Внешность может обмануть (СИ)

Глава 7

— Не нервничай, Ириш. — сказал Борис.

— Легко сказать. Я все еще чувствую подвох.

— Его нет. Мне невыгодно с тобой ссориться.

— Значит, выгода все же есть, — заметила я.

— Любые отношения — это выгода. Не бывает так, чтоб люди встречались без выгоды.

— Почему?

— Ради чего люди встречаются? Ради эмоций. От скуки. От страха одиночества. Или из-за желания любить и быть любимыми. Я прошелся всего лишь по эмоциям. Не затрагивал экономическую выгоду.

— Так говоришь, словно люди…

— Ищут где лучше. Сейчас ты со мной, потому что тебе со мной выгодно. Пока эмоционально, потом я подсажу тебя на деньги. Но появится другой человек, который тебе предложит и ты уйдешь к нему. Это нормально.

— И ты будешь пытаться меня удержать деньгами и шантажом.

— Мы будем с тобой искать взаимную выгоду, — ответил он. Нам принесли закуску в виде рулетиков из зелени, помидор, огурцов, оливок, сыров и ветчины. Я попробовала. Вроде вкусно.

— Выгоду для тебя.

— Я тебя не обижу, — пообещал Борис. Сам улыбнулся. — Может тебе вина?

— Я не пью.

— Ладно тебе. Все же свои.

— Угу, я напьюсь и попаду в неприятности.

— Со мной можно. Из всего вытащу, — пообещал Борис.

— Считаешь себя всесильным?

— Это моя работа, — сказал Борис. Он все же заказал вина. Я не хотела пить, но потом подумала, что так хоть заглушу нервы. — Как так получилось, что ты выросла такой хорошей девушкой?

— Родители хорошо воспитали.

— И как они тебя воспитывали? — спросил Борис. — Искренне интересуюсь. Я провалил экзамен на отца, а друзья секретов не выдают.

— Я не знаю. Честно. Родители особо не ругали за оценки. Но я нормально училась. Потом в компании плохие меня не тянуло.

— Серьезно?

— У меня есть подруга, которая приключения всегда собирает, но я ее послушаю и как-то все желание пропадало. Мне нравится ставить цель и к ней идти, — сказала я.

— Говорю же, что ты хорошая девушка.

— Хочешь сказать, что ты по жизни грязь собирал?

— Все было. Я не святой.

— И чем же ты занимаешься? — спросила я.

— Безопасностью людей. Хочешь, чтоб я тебе детали рассказал?

— Было бы любопытно.

— Не расскажу. Сейчас это все нудно и законно, — ответил Борис.

— Ладно, не буду в это лезть.

— Ириш, ты будешь постоянно в это лезть, потому что ты не глупая дурочка, готовая взять деньги и заткнуться.

— А как лучше? Дурой быть или умной?

— Везде есть выгода и везде недостаток. Чего так вздыхаешь?

— Все сложно, — ответила я. — Почему такая сложная жизнь?

— А ты хочешь, чтоб все было легко? — он смотрел серьезно. Без насмешки. Это подкупало.

— Мне вроде не стоит жаловаться. Я неплохо живу. У меня хорошая семья. Даже отношения с тобой появились.

— Чего тебя гложет?

— Не знаю.

— Тебе одиноко.

— Я их люблю, но не понимаю. Вроде живем вместе, но…

— Как чужие?

— Я вначале думала, что причина в моей независимости. Что я не стала их слушать и поступила, как посчитала нужным. А теперь думаю, что так всегда было. Они меня учили решать проблемы самостоятельно, но когда я это делала, так получила негатив. Они мной были недовольны.

— А ты не преувеличиваешь?

— Почему они считают, что я шлюха? Мама и бабушка прям на мне крест ставят. Когда они мне не разрешали с Таней общаться, то я думала, что это из-за страха, что я могу попасть в плохую компанию. А сейчас думаю, что они боялись быть опозоренными. Им не хотелось, чтоб судачили соседи.

— Ты преувеличиваешь. Родители всегда беспокоятся о детях.

— Ты не слышал их вчера. Меня только папа защищал. Он всегда дает мне шанс.

— Еще вина?

— Я опьянею.

— Со мной можно, — сказал он.

— Хочешь меня споить?

— Не хочу, чтоб ты нервничала.

— Или чтоб отвлеклась.

— Возможно, — ответил Борис. Принесли баранину: кости в каком-то соусе.

— И как их есть? — спросила я, разглядывая тарелку. Даже потыкала в них. — Зубами впиваться?

— Вилка и ножик, — ответил Борис.

— Не получится. Кости убегут.

— Давай сюда тарелку. Так и быть, помогу тебе с мясом, — сказал Борис.

— С костями. Слушай, кажется, я опьянела, — сказала я, потерев виски.

— Тебя это волнует?

— Не особо.

— Вот и расслабься, — сказал Борис.

— А что будет потом?

— Десерт.

— Ты не боишься растолстеть?

— Не боюсь. Попробуй, — сказал он. Протянул мне кусочек мяса на вилке.

— Вкусно.

— А я тебе говорил, что будет вкусно, — сказал он.

— Давай я сама.

— Сиди уж. Покормлю тебя.

— Это неприлично.

— Тебя волнует?

— Нет.

— Вот и не думай об этом.

Хороший совет, которому захотелось последовать. Он подвинулся ко мне. Уже не было приличного расстояния. Мы сидели слишком близко. Я перестала замечать людей. Мы с ним шептались о какой-то ерунде, обсуждая мясо и тортики. Потом перешли к ягодам. Было как-то легко и просто. Он мило улыбался и выглядел даже симпатичным. Я ему об этом сказала. Борис рассмеялся. А потом появился какой-то тип, который сел за наш столик. Сразу исчезла легкость.

Тип был неприятный. Суровый. Мне показалось, что он был злым. Я посмотрела на окно. Опять пошел дождь. Борис о чем-то разговаривал с мужчиной, а я отказывалась это слушать. Медленно жевала мясо и смотрела в окно. Борис говорил что-то о работе. О каком-то задании, которое выполнил и втором, которое пока не мог этого сделать.

— Мне нужно еще две недели, — сказал Борис. — Сам же сказал, чтоб я хорошенько отдохнул. Я и отдыхаю.

— А говорил, что тебя шлюхи не интересуют.

— Как и ты говорил, что нужно найти свою в этом море разнообразия, — ответил Борис.

— Симпатичная.

— Хорошая. И моя, — сказал Борис, обнимая за плечи и целуя в щеку.

— На мелочевку сможешь отдых прервать?

— За двойную плату.

— Ладно. Закрой эту проблему и отдыхай.

Борис даже не посмотрел на конверт, который положил на стол мужчина. Он наклонился ко мне, чтоб шепнуть какую-то чушь. Я рассмеялась, но не над чушью, а над своей ролью. Пусть в голове и появилась легкость, дурость и головокружение, но я понимала происходящее. Отдавала отчет, что это спектакль, в котором я почему-то играла шлюху! Борис разжал мой кулак. Расправил пальцы. Какие же у него были неприятные пальцы. Мне не нравилось, что они были слишком толстые, не эстетичные. Но почему-то я ведь допускала их до себя.

— Так разберешься?

— Разберусь, — сказал Борис. — Если не срочно.

— Не срочно. Развлекайся, — сказал мужчина. Поднялся. Ушел. Борис же не думал меня отпускать.

— Как насчет десерта?

— Можно и десерт, — согласилась я.

— Ты на меня сердишься?

— Нет. За что сердиться? Если ты так считаешь, то это твое право.

— Я так не считаю. Но мне нужно было, чтоб ты сыграла эту роль.

— Я разве похожа на актрису?

— Пожалуй, оставлю свое мнение при себе, — сказал он. Взял мою руку. Поцеловал ее. — Сразу стала дышать быстрее. Это от возбуждения или злости?

— А можно от всего одновременно? — Я посмотрела на него.

— Прости меня, Ириш. Не вовремя я все это сделал.

— Тебе плевать, Борь. У тебя есть цель, а остальное тебя не волнует. Но разве это плохо?

— Считаешь, что правильно?

— Я не знаю. Но есть люди, которые последнюю рубашку отберут, а есть которые заставят рубашку снять других, — сказала я. — Ты из таких. Но хоть умный и целеустремленный, в отличие от других знакомых.

Борис рассмеялся. Отодвинулся от меня. Попросил принести торт и сок. Вишневый сок красиво переливался в стакане. Шоколадный тортик был нежным и вкусным. Все же с Борисом я была согласна: кухня была здесь хорошей.

— Может, этот вечер проведем вместе? — спросил Борис.

— Мы сегодня уже целовались. Или ты будешь…

— Не хочу, чтоб ты дома поругалась с твоими.

— Это вариант. Если папа уехал сегодня, то мне точно влетит.

— Вот я тебе и предлагаю поехать в номер. Посмотрим с тобой чего-нибудь.

— Не хочу.

— А что хочешь? Что перекроет твою обиду?

— Я взятки не принимаю, — ответила я.

— Как же с тобой все сложно, — сказал Борис. — Была бы ты меркантильной, то мы бы быстро все разрешили.

— Чего ты так хочешь меня развратить? — спросила я. — С какой целью?

— Чтоб упростить себе жизнь.

— Будешь делать что хочешь, а я буду это терпеть из-за подачек?

— Не, я думаю, что за зарплату и премию.

— Это же шутка.

— Нет. Я серьезно.

— Не в таком состоянии обсуждать такие вещи, — сказала я.

— Уже хорошо, что ты это обсуждаешь.

— Думаешь, что продавишь?

— Продавлю.

— Ладно. Хоть культурно давишь. Спасибо на этом.

— Как же ты мне нравишься, Иришка!

Не знаю, чем я ему нравилась, но чувствовала я себя дурой. Борис все же меня уговорил, что вернуться в номер придется, чтоб хотя бы забрать мою сумку, которая там осталась. Весомый аргумент, который нечем было крыть. Но все равно я чувствовала себя противно. Как-то это было гадко.

— Как тебе баранина? — спросил Борис.

— Вкусно, — ответила я. Мы уже ехали в машине. Начало темнеть. В машине было тепло и уютно, только почему-то мне это не нравилось.

— Плохое настроение?

— Мне не нравится происходящее.

— Ты это говорила. Хотела расстаться, а в итоге я тебе доказал, что мы с тобой еще можем пообщаться к совместной выгоде. Ириш, я понимаю, что тебе страшно, но я обещаю, что ничего плохого с тобой не случится. Даже если я немного буду использовать в своем интересе. Со стороны это страшно, но на деле тебе понравится.

— Что ты меня будешь использовать?

— Да. Знаешь почему?

— Не имею понятия.

— Потому что ты не умеешь самостоятельно жить. Делаешь какие-то шаги, но на деле все время оглядываешься по сторонам. Ты сильно неуверенная.

— И поэтому я к тебе тянусь?

— Я — это вызов, который ты бросила не только другим, но и себе. А на деле, если тебе охота, то делай. В чем проблема? Чего сомневаешься? Почему я все время тебя должен тянуть и переубеждать?

— Мне все же надо устроиться на работу.

— Не стоит торопиться. Но и не надо отставать, — сказал Борис. — Попробуй поразвлекаться, пока у тебя есть время. Просто расслабиться.

— А ты этим воспользуешься?

— Конечно. Ты же как раз попробуешь и поймешь нужно ли тебе это или нет, — сказал Борис. — Через какое-то время, когда я тебя отпущу, то это поможет тебе в будущем.

— К примеру?

— Когда будешь мужа выбирать. Поможет понять, что тебе нужно в семье. Какую ты видишь модель. Пока у тебя пример только твоей семьи. И как я понял, тебе это не нравится. Попробуй. Поиграй с жизнью, раз у тебя есть такая возможность. Говорю же, что выйдешь сухой из этой ситуации, если будешь мне доверять.

— Ты меня шлюхой считаешь!

— Не считаю. Я не стал спорить с этим утверждением, но это не значит, что я так думаю. Но ты обиделась.

— Почему ты улыбаешься?

— Ты не такая уж серьезная, какой хочешь казаться. Ир, никогда не смотри на других. Только ты знаешь, что внутри тебя. Они могут думать, что им угодно. Их мысли — это не твои. Не будешь думать так, как другие, то сможешь им доказать, что они ошибаются.

— Это сложно. Привычно пытаться подстроиться.

— Привычно и легче. Единицы делают что-то новое. Сотни это подхватывают. Ты же можешь стать человеком, который будет создавать.

— Ты со мной разговариваешь, как с подростком. Или совсем наивной и неопытной девочкой.

— Домашние дети часто плохо приспособлены к жизни. Маменькины сыночки, любимые дочки — вас прячут за семью замками, пытаясь отгородить от потрясений этого мира, от его жестокости и несправедливости. Когда же вы сталкиваетесь с первыми проблемами, чаще всего эти проблемы вас ломают. Не зависимо от возраста, вы остаетесь подростками, которые думаете, что мир будет прогибаться под вами.

— А на деле мир будет пережевывать.

— Да. И надо быть готовой, что он может проглотить, а может и выплюнуть.

— Тебя мир выплюнул или переживал?

— Меня? — Борис явно удивился этому вопросу.

— Ты так хорошо рассуждаешь. Интересно, как эти рассуждения применяются на практике.

— В отношение работы меня выплюнули. Я лишь потрепался, был обпелваным, но легко отделался. По семье — это да. Проглотили и уже перевалили.

Больше мне не захотелось разговаривать. Я не хотела, чтоб он раскрывал мне душу. Не хотела вникать в его проблемы. Мне хотелось отстраниться. Вроде и своих проблем хватает.

— Слушай, я хочу также не замечать то, чтоб мне не нравилось.

— Смеешься?

— Серьезно. Интересная способность, которая вызывает зависть, — сказал Борис.

— Но я правда не хочу думать о твоих проблемах.

— Спасибо тебе за это. Терпеть не могу вынужденное сочувствие, которое человек на деле не испытывает, — сказал Борис.

— Я заметила.

И опять номер гостиницы. Меня развязало. Стало лень куда-то идти. Захотелось забраться в кровать и банально уснуть. Дома же меня ждала мама и бабушка, которые будут закрывать глаза и говорить, что я неблагодарная и пошла по кривой дорожке. А братья будут бегать по квартире, шуметь и кричать. Потом что-то разобьют. Но хуже всех буду я.

Я села на кровать. Попыталась снять сапоги, но у меня не получилось. Борис кинул ключи на тумбочку. Снял куртку. Подошел ко мне. Я перестала воевать с сапогами, посмотрела на него. Борис ласково провел ладонью по моим щекам. Запустил пальцы в мои волосы. Грубоватая ласка, но мне она понравилась. Я закрыла глаза, чувствуя, как его пальцы массируют голову.

— И делай с тобой все, что хочешь, — сказал Борис. — Гибкая и мягкая, как глина.

— И чего ты хочешь сделать?

— Помочь тебе раздеться, — сказал Борис. — Рабочий день закончился. Пора и отдохнуть.

— Ты меня напоил.

— А ты была не против.

Он подцепил лямку платья. Я поняла, что он прав. Со мной можно было делать все что угодно, а я только буду к нему льнуть. Мне нравилась ласка. Нравилось, что он меня так нежно целует. И все как будто так и должно было быть. Платье упало, оголяя грудь. Появилось чувство беззащитности и стыда. Борис почему-то усмехнулся. Он ласково провел ладонью по моей груди.

— Чего ты стесняешься? — спросил Борис.

— Непривычно.

— У тебя красивое тело. Оно создано, чтоб им любовались. Создано для ласки. А ты стесняешься.

— Все равно непривычно.

— Привыкнешь. Пройдет эффект новизны. Ты станешь раскрепощенной, уверенной женщиной, которая будет знать себе цену, — сказал Борис.

— А ты меня потом бросишь.

— Нет. Мне без разницы наивность или прожженность.

— А что тебе нравится?

— Мне нравится ласкать женское тело. Кому-то нравится кошки, кому-то собаки, а мне женщины.

Он помог мне снять сапоги. После этого я хотела забраться в кровать, но Борис отправил меня в душ, чтоб смыть пот и макияж. А когда я вернулась после душа, то в номере было вино, минералка, фрукты, сыр и пирожные.

— Банкет продолжается?

— Подумал, что еще только вечер и совсем не ночь, — сказал Борис. — Сними халат.

— Зачем?

— Хочу на тебя полюбоваться, — ответил Борис. Сам же он уже переоделся в халат и теперь выглядел чужим, незнакомым мужиком. И совсем непривлекательным.

— Нет. Я думаю, что нам больше не надо…

— Ир! Хватит, — он немного повысил голос. Сам же нашел пульт от телевизора. — Надоело. И не надувай губки.

— Мне страшно.

— И чего ты боишься?

— Тебя.

— Зря.

Он откинул одеяло. Забрался на кровать, вытянув ноги. Стал щелкать пультом. Я задумалась. Провела пальцами по поясу халату. И чего я боюсь? Но остаться без халата я бы вновь оказалась беззащитной.

— Как будто в омут прыгаю, — сказала я, скидывая халат и забираясь к Борису.

— Я понимаю твое желание поломаться, но всему должна быть мера. Ясно?

— Да.

— Ириш, знаешь в чем отличие любви от встреч для удовольствия?

— В чем?

— Когда двое человек любят друг друга, то терпят капризы.

— Но у нас с тобой договоренность. И поэтому капризам здесь не место.

— Я не против того, чтоб ты капризничала. Но нужно чувствовать, когда этим капризам место, а когда нет. Иди сюда, красавица.

— Как думаешь, а наши отношения — это нормально?

— Да, — ответил он. Я легла ему на плечо. Мягкая ткань халата, резковатый аромат одеколона, сумерки, свет от телевизора, чистое постельное белье — все это расслабляло. Его рука на моем плече. И вроде бы он сильный мужчина, но при этом он этой силой не пользовался.

— Мне кажется, что ты сильный человек. Только из-за любви к пирожным это не видно. Полнота скрывает.

— Когда-то спортом занимался.

— Каким?

— Рукопашным боем, — ответил Борис.

— Мне страшно. Я не готова ко всему этому. Не хочу быть шлюхой.

— Ты ей не будешь. Выкинь это из головы, — сказал Борис.

— Но ты сказал, что…

— Надо тебя побольше напоить, чтоб эту дурь выкинуть из головы.

Почему-то на это я уже не стала возражать, а захихикала. Глупо так, но ничего не могла с собой поделать. Мы продолжили пить вино. Ели фрукты. Меня окончательно начало развозить. И Борис стал уже казаться красавчиком. Он смеялся над моими речами. Я сама смеялась. Потом пыталась позвонить маме, но передумала и написала сообщение, наделав кучу ошибок. Борис отобрал у меня телефон и сам начал набирать сообщение, что я не приду сегодня ночевать. Я хотела написать, что у подружки останусь готовиться к контрольной, но Борис сказал, что обманывать родителей нельзя. Поэтому он написал, что я напилась и осталась у мужчины. Сразу пошли звонки от мамы, но Борис уже ответить не дал. Помню, что я обиделась. Легла на кровать. Свернулась клубком и уснула.

Щекотка прошлась по спине. Поцелуи. Я лежала на животе. Хотелось перевернуться, но он попросил этого не делать. Тело плохо слушалось. В голове продолжал править туман. Алкоголь никуда не делся. Тут же кто-то вторгается в личное пространство. При этом сложно понять нравится мне это или нет. На глазах навернулись слезы. Это при том что Борис ничего больного не делал. Всего лишь поцелуи, приятные поглаживания, но я была в его власти и ничего с этим не могла сделать. Отвратительное чувство, которое не могло побороть возбуждение.

Борис не спрашивал почему я всхлипываю, а может и не понял этого. Казалось, что он был увлечен процессом, в котором я почти не участвовала. На какой-то миг меня отключило. Видимо, я вновь уснула. Когда же проснулась, то оказалась уже на боку. Борис крепко меня обнимал. Одна его рука крепко держала меня за ягодицы, пытаясь вжать мое тело в свое. Щетина колола щеку. Он целовал мое ухо, то и дело переходя на ласку мочки языком. Я почему-то стонала, спрятав губы на его плече. Его член упирался мне в живот. Я не понимала, что происходит и не хотела понимать. В этом все было что-то такое дикое и запретное, что я хотела лишь раствориться в ощущениях и не думать о последствиях.

Сложно не думать, когда его рука оказывается между нашими телами. Невольно готовишься к боли, но вместо боли я услышала его рык около моего уха. Теплая жидкость ударила в ногу. Борис затих, продолжая крепко меня держать.

— Только не отпускай.

Шепот. Наверное, мой. Широкая ладонь прошлась по спине, заставляя выгнуться ему навстречу. Поцелуй.

— Сегодня не отпущу, — пообещал Борис.

Сегодня. А ведь я чувствовала рядом с ним почему-то счастье. Это было сложно объяснить. Он меня не мог интересовать. Даже совсем не нравился. Но я хотела быть рядом с ним. Этой ночью, этим днем. Я согласилась на все его условия, на все игры. И зачем? Для чего?

Он спал, а я не могла уснуть. Туман и дурь. А сна не было. Я выбралась из кровати. Пошла в ванную. Набрала воды.

Одного ему было не отнять. Напор, с которым Борис меня обрабатывал, был достойный. Он завораживал. Никто никогда так не хотел затащить меня в кровать. И с ним было любопытно. Борис говорил интересные вещи. Много обещал, но при этом я не могла понять этих обещаний. Если бы меня кто-то спросил, чего он от меня хотел? То я могла только рассказать про то, что он предложил мне стать его любовницей. Предлагал платить деньги, за общение с ним и похоже вот такие деньги. Но при этом я почему-то думала, что есть чего-то еще. Чего-то такое, про что он лишь намекал. Уверял, что мне нужна его поддержка. Но кто мог сказать, что эти заверения были не способом надавить на меня? Борис в открытую говорил, что ему со мной было сложно. Что он не смог меня купить. Так он мог спокойно пойти по другому пути, а я повелась. Но невинности он меня все же не лишил.

Ладно, ко всему можно относиться, как к приключению. Именно приключению. Как там Борис говорил? Надо попробовать получить от этого года все. Почувствовать молодость, потому что потом будет не до этого. Потом будет работа. Проблемы. Возможно семья.

На последнем я чуть не ушла под воду. Ну не хотела я детей и мужа. Мне было совсем неинтересно готовить ужины и решать проблемы с садиками. Не хотелось и все тут. Мне не хотелось путешествовать. Я не думала про карьеру, как будто это был бы мой смысл жизни. Мне хотелось работать и быть независимой. Заниматься любимым делом. Потом купить квартиру в ипотеку. Завести собаку. С кем-нибудь встречаться для души. Да хотя бы с Борисом. Что плохого в такой жизни? Вроде ничего. Но бабушка бы сказала, что так живут лишь эгоистичные женщины, которые не умеют думать о других, а думают лишь о себе. А эгоисткой быть плохо. Но иногда так хочется.

— Я уже думал, что ты ушла, — сказал Борис.

— Не спалось.

— Пьяной в ванне лежать не самая хорошая идея.

— Я в норме. А ты должен спать.

— Привычка ночью постоянно вставать, — присаживаясь на край, ответил он. — Ты на меня не в обиде?

— Нет.

— Не смог удержаться. Больно ты соблазнительно выглядишь. И достаточно только руку протянуть. Как этим не воспользоваться?

— Почему люди всегда пользуются друг другом?

— Такая человеческая натура, — он улыбнулся. — Тебе это не нравится?

— Почему? Мне кажется, что ты прав. Самый честный способ отношений — это договориться на берегу кто, когда и кем пользуется, прежде чем сесть в совместную лодку.

— Обычно договариваются, куда плыть и кто будет грести.

— Греби ты, а я просто рядом поплыву какое-то время, пока не будет моей остановки.

— Хорошо. Надеюсь, что позже ты не начнешь отказываться от своих слов.

— Дурная привычка, от которой сложно отделаться.

— Но это твоя слабость.

— У женщины должны быть слабости. Мы все же не роботы, — ответила я. Он рассмеялся.

— Тут сложно спорить. Выбирайся русалочка. Нам еще четыре часа до утра. Не будем же мы его в ванне проводить.

— Я думала.

— Всему свое время. У тебя еще будет время для мыслей, — ответил Борис. — Пока же я боюсь, что ты тут уснешь и утонешь еще.

— Теперь я спорить не буду, — ответила я, выбираясь из ванны.