Вниз по течению. Книга 2

Глава 9. Мира

— Какой путь ты выбираешь? — голос Даяны отразился от каменных сводов зала для кукрения, где Мира была перед турниром. Сейчас, кроме Даяны, в нём присутствовали два стража, стоящие в карауле по обе стороны от двери, и писарь: худой мужчина неопределённого возраста с гладко прилизанными волосами и длинным острым носом. Перед ним лежал сероватый лист, напоминающий картон; стояла чернильница. В покрытой вздувшимися венами руке писарь держал перо, готовый занести новую запись в статистику Азара.

Мира сидела на стуле с высокой жёсткой спинкой — крайне неудобном, от которого вскоре заболела спина в области лопаток. Даяна стояла перед ней, источая сладковато-пряный аромат духов. Сегодня на ней было платье цвета индиго, спускавшееся до пола мягкими складками, обхваченное на талии широким поясом под серебро, волосы заплетены в косу. При всей неприязни к ведьме, Мира не могла не признать, что одеваться со вкусом она умеет.

— Отвечай, когда к тебе обращается представительница Великого Ордена, — сказал Мире писарь менторским тоном.

— Не понимаю, зачем сто раз повторять одно и то же, — поморщилась она. — Я уже объявила, что хочу быть лодочницей.

— То было неофициальное заявление, — продолжил «лечить» писарь. — Сейчас заполняется книга учёта.

«Бюрократы», — подумала Мира и, глядя на Даяну, язвительно произнесла:

— Ставлю представительницу высокого Ордена в известность, что я выбираю профессию лодочницы.

Она вдруг заметила, что у ведьмы двойной подбородок. Какая приятная неожиданность: роскошная Даяна имеет изъян.

— Известно ли тебе, что выбор делается один раз на всю жизнь? — торжественно спросила колдунья. Ещё бы на стул забралась — для пущей значительности.

Перо заскрипело по бумаге, краем глаза Мира видела, как писарь склонился над столом, старательно записывая их вопросы и ответы.

— Да, — ответила она. — Наставник известил меня об этом.

— Глупый выбор, — заметила Даяна.

Хотелось бы знать, что именно так бесит колдунью, но распирающая её злоба доказывала, что Мира сделала всё правильно. Писарь поднял голову, неодобрительно взглянул на Даяну.

— Госпожа, вы оказываете давление, — сказал он. — Мокрозява должна сама сделать выбор: с чистым сердцем и свободным разумом.

Даяна усмехнулась, однако перечить не стала.

— Согласно установленной процедуре, — церемониально сказала она Мире, — ты сейчас будешь подвергнута обработке, после которой станешь полноценной жительницей Азара.

Мира кивнула, чувствуя невольную дрожь: обработка, после которой она станет безопасна для местных. Вспомнилась подруга Найры из Весёлого дома; то, с каким превосходством и презрением она смотрела на Миру…

А следом вспомнилась сцена на острове Серой Хмари, насмешки рыжего, когда островные хотели силой отобрать Миру. «Что ты сделаешь, мокрозяв?» — спросил он у Гая.

— Ничего, — беззвучно прошептала она. — Ничего я не смогу сделать! И так будет всегда… Ненавижу этот мир!

На глаза навернулись слёзы беспомощности. Даяна о чём-то спросила, но, погружённая в свои мысли, Мира не разобрала слов.

— Делайте, что должны, — резко сказал она. — Я готова.

Даяна обошла её, остановилась за спиной и положила руки на плечи. Миру вновь обдало сладко-пряной волной её духов. Она прикусила губу и вцепилась пальцами в сиденье, ожидая, что будет больно. Но секунды текли, а боли она не чувствовала. Только… ощущение утраты чего-то неопределённого, но важного и необходимого. Оно текло сквозь неё, словно вода. Взглянув на свои колени, Мира увидела, что кожа слабо светится, будто покрыта сверкающей в лунном свете росой. Руки тоже светились, но когда она хотела поднять их и поднести к лицу, выяснила, что не может пошевелиться. Её сковала неподвижность, только веки подчинялись. Миру охватил абсолютный, неведомый до сих пор страх: она боялась вдыхать и выдыхать, боялась смотреть и закрывать глаза; кричать и молчать. Это длилось несколько мгновений, но Мире казалось, что она прожила века.

Потом её отпустило — так же внезапно. Страх прошёл, оставив после себя ощущение полнейшей пустоты. Не хотелось больше ничего требовать и протестовать; всё потеряло остроту и важность. Впрочем, то, что вызывало прежде душевный трепет и любовь — тоже не больше не трогало. Даже мысли об утраченном доме и родителях теперь не вызывали волнения. У неё было ощущение, будто она нашла коробку с игрушками, в которые любила играть в детстве и начала перебирать, но видела лишь скучный, ненужный хлам, от которого нужно избавиться: без грусти и сожалений.

— Ты свободна, — услышала она над собой голос Даяны.

Мира запрокинула голову. Колдунья по-прежнему стояла за спинкой стула. Мира помнила, что ненавидит её, но сейчас даже это чувство прошло. Хотя не полностью: что-то всё же свербило в душе, не давая относиться к Даяне с полнейшим безразличием.

— Куда мне идти? — спросила Мира у писаря.

— Теперь ты лодочница, — ответил писарь. — На улице Костей находится Общество лодочников. Первым делом тебе нужно обратиться туда, зарегистрироваться и, — он улыбнулся, — начать жизнь добропорядочной азарки.

Она встала, подошла к его столу и задержалась, глядя на ровные строчки неизвестных значков, покрывающих бумагу: как будто стая птиц оставила следы на мокром песке.

— Я могу идти? — спросила Мира у писаря.

— Да, — улыбнулся он и кивнул стражам: — Выведите её из Башни.

Они вышли на запруженную людьми площадь перед Башней. Она показалась Мире гораздо меньше, чем в тот раз, когда они проходили здесь с Найрой, и напоминала скорее перекрёсток между несколькими узкими улицами. Люди куда-то спешили, кричали — будто боялись, что стоит лишь на мгновение задержаться на месте и задуматься, как мир рухнет.

— Ну, бывай, лодочница, — сказал один из стражей с такой интонацией, будто знал что-то, о чём Мира не догадывалась.

— Как мне пройти на улицу Костей? — спросила она.

— Иди налево, там спросишь, — ответил страж.

— До какой степени налево?

Стражи посмотрели на неё, как на дуру, вернулись в Башню и закрыли за собой ворота.

Мира продолжала стоять, не зная, что делать дальше. Вновь вспомнилось, как они проходили здесь с Найрой. Казалось, это было много лет назад, когда Мира была совсем другой. Сейчас, оглядываясь на себя прежнюю, она видела дёрганую, разбалованную и вместе с тем наивную девочку. Ничего не зная о мире, куда попала, девочка делила его на чёрное и белое, развешивала ярлыки. И вот Мира стоит перед площадью, смотрит на спешащих по своим делам азарцев и не представляет, как жить дальше!

Она сделала пару неуверенных шагов вперёд.

— Не мешайся на пути! — крикнула на неё пожилая женщина, которая тащила на спине плетёную корзину, едва ли, не в половину своего роста.

Мира вновь отступила к Башне. У неё появилось совершенно идиотское желание вернуться. В Башне всё было понятно: есть угнетённые мокрозявы, которые должны кукрить, и есть враги в лице Даяны, Хадара и стражей. А здесь что? А здесь кто? Неизвестно.

«Ко мне возвращаются чувства, — подумала Мира. — Это хорошо. Первым вернулся страх… Наверное, тоже хорошо».

Она подняла голову и посмотрела на купол. Вспомнила, как увидев его впервые с Реки, сравнила с осиным гнездом.

— Теперь я одна из ос, — тихо произнесла она. — Значит, буду жалить, как все.

Приподняв полы платья, которое ей выдали перед обработкой, точь-в-точь такое же, как то, которое прожёг луч из зеркала, Мира вошла в толпу и стала частью беспорядочного движения. Её толкали и пихали локтями; она то попадала в струю, которая несла к лавке мясника; то в струю, несущую к лавке оружейника или торговца приправами. Наконец, Мире удалось пробиться к узкой улочке, на которую указал страж.

Она только хотела спросить у кого-нибудь, где Общество Лодочников, когда увидела на крайнем доме вывеску в форме лодки. Цеплюч свисал с неё, напоминая водоросли, и шевелился на ветру.

Сильно робея, Мира подошла к двери — справа на стене висел деревянный молоток. Взяв его, девушка постучала в дверь.

— Заходите! — раздался из-за двери мужской голос.

На какой-то миг ей показалось, что голос похож на Гая, но она тряхнула головой: это невозможно. Глубоко вдохнув, открыла дверь: внутри стоял полумрак, и Мира в растерянности замерла на пороге.

— Что хотела? — спросил тот же голос.

Глаза привыкали к полумраку, и она увидела небольшую комнату, захламлённую снастями, верёвками, большими плетёными коробами и прочим-прочим. У стены в гамаке лежал мужик, естественно, с бородой и усами, возле него в коробе, накрытом сетью, лежали плоды, похожие на большие неспелые рамбутаны. Кроме мужчины, других людей не было.

— Вода жизнь! — неуверенно сказала Мира.

— Вода жизнь, — ответил мужик.

— Я новая лодочница, хочу зарегистрироваться, — она вошла и закрыла за собой дверь.

— Новая лодочница? — раздался писклявый голосок. Мире показалось, что он исходит из короба с рамбутанами.

— Надо же! — подхватил ещё один, такой же писклявый и тоже из короба. — Пусть подойдёт поближе.

К ним присоединились другие:

— Давненько не было новых лодочниц!

— Маркело, скажи ей, пусть подойдёт.

Теперь сомнений не осталось: разговаривали рамбутаны. И не только разговаривали, они ещё шевелили волосками и даже перекатывались, стукаясь друг о друга боками. Мира стояла, совершенно обалдевшая.

— А ну заткнитесь, — прикрикнул мужчина. — Разгалделись тут.

Писки смолкли, но рамбутаны продолжали взволнованно шевелить волосками.

— Я слышал про ваш турнир, — лениво произнёс мужчина, и не думая вставать из гамака. — Почему ты решила стать лодочницей?

Мира смутилась. Не говорить же, что ей хотелось быть ближе к Гаю, плюс Даяне насолить. В этой комнате, в компании говорящих фруктов, такие причины казались э-э… Непонятными, что ли.

— Потому что лодочники… смелые, — неуверенно сказала она.

Рамбутаны затряслись с смеха:

— Смелые! А? Вы слышали? Она сказала, лодочники смелые!

— Ещё пусть скажет — умные!

Мира окончательно растерялась: фрукты над ней ещё не смеялись.

— Заткнулись, кому сказал! — рявкнул мужик.

Взяв с пола плетёную крышку, он накрыл короб. Из него тут же послышались возмущённые крики:

— Э, начальник, чё сразу тёмную устраивать?

— Света! Дайте света!

Мужчина задвинул короб под гамак и посмотрел на Миру взглядом, в котором читалось: «Продолжаем разговор».

— А… кто это? — робко спросила она, указав под гамак.

— Так, привезли с болот… Расплодились там немерено.

Мире хотелось расспросить побольше о странных фруктах, но она не знала, как о них спрашивать и будет ли это прилично.

— Ты зачем пришла-то? — спросил мужчина

— Как зачем? Зарегистрироваться.

— А, — он засунул пятерню под рубаху и шумно поскрёб грудь. — Ну, считай, зарегистрировалась.

Она недоуменно моргнула:

— И? Что мне делать дальше?

— Я-то откуда знаю, — он стал покачиваться в гамаке.

— Нет, подождите! — возмутилась Мира. — Раз я лодочница, то мне должны выдать лодку и задание, куда плыть. Может, аванс.

Несколько секунд мужчина смотрел на неё в недоумении, затем начал смеяться так, что едва не вываливался из гамака. Его лицо налилось багровой краской, на лбу выступил пот, глаза слезились.

Мира молча и без улыбки ждала окончания приступа. Как ни странно, из короба на этот раз не раздавалось ни звука.

— Тебе в Башне про лодку сказали? — спросил мужчина, отдуваясь после смеха. Он достал из кармана несвежий платок и протёр багровую потную шею.

— Да, — соврала Мира.

— Тебя обманули, — сказал он, комкая платок и складывая обратно в карман. — Сочувствую.

— В чём именно обманули? — угрюмо спросила она.

— Во всём, — он опять развалился в гамаке.

— Мой наставник был лодочником, и у него была лодка, — процедила она сквозь зубы.

Мужчина улыбнулся, чуть добрее сказал:

— Раньше, когда лодок было много, их выдавали. Но сейчас другие времена. Лодки гниют, получают пробоины, на них нападают черви. А заменить нечем — всё нынешнее дерево не плавучее, — он развёл руками: — Дерьмовый мир.

Мира стояла, не зная, что делать и что говорить. Известие было настолько невероятным, что она не могла его осознать.

— Что же мне делать? — тихо спросила она.

— Сходи на причал, попробуй наняться к кому-нибудь помощницей, — сказал мужчина. — Или убей одну из лодочниц и захвати её лодку. Сейчас так многие поступают.

Мира сглотнула.

— Спасибо за совет, — сказала она и повернулась к выходу.

— Удачи! — запищали из короба рамбутаны.

На одеревеневших ногах она вышла из дома, плотно, излишне медленно закрыла дверь и остановилась, тупо глядя на улицу.

Что делать дальше? Куда пойти?

Из всех людей в городе она знала только Найру и Гая.

Из всех людей в городе она знала только Найру и Гая. Однако Найра сдала её Хранителям. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что в Весёлом доме Миру нашли не случайно. Это Найра и её подружка-шлюшка настучали. Так что нет, от Весёлого дома нужно держаться по возможности дальше. Мстить Найре она не будет — всё же на Реке, когда Мира плавала вокруг городской стены и не знала, как попасть внутрь, рыжая спасла. А что продала потом — ну так бог ей судья. Или Праматерь.

Вспомнился совет бородатого наняться помощницей к кому-нибудь из лодочников. Искать их нужно на причале. Мира представила толпу таких же наглых мужиков, как этот в гамаке, и то, как они будут насмехаться над каждым её словом, соревнуясь друг с другом в убогом остроумии. Её охватило отчаяние: но если не на причал, то куда? И Гая нет!

«Но у него есть жена, — хладнокровно заметил внутренний голос. — Можно пойти и соврать, что Гай наказал в случае победы в турнире обратиться к ней за помощью. Наверняка, она знает других лодочников, может замолвить за меня словечко или просто посоветовать кого-нибудь поприличнее. А может, вернувшись, Гай сам согласится взять меня в помощницы?»

Испугавшись, что если будет долго раздумывать, уже не решится, Мира вновь открыла дверь дома. Запоздало подумала, что забыла постучаться, но что уж теперь.

Бородач по-прежнему лежал в гамаке, будто тутовый шелкопряд в коконе. Короб с рамбутанами стоял на полу.

— Это снова я, — нервно усмехнулась Мира.

Он удивлённо поднял голову. Из корзины раздались писки:

— Лодочница!

— Ещё одна?!

— Они там чё там на Реке из икры вывелись?

— Нет, кажется всё та же. Голос знакомый.

Стараясь перекричать их, Мира громко сказала:

— Я только хотела узнать, где живёт Гай.

— Он уехал, — откликнулся лодочник.

Мира передёрнула плечами, возразила:

— Не насовсем же.

— Не насовсем, — согласился мужчина.

Внезапно в его лице что-то изменилось, словно лодочника посетила гениальная идея.

— Слушай, раз ты встретишь Магду, отдай ей газилиннов.

Чего? Кого?

— Простите, кого встречу? — переспросила Мира.

— Бабу Гая зовут Магда, — пояснил лодочник. — Этих газилиннов я привёз для неё.

Он опустил руку и постучал по крышке короба.

— Мы бы попросили не шуметь! — немедленно пискнули оттуда.

— Да, без проблем, отнесу — бодро сказала Мира, хотя ей совсем не улыбалось ходить по городу с вопящими… как их? Газилиннами. Но, с другой стороны, прийти с ним к жене Гая лучше, чем с пустыми руками.

— Прекрасно, — лодочник выбрался из гамака и, подняв с пола короб, перевязал его веревкой, так что плотно прижал крышку.

— Чтобы волосатики не разбежались, — пояснил он, хотя Мира ни о чём не спрашивала. — И не вздумай снимать сеть. Они прыгучие. Скажи Магде, здесь, как заказывала, пять штук. За платой приду завтра.

Из корзины раздались тяжкие вздохи.

— Хорошо, — ответила Мира, осторожно беря короб за ручку. Он оказался неожиданно тяжелым.

— Вы так и не сказали, как найти дом Гая, — напомнила она.

— Я лучше нарисую, — сказал лодочник.

Порывшись в куче хлама, он достал уголёк и прямо на полу начертил схему: площадь перед Башней, лучи улиц. На «своей» нарисовал лодочку.

— Пройдёшь через площадь, — сказал мужчина, ведя угольком по полу, — свернёшь на улицу справа от Башни.

— Как называется?

— Так и называется: Справа от Башни.

Мира покосилась на него — не прикалывается ли? Но лодочник был серьёзен.

— Дальше куда? — спросила она.

— Дойдёшь до пересечения с Тихой, по ней до конца. На окраине будет дом Гая.

— Номер у дома есть? Как я отличу его от других?

— Вокруг нет других. Место проклятое.

Мира невольно поёжилась:

— Почему проклятое?

Он пожал плечами:

— Не знаю. Так считается.

Из корзины тут же раздались писки:

— Раньше на том месте казнили.

— Как можно жить в городе и ничего о нём не знать?!

— Что вы хотите, это же лодочник!

Мира вновь покосилась на мужчину. На его лице было написано желание растоптать волосатиков. Пусть даже он потеряет от этого прибыль.

— Что же, пожалуй, я пойду, — сказала она и поспешила на улицу.

Значит, опять через людную площадь. Эх! Крепко прижав к себе короб, она вновь потолкалась среди горожан, поймала поток, несущий на Правую от Башни и довольно быстро вышла куда нужно. Улица оказалась гораздо шире той, где располагалось Общество лодочников и, в целом, создавала более приятное впечатление: цеплюча не так много, дома новее. В большинстве одноэтажные, но попадались и с двумя этажами.

— Эй, лодочница! — раздалось из короба.

Мира не ответила. С такими болтунами только начни разговаривать, потом не отвяжешься.

— Ты слышишь нас? — пропищали несколько голосов.

Она снова промолчала. Две горожанки, идущие впереди, оглянулись на неё. Мира прибавила ходу: скорее бы дойти до Магды и сплавить ей разговорчивых волосатиков!

— Лодочница, послушай, ты же добрая, умная девочка, — раздалось из короба.

Удивительно, но она уже начала различать их по голосам. Сейчас говорил тот, который раньше сказал, что на месте дома Гая казнили. Если бы он был человеком, то, наверняка, имел бы седые бакенбарды, спокойный, задумчивый, чуть ироничный взгляд. Легче всего его было представить в кресле перед камином с трубкой во рту. Этакий граф.

— Какая она умная? Дура набитая! — пискнул второй.

Мира мысленно назвала его Скандалист — язвительный и агрессивный. Подобные ему, в её мире бегали в ТСЖ и ругались из-за перегорающих в парадной лампочек; или из-за поставленных слишком близко к окнам машин; или ещё из-за чего-нибудь.

— Даже не спросила, зачем мы колдунье, — продолжал Скандалист.

— Значит, мы должны сами ей всё рассказать, — заметил третий.

Он представился Мире учителем в испачканной мелом жилетке: чуточку рассеянным, невыспавшимся и небритым.

— Без толку! — заявил Скандалист. — С лодочниками разговаривать: только время попусту терять.

— А чем ты сейчас таким важным занят? — хмыкнул четвёртый до сих пор молчавший. Мира окрестила его Молчуном.

— Я тоже думаю, что с лодочницей нужно поговорить, — вставил Учитель. — А ты что думаешь, Ойхарунуэль?

— Я воздержусь, — пискнул пятый.

— Ты всегда воздерживаешься! — накинулся на него Скандалист. — Мягкокожий!

— Друзья, не будем спорить, — сказал Граф. — Госпожа, простите, не знаю, как к вам обращаться.

Мира заколебалась: отвечать ему или нет. С одной стороны, она твёрдо решила не поддерживать беседу. С другой, газилинны заинтриговали. Решив, что молчать просто не вежливо, она ответила:

— Меня зовут Мира.

— Очень приятно, — пискнул Граф. — А я Эдвуахуаносодор Второй.

Мира решила, что даже не будет пытаться запомнить их имена.

— Взаимно приятно, — ответила она.

— Мы стали невольными свидетелями вашего разговора с Маркело, — продолжал Граф. — И знаем, что вы попали в сложную жизненную ситуацию.

— Да уж! — тяжело вздохнула Мира.

— Очень хорошо вас понимаем…

— Чо ты тянешь?! — запищал Скандалист. — Скажи сразу, что мы нужны колдунье для настойки!

Мира замерла посреди улицы.

— Какой настойки? — ошарашено спросила она.

— Нет лучшего средства от боли в спине, чем настойка из газилиннов! — продекламировал Скандалист.

— Колдунья убьёт нас и вымочит в соке охаро, — печально добавил Учитель.

Короб дрогнул в руке Миры. Нет, на такое она не подписывалась. Это же… убийство, вот что!

«Они всего лишь говорящие фрукты, — заметил внутренний голос. — Тоже самое, как если бы начали разговаривать яблоки».

Однако, она не была уверена, что съела бы говорящее яблоко. Может, выпустить их? А Маркело сказать, мол, споткнулась, упала, крышка от корзинки отвалилась, газилинны порвали сеть и удрали.

«Я сама просила Маркело дать мне задание, — произнёс всё тот же беспощадный внутренний голос. — А если другие будут такими же? Чем занимаются, кроме всего прочего, лодочники? Вылавливают мокрозяв и отвозят их в Башню, прекрасно зная, что с ними там сделают Даяна и компания».

Мира стояла столбом и не знала, что делать дальше. Всё так, теперь это её работа: забрать что-то из одного места и перенести в другое. Даже если это другое будет умолять отпустить.

Вспомнилось, как она на Реке упрашивала Гая не сдавать её в Башню, как использовала все доступные средства, но он был непреклонен. Может ещё и поэтому наставник был против её выбора стать лодочницей? Впрочем, агенты ничуть не лучше.

— Ненавижу этот мир! — прошептала Мира.

— Что вы решили, госпожа? — раздался писк Графа.

— Я не могу вас отпустить, — выдавила она через силу. — Простите.

— Я же говорил! — с непонятным торжеством запищал Скандалист. — Она всего лишь тупая исполнительница приказов. Лодочница.

Мира провела дрожащей рукой по волосам, сказала скорее себе, чем им:

— Надо идти.

И пошла по улице, плотно сжав губы.

Газилинны что-то издевательски пищали ей, но Мира старалась не слушать. Её накрыло осознание того, что значит быть лодочницей. Даже если у тебя нет лодки.

Улица упёрлась в другую. Мира остановилась, осмотрелась по сторонам: все горожане куда-то рассосались, а она, увлечённая мыслями, этого не заметила. Даже не у кого спросить, Тихая это улица или нет. Словно в ответ на её безмолвный вопрос, дверь ближайшего дома открылась, и оттуда высунулась полная неопрятная женщина с угрюмым лицом.

— Простите, какая это улица? — спросила Мира.

Женщина молча высыпала из мешка прямо ей под ноги шелуху какого-то растения и скрылась за дверью

— Ненормальная, что ли? — пробормотала Мира.

Вслед за удивлением пришла обида. Неужели тяжело ответить?!

— Уважаемая! — крикнула Мира. — Что спряталась-то? Как бросаться мусором, так смелая, а как отвечать за…

Она не договорила: баба снова появилась из-за двери, заорала с бешенством:

— Пошла вон, нищенка!

И чем-то бросила в Миру. Дрянь больно ударила в плечо, оставив на платье грязный мокрый след, упала на землю. Опустив глаза, Мира увидела, что это какой-то гнилой овощ, похожий на картошку.

Баба захохотала, широко открыв рот с выбитыми передними зубами. Миру захлестнула ярость.

Поставив короб на землю, она рванула к двери, желая, во что бы то ни стало, влупить обидчице — может, хоть на душе полегчает. Но через пару шагов её вдруг охватила страшная слабость. Сильно, до тошноты заболела голова, руки и ноги налились свинцом. Мира пошатнулась, кое-как дошла до стены и упёрлась в неё рукой. Перед глазами всё расплывалось.

— Обработка! — прошептала она. — Вот ты какая.

Баба сплюнула на землю и, прокричав ей несколько ругательств, вернулась в дом. С треском захлопнулась дверь.

Почувствовав, как что-то сдавило правую руку, Мира перевела на неё взгляд: вокруг локтя обернулся стебель цеплюча, что рос на стене.

Мира дёрнула рукой, пытаясь оторвать его, но хищное растение только врезалось в кожу, вызвав боль. Другие стебли тоже тянулись к девушке вслед за собратом. Мира в панике огляделась по сторонам: что же делать? Вспомнилось, как Найра сожгла цеплюч каким-то бурым химикатом. Но у Миры его не было. Тем временем, стебли всё плотнее опутывали её руки, ползли вокруг туловища; пытались захватить ноги, но Мире пока удавалось их топтать, хотя особого успеха это не приносило. В окне дома напротив появился мужчина. Внимательно осмотрев Миру, он закрыл внутренние ставни.

— Помогите! — вскрикнула она. — Пожалуйста! Кто-нибудь!

— Что у тебя стряслось, лодочница? — запищали из короба газилинны.

— Вам-то какая разница?! — всхлипнула она, пытаясь стряхнуть цеплюч с левой ноги.

— Большая, — пискнул Скандалист. — Если тебя убьют, мы умрём в этом коробе.

— Нас могут съесть крысы, — с дрожью добавил Учитель.

Сразу с десяток стеблей обхватили её туловище и намертво прижали к стене.

— На меня напал цеплюч! — всхлипнула Мира.

— Дело дрянь, — констатировал Молчун.

— Что ему нужно?! — всхлипнула она.

— Сейчас опутает тебя, и ты задохнёшься. А он вытянет из тебя всю воду, — с удовольствием ответил Скандалист.

Что-то подобное она подозревала, но услышав приговор, очумела от страха. Стала дёргаться, что есть сил, пытаясь вырваться, однако, кроме порезов, это ничего не дало.

— Мира, ты должна выпустить нас, пока не поздно, — сказал Граф. — Мы поможем тебе.

— Можешь дотянуться до короба и выпустить нас? — спросил Учитель.

— Ты освободишь нас, а мы тебя, — добавил Граф.

— Как вы меня освободите?! — всхлипнула Мира.

— У нас свои методы, — судя по интонации, Молчун улыбался.

Свободной у неё осталась только правая нога, которой она изо всех брыкалась, но понимала — очень скоро её опутает целиком.

— Никто из людей тебе не поможет, — заметил Учитель, словно видел из короба в каком она плачевном положении.

— Даже не надейся, — вставил Скандалист. — Меньше азарцев, больше воды. Здесь радуются покойникам.

Мира не сомневалась, что оказавшись на свободе, газилинны укатятся куда подальше. Но других вариантов не оставалось — она понимала, никто из азарцев не придёт ей на помощь. Она вытянула ногу, пытаясь достать до корзины. Не хватало нескольких сантиметров. Тогда, слыша как цеплюч рвёт на животе и груди платье, она сползла ниже по стене. Колючие стебли оцарапали кожу. Прикусив губу, Мира опустилась ещё немного, насколько это было вообще возможно. Вдавила спину в стену, удерживаемая только цеплючом. Теперь нога доставала до короба. Мира изо всех сил ударила по крышке. Короб перевернулся на бок, но крышка не разбилась. Твою ж мать!

Газилинны взволнованно запищали.

— Ты молодец! — подбодрил Учитель. — Пробуй ещё. У тебя обязательно получится!

«Зачем я это делаю? Они всё равно меня бросят», — обречённо подумала она.

Но в душе теплилась надежда: а, вдруг, не бросят? Вдруг помогут?

Сцепив зубы, она со всей силы ударила по коробу. Нога провалилась внутрь.

— Ой! Ой! Какая ножища! — запищали газилинны.

— Эдвуахуаносодор, ты жив, брат?

— Жив. Её пятка прошла рядом, но не задела.

— Слава Вухнуяси!

— Эй, лодочница, вытаскивай свою конечность! — приказал Скандалист

Мира испугалась, что нога застрянет в корзине, как палка Алексы в полу во время турнира. Но, к счастью, ногу удалось вытащить. Из короба, будто черти из табакерки, выпрыгнули газилинны. Мира обессилено повисла на цеплюче. Словно обрадовавшись неподвижности пленницы, хищное растение с удвоенной силой взялось опутывать её слой за слоем. Колючие стебли обхватили голову, спутали волосы, оцарапали щёки, лоб, шею.

«Сейчас они выколют мне глаза», — в ужасе подумала Мира и зажмурилась.

Дышать становилось всё сложнее, она почувствовала, что теряет сознание. Рядом раздавались голоса газилиннов:

— Вы чё, на самом деле хотите спасти её? — пискнул Скандалист.

— Мы обещали.

— Без её помощи нам не добраться до дома.

Ответили ему.

— Отдаст она нас колдунье, вот увидите! — проворчал Скандалист.

— Значит, судьба, — философски произнёс Граф.

— Договоримся, — заверил Молчун.

— А если кто-нибудь увидит, как мы спасём её? — испугано спросил Воздержавшийся.

— Мы должны оставить всё, как есть! — с нажимом произнёс Учитель. — До дома можем добраться и без её помощи. Спрячемся в одной из лодок, что плывут к болотам.

— Лодочники туда не плавают, — возразил Граф. — И лично я не могу оставить того, кто выпустил меня на свободу.

— Спасала она нас или нет, довольно спорно, — пискнул Воздержавшийся.

— Да, это надо ещё доказать, — подхватил Учитель. — Кроме того. Слишком велика вероятность того, что она отдаст нас травнице.

Они перешли на язык, напоминающий птичий клёкот.

Дышать стало совсем не выносимо, и Мира потеряла сознание. Когда вновь пришла в себя, услышала писк Молчуна:

— Вы, как хотите, а я остаюсь. Эдвуахуаносодор, ты как?

— Я с тобой, Лимбитриалот, — ответил Граф.

— Бессмысленные жертвы, — заметил Учитель.

Мира приоткрыла глаза. От нехватки воздуха перед глазами всё расплывалось, так что газилинны казались нечёткими пятнами. Она увидела, как два пятна стали удаляться по улице, пока не скрылись из глаз. Трое остались рядом с ней и опять перешли на язык, напоминающий птичий клёкот. Наверное, это был их родной, газилиннский.

Судя по интонациям, волосатики спорили.

— Сейчас эти тоже меня бросят, — подумала она.

Как обидно: победить в турнире, выйти на свободу и умереть от собственной беспечности! По щекам потекли слёзы. Цеплюч обматывал её, царапая кожу и сдавливая всё сильнее. Мира вновь потеряла сознание.

Очнулась от падения и боли в ушибленной груди. В рот набилась пыль. Пошевелив руками, с изумлением отметила, что больше не спутана цеплючом. Она открыла глаза, увидела, что лежит на земле. Повернув голову направо, упёрлась взглядом в разбитый короб.

А где эти? Рамбутаны-газилинны-волосатики?

— Очнулась! — радостно пискнули впереди.

Мира подняла голову, увидела перед собой трёх газилиннов. Они шевелили волосками и невысоко подпрыгивали, точно шарики. Совершенно одинаковые, хотя, она наверняка скоро научится различать их внешность, как научилась различать голоса.

— Как вы меня освободили? — спросила она слабым голосом. На зубах скрипел песок.

— Госпожа, мы поговорим об этом позже, — деловито пискнул один из газилиннов голосом Графа. — Необходимо поскорее уйти отсюда. Заклинание невидения скоро перестанет действовать.

— Заклинание чего? — переспросила Мира и села, опираясь на руки. Они были покрыты многочисленными царапинами от цеплюча. Кожа на шее, лице, груди и ногах сильно саднила.

— Невидения. Что за глупая девка? Не понимать таких простых вещей! — пискнул средний шарик.

Скандалист остался?! Уж насчёт него Мира была уверена, что бросит.

— Заклинание невидения накладывается на людей, чтобы они не увидели, на что мы способны, — пояснил крайний справа газилинн. Мира узнала голос Графа.

Она повернула голову к стене, у которой её опутал цеплюч. Сейчас от хищного растения не осталось и следа: стена была чистой, только внизу лежала горстка бурого порошка. Улица была пуста, в домах не ощущалось жизни.

— Чё разлеглась? — пискнул скандалист. — Вставай скорее и уходим отсюда, пока люди не очнулись.

— Вы их усыпили? — спросила Мира и села, опираясь на руки.

Голова закружилась, и она прикрыла глаза.

— Можно сказать и так, — ответил Молчун.

— Никто не должен знать о наших способностях, — сказал Граф. — Иначе газилиннов истребят, как случилось с червями, из крови которых люди делают выводил.

— Уничтожать и истреблять — это то, что люди умеют лучше всего, — вставил Скандалист.

Вновь открыв глаза, она заставила себя встать. Её повело в сторону, но удалось не упасть.

Шаг левой, шаг правой, опять левой. Газилинны прыгали вокруг, словно мячики.

— Молодец! — пискнул Скандалист. — У тебя хорошо получается!

Мира нервно усмехнулась: да уж, молодец. Она даже ноги от земли оторвать не могла и шаркала, словно старушка. Тело сковала слабость.

— Простите, я не поблагодарила вас, — с трудом сказала она. — Если бы не вы… Он бы меня убил. Я никогда этого не забуду и клянусь… Я сделаю всё, чтобы вы попали домой.

Поразительно, но она почувствовала ликование волосатых шариков.

…

Маркело не соврал: на заросшем и заваленном всяким хламом пустыре других домов, кроме дома Гая — не было. Мира остановилась перед ним, рассматривая потемневшее дерево стен, низкую крышу, из отверстия в которой курился слабый дымок.

Интересно, что бы сказал Гай, узнав, что она пришла без приглашения, да ещё в его отсутствие?

— Обрадовался конечно, — громко сказала себе Мира, отсекая сомнения, заходить или нет. — А ещё похвалил бы за находчивость.

Она направилась к крыльцу в две ступени, мысленно проговаривая рассказ о том, как на неё напали какие-то люди и отобрали короб с газилиннами. Хотя, как единодушно заверили газилинны, ей даже говорить ничего не нужно. Достаточно сесть на пороге и горько заплакать.

— Более убитой лодочницы я не видел, — вставил ремарку Скандалист.

На что Граф заметил, что, к счастью, судьба редко сводит их с лодочниками.

С газиннами она рассталась на улице Тихой. Сопровождать её к Магде они, по понятным причинам, отказались, хотя Мира и предлагала им спрятаться в кармане.

— Нет, лодочница, — сказал Граф. — Лучше мы подождём тебя подальше от дома колдуньи. Как раздобудешь лодку, тогда и встретимся.

— Это может занять не один день, — возразила она.

Посовещавшись на своём языке, газилинны сказали, что будут каждое утро ждать её у левой стены лавки торговца приправами.

— Мы верим, что однажды ты отвезёшь нас на наши родные, любимые болота! — патетически воскликнул Граф.

Мира не сдержала улыбки, глядя на отважных волосатых мячиков.

— Ещё раз спасибо, что спасли меня, — сказала она, чувствуя, как глаза чешутся от подступивших слёз. — Вы так рисковали.

— Определённый риск был, — согласился Молчун. — Но мы научились становиться невидимыми для людей.

— Люди скорее заподозрят в магических способностях вас, госпожа, — добавил Граф.

Его товарищи согласно стукнулись боками.

— Люди глупы, — вставил своё мнение Скандалист. — Им даже в головы не приходит, что на болотных кочках цеплюч не растёт не из-за болот и кочек, а из-за нас.

Мира не была так уж уверена, что заклинание невидения сработало на сто процентов, но не стала говорить вслух о своих страхах. Дай бог, чтобы газилинны оказались правы — даже если кто-то что-то заметил, пусть это списывают на её магические способности. Уж она с ними как-нибудь да справится.

На том и попрощались. Мира пошла к жене Гая, волосатики упрыгали в неизвестном направлении.

Подойдя к крыльцу, она увидела, что дверь приоткрыта.

Может в Элсаре так принято, но, всё же, приоткрытые двери всегда вселяли в неё тревожность. Мира поднялась на крыльцо, не заходя, заглянула внутрь. На стенах комнаты висели пучки высушенных трав и полки, на которых теснились горшочки всевозможных размеров; в полу курился обложенный камнями круглый очаг, несколько головёшек ещё слабо тлели, другие потухли. Недалеко от него стоял большой непокрытый стол, заставленный скудной посудой; несколько табуретов. Поперёк комнаты было натянуто полотно, которое делило её на две. Мира вспомнила, что жена Гая знахарка. Наверное, за ширмой у неё что-то вроде кабинета для приема больных.

Людей видно не было, может, Магда как раз сейчас лечит больного? Мира прислушалась, но из-за ширмы не раздавалось ни звука.

Она неуверенно постучала в дверь. В доме по-прежнему висела тишина.

— Добрый день! — крикнула Мира. — Есть кто дома?

Похоже, никого.

— Ты ко мне? — раздался за спиной сиплый женский голос.

Вздрогнув, Мира обернулась. К крыльцу приближалась худая сутулая женщина лет сорока с некрасивым лицом и сильно вьющимися волосами. В руках она несла вязанку толстых веток. Неужели это и есть жена Гая?

— Здрасьте. Вы Магда? — она запоздало подумала, что не сказала «вода-жизнь», но теперь говорить его было не в тему.

— Угу, — женщина кивнула и, окинув Миру пристальным взглядом, спросила: — Тебя кто так исцарапал?

— На улице напали, — тихо ответила девушка.

— У. Ну, заходи в дом, что на пороге разговаривать?

Мира вошла, остановилась у стены. Бросив ветки возле очага, травница повернулась к ней и вытерла руки о подол своего, не отличающегося чистотой, платья.

Нужно было что-то сказать.

— Меня прислал к вам Маркело, — неуверенно начала Мира.

На лице женщины выразилось недоумение, граничащее с непониманием.

— Глава общества лодочников, — пояснила Мира, затем подумала, что на лбу у Маркело не было написано, кто он, и смущенно добавила: — Кажется, глава.

Магда вопросительно подняла брови. Мол, продолжай.

— Он просил меня передать вам газилиннов. Вы их заказывали. (Травница перевела взгляд на её пустые руки). Но в пути меня обокрали. Простите, — скорбно закончила Мира.

— У тебя отобрали газилиннов? — переспросила Магда.

Мира кивнула и часто заморгала, делая вид, что сейчас расплачется.

— Простите, — всхлипнула она. — Они напали вчетвером. Я ничего не могла сделать… Не знаю, как теперь быть и что сказать Маркело. Он придёт к вам завтра за оплатой.

Представив, как всё будет, когда Маркело узнает, что она профукала газилиннов, Мира на самом деле едва не заплакала.

— Ладно, ладно, успокойся, — сказала травница.

Подошла к Мире, с неожиданной силой надавила на плечи, так что девушка против воли опустилась на табурет. Травница пристально рассматривала её колючим, холодным взглядом, будто гостья была неведомым в природе сорняком. Тут же у Миры появилось странное ощущение, что она ранее встречалась с этим взглядом. Магду видела впервые, а взгляд — нет. А ещё у неё сложилось впечатление, что потеря газилиннов не опечалила травницу от слова совсем.

Мира подумала, как бы перейти к истинной цели визита. Сказать напрямик, что Гай был её наставником и приказал в случае победы искать у Магды помощи? Или пойти окольными путями?

— Ты плохо выглядишь, — заметила травница. — И, по-моему, дело не только в нападении бандитов. Здесь не обошлось без магии.

Мира опустила голову, глядя на травницу исподлобья. Ничего-то от неё не скроешь.

— Я недавно прошла обработку, которой подвергают всех мокрозяв, победивших в турнире, — сказала она, решив, что лучше рассказать всё, как есть.

Магда смотрела на неё, прищурив холодно блестящие глаза.

— Возможно, ваш муж рассказывал обо мне, — продолжала Мира. — Он был моим наставником при подготовке к турниру.

Травница хмыкнула:

— Выходит, ты и есть та самая мокрозява.

Мира подняла голову и прямо глянула ей в лицо:

— Да, это я.

Она только собралась сказать, что Гай приказал в случае победы прийти к нему, чтобы стать его помощницей, но Магда перебила:

— Понятно. Значит, ты опробовала действие магической обработки. Хотела подраться с кем-то из азарцев?

— Она первая начала, — угрюмо произнесла Мира. — Я всего лишь спросила название улицы. А она… Чокнутая какая-то!

Травница взяла со стола кружку, протянула Мире:

— Вот, выпей. К тебе вернутся силы.

Мира заглянула внутрь кружки: она была на две четверти полна голубой жидкостью, от которой почему-то пахло рыбой.

— Мне уже лучше, — попыталась отказаться она.

— Мира, не будь ребёнком. Пей, — женщина всучила ей кружку. — Действие магической обработки так просто не проходит. Если не остановить её, тебе станет хуже.

Они встретились глазами.

— Насколько хуже? — спросила Мира дрогнувшим голосом.

— У тебя могут полностью отказать ноги.

Мира взяла кружку и выпила.

Делая последний глоток, подумала, что не называла травнице своего имени. С другой стороны, раз Гай обсуждал с женой подготовку к турниру, он и называл имя ученицы.

Вновь взглянув на травницу, Мира увидела, что та подобрела. Сейчас самый подходящий момент остаться у неё до возвращения Гая. Медленно поставив кружку на стол, она сказала:

— Я знаю, Гай уехал. Но перед отъездом он пообещал, что после победы в турнире возьмёт меня к себе помощницей… Вот я и пришла… Можно я останусь? Пока его нет, могу вам помогать. Вы же знаете, какая сейчас беда с лодками: на всех не хватает. Я стала лодочницей, но для меня нет занятия.

То ли от сильного волнения, то ли от усталости, Миру вдруг начало клонить в сон. Да так сильно, что глаза закрывались сами собой. Широко зевнув, она добавила:

— Я очень усердная и старательная.

Магда смотрела на неё с насмешкой. У Миры появилось дурацкое ощущение, что сейчас травница, как персональщицы в её прошлом мире, скажет: «Мы рассматриваем на эту должность и других кандидатов. В случае, если остановим выбор на вас, я перезвоню».

Сонливость накрыла её, будто душное одеяло, перед глазами поплыло. Мира тряхнула головой пытаясь вернуться к разговору, но каждое движение давалось с трудом и думалось об одном: «Поспать. Хоть пять сек». Она обнаружила, что уже положила руки на стол.

«Она дала мне снотворное, — осенило её: — Но зачем?!»

Она в недоумении посмотрела на травницу. Та довольно улыбалась.

— З…зачем? — с трудом выдавила Мира.

Внезапно дверь распахнулась, и в дом, с корзиной полной трав, вошла ещё одна Магда. Она остановилась у порога как вкопанная, корзинка выпала из руки, и травы рассыпались по полу.

— Кто ты? — хрипло спросила она, глядя на первую Магду.

Та оскалилась в подобии улыбки, глаза были злющими, ненавидящими.

Мира с силой ущипнула себя за руку — нужно проснуться, понять, что происходит. Боль немного привела в чувство.

— Кто ты такая, тебя спрашиваю! — хрипло повторила вошедшая.

Первая Магда рассмеялась, высокомерно ответила:

— Уже неважно. Тебя не было ровно столько, сколько нужно.

— Для чего нужно? — тише спросила вторая и перевела взгляд на Миру, будто только что её увидела. В лице травницы что-то дрогнуло. Коснувшись пальцем своей брови, она указала на бровь Миры и через силу произнесла: — Ты?!

Затем её взгляд упал на кружку, из которой пила Мира. Травница метнулась к столу, заглянула в кружку. Она бросила на Миру испуганный взгляд, торопливо спросила:

— Ты это выпила?

Девушка кивнула.

— Всё кончено, — улыбнулась первая Магда, глядя на вторую. — Особенно для тебя.

— Не знаю, что ты такое, но, — не договорив, вторая Магда бросилась к очагу, выхватила тлеющую головню и с криком напала на первую.

Та быстро отклонилась, но головня всё же ударила её по плечу. Колдунья зашипела, словно дикая кошка, в воздухе запахло палёным. От удара головня сломалась, и вторая Магда отбросила её в сторону. Женщины бросились друг на друга, упали на пол, стали пинаться и кусаться. Мира перестала различать, кто из них кто. К тому же, её вновь накрыла волна сонливости — более сильная, чем прежняя.

«Проклятый дом, колдовской, — подумала она. — Нужно выползти отсюда… Найти людей… Чтобы не дали уснуть».

Она хотела встать, но тело перестало слушаться, и Мира свалилась с табурета. Хотела ползти, но не могла даже пошевелить рукой. Её охватил ужас смерти.

«Почему? За что? Я ничего не сделала… Кому я мешаю?!» — подумала она.

Рядом на полу визжали, шипели и рычали дерущиеся Магды. Неожиданно в воздухе мелькнуло лезвие ножа. Женщина, что была внизу, вздрогнула всем телом, потом выгнулась дугой (так что вторая скатилась с неё) и — вытянулась, глядя в поток остекленевшим взглядом.

Из её груди торчала рукоятка ножа.

Оставшаяся в живых Магда села, скосила глаза на изуродованное ожогом левое плечо, рывком выдернула из мёртвой нож. Не поднимаясь на ноги, подползла к Мире. А у той не было сил даже пошевелиться. Только смотреть на хищную, торжествующую улыбку убийцы.

— Ай-яй-й, какая трагедия произошла в доме колдуньи. Завтра весь город только об этом и будет говорить, — она облизнула пересохшие губы. — Тёмные времена настали. Мокрозяв выпускают из Башни, научив только убивать и грабить. И хвалёная обработка на них больше не действует.

Она ласково вложила Мире в руку окровавленный нож. Их взгляды встретились.

— Откуда же глупой мокрозяве было знать, что она попала к известной травнице Магде? — продолжала женщина. — А уж Магда, всем известно, умеет за себя постоять. В общем, шекспировская трагедия — все умерли!

Она расхохоталась и поднялась на ноги.

— Прощай, глупышка, — сказала она Мире. — Ты была забавной.

Будто через плотный туман Мира увидела, как её худая, сутулая фигура подошла к двери, задержалась на пороге и… всё накрыла тьма.