Во имя Мати, Дочи и Святой души

36

Они заехали в корабль, Клава прыгнула в плащ, подхватили Свами и помчались во Дворец спорта. Подъехали, когда уже началось. Клаве хотелось одного: скорее! Жар в бедрах, который она пронесла сюда во Дворец из самой квартиры бывшего Федотика, поднимался по телу и претворялся во вдохновение.

Додик был вдохновлен по-своему.

– Целый день только и звонят после вчерашнего. Резонанс называется! Тридцать секунд телевидения я разрешил: для паблисити. Оставим сегодня нашу Каленьку Дэви на катарсис: в конце второго выпустим.

Бас Иаков в уборную вдвинуться и не пытался – взглянул из коридора, пророкотал:

– Как лампадку вынесу. На ладони.

И показал как будет нести – на вытянутой руке. И ни в одном суставе не дрогнет.

Свами тоже приняла участие: утренней росы налила.

Наконец позвали.

– Упадешь по трубе! – крикнул в спину Додик.

Предчувствуя священное беспамятство, Клава пошла навстречу свету и грому, перехватила у взывающей певицы:

Толька, Толька, Толька… и первым криком завела ждущий зал:

Слепила знакомая тьма:

синий-зеленый-красный

Клава не видела, но проникала сквозь вспышки: зал стоит, прыгает, пляшет, плачет, хлопает в едином сердце и готов броситься на сцену, на нее – или задохнуться под нею, сжимаемый лихорадочными бедрами.

По одному бы добровольцу погибать для вдохновения в ее бедрах перед каждым концертом – и только позавидуют счастливцу!

И ничего нет сильнее и проще.

Все-все-все. Хором-хором-хорошо.

Так же хором все спасутся – если не рухнет крыша как перегруженный мост. А если рухнет – тем вернее вознесутся в рай прямо из-под обломков.

Слабее вспышки.

И какая-то труба. Побудка.

Труба трубит. Будит.

Не команду вспомнила, а изнемогла.

Шагнула и упала.

Всех труба будит, а ей бы – уснуть.

Слышала, припав к покрытию сцены, прогибающие пол шаги – и вознеслась на несгибаемые ладони Иакова.

И унеслась на них в закулисье.

Сама Госпожа Божа унесла ее руками баса.

Рев и гром догоняли. Не отпускали.

Метнулся кто-то – не Додик, мельче:

– Не отпускают! На аплодисмент пожалуйте!

И бас Иакова:

– На бис святые не выходят.

За боковым служебным выходом терзала наряд охраны толпа. Как шторм, который запирает слабому суденышку выход из гавани.

– Еще один выход есть. Может, туда такси подать? дрогнул Додик.

– А тачанка моя? Они разнесут с досады, когда поймут, что упустили! – несогласный Витёк. – Вертушку бы на крышу, как на авианосец.

– Тебе тачка дороже или гениалочка наша? Будет эта безумная Калька – тысячи тачек наши!

– Не робей, Додик, – решила Свами. – Толпа – это наша толпа. Госпожа Божа послала – жаждущих света. Яков, иди первый, я рядом. Я буду возглашать, а ты повторяй. Понял? За нами Витя с Дэви. Ну, помогай, Божа!

Выдвинулся Иаков. Свами сбоку.

– Каля Дэви с вами! – крикнула Свами.

Но кто ее слышал дальше десятого тесного ряда?

«Каля Дэви с вами!!» ретранслировал бас-расстрига.

И откликнулись от последних рядов:

– С нами! Дэ-ви, Дэ-ви! Бо-жа, Бо-жа!

– Грядет перемена чисел! Грядет век Кали Дэви!

«Грядет перемена чисел! Грядет век Кали Дэви!»

– Дэ-ви, Дэ-ви!

– Поклонитесь Госпоже Боже! Отрекитесь от ложных богов самозванных!

– Проще, – пророкотал Иаков в полбаса и ретранслировал прежний тезис:

«Каля Дэви с вами!!»

Без команды выхватил Клаву и взметнул на головой.

– Дэ-ви, Дэ-ви! Бо-жа, Бо-жа! – усилилось стократно.

Свами больше не распоряжалась.

«Грядет перемена чисел! Грядет век Кали Дэви!»

– Дэ-ви, Дэ-ви! С на-ми, с на-ми!

– Со снами, – фыркнул Витёк.

«Век Кали Дэви!»

– Век-Кали-Дэви! Век-Кали-Дэви!

– Пошли, – буркнул бас.

И приблизился к стоящей в одном шаге тачанке.

Витёк откинул заднюю дверцу.

– Прошли.

Иаков всадил Клаву в машину как пирог в печь – и тотчас содрал с нее серебряный плащ.

Но Клава почувствовала, что этим ручищам ее нагота неинтересна.

Иаков распрямился и закрутил опустевший плащ над головой.

«Каля Дэви с вами!!»

Свами скользнула сбоку и плюхнулась на сиденье.

– Дэ-ви, Дэ-ви! С на-ми, с на-ми!

«С ва-а-ами!!»

И отшвырнул пустой плащ далеко в сторону – вправо.

Там закипела свалка.

Фаны за лоскутки бились. Оглашенные.

Витёк влево газоном вырулил на волю.

– Проскочим против знака? Одностороннее вывесили! Святым разрешается! Солисткам.

– Двойная акция получилась, – подвела итог Свами. Отдышавшись. – В зале и снаружи. Много душ просветили благодаря Госпоже Боже.

– Госпожа Божа помогла еще сильней сегодня, – подхватила Клава.

Но отчасти из вежливости. Госпожа Божа ведь помогает Клаве напрямую. Не через Свами.

– Надо Додику на каждый концерт запасные плащи заказывать. На разрыв, – усмехнулся Витёк.

– Туго ты освоился, братик, – оживилась Свами. – «Моя тачанка», говоришь. А она общественная, между прочим. Достояние Сестричества.

– Я говорю «Моя» – подразумеваю «Сестричества», говорю «Сестричества» – подразумеваю «Моя», – и Витёк небрежно вильнул рулем, обходя ленивую «волгу». – Потому что ведь в семье единой всё общее без стыда и страха.

А потом вдвоем уточнил:

– Яшка кричал «С вами», но не кричал «Свами». Побоку она. Яшка нужен, а она – как пятое колесо в тачанке.