Военно-медицинская акаМЕДия

Лекция 58 О СОВМЕЩЕНИИ

Вот такой оказалась наша первая встреча с суровой действительностью. И вообще, ближе к интернатуре многое происходило впервые. Первый выпуск. Первые свадьбы. И первые дети. Именно так у уже знакомого тебе, милый читатель, Олега Игратова, известного в узких кругах под псевдонимом «молдаванин», родился первенец — маленький дрыганогий карапуз.

Не вдаваясь в подробности того, насколько великолепен факт рождения нового человека, хочу остановиться на Олежке. Нашему бедному товарищу, помимо повседневной учёбы, теперь приходилось активно работать, дабы прокормить, ну и одеть, развлечь, образовать своё быстро подрастающее потомство. Естественно, вся подработка происходила в вечерние и ночные часы, так как днём Олег грыз гранит медицины, сдавал отработки и стоял в нарядах. Так оно и чередовалось: учёба, наряды, работа. Именно вследствие ночных рабочих смен новоиспечённый отец и недосыпал постоянно. На его некогда гладком лице слева направо чётко отпечатался синдром хронической усталости. Выражался данный синдром в постоянно закрытом то левом, то правом глазе, осунувшихся щеках и «мешках» под обоими глазами. В то время, когда малыш нашего товарища праздновал свой первый год жизни, Олежек спокойно мог уснуть хоть на поле боя, дай ему только занять более-менее горизонтальное положение.

В ту роковую ночь юный отец в девять часов вечера как раз и занял вышеупомянутое положение. Наряды уже минули, а рабочая смена значилась только через двое суток. Олег удобно расположился на нешироком семейном ложе и в ту же секунду, даже не зевнув, отбился словно младенец. О том факте, что он глубоко спит, свидетельствовали негромкое посапывание и широко раскрытый рот. Изо рта, как у собаки, нахально свешивался язык.

Сны Олега «молдаванина» обычно проходили безмятежно, не беспокоя своего хозяина какими-либо цветными картинками или какими-либо фантастическими приключениями. Он не летал в космос и не находил миллиона долларов. Ему не приходилось щипать себя в ужасе за предплечье и просыпаться в холодном поту. Другими словами, нашему товарищу абсолютно всегда снилась одна и та же картина: «Чёрный квадрат» господина Малевича. Олежек хоть и считал это произведение совершенно бездарным и неоправданно раскрученным, но на сны никогда не жаловался и претензий к жизни, как, впрочем, и к гражданину Малевичу, по данному щекотливому вопросу никогда не имел.

В ту самую ночь в привычный «Чёрный квадрат» Олега, словно буря в оазис, ворвалась дорогая жена. Она возникла ниоткуда и больно ударила его в печень. Пара её мощных толчков под рёбра (проверенный способ) пробудили ото сна почти девяносто пять килограммов молдаванского тела. Так, по крайней мере, подумала наивная супруга товарища.

— Олег, — устало прошептала она, заметив, как муж схватился за правое подреберье. — Лялька наша плачет. А сегодня твоя очередь.

— М-м-м-м, — простонал тяжёлым голосом почти разбуженный товарищ.

— Давай, давай, шевели чреслами, — наседала любимая.

— Иду, уже, — тяжело согласился супруг и на полдюйма приоткрыл левый глаз.

— Бутылочка в холодильнике, — закончила жена и пошла отбиваться.

Исполинская гора мышц, костей, внутренностей и кожи сдвинулась с места, сказала: «Ага», схватила ребёнка и удалилась на кухню. Последним, что услышала супруга Олега, оказался звук закрывающейся двери холодильника и как-то неохотно включившуюся микроволновую печь.

Ребёнок, услышавший знакомые мелодии бытовой техники, вещающие о приближающемся кормлении, перестал плакать. Он, будто собака Павлова, реагирующая на свет, тоже успокоился и стал терпеливо ждать.

Супруге снился настоящий сон. Сон юной матери. Ясный день. Парк. Она идёт по грунтовой дорожке с коляской, в которой спит её дорогая малышка. Тишина деревьев и мягкий свет от солнца навевают спокойствие и гармонию. Колёса коляски, мягко перебирая мелкие камушки дороги, вращаются по оси плавно, словно говоря о неспешном круговороте событий в нашей суматошной жизни.

И вдруг в самый тихий момент малышка просыпается. Она открывает свои очаровательные глазки и начинает спросонья плакать. Слёз нет, но голос режет по нервам хуже бритвы. Где помощь? Где муж? Что делать? И тут, на самом пике плача, откуда ни возьмись появляется прекрасная фея. Фея, держащая в руках бутылочку с молоком. Она даёт её малышке, и та мгновенно успокаивается, жадно причмокивая волшебную соску. Мама счастлива и совершенно не замечает висящий над головой гигантский санпросвет плакат. На плакате яркими красками выведены слова Владимира Маяковского:

В общей работе

к дисциплине привыкни.

Симулянта

разоблачи и выкинь.

Неожиданно картина меняется наоборот. Добрая фея исчезает, и парк охватывает сильный ветер. Ветер срывает листья и щекочет провода. Небо грозится пролить дождь и уже наливается свинцом. Детёныш в коляске плачет, и в первые секунды мама не в силах понять, что именно случилось. Карапузий крик набирает децибелы, и нужно во что бы ни стало найти заветную бутылочку. Тёплую бутылочку. Но её нет! Нигде нет. А плач всё громче и громче. Он разрывается. И тут..

И тут супруга открывает глаза. Свои глаза. Она просыпается. Однако обязанный исчезнуть из сна детский крик не исчез, а, наоборот, усилился и оброс новыми октавами. Спустя секунду, окончательно проснувшись, супруга Олега вскакивает (как любая порядочная мать) с кровати и бежит на кухню. Именно там она застаёт свою плачущую малышку, которой прямо в рот ручьём льётся молоко.

Слетевшая с бутылки соска мирно катится по полу и замирает у ножки стула. А возвышается над всем этим добрая фея Олег, который, как и соска, мирно спит, будто убитый.

После такого кормления каждую божью ночь Олег продолжал смотреть свой «любимый» «Чёрный квадрат». Ребёнка, бутылку и молоко ему больше не доверяли.