Воины

Перед вами яркий взгляд на ту часть истории Второй мировой войны, которая до сих пор почти неизвестна большинству людей, даже сейчас, в двадцать первом веке, — этот рассказ повествует о той важной роли, которую сыграли пилоты Женской службы пилотов военно-воздушных сил США, или, по английской аббревиатуре, ВАСП. Те, кто не мог участвовать в боях, но мог умирать — и умирал.

Лидер продаж Керри Вон — автор приобретшего широкую популярность цикла повестей о приключениях Китти Норвилль, радиоведущей, которая, по капризу судьбы, является также вервольфом и которая ведет ночную радиопередачу для сверхъестественных существ. В этот цикл входят книги «Китти и полночь», «Китти едет в Вашингтон», «Китти берет отпуск» и «Китти и серебряная пуля». Рассказы Вон печатались во «Вселенной Джима Баэнса», «Журнале научной фантастики Азимова», «Диких картах: изнутри и прямо», «Королевствах фэнтези», «Парадоксе», «Чужих горизонтах», «Таинственных историях», «Приключенческих историях Цеппелина «Все звезды» и других журналах и сборниках. Последние вышедшие из печати книги Вон — «Китти и рука мертвеца» и «Китти поднимает ад». Керри Вон живет в Колорадо.

Девушки из Эвенджера

Июнь 1943 года

Солнце садилось за эвенджерским аэродромом, когда Эм с дюжиной других девчонок бросили Мэри в так называемый Источник желаний, широкий круглый фонтан перед казармами. Двое девушек схватили ее за руки, еще две — за ноги и потащили. Мэри от неожиданности завопила, а Эм расхохоталась: Мэри следовало бы понимать, что на нее надвигается, ведь это случалось со всяким после первого самостоятельного полета. Но Эм помнила по собственному опыту, имевшему место всего неделю назад, что не закричать от избытка чувств было трудно.

Толпа смеющихся женщин оттащила Мэри к фонтану перед казармами. Эм остановила их ровно на столько, чтобы стащить с Мэри кожаную летную куртку, а потом сама ухватила Мэри за плечи и помогла перекинуть через каменный бортик чаши с водой. Мэри завопила снова — наполовину завопила, наполовину расхохоталась — и плюхнулась в воду, да так, что волна выплеснулась наружу. Стоя на коленях — намокший комбинезон болтался на ней мешком, — Мэри принялась брызгать на подруг. Эм поспешила увернуться.

Аплодисменты и смех стихли, и Мэри начала выбираться из фонтана.

— Не забудь ухватить несколько монеток! — напомнила ей Мэри.

— О!

Мэри нырнула, на мгновение задержалась под водой, а потом продемонстрировала Эн свою добычу — пару пенни на ладони. Мэри была молода, всего двадцать два года, и это было видно по ее большим ясным глазам. Темные волосы намокли, прилипли к голове, и с них текла вода, да и в целом Мэри перепачкалась. Это было большое приключение. Она улыбнулась.

— Я — самая счастливая девушка на свете!

Когда кто-либо из курсантов женского учебного полка, базирующегося на эвенджерском аэродроме, сдавал экзамен или контрольный полет, он бросал в фонтан монетку на счастье. Когда девушка впервые совершала самостоятельный полет, она могла достать из фонтана две монетки в качестве талисмана. Монетки Эм и сейчас лежали у нее в кармане.

Эм протянула подруге руку, и Мэри ухватилась за нее.

— Давай вылезай. Я думаю, у Сюзи под матрасом припрятана бутылочка виски с твоим именем.

Мэри радостно завопила и вылезла из фонтана. Она отряхнула комбинезон. Вода текла с нее ручьями, и девушка снова рассмеялась.

Держась за руки, они зашагали к казармам. Кто-то поймал по радио музыку, и вечеринка началась.

Декабрь 1943 года

В таких частях, как ВАСП, все друг друга знают и новости распространяются быстро.

Эм услышала об этом, едва войдя в казарму в Ньюкасле. Она не успела даже положить сумку или снять куртку, как трое девушек набежали на нее в коридоре, окружили и принялись говорить, перебивая друг друга. Джейн вцепилась в руку Эм, словно утопающая, и Эм уронила сумку на пол.

— Ты слышала? — спросила Джейн. Глаза ее покраснели от слез. У Тэсс был такой вид, словно она вот-вот расплачется, а Патти была бледной, словно мел. У Эм заныло под ложечкой, потому что она поняла, что сейчас услышит.

— О чем? — спросила Эм, оттягивая неизбежное, как будто если бы ей удалось оттянуть этот момент достаточно надолго, новости перестали бы быть правдой.

— Авиакатастрофа под Ромулусом, — сказала Патти.

Эм тут же задала вопрос, который всегда шел первым.

— Кто?

— Мэри Кин.

Мир покачнулся, сердце куда-то ухнуло, а кровь отлила от головы. Нет. Это ошибка. Только не Мэри. Слухи расходятся быстро. Эм поняла, что Патти так обеспокоена не из-за автокатастрофы, а из-за нее, Эм.

— Что случилось?

Этот вопрос всегда шел вторым.

— Я не знаю. Сообщили лишь о катастрофе.

— А Мэри? Она?..

По щекам Джейн покатились слезы, а голос задрожал. Она сильнее сжала руку Эм.

— Ах, Эм! Мне страшно жаль! Я знаю, вы с ней дружили... мне очень, очень жаль...

Если бы не стремление умчаться прочь, Эм сейчас обнялась бы с девчонками и вместе поплакала. Но ей нужно было подумать, как себя вести, что сказать и что делать дальше. Надо собрать слухи и попытаться вычленить из них, что же произошло на самом деле.

Она вырвалась из круга, не обращая внимания на попытку Патти поймать ее за руку и удержать. Сумку она бросила, хотя ее стоило бы прихватить с собой, потому что там была грязная одежда. Кажется, кто-то ее звал, но Эм хотела сейчас лишь одного — добраться до своей комнаты и посидеть в одиночестве.

Она отыскала свою комнату, села на кровать и уставилась на пустую койку у противоположной стены. Она жила с Мэри в одной комнате, вот в этой самой, когда они только прибыли в Эвенджер. Скрючившись, уткнувшись лицом в колени, Эм обхватила себя руками и задумалась, что же делать дальше.

Это случалось не так часто, чтобы считать, будто оно может случиться с тобой или с кем-то из знакомых. Целый год женщины летали на военных самолетах, а подобных случаев было всего около дюжины. Летчиц было не так уж много, и Эм знала кое-кого из погибших, хотя они и не дружили. Просто пересекались на тренировках или здоровались, встречаясь по дороге на занятия.

Это происходило достаточно часто, чтобы они выработали некую систему.

Эм постучала в последнюю комнату казармы и взяла деньги у Рут и Лиз. Ей не пришлось объяснять, для чего эти деньги — она просто протянула фуражку. Как после любого из этой дюжины случаев. Эм возьмет эти сто двадцать долларов, объединит их с сотней, присланной летчицами из Свитуотера и Хьюстона, и употребит их на то, чтобы перевезти Мэри в Дейтон. Никто из них не числился в армии официально, поэтому Дядя Сэм за похороны не платил. На это вроде как неудобно было жаловаться, особенно когда столько мальчиков погибало там, за океаном. Но Мэри тоже исполняла свой долг. Неужто это ничего не стоит?

— Ты еще не выяснила, что случилось? — спросила Лиз. Все об этом спрашивали.

Эм покачала головой.

— Пока ничегошеньки. Я звонила Нэнси, но ей тоже ничего не сказали.

— Думаешь, что-то было неладно? — спросила Лиз. И поэтому они стараются замять историю?

— Они стараются замять историю потому, что им не нравится думать про женщин, разбивающихся вместе с самолетом, ответила Эм. Не гак давно двое летчиков-мужчин в лицо заявили ей, что в самолете место только тем женщинам, которых рисуют на фюзеляже. Предполагалось, что это остроумно. Предполагалось, что она должна рассмеяться и пофлиртовать с ними. А Эм просто ушла.

Послышался топот бегущих ног, и, подняв головы, они увидели Джейн. В ее глазах плескался страх, и Эм подумала, что это повторилось, что еще кто-то разбился и что им нужно снова, так скоро, пускать фуражку по кругу.

Джейн с трудом сдержалась, чтобы не схватить Эм за руку, и произнесла:

— Самолет из Ромулуса. Двое парней на Б-26. Как ты думаешь, может, они что-нибудь знают?

Это была неплохая идея. Они могли даже что-нибудь видеть.

— С ними кто-нибудь уже поговорил? — спросила Эм.

Джейн покачала головой.

Звено в цепочке слухов. Эм мрачно улыбнулась сослуживицам и направилась прочь.

Эм не могла пройти в район стоянки и обслуживания самолетов, не притормозив и не присмотревшись, что там сейчас стоит и что ревет над головой. Здесь всегда кипела жизнь, и сердце Эм начинало биться быстрее. Здесь чувствовалась мощь, и ясно было, что происходит нечто и вправду очень серьезное. «Мы ведем войну. Мы здесь воюем». Девушка глубоко вдохнула воздух, полный запахами авиационного бензина и гудрона. Десятки самолетов выстроились рядами, еще десятки взлетали или приземлялись, а еще большее количество виднелось за распахнутой дверью ангара, и сотни людей сновали между самолетами, трудясь ради того, чтобы шум моторов оставался громким и ровным.

На этот раз Эм не одна остановилась посмотреть на площадку, потому что с неба несся непривычный звук, не похожий на те, что обычно слышались здесь. Эм расслышала сопровождающий этот звук шум мотора и, подняв голову, увидела смахивающий на бульдога истребитель, несущийся над аэродромом на бреющем полете так быстро, словно за ним черти по пятам гнались. Девушка прикрыла глаза ладонью, защищая их от яркого зимнего солнца, и увидела Р-51 — атакующего орла, неизмеримо более изящного и проворного, чем громоздкие учебные самолеты. Ну да, учебные самолеты делали такими намеренно: пилоту гораздо легче учиться исправлять ошибки на скорости сто миль в час, а не на трех сотнях. Но Эм невольно задумалась: а каково это — взаправду летать? Она твердо намеревалась когда-нибудь сесть за руль такой птички, хотя пока что и не представляла, как это может произойти. Но она непременно узнает, каково распоряжаться полутора тысячами лошадиных сил.

Будь она мужчиной, ее обучение не ограничилось бы полетами на маленьких одномоторных учебных самолетах, которые летчицы ВАСП перегоняли с одного аэродрома на другой, а ведущими в этих полетах были мужчины, которых потом переводили на истребители или бомбардировщики, а затем отправляли в бой. Будь она мужчиной, она уже летала бы на более крупных, скоростных и сложных в управлении самолетах. А затем отправилась бы за океан, чтобы испытать их в деле.

Как и сказала Дженн, на гудронной взлетной дорожке стоял В-26, и двое механиков наполняли его бензобаки горючим. Вероятно, он приземлился дозаправиться. А значит, у нее не будет другой возможности переговорить с пилотами. Девушка направилась к оперативному центру. Дверь в комнату для инструктажа была закрыта, но Эм услышала доносящиеся изнутри приглушенные голоса. Не удержавшись, девушка прижала ухо к двери и прислушалась, но разговор был рутинный. Бомбардировщик направлялся в Ньюарк, чтобы оттуда отправиться за море, а пилот был инструктором, только что вернувшимся с фронта.

Эм уселась в стоявшее в коридоре кресло и стала ждать. Полтора часа спустя дверь отворилась. На пороге показались два типичных летчика: кожаные крутки, торчащие из кармана солнечные очки, форма цвета хаки, коротко подстриженные волосы и голливудские лица. На плечах лейтенантские погоны.

Эм встала по стойке «смирно», и мужчины удивленно посмотрели на нее. Эн не дала им времени поразмыслить, что с ней делать.

— Извините за беспокойство. Я — Эмилия Андерсон, из здешней эскадрильи ВАСП. Мне сказали, будто вы сегодня утром вылетели из Ромулуса. Можно вас кое о чем спросить?

Более высокий летчик бочком отступил к выходу.

— Прошу прощения, мне нужно проверить... кое-что, — торопливо и не слишком искренне извинился он.

Оставшийся пилот выглядел еще более встревоженным и, похоже, готов был последовать примеру приятеля.

— Пожалуйста, на минутку, я вас больше не задержу, — произнесла Эм, злясь на себя за то, что ее голос звучит умоляюще. Ей следовало бы очаровать его.

Вид у летчика сделался еще более настороженным. Он нахмурился и поджал губы, и Эм всерьез испугалась, что ей не удастся его разговорить. Летчик поколебался, явно ведя какой-то внутренний спор, потом смягчился.

— Чем могу помочь, мисс Андерсон?

Эм перевела дух.

— Я пытаюсь хоть что-то узнать про авиакатастрофу, которая случилась под Ромулусом три дня назад с самолетом ВАСП. Пилотом была Мэри Кин. Сэр, она была моей подругой, и мы — я и другие летчицы, — мы просто хотим знать, что случилось. Нам никто ничего не говорит.

Летчик мог бы просто заявить, что ничего не знает, покачать головой и уйти, и Эм ничего не смогла бы сделать, и ее беспокойство все равно не сделалось бы сильнее, чем сейчас. Но пилот заколебался. Он принялся нервно мять в руках низ куртки и взглянул на дверь. Он знал. Знал что-то ужасное и не хотел об этом говорить.

Эм поднажала.

— Вы же сами знаете, каково это, когда что-то случается с вашим товарищем, а вам ничего не говорят.

Летчик покачал головой, пряча глаза.

— Мне не следует рассказывать вам об этом.

— Но почему? Потому, что это дело засекретили? Или потому, что я женщина и вы считаете, что я не смогу с этим совладать?

Лейтенант снова поджал губы. Он побывал на фронте и, быть может, встречался лицом к лицу с врагами, но, похоже, готов был спасовать перед ней.

— Это было столкновение, — в конце концов произнес он.

Эм обдумала множество вариантов, от погоды до какой-то поломки. Она даже готова была допустить, скрепя сердце, что Мэри допустила какую-то ошибку. Во время полета много чего может произойти. Но чтобы столкновение?

— Не может быть. У Мэри было почти тысячу часов налета, она была слишком опытной для этого.

У летчика на лице появилось характерное покровительственное выражение, с которым многие пилоты-мужчины взирали на летчиц — как будто Эм просто не могла иметь никакого понятия о том, о чем говорит.

— Я же говорил, что мне не следует ничего рассказывать.

— С кем она столкнулась? Чья была вина — второго пилота? Что они делали, когда столкнулись? Вы это видели?

— Извините, подробностей я не знаю.

— Начальство мне даже не сказало, что она погибла, выполняя какое-то задание, — произнесла Эм.

Пилот ступил к ней поближе с заговорщическим видом, как будто боялся, что их кто-то услышит. Как будто это дело и вправду было засекречено.

—Послушайте, мисс Андерсон, вы кажетесь милой девушкой. Зачем вы этим занимаетесь? Зачем вам рисковать жизнью здесь? Почему бы не сидеть дома, в безопасности...

—И растить овощи в огороде в счет победы, как милой девушке? Сидеть у радиоприемника и ждать, пока кто-нибудь мне сообщит, что все будет хорошо и что мой муж вернется домой живым и невредимым? Я не могу, лейтенант. Мне необходимо что-то делать.

Споры о женщинах-летчицах имели обыкновение глохнуть на этом моменте, увязая в расплывчатых замечаниях о том, что женственно и что неженственно, что положено и что не положено делать девушке из хорошей семьи, что женщины недостаточно сильны, чтобы управлять большими самолетами, невзирая на то, что они раз за разом доказывали, что вполне способны на это. Уже целый год женщины водили самолеты, и, казалось бы, их противникам пора бы было замолчать. Но они никак не умолкали.

Лейтенант ничего не сказал.

—С кем еще я могла бы поговорить об этом? — спросила Эм.

—Послушайте, я не знаю. До меня доходили только слухи, как и до всех прочих. Мне нечем вам помочь. Извините.

И летчик, пятясь, выскочил за дверь, оставив Эм в одиночестве.

Все летчицы ВАСП любили полковника Рупера, командовавшего Второй группой перегона самолетов в Ньюкасле. Командиры некоторых баз относились к летчицам с демонстративным пренебрежением, но Руперт обращался с ними с уважением и заставил прочий персонал следовать своему примеру. Он не спрашивал у них раз за разом, способны ли они выполнить задание — он просто давал им задания.

К нему и пришла Эм с историей, услышанной от лейтенанта.

Дверь кабинета полковника была открыта, и он увидел приближение Эм. Он нахмурился, и вокруг рта залегли морщины. Руперт был молод для полковника; он, быть может, отличался большей полнотой, чем большинство американских военнослужащих, но был очень энергичен. Форменный китель висел на спинке стула.

— Сожалею, Андерсон, но никаких новостей для вас у меня нет, — произнес полковник, прежде чем Эм успела сказать хоть слово.

Эм отвела взгляд и покраснела. Она приходила к нему каждый день, надеясь что-нибудь узнать насчет гибели Мэри.

— Прошу прощения, сэр, — произнесла девушка, старательно встав по стойке «смирно» и вытянув руки по швам, — но я только что разговаривала с пилотами В-26, прилетевшими из Ромулуса. Сэр, они сказали, что Мэри погибла в результате столкновения, но ничего больше не добавили.

Руперт поджал губы и нахмурился.

— Столкновение... Мэри ни за что не влипла бы в такую фигню.

— Я знаю. Сэр, здесь что-то неладно. Если вы хоть что-то можете сделать, что-то выяснить...

Полковник черкнул записку на блоке почтовой бумаги.

— Рапорт об авиакатастрофе уже должны были представить. Я позабочусь, чтобы мне прислали копию.

Это означало еще несколько дней ожидания, но все-таки это был хоть какой-то прогресс. Они получат рапорт и узнают, в чем дело. Но Эм все равно хотелось поговорить с кем-то. С кем-нибудь, кто видел катастрофу, кто что-нибудь знает. Если это было столкновение, значит, в дело замешан второй пилот. Если бы только выяснить, кто это был!

— Благодарю вас, сэр, — произнесла Эм.

— Не за что. Андерсон... постарайтесь немного поспать. Вы выглядите разбитой.

Эм даже в голову не приходило подумать, устала ли она. Она работала на последних каплях горючего.

— Слушаюсь, сэр.

Мэри Кин происходила из семьи, которая все делала как полагается, в точном соответствии с правилами хорошего тона. На железнодорожной станции их ждал отец Мэри в сопровождении машины из «похоронного зала». Эм узнала его по семейной фотографии, которую Мэри повесила в их комнате.

Эм, одетая в синюю форму — прямая юбка, отутюженный воротничок, лацканы разглажены, знаки различия и крылышки начищены, — спрыгнула на платформу еще до того, как поезд полностью остановился, и подошла к багажному вагону. Она снова ждала. Обещали дождь, но вместо этого с голубого неба светило бодрящее зимнее солнце. Отличная погода для полетов. Эм радовалась, что на ней сейчас шерстяная форма, потому как над равниной дул холодный ветер.

Работники «похоронного зала» достали гроб, а мистер Кин тем временем поблагодарил Эм за приезд. Он схватил ее руку двумя руками и пожал, кривясь, чтобы не заплакать.

— Я думал, что мне доведется встречать так кого-то из моих мальчиков. Но не Мэри.

Никто толком не знал, что можно сказать, когда женщина возвращается домой с войны в гробу. Эм склонила голову.

Мистер Кин уехал в своей машине. Эм предстояло поехать с Мэри в «похоронный зал», потом вызвать такси и найти себе какую-нибудь гостиницу, переночевать там — похороны были назначены на завтра. Один из работников морга, прежде чем уехать, отозвал Эм в сторонку.

— Мне сказали, что мисс Кин скончалась в результате авиакатастрофы.

— Да, верно.

Он нервничал, не смотрел на Эм, стискивал пальцы. Эм подумала, что уж эти-то люди способны управиться с чем угодно.

— Боюсь, я вынужден спросить., меня не проинформировали... — произнес он. — В этом семействе панихиды принято проводить с открытым гробом... возможно ли это?

Или Мэри сгорела, или расшиблась так, что ее стало невозможно узнать, или, может, от нее вообще ничего не осталось? Эм стиснула зубы. Не давай волю чувствам, сосредоточься, как будто летишь через туман.

— Думаю, это невозможно, — ответила она.

Работник морга отвел взгляд, слегка поклонился и вернулся в свою машину.

На следующей неделе Эм провела двадцать часов за штурвалом двух АТ-6 и БТ-13, перегоняя их из одного конца страны в другой. Однажды утром, когда Эм проснулась в казарме, ей пришлось выглянуть из окна, чтобы вспомнить, где же она сейчас находится.

Она следила за журналами и полетными листами на каждой базе и выискивала людей, которые на прошлой неделе были в Ромулусе. Все знали об авиакатастрофе, но никто не видел в ней ничего необычного — ну разве что кроме того, что погибла летчица. В конце концов, идет война.

Перегнав в Хьюстон очередной БТ-13 и вернувшись в Ньюкасл на поезде, Эм бросила сумку в казарме и отправилась на поиски полковника Рупера. Она все еще была в летном комбинезоне и куртке, и ей очень нужно было принять душ. И еще поесть. И поспать. Но вдруг у него уже есть новости?

— Сэр! — произнесла она прямо с порога.

Полковник сурово взглянул на девушку и не ответил ни слова. Эм смущенно заправила прядь волос за ухо. Наверно, ей все-таки стоило причесаться получше после того, как она сняла летный шлем. Она предприняла еще одну попытку.

— Сэр?

— Вы правы, Андерсон, — отозвался в конце концов Рупер. — Здесь что-то не так. Рапорт об авиакатастрофе засекречен. Я не смог его получить.

Эм ошеломленно уставилась на него.

— Но это бессмысленно!

— У меня есть кое-что для вас.

Полковник вручил ей сложенный лист бумаги, подозрительно смахивающий на приказ. Эм три дня провела в воздухе. Она неделю не возвращалась в собственную комнату в казарме. Она не хотела нового задания. Она не хотела никаких приказов. Но летчик не имеет права сказать «нет». Он не имеет права жаловаться.

Должно быть, отчаяние слишком явственно отразилось у нее на лице, потому что Рупер едва заметно улыбнулся.

— Мне нужно перегнать АТ-11 в Ромулус, и я решил, что вы подходите для этого задания лучше всего.

Усталость Эм как рукой сняло. Она готова была провести в воздухе хоть месяц, если потребуется.

Полковник тем временем продолжал:

— На самом деле, у вас усталый вид. Почему бы вам не провести там несколько дней, прежде чем возвращаться? Отдохнуть, поговорить с местными.

Иными словами, попробовать докопаться до истины.

— Привезите мне хоть какие-то факты, Андерсон.

Заглушив мотор, Эм уселась на кокпите и внимательно оглядела район стоянки и обслуживания самолетов на аэродроме Ромулуса, в холодном Мичигане. Это зрелище неизменно восхищало девушку: сотня серебряных птиц, устроившихся на полосе гудрона, вся эта мощь, ожидающая приказа. Гул моторов не смолкал ни на минуту. Эм ощущала, как он отдается у нее в костях.

Именно с этой взлетно-посадочной полосы Мэри поднялась в воздух в последний раз.

Вздохнув, Эм заполнила полетный лист, забрала свою сумку и бортовой журнал, выбралась из кокпита и спрыгнула на гудрон. Спросила у первого встречного, механика, где находятся казармы ВАСП. Подозрительный взгляд механика сообщил ей все, что ей требовалось, об отношении мужчин на этой базе к летчицам. До Эм доходили слухи — летчицы всегда обменивались сведениями

О том, на каких базах к ним относятся доброжелательно, а на каких не желают иметь ничего общего с женщинами-пилотами. Эм не верилось в истории о том, что кто-то якобы подсыпал сахару в бензобак самолета ВАСП в Кэмп-Дэвисе и самолет в результате разбился, — в основном потому, что ей не верилось, что кто-то поступит так с самолетом. Но такие слухи ходили.

Девушка отыскала казарму. После душа ей стало чуть легче встречать нынешний день.

Вымывшись, Эм переоделась в рубашку и брюки. Она еще вымыла волосы, когда в казарму вошла группа женщин. Трое — смеющиеся, с обветренными лицами, они снимали на ходу летные куртки и приглаживали растрепанные волосы. Увидев ее, они замолчали. Эм отложила полотенце.

— Привет.

Одна из женщин, стройная блондинка с озорным взглядом, того шип, который начальство любит фотографировать для прессы, шагнула вперед и протянула руку.

— Привет. Вы, должно быть, та самая новенькая, про которую говорят в оперативном центре. Я — Лилиан Грешинг.

— Эм Андерсон, — отозвалась Эм, пожимая протянутую руку. — Я тут пролетом. Я позаимствовала полотенце из шкафчика — надеюсь, вы не против? На них не было ни имен, ни бирок...

— Конечно нет, для того они тут и лежат. Мы тут собирались вымыться и сходить перекусить в город. Хотите присоединиться? Поделитесь с нами свежими слухами.

Улыбка Эм потеплела — она снова ощутила себя среди друзей.

— По-моему, отличная идея.

Через час четыре женщины уже сидели вокруг столика в углу небольшого бара, расположенного рядом с авиабазой. «Взлетная полоса» не относилась к числу новомодных баров. Здесь имелась рождественская елка, украшенная «дождиком» и стеклянными шариками, неплохой бар и музыкальный автомат, играющий джаз. На ужин подавали жареного цыпленка с картофельным пюре и к этому — бутылку пива.

— Зачем они переводят ВАСП в Кэмп-Дэвис? — спросила Бетси, когда Эм пересказала известные ей слухи.

— Понятия не имею, — ответила Эм. — Никто не говорит. Но в Дэвисе находится артиллерийская школа.

Летчицы принялись переговариваться, делясь идеями.

— Буксирование мишени. Спорим? — произнесла Лилиан.

— Нет уж, спасибо, меня нынешняя работа устраивает, — передернувшись, отозвалась Бетси.

Эм не удержалась от лукавой улыбки.

— А меня нет. Возиться с этими учебными тихоходами? Мы способны на большее.

— Тебе хочется вести самолет и чтобы какие-то косорукие новички палили по тебе?

— Не-а, — отозвалась Эм. — Мне хочется перегонять истребители.

— Этого не будет никогда, — произнесла Лилиан, покачивая головой, словно бы для того, чтобы придать больше веса своим словам. — Старые пердуны вроде Барнетта этого не допустят.

— Барнетта?

— Полковник. Рулит этой милой конторкой.

Она взмахом указала в сторону аэродрома.

— Что он из себя представляет?

Никто не ответил, но уклончивые взгляды и воздетые к потолку глаза достаточно сказали Эм. Атмосфера в Ромулусе была напряженная.

Эм поднажала.

— Мы прорвемся. У Нэнси Лав в Палм-Спрингс уже пять девушек задействованы в перегоне. Заводы работают круглосуточно, выпуская бомбардировщики и истребители, а у транспортной службы не хватает пилотов, чтобы перегонять их в порт. Им придется позволить нам летать на них, хотят они того или нет.

Бетси упорно качала головой.

— Эти птички слишком опасны.

Эм едва сдержалась, чтобы не сказать, что Мэри убил учебный самолет.

— Мы способны на это. Мы справимся.

— Барнетт сказал бы, что мы недостаточно сильны, — язвительным тоном произнесла Лилиан. — Что мы не сумеем даже оторвать от земли самолет вроде Р-51.

— С него станется! — произнесла Эм. — А я жду не дождусь, когда заполучу такой самолет.

Бетси, рассеянно улыбаясь, устремила взгляд на свой бокал с пивом.

— Прямо не знаю, как я стану объяснять мужу, что я вожу истребители. Он и так еле-еле смирился с тем, что я летаю.

— Ну и не говори ему, — посоветовала Лилиан. Шокированные девушки встретили это заявление хихиканьем.

Молли подалась вперед.

— Не слушайте ее. У нее три парня на трех разных аэродромах. Она ничего не смыслит в мужьях.

Хихиканье возобновилось.

Эм улыбнулась.

— Он за морем?

— В Англии, — отозвалась Бетси. — Он врач.

Она, не таясь, гордилась мужем.

— А твое колечко, Эм? — поинтересовалась Молли. — Ты замужем или это просто чтобы отпугивать летунов?

— Он моряк, — ответила Эм. — Сейчас со своим авианосцем и Тихом океане.

Поколебавшись немного, Лилиан спросила:

— А как он относится к тому, что ты стала летать?

Эм ухмыльнулась.

— Мы с ним познакомились еще до войны — на летных курсах. Так что ему нечего возразить. Кроме того, мне же нужно чем-то заняться, чтобы было меньше времени переживать.

Лилиан подняла бутылку.

— За конец войны!

Остальные взялись за бокалы и от всей души поддержали тост.

Выдавшееся за этим мгновение тишины дало Эм удобную возможность перейти к трудному слуху — тому, ради которого она сюда прилетела.

— А вы что-нибудь знаете про катастрофу, которая случилась с Мэри Кин на прошлой неделе?

Все отвели взгляды. Бетси прикусила дрожащую губу, и на глаза ее навернулись слезы. Молли принялась сдирать этикетку со своей бутылки. Лилиан помрачнела, и на скулах у нее заиграли желваки.

— Это случилось в пятидесяти милях отсюда, — понизив голос, произнесла Лилиан. — Нам никто ничего не сказал — мы узнали, что что-то случилось, лишь когда туда поехала пожарная машина. Нам известно лишь, что тогда взлетала группа самолетов, семь штук, все — БТ-13, — а час спустя вернулось лишь шесть. И никто ничего не объяснил. Сказали только, что Мэри Кин погибла. Ты ее знала, да?

— Мы вместе учились в Эвенджере, — ответила Эм. — Мы были друзьями.

— Мне ужасно жиль, — сказала Лилиан. — Она пробыла здесь всего пару дней, но успела всем очень понравиться.

Молли протянула Бетси носовой платок; та вытерла глаза.

— Мне сказали, что рапорт о происшествии засекретили, но это просто бессмыслица какая-то. Один парень, побывавший у нас неделю назад, сказал, что произошло столкновение.

Лилиан перегнулась через столик и заговорила тихо, словно заговорщица:

— Мы тоже об этом слышали. И один из самолетов вернулся с покореженными шасси. Но Барнетт сразу пресек всякие разговоры — у нас прямо головы кругом пошли. Отослал все бумаги и ни на какие вопросы не отвечает. Мы даже не знаем, кто еще летал в тот день.

— Он не может так поступить, — заявила Эм. — Вы не пробовали допечь его? Ходить, пока...

— Это Барнетт, — объяснила Лилиан. — Не человек, а стенка кирпичная.

— Тогда обратиться к вышестоящему начальству.

— И остаться на земле? Дожидаться, чтобы тебя вышнырнули? Именно это он пообещал сделать с тем, кто пойдет к начальству, — отозвалась Лилиан, и Эм не нашла, что возразить. Но формально она не входила в его эскадрилью, и ей Барнетт ничего не мог сделать. Так что она может задать любой вопрос.

В бар вошла еще одна группа летчиков, парни в кожаных куртках, с серебряными крылышками на груди. Судя по знакам различия, транспортники. Почти не отличаясь от девушек, которые тоже были в брюках и рубашках, а куртки повесили на снимки стульев, парни уселись за столик, заказали пиво и заговорили о свежих сплетнях, полетах и войне.

Вскоре после этого двое из них отошли к музыкальному автомату и бросили в него несколько монет. Зазвучала танцевальная музыка, достаточно зажигательная, чтобы захотелось встать из-за стола. Лилиан возвела глаза к потолку, а Молли прикрыла рот ладошкой, пряча улыбку. Они прекрасно знали, что за этим последует.

Конечно же, парни неспешной походкой направились к их столику. Эм предусмотрительно положила руку на столик, так, чтобы обручальное кольцо было на виду. Правда, некоторых мужчин это не останавливает... Они говорят, что просто хотят потанцевать — что тут такого? Но Эм не хотела ни с кем танцевать, потому что это тут же наводило ее на мысли о Майкле.

Лилиан откинулась на спинку стула, вскинула голову и расправила плечи, глядя на парней в упор. У прочих сделался такой вид, словно они пришли посмотреть на представление.

Парни были довольно симпатичные, пожалуй, лет по двадцать с небольшим. Слегка помятая форма, приятные улыбки.

— Не желает ли кто-нибудь из дам потанцевать?

Женщины переглянулись — не согласится ли кто-нибудь?

Лилиан приподняла бровь — белокурые завитки волос ниспадали на ухо так изящно, словно она делала укладку, — и поинтересовалась:

— А с чего вы, ребята, решили, что подойдете кому-то из нас?

Парни переглянулись, потом улыбнулись Лилиан. Вызов был принят.

— Мы подумали, что попытаться стоит.

Никто и не подумал встать из-за стола — даже не шелохнулся, — и Лилиан снова взяла инициативу в свои руки, решив разбить парням сердца забавы ради.

— Жаль вас разочаровывать, но мы с девочками целый день гоняли отремонтированные АТ-6 в разных ходовых режимах на разной скорости и очень устали. Мы хотим спокойно отдохнуть.

Парень, стоявший за плечом у приятеля, надулся, как будто говоря: «Дамы — летчицы».

Первый парень, кажется, был слегка обескуражен.

— Ну, может быть, вы будете не против, если мы подсядем за ваш столик и угостим вас?

Волшебные слова. Во всяком случае, здесь и сейчас. Лилиан приподнялась и передвинула стул.

— Почему бы и нет?

Бокалы с пивом появились секунду спустя.

Парни оказались довольно приятными — ребята из дивизии, перегоняющей истребители и бомбардировщики с заводов. Эм расспрашивала их — сколько самолетов, какие, куда, каково это? — а пока летчики отвечали, ела. Летчики, похоже, были не прочь потакать ее капризам, хотя и не могли избавиться от снисходительного вида — подумать только, девушка хочет летать на быстроходных самолетах! Как мило!

Это нетрудно было игнорировать. Любая летчица из ВАСП могла бы рассказать историю о том, как она болтала с каким-нибудь парнем в баре, слушала, как он разливается соловьем насчет крутых самолетов, а под конец сообщает: «Завтра, золотце, я отплываю в Европу». А потомна следующий день видела ошарашенную физиономию этого самого парня, заметившего, как она забирается на кокпит своего самолета неподалеку от него. И каждый раз это было все так же смешно.

Лилиан придвинулась поближе к Джиму — тому парню, который первым заговорил с ними, — и предложила:

— Может, ваши друзья захотят к нам присоединиться? Мы бы вместе славно повеселились.

Пара парней и так уже присоединилась к компании, но остальные по-прежнему сидели за другим столиком, негромко разговаривая и потягивая пиво. Они не обращали особого внимания на смешанную компанию, не считая одного парня, круглолицего, с зачесанными назад волосами. Он не снимал куртку, невзирая на то, что в помещении становилось все теплее.

Ухмыльнувшись, Джим наклонился к ней и понизил голос.

— Я думаю, вы заставляете кое-кого из тех парней нервничать.

— Мы же сейчас не в воздухе, — промурлыкала Лилиан. — С чего бы им нервничать? Мы не собираемся врезаться в них.

Эм отвела глаза. «Это просто шутка», — сказала она себе.

Джим кивнул в сторону угрюмого пилота.

— Фрэнк чуть не выскочил из бара обратно, когда увидел, что вы здесь сидите.

— Что, он так боится бедных маленьких нас? — удивилась Лилиан. Остальные рассмеялись. Угрюмый пилот за другим столиком, Фрэнк, казалось, еще глубже зарылся в собственную куртку.

Джим пожал плечами.

— Ему же хуже. Верно?

Эм согласилась. Если кого-то колотит при виде женщин-пилотов, так это их проблемы, а не ее.

Эм нужно было докопаться до разгадки. Рапорт о происшествии был недоступен, значит, надо покопаться в бортжурналах, выясняя, кто еще летал в тот день. Кто поднимался в воздух одновременно с Мэри.

Эм дошла до оперативного отдела, большого квадратного здания, типового сборно-разборного сооружения неподалеку от взлетно-посадочной полосы, на следующий день, в районе обеда, когда было меньше вероятности на кого-нибудь напороться. И действительно, все разошлись, только секретарша, женщина в штатской одежде, была на месте. Эм прихватила с собой свой бортовой журнал, чтобы выглядеть более официально; она собиралась объяснить свое появление тем, что она, дескать, на базе новенькая и ей нужно занести в журнал следующий полет и вообще узнать, куда ей направляться. Секретарша отправила ее в соседнюю комнату. Там Эм обнаружила знакомую картину: карты, пришпиленные к стене, доски с написанными мелом инструкциями, таблицы с расписаниями полетов и шкафы, выстроившиеся вдоль одной из стен.

Каждому пилоту, вернувшемуся с летного поля, полагалось заполнить полетный лист, хранящийся здесь, в оперативном отделе. Полетный лист Мэри — и листы всех, кто поднимался в воздух в тот день и мог столкнуться с ней, — должен был находиться где-то здесь. Девушка потерла свои счастливые пенни, на удачу, и принялась за работу.

Удача оказалась на ее стороне: на папках были надписаны даты, и расставлены они были по порядку. Быстро пролистывая их, Эм наткнулась на папку из толстого картона с заполненными бланками за тот день. Девушка отнесла папку на пустой стол у стены и принялась изучать ее содержимое, мысленно реконструируя, как выглядела площадка стоянки самолетов в тот день.

Мэри входила в группу, перегонявшую семь БТ-13 из Ромулуса в Даллас. Изначально она к этой группе не принадлежала. Она остановилась в Ромулусе заночевать после того, как перегнала свой БТ-13. Но у них оказался лишний самолет, а Мэри, как и любой летчице ВАСП, полагалось лететь на том, что дадут, на любом самолете, на который прикажет сесть командир. Таковы были голые факты. Отправная точка. Менее чем через полчаса после взлета Мэри разбилась. Столкновение — то есть в нем должен был участвовать какой-то самолет из их группы.

Летчицам ВАСГ1 не разрешалось летать в сомкнутом строю. Когда они летели в группе, они летели россыпью, на значительном расстоянии друг от друга, во избежание несчастных случаев. Мэри была единственной летчицей в этой группе, но мужчинам полагалось действовать по тому же принципу и сохранять безопасную дистанцию. Слово «столкновение» не объясняло происшествия, потому что только один самолет ударился об землю и только одни пилот погиб.

У происшествия были свидетели — остальные шесть пилотов, входившие в группу, летевшие вместе с Мэри, когда она разбилась. Эм принялась быстро выписывать имена пилотов и номера самолетов, которые они вели.

— Вы что тут делаете?

Эм испуганно вздрогнула и, подняв голову, увидела долговязого мужчину лет сорока с небольшим, в накрахмаленной и безукоризненно отглаженной форме. Он стоял на пороге, сцепив руки, и свирепо смотрел на девушку. На погонах у него красовались серебряные орлы. Видимо, это и был полковник Барнетт. Эм машинально скомкала лист с записями и сунула в карман. Движение получилось слишком заметным. Собравшись с мыслями, девушка вытянулась по стойке «смирно» — насколько получилось, потому что мысли ее по-прежнему были в значительной степени заняты этими шестью пилотами.

Эм провела достаточно много времени в авиации сухопутных сил США, чтобы знать, как действуют люди вроде Барнетта: они угрожают и запугивают. Они имеют собственное мнение и не желают слушать ничьих доводов. Ей надо просто не позволять запугать себя.

— Заполняю полетный лист, сэр.

Эм предпочла врать покороче и попроще, чтобы полковнику не к чему было прицепиться.

— Что-то мне не верится, — произнес он, глядя на разложенные на столе листы.

Ситуация сделалась патовой. Эм не закончила и очень хотела добраться до последней пары имен. Но Барнетт, похоже, уходить не собирался.

— Именно так сэр, — сблефовала Эм. — БТ-13 в Даллас.

Последний полетный лист Мэри. Не слишком ли далеко она зашла?

— Вы не собираетесь показать мне, что там у вас в кармане?

— Список покупок, — с бесстрастным видом отозвалась Эм.

Полковник подошел поближе, и Эм стоило немалого труда не отступить.

— Это документы за прошлую неделю, — заявил он, указывая на листы, которые просматривала Эм.

— Да, сэр.

Полковник побагровел, и Эм показалось, что сейчас он примется орать на нее, как сержант на новичка.

— Кто вам позволил брать их?

Кто-то должен заговорить об этом. Кто-то должен узнать правду. Эм вскинула голову и посмотрела на полковника.

— Сэр, я полагаю, что расследование обстоятельств этой авиакатастрофы завершено преждевременно и что часть информации скрывается.

— Рапорт сдан в архив. Разговаривать больше не о чем. Так что убирайтесь отсюда, мисси.

Эти слова разозлили Эм. Возможно, он ожидал, что она упадет духом... возможно, он орал на всех женщин, потому что был уверен, что тогда они испугаются. Эм сделала шаг вперед, чувствуя, что тоже краснеет и вот-вот вспылит.

— Почему рапорт спрятан? Я просто хочу знать, что произошло на самом деле.

— Я не собираюсь ничего вам объяснять. Вы штатская, и ничего больше.

— Так значит, есть что объяснять, сэр?

— Если вы не уберетесь отсюда немедленно, я арестую вас за шпионаж! Не думайте, что вас не расстреляют за измену только потому, что вы женщина!

Эм ожидала самых разнообразных угроз — что ей не дадут летать или вовсе вышибут из ВАСП, как говорила Лилиан. Но грозить расстрелом за измену? Что, черт подери, этот Барнетт старается скрыть?

Эм онемела, и боевой дух напрочь покинул ее. Она вышла, забрав свой бортовой журнал, как и велел Барнет, понурившись и не глядя на него. Хотя больше всего ей хотелось плюнуть в полковника. Краем глаза Эм заметила, как он ухмыляется, как будто одержал победу над ней. Запугивает женщину и считает, что это делает его крутым. Когда она добралась к выходу из здания, в глазах ее стояли слезы. Эм гневно смахнула их.

Отойдя подальше, она остановилась, чтобы перевести дыхание. Эм скрестила руки на груди и подождала, пока кровь перестанет бурлить в жилах. Она запрокинула голову и посмотрела в небо.

День был облачный, с низким потолком, пронизывающий ветер пах снегом. Отвратительная погода для полетов. Но она готова была хоть сию секунду подняться в воздух, на любом, самом дрянном учебном самолете, лишь бы только убраться отсюда.

Один из уроков, который усваиваешь быстро, гласит: старайся подружиться с наземным обслуживающим экипажем. Некоторые учебные самолеты, на которых они летали, знавали лучшие времена, и чтобы они продолжали бегать, требовалась масса работы. И задушевная беседа с механиком помогала куда лучше, чем жалобы. Даже если обломки самолета Мэри еще где-то здесь их должны были собрать ради алюминия и запчастей, — Эм знала, что не сможет по ним определить, что случилось, не видя места крушения. Надо поговорить с ремонтной командой.

Лилиан сказала, что БТ-13, на котором летела Мэри, занималась команда сержанта Билла Джекоба. Он должен был знать много всего такого, что не вошло в документы, и, может, даже способен был сказать ей, что же произошло. Если она сумеет подлизаться к нему. Эм подкрасила губы, заколола волосы и погладила свои счастливые пенни.

По пути к ангару она старалась совладать с дурным настроением, укротить гнев и настроиться на лесть. «Привет! Вы не против поболтать со мной насчет небольшой авиакатастрофы, которая стряслась тут у вас на прошлой неделе?» Эм никогда не была сильна в лести и умасливании — до Лилиан ей было далеко.

Главные двери ангара были распахнуты настежь, пропуская внутрь дневной свет, чтобы внутри было посветлее. Девушка остановилась в дверях, ожидая, пока глаза привыкнут к полумраку. В ангаре стоял Б-24; два из четырех его моторов были наполовину разобраны. Двое парней трудились над ними, время от времени перебрасываясь парой слов, прося какой-нибудь инструмент или советуясь. Из радиоприемника доносилась мелодия Дюка Эллингтона.

В этом ангаре, с его атмосферой грязной и тяжелой работы, с несущейся бодрой мелодией и дружеским перешучиванием механиков, было на удивление уютно. Это могла бы быть ремонтная мастерская любого аэропорта — если бы не тот факт, что ремонтировали здесь самолет-бомбардировщик.

Эм огляделась по сторонам, выискивая, кто здесь за старшего — ей нужен был сержант Джекоб. Она заметила в дальнем углу дверь и направилась туда. Внутри обнаружилось то, что, быть может, она и искала: большой стол, заваленный бумагами и папками-планшетами. Эм готова была поспорить, что все эти бумаги — заявки, инвентарные ведомости и тому подобное. Может быть, здесь найдется и заявка на ремонт БТ-13, пострадавшего в столкновении на прошлой неделе?

Эм уже готова была нырнуть в эти груды бумаг, когда послышался мужской голос:

— Чем могу помочь, мисс?

В дверях стоял какой-то мужчина в армейском рабочем комбинезоне и фуражке. Собрав воедино все свои запасы обаяния, Эм выпрямилась и улыбнулась. Должно быть, она в своих брюках и рубашке выглядела для него как силуэт на фоне окна, потому что вид у мужчины был пораженный. Он взглянул на знаки различия у нее на воротнике, на нарукавную нашивку на куртке и понял, кто она такая, хотя и не знал ее имени.

— Сержант Джекоб? — улыбнувшись, спросила Эм.

— Так точно, мэм.

Улыбка Эм сделалась шире.

— Здравствуйте. Я — Эмили Андерсон, из Ньюкасла. — Она взмахнула рукой, указывая куда-то себе за плечо. — Мне сказали, что вы, быть может, можете мне помочь.

Сержант расслабился — вероятно, решил, что она всего лишь зашла попросить немного смазки или пожаловаться на скрипящий фонарь кабины.

— Авиакатастрофа на прошлой неделе, — произнесла Эм. — В которой погибла летчица ВАСП. Не могли бы вы рассказать мне, что произошло?

Улыбка девушки сделалась напряженной. Ее вежливость была всего лишь маской.

Джекоб проскользнул мимо, стараясь встать между гостьей и столом, где лежали жизненно важные бумаги. Он принялся разбирать их, но заметно было, что действует он наобум.

— Мне ничего об этом не известно.

— Вы забирали самолет. И видели место катастрофы.

— Там все было всмятку. Я не могу вам сказать, что произошло.

— А другой самолет? Он сильно пострадал?

Сержант взглянул на нее.

— Откуда вы знаете, что там был другой самолет?

— Я слыхала, что это было столкновение. Кто вел второй самолет? Можете вы сказать хотя бы это?

— Извините, ничем не могу помочь.

Сержант покачал головой, словно отмахиваясь от назойливой мухи.

— Сержант Джекоб, Мэри Кин была моим другом.

Когда сержант взглянул на девушку, взгляд его был усталым и полным жалости.

— Мэм, пожалуйста. Не надо в это лезть. Вы ничего не исправите.

— Мне нужно знать, что произошло на самом деле.

— Самолет разбился. Просто разбился. Такое происходит постоянно. Хоть мне и тошно об этом говорить, но такова жизнь.

Эм покачала головой.

— Мэри была хорошим пилотом. Что-то должно было произойти.

Джекоб отвел взгляд.

— Она выключила мотор.

— Что?!

— Она потеряла часть крыла — и нипочем не могла выйти из пике. Но прежде чем самолет ударился об землю, она успела выключить мотор, так что он не загорелся. И самолет не сгорел. Она понимала, что происходит, и выключила мотор.

Мэри, сидя в кокпите, потерявшая после столкновения контроль над своей машиной, спокойно выключила зажигание, понимая все это время, что она, возможно...

— Полагаете, мне от этого должно полегчать? — поинтересовалась Эм.

— Нет. Извините, мэм. Просто вы правы. Она была хорошим пилотом.

— Тогда почему вы...

Тут их внимание привлек перепуганный крик из ангара:

— Держи его! Падает! Лови! — и зловещий скрежет металла об бетон. Джекоб метнулся прочь из кабинета, проверять, что там творит его команда.

Эм была не гордая. Она прошерстила бумаги на его столе, пока сержант был занят.

Тот факт, что Мэри попала в авиакатастрофу и погибла, стал для Эм менее значимым, чем то, как все себя вели из-за этого. Почему все нервничают? Почему все настороже? Как пилот, буксирующий мишени и опасающийся, как бы желторотые артиллеристы не врезали вместо мишени по нему. Все, кто знал, что случилось, не желали об этом говорить, не хотели, чтобы она кого-то расспрашивала о происшествии, и из шкуры вон лезли, чтобы замять историю. Что скрывали все эти люди? Или что они защищали?

При такой постановке вопроса ответить на него оказалось нетрудно: второго пилота. Они защищали пилота, который остался в живых после столкновения.

Эм принялась копаться в заявках на ремонт. Самолет Мэри разбился, но второй — нет. Но он должен был получить повреждения, а это должно было отразиться в бумагах. Эм принялась просматривать даты, выискивая нужную. И нашла ее — заявку на ремонт поврежденного БТ-13. Девушка быстро достала листок с фамилиями, которые она успела выписать из полетных листов. К тому моменту, как Барнетт помешал ей, она переписала только половину. Так что у нее было только пятьдесят процентов вероятности успеха. Орел или решка?

Орел. Сравнив выписанные номера самолетов с номером в заявке, она нашла то, что искала. Фрэнк Милликен. Второго пилота звали Фрэнк Милликен.

Эм вышла из кабинета в ангар. Джекоб стоял у крыла Б-24 и орал на парня, который, судя по всему, отвинтил и уронил пропеллер. Может, он и посмотрел на девушку с подозрением, но сделать он ничего не мог, верно?

Эм зашагала прочь, глядя прямо перед собой, и не дала сержанту возможности остановить себя.

— Ты знаешь Фрэнка Милликена? — спросила она у Лилиан по возвращении в казарму.

— Только по имени. Он из третьей транспортной группы. Кстати, он был одним из вчерашней Джимовой компании клоунов.

Эм попыталась вспомнить имена, сопоставить их с лицами, с теми парнями, которые с нею разговаривали.

—Что-то я не припоминаю Фрэнка, — сказала она.

— Это тот угрюмый тип, который остался сидеть за своим столиком.

А!..

—Тебе что-нибудь известно о нем?

— В общем, нет. Когда они принимаются флиртовать, то делаются все на одно лицо. — Лилиан ухмыльнулась. — А что такое?

—Я думаю, это он вел самолет, который столкнулся с Мэри.

— Что? — переспросила Лилиан, вздрогнув и наклонив голову, как будто не поверила собственным ушам.

— Я добралась до полетного листа и до номера самолета в заявке на ремонт, и они говорят «да».

Гнев и растерянность вступили в схватку, и в результате Лилиан внезапно стала выглядеть юной и сбитой с толку.

—И что нам с этим делать?

— Я просто хочу выяснить, что случилось, — сказала Эм. Ей хотелось просто сесть рядом с этим парнем, чтобы он объяснил, что случилось, рассказал, кто сократил дистанцию до опасной, был ли эго несчастный случай, погодные условия, порыв ветра или ошибка пилота — что угодно. Она просто хотела знать.

— Ты уверена? — спросила Лилиан. — Это постарались замять по какой-то причине. Ничего хорошего из этого не выйдет. Правда, это дело вообще ничего уже не сделает лучше, но... ну, ты сама понимаешь. Эм, а что, если... если в столкновении была виновата Мэри? Ты готова это услышать? Вдруг окажется, что это был дурацкий несчастный случай и Барнетт замял его, чтобы не портить собственный послужной список?

Эм понимала, что имеет в виду Лилиан: неважно, сколько историй ты успел сочинить — правда всегда может оказаться хуже. Если бы что-то — боже упаси! — произошло с Майклом, действительно ли она желала бы знать, что убило его? Действительно ли она желала бы представить это в подробностях?

Может, ей следует просто смириться с потерей Мэри?

Улыбка Эм была полна боли.

— Мы должны присматривать друг за дружкой, Лилиан. Никто не сделает этого за нас и никто не расскажет о нас, если мы сами этого не сделаем. Мне нужно знать.

Лилиан выпрямилась, и женская солидарность взяла верх над замешательством.

— Тогда ладно. Давай готовиться к вечеринке.

Эм с Лилиан сели за тот же самый столик во «Взлетной полосе», что и в прошли раз, но сегодня они не стали заказывать ужин. У Эм ныло в желудке и даже думать о еде не хотелось. Они с Лилиан пили содовую и ждали.

— А вдруг они не придут? — спросила Эм.

— Придут, — отозвалась Лилиан. — Они приходят сюда каждый вечер, если только не в отлете. Не волнуйся.

Пока они ждали, еще несколько девушек вошли в бар и подсели к ним, хмурые и притихшие. Эм не знала, как это получилось, но слух, похоже, успел разойтись.

— Это правда? — спросила Бетси, садясь напротив Эм. — Ты выяснила, что случилось с Мэри?

— Это мы и хотим проверить, — отозвалась Эм, не отрывая взгляда от входной двери.

Мужчины поняли, что что-то неладно, как только вошли в бар и увидели ожидающих их женщин. В баре царила напряженная, неуютная атмосфера. Никто не улыбался. Среди вошедших был и Милликен; он так втягивал голову в плечи, словно хотел спрятаться в свою летную куртку. Он застыл на пороге вместе с прочими летчиками. Эм сомневалась, что кто-то из парней станет на этот раз останавливать его, если он развернется, чтобы уйти.

Эм встала и подошла к ним.

— Фрэнк Милликен?

Он взглянул на девушку с испугом, хотя должен был видеть, как она подходит. Остальные парни отступили, и вокруг них образовалось пустое место.

— Да? — настороженно отозвался Милликен.

Эм перевела дыхание и на миг зажмурилась, чтобы собраться с силами. Сколько бы она ни репетировала мысленно свою речь, та никак не шла. Эм не знала, что сказать.

— На прошлой неделе вы летели с группой БТ-тринадцатых. Произошло столкновение. Летчица по имени Мэри Кин погибла. Я пытаюсь выяснить, что случилось. Вы можете мне сказать?

Милликен принялся озираться по сторонам, словно в поисках пути к бегству. Он ничего не сказал, и Эм продолжила:

— Ваш самолет был поврежден — я видела заявку на ремонт. Поэтому я думаю, что ваш самолет участвовал в столкновении и что вы точно знаете, что именно произошло. Пожалуйста — я просто хочу знать, как так случилось, что такой хороший и илот, как Мэри, разбилась.

Милликен затряс головой.

— Нет. Я не должен с вами разговаривать. Я не должен вам ничего говорить.

— Но что случилось?! — взмолилась Эм. — Что вы все пытаетесь скрыть?

— Бросьте это дело. Почему вы не можете просто оставить все как есть? — произнес Милликен, упорно не глядя на девушку и мотая головой, как будто это могло отогнать ее. Лилиан встала за плечом Эм, и еще пара летчиц присоединилась к ним. Они стояли рядом и смотрели на Милликена.

Будь Эм мужчиной, она могла бы схватить Милликена за грудки, встряхнуть и прижать к стене, чтобы он стал разговорчивее. Она уже готова была именно это и проделать. Может, он от неожиданности заговорит?

— Это была ваша вина, да?

Эм внезапно постигло озарение. Вот почему он не смотрел на нее, вот почему не желал даже сидеть за соседним столиком с летчицами.

— Что произошло? Вы просто потеряли контроль над самолетом? Или у него обнаружилась какая-то неполадка?

— Это была случайность, — тихо произнес Милликен.

— Но что произошло? — повторила Эм. Она уже устала спрашивать, но не знала, что еще можно сделать. Уже шесть женщин смотрели на Милликена, а мужчины переводили взгляды то на него, то на них. Возможно, им было интересно, кто расплачется первым.

— Милликен, может, просто скажешь ей, да и все? — нахмурившись, предложил Джим.

— Пожалуйста! Никто не хочет говорить...

— Это была случайность! — Милликен покраснел и пригладил волосы трясущейся рукой. — Просто игра, ясно? Я всего лишь пару раз прошел над ней на бреющем полете. Я думал, это будет смешно — это должно было быть смешно. Ну, подойти поближе, немного пугнуть ее. Но... это получилось случайно!

Вероятно, он так часто повторял эти слова сам себе, что и вправду в них поверил. Но когда он произнес их вслух, ему не удалось замаскировать свое преступление. Его сломанные шасси. Он прошел над Мэри на бреющем полете, нарушил предписанную дистанцию в пятьсот футов, думал, что сумеет выполнить фигуру высшего пилотажа — и не справился. Вместо этого он врезался в нее, снес ей крыло. Мэри потеряла управление, и ее самолет врезался в землю. Внезапно эта картина предстала перед Эм как наяву.

Ты пытаешься быть хорошей девочкой, вести себя почтительно. Ты покупаешь облигации военного займа и слушаешь новости по радио. Ты молишься за мальчиков, ушедших за море, и сильнее всего стараешься не вносить разлад, потому что и так столько всего, о чем надо беспокоиться, — от того, как бы получить по карточкам галлон газа для машины, и до того, вернется ли твой муж домой живым и здоровым.

Они были американцами и выполняли свою часть дела. Эм пыталась принять все как есть. Унять свой гнев. Но не получалось. Война превратилась в сознании Эм в какую-то мелочь на заднем плане. Она оказалась лицом к лицу с собственной битвой.

Пока здесь командует Барнетт, Милликену ничего не будет. Полковник надежно замял это дело, потому что не желал продолжения расследования — не желал, чтобы правда о недостатке дисциплины среди его пилотов-мужчин выплыла наружу. Милликена не отдадут под трибунал, не лишат права летать, потому что обученные пилоты слишком ценны. Эм ничего не могла поделать — только стоять и смотреть на него. Что она может сделать, чтобы этого было достаточно?

— Мэри Кин была моей подругой, — негромко произнесла она.

Милликен едва слышно произнес:

— Это была случайность. Я не собирался ее подбивать. Я сожалею. Сожалею, ясно?

Тишина ранила, словно клинок. Никто из парней так и не посмотрел на Эм.

Эм повернулась и вышла, остальные летчицы вместе с ней.

Солнце уже зашло, но девушка по-прежнему слышала гул моторов над летным полем; самолеты взлетали и садились, и шум двигателей изменял тональность, когда самолеты проносились над головой. В воздухе пахло авиационным топливом, а аэродром был украшен огнями, словно звезды упали на землю. Завтра солнце взойдет снова, что бы ни произошло, и ничего не изменится. Эм не могла сказать, победила ли она. Она прислонилась к стене, сползла на землю, уткнулась лицом в колени, обхватила голову руками и заплакала. Остальные летчицы собрались вокруг, гладя ее по плечам. Не говоря ни слова, ничего особо не делая. Просто ждали, пока она выплачется. Потом Лилиан с Бетси подхватили ее под руки и оттащили обратно в казарму, где у одной из девушек была припрятана бутылка виски.

Эм сидела напротив полковника Рупера и ждала, пока он прочтет ее аккуратно отпечатанный доклад. Полковник прочитал его дважды, разгладил страницы и отложил в сторонку. Потом сложил руки и изучающе уставился на девушку.

— Как вы себя чувствуете?

Эм помедлила мгновение, задумавшись, вместо того, чтобы отделаться дежурным «нормально». Потому что это было неправдой, и полковник ей не поверил бы.

— Сэр, оно того стоило?

Руперт вопросительно склонил голову набок, и Эм попыталась объяснить свою мысль.

— Мы вправду делаем что-то для войны? Или получится, что мы оглянемся и обнаружим, что Мэри умерла совершенно напрасно?

Полковник, опустив взгляд, некоторое время подыскивал нужные слова. Эм ожидала услышать какие-то банальности, поток утешений. Но не дождалась.

— Ты хочешь, чтобы я тебе сказал, что смерть Мэри была не напрасна, что то, что она делала, было важно для исхода войны, что ее гибель поможет нам победить. — Руперт покачал головой. Эм почти пожалела, что он не стал подслащивать пилюлю. Ей не хотелось слышать ничего подобного. Но она испытала облегчение от того, что полковник предпочел сказать правду. Возможно, скверно относящиеся к ним мужчины-летчики правы и создание ВАСП — это всего лишь такой рекламный трюк.

Полковник продолжал:

— Нельзя построить военную машину так, чтобы она рассыпалась, если вынуть один винтик. Возможно, потом мы оглянемся назад и решим, что могли бы справиться и без вас. Но, Эмили, это было бы намного труднее. У нас катастрофически не хватает пилотов, и мы не можем переправить самолеты туда, где они необходимы. А война будет тянуться еще чертовски долго.

Эм не хотелось думать об этом. Можно перечислить все цифры, всех людей, погибших за последние несколько лет, и вполне понять эти цифры на бумаге. Но стоит начать добавлять в список имена и истории каждого, и вы перестанете что-либо понимать, и ничто не оправдает этих потерь. Эм просто хотела, чтобы все поскорее закончилось и Майкл вернулся домой.

Рупер порылся в стопке бумаг, лежавших на краю его стола, и нашел ту, которую искал. Он демонстративно принялся изучать ее, давая Эм время отвлечься от стены, в которую она уставилась. В конце концов девушка взглянула через стол и встретилась взглядом с полковником.

— У меня есть распоряжение о переводе тебя в другую часть. Если захочешь, конечно.

Эм покачала головой. Она была сбита с толку и не могла понять, что же она сделала не так. Может, все-таки Барнетт как-то умудрился отомстить ей за произошедшее?

— Сэр, — в замешательстве произнесла девушка. — Но... куда? Почему?

— В Палм-Спрингс, — ответил Руперт, и у Эм округлились глаза, а искра в сердце вспыхнула. Она знала, что находится в Палм-Спрингс. — В школу истребителей. Если тебя это интересует.

Март 1944 года

Эм уселась на свое место и опустила фонарь кабины самолета.

Она завела мотор, и тот взревел. Девушка произнесла, едва слыша собственный голос в этом реве:

— Башня, говорит П-51 21054. Прошу разрешения на взлет.

Ее руки лежали на ручке управления, и Эм ощущала, как мощь самолета перетекает в нее. Эту машину не нужно было понукать. Все, что требовалось от Эм, — дать ей волю и позволить оторваться от земли.

В ухе прожужжал голос диспетчера:

— П-51 21054, говорит Башня. Взлет разрешаю.

Это был тигр, припавший к земле перед прыжком. Ракета, готовая взорваться. Нос приподнят выше хвоста — Эм даже не могла посмотреть прямо вперед, только вверх.

Эм послала дроссель вперед, и самолет начал двигаться. Потом он начал двигаться по-настоящему. Хвост приподнялся теперь Эм уже могла смотреть вперед, в конец взлетной полосы, и машина прибавила скорость. Сотня миль в час. Эм потянула ручку управления, подняла — и земля осталась внизу. Эм оглянулась через плечо. Взлетная полоса уже сделалась крохотной. Впереди было лишь открытое небо и вся скорость, которую Эм могла выжать из этой машины.

Это было райское блаженство.

— Самая счастливая девушка на свете, — пробормотала Эм и подумала, что Мэри бы это понравилось.