Воины света

Глава 26 Не человек

— Вот как, — прошипел Венедикт и сделал осторожный шаг ко мне. Понизил голос: — А если я сейчас сорву с твоего друга этот маскарад? Что если я выдвину обвинения?

В ответ я тоже сбавил тон и на всякий случай выставил глушилку:

— Валяйте. А я расскажу вашему брату, как вы подставили его под нож.

Юсупов сумел не дрогнуть голосом. Процедил:

— Бред. Зачем мне это?

— Вы бы убили Платона, и вам бы никто слова не сказал — месть за брата, состояние аффекта, — пояснил я. — А с трупа — какой спрос? Никакого. И можно свободно обвинять меня в том, что покушение делалось с моего ведома, а то и по моему указанию. Выступить с этим заявлением завтра, перед всем двором. Дискредитировать не только меня, но и весь род Барятинских. Насмешливо попросить, чтобы я показал жемчужину. И все ахнут — какая она чёрная для белого мага.

Наверное, будь у Венедикта чуть больше времени, он бы придумал, как сохранить хорошую мину при плохой игре. Но события произошли слишком быстро и неожиданно. Неожиданностью, как обычно, оказался я. И лицо Венедикта буквально перекосило от услышанного. Я попал в десятку.

— Ты… Да как ты… — прошипел он.

— Вы, — поправил я. — Не будем унижаться до площадной брани, господин Юсупов. Расходимся. Братцу наплетите чего-нибудь, вы это умеете. Как-то же заставили его выйти в ночь с вашим зонтом и в вашем плаще… Черномагическое убеждение? Впрочем, мне плевать, не рассказывайте. Уладьте дело со своей стороны, а я улажу со своей.

Секунд пять Юсупов молчал, сверля меня взглядом. Потом процедил сквозь зубы:

— Ну что ж… один-один, Константин Александрович. Вам повезло оказаться на шаг впереди.

— Не нужно путать везение с закономерностью, Венедикт Георгиевич, — хмыкнул я. — Я всегда буду на шаг впереди вас. Вспомните об этом, когда в следующий раз будете что-то сочинять против меня.

— Не забывайте, это ваш человек пришёл меня убить! Я лишь воспользовался ситуацией.

— Ух, какой у вас торжествующий тон. — Я прищурился. — А кстати, откуда вы вообще узнали, что Платон собирается вас убить? Мне, наверное, стоит в этом покопаться?.. Определить, сам ли он принял подобное решение? Знаете, если подумать — Платона ведь как подменили после того, как ваш сын доставил мне свиток с вызовом! Надо бы присмотреться к этому свитку. Отдать его в тайную канцелярию для проведения анализа…

Венедикт буквально позеленел.

— До встречи во дворце, Константин Александрович, — процедил он. — Постарайтесь выспаться.

— И вам желаю того же, — кивнул я. — Не хочу, чтобы результат поединка оспорили из-за того, что господин Юсупов был бледненьким и с красными глазками.

Взмахом руки я отменил глушилку и повернулся к Платону. Как раз вовремя повернулся — на дороге за его спиной появился автомобиль Федота.

— В машину, — тихо приказал я.

— Ваше сиятельство…

— Всё, что хочешь сказать, скажешь там.

Платон внимательно посмотрел мне в глаза, потом резким движением убрал нож в карман — видимо, внутри была прорезь, ведущая к ножнам — и зашагал в сторону автомобиля.

— Доброй ночи, господа, — раскланялся я с Юсуповыми. — Приятно было вас повидать.

Ни один из них не ответил. Венедикт стоял памятником собственному высокомерию, а Илларион уже вообще ничего не понимал и совершенно обалдело хлопал глазами.

Что ж, Веня — взрослый мальчик, как-нибудь решит вопрос. А я, как и обещал, разберусь с проблемой со своей стороны.

Федот переместился на переднее сиденье, я сел рядом с понурым Платоном. С него постепенно сползала маскировка.

— Куда прикажете? — тихо спросил Федот, чувствуя, что атмосфера в салоне напряжённая. На меняющееся на глазах лицо Платона он старался не смотреть.

Я подумал над вопросом. Пожал плечами.

— «Русалка» твоя далеко?

— За двадцать минут доберёмся-с.

— Отлично. Выпить там есть?

— Как не быть, ваше сиятельство! — ободрился Федот и толкнул в плечо водителя. Тот спохватился и завёл мотор.

Через полчаса мы с Платоном сидели в каюте федотовой яхты. Здесь было, тепло, уютно, пахло кофе и дорогими сигарами. Сам Федот, смекнувший, что предстоящий разговор — не для его ушей, скрылся в рубке. Я расплескал по бокалам коньяк.

— Давай, — поднял свой.

— У вас завтра поединок, Константин Александрович, — вяло попенял Платон.

— Сегодня, — поправил я. — Есть тонкая грань между нажраться накануне и немного принять перед.

— Есть, — подтвердил Платон и взял бокал. — Только вы сейчас — ни там, ни там.

— Ну, тогда — за неопределённость в жизни, добавляющую ей полутонов, — провозгласил я тост и немедленно выпил.

Платон последовал моему примеру. А поставив бокал на стол, опустил голову.

— Полегчало? — спросил я.

— Немного. Пытаюсь найти слова, чтобы принести извинения…

— Ни к чему. Насколько я понимаю, на тебя воздействовал Юсупов через свиток. Как — пока не знаю, но он почти подтвердил, что так и было.

— Свиток? — встрепенулся Платон. — Да, скорее всего… Но почему он воздействовал только на меня?

— Мог бы воздействовать на Полли, она его едва не схватила. Но я передал свиток в руки тебе, Полли его так и не коснулась. Задача Жоржа, насколько понимаю, состояла в том, чтобы увидеть, кто именно взял свиток, и донести об этом отцу. Именно поэтому свиток принёс Жорж, а не кто-то другой: Юсупов старший, видимо, мало кому доверяет.

Платон схватился руками за голову.

— Как ребёнка, — пробормотал он. — Провели как ребёнка! А ведь я умею распознавать ментальное воздействие. Я умею с ним бороться! Как же это так?

Я побарабанил пальцами по столу. Налил ещё коньяка. В этот раз — меньше. Хватит. Сейчас задача не напиваться, а привести в порядок голову.

— Юсупов сильнее тебя? Я имею в виду уровень.

Платон пожал плечами:

— Полагаю, да. Но не критично. Если бы я оставался чёрным магом — каким был изначально, — сейчас превосходил бы Юсупова.

— Но, даже если Юсупов сильнее. Его воздействие ты всё равно смог бы распознать?

— Конечно, ведь… — Платон осекся и внимательно посмотрел на меня. — Постойте. Вы хотите сказать, что заклинание на свиток наложил кто-то более могущественный, чем Юсупов?

Под «кем-то» можно было понимать лишь одного человека.

— Если бы хотел — так бы и сказал. Пока я лишь предполагаю, что такое возможно, — задумчиво произнёс я. Однако сердце уже начало стучать быстрее.

— Но если это так, — начал Платон, — то…

— …то у нас, вероятно, проблема посерьёзнее, чем мы предполагали. Хотя это не только проблема. Это ещё и праздник.

Я залпом выпил коньяк и поднялся.

— Всё, Платон. Хорошенького — понемножку. Едем. Тебе пора домой, а мне нужно повидаться с непосредственным начальством. Опять эти бездельники ничего не нашли — зато мне хвост Локонте упал прямо в руки… В буквальном смысле.

Витман этой ночью и не думал спать. У меня складывалось впечатление, что он в принципе никогда не спит.

— Слушаю вас внимательнейшим образом, любезный Константин Александрович, — сказал Витман, когда мы с ним уселись в кресла у него в кабинете.

Я молча бросил Витману свиток. Он поймал, внимательно рассмотрел. Развернул. Глаза быстро пробежали по строчкам.

— Хм-м…

— Что скажете? — спросил я.

— Боюсь, что этот документ не сообщает мне ничего нового. Вам назначен соперник на Испытании — Венедикт Юсупов. До поединка осталось… — Витман посмотрел на часы, — семь часов. А вы сидите тут, у меня в кабинете — очевидно усталый, да ещё и с флёром алкоголя. Поясните, что происходит?

— На этом свитке было какое-то заклятие, — сказал я. — Очень хитроумное. Оно не подействовало на Жоржа Юсупова, который принёс свиток, не подействовало на меня. Зато накинулось на Платона — сразу же, как только тот взял эту дрянь в руки. И сегодня ночью Платон пошёл убивать Венедикта Юсупова. Это была ловушка. Вместо себя Венедикт подставил Иллариона, своего брата, а сам планировал наблюдать. Если бы я не проследил за Платоном, последствия были бы катастрофическими. Для начала, погибли бы двое преподавателей Императорской академии. Одному из них, правда, туда бы и дорога, уж о нём я точно плакать не стану, но второй — мой друг. О том, что Платон служит нашему роду с незапамятных времён, не знает только ленивый. И меня, обвинив в подстрекательстве, не то что отстранили бы от участия в Испытании — но, возможно, вообще бросили бы в тюрьму. Несмотря на все мои заслуги перед Отечеством.

— Так-так-так! — Витман подался вперёд, жадно вглядываясь в свиток. — Заклинание, говорите?

— Да, что-то такое. Причём, накладывал это заклинание маг посильнее Юсупова. Иначе Платон почуял бы подвох. А так — он только этой ночью, не без моего участия, сообразил, что что-то не так.

— Платон Хитров, известный на весь Петербург параноик, не распознал ментальное воздействие… — Витман покачал головой. — Ого. И на старуху бывает проруха, что тут ещё скажешь.

— Навскидку я могу назвать только одного мага сильнее Юсупова, который спит и видит, как бы меня убрать, — развёл я руками. — У ваших людей получится что-то вытащить из свитка?

— Передам экспертам. — Витман бросил свиток на стол. — Будет небыстро, но будет. Значит, вы полагаете, они снюхались? Юсупов и Юнг?

— Не знаю, — поморщился я. — Что-то тут не складывается. Хотя… Если подумать, то я всю дорогу подозревал Юсупова в том, что Локонте — это он. Ну, то есть до тех пор, пока тот не показал, что гораздо сильнее. Юсупов недвусмысленно дал мне понять, что он очень заинтересован в перевесе чёрных магов, что это необходимо внешней политике Российской Империи. И что я — помеха. А то, что делал Юнг — изводил белых магов — вполне с этой целью резонировало.

— Но? — Витман внимательно смотрел на меня.

— Но! — Я взмахнул руками. — Юсупов — выдающаяся сволочь, но он говорил сугубо о политике. Каким бы гадом ни был, он понимает, что белые маги в целом важны. Про геноцид речи не шло. Истребление белых магов подорвёт основы государства, зачем это Юсупову?.. Не-е-ет! Юнг для него — такой же враг, как для нас с вами.

— Но? — настаивал Витман.

Я вздохнул:

— Да что вы со мной как со школяром, Эрнест Михайлович? Ждёте верного ответа? Ну, пожалуйста, вот вам ответ: Юнг мог подчинить себе сознание Юсупова и вертит им теперь, как марионеткой.

— Дальше, — потребовал Витман.

Я развёл руками:

— А дальше — всё. Юнг Заставил Юсупова бросить мне вызов и одновременно запудрил мозги Платону. Собственно, вместо Платона мог быть кто угодно из моего отряда. Раз — и меня бы убрали со сцены прямо перед поединком.

Витман задумчиво постучал подушечками пальцев по подлокотнику кресла.

— Два момента меня интересуют, капитан. Два момента, но — важнейших. И, боюсь, они друг с другом связаны.

— Ну, излагайте, — развёл я руками. — Зачем-то же мы тут собрались.

— Извольте-с. Итак, момент первый: Юнг пытается вас убрать через оригинальную хитроумную многоходовочку. Зачем? Его план уже рухнул, сценарий захвата Тьмой нашего мира уже изменился. Спрашивается, для чего ему сейчас вас убирать?

— Месть? — предположил я.

— По-вашему, Юнг похож на восемнадцатилетнюю девочку, начитавшуюся романтических историй? — фыркнул Витман. — Месть… Как будто у него нет дел поважнее. Мстить хорошо, когда все остальные проблемы решены.

— Ну да, признаюсь, мне тоже этот момент не совсем ясен, — признался я.

— Рискну предположить, что Юнг потерял ещё не всё. И он чувствует в вас опасность. Убрать вас для него — задача первостепенной важности.

— Лестно, — буркнул я, уже зная, куда Витман поведёт дальше.

И Витман не обманул ожиданий. Он встал с кресла, прошёлся туда-сюда, рассекая круглый кабинет строго пополам.

— Что подводит нас вновь к старому вопросу: что же в вас такого особенного, Константин Александрович? — Витман резко повернулся ко мне.

— Выдающаяся харизма, — вздохнул я. — Эрнест Михайлович, ну вы ведь знаете, что меня такими фокусами не пронять. Дальше?

— Дальше… — Витман с видимой неохотой отвлёкся от размышлений о тайнах моей личности. — Дальше у нас, боюсь, начинается самое интересное. Вы, полагаю, помните ваших друзей по кронштадтскому делу?

— Это московских-то? Помню. А что с ними?

Насколько я знал, в живых из «москвичей» оставалась одна Эльвира — да и та вряд ли жива до сих пор. Учитывая специфику магических блокировок Юнга и статистику допросов в Тайной канцелярии.

— Юнг накачал их магией. Да так изрядно, что у одного даже прорезался дар мага Пустоты. Причём, заметьте: это было не какое-то краткосрочное воздействие! Он действительно поднял уровни этих юнцов, изменил саму энергосистему.

Я терпеливо ждал. Витман ходил по кабинету.

Он делал длинные паузы между блоками информации — похоже было, что у него самого в голове всё только сейчас начинает оформляться в стройную схему.

— Все наши эксперты бились над этим вопросом несколько месяцев и в итоге — развели руками. Никто просто не знал, как можно так воздействовать на мага. В обычном человеке реально пробудить зачатки магических сил — как, например, сделали с вашим другом, Владимиром. Но тут — воздействие совершенно иного уровня. Такая инженерия никому не по плечу.

— И какой вывод? — поторопил я.

— Вывод? — остановился Витман. — А вывод напрашивается сам. Тот, кого мы знаем как Юнга — не человек.

Мы с Витманом смотрели в глаза друг другу около минуты.

— И что это значит? — спросил я.

— Вы услышали, — буркнул Витман. — Мы провели тщательное расследование, перекопали всю биографию Юнга. И что бы вы думали? Её нет!

— Биографии? — не понял я.

— Именно! Если отследить все её этапы, шаг за шагом, то получится, что в какой-то момент Юнг просто вполз в императорский дворец, аки змий в эдемский сад — и ни у кого не возникло никаких вопросов. До недавнего времени Юнг считался дальним родственником императрицы, но ответить на вопрос, кем именно ей приходится, Её величество так и не смогла. Юнг никогда не рождался! У него не было семьи, не было отца и матери. Ну или, по крайней мере, он очень тщательно зарыл все концы.

— Разведка? — предположил я.

— Настолько чисто сработать не может никакая разведка, — мотнул головой Витман. — Мы здесь тоже не лаптем щи хлебаем, знаете ли. Нет, политически Юнг ни с кем не связан, он преследовал исключительно собственные цели. Как и все придворные, проходил время от времени публичные замеры уровня магических сил… умудряясь при этом дурить аппарат, который невозможно обдурить. Тот выдавал средние, приемлемые значения. Одиннадцать-двенадцать… Тогда как на самом деле там, полагаю, не меньше тридцати.

— Чёрт знает что… — только и сказал я.

— А я меж тем только подобрался к самому интересному. — Витман наконец прекратил ходить по кабинету и встал напротив меня. — Если Юнг сумел настолько сильно поднять уровни трём молокососам, ничего из себя доселе не представлявшим — насколько же он может усилить Венедикта Юсупова, одного из могущественнейших чёрных магов Российской Империи?

Вот теперь холодок пробежал у меня по спине.

— Ловушки вам он устраивал и раньше, — хмуро продолжил Витман. — Вряд ли всерьёз рассчитывал, что вы попадётесь в эту, с Хитровым. Юнг не из тех, кто вставляет в двустволку только один патрон. Меньше чем через семь часов вы, Константин Александрович, столкнётесь один на один со своей смертью. И, боюсь, помочь вам не сможет уже никто. Что бы ни творилось там, у подножия императорского трона, это — поединок, и остановить его нельзя. Поэтому я бы советовал вам… — Витман помолчал. — Я бы, пожалуй, посоветовал выброситься из окна, но, учитывая специфику вашей родовой магии, лучше сломать ногу каким-нибудь другим способом. Если понадобится помощь, только скажите. У меня есть хороший опыт.

— Даже не сомневаюсь, — хмыкнул я. — Спасибо, воздержусь.

— Иными словами, вы собираетесь выйти на поединок?

— Именно это и собираюсь сделать.

— Уговоры, полагаю, бессмысленны?

— Я не заяц, чтобы бегать от волка.

— Если вы погибнете на Испытании, лучше не будет никому.

Я улыбнулся:

— Значит, мне придётся выжить.

— Вы представляете, что это будет за бойня?

— Прекрасно представляю.

Это вы, господин Витман, не представляете, что такое бойня…

— Учли ли вы в своих расчётах то, что вам, вероятнее всего, придётся убить Юсупова?

— Учёл.

— В таком случае позвольте поставить вас в известность относительно особенностей родовой…

— Сильнейший выброс энергии после смерти, — кивнул я. — Почти верная смерть для убившего. Знаю, Кристина мне рассказывала.

Витман рухнул в кресло и развёл руками:

— Что ж, если вы всё учли, мне остаётся только пожелать вам удачи.