Волчье сердце

Глава 22. Ритуал

Генн смотрел, как его люди продолжают готовиться к отправлению. Ему было нелегко принять это решение. Однако у них больше не было причин оставаться в Дарнасе, а позор от отказа принятия воргенов в Альянс со временем лишь усиливался, по крайней мере, лично у Генна.

Исчезновение Вариана после охоты стало большим ударом для короля Гилнеаса. И хотя во время охоты между ними возникло некое подобие симпатии, но дальнейшее поведение другого монарха уничтожило последнюю надежду Генна на то, что воргенов могут принять в Альянс. После этого у него уже не осталось другого выбора.

Эдрика нигде не могли найти, но в остальном оставшиеся его помощники держали ситуацию под контролем. Ещё день или два и здесь не будет и следа от их лагеря.

Вдруг волосы на затылке Генна встали дыбом. Кто-то стоял позади него.

Как и многие другие воргены, Генн чаще всего оставался в своем волчьем обличье. Так он чувствовал себя сильнее и моложе. А когда король принимал облик человека, то ощущал все бремя своего возраста.

Но сейчас Генн был в форме воргена, поэтому тому, кто стоял за ним, не удалось к нему подкрасться. Быстро и грациозно он развернулся, оскалив зубы и выставив когти.

Но вместо сражения Генн остановился в полной растерянности.

— Вариан Ринн?

Вариан не осуждал своего коллегу за такую реакцию. Ведь король Штормграда сам чувствовал себя круглым дураком, или, по крайней мере, тем, кто точно не дружит со своей головой.

С одной стороны, охота прошла так, как и планировал Малфурион, а с другой стороны, она показала Вариану полную противоречивость многих его убеждений и предрассудков. Застигнутый врасплох Вариан поступил так, как посчитал нужным в тот момент: несмотря на уважение воргена к нему… уважение, которое, по его мнению, он не заслужил… он развернулся и бросился бежать глубоко в лес — куда глядят глаза.

После отъезда Андуина, Вариан не хотел возвращаться в Дарнас. Его временное жилище хоть и было построено в стиле ночных эльфов, но все равно оставалось частью города, частью его жизни в роли короля, а не простого человека. Благодаря атмосфере леса, которая была насыщена жизнью и свободой, он смог немного передохнуть, однако полностью расслабиться у него не получилось. Потому что тишина и спокойствие вокруг позволила Вариану лучше сосредоточиться на всех своих ошибочных суждениях и предрассудках.

Он потерял счет времени и даже не заметил, как наступила ночь, а затем новый день. Днем Вариан наконец-то осознал, что он не может просто взять и все бросить. Ради любви к сыну, ради своего народа и ради надежды на искупление он принял решение. В этом ему помогло осознание того, что существовали и другие, кто упорно боролся со своей темной стороной, возможно, даже такими способами, о которых он никогда и не слышал.

Воргены.

Поэтому вернувшись в свое жилище, чтобы успокоить своих людей… и узнав, что Малфурион уже сообщил им о том, что их правителю немного "нездоровится"… он пошел искать Генна Седогрива.

— Ты ушел, — с осуждением произнес правитель Гилнеаса. — Мы выказали тебе уважение, а ты просто ушел. Я спрашивал о тебе, но Верховный друид сказал не волноваться и что тебе нужно время собраться с мыслями.

Мудрость ночного эльфа продолжала удивлять Вариана:

— Он был прав. Мне нужно было о многом подумать… и когда я все обдумал, то понял, что я должен снова найти тебя и твой народ.

— Тебе что-то от нас нужно? Что именно? Ведь у нас ничего нет. Ни земли, ни золота. А у тебя есть все. Все.

— Не все. Мне нужна твоя помощь, Генн.

Правитель Гилнеаса его не понял. Это и не удивительно, учитывая их предыдущие встречи.

— И как я могу тебе помочь? — пробормотал ворген.

— Я наслышан о проклятии воргенов и о… той ярости, которая его сопровождает… но ты научился ее контролировать.

— А! — Генн понял, о чем идет речь и с сочувствием кивнул. — Меня всегда интересовало, как можно пережить то, что пережил ты и не измениться внутренне…

— Это невозможно, — Вариану было неприятно даже говорить об этом. — Расскажи мне, как тебе удалось обуздать свою ярость.

— Это не так просто, как кажется, мой друг. Ты должен быть готов заглянуть глубоко в себя, найти самообладание…

— Если понадобится, я даже готов сразиться с сотней орков голыми руками….

Ворген грустно улыбнулся:

— Поверь мне, это значительно проще. Мы потеряли нескольких прежде, чем научились правильно проводить ритуал с помощью ночной эльфийки Белрисы Звездный Ветер. Их полностью поглотило проклятье, они превратились в бессердечных и бездушных животных, — на Генна нахлынули воспоминания. — Мы вынуждены были их усыпить. Ритуал все еще опасен. Нельзя исключать тот факт, что переживают его не все.

Вариана это не испугало:

— Генн, лучше умереть, но попробовать, чем жить так, как живу я. Я потерял жену, а теперь еще и сына. Возможно, Андуин ушел навсегда и все из-за меня…

— Я тоже потерял сына, — пробормотал король Гилнеаса. — Лиам был убит, пытаясь спасти меня от отравленной стрелы королевы Отрекшихся, а также королевы банши, Сильваны, во время битвы за Гилнеас.

Генн покачал головой:

— Но я ни в коем случае не хочу преуменьшать то, что произошло между тобой и твоим мальчиком. Ведь нет ничего ужаснее, чем смерть или разлука. Я понимаю, что ты чувствуешь, Вариан…

Лидер воргенов оглянулся на своих людей, некоторые из которых остановились, узнав пришедшего к ним. Нахмурившись, он сказал:

— Мы можем с тобой начать ритуал, но как ты его пройдешь — во многом зависит только от тебя. Победить себя… твоего самого худшего врага… найти спокойствие и самообладание, а также самое последнее, но никак не самое легкое, обуздать свой гнев. Три битвы, не одна.

— Три или сотня, я готов ко всему. Давай начинать, Генн.

Ворген кивнул:

— Надеюсь, твои возможности соответствуют твоей решимости.

Генн не повел его через других жителей Гилнеаса, а обошел их с юга, а затем они пошли на восток. Однако несколько воргенов все равно бросили свои дела и начали за ними следовать.

— Почему они за нами идут?

— За ритуалом должны наблюдать несколько человек.

Повелитель Штормграда нахмурился:

— А как они узнали, что мы собираемся сделать. Ты ведь не подавал им никакого сигнала.

Волчья морда Генна немного повеселела:

— Видимого не подавал.

Несколько воргенов, среди которых были и мужчины и женщины, догнали их и стали идти позади. Они шли в полнейшей тишине, словно на похоронах. Вариан инстинктивно переместил руку поближе к своему ножу.

Генн вывел его к небольшой полянке, окруженной деревьями, ветки которых напоминали Вариану длинные пальцы. Правитель Гилнеаса направился к центру поляны.

— Мы сделали ее, когда сюда приехали, — объяснил Генн.

Сама поляна выглядела обычной, кроме трех небольших колодцев на противоположной стороне от них. Вариан понял, что колодцы здесь были не случайно, и каким-то образом они будут участвовать в происходящем.

Его догадка подтвердилась мгновением спустя, когда из леса позади этих колодцев внезапно вышли три друида.

Сначала Вариан ожидал, что появится и Малфурион, но кроме этих троих больше никто не показался. Два мужчины и женщина направились к колодцам и воргенам. Он увидел, что все они были ночными эльфами, но конкретно никого из них не узнал. У них были серьезные выражения лиц и на воргенов они смотрели так, как будто что-то искали.

— Ради кого мы собрались? — спросил у Генна средний друид, синие волосы которого были заплетены в две длинные косы, доходившие до пояса, и одну меньшую, торчащую из его затылка.

Правитель Гилнеаса показал на своего коллегу:

— Ради него, Лирий Быстрый Ветер. Я представляю вам Вариана Ринна.

Друиды были очень удивлены. Лирий пробормотал:

— Но он же не ворген.

— Тем не менее, он страдает также, как и мы до того, как научились себя контролировать, — объяснил Генн. — Его внутренняя ярость такая же сильная, как и наша, а возможно, даже сильнее.

— Пожалуйста, выйдите вперед, — попросила женщина-друид.

Вариан выполнил ее просьбу. Каждый друид положил свою руку на плечи короля, а затем закрыли глаза. Несколько секунд они таким образом изучали короля Штормграда, а затем открыли глаза и убрали свои руки.

Лирий посмотрел на своих товарищей, которые кивнули королям.

— Теперь мы все понимаем, — сказал он Вариану. — Добро пожаловать, Вариан Ринн. Вы оказали нам большую честь и, как хранители этих колодцев, мы сделаем для вас все, что сможем… хотя по моему мнению самым лучшим вашим помощником будет Генн Седогрив.

— Я был бы очень этому рад, — ответил Вариан.

— Буду рад помочь, — добавил Генн.

Второй мужчина-друид, у которого короткая бородка и волосы были зеленого цвета, протянул руку ладонью кверху. На ней Вариан увидел один длинный конусообразный серебристый лист.

— Возьми его и съешь. Это лунный лист, символизирует связь природы с Матерью Луны. Он поможет тебе морально подготовиться к ритуалу.

Вариан взял его без всяких дополнительных вопросов. Он думал, что лист будет жестким и горьким, но вместо этого он оказался мягким и приятным на вкус. Как только Вариан его разжевал, то легко проглотил.

— А сейчас ты должен выпить из каждого колодца.

Вместе с Генном Вариан последовал за друидами к первому из трех колодцев. Здесь второй мужчина снова заговорил:

— Я — Талран Дитя Леса, а это — Источник Спокойствия, — произнес друид, давая Вариану в руки небольшую чашу, наполненную чем-то похожим на воду. — То, что вы сейчас выпьете, поможет вам возродить душевное спокойствие и радость, которые вы так рано потеряли в своей жизни.

Вариан взял чашу и выпил ее содержимое. Когда он отдавал чашу, друид кивнул головой.

Лирий показал на второй колодец. Генн немного удивился:

— Он должен выпить сразу со всех трех колодцев?

— Да. Мы считаем, что так будет лучше всего.

Возле второго колодца Вариана ждала женщина-друид с распущенными зелеными волосами:

— Я — Вассандра Коготь Бури, а это — Источник Равновесия. То, что вы сейчас выпьете, удержит ваш разум и тело вместе, таким образом, вы сможете в предстоящей борьбе использовать и то, и другое.

Содержимое второй чаши ничем не отличалось от первой. Для Вариана в обоих случаях оно было похоже на обычную воду. Как только он отдал чашу, лидер друидов показал на третий и последний колодец.

— Я — Лирий Быстрый Ветер, — сказал ночной эльф. — А это — Источник Ярости.

Друид дал Вариану в руки последнюю чашу:

— То, что вы сейчас выпьете, усилит действие первых двух чаш. А также придаст необходимых сил и, надеюсь, повысит ваши шансы на успешное окончание этого ритуала.

Лирий больше ничего не объяснял. Король Штормграда осушил чашу и стал ждать, что будет дальше.

Лидер друидов обратился к лидеру воргенов:

— Генн Седогрив, вы знаете, что нужно делать дальше.

— Да, знаю. Иди за мной, Вариан.

Как только они отошли от друидов, Вариан почувствовал, как все его чувства начали обостряться. Это позволило ему заметить некоторые странные детали относительно поляны, которых раньше он не замечал. У многих деревьев были исцарапаны стволы, будто бы их многократно царапали какие-то бешеные звери. Также здесь были места, где виднелась рыхлая земля, хотя такой она стала совсем недавно, так как еще не успела зарасти травой. Также он почувствовал запах засохшей крови.

— Еще в Гилнеасе мои люди стали первыми воргенами, которые смогли пройти этот ритуал, но некоторым требовалось больше усилий, чтобы преодолеть самих себя, чем другим, — объяснил Генн. — Мы поняли, что иногда пройти ритуал очень трудно. Когда мы приехали в Дарнас, мы нашли это место и стали его использовать для ритуала.

Лидер воргенов махнул остальным. Они разошлись по краям поляны, формируя круг. Вариан прикинул, сколько шагов потребуется хотя бы одному из них, чтобы подойти к нему. За это время он успеет только достать свой нож.

— Мы сядем здесь. — Генн медленно сел на землю, скрестив ноги, а затем стал ждать, пока Вариан не сделал то же самое.

— И что теперь? Мне нужно закрыть глаза? Так просто?

Генн пригнул уши:

— Если ты все еще хочешь попробовать, тогда все просто. А если ты уже сдался… то все вовсе не так просто, как ты думаешь.

Сильно нахмурившись, Вариан закрыл глаза. Сразу же его чувства обострились в несколько раз. Он слышал как свое собственное дыхание, так и дыхание Генна. Дыхание воргена имело мускусный запах. Слабенький ветер слегка обдувал кожу Вариана и взъерошивал его волосы.

— У тебя очень обостренные чувства. Ты мог бы быть воргеном, — он услышал немного удивленный голос Генна.

Затем король Гилнеаса продолжил говорить более нейтральным тоном:

— Сосредоточься. Вода из трех колодцев тебе будет помогать, но только ты сам сможешь понять, откуда нужно начать. Для этого ты должен заглянуть в свои воспоминания.

— Зачем?

Когда Генн ответил, показалось, будто бы он находился где-то далеко:

— Для того чтобы вспомнить важные события в твоей жизни… и те поступки, которые ты из-за них совершил, плохие и хорошие. Начни с самых давних, которые только сможешь вспомнит. И не просто вспомни их, а переживи заново. Однако не забывай, почему ты так поступал и что это для тебя означало.

Не открывая глаз, Вариан беспокойно заерзал:

— Бессмысленно вспоминать прошлое и делать так, как…

— Тогда бессмысленно продолжать, — снова ответил Генн, казалось, что он стал ещё дальше, чем был в предыдущий раз. Его голос превратился в шёпот и казалось будто бы его слова доносил ветер.

Вариан пробурчал:

— Хорошо. Я сделаю это.

Стиснув зубы, бывший гладиатор сосредоточился на своем прошлом, пытаясь вспомнить то, что так долго не вспоминал. Он подумал о том времени, когда был маленьким мальчиком, а его отец — королем.

Внезапно он снова стал тем самым маленьким мальчиком. Ему было хорошо и спокойно. Он поймал себя на мысли, что хочет всегда так себя чувствовать.

Затем появился его отец. Вариан держал Ллейна за руку, когда король помогал ему учиться ездить на лошади… а точнее, на пони. Однако через несколько секунд езда сменилась на сцену, где Ллейн наблюдает за одним из первых боевых уроков Вариана. Теперь Вариан увидел, что он управлялся с мечом не намного лучше его собственного сына. Однако поддержка Ллейна помогала Вариану лучше учиться у своих преподавателей.

Спокойствие тех дней смягчило сердце Вариана. Все еще будучи мальчиком, он посмотрел на своего отца.

Как вдруг произошло нападение убийцы.

Ллейн упал замертво. Его убийца, женщина полуорчиха по имени Гарона, смотрела, словно зловещий гигант на Вариана, которому сейчас было около тринадцати лет.

Крича и плача, юный Вариан бросился к убийце. Хотя на самом деле все было не так — он вошел в комнату, когда полуорчиха уже убила его отца, но теперь все перемешалось.

Однако Гарона исчезла, а лицо Ллейна, искаженное смертью, запомнилось Вариану на всю жизнь. Подросток хотел заплакать, но из его напряженного рта не вырвалось ни звука.

Затем это трагическое воспоминание сменилось другим, не менее печальным. После смерти Ллейна столица стала уязвимой. Орки, которые уже вторглись в королевство четыре года назад, захватили великий город. Столица пала, были убиты сотни жителей.

Все хорошее, что было у него в детстве, в один миг исчезло. Больше не было мира, не было спокойствия.

Но в отличие от прошлого, сейчас Вариан понимал, что хорошие воспоминания всегда оставались у него внутри. И хотя жестокая реальность рано лишила его детства, она не смогла стереть воспоминания о том, как он жил до начала этого кошмара… пока Вариан сам не захотел все забыть.

Он всегда так делал.

Но не сейчас. Несмотря на то, что произошло с его отцом и Штормградом, Вариан наконец-то смирился со всем случившемся ранее. Отец никогда не переставал его любить и доказывал это снова и снова. Вариан всегда это знал, но не хотел верить.

А теперь, осознав все, он почувствовал внутри себя умиротворение. Несмотря на все те испытания, которые ему довелось пережить после убийства отца и падения Штормграда, у Вариана всегда оставалось его детство. Прошлое нельзя изменить, каким бы оно не было — хорошим или плохим.

Спокойствие…

Его глаза были по-прежнему закрыты. Раздавшийся голос очень удивил Вариана, так как он был одновременно похож и на его детский голос, и на голос его отца.

Но хотя Вариан и смирился со случившемся, он больше не хотел видеть те события. Он пытался вспомнить что-то в противовес тому, что случилось с его отцом и королевством… и естественно он вспомнил Тиффин.

Вариан повзрослел, однако неуверенный в себе юноша остался наедине с проблемами, которые переживал он сам и окружающий его мир. Он научился многое скрывать от близких ему людей, таких как принц Артас из Лордерона и его отец король Теренас… который в некотором смысле стал вторым отцом Вариана. Но в целом, для всех остальных, молодой правитель Штормграда был дипломатичным, умным, оптимистичным и мудрым не по годам правителем. Однако отголоски прошлого не всегда удавалось спрятать и в основном слуги становились свидетелями его редких приступов отчаяния.

Но Тиффин все изменила. Он снова увидел, как они впервые встретились. Спокойная, красивая и светлая она очень отличалась от его буйной, темной личности. Вариан влюбился в нее с первого взгляда, хотя когда она с ним заговорила, то он ответил ей так высокомерно, что любой другой человек больше не захотел бы с ним общаться.

Но Тиффин была не такая. Они снова вместе танцевали, смеялись и с каждым мгновением их общения она делала Вариана лучше. В каком-то роде, даже больше, чем его отец, Тиффин помогла Вариану стать тем королем, которого полюбил его народ.

А потом…

Вариан не хотел это вспоминать, но не смог отогнать эти воспоминания.

Потом… этот же народ ее и убил.

Она лежала мертвая у его ног — убита во время бунта. Невинная жертва тех обстоятельств, когда все сошли с ума. Вспоминая это, Вариан чуть было не вернулся в свое прежнее состояние… однако это стало бы явным неуважением памяти о его любимой. Тиффин сделала из него лучшего человека и достойного лидера. Вариан наконец-то понял, что своими последующими действиями он постоянно оскорблял память о ней. Ведь Тиффин никогда бы не поступила так, как поступал он. Она всегда прощала, всегда старалась поступать хорошо, во благо тех, кого любила.

Если Вариан надеялся искупить свою вину перед памятью о ней, то он должен поступать аналогично.

Образ мертвой возлюбленной все еще был перед его глазами, но он взял себя в руки и вместо того, чтобы поступать так, как раньше, начал делать так, как хотела бы Тиффин. Конечно, он имел полное право горевать за ней, но также он должен был двигаться дальше… и учиться. Прежде всего, он должен был взять пример с ее жизни — научиться справляться с теми проблемами, которые у него возникали как у отца, человека и правителя.

Самообладание…

И снова раздавшийся голос удивил его. На этот раз, кроме своего собственного голоса, он также услышал и голос Тиффин. Вариан снова ее представил, только на этот раз в руках она держала плод их любви.

Андуин…

Андуин был всем, что осталось от семьи Вариана. Он самый ценный человек во всем мире, ведь в мальчике была частичка его матери. На протяжении тех лет, что они провели вместе до того, как Вариан исчез, он пытался быть таким отцом, как был для него Ллейн. Без Тиффин было трудно, но Вариан смог вспомнить те мгновения, когда он вместе с Андуином весело проводил время.

Также он вспомнил страх, который чувствовал каждый раз, когда что-то угрожало его единственному ребенку. И этот страх за Андуина очень повлиял на дальнейшую жизнь Вариана. Сейчас он стоял и смотрел, как его трехлетний сын упал с пони и чуть было не сломал руку. А теперь Вариан снова сражался с убийцей, который проник в крепость и пытался зарезать юного Андуина, что снова напомнило королю о смерти собственного отца.

Страх… Вариан больше не хотел бояться. Ведь страх сделает его беспомощным против того, что могло угрожать его сыну и королевству. Но даже просто думая о тех, кто мог бы причинить вред Андуину, Вариан снова разозлился, также, как и много раз до этого. По мере того, как его гнев возрастал, он снова увидел себя, хватающим Андуина за руку… и вдруг понял, что именно его гнев и страх стал причиной, по которой Андуин от него уехал.

Осознав это, Вариан сконцентрировался на своей собственной ярости. В прошлом ярость всегда им управляла, но сейчас Вариан пытался взять над ней контроль. Его ярость — это мощная и разрушительная сила. Однако Вариан понял, что просто бесконтрольно отдаваться в ее власть — это нехорошо и обычно приносит больше вреда, чем пользы. По правде говоря, она очень ему помогает во время сражений… единственное время, когда он действительно ее высвобождает… но во всех остальных ситуациях — это палка о двух концах.

Однако хотя ярость больше им не управляла, она все равно не утихала. Вариан почувствовал борьбу внутри себя. Он осознал, что если позволит гневу расти, то ничего не добьется. Он останется все тем же, кого покинул Андуин.

Поэтому Вариан напрягся еще больше, словно ярость была конем, которого необходимо усмирить, и попытался взять ее под контроль. Он больше не позволит этой ярости разрушать его жизнь; она должна стать целенаправленной. И Вариан знал эту цель. Если поле боя было единственным местом, где ярость была ему полезной, то тогда он будет использовать эту силу там. Он будет выпускать свою ярость против дракона Смертокрыла, орков и их союзников…

Ярость покорилась ему. Он избавился от ее контроля над собой и сейчас она слушалась Вариана, а не наоборот.

Спокойствие… самообладание… ярость… — произнес голос, который был его… а также кого-то, кого он не узнал, хотя должен был.

Зверь должен быть побежден, чтобы человек смог жить дальше… Ярость должна покориться человеку… полностью…

Вариан чувствовал, как его ярость начала возрастать, но сейчас она была под его контролем. Сейчас она была связана с его силой, а не отчаянием. Он еще раз почувствовал Тиффин, Андуина, своего отца и остальных, которые сыграли важную роль в его жизни. Они никогда не переставали верить в него, также как и его сын. Он понял, что Андуин ушел не только ради себя, но и ради него, надеясь, что отец, в конце концов, смирится с самим собой.

Его охватила ярость. Но поскольку теперь она была оружием, а не просто безудержной силой, то он с радостью принял ее. С ее помощью теперь ни один враг не сможет ему противостоять.

Откуда-то донесся гордый вой. Вариан ответил на него. Наконец-то, он понял, кто к нему взывал. Голдринн. Ло'Гош. Древний волк. Ло'Гош призывал его к битве. Перед ним снова возникли образы тех, кто пытался навредить его людям, особенно Андуину. В этом видении Смертокрыл смеялся, приземляясь в Штормграде. Сила безумного левиафана сотрясла весь Азерот, он наслаждался не только разрушением дома Вариана, но и разрушением многочисленных его земель. Мир все еще восстанавливался после Катаклизма… а битва, насколько знал Вариан, была выиграна после долгой и тщательной подготовки. А сейчас появилась новая угроза. И он знал ее обличье, знал ее имя задолго до того, как об этом враге узнали все.

Гаррош Адский Крик.

Думая о вожде Орды, Вариан призывал свою ярость и испытывал ее. Она значительно усилилась по сравнению с той, что была раньше. И контроль Вариана над ней придало его ярости только большей силы.

Ло'Гош снова завыл.

Вариан вскочил на ноги, будто бы вовсе не спал несколько мгновений назад.

Генн Седогрив больше не сидел прямо перед ним и поэтому король Гилнеаса смог вовремя отпрыгнуть в сторону, когда Вариан рванул вперед. Хотя Генн остался в форме воргена, королю Штормграда все равно показалось, что он движется, словно во сне. Казалось, что замедлился весь окружающий мир. Вариан посмотрел на других воргенов, которые быстро оправились от увиденного, но их движения также казались ему медленнее, чем его собственные.

— Голдринн… — уставившись, пробормотал Генн. — Ло'Гош… его облик… полностью окружает тебя…

Воргены вокруг них прижали уши, но не от страха, а от восторга.

— Голдринн действительно живет в твоем сердце, в твоей душе… — пробормотал Генн. — Волк выказал тебе свое уважение, поэтому… поэтому мы сделаем то же самое…

Вариан ничего не ответил, но он, наконец-то, тоже почувствовал то, что Генн знал с самого начала. Дух величественного волка благословил его.

И благодаря Голдринну… Ло'Гошу… и себе, Вариан знал, что должен делать дальше.

— Я был безрассудным, но не только из-за того, что потерял так много всего в своей жизни… так много людей… важных для меня, а и из-за страха потерять то немногое, что у меня все еще осталось, например, моего сына, — сказал Вариан Генну и остальным воргенам. — Но сейчас я все осознал. Мы нужны Азероту. Вы… я… мы вместе поможем ему. Мы обязаны ему помочь…

Вокруг него воцарилась тишина. Наконец-то, Генн спросил:

— Что нужно делать?

Вариан знал только одно:

— Мы вместе покоримся нашей судьбе… и отправимся в Ясеневый лес.