Волшебники экрана

Заглядывая в завтрашний день

"Волшебство" — не слишком ли это большая претензия для скромного, веселого и лукавого искусства маленьких рисованных и кукольных фильмов? Один из режиссеров-мультипликаторов, видимо, настроенный в этот момент прозаически, даже обиделся. "Ничего необычного, тем более волшебного в нашей работе нет, — заявил он. — Наоборот: все выглядит очень прозаично. Сидят художники за обычными столами, рисуют обычным карандашом. Или стоят перед съемочной камерой и передвигают маленькие фигурки: подвинул ножку — снял… снова подвинул — снял. И так изо дня в день. Вот и вся магия"[117].

Дело, однако, вовсе не в том, как выглядит сам процесс покадровой съемки, а в том, чего может достичь это искусство в руках талантливого мастера. Вот почему даже при самом "прозаическом" подходе приходится признать, что "феномен мультипликации" действительно несет в себе нечто волшебное, так как мультипликатор "способен воплотить на экране любой замысел, доступный человеческой фантазии, сделать невозможное возможным"[118].

Широко раздвинулись в последние годы рамки выразительных возможностей мультипликации. Каких только приемов не используют ныне её мастера! В польском фильме, например, "Непородистый щенок" персонажи — мальчик и собаки — сделаны из обыкновенной газеты. В чехословацкой картине "Тир" действуют традиционные фигурки ярмарочного балагана. В фильме польского режиссера Рышарда Куземского "Сказка" изображена волшебная планета гномов с огромным, регламентирующим их быт будильником на полюсе. В болгарском фильме "Урок игры на скрипке" использована многоцветная мозаика. Цветной карандаш и перо, живопись и коллаж, документальная хроника и вырезки из журналов прошлых лет, карикатура и лубок, "одушевление" обиходных вещей, традиционных кукол и масок — все служит выразительности образов мультэкрана.

Вы привыкли к тому, что мультипликация — это стремительно прыгающий по экрану рисунок? Энергично жестикулирующая кукла? Но теперь рядом с захватывающим дух фейерверком трюков и учащенным ритмом движения персонажей появились стилистические решения иного плана. Например, в польском, рисованном фильме "Бетонные столбы" Кшиштофа Новака и Збигнева Каминского медленно преображаются выразительные, с большим настроением написанные пейзажи, то утихает, то вновь усиливается дождь, проглядывает солнце, где-то бьют башенные часы, спускается зеленоватый сумрак, затем его прорезают две световые полосы, медленно проезжает груженая машина. Но в течение всей восьмиминутной картины неподвижны ее главные герои — придорожные фонарные столбы, воплощение постоянства, верности долгу, они неизменно служат людям, в любую погоду освещают им путь. Подобный прием внутренне напряженного, пронизанного мыслью монтажа резко или постепенно сменяющихся статичных композиций в сочетании с другими элементами мультипликационной выразительности особенно важен, когда речь идет об изобразительных решениях такого характера и мастерства, которые требуют более длительного рассматривания.

Первый мировой смотр мультипликационного кино в Загребе еще раз подтвердил, каким богатым "разнообразным стал выбор художественных средств, находящихся теперь в распоряжении режиссеров и художников. В итальянском фильме Освальдо Кавандоли "Линия" все его персонажи — от сказочного чудовища до современной ракеты — возникают, словно силуэты, причудливо вычерченные белой контурной линией на черном фоне. А в картине болгарского мастера Ивана Андонова "Мелодрама" техника масляной живописи и плоских марионеток искусно совмещается с покадровой съемкой живого актера.

Нередко сегодня для осуществления своего замысла режиссер привлекает более сложные, чем обычно, изобразительные формы и художественные мотивы, разнородные по характеру и фактуре материалы, чтобы составить из них единое, многоплановое произведение. Так, в новом фильме-памфлете И. Иванова-Вано "Аве Мария!" музыка Шуберта и лики мадонн с полотен Беллини, Тициана, Рафаэля, фрески старых мастеров и традиционные вьетнамские лаки, экспрессивные композиции в стиле современной антивоенной графики и документальные кадры кинохроники, включенные в единый поток публицистически страстных раздумий автора, помогают выразить гневный протест против бесчеловечности и варварства империалистов, против войны. Традиционные образы большого искусства, высокие общечеловеческие символы добра и красоты служат в картине актуальной задаче — беспощадному разоблачению буржуазной морали.

Мультипликация в наши дни становится все более содержательной, выражая мысли и чувства современника, она дает ему возможность размышлять над волнующими проблемами действительности. Это отнюдь не значит, конечно, что развлекательная мультипликация должна исчезнуть или что занимательность мультфильма перестала быть его важным свойством, постоянным предметом заботы создателей мультипликационных лент. Никакая, даже самая серьезная мультипликация не может, не имеет права быть скучной — это, разумеется, азбука искусства. Ожившие на экране рисунки или куклы — зрелище, которое должно захватывать воображение зрителя, зажигать его своей эмоциональной заразительностью. Нельзя не считаться с тем, что рационализм, нарочитая усложненность образов мультфильма значительно сокращают его аудиторию. Демократизм художественного языка, доходчивость, доступность широкому зрителю — принципиальные качества мультипликационной стилистики. Социалистический реализм и в этой области творчества противопоставляет эстетским изыскам буржуазных художников, зажатых крайностями элитарного и коммерческого кино, ясную и последовательную программу, основанную на принципах народности и идейности искусства.

Христо Топузанов. "Корова, которая…". Использованы техника и фактура вышивки

Сложность синтеза, богатство художественных возможностей в еще большей степени предполагают выразительную простоту, строгость в выборе средств, особенно необходимую в четких пределах небольшого по объему произведения. "Я хотел бы, чтобы сцена была так же узка, как веревка канатного плясуна: это отбило бы охоту у многих неискусных поступать на сцену". Эти строки Гёте невольно ассоциируются у меня с неведомым ему искусством мультипликации, их можно было бы выбить у подъездов мультипликационных студий: предельный лаконизм, внешняя ограниченность при удивительной внутренней свободе и поэтической емкости образа — такова диалектика "малых форм" рисованного и кукольного кино. Узкие пределы "канатного плясуна" открывают здесь простор для самой безудержной фантазии.

Вот почему мультипликация ждет появления выдающихся мастеров силуэтного фильма, исключительно поэтичного и строгого искусства, развивающего традиции старинного театра теней и столь высоко поднятого когда-то Лоттой Рейнигер. Вот почему так ценно умение создавать емкие и в то же время ясные в своей концентрированности образы-символы.

Курт Вайлер. "Норгель и сыновья". Сочетание куклы с рисунком

Примечательны в этом отношении фильмы Андрея Хржановского, созданные по сценариям Р. Хуснутдиновой, "Шкап" и "Бабочка", в которых в лаконичных образах-символах выражены большие мысли о высших ценностях жизни — добре и красоте, о гармонии, столь важной как во внутренней духовной сфере современного человека, так и в окружающем его мирз.

Сила эмоционально-эстетического воздействия мультипликации огромна, об этом свидетельствует все растущая ее популярность у зрителя, связанная и с прогрессом этого искусства, и с пропагандой его достижений в нашей стране и за рубежом, и, конечно, с более глубоким пониманием своеобразия рисованного и кукольного кино.

Для художника, работающего в этой области, особенно важен тот эффект активного раскрепощения, пробуждения творческой фантазии зрителя, которым в высшей мере обладает мультипликация. Недаром многие выдающиеся художники нашего времени подчеркивали особую способность мультипликации захватывать внимание людей самого разного возраста.

Чарльз Чаплин в интервью, данном еще в 30-х годах, например, утверждал, что в Америке "мультипликация является единственным подлинным искусством в настоящее время, потому что в ней, и только в ней, художник абсолютно свободен в своей фантазии и может делать в картине все, что угодно"[119]. Опыты по использованию живописи в рисованном и кукольном кино, которые сейчас ведутся в ряде стран, и "в частности" в Польше, Венгрии и Румынии, показывают, что искусство "движущейся картины", разумеется, не менее выразительно и перспективно, чем искусство "движущегося рисунка". Тем более, что живопись, рисунок, "оживающие" объемные фигурки — все это может свободно и эффектно сочетаться в одном фильме, взаимно дополняя друг друга. Таким образом, мультипликация открывает перед художником совершенно новые возможности общения со зрителем.

Златко Боурек. "Танцевальные мелодии". Фильм-песня — стилизованный рисунок "живет" в ритме популярных народных мотивов

Художественные возможности мультипликации предполагают гораздо большее разнообразие жанров и стилистических направлений, чем то, которое мы видим сегодня.

Мультипликация способна создавать необычное, фантастическое, невиданное, она смело воспроизводит на экране поток воображаемых образов, фантастических представлений. Ее главная сфера — поэтический вымысел. Фантазия художника, не лимитируемая фотомеханическим способом воспроизведения действительности, получает широкий простор для своего выражения.

"История фантастики свидетельствует, — заявили во время проходившей в нашей печати дискуссии о возможностях фантастического жанра известные советские писатели-фантасты А. и Б. Стругацкие, — что она может быть превосходно применена и для создания зримой картины коммунистического будущего… и для художественного исследования индивидуальной и социальной психологии, и для рассмотрения общих философских проблем… и для антимещанского памфлета, и для антивоенной, антиимпериалистической сатиры"[120]. Эта характеристика необычайной широты художественного диапазона фантастического творчества несомненно полностью относится и к богатой сфере художественных возможностей мультипликации.

Мотив гротесково-сатирического сопоставления человека и олицетворяющей современную цивилизацию техники, столь интересно затронутый в свое время Р. Ролланом и Ф. Мазерелем, — чрезвычайно выигрышный и выразительный по фактуре "материал" для мультипликации, единственного из "зримых" искусств, которое умеет "оживлять" неодушевленные предметы. Отсюда колоссальные возможности, которые открываются перед социально-сатирической и научной фантастикой, а также перед научно-художественными мультфильмами.

Образ и понятие в мультипликации часто сближаются, сдвигаются на самое короткое расстояние, и это не только не разрушает художественности мультфильма, но, наоборот, составляет особое поэтическое обаяние подобных картин.

"Кукла выражает не внешность, а идею человека"[121],— говорил Иржи Трнка. Еще в большей степени это относится к рисованному персонажу.

Мультипликация с огромной силой выразительности и точности может воплотить в зримых образах саму диалектику мышления как сложный, непосредственно воспринимаемый процесс. "Главная задача, которая стоит передо мной уже лет 15–16,— создать рисованный портрет моей мысли"[122],— заявил Тодор Динов в одном из интервью, и это мнение разделяют многие режиссеры-мультипликаторы.

Возможность непосредственно выразить отвлеченные понятия в виде зримых образов-метафор позволяет мультипликации с особой естественностью объединять интеллектуальное и эмоциональное начала, вторгаться в сферы науки и научной фантастики дальше, чем это могут сделать другие искусства. По мнению ряда специалистов, мультипликация открывает широкие перспективы "образного перевода научных концепций" на язык кино[123]. Недаром к ее помощи все чаще прибегают научный и учебный фильм.

Для судеб советской мультипликации принципиально важно дальнейшее ее плодотворное содружество с большой литературой. Теперь уже можно не сомневаться, что ей доступны Рабле и Шекспир, Мольер и Гоцци, а из советских писателей — Евгений Шварц и Александр Грин, Юрий Олеша и Михаил Булгаков.

Созданные в последние годы фильмы подтверждают возможность самых дерзких и даже, может быть, неожиданных на первый взгляд решений. Именно таким представляется мне обращение Вадима Курчевского к "Кола Брюньону" Ромена Роллана, замечательной книге французского романиста, пронизанной жизнелюбием и гуманизмом.

Роман Качанов. "Чебурашка". Кукольные персонажи превосходно сочетают сказочную условность и психологизм

Не менее смел один из талантливейших режиссеров-мультипликаторов ГДР Курт Вайлер, обратившийся вслед за Трнкой к Шекспиру и осуществивший постановку полнометражного кукольного фильма по его "Зимней сказке". Несколько фрагментов из этой картины, которые мне удалось увидеть в мастерской Курта Вайлера а Бабельсберге, говорят о том, что смелость замысла здесь сочетается с глубиной осмысления шекспировской драмы и блестящим мастерством ее мультипликационного воплощения. Опыт предыдущих работ режиссера, таких, как "Яблоко", "Блоха в ухе" и особенно фильм "Норгель и сыновья", в котором изобретательно и остроумно была преподнесена в основных моментах чуть ли не вся история торговли и связанных с ней социальных отношений, показывает, что мы имеем дело с художником, который очень широко понимает границы возможностей мультипликации и решительно их раздвигает в своем творчестве.

Мультипликация еще не дерзнула на такое же могучее вторжение в мир образов Гофмана — величайшего в истории искусств фантаста, — как это сделала музыка, но, несомненно, что это рано или поздно произойдет. "Гофман необычайно повлиял на литературу. Между прочим, на Пушкина, Гоголя, Достоевского. У Герцена есть восторженная статья о нем. Он появился, мне кажется, ни на кого не похожим"[124],— взволнованно писал о нем Юрий Олеша.

Гарик Соко "Почему у месяце нет платья?" (Студия в Готвальдове). Молодые режиссеры продолжают традиции чехословацкого кукольного фильма

Огромные возможности перед рисованным и кукольным кино, думается, открыло бы освоение такого замечательного современного фантаста, острого философа-памфлетиста и новеллиста, как Рэй Бредбери, подвергшего безжалостному осмеянию непримиримые противоречия буржуазного общества, таких блестящих мастеров фантастики, как Станислав Лем, Айзек Азимов, Артур Кларк, Роберт Шекли.

Как одна из важных, можно сказать, "классических" областей фантастики, мультипликация активно пробуждает творческую фантазию, дерзко и виртуозно используя фантастическую и комедийную условность, смело сталкивает вымышленно-сказочное и документальное, действительное и условное. Тем самым она выполняет роль разведчика новых поэтических континентов, открывающего безграничные просторы художественного воображения, необходимого не только в любой области искусства, но и в любой сфере человеческой деятельности. Мультипликация совершенствует культуру восприятия условного в искусстве, что имеет огромное значение для эстетического развития человека. "Мобильная живопись экрана", как назвал мультипликацию один из художников, со временем несомненно окажет свое благотворное влияние и на изобразительное искусство.

Но, конечно, еще более могут быть велики роль и значение мультипликации как разведчика новых художественных возможностей в самом искусстве кино. Неся в себе предельно сжатый образ-символ, образ-метафору, по самой своей природе соединяя живопись, рисунок, объемную фигурку с возможностями кино, мультипликация как бы реабилитирует изобразительное начало, подчеркивает, делает особенно убедительной его художественную ценность. В этом смысле она является незаменимой лабораторией современного киноискусства. Сохраняя и развивая целый ряд незаслуженно отброшенных интеллектуальных и пластических достижений киноязыка немого периода, мультипликация тем самым оказывает кинематографу в цепом неоценимую услугу, помогая ему лучше осознать богатство своих выразительных возможностей, свою кровную связь с современным изобразительным искусством.

Французские киноведы подсчитали, что в мире за всю историю кино было создано более двухсот полнометражных мультфильмов[125]. Но как бы ни стремились режиссеры ставить такие фильмы, мультипликация, конечно, всегда останется искусством преимущественно "малых форм", и, как к искусству "малых форм", к ней, несомненно, имеют прямое отношение мудрые слова из творческой декларации французских мастеров короткометражного фильма: "Никто не станет измерять значение литературного произведения количеством страниц, картину — ее форматом. Наряду с романом или еще более объемными произведениями существуют поэма, новелла, эссе, которые часто являются как бы ферментом, выполняя функции обновления, привнесения новой крови. Именно эту роль неизменно играл короткометражный фильм. И его смерть явилась бы смертью кино, потому что искусство, если оно недвижно, перестает быть искусством"[126].

В журнале "Искусство кино" (1970, № 7) были опубликованы заметки Тодора Динова о художественной природе рисованного фильма. В них много глубоких мыслей, интересных наблюдений и выводов, причем часть из них, безусловно, рассчитана на спор, на дискуссию. Так, например, желание спорить вызывает утверждение, что "показать внутренний процесс переживания будет требованием несовместимым с возможностями "актера" из мультфильма". Думается, что многие талантливые произведения, с которыми советские мультипликаторы выступили в последние годы, убедительно опровергают этот тезис. Да и сам Динов-художник, автор "Громоотвода" и "Ревности", вступает здесь в конфликт с Диновым-теоретиком. То, что делают сегодня крупнейшие мультипликаторы мира, часто не просто "обозначение" определенного психологического состояния, но точно выписанные характеры, в которых глубоко раскрыт духовный мир — мысли и чувства созданных фантазией художника персонажей. Иржи Трнка говорил, что куклами можно выразить все человеческие страсти.

Ярослава Гаветова. "Песнь". Красочные аппликации создают фантастический пейзаж, характерный для словацкой школы мультфильма

Многое, если не все, упирается сегодня в проблему мультипликационной драматургии, требующей от писателя больших знаний, опыта и искренней любви к этому трудному и, несмотря на фантастику, ювелирно точному искусству.

Метафорические образы рисованного и кукольного фильма очень близки образному строю поэзии, особенно поэзии современной. Вот почему, думается, в ближайшие годы в мультипликацию придут не только новые художники и режиссеры, но и новые поэты. Они смогут внести немало неожиданного и свежего в яркие краски мультипликационного экрана.

В своем исследовании, всесторонне рассматривающем технику мультипликационного фильма, Д. Халас и Р. Мэнвелл пишут, что мультипликация — это вид искусства, возможности которого "еще только обнаруживаются". По их мнению, эти возможности "намного превосходят натурно-игровую кинематографию"[127]. Каждому свое, и, думается, нет необходимости противопоставлять две родственные ветви искусства. Гораздо существеннее другое замечание авторов. Они констатируют, что многие выдающиеся графики и живописцы нашего времени, как, например, Пикассо, должны были признать, что художник, овладевший мастерством мультипликатора, может с помощью этого замечательного вида искусства получить такую широкую аудиторию, которую ему не в силах предоставить никакая картинная галерея. Это признание силы и будущности мультипликации.

Жан Имаж. "Волшебная лампа Аладина". Традиционная экранизация сказки

Знакомство с мультипликационными студиями Чехословакии. Польши, Румынии, ГДР, Югославии, Венгрии, кинофестивали в Мамайе и Загребе дали мне возможность еще полнее осознать колоссальные преимущества мультипликации социалистических стран, ее ведущее положение в современном мировом рисованном и кукольном кино. И дело не только в том, что подавляющее большинство международных премий заслуженно получают мастера социалистических стран. Разнообразие направлений, творческих стилей, художественных индивидуальностей, обилие выдающихся мастеров мирового класса и талантливых молодых режиссеров и художников говорят сами за себя. Занимать достойное место среди достойных — нелегкая задача, требующая творческой смелости и напряженных исканий; об этом, мне думается, никогда не должны забывать наши мультипликаторы.

И в то же время то в одном, то в другом выступлении западных режиссеров и критиков вы можете встретить грустные размышления о бедственном положении мультипликации в капиталистических странах. "Бедный родственник другого бедного родственника, — пишет французский критик Робер Грелье, — мультипликационный фильм всегда жил, точнее, только выжил благодаря средствам, которые никогда не могли обеспечить ему приличное существование. Структура эксплуатации короткометражного фильма вообще и мультипликационного в частности остается неизменной"[128].

Мультипликация в настоящее время ставит перед собой все более дерзновенные задачи. Ее средствами оказалось возможным говорить о таких острейших проблемах времени, как борьба за мир, глубоко и едко разоблачать буржуазную мораль, идеологическую и художественную несостоятельность буржуазного искусства, зло высмеять хапуг, тунеядцев, бюрократов, утверждать новые принципы человеческих взаимоотношений. Ей по плечу оказался Маяковский с его уничтожающей критикой отживающего, с его романтикой будущего.

Мы являемся свидетелями очень важного для творческих судеб нашей мультипликации процесса стремительного развития и активного становления многонационального искусства рисованного и кукольного кино. Это новый этап зрелости нашей мультипликации, которая а этом отношении становится теперь вровень с другими искусствами и видами кино, обогащается многообразием красок и форм, которые способны внести в нее, опираясь на свои национальные традиции, мастера каждой из республик. Все это значительно умножает и стимулирует развитие всей советской мультипликации в целом, создает новые, более широкие возможности для взаимодействия и взаимообогащения национальных культур рисованного и кукольного фильма и постепенно ощутимо меняет общую картину "мультипликационного фронта" нашего искусства. Нет сомнения, что с дальнейшим укреплением национальных мультстудий их значение и роль в общем процессе "сложения" этого искусства будут все более возрастать.

Одна из главных причин успехов наших художников, думается, состоит в том, что они, тоньше и глубже постигая своеобразие художественной природы своего искусства, изобретательней и богаче используют его выразительные средства для разработки актуальной современной тематики. Сегодня мультипликация перестала обитать на периферии общественных интересов. И чем значительней будет социальное звучание творчества ее мастеров и в фильмах для детей и в фильмах для взрослых, тем большее внимание зрителей она сумеет пробудить.

Несомненно, с годами все более активным будет участие прессы и телевидения в пропаганде и популяризации этого искусства — одного из самых современных по своему содержанию и возможностям.

Совершенно невозможно представить себе телевидение без мультипликации. Развитие телетехники, увеличение телеэкрана, улучшение изображения, цвет — все это сделает рисованные и объемно-мультипликационные картины еще более активными участниками телепрограмм — от титров, заставок, рекламных лент и веселых интермедий до самостоятельных серийных и полнометражных мультфильмов.

В странах Запада, где между создателями рисованных и кукольных картин стеной стоит коммерческий прокат, многие режиссеры видят в телевидении "великую надежду мультипликации". Однако и здесь коммерция, реклама, засилие штампов, гнет консерватизма и безвкусицы мешают развитию нормальных отношений между телестудией и режиссерами-мультипликаторами. В условиях социалистических стран мультипликация приобретает в телевидении мощную базу для творчества в самых разных жанрах, средство для обращения к самому широкому кругу зрителей различных возрастов, одну из серьезных опор для своего дальнейшего развития.

Уже сегодня мультфильм можно приобрести и демонстрировать у себя дома, и эти возможности невероятно возрастут с введением техники кассетного телевидения. Мы, вероятно, станем свидетелями создания специальных выставок и музеев, где будет экспонироваться творчество художников и режиссеров-мультипликаторов, где можно будет, всего лишь нажав кнопку, просмотреть по выбору лучшие фильмы разных эпох и стран, различных тем и жанров. Все интересней и многообразней будет развиваться творчество кинолюбителей в области мультипликации.

Немаловажное значение для развития мультипликации имеет и совершенствование техники, непосредственно связанной с выразительными возможностями искусства. В 20-х — начале 30-х годов советские режиссеры и художники первые блестяще разработали столь популярный ныне у мультипликаторов разных стран метод плоской бумажной марионетки. Когда в 1967 году в Монреале на фестивале, организованном во время Всемирной выставки, в программе ретроспективы советских мультфильмов были показаны лучшие из картин тех лет, достигнутое в них без помощи целлулоида высокое мастерство "одушевления" поразило канадских и американских мультипликаторов. Широко применяемый теперь Мак-Лареном метод "рисованного звука" также был впервые открыт и использован в начале 30-х годов нашими исследователями и кинематографистами. Работы по "орнаментальной мультипликации звука", проводившиеся в течение нескольких лет начиная с лета 1930 года под руководством музыканта-теоретика и математика А. Авраамова, сыграли свою роль в творческих исканиях Мак-Ларена и его коллег, но, к сожалению, не получили у нас дальнейшего развития. Между тем и в будущем использование "рисованного звука" может иметь существенное значение для разработки и совершенствования выразительных возможностей мультипликации.

Много говорят и пишут в последнее время за рубежом о применении кибернетики в мультипликации, о перспективах, которые открывает в этой области использование электронно-вычислительных машин, автоматизирующих трудоемкий и длительный процесс создания фаз мультфильма. В Англии на студии, возглавляемой Джоном Халасом, с помощью ЭВМ, по инициативе инженера Стэнли Хейворда было сделано несколько экспериментальных картин такого рода, и эти опыты доказали, что компьютерам не так-то просто "соперничать" с мультипликаторами. Пока что работа кибернетических машин обходится дорого и не оправдывает себя с точки зрения художественной. Это, однако, отнюдь не значит, что в будущем в этой области нельзя будет найти более приемлемого решения и что новая электронная техника не придет на помощь человеку-творцу, не внесет своих существенных коррективов в характер и возможности мультипликационного производства. Во всяком случае Стэнли Хейворд полон на этот счет самых радужных надежд. "Идея становится еще более волнующей, — пишет он в статье "Компьютер — путь к мультипликации", — если представить себе, что студия в одной стране может включить мотор кинокамеры в другой стране и будет возможно в будущем вообще считать студией любую группу людей, работающих над фильмом, даже если они находятся на расстоянии в сотни миль один от другого"[129]. Как бы мы ни относились к подобного рода опытам и проектам, грозящим решительно изменить процесс создания мультфильма, в сущности, все еще носящий у многих, в том числе крупных современных мастеров, с точки зрения технической, полукустарный характер (а ведь существуют еще прогнозы и предположения, что на помощь мультипликаторам придут и другие научно-технические открытия, в частности, голография — новый способ фиксации изображения с помощью лазерной техники), — источник творчества, разумеется, всегда был и будет заключен не в машинах, а в таланте и мастерстве, творческом методе и мировоззрении художника, в значительности его замыслов и способности их осуществить. Техника хороша лишь в той мере, в какой она может помочь этому.

Сергей Эйзенштейн говорил, что перспективы возможностей кинематографа неисчерпаемы и что мы использовали лишь ничтожную их долю. Эти слова великого знатока и мастера экранного искусства можно смело отнести и к мультипликации.

Жизнь, время, великая ответственность искусства перед народом выдвигают все более высокую меру художественных оценок, требуют обновления форм и средств выразительности.

Мультипликация должна впитать и переработать все то новое, что несут смежные области искусства, прежде всего карикатура, плакат, книжная иллюстрация, но, несомненно, также и живопись, балет, кукольный театр, пантомима, эстрада, мюзик-холл, театр миниатюр, цирковая клоунада. Эстетика марионетки, имеющая тысячелетние народные традиции, классические образцы кукольной драматургии, типажно-игровое своеобразие крупнейших в мире национальных школ кукольного и теневого театра — все это, по-своему переработанное и воспринятое мультипликацией, может значительно обогатить ее художественную палитру.

Мне хочется завершить книгу мыслью, с которой она была начата. Сила мультипликации в ее глубокой и неразрывной связи с народным творчеством — неисчерпаемым источником ее художественного богатства. Бездумная стилизация — это ее смерть. Нельзя не заметить, что "общеевропейский графический стандарт", щеголяющий "небрежностью" рисунка, не менее опасен, чем тот бескрылый натурализм, который мешал нам многие годы. Ведь поиски стиля — это не самоцель, а живое и активное постижение мира. Искусство мультипликации — большое и яркое творчество современных волшебников экрана — должно быть по-народному мудрым и человечным. И пусть в его фантастику, в его сказочные чудеса войдет удивительная быль и горячее дыхание эпохи.