Волшебники на каникулах

Глава 10 Напряжение усиливается

Первым желанием Дайрин было уйти, чтобы найти кого-нибудь повыше планетного уровня. Но она не могла. Ограничения, которые Том наложил на ее возможность использовать волшебство для перемещения, были все еще в силе, независимо от того, был Том здесь или нет. У нее не было выхода в Солнечную Систему, и девочка не могла обойти запрет даже через использование портала в любом другом месте на планете. Во все порталы мира встроено отслеживающее волшебство, поэтому они сразу распознают запрещенный статус Дайрин и откажут ей в доступе.

Рошаун молча смотрел на нее, сидя на стуле напротив. Все то время, пока Дайрин пыталась достучаться хоть до кого-нибудь из высших волшебников, он просто сидел там, не говоря ни слова. И наблюдал. Пожалуй, она ни разу не видела, чтобы он молчал так долго. И затем он сказал:

— Ты зря тратишь время.

Она посмотрела на него с опаской. Невозможно было поспорить с тем фактом, что он являлся специалистом в этом деле. Даже Спот подтвердил это. Но…

— Ты мне не доверяешь, — произнес Рошаун.

— Не настолько, чтобы позволить тебе сделать это, — сказала Дайрин.

— И почему же? — спросил тот. — Только потому, что я не похож на тебя? Возможно, и нет.

Но я все-таки волшебник. И Существующие Силы мне доверяют, в отличие от тебя.

— Почему? — выпалила Дайрин. — Да потому что из всех, кого я знаю, ты наименее всего похож на волшебника! Ты даже не пользуешься волшебством, когда можешь помочь! Ты предпочитаешь быть принцем, а не волшебником, вот на что это похоже! В правилах сказано: волшебство не живет в нежелающем сердце. Вот интересно, как скоро оно тебя покинет, если будешь продолжать в том же духе? Как долго оно еще будет частью твоей жизни?

Он уставился на нее, и Дайрин едва успела перевести дыхание, как заметила, что пораженное выражение уходит из его глаз, сменяясь бешеной яростью.

— Все, — сказал он и поднялся. — Я ухожу. Я устал от твоего высокомерия, и от твоих скверных манер, от твоего недоверия и…

— Это ты-то устал от моего высокомерия? — подскочила Дайрин. — Да как ты можешь, ты, заносчивый, эгоистичный, самовлюбленный…

— …даже не пытайся сравнивать меня с собой, ограниченной, неспособной себя контролировать…

— … вечно уверенный в своей правоте, так отправляйся домой и сиди там, окруженный своими слугами, слишком занятыми поклонами и подтиранием за тобой, потому что ни у кого из них не хватает мужества сказать тебе, что…

Внезапно все пространство перед лицом Дайрин заполнилось зеленью, из которой на нее очень близко и довольно холодно смотрели несколько ягод, явно пребывающих в крайней степени раздражения.

Вам стоит прекратить это сейчас же, произнес Филиф.

Мысленная речь Филифа произвела моментальный эффект, сравнимый по степени воздействия со столкновением с деревом.

Судя по всему, Рошауну, стоявшему напротив нее, довелось пережить то же самое.

Ты напугана, сказал Филиф. Это затуманивает твой разум. Сядь и помолчи, пока не справишься со своим страхом.

Дайрин села, так тяжело, будто ее толкнули. Возможно, так оно и было, подумала она, несколько ошеломленная. Не было полной уверенности, что Филиф не подсказал ее мышцам, что делать.

Ты тоже напуган, обратился Филиф к Рошауну. И ты сердишься потому, что ощущаешь себя бессильным. Сядь и помолчи до тех пор, пока снова не найдешь источник своей силы.

Рошаун сел так же неловко, как и Дайрин. Она наблюдала за этим со смесью удивления и удовлетворения, к которым примешивалась некоторая доля страха. Она была введена в заблуждение застенчивым нравом Филифа и уже привыкла относиться к тому просто как к говорящему кусту в бейсболке. И она понятия не имела, какой силой он на самом деле обладал.

На некоторое время воцарилось молчание, прерываемое лишь тяжелым дыханием Дайрин и Рошауна. Затем и они стали потише. После этого Филиф спросил: Итак. Что можно сделать с подобной проблемой?

— Существует несколько вариантов ее решения, которые полностью устранят проблему, — сказал Рошаун. — Но большинство из них требует немало времени для настройки заклинания на конкретную звезду. А я считаю, сейчас у нас не хватит для этого времени.

И есть несколько более быстрых решений. Эффективных, но кратковременных. Они позволят нам купить немного времени для подготовки к долгосрочному волшебству.

Так каков наилучший вариант?

Рошаун протяжно выдохнул.

— Обессилить звезду.

— Что? — переспросила Дайрин.

— Обессилить звезду. Убрать часть ее массы.

— Убрать? Куда?

— Куда угодно. Главное, за ее пределы. Да, это опасно! Заберешь слишком много массы, и процессы внутри нее прекратятся. Заберешь слишком мало — и вмешательство послужит катализатором для начала критического процесса в ядре.

— В ядре… — Дайрин бросило в пот. — Она же не превратится в новую*, верно?

*nova — звезда, светимость которой внезапно увеличивается в ~10³—10 ра

⁶ з — Нет. Ничего подобного. Но существуют гораздо более ужасные вещи.

— Ужаснее, чем превращение Солнца в новую?

Рошаун одарил ее мрачным взглядом. Затем он помолчал некоторое время.

— Как бы тебе понравилось, — наконец, медленно начал он, — если бы твой звезда вспыхнула с такой силой, что поджарила бы половину твоего мира? Однажды это произошло с моей планетой. Я думал, ты знала. Или, возможно, ты попросту не читала выданную информацию. Про это было написано на первой странице исторической части…

Дайрин вспыхнула. Она быстро читала, иногда даже слишком быстро. И эту часть попросту пропустила, так что сейчас почувствовала себя более чем глупо.

— Мои дальние предки были в то время семьей волшебников, — продолжил Рошаун. — И однажды звезда внезапно вспыхнула без каких-либо предупредительных сигналов. Суша на той стороне Веллакха мгновенно обуглилась, превратившись в смесь шлака и лавы, моря вскипели и испарились. Воздух полностью сгорел. Волшебникам мира едва хватило времени, оставшегося между вспышкой и прибытием ее волнового фронта, чтобы защитить часть Веллакха, обращенную к космосу, от последствий вспышки и сохранить экологию планеты от полного уничтожения последующими ураганами, наводнениями и пожарами. Но только едва. Его было очень мало, и почти все волшебники отдали свои жизни, свою силу до капли, чтобы спасти мир и его обитателей. Затем последовали сотни лет страданий и медленного восстановления нашего мира. Быстрое уничтожение во вспышке новой может показаться милосерднее в сравнении с этим.

Дайрин сглотнула.

— А позже, — продолжил Рошаун, — несколько поколений моих предков, волшебников и не-волшебников провели столетия, изучая поведение солнца в поисках причины случившегося и возможностей для исправления. И однажды они смогли исцелить его, снова отдав свои жизни. Почему, по-твоему, мы короли? Они отдали свои жизни, чтобы спасти мир, чтобы быть уверенными, что он однажды снова не сгорит дотла. Вот почему, если в королевской семье рождается волшебник, то каждый смотрит на них и говорит: "Вот родился еще один сын Повелителей Солнца, тот, кто готов отдать свою жизнь, чтобы защитить нас…"

И никто не спрашивает, что ты сам хотел бы сделать со своей жизнью, подумала Дайрин, заметив, что в голосе Рошауна прозвучали нотки скрытой боли.

И тут она поймала себя на том, что размышляет о виде с террасы королевского дворца семьи Рошауна, расположенного посреди огромной плоской и полностью лишенной холмов равнины… в центре лишенной морей, безгорной расплавленной половины мира.

Тот, кто это построил, сделал это для того, чтобы не дать "Королям Солнца" забыть? подумала Дайрин. Чтобы напоминать: "Мы дадим им все, что они пожелают… но когда снова вернутся плохие времена, им лучше сделать что должно!"

Она сидела молча, одновременно шокированная и смущенная.

Теперь мрачный взгляд Рошауна казался обращенным вовнутрь, он, похоже, не замечал Дайрин, сидящую напротив него. Наконец, он снова посмотрел на нее, и в глазах появилась знакомая холодная отстраненность. Но теперь Дайрин уже было ясно, что это маска, и что скрывается под ней.

— Я идиотка, — сказала Дайрин.

Рошаун просто посмотрел на нее. Также поступил и Спот.

Она посмотрела на него сверху вниз.

— Да, это так, — сказала Дайрин. — И теперь нет времени требовать свидетельства о благонадежности. Пора предпринять что-нибудь. — И она подняла взгляд на Рошауна.

— Но нам по-прежнему требуется разрешение, — продолжила Дайрин. Она посмотрела на Спота. — Какие-нибудь признаки возвращения Планетных волшебников?

Нет.

Дайрин закрыла лицо руками.

— Превосходно. Мы не можем сделать это, не можем без уверенности, что никто не…

Я получил разрешение, сообщил Спот.

Дайрин в изумлении уставилась на него.

— Что? От кого?

Спот приподнял крышку и продемонстрировал ей экран.

Там была короткая строчка символов Речи, складывающаяся в слова: "Утверждено.

Приступайте". Внизу стояла подпись, краткая версия волшебного имени, но скрывающаяся за ним сила была настолько велика, что Дайрин перечитала ее несколько раз, прежде чем убедилась, что она не пропустила где-нибудь десятичный разделитель.

— Это идентификатор координатора Рукава Галактики, — пробормотала Дайрин.

Это не дало ей ни намека на то, куда исчезло все высшее волшебное руководство Земли.

Но, по крайней мере, теперь она могла быть уверена, что не Вмешивается в чье-нибудь Вмешательство.

— Ну что ж, — сказала она. — Пойдем починим Солнце.

Кит проснулся от прикосновения влажного носа Понча к своему лицу.

Нита сказала, тебе пора вставать.

— Нита — зануда, — пробурчал Кит.

Квельт тоже здесь.

Кит моргнул.

— Вот это уже другое дело, — сказал он. — Я хотел успеть поболтать с ней до того, как она уйдет по делам или еще куда…

Кит скатился с кушетки, схватил свой купальный халат, который привез с собой, и, бросившись к двери, распахнул ее с такой силой, что едва не задел Квельт, проходившую мимо с корзиной белья. Та отшатнулась, едва не упав, затем рассмеялась.

Кит помог ей удержаться на месте, при этом сам едва не потеряв равновесие.

— Ты в порядке? — спросила Квельт.

— Да, в полном, — ответил Кит, — но у меня есть один вопрос. Что такое "Приют Изгнанника"?

Квельт удивленно посмотрела на него.

— Эм, это место, где живет Одинокая Сила.

Кит уставился на нее.

— Она живет здесь?!

— Ну, конечно же, — сказала Квельт, подняла корзину с бельем и как-то странно взглянула на Кита.

— С каких пор?

— Со времен совершения Выбора. Когда она проиграла, они создали для нее ее собственное место.

У Кита отвисла челюсть, но он даже не подумал о том, как глупо выглядит.

— Зачем, во имя Единой, они сделали это? — наконец, выговорил он.

Квельт в замешательстве посмотрела не него.

— Ну, она была определенным способом связана с этим миром и, когда проиграла, не смогла разорвать эту связь. И покинуть его. Так что они сделали для нее особое место, где она смогла остаться. Там очень красиво, это находится отсюда в нескольких тысячах километров. Волшебники здесь приходят туда, чтобы совершить свой собственный Выбор. Мы приходим к ней и разговариваем с ней, а затем говорим ей, как поступить.

Кит просто застыл на месте, услышав такое.

— И вы просто уходите прочь без каких-либо сложностей? — поинтересовался он.

— Да, конечно, — ответила Квельт. — Почему нет?

Кит был совершенно ошеломлен. Он перевел взгляд на Понча, который тоже смотрел на него с легким замешательством.

— Пошли! — скомандовал Кит и стремительно зашагал прочь. Понч побежал вслед за ним, оставив Квельт недоуменно смотреть вслед.

— Эх, — пробормотала та про себя, — похоже, сегодня придется самой справляться со стиркой.

Кит отправился прямиком к Дисплею, воспользовавшись для этого заклинанием "излучи-меня-Скотти", в которое вложил координаты Дисплея.

— Я хочу кое-в-чем разобраться, — сообщил он Пончу, когда они вышли на поверхность кристаллического "бассейна".

Скажи мне, в чем.

— В том, что мы видели здесь, глубоко внизу…

Понч помедлил с ответом. Они здесь решили, какова будет жизнь всего этого мира, наконец, сказал он . Это правильно?

— Частично и в этом, — ответил Кит.

Понч посмотрел на него с одновременно вопросительным и грустным выражениям в глазах. Но не полностью.

— Нет, — сказал Кит. Некоторое время он в нерешительности постоял на краю экрана, затем сел в траву, щедро усыпанную цветами.

Понч сел рядом с ним, вывалив язык, в его взгляде по-прежнему сквозила неуверенность. Ты понимаешь это, сказал Понч. Сделай так, чтобы я понял. Я думаю, это важно.

Кит согнул ноги в коленях и обхватил их руками.

— Вселенная умирает, — сказал он. — Это результат действий Одинокой Силы. Она изобрела энтропию, Великую Смерть, тенью простершуюся над всеми живущими. Были ли результаты ее вмешательства плохими… — Кит пожал плечами. — Сложно однозначно ответить да или нет. Но волшебники делают все возможное, чтобы замедлить истечение энергии из мира, это факт.

Понч отвернулся и уставился на Дисплей. Думаю, это я понимаю.

— Так вот. Когда достаточное число существ одного вида осознают свое существование, понимают, что они живут и способны думать — они начинают познавать мир вокруг себя, а также понимают, что способны его изменить — тогда им так или иначе предлагается совершить определенный Выбор. Как вид, они могут выбрать борьбу с Великой Смертью или попытку ее замедлить. Или же ничего не предпринимать относительно этого. Или даже перейти на Ее сторону, сторону Одинокой Силы, и помогать ускорить гибель миров…

Понч пожал плечами. Как они делают это?

— Я так до конца и не понял, — признался Кит. Как они делают это? Как может быть кто-то настолько злым или сумасшедшим, чтобы сказать: "Эй, раз уж здесь все катится по наклонной, то давай-ка мы подтолкнем мир в пропасть"? — Судя по всему, иногда виды могут быть обмануты, — продолжил он. — При совершении Выбора всегда присутствуют как представители Жизни, так и представители Смерти, которые приводят аргументы в свою пользу. И там всегда есть волшебники: иногда много, иногда несколько, а иной раз и всего один. Но в итоге решает-то сам вид через своих представителей. И если Одинокая Сила предлагает нечто, что им по вкусу — или просто звучит лучше, чем предлагаемое жизнью — то они поступают на ее сторону, и тогда… — Кит покачал головой.

Тогда с этим видом случаются скверные вещи, сказал Понч.

Он по-прежнему сидел, устремив взгляд в глубины Дисплея. Кит покосился на пса, недоумевая, что случилось с Пончем. Обычно тот был гораздо более разговорчив, даже пребывая в плохом настроении.

— Верно, — согласился Кит. — И обычно скверные вещи случаются еще и с тем видом, который оказывается поблизости, когда совершивший Выбор является главенствующим на планете. И если смерть уже коснулась их, то происходит нечто более плохое, чем просто остановка тел, если можно так выразиться. А если смерти раньше не было… то они ее получили.

Прошло несколько секунд, прежде чем Понч ответил. Наконец, он встретился взглядом с Китом. Это ужасно.

Кит кивнул.

— В итоге всем живущим в данном мире придется иметь дело с последствиями Выбора, пока их род не иссякнет, — проговорил он. — И волшебники рождаются для того, чтобы постараться повернуть дело к лучшему, если все пойдет совсем из рук вон. Можно сказать, Суровое Испытание волшебника это своего рода его собственный Выбор, — Кит улыбнулся короткой грустной улыбкой. — Нравится нам это или нет, но, похоже, итогом любого совершенного Выбора является путь в никуда…

Понч повернул ухо в сторону Дисплея. В том числе и здесь в никуда.

— Особенно здесь, — сказал Кит. — У большинства видов о Выборе сохраняются лишь смутные истории, и сложно разобраться, что из них правда. Эти же ребята… — он покачал головой. — Все слишком странно, чтобы иметь под собой столь простое объяснение. Вроде бы у алаалидов все прекрасно. Но все же чего-то не хватает, только я не могу сообразить, чего именно.

Чего-то, что они потеряли?

— Может быть, да. Или же чего-то, что они не считают важным. Какой-то упущенный фрагмент.

Понч казался озадаченным. Позволь мне подумать над этим, сказал он.

Вот оно, подумал Кит. Та часть с Одинокой Силой. Она играла главную роль во всех Выборах, которые я видел. И любимыми мирами для Ее посещения являются те, где виды приблизились к победе в своих Выборах. Но этот… Он сел. У этого вида есть смерть. И они приняли часть "дара" Одинокой Силы еще до того, как совершился Выбор. Так что сердце их Выбора и то, что они приняли — или отбросили — должно быть важнее, чем сама смерть.

Кит еще некоторое время провел там под палящими лучами солнца, снова и снова прокручивая мысли в голове.

Нечто более важное для данного вида, чем смерть или жизнь. Более важное, чем то, что будет потом, после этого.

Что же это могло бы быть?

Понч поднял взгляд. То, что ты хочешь увидеть, сказал он, я могу провести тебя туда.

— Начнем!

И они вдвоем начали поглужение в кристальные глубины. Снова они увидели восьмерых участников Выбора, ожидающих их. Но в отличие от прошлого раза, или прошлого-ставшего-настоящим, воздух вокруг теперь не был столь же прозрачен. В нем витала своего рода дымка.

— Откуда этот туман? — спросил Кит.

Вероятно, от нас, ответил Понч . Но сосредоточься, я не уверен, что смогу повторить.

Одинокая Сила и Друвах отошли в сторону, а Кит и Понч стояли рядом, наблюдая, вслушиваясь.

— Ты — один из мудрейших, — говорила Одинокая Сила. — Ты знаешь, что этот день настанет для твоего народа, пусть и в далеком будущем. Ты знаешь, куда они придут: туда, откуда не будет пути дальше без помощи. Моей помощи.

— Я не чувствую в этом уверенности, — сказал ей Друвах. — Я считаю, что наш Выбор останется совершенным, и он будет только нашим. А теперь скажи мне, чего ты хочешь.

— Разрушения надежд, — сказала Она. — Уничтожения жизни. Конца всему, рано или поздно. Исчезновения всего, что было создано. Чего же еще?

— Нет, — сказал Друвах, — я имел в виду, чего ты хочешь от меня? Ты не стала бы звать меня отойти, если бы у меня не было возможности совершить нечто, необходимое тебе.

— Я хочу, чтобы ты впустил меня в сердце сущего, — ответила Она.

— Ты хочешь, чтобы я предал свой народ, — сказал Друвах.

— Ничего подобного! Но я могу дать тебе возможность убедиться, что они не уничтожат сами себя. Что, впрочем, и сделают в конечном итоге. И ты это знаешь. Им очень по душе выбранный ими путь. Но для любого вида рано или поздно наступает момент, когда они начинают желать иного… когда уже недостаточно просто жить, но хочется чего-то большего, чего-то, отличающегося от того, что было раньше. И когда твои товарищи-волшебники сотворят волшебство, которое они подготавливают сейчас, они загонят себя в ловушку, из которой не будет выхода. Ты тоже знаешь, что они собираются сделать. Ты пытаешься их спасти. Но они тебя не слышат.

— И эта возможность все уменьшается, — сказал Друвах, — по мере того, как я стою тут и говорю с тобой.

— Почему это тебя волнует? — спросила Иктаника. — Ты — старейший и мудрейший волшебник в этом мире, а также самый сильный. Ты — источник силы для этого заклинания, без которого столь масштабное волшебство просто не сможет совершиться. И если они обидятся, ты можешь просто покинуть заклинание…

— И оставить мой мир в будущем незащищенным от катастроф, и боли, и внезапной смерти, навсегда отделенным от Единой? — ответил Друвах. — Я так не думаю.

— Вне зависимости от любых действий Единой, — сказала Иктаника, — без меня в этом мире твой вид будет лишен возможности изменяться, расти и развиваться.

— Я подозреваю, что это правда, — в первый раз за все это время Друвах казался обеспокоенным, — но по-прежнему не доверяю тебе.

— Там я смогу помочь тебе, — сказала Иктаника. — Я дам тебе достаточно силы на всю оставшуюся жизнь, чтобы, пусть даже не доверяя мне, ты все равно бы смог исправить любые совершенные тобой ошибки.

Некоторое время Друвах молчал, неотрывно смотря вдаль. Затем снова поднял глаза.

— Ты очень хитрая, — сказал он. — Но что такое одна жизнь против жизни целого мира? Я не настолько безответственен, чтобы не нести ответственность за то, что случится с Алаалу после того, как я его покину. Если ты дашь мне силу, достаточную, чтобы внести изменения в волшебство, над которым мы работаем, то быть по сему — с твоим даром я смогу жить как пожелаю, в той форме и обличии, в которых захочу, до тех пор, пока последний из алаалидов не покинет этот мир.

Опаньки, подумал Кит. Он заметил усмешку, проскользнувшую по лицу Одинокой Силы, уже виденную им ранее. Что бы ни захотел Друвах, итог все равно будет проходить по Ее плану.

— После того, как Выбор будет совершен, — сказала Одинокая Сила, — ты получишь все, что пожелаешь.

— До того, — сказал Друвах. — Я прекрасно знаю, кто ты. И мне известно, что Силы не могут забрать обратно свои Дары.

Одинокая Сила явно была поражена.

— Будет так, как я скажу, или никак, — заявил Друвах.

Иктаника яростно посмотрела на него, сузив глаза.

— Хорошо, — наконец, произнесла она.

— И когда я получу от тебя силы, — сказал Друвах, — что я должен буду сделать взамен?

— О, сущую безделицу, — ответила Одинокая Сила. — Просто оставь меня в твоем мире… в месте, где моя сущность будет пребывать в спящем состоянии до тех пор, пока не наступит время Перемен, и она вам понадобится. С тобой в качестве вечного хранителя своего мира я не смогу причинить вреда.

Кит узнал этот невинный взгляд и похолодел. Одинокая Сила устроит так, что с Друвахом что-то случится, рано или поздно, подумал Кит. Скорее, рано, чем наоборот.

Она найдет лазейку в данном Ей обещании и убьет его каким-либо способом. И тогда аллалиды навсегда останутся запертыми в своем мире вместе с Ней. Ему захотелось встряхнуть Друваха за плечи и закричать " Не делай этого! "

Но их отделяли друг от друга сотни и тысячи лет. И тогда Друвах сказал Одинокой силе:

— Я согласен. Исполни сначала свою часть сделки, или ничего не будет.

Примерно секунду Одинокая Сила смотрела на него, затем закрыла глаза.

Ярость высвобожденной силы потрясла Кита, несмотря на разделяющее их время и пространство. Друвах же не шелохнулся. Он стоял подобно железному тростнику, а затем, когда оцепенение прошло, посмотрел на Иктанику с легким намеком на улыбку в углах рта.

— Итак, — проговорил он, — приступим.

И Друвах направился обратно к остальным волшебникам, недоверчиво смотревшим на него.

— Что ж, — сказал он. — Я выслушал Ее слова. А теперь ваша очередь выслушать меня. Я являюсь основным источником силы для совершения этого Выбора, от которого зависит, что произойдет с нашим миром в течение многих и многих поколений. Созданное нами заклинание принесет с собой много хорошего. Жизнь будет долгой и мирной, и радость и процветание будут царить все время, почти кажущееся бесконечным. Одинокая не будет принимать никакого участия в судьбе нашего мира, пока Ее дитя, энтропия, не станет необходимостью. Она никогда не сможет дотронуться до центра этого мира, его Ядра, и мир станет прекрасным радостным местом на долгое-долгое время. Но не навсегда. Как я могу предвидеть, наступит день после "навсегда", когда наш народ осознает, что хочет измениться, и не сможет осуществить это, и они не смогут освободиться из ловушки, которую создаст для них наше волшебство.

— Ты говоришь это только потому, что так сказала Она! — выкрикнул Сесайль. — Она подкупила тебя огромной силой!

— Большинство будет утверждать именно так, — спокойно проговорил Друвах. — И только день после вечности определит, кто прав. А сейчас, если вы хотите совершить Выбор, решающий судьбу этого мира и защитить его в дальнейшем, то приступим. Но я добавлю свою силу только если в заклинание будет включено маленькое добавление: если в день, следующий за самой вечностью, дети наших детей и их детей спустя тысячелетия от нынешнего дня решат, что им нужно изменить этот мир и самих себя, то силой своей они смогут отменить этот Выбор, убрать защиту, и сами проложат свой дальнейший путь по своему усмотрению.

— Ни за что! Мы — те, кто знает, как лучше для них…

— Родители всегда говорят так о своих детях, — вздохнул Друвах. — И иногда даже оказываются правы. Так или иначе, если мы собираемся совершить Выбор сегодня или когда-нибудь еще, то он должен быть именно таким. И еще добавим, для того, чтобы подобное решение, касающееся всего мира, не было совершено легкомысленно: пусть оно будет принято единогласно.

Кит заметил, что по лицу Сесайля проскользнула улыбка. Тот тихо проговорил, обращаясь к остальным:

— Этого никогда не произойдет, так что сделаем так, как он хочет.

И они начали заклинание. Кит наблюдал от начала и до конца за претворением в жизнь замысла, потребовавшего невероятных усилий и огромной предварительной работы, призванного защитить этот мир от злых происков Одинокой Силы. Волшебство потрясло землю и громом устремилось в небеса, впитываясь в звезду Алаалу и все пространство ее системы вплоть до самой гелиопаузы*. Когда все завершилось, волшебники разошлись по своим домам, довольные тем, что защитили свой мир от вселенских сил зла до тех пор, пока их звезда не завершит свой нормальный цикл и не остынет. Остался только Друвах.

Он стоял и смотрел, как уходят его товарищи, а затем повернулся и зашагал в ту сторону, где исчезла Иктаника.

*гелиопауза — теоретическая граница, на которой происходит окончательное торможение солнечного ветра. Его давление уже неспособно оттеснять межзвёздное вещество из Солнечной системы, и происходит перемешивание вещества солнечного ветра с межзвёздным. (с) Кит наблюдал за ним со смешанными чувствами. Тишина, наступившая после сотворения столь могучего волшебства, казалась оглушающей. Похоже, все завершилось, и теперь Кит, подняв голову, почти мог разглядеть слова, растворяющиеся в пронзительно-синем небе. Но что-то ему подсказывало, что если бы на небесах и были написаны слова, то они бы продолжались бесконечно.

Нам пора уходить отсюда, сказал Понч позади Кита, он тяжело дышал. Все закончилось.

Они выбрались на поверхность бассейна. Преодоление последних нескольких метров потребовало от Кита некоторых усилий, так что мальчик запыхался, а когда, будучи уже на поверхности, они оглянулись, то он не увидел внизу ничего, кроме воды. Ни волшебников, ни прошлого.

Кажется, я сломал это, виноватым тоном сказал Понч.

— Прекрасно, — проворчал Кит. — Ладно, забей. Мы увидели все, что хотели. А теперь давай вернемся и расскажем все Ните. И затем поговорим с Квельт. Нам надо будет что-то предпринять. Они совершили ужасную ошибку, и мы должны им как-то помочь.

Если они нам позволят, сказал Понч.

На кухне Каллаханов шла напряженная работа. Требовалось распланировать все до мелочей.

— Этот источник данных может быть полезным, — прокомментировал Рошаун, глядя через плечо Дайрин на экран Спота, где прокручивалась информация, полученная от СОХО. — Но может ли он показать нам необходимую историю? Чтобы избежать коллапса звезды, мне нужны данные за последние пятьдесят лет.

— Мы еще не были в космосе в то время, — хмыкнула Дайрин. — Этому спутнику всего-то несколько лет. Для получения более ранней информации стоит обратиться к Учебнику.

— Воспользуемся обоими, — решил Рошаун, прокручивая с помощью пальца на экране Спота множество снимков Солнца, снабженных сложными графиками и диаграммами. — У нас не так много времени. О, а вот и ультразвук. И магнетография. Отлично, — некоторое время он молча изучал изображения. — Активная сторона звезды сейчас обращена в сторону, противоположную нам. Что дает дополнительный выигрыш во времени…

— Но так не будет продолжаться вечно, — сказал Филиф, стоявший за его спиной. — Звезда вращается…

— Период? — обратился Рошаун к Дайрин.

— Шестьсот часов, — ответила та. — Если точнее, чуть-чуть поменьше.

— И место, с которого начнут лопаться пузыри, уже преодолело три четверти своего пути… — Рошаун некоторое время помолчал, затем продолжил: — У нас есть около девятнадцати часов до того, как кризисная точка снова повернется к нам. И, вероятно, двадцать шесть-двадцать девять часов до того, как все вокруг превратится в головешки…

Он покачал головой, по-прежнему изучая экран.

— Примерно столько нам и надо, чтобы создать заклинание, — сказал он. — А затем еще потребуется внедрить его.

— Мы отправимся к Солнцу? — спросил Филиф.

Азарт, прозвучавший в его голосе, был удивительным для существа, только что столь сильно переживавшего из-за лесных пожаров. Во всяком случае, на взгляд Дайрин.

— У нас нет особого выбора, — ответил Рошаун. — Здесь всего четверо волшебников на звезду весом чуть ли не девять сотен октиллионов тонн. Если сидеть здесь и кидаться заклинаниями издалека, понадобится гораздо больше энергии. Так что имеет смысл подобраться как можно ближе.

Филиф задрожал, и явно не от страха.

— Справишься? — спросил у него Рошаун.

— Еще спрашиваешь!

Дайрин только покачала головой.

— Лучше покажи мне, откуда начинать, — обратилась она к Рошауну.

Тот посмотрел на нее со странным выражением, которого она никогда не видела раньше: проблеск уважения. В другое время этот факт мог бы вызвать у нее раздражение или удовольствие, но сейчас Дайрин обнаружила, что ей абсолютно все равно.

Следующие двенадцать с лишним часов они провели, выстраивая заклинание — сначала "сырую" версию, затем настоящую. Еще ни разу Дайрин не приходилось принимать участие в столь детализированной, напряженной и изнурительной работе, даже тогда, когда Нита позвала ее помочь с групповым волшебством в Ирландии. Сейчас участвовало гораздо меньше волшебников и работа, которую они выполняли, была по-своему более сложной.

Впрочем, это не было самой большой из из проблем.

— Мы направляемся на Солнце, — повествовал Рошаун, — создаем канал прямо под тахоклином — это слой между радиоактивной зоной лучистого переноса* и конвективной зоной** — выпускаем часть массы, закрываем канал, затем покидаем область, не превратившись при этом в угольки.

*зона лучистого переноса — средняя зона солнца над солнечным ядром

**располагается между зоной лучистого переноса и фотосферой — Пустяки, — сказал Скер'рет, — раз плюнуть.

Рошаун и Дайрин одарили его одинаково скептическими взглядами. Затем, когда оба осознали этот факт, что-то между ними, как показалось Дайрин, изменилось к лучшему.

Выражение "раз плюнуть" лучше всего показало, насколько кипучее возбуждение таится внутри Скер'рета.

Определение проблемы повлекло за собой обнаружение новых. Например, куда утилизировать извлеченную солнечную материю? Ведь у этой материи температура будет по крайней мере нескольких миллионов градусов по Цельсию, и она станет расширяться, как ненормальная, пока не остынет до окружающих космических температур.

Расширяться как ненормальная, подумала Дайрин, это еще мягко сказано. Расширение было бы подобно взрыву бессчетного количества водородных бомб с невероятным излучением во все стороны. Кроме того, волшебство, способное не дать слабину под воздействием столь сильной энергии, а также направлять ее, потребует огромнейших энергетических затрат. И это более всего беспокоило Дайрин во время обсуждения вопроса с Рошауном, Филифом и Скер'ретом. Откуда мы возьмем такую огромную мощь? В каких мирах?

Но даже потом, если они успешно смогут построить заклинание, способное выдержать такое воздействие и не сгореть как соломинка, брошенная в костер, у них будет еще больший повод для волнения… потому что даже такая относительно маленькая и спокойная звезда как Солнце постоянно находится в ДВИЖЕНИИ, и ничто не способно заставить ее покорно замереть и подождать, пока они уговорят ее расстаться с частью массы. Звезда должна будет выбросить еще СМЕ — и, вероятно, не один — но на этот раз эффект будет состоять в том, чтобы избежать дальнейших выбросов. Это поспособствует оттоку энергии, подобно тому, как маленькие землетрясения предотвращают большие. И затем там должно наступить затишье.

Если вообще все это сработает.

Когда они почти завершили первую часть их работы, Рошаун, который помогал в создании чернового варианта диаграммы основного заклинания, внезапно откинулся назад и вытер лоб тыльной стороной руки — он выглядел полностью растерянным.

— В чем дело? — спросил Скер'рет.

— Все бесполезно, — ответил он, вглядываясь в черновую диаграмму. — Нет способа, которым мы сможем сделать это.

Он тоже это понял, подумала Дайрин. Я не хотела говорить этого. Я-то все надеялась, что он словно фокусник вытащит кролика из шляпы. Господи, что же нам теперь делать?!

— Почему? — спросил Филиф.

— Проблема в энергии, — ответил Рошаун, посмотрев на остальных. — Спроектировать канал, при помощи которого мы сможем извлечь вещество из сердца звезды — это лишь часть проблемы. Другая заключается в том, как заставить все это работать. Нас всего лишь четверо. Если мы не сможем найти еще волшебников…

— Для этого нет времени, ты же сам сказал, что у нас осталось только несколько часов… — сказал Скер'рет.

Дайрин сидела, тихо вглядываясь в диаграмму, висящую в воздухе, пока остальные принялись обсуждать другие способы решения проблемы, но спор становился все жарче, поскольку очевидных путей для решения не было видно. Волшебство не знало снисхождения: вы получали то, за что заплатили, а платили вы энергией, вычитаемой из вашей личной экосистемы… иногда это означало, что вы расплачивались продолжительностью своей жизни. Во время прохождения Испытания и еще некоторое время после него Дайрин обладала такой силой, что вопрос "где бы взять еще энергии" просто бы не возник.

В то время, подумала Дайрин, я смогла бы все сделать сама. Однажды я даже проделала нечто подобное. Ее взбесила мысль, как легко и небрежно она потратила силу, которая бы пригодилась сейчас. Рошаун верно сказал, в то время я была восходящей звездой, но теперь мне придется смириться с ограничениями упавшей с небосклона.

Трое волшебников продолжали спор, в то время как Дайрин тихо сидела, рассматривая "сырую" диаграмму заклинания. Вот и настало время, когда ты перестаешь задирать нос перед вселенной, подумала она. Ты думаешь, что можешь себе это позволить.

Разбить любую проблему просто приложив побольше грубой силы. Но рано или поздно мир показывает тебе, насколько ты ошибаешься. И вот тогда тебе пора прекращать просто полагаться на грубую силу. И это действительно раздражает, поскольку грубая сила мне нравится гораздо больше.

Пока еще…

Тут Дайрин поднялась.

— Извините, я на секунду, — сказала она и улыбнулась, направляясь к подвалу.

Вскоре она вернулась, держа что-то в руке. Остальные смотрели на нее непонимающим взглядом. То, что она держала в руке, было обычными Вратами для перемещения.

Эм… разве эту штуку можно вынимать с ее места? Обеспокоенно спросил Скер'рет.

— Только ненадолго, — ответила Дайрин. — Но мы сможем найти для нее еще одно применение.

И она внимательно посмотрела на Рошауна.

— Если здесь есть кто-нибудь, чьи таланты лежат в области искусства реверсивной инженерии, то он сможет пустить эту штуку в дело. И тогда не будет никаких ограничений на количество переносимой материи. Все уже оплачено!

Смесь замешательства и раздражения, начавшая было проступать на лице Рошауна, внезапно испарилась.

— Верно, — вымолвил он. И его губы медленно сложились в улыбку.

— Проблема, — сказала Дайрин, — состоит в том, чтобы удержать все под контролем. Ты упоминал о том, что необходимо точно отсчитать количество удаляемой солнечной массы. И когда ты вставишь это в центр звезды, то она вылетит с другого конца как вода из шланга… а нам нужно, чтобы все было под контролем, как было в ситуации с реальным садовым шлангом. Или пипеткой…

— Похоже, точное регулирование всего этого будет довольно захватывающей частью дела, — посмотрел на заклинание Рошаун.

— Разделить все так, чтобы все это пространство не исчезло в космосе или не переместилось в другое измерение, и дать возможность для дальнейшего регулирования — вот что будет захватывающей частью дела, — вмешался Скер'рет. — Позволь мне! — И он поднял примерно дюжину своих передних ног.

— Просто брось их сюда, — сказал Филиф, указывая ветвью на землю, — тогда мы все сможем внимательно изучить эту штуку и сообразить, что с ней делать. Я смогу удержать ее неподвижно и тем самым предотвратить смещение, которому так подвержены вы, мобильные существа.

Дайрин кинула Врата возле их диаграммы заклинания, где те тут же развернулись в небольшую черную дыру, поглощающую солнечные лучи. Троица волшебников сгрудилась возле них, пристально вглядываясь. Но перед этим Рошаун бросил на Дайрин взгляд, который она не смогла разгадать.

Прощающий? мелькнула мысль. Или, возможно, извиняющийся? Или даже смягчившийся по сравнению с его обычным выражением?

Последнее меня устраивает больше всего, подумала она. Затем опустилась на колени рядом с остальными и принялась за дело.

Последующая работа была самой сложной из тех, за которые Дайрин когда-либо бралась. На самом деле, основной причиной отсутствия у нее опыта в подобных делах было то, что ей просто-напросто не хватало сил для проведения подобного рода вмешательств. Они все работали сообща, понимая, что для споров и разногласий нет времени. Солнце и Земля все больше и больше приближались к точке, после которой возможность любого вмешательства становилась невозможной, и исход будет предрешен.

Уже стемнело, когда Рошаун выложил на полу полную диаграмму заклинания — мерцающий круг, разделенный на четыре части, словно четырехлистный клевер. Да уж, надеюсь, нам повезет, подумала Дайрин, наклоняясь над зоной, находящейся под ее ответственностью. Вот уже полчаса она снова и снова обращалась к Споту в поисках детальной информации о внутреннем строении Солнца, вглядываясь в числа, константы и технические термины, выложенные бледной изящной вязью Речи, а затем безошибочно вплетая их в структуру заклинания. Спот не издавал ни звука, подстраиваясь под ритм работы Дайрин. Сейчас не было времени для болтовни.

Ее спина разламывалась от боли, глаза слезились, когда она в очередной раз вглядывалась в особо мелкие детали заклинания. В какой-то момент она подумала, что может так заработать астигматизм подобно Ните в ее возрасте. Хотя та уже переросла это и не нуждалась в очках.

Впрочем, если мы переживем эту ночь, мне будет наплевать на необходимость носить очки.

Дайрин попыталась сглотнуть, но слюна словно застыла вязким комом. В горле пересохло только от одной мысли об этом — если мы переживем эту ночь. К своему стыду, Дайрин даже боялась подумать об этом, в то время как других, казалось, это совершенно не беспокоило. Они склонились над диаграммой и были полностью сосредоточены — Рошаун чертил мерцающую паутинку-линию, причудливым изгибом соединяющую портативные Врата и «трубопровод», через который произойдет забор плазмы из Солнца; Филиф широко раскинул свои ветви, словно ангел волосы, между которыми посверкивали символы Речи, с помощью которых он намеревался держать под контролем "бурящую" часть заклинания; Скер`рет ткал в своих клешнях светящиеся базисные защитные заклинания, которые словно щиты будут окружать их и поддерживать жизнь в той невообразимо враждебной среде.

Он реально крут, подумала Дайрин. Хорош во всем. Только погляди, как он ловко выискивает неисправности — может определить слабое звено в заклинании буквально по запаху. Если мы переживем все это, то лишь благодаря ему…

Дайрин почувствовала, что уже раздражает сама себя, и в который раз вытряхнула эту мысль из головы. Что это со мной? Почему я не могу перестать об этом думать?

Такого со мной никогда не было во время моего Испытания. Но теперь кажется, что это было уже давным-давно. Да и большую часть своего Испытания она спасалась бегством, и у нее не было времени для тягостных раздумий. Когда же она останавливалась и пыталась заняться чему-нибудь другим, например, волшебством, эти мысли догоняли ее и наваливались тяжелым грузом. Прямо как сейчас…

Она заскрипела зубами — дурная привычка, стоматолог предупреждал ее об этом, но даже не обратила на это внимания. И снова попыталась сосредоточиться на структуре, напряжениях, давлении и температуре Солнца. Числа были так велики, что казались совершенно невозможными здесь, на Земле в этой прохладной весенней ночи.

Температура в миллионы или даже миллиарды градусов, жидкие газы плотнее, чем расплавленный металл. Нужно будет одолжить у Ниты ее солнцезащитный крем. Или она взяла его с собой на Алаалу? Ладно, не имеет значения…

Дайрин попыталась выпрямиться, на что ее спина немедленно отозвалась приступом боли. Она размяла спину, оглянувшись вокруг. Рошаун и Скер`рет сидели на коленях по разные стороны диаграммы, корректируя волшебные формулы. Филифа нигде не было видно.

Вероятно, решил немного передохнуть, подумала Дайрин. Мне бы тоже не помешало.

Она встала, потянулась и направилась к дому.

… стыжусь самого себя…

Девочка остановилась.

— Для этого нет причины, — услышала она голос отца.

Дайрин замерла в тени от молодых деревьев сассафраса, не успев пересечь лужайку. На расстоянии двадцати шагов от себя она смогла разглядеть, что в темноте стоят двое, один из которых слегка фосфоресцирует, более не напоминая волосы ангела, но звезды, запутавшиеся в ветвях какого-то дерева. Дайрин и не замечала раньше, что ягоды Филифа могут светиться в темноте.

— В конце концов, огонь, в который ты погрузишься, не похож на тот, от которого ты обычно бежал бы, — сказал папа Дайрин.

Но он может сжечь нас так же…

— Возможно, — ответил отец. — Но… я не знаю, как объяснить. Это совсем другое чувство, когда ты делаешь это добровольно.

Ты знаешь это на собственном опыте, сказал Филиф.

Ее отец помолчал.

— Возможно, — ответил он наконец.

Благодаря огню мой народ стал разумным, сказал Филиф, невесело усмехнувшись свои мыслям. Они научились убегать от огня. Сначала они развили мобильность, а позднее и интеллект. И затем Тьма, таящаяся в самом сердце Огня, явилась к нам с предложением: "Я дарую вам спасение от Моего жара. Если сумеете за него расплатиться. Вместо мучительной смерти в огне… вы лишь немного обгорите, будете тлеть… в течение всей своей жизни. И будете знать, как она завершится, вместо постоянного пребывания в неведении."

— Но вы решили, — произнес ее отец, — что лучше не иметь с Ней дело.

Раздался шелест ветвей, который можно было расценивать как кивок.

Даже несмотря на то, что некоторые из нас сказали, что мы не будем теми, кто мы есть, без Огня, ответил он. Но жизнь невозможна без Света.

Дайрин разглядела, как его ветви потянулись к небу, а все ягоды потускнели, когда тот посмотрел ввысь.

— Думаю, твой народ был прав, — сказал папа. — В конечном итоге, свет лучше… даже если вам не всегда нравится то, что вы можете разглядеть при свете.

Несколько минут стояла тишина.

Ты был очень добр ко мне, когда я был напуган, произнес Филиф.

— А как же иначе? Вы все коллеги моей дочери. И ее друзья, — донесся голос отца Дайрин. — Хоть я и не волшебник, но мне тоже знакомо чувство страха. Так что можешь всегда на меня рассчитывать, если он снова протянет к тебе свои холодные пальцы.

Тогда мне уже снова нужна твоя помощь, ответил Филиф, потому что, хоть мы и направляемся в место, которое является источником Света, это также и сердце Огня, и хотя погибнуть там было бы очень почетно, но я бы предпочел этого не делать.

— Никто из вас не хочет этого, — ответил папа. — И этого не произойдет. Моя дочь — очень хорошая волшебница, и она не позволит никому из своих друзей погибнуть.

Абсолютная уверенность в его голосе была хуже, чем что-либо еще. В глазах Дайрин защипало. Она торопливо отступила в тень и вернулась к волшебной диаграмме.

Нужно будет сделать так, чтобы папа оказался прав, подумала она, даже если в итоге погибну я…