Волшебство с ароматом кофе

Глава 9

Паника и страх — очень плохие советчики, я это давно знаю. Как и то, что принятые на эмоциях решения редко бывают верными. Первым моим порывом было — как можно скорее выбраться из дворца и бежать прочь. Не знаю куда, лишь бы подальше. Я даже вскочила на ноги. Но запуталась в куче нижних юбок и едва не растянулась на полу. Спас стол, за край которого я вцепилась как утопающий за спасательный круг. И это слегка охладило мой порыв. В голове прояснилось, я вспомнила, что нахожусь на практически неизученном острове, да еще и в мире, где балом правит волшебство. Что со мной случится, когда я сбегу в чащу тропического леса? Стану добычей хищного зверя? Или помыкаюсь без еды и воды, и сама вернусь во дворец? Хуже этого могло быть, только если принц снарядит за мной погоню и сам же меня найдет в лесу, замерзшую, голодную и перепуганную.

В общем, я собралась с духом и поплелась к себе в комнату. Надо хотя бы попытаться поговорить с муженьком. Не зверь же он дикий, в конце концов? И на полпути ко мне пришла одна мысль: Нора всегда завтракала, обедала и ужинала, как и матросы, за одним столом со мной, капитаном и помощниками. Но сегодня ее не было. Следовательно… Следовательно, она догадывается о том, что должно произойти. И если бы я сейчас поддалась эмоциям и попыталась сбежать, очень быстро подняла б панику, разыскивая меня. И мне не удалось бы далеко сбежать…

— Что случилось, миледи? — ахнула камеристка, едва я открыла дверь в комнату, которую занимала.

В комнате я жила одна. Нора занимала соседнее со мной помещение. Хоть и бурчала, что это очень неудобно, приходится бегать туда-сюда. А, как по мне, так в самый раз. Должно же быть у каждой из нас личное пространство? Нора и так пропадает у меня с утра до ночи. Вот и сейчас пока я пыталась ужинать, она приготовила мне все для ванны и переодеться. Едва я глянула на кровать и увидела лежащее там кружевное безобразие, по недоразумению названное ночным бельем, как меня передернуло:

— Убери это немедленно!

Даже и не представляла, что где-то в моем гардеробе есть подобное непотребство. От одного его вида у меня загорелись щеки. А если его надеть да пройтись перед мужчиной… И угораздило же камеристку вытащить на свет белый именно этот кусок полупрозрачного кружева, украшенный кокетливыми атласными бантиками и розетками! Видимо, именно злосчастная сорочка оказалась последней каплей для моих нервов, так что я почти заорала на служанку.

Нора уже успела, по всей видимости, привыкнуть к тому, что я «с придурью», но на нее даже голоса никогда не повышаю. Не то чтобы руку поднять. А сейчас я ее, кажется, неприятно поразила.

— Но как же… — растерялась она. — Принц… Первая брачная ночь…

Я вспомнила ледяные, полные ненависти и отвращения синие глаза. И замотала головой:

— Нет! Найди самую простую! А еще лучше, какое-нибудь закрытое платье! — И, видя, что Нора впервые не торопится выполнить приказание, безнадежно добавила: — Видела бы ты, с какой ненавистью и отвращением он разговаривал со мной! Можно подумать, я рвалась за него замуж!..

Я осеклась, осознав, что в приступе острой жалости к себе, чуть не выболтала свою тайну. Но к счастью камеристка не обратила внимания на заминку. Да и вообще, истолковала мои слова по-своему:

— Ох, моя бедная леди! — вздохнула она. — Я вас понимаю. Ваш папенька решил, а вам теперь отдувайся. Ну что поделаешь? Так уж устроен наш мир. — В этом месте мне аж кончик языка пришлось прикусить, чтобы не ляпнуть чего лишнего. — Вот родите Его Высочеству наследника и будете жить, как вам захочется. Я уверена, что принц, пусть и не наследный, это не барон. Заведет себе фаворитку, а вы будете лишь на официальных мероприятиях исполнять обязанности супруги. Ну, давайте, пора мыться и облачаться. Чем быстрее начнете, тем быстрее все закончится…

Меня шокировали и оглушили слова Норы про ребенка. Настолько, что я без возражений позволила вытряхнуть себя из неудобного платья, молча отправилась мыться. А потом терпеливо ждала, пока камеристка меня оботрет, как ребенка, куском шелковой ткани вытрет мне волосы почти досуха.

— Не горюйте так, леди Эмма, — снова попыталась меня утешить служанка, подавая чулки. — Во дворце болтали, что принц Альфред не отличается постоянством и верностью. Он быстро остынет и забудет про все, переключится на кого-то еще…

Я вздохнула. Даже то, что я, наконец, узнала имя супруга, не порадовало. Наряжаться для человека, который считает тебя чем-то посередине между куском мяса и проституткой, не хотелось от слова совсем.

— Нора, мы на необитаемом острове, — вяло напомнила камеристке. — Из женщин здесь только я и ты!

Нора на миг замерла, прикусила губу, а потом тоже вздохнула:

— Ну так не вечно же мы здесь будем!

Я все же переупрямила Нору и надела желтое, довольно закрытое платье вместо ночной рубашки. Чем больше на мне будет надето одежды, тем лучше. Жалко, что панталоны состоят из двух не сшитых между собой половинок. Была бы я нормальной попаданкой, изобрела бы привычное мне белье. А еще лучше — пояс верности. И ключ от него забросила бы в океан. А так как я невезучая попаданка, то бегаю как абориген вокруг пальмы, вокруг своих кофейных деревьев…

Когда Нора уже собиралась покинуть меня, у меня вдруг вырвался вопрос, неожиданно даже для меня самой:

— Нора, а второй, старший принц, он какой? Ты его видела?

— Нет, миледи, — грустно улыбнулась мне камеристка. — Я обоих братьев видела лишь на портретах. И как оказалось, что нарисованные холсты не слишком-то и похожи на натуру, судя по вашему супругу. Но прислуга во дворце болтала, что принц Мартиниан очень умен, смел, решителен, благороден. Наследный принц будет очень хорошим королем, вот помяните мое слово!

Я криво усмехнулась в ответ. Последняя фраза Норы навела на мысль, что слишком серьезно ее слова воспринимать не стоит.

Принц появился почти сразу после ухода камеристки. У меня даже закралась шальная мысль, что он стоял под дверью и ждал, пока Нора выйдет из моей комнаты. Он вошел без стука и без разрешения. Будто к себе домой. Закрыл дверь и сделал какой-то странный жест рукой. Только потому, что на короткое время полотно двери тускло засветилось бледно-голубым, я догадалась, что он применил какую-то магию. И невольно сглотнула. Тот, кто по странному стечению обстоятельств стал мне супругом, пугал до дрожи в коленях.

— Итак, мадам, вы посмели пренебречь моим приказом, — холодно, с нотками отвращения, процедил он, окинув меня презрительным взглядом с ног до головы. Синие глаза буквально пылали огнем.

Под этим взглядом мне резко захотелось повернуться и убежать. Пусть через окно, пусть в самый дремучий лес. Лишь бы подальше. Но я отвесила себе мысленный подзатыльник. Побег ничего не решит. Как там нас в университете учили? С людьми нужно разговаривать? Искать компромисс и договариваться? Надеюсь, это не псевдопсихологическая туфта. Иначе быть мне сегодня изнасилованной оборзевшим от безнаказанности хамом.

Обшарив взглядом напоследок комнату, я мысленно отругала себя за то, что не удосужилась подумать, чем в самом крайнем случае буду отбиваться. Просто так сдаваться я не собиралась. Хотя в первую очередь планировала попытаться поговорить. Чем черт ни шутит, а вдруг получится уболтать его, не трогать меня?

— Альфред, вы… — начала я, поздравляя себя с тем, что так ловко получилось узнать имена мужа и его брата. И осеклась, когда красивое лицо принца буквально перекосило…

— Как ты меня назвала? — ошарашенно выдохнул он.

Я осеклась, испуганно глядя на мужчину, ставшего моим мужем чей-то злой волей, и судорожно размышляя, что я сказала не так. Почему он так отреагировал? Почему сейчас смотрит на меня, будто у меня выросли на голове оленьи рога, а вместо простого и довольно закрытого платья я натянула на себя сорочку из паутины? Одно было хорошо: градус злости супруга скатился вниз сразу на добрый десяток делений.

— А… Альфред… — очень осторожно повторила имя принца. И вдруг ужаснулась в душе: а что, если Нора перепутала имена братьев? Или… Или это вовсе не принц? Да нет, не может такого быть. Это ерунда. Муженька-то принцем называл и капитан Линнарт. А уж он точно не мог ошибиться.

Чего я точно не ожидала, так это того, что красивое мужское лицо вдруг буквально перекосит от отвращения и брезгливости:

— Ты еще глупее, чем я думал, Эмма, если не в состоянии запомнить мое имя! Или тебе это твой папаша-неудачник посоветовал? Прикинуться душевнобольной? Так я тебя разочарую! На королей этот закон не действует! Я избавлюсь от тебя в тот же миг, как мы вернемся домой!..

Мне еще никогда, ни разу в моей короткой жизни не приходилось общаться с такими властными, уверенными в себе мужчинами, буквально источающими вокруг себя ауру могущественности и влияния. Как шлейф дорогих духов. От исходящей от него энергетики я буквально задыхалась. Прижалась спиной к подоконнику, ухватившись заледеневшими пальцами за его край, и с ужасом смотрела в красивое, породистое лицо. Я успела заметить, что ко мне в комнату принц заявился в одной полурасстегнутой рубашке с широким мягким воротником и широченными рукавами с кружевными манжетами. Ни жилета, ни пиджака. Только брюки снизу. Тогда взгляд зацепился за треугольник смуглой кожи, бесстыдно выставленный напоказ распахнутой на груди рубашкой. Но сейчас, несмотря на то что принц стоял всего в полуметре от меня и мне было крайне неудобно заглядывать ему в глаза, даже затылок уже разболелся, я не смела опустить взгляд ниже. Чтобы он не подумал нечаянно, что я его соблазняю.

Если загнать хищного зверя в угол, если ему будет нечего терять, он постарается продать свою жизнь как можно дороже, бросаясь на всех, кто рискнет сунуться к нему. Так и я. Осознав себя в ловушке, я почти потеряла голову, практически перестала соображать. Смело уставилась в синие глаза и отчеканила:

— Закон един для всех, Ваше Высочество! И да, можете не надрываться в попытках избавиться от меня! Я сама от вас не в восторге! И охотно осталась бы хотя бы на этом острове, лишь бы никогда больше не видеть вас!

Принц снова слегка опешил. Но быстро пришел в себя и криво усмехнулся:

— Не убедительно! Хотя, когда ты, Эмма, назвала меня именем брата, я почти поверил в то, что каким-то образом поменялся с ним телами. Ты сама все испортила. Не стоило говорить про остров, — доверительно шепнул он мне суфлерским шепотом, — потому что все знают, что для тебя важнее всего блистать на придворных балах. И мужа ты себе, моя дорогая, выбирала из тех, кто лучше всех во дворце танцует…

Слова супруга прозвучали настолько абсурдно, что я невольно позабыла про свой страх перед ним и фыркнула:

— Чушь! Ни одна нормальная, уважающая себя девушка не станет выбирать партнера на всю жизнь по танцевальным навыкам!.. Для создания нормальной семьи важны совершенно другие качества!

— Но ты выбирала! — еще шире усмехнулся супруг. И вдруг улыбка словно стекла с его губ. Он наклонил к плечу голову, словно любопытный воробей, и уставился на меня: — Как ты сказала?.. Для создания нормальной семьи?..

То, что я каким-то образом выдала себя, дала понять, что я отнюдь не та Эмма, которую знал раньше мой супруг, я поняла сразу. Слишком цепким сделался синий взгляд. Да и вся фигура принца живо напомнила мне охотничьего пса, взявшего след. Так что я уже была готова услышать вопрос и даже не вздрогнула, когда он прогремел в комнате:

— Кто ты такая? Отвечай!

Странное дело, до этой минуты я до смерти боялась синеглазого. А сейчас, когда его правая рука, сжатая в кулак, начала зловеще светиться желтым, когда он еще больше придвинулся ко мне, готовый блокировать любую мою попытку к бегству, страх куда-то ушел. Я смело посмотрела в синие глаза и отчеканила:

— Меня зовут Эмма… — А когда супруг начал закипать, разозленный очередной, как ему казалось, ложью, ровно добавила: — …Гофман!

Я ожидала, что после такого меня обвинят едва ли не во всех смертных грехах. Готовилась отстаивать свои слова, пыталась придумать подходящие аргументы, чтобы стоящий рядом мужчина поверил, что я пришла сюда из другого мира. Но…

— Гоф… ман?.. — как-то по слогам повторил за мной принц. Вид у него сделался какой-то пришибленный. Я не поняла, чем супругу не угодила моя фамилия, но что-то точно было не так.

Прищурившись, я наблюдала, как супруг будто во сне провел по лбу рукой. Словно что-то с него стирал. Почти на ощупь нашел стоящий неподалеку свободный стул и рухнул на него как подкошенный. Глядя в пространство перед собой будто ослепшим, незрячим взглядом. Враз утратив всю свою властность и самоуверенность. С принцем явно происходило нечто непонятное и подозрительное.

Честно говоря, я уже хотела предложить принцу кого-то позвать ему на помощь. Того же Клайда. И отложить наш разговор на потом. Все равно с острова посреди океана, да еще и из магической ловушки я никуда не сбегу. Но память вдруг услужливо подкинула мне слова мужчины, на которые я поначалу, в запале стычки не обратила внимания: «когда ты назвала меня именем брата…» Я застыла. Неужели это… Да быть того не может!.. Это уже вообще за гранью понимания, фантастики, а так же добра и зла! Такое бывает только в кино, в частности, в мыльных операх. Ну просто не может так получиться, что я заменила собой невесту, а наследник трона — младшего брата!.. Или…

Или имела место попытка бескровного переворота, но что-то пошло наперекосяк…

— Ма… Мартиниан?.. — неуверенно позвала я, с трудом припомнив имя старшего брата и с опаской косясь на того, кто сидел неподалеку от меня.

Красивые губы мужчины неожиданно тронула горькая улыбка. И он просто кивнул в ответ…

— Значит… вы — наследный принц? — неуверенно просила я спустя длинную неловкую паузу, в течение которой пыталась осознать то, что сейчас вскрылось. — Но как так могло получиться?..

Синеглазый мужчина откинулся на спинку стула, криво мне усмехнулся:

— Принц… Сядьте, леди Эмма! — вроде бы и вежливо, но приказным тоном, потребовал синеглазый. — Похоже, нам настоятельно требуется поговорить и, как бы это выразиться, сравнить впечатления.

Я растерянно огляделась. Обстановка комнаты не предполагала прием гостей. Тем более, таких высоких. У меня был выбор: сесть на табурет, который обычно пользовала Нора, или устроиться на кровати. Немного подумав, я выбрала второе. А едва расположилась, подложив под поясницу подушку, чтобы было удобнее сидеть, как в комнате прозвучало новое требование:

— Расскажите о себе, леди! Судя по фамилии, вы либо простолюдинка, либо иностранка. Но как так вышло, что вы похожи на Эмму де Орвейль как две капли воды?

Я поперхнулась глотком воздуха. Чего?.. То есть, вариант попаданства даже не рассматривается? И что мне теперь делать? Сочинять на ходу легенду? Или..

— Эмма, только не вздумайте мне лгать, — как-то устало вздохнул синеглазый. — Как наследник короны, я способен чувствовать ложь. Не всегда! — покачал он головой, когда я чуть не вскочила со своего места. — Но могу. Сейчас почувствую.

Мне показалось, что он что-то недоговаривает. Но что именно сама я понять не могла. А спрашивать, как я понимаю, было бесполезно. Оставалось решить, что рассказывать. Немного подумав, я решила не врать. Никогда это занятие не любила, навыков нет. Еще запутаюсь в собственном вранье, вот стыдобища-то будет!..

— А… как мне к вам обращаться? — нерешительно покосилась я в сторону сидящего на стуле синеглазого. Ситуация менялась слишком быстро, я не успевала осмыслить происходящее, обдумать, в какой капкан угодила и как дальше себя вести. И не хотела по незнанию оскорбить того, кто может оказаться моим единственным союзником.

Мужчина хмыкнул, искоса посмотрел на меня:

— Когда мы одни, можете называть меня Мартиниан. — Помолчал несколько секунд и добавил: — Значит, все-таки иностранка. Уже легче.

— Легче для кого? — вырвалось у меня.

— Для меня, — без обиняков отозвался Мартиниан. — Я пока не могу разобраться, что произошло. Но готов съесть подметки своих сапог: без моего младшего братца не обошлось. А если к делу действительно приложил руку Альфред, то можно ожидать любых гадостей, — вздохнул он в конце.

Я несколько секунд еще смотрела на синеглазого мужчину в ожидании продолжения. А когда стало понятно, что он сказал все, что хотел, пожаловалась:

— Ничего не понимаю!..

Я осеклась, так как неожиданно память подкинула состоявшийся не так давно разговор между мной и камеристкой. И Мартиниан очень точно уловил этот момент. Потому что даже подался вперед на своем стуле, жадно уставившись на меня, и потребовал:

— Рассказывайте! Все, что знаете, Эмма! Я сам решу, важно это или нет!

Голос синеглазого прозвучал настолько властно и требовательно, что мне и в голову не пришло сопротивляться.

— Знаете, Мартиниан, вам, наверное, стоит расспросить своего слугу. При условии, что он вам служил и раньше. Потому что мою камеристку наняли за три дня до того, как приставили ее ко мне. И тем не менее она успела узнать, а потом рассказать мне очень интересные вещи. Вроде как по дворцу гуляют сплетни, что принц Альфред пытался свергнуть своего отца. Король пришел в ярость. И непутевого принца спасло лишь то, что его мать на коленях умоляла мужа пощадить непутевого отпрыска. И король сжалился. Но с условием, что принц немедленно женится и отплывет в какие-то колонии наместником…

У Мартиниана сделался вид, словно я подошла к нему с живой рыбой в руках и отхлестала этой самой рыбой его по лицу. Почему именно рыбой, сама не знаю. Просто пришло в голову.

На этот раз принц молчал довольно долго. Глядя на меня таким взглядом, что я под ним боялась не то, что пошевельнуться, даже дышать. Словно это не неведомый мне Альфред пытался свергнуть действующего короля, а я.

— Значит, братец пытался сам сесть на трон в обход отца и меня, — услышала я через некоторое время его бормотание. — И по обыкновению все запорол. Жаль, я ничего этого не помню. Интересно, как у него получилось подсунуть жрецу меня вместо себя? И почему он должен был жениться на этой шлюшке?..

— Что-о-о-о?..

Я не собиралась как-то высказываться или мешать размышлениям Мартиниана. Но оскорбление застало врасплох, и я не успела подумать, эмоции рванули наружу.

Синеглазый после моего вопля словно проснулся. Окинул меня внимательным взглядом и пояснил:

— Леди, на которую вы так похожи, Эмма, я бы и леди не стал называть. Дочка совершенно разорившегося мелкого аристократа, который, как мне кажется, уже отчаялся удачно пристроить дочурку, настолько леди де Орвейль глупа. Ее при дворе только танцы и интересовали. Ну и еще дорогие подарки от кавалеров. А что-то стоящее, как вы, наверное, понимаете, не дарят просто так. К тому же одно время Эмма де Орвейль находилась в свите моего брата. Поэтому… — Мартиниан осекся и поморщился. — Впрочем, хватит о ней. Лучше расскажите о себе. Мне нужно понять, как выкручиваться из сложившейся ситуации. Как наследник трона, я не располагаю собой и не могу жениться на ком-то, в ком не течет благородная кровь.

Не поняла…

— Но вы же пришли сегодня сюда с намерением заявить на меня права как на свою супругу! — прищурилась я, уверенная, что поймала Мартиниана на нелогичности.

Принц хмыкнул:

— Я пришел за доказательствами, что Эмма не девственна, следовательно, не может быть моей супругой и будущей королевой. Но теперь думаю, что в нашем случае будет более действенным другой метод. А чтобы убедиться в этом, мне нужно узнать всю историю полностью: кто вы, откуда, как оказались во дворце и у алтаря со мной. Кто и что вам за это пообещал.

Мартиниан говорил спокойным, уверенным, деловым тоном. Но смысл его фраз был колким и обидным для меня. И я поджала губы:

— Никто мне ничего не обещал. Насколько я поняла, на меня воздействовали каким-то амулетом, подчиняющим волю. Потому что я не могла не то, что слово сказать поперек, я своим телом вообще не владела! Была будто кукла, которую опытный кукловод ведет туда, куда требует сценарий спектакля!

Воспоминания причинили боль. Я снова словно наяву переживала унизительное переодевание и жуткого старикашку с его приказами. А потому слегка завелась. Но Мартиниан меня мгновенно осадил, напомнив, что я не в своем мире:

— Кукловод?.. Сценарий спектакля?.. — с недоумением переспросил он. А потом хмуро добавил: — А вы уверены, что это был амулет? Может, вас чем-то опоили?

Я отмахнулась с досадой, желая продолжать выплескивать из себя накопившиеся эмоции, причиняющие мне боль:

— Да какая разница!..

Но Мартиниан покачал головой:

— Разница есть. И большая. Если это действительно был амулет, то у нас очень, очень большие проблемы. Подобные амулеты могут изготовить лишь чернокнижники, присягнувшие на верность демонам. А вот отвар может приготовить любой маг. Разумеется, если не боится рискнуть оказаться на каторге. Повторюсь: вы уверены, что это был амулет? Расскажите мне, как все начиналось!

Я насупилась. Очень неприятно, когда тебе не верят, практически пытаются уличить во лжи. А потому признание скатилось с моих губ очень легко, словно само по себе:

— Вообще-то, я не из этого мира. Открыла глаза и увидела… какое-то жуткое чудовище…

Наверное, если бы у меня было больше времени на подумать, я бы не стала ничего говорить про свое попаданство. Но времени на размышления не было, события разворачивались после по-настоящему сонного месяца слишком быстро, и я оказалась к этому не готова. Отвыкла от таких скоростей. А потому получилось… что получилось. Мартиниан, в отличие от меня, сразу понял, что я ему сообщила. И уставился, как на привидение любимой бабушки:

— Другой мир?.. — тихо переспросил он меня. — Я не ослышался?

Я и так чувствовала себя до крайности неуверенно. А сейчас струхнула совсем. Неужели в Бальдейро попаданки сродни ведьмам и злым духам? Подлежат обязательному уничтожению?

В общем, думать было некогда, Мартиниан ждал ответа. К тому же слово уже вылетело, несмотря на вопрос принца, говорить, что ему почудилось, было глупо и бесполезно. Так что я тихо подтвердила:

— Да. Сама точно не знаю, как это произошло. Но… мне снился сон, в котором я в своем прежнем мире умерла, а меня хоронили мои родные…

Как-то так вышло, что когда я открыла глаза в этом мире, то даже слезинки не уронила по утерянному. Но это не потому, что мне было не жаль той моей жизни. Не потому, что я не тосковала за папой и знакомыми. Просто новый мир с первых же минут здесь круто взял меня в оборот, и мне было некогда даже ненадолго задуматься. Хотя не так. Был период на корабле, когда я буквально сходила с ума от безделья. Но к тому времени я уже успела врасти в свою новую жизнь, что называется корнями. О прошлой жизни вспоминать не хотелось. А вот теперь, вспомнив давний сон, я неожиданно с ужасом ощутила, как на глаза наворачиваются горючие слезы…

— Да не ревите вы, — с досадой попросил Мартиниан.

Я задрала вверх подбородок и уставилась на потолок, часто-часто моргая в надежде, что слезы высохнут, не побегут по щекам. На удивление принц терпеливо ждал, пока я успокоюсь. Не утешал, но и не орал, выходя из себя. Заговорил только тогда, когда я опустила взгляд на него, уверенная, что выдержу, прямо сейчас, в присутствии принца реветь не стану.

— Расскажите подробнее обо всем, что произошло, когда вы открыли глаза в Бальдейро, — спокойно, но с настороженными нотками в голосе попросил Мартиниан, когда я более-менее успокоилась. И я была ему благодарна уже за то, что он не приказывал, а просил.

Я была уверена, что мало что смогу сообщить принцу. Но Мартиниан без конца меня перебивал, задавая уточняющие вопросы. Так что рассказ занял немало времени. А сам принц к его концу выглядел мрачнее тучи.

— Плохо, — неожиданно для меня резюмировал он в итоге. Я даже не надеялась, что мне что-то объяснят, но все равно невольно с жадностью уставилась на красивое лицо с синими глазами в ожидании продолжения. Мартиниан поймал мой взгляд и горько усмехнулся: — Я не помню факта попытки переворота. А это может означать лишь одно: меня опоили.

Никогда не увлекалась сказками и фэнтези, но даже мне это показалось чересчур уж фантастическим. Неужели наследного принца так уж легко опоить какой-то гадостью? А как же охрана, тайная канцелярия, родовая магия, в конце концов? По-моему, это уже за гранью. Я скептически прищурилась в ответ.

— Как это могло произойти?

Принц неожиданно с отвращением поморщился:

— Не той доверился…

Не той?.. Неожиданно вспыхнуло воспоминание о том, что пугающий и неопрятный дедок во время моего появления в Бальдейро был не один. Что он к кому-то обращался «моя принцесса»!.. Непроизвольно я произнесла эту фразу вслух. А Мартиниан вдруг утвердительно кивнул:

— Скорее всего. Она всегда была амбициозной. Просто роль фаворитки ее не устраивала. А я не мог пообещать ей корону. Таких, как она на трон не садят.

Жестокие слова. Интересно, Мартиниан той женщине это говорил? Если да, то неудивительно, что он сейчас здесь.

Спросить не успела. Принц откинулся на спинку стула, прикрыл устало глаза и вздохнул:

— Итак, худший сон для королевства воплотился в жизнь: мой братец спутался с Жюльетт, и вдвоем им удалось поменять нас с Альфредом местами. А чтоб я уже однозначно не смог претендовать на трон, даже если вернусь домой, они меня женили… Но что-то пошло не так. Вместо потаскушки де Орвейль у алтаря оказалась иномирная сущность… А потом корабль со мной на борту и вовсе сбился с пути и оказаться в Садке морского дьявола…

Мартиниан говорил так, будто размышлял вслух. И я сидела как мышка, боясь даже лишний раз вдохнуть, надеясь, что принц скажет что-то такое, что поможет мне понять, что ждет меня впереди. И продолжала молчать, ожидая продолжения даже тогда, когда синеглазый умолк, кажется, полностью погрузившись в сои нерадостные размышления.

Как-то странно развивался сегодняшний вечер: где-то час назад я ненавидела и боялась того, кто стал моим супругом, пыталась придумать, как избежать встречи с ним. Сам Мартиниан пришел в мою комнату с таким видом, будто собирался взять меня силой. А его поведение до этого в столовой? Оно вообще не поддавалось никакой критике. Вот только поговорив с принцем, я начала лучше понимать мотивы его поведения. И тем не менее мозаика в моей голове до конца складываться отказывалась.

В конце концов, осознав, что продолжения разговора, скорее всего, уже не будет, я тихо спросила:

— Что теперь будет? Со мной, со всеми нами?..

Я была права, принц слишком глубоко задумался и забыл, где находится. При первых звуках моего голоса он словно проснулся. Вздрогнул, непонимающе посмотрел на меня, потом потер лоб и вздохнул:

— Ложитесь спать, Эмма. Мы не будем консумировать брак. Конечно, для начала нам нужно выбраться из магической ловушки и добраться домой. Убедиться, что Альфред не натворил за время моего отсутствия ничего непоправимого… — Мартиниан снова поморщился, и я услышала, как он бормочет себе под нос: «Бедная матушка!..»

— А если натворил? — вырвалось у меня.

Я тут же пожалела о своей несдержанности, потому что лицо Мартиниана словно заледенело.

Принц долго смотрел на меня в упор, кажется, даже не мигая. А потом сухо отрезал:

— Я разберусь. Не переживайте, Эмма, вам не придется отвечать за то, что натворили другие. Как только последствия глупой выходки Альфреда будут устранены, я обращусь к храмовникам, и они объявят наш брак недействительным, как неконсумированный и заключенный под принуждающим амулетом. А пока отдыхайте!

Мартиниан встал со стула и, не оглядываясь на меня, пошел прочь. А я еще долго глядела ему вслед даже после того, как закрывшаяся дверь отрезала от меня фигуру принца, а в коридоре стихли его шаги. Настроение снова скатилось к отметке «ниже нуля». Хорошо, конечно, что мне ничего не грозит. Даже стать настоящей супругой этому коронованному…

В этом месте своих рассуждений я запнулась. Потому что поняла две вещи: Мартиниан еще не коронован. И при таком раскладе сил еще не факт, что коронуется. А ну как пока мы здесь на острове прохлаждаемся, его шустрый братик свергнет папашу и про***т все королевство? Тогда не только мне, но и Мартиниану некуда будет возвращаться. А уж перспектива избавиться от брака с ним и вовсе в таком случае превращается в туман.

Укладываясь этой ночью спать, я думала над тем, что мне нужно придумать какой-нибудь запасной вариант получения дохода. Помимо кофе. Кофейная империя хорошо. Но только в том случае, если этот напиток уже известен в этом мире. Или мне удастся безболезненно научить местных его пить. А если нет? Надо завтра хорошенечко расспросить Нору.