Вольная Пустошь

Глава третья. Переход через Топи

С рассветом ветер стих, гроза прекратилась, сквозь облака просочились первые солнечные лучи, и наступила долгожданная тишина. Плут протёр глаза и огляделся по сторонам. Утро казалось нереально безмятежным.

Он перевернулся на живот и, решив не будить крепко спящих друзей, попытался выбраться из убежища. Однако оказалось, что это совсем непросто. Что-то снаружи мешало Плуту. Юноша поднажал, раздался треск, и соломенный покров поддался. Плут высунул голову и опешил.

— Небо и Земля! — ахнул он.

Наскоро сооружённый лагерь из палаток и повозок являл собой некую холмистую местность. Время от времени какой-нибудь холмик начинал трястись, потом лопался, и наружу выбирался кто-нибудь из проснувшихся горожан или библиотекарей. У каждого на лице застыло такое же изумление, что и у Плута.

— Плут? — сонно позвала Магда. — Что там снаружи? Буря закончилась?

— Вылезай и увидишь сама, — бросил юноша через плечо. — Это надо видеть!

Магда и Ксант подползли к другу, высунули головы и ошалело воззрились на открывшуюся картину.

— Глядите! — воскликнул Плут, указывая на смутно различимый горизонт.

— Что? — завертела головой Магда, на четвереньках вылезая из убежища. — Я ничего не вижу.

— Вот именно! — провозгласил Плут, выползая следом. — Дорога пропала!

Ксант выбрался наружу последним. Почти все импровизированные холмы уже были разрушены, каждый стремился поскорей вылезти из мрачной темницы на белый свет.

— Ты прав, — выдохнул Ксант, проследив за взглядом Плута.

Дорога, бежавшая через Топи ещё вчера, исчезла. О ней напоминали только обломки свай и столбов, валявшиеся тут и там, как кости гигантской болотной рыбы. К небу потянулись тонкие завитки дыма — это оправившиеся от шока горожане разводили костры, чтобы приготовить завтрак.

Ксант и Магда выбрали по палке и принялись разгребать песок, пытаясь отрыть повозку. Сделать это было нелегко, почва была мокрой и плохо поддавалась.

— Эй, Плут! — позвал Ксант. — Помоги нам!

Но Плут не слушал друга. Он во все глаза глядел на останки великого инженерного чуда. Дороги через Топи больше не было. Дороги, по которой он путешествовал ещё юнцом.

Перед ним всплыло мясистое лицо Вокса Верликса — гениальнейшего архитектора и строителя в Крае. Дорога через Топи была его лучшим произведением, настоящим шедевром в сокровищнице его масштабных проектов. Но её, так же как Башню Ночи и Санктафраксов Лес, отобрали другие, влиятельные силы, вогнав бывшего Высочайшего Академика в безысходную печаль. И он, как обиженный ребёнок, стал ломать эти свои игрушки, призвав на помощь бури и ветра. Эта обида разрушила Нижний Город, эта обида погубила его самого.

Плут тряхнул головой и опустил глаза. Вокс Верликс, Нижний Город, Дорога через Топи — всё это было в прошлом. Пути назад не было. Теперь бездомных горожан и библиотекарей ждала другая судьба. И она ждала их в Вольной Пустоши.

— Снова витаешь в облаках!

Звук этого голоса вывел Плута из оцепенения. Перед ним в неизменно блестящем зелёном лётном костюме стояла Варис Лодд. Плут склонил голову.

— Капитан! — поприветствовал он её. Варис положила руку на плечо юноше.

— Мне бы хотелось взять тебя с собой, Плут, — ласково сказала она. — Но тебе придётся подождать нашего возвращения. Ты нужен здесь. Береги свитки. Твоя задача не менее ответственна, чем наша.

Плут кивнул и грустно улыбнулся.

— Ну, где же твоя подруга? — Варис завертела головой и заметила Ксанта. Плут ясно видел, как в её взгляде появился холод.

Ксант, конечно, тоже это заметил, потому что попятился, опустил глаза и уставился на свои грязные сапоги.

— Ксант! — рассмеялась Магда, всё ещё пытавшаяся откопать повозку. — Не лентяйничай. Ты впрямь как Плут. — Она оглянулась, увидела Варис, посерьёзнела и почтительно опустила голову.

— Капитан…

— Отряд ждёт тебя, Магда, — сказала Варис, сделав вид, что не заметила Ксанта. — Прощайся со своими друзьями и в путь.

Магда коротко кивнула и по очереди обняла Плута и Ксанта.

— Берегите друг друга, — попросила она. — Обещайте мне.

Юноши пообещали, но лицо Ксанта казалось пепельным, а голос сошёл на шёпот.

— Всё будет хорошо, Ксант, — заверила его Магда. — В Вольной Пустоши мы с Плутом замолвим за тебя словечко, да, Плут?

Плут закивал.

— Ладно, проводите-ка меня, — попросила девушка, пытаясь говорить как можно беззаботней.

— Я останусь здесь, — пробормотал Ксант. — Иди, Плут, а я пока откопаю повозку.

Магда ещё раз обняла Ксанта и повернулась к Плуту.

— Пойдём, — поторопила она.

Плут стал пробираться следом за девушкой через гудящую толпу к небоходам. Небесные кораблики всё так же болтались на привязях, столбы, к которым они были привязаны, благополучно пережили бурю. Две эскадрильи уже были готовы к отлёту. Молодые Библиотечные Рыцари ожидали только сигнала командиров.

Плут молча смотрел, как Магда садится в седло «Мотылька», разворачивает паруса, поправляет балансиры, освобождает канаты. У Плута было такое чувство, как будто на плечи навалилась каменная глыба, а сердце сжималось от тоски. Он сглотнул, но в горле продолжал стоять комок. Над толпой возбуждённых зевак он заметил Варис Лодд и Профессоров Света и Тьмы — каждый во главе своей эскадрильи.

Наконец последний Библиотечный Рыцарь оседлал свой небоход. Варис Лодд воспарила в вышину на своём «Ястребе» и взмахнула рукой.

Конечно, Библиотечные Рыцари знали, что это сигнал для отлёта эскадрильи в Вольную Пустошь.

Мгновение — и в небо взмыли, словно птицы снежники, триста небоходов. На какой-то миг они зависли в воздухе, расправляя паруса. Пилоты аккуратно оснащали балансиры, болтающиеся как бусы.

Профессор Тьмы также сделал руками несколько причудливых пассов, и в воздух поднялась следующая эскадрилья. Её конечной целью были Сумеречные Леса. Теперь в небесах парило около шестисот небесных корабликов.

Наконец сигнал подал Профессор Света. Правая рука с тремя расставленными пальцами легла на левое плечо, и новая эскадрилья оторвалась от земли. Среди этих Библиотечных Рыцарей была Магда.

Словно огромный рой красивейших бабочек, девять сотен небоходов пронеслись над головой Плута.

— Ох, «Буревестник», — пробормотал он, чувствуя, как разрывается сердце. — Как же я скучаю.

Плут проводил Библиотечных Рыцарей взглядом, во рту у него пересохло, грудь как будто сжимали стальные тиски. А небоходы, поймав попутный ветер, скрылись под одобрительные крики горожан и библиотекарей, салютующих храбрецам.

Вскоре небесные кораблики превратились в крохотные точечки. Крики смолкли, и жители, приуныв, вернулись к неприятному занятию — раскопкам. Плут вздохнул. Ему тоже было невесело.

Конечно, он понимал, что в холодных, ветреных Краевых Пустошах небоход был бы бесполезен. Знал, что небезопасный полёт товарищей в Вольную Пустошь за подмогой — разумное решение. Знал, что расставание будет недолгим и они снова встретятся у Свинцовой Рощи. Знал, но всё равно чувствовал себя совершенно покинутым.

Вдалеке виднелись Сумеречные Леса. Над ними отряд разделился на три равные части.

Один полетел на север, второй на юг, третий продолжил долгий путь на запад, к Дремучим Лесам. Вскоре даже точки пропали из виду, и толпа зрителей, тихо переговариваясь, начала таять.

Плут постоял ещё немного, вздохнул и неспешно побрёл назад к Ксанту. Лагерь уже сворачивался, впереди всех ждал долгий и трудный путь. Слева гремели чьи-то отрывистые команды, и юноша заметил капитана Грифа, расхаживавшего между палатками и телегами с поднятым рупором.

— Всем приготовить резиновые сапоги и посохи! — отдавал он распоряжения. — И запастись щитами. Тем, у кого их нет, срочно соорудить. Вокруг полно досок.

Лагерь лихорадочно зашумел. Троги, тролли, гоблины, Духи Тайнограда и библиотекари привязывали к сапогам шершавые доски, обрубали палки до необходимой длины, изготавливали косые щиты в надежде, что те защитят их глаза от травм.

— Заколотить все коробки и ящики! — не унимался Гриф Мёртвая Хватка. — Достать факелы! Заменить колёса на полозья!

Снова раздался стук, треск и скрежет. Вскоре вместо колёс у телег появились полозья, способные, будь на то воля Неба и Земли, проехать по вязким Топям.

— Владельцы зубоскалов, проверьте упряжь! — Капитан Гриф деловито вышагивал по оживлённому лагерю. — Остальным придётся самим впрячься в повозки. И помните: нужно тянуть, а не толкать! — Его взгляд упал на ежеобразов, уныло стоявших возле неглубокого оврага. — Ежеобразы не должны, я повторяю, не должны тащить повозки. Они просто утонут. Соедините их в цепочку и ведите за собой! — Капитан Гриф подбоченился и огляделся вокруг. — И поживее! — прогремел он. — Мы отправляемся в полдень!

Плут застал Ксанта возле обломков повозки, доски которой пошли на изготовление щитов, в окружении четырёх огромных, пушистых перепачканных существ.

— Я не понимаю ни слова из того, что они говорят, — рассмеялся Филатайн.

— Вумеру! — радостно воскликнул Плут.

Толстолапиха обернулась.

— Вурра-лурра! Уралова леера-ву! — проревела она, сопровождая свою речь плавными и очень изящными для столь крупного зверя движениями. — Плут, приветствую тебя — того, в кого попала отравленная палочка. Мы рады, что ты вернулся.

— Вух-вух! — ответил Плут, легонько касаясь своей груди. Как сладок был для его ушей воркующий язык толстолапов. — Вурра-веег, велеера-ловах. Я приветствую вас, друзья. Мы вместе продолжим путь.

— Вурра-веег, вурра-вух! — ответили толстолапы, обступившие Плута со всех сторон. Здесь была Вурало, которую он спас на Опушке Литейщиков, а также Виг с его знаменитым глубоким шрамом, пересекающим всё плечо, и старая добрая Моллин с единственным клыком, поблёскивающим на солнце.

— Что они говорят? Ну что? — спрашивал Ксант, от любопытства пританцовывая на месте.

— Они говорят, — рассмеялся Плут, — что обыскивали лагерь и хотели спросить тебя обо мне, но ты не понял ровным счётом ничего. Моллин думает, ты глуповат, но в этом нет твоей вины. Всё дело в том, что волосы у тебя слишком короткие.

Ксант расхохотался, и толстолапы присоединились к его смеху.

— Скажи Моллин, — попросил он, — что ради неё я готов отпустить волосы.

Только когда солнце на белёсом небе засияло в полную мощь, в лагере воцарилось некое подобие порядка.

Телеги были набиты поклажей, мешки — добром, а повозки, запряжённые зубоскалами, — ценными библиотечными свитками и манускриптами.

Ещё часом раньше по приказу капитана Грифа горожане разбились на группы по двенадцать человек и обвязались верёвками. Теперь они под руководством воздушных пиратов построились в большую колонну. В середине оказались библиотекари и семьи с детьми, во главе встали воздушные пираты, замыкали шествие Духи Тайнограда. Плут, Ксант и толстолапы шли за последней книжной повозкой.

Сзади их окликнул Феликс Лодд:

— Удачи, Плут! Смотри, как бы твои лохматые друзья не отдавили зубоскалам хвосты! — Звонкий хохот Феликса разнёсся по Топям.

Плут улыбнулся. Жаль, что ему не хватает отваги и жизнерадостности старого друга.

Мимо них с высоко поднятым мечом в одной руке и рупором в другой прошествовал Гриф Мёртвая Хватка. Плут поднял шарф, укрывая глаза от ослепительной белизны, сияющей впереди, сердце болезненно сжалось. В небе кружили белые вороны. Их мрачные крики эхом разносились по Топям, напоминая Плуту о том, что путь будет долог.

— ШАГОМ МАРШ! — скомандовал воздушный пират, став во главе колонны.

Колонна пришла в движение, сначала тронулся первый ряд, второй, третий, и вскоре уже все пираты, горожане, библиотекари и Духи зашагали по вязкой грязи. Плут, Ксант и толстолапы дружно шли в ногу. Впереди маршировали крох-гоблины и тролли-несуны. Доски, прикрученные к сапогам, не позволяли им провалиться в липкую жижу.

Но, несмотря на все облегчающие путь приспособления, идти было отнюдь не легко.

Вскоре многие стали выбиваться из сил. У стариков ныли хрупкие кости, у детей ныли неокрепшие мышцы. Позади повозок с книгами шли Фенбрус Лодд и Каулквейп Пентефраксис. Верховный Библиотекарь ежеминутно проверял исправность упряжи зубоскалов и страховочные тросы.

— Нужно всё сохранить, — бормотал он. — Каждый том, каждый трактат, каждый свиток.

Они шли целый день до самого заката. Но вот небо заволокли тёмные облака, подул холодный ветер, и Плут поднял воротник повыше.

Впереди загремел голос капитана Грифа:

— Шире шаг! Останавливаться нельзя, слышите, салаги! Сомкните ряды!

Вскоре землю покрыла мгла, начался дождь, крупные капли пробивали вязкую грязь. Колонна заволновалась. Бедолаг ожидало тяжёлое испытание.

— Вперёд! — Властный голос пирата перекрывал свист ветра и громовые раскаты.

Его призывы вызвали недовольство промокших, отчаявшихся горожан, теряющих силы с каждой секундой.

— Он сказал — вперёд? — взволнованно пробормотала дородная крох-гоблинша, оглядываясь на своих еле плетущихся домочадцев.

Глыботрог, идущий слева от неё, угрюмо кивнул и поднял факел повыше.

— Вперёд, — подтвердил он.

Плут совсем выбился из сил, он промок и проголодался. Рядом шлёпали по грязи толстолапы, Ксант то и дело терял равновесие и оскальзывался на предательской слякоти.

Все чувства Плута притупились. Он больше не думал о том, что его ждёт. Будущего и прошлого не существовало. Сейчас имело значение только настоящее. Только этот бесконечный путь по Топям. Шаг, второй, третий.

Ночь прошла в холоде, поте и грязи. Спустя, казалось, целую вечность забрезжил серый рассвет. Несмотря на яростные приказы капитана Грифа, горожане и библиотекари едва передвигали ноги, многие от усталости уже стали падать. Ещё чуть-чуть, и колонна превратится в бесформенную толпу, непослушную никаким приказам.

Наконец прозвучала долгожданная команда.

— Строй, ать-два! — крикнул капитан. — Привал на один час! Не больше! Иначе мы станем наживой для хищников.

Облегчённо вздохнув, строй распался. Горожане разбились на группы и разбрелись, тесно прижимаясь друг к дружке, спасаясь таким способом от пронизывающего ветра.

Плут и Ксант, примостившиеся возле тёплых Моллин и Вумеру, мёрзли не так сильно, как остальные, но всё равно было знобко.

— Никогда не думал, что скажу эти слова, — грустно улыбнулся Ксант. — Но я уже скучаю по Нижнему Городу. Неужели здесь можно жить?

Плут не ответил, он смотрел мимо Ксанта вдаль.

— Сумеречные Леса, — прошептал он.

Здесь, в холодных, бесплодных Топях, мерцающий свет, исходящий от Сумеречных Лесов, казался особенно притягательным. Сумеречные Леса — чарующее, соблазнительное и вместе с тем ужасное место, лишающее разума, но сохраняющее жизнь, даже когда погибает тело. Тёплые, манящие, сверкающие деревья казались волшебными. А укромные уголки и густые чащобы обещали спрятать от пронизывающего ветра.

Ксант положил руку Плуту на плечо.

— Даже не думай об этом, — твёрдо сказал он. — Это дорога к погибели. Живой погибели!

Плут опустил глаза и тряхнул головой.

— Я знаю, знаю, — произнёс он. — Просто эти леса такие.

— Притягательные, — закончил за него Ксант. — Я понимаю, что ты хочешь сказать. — Он содрогнулся от прикосновения колючего ветра, но в следующий миг уже был на ногах. — Моллин нет! — вскричал он, отчаянно размахивая руками. — Моллин! Вернись!

Плут тоже подскочил. Старая толстолапиха отвязала верёвку и теперь, спотыкаясь, неслась по грязи к Сумеречным Лесам, не сводя с них одержимого взгляда.

— Веег-ворралеег! Веера вух-вух! — в отчаянии закричал Плут. — Вернись, моя подруга, тебя ждёт погибель!

Вумеру, Вурало и Виг тоже зашлись тревожными криками:

— Вернись, подруга! Вернись!

Но старая толстолапиха не обращала на них никакого внимания. И она была в этом не одинока. Некоторые горожане тоже развязали соединительные верёвки и бросились по направлению к Сумеречным Лесам.

В следующий миг раздался голос капитана Грифа:

— Колонна, стройся. Шагом марш, если хотите дожить до следующего рассвета! Шагом марш, я сказал! И глядите вперёд, паршивцы!

Повозки с фолиантами и свитками тронулись. Плут, Ксант и оставшиеся толстолапы ринулись вслед за Моллин, но тут же попадали. Верёвка, прикреплённая к катящейся впереди телеге, не пускала их. Плут отчаянно забрыкался.

— Моллин, подожди! — взмолился он. — Мы с тобой!

— Вернись в строй! — прогремел Плуту в ухо знакомый голос, и перед глазами возникло искажённое от гнева лицо капитана Грифа. — Вернись в строй, или я порублю тебя на куски! — Он угрожающе взялся за рукоять сабли. — Поверь, я не шучу!

Плут замер, из его глаз хлынули слёзы.

— Но Моллин, — прошептал он пресекающимся голосом. — Она наш друг, мы должны…

— Если вы побежите за ней, то погибнете, — отрезал воздушный пират. — Её уже не спасти, поверь мне, паренёк.

Плут нехотя вернулся в строй, толстолапы протяжно заскулили, Ксант удручённо покачивал бритой головой.

— Проклятие Небес! — выругался капитан. — Это я виноват. Подвёл вас слишком близко к деревьям, разжалобился и позволил сделать привал. Остановок больше не будет. В путь! Или мы все погибнем!

Он проследовал в начало колонны, по пути раздавая приказы направо и налево. Плут зажмурился, постарался выкинуть из головы все мысли и сосредоточил внимание на ходьбе. Вскоре Моллин исчезла в Сумеречных Лесах, толстолапы проводили её жалобным воем.

Колонна продолжала идти всё серое пасмурное утро и дождливый неласковый день. Больше не было слышно разговоров, да и пение идущих впереди пиратов смолкло. Тишину нарушало только усталое пыхтение зубоскалов и шлёпанье сапог по жидкой грязи.

Хмурый день сменил тусклый вечер, ветер набирал силу, снова закапал дождь. Бедные переселенцы промёрзли до костей.

— Это ветер с Краевых Пустошей, — сказал управлявший одной из повозок библиотекарь. — Мы, наверное, уже близко! — Он взмахнул хлыстом, чтобы подогнать чуть плетущегося зубоскала.

Верёвка на поясе Плута натянулась, и юноше пришлось ускорить шаг. Отовсюду доносились проклятия и стоны спешащих за повозками горожан.

Внезапно раздался громкий хлюпающий звук. Плут поднял глаза. Земля слева начала вздыматься, потом оседать.

— ГОЛОВОНОГИ!

Крик доносился из хвоста колонны. По всей видимости, Духи первыми осознали опасность.

Верёвка потянула Плута резко вправо, видимо, библиотекарь натянул вожжи, пытаясь сдержать встревоженных зубоскалов. Остальные повозки тоже круто развернулись. Но хищники решили поохотиться на ближайших к ним зубоскалов.

Словно из ниоткуда рядом с Плутом возникли Феликс и его подчинённые. Фенбрус Лодд пронзительно закричал своему сыну:

— Библиотечные повозки, Феликс! Они их сожрут!

Зубоскалы устремились вперёд, Плут, Ксант и толстолапы, привязанные к повозке, волоклись следом по грязи.

— Перережьте верёвки! — заорал Феликс Плуту. — И бегите на свет факелов!

Поднатужившись, Плут сорвал с себя страховку и повалился на землю.

— Туда! — закричал ему в ухо Ксант.

Плут поднял глаза и увидел капитана Грифа, забравшегося на холм и яростно размахивающего факелом.

— Ко мне, горожане! — ревел он. — Ко мне, библиотекари!

Повозки со свитками занесло вправо, испуганные крики зубоскалов потонули в воплях возниц. Земля колебалась, сквозь пелену грязи уже можно было различить силуэты злобных головоногов.

Запыхавшийся Плут подбежал к капитану Грифу, вокруг которого уже собрались заляпанные грязью горожане. Ксант и толстолапы тоже слились с толпой.

— За тем пригорком начинаются Краевые Пустоши, все туда! И поможет нам Небо! — Воздушный пират указал на сереющий гребень. — Сначала женщины и дети!

Толпа, спотыкаясь, бросилась вперёд. Глаза всех были прикованы к отдалённому пригорку. Все как один хотели поскорее выбраться из липкой, опасной грязи и встать на твёрдую почву. Чьи-то руки отталкивали Плута в сторону, чьи-то локти пытались отбросить его с дороги.

— Слышал Грифа? — закричал Ксант. — Давай же, Плут. Тут недалеко!

Но Плут покачал головой.

— Я Библиотечный Рыцарь, — тихо сказал он, и его слова утонули в шуме ветра. — И должен охранять Большую Библиотеку.

Он развернулся и быстро пошёл назад к повозкам. Ксант и толстолапы застыли на месте. Было видно, что сейчас они охотнее всего влились бы в припустившую наутёк толпу. Разум подсказывал им бежать, бежать без оглядки из этой топкой грязи.

— Мы с тобой! — окликнул друга Ксант.

Все вместе они стали продираться сквозь плотные ряды горожан обратно в Топи. Зубоскалы с библиотечными повозками и голодные твари продолжали бешеную гонку. Возницы ожесточённо размахивали руками, пытаясь докричаться до Духов. А те, не обращая никакого внимания на библиотекарей, перерезали вожжи из тильдячьей кожи, которыми повозки были прикреплены к зубоскалам.

— Прекратите! Прекратите! — истошно вопил Фенбрус Лодд, сидевший в одной из повозок. Но Феликс орудовал ножом, не обращая на отца никакого внимания.

На какой-то миг под натиском Духов Тайнограда прожорливые скользкие твари остановились, но через мгновение продолжили преследование.

Плут замер на месте. Ещё несколько шагов — и они окажутся в самой гуще головоногов. Юноша горестно покачал головой. Они ничего не могли поделать, оставалось лишь с ужасом наблюдать за происходящим. Плут повалился на колени в холодную, липкую грязь. Как же он ненавидел эту скользкую жижу, затягивающую свою жертву вглубь, высасывающую жизнь, отнимающую последние силы, еле теплившуюся надежду.

Но тут топкая земля разверзлась. Феликс перерезал последнее поводье и дал сигнал к отступлению. Визжащие от ужаса зубоскалы — все двести пятьдесят особей — остались наедине с диким врагом.

И наконец на поверхность вылезли они — головоноги. Затаив дыхание, Плут остолбенело смотрел на чудовищ. Последний раз он видел головонога в подземной канализации Нижнего Города, но тот по сравнению с возникшими перед ним монстрами казался почти ручным. Каждый зверь, размером с хорошего самца ежеобраза, размахивал крепкими лапами и бил мощным хвостом по жидкой грязи, звучно втягивая хлюпающим носом воздух.

Испустив пронзительный вопль, мерзкие твари набросились на беззащитных зубоскалов и в считаные секунды разорвали их на кусочки своими острыми когтями. Белые Топи вмиг обагрились кровью. Головоноги приступили к кровавому пиршеству.

— Ну, давайте спасать вашу Библиотеку!

Голос Феликса вывел Плута из оцепенения. Молодой Лодд помогал ошарашенным библиотекарям вылезти из повозок и раздавал им вожжи.

— Времени у нас мало, — торопливо приговаривал Феликс. — Чудища скоро вернутся.

— Скорее, друзья мои! — умолял Каулквейп. — Нужно вытащить повозки из Топей.

Плут, Ксант и толстолапы бросились на подмогу. Появление мощных Вурало, Вига и Вумеру приободрило библиотекарей.

— Благодарение Небесам! Вы пришли! — бросился к ним один возница. — Выбирайте повозки, мы постараемся не отстать!

Библиотекари, Духи и толстолапы впряглись в повозки вместо зубоскалов и медленно побрели в сторону серого пригорка, на котором мерцали, как маячки, лиловые огни. Вслед им неслось утробное урчание насытившихся головоногов.

«Ать-два, — повторял про себя Плут, тяжело переставляя ноги. — Три-четыре».