Вольник

Глава 6

Ага. А вот и Пантелеймоновская. Я её сразу узнал, несмотря на ночную пору. Ещё не центр, но уже и не окраины. И газовое освещение в наличии. Дальше в провожатом нужды нет. Уж эти-то улицы Григорием если не исхожены вдоль и поперёк, то по меньшей мере известны. А в моем случае, так и досконально.

Я схватил пленника за шиворот, уволок в тёмный закоулок, где и свернул ему шею, как курёнку. Жалости никакой. Только удовлетворение. Не путать с удовольствием. Убивать мне не нравится. И делаю я это только по необходимости.

Вот этот, если его отпустить, отправил бы на тот свет ещё бог весть сколько народу. Сомнительно как-то, что он носил с собой оружие ради самообороны. Так что, туда ему и дорога. Стражники? Ну, тут всё понятно. Либо я их, либо они меня.

Разобрал ружье и повесил за ремень через шею, укрыв оружие под полами сюртука. Случись надобность, быстро не соберу и использовать не смогу. Зато внимания к себе не привлеку. Патронташ убрал в изрядно набухшую охотничью сумку. Запихать в набитый ранец не вариант.

Вообще, он конечно удобный, но надо бы озаботиться большим саквояжем. Так-то ранец вполне удобен, и память Григория подсказывала, что ими пользуются сплошь и рядом. Просто, уже сейчас он едва удовлетворяет мои потребности. А дальше, попросту не вместит даже скромные пожитки бесприютного скитальца.

Последний штрих, поснимал с себя кольца, и прибрал их в карман брюк. Амулеты пассивной защиты и так сработают. Зато теперь не будут привлекать к себе внимания. А как следствие, и создавать мне проблемы на ровном месте. Вот сомнительно, чтобы та троица на меня кинулась, если бы я не светил таким богатством. Даже будь это топазы, там хабара получалось не на одну тысячу.

Не сказать, что путешествие по освещённым улицам Большекаменска было сродни лёгкой прогулке. Но мне всё же удалось без особого труда разминуться с патрулями, и обойтись без приключений. Где-то спасали подворотни с отбрасываемой кромешной тенью. Где-то сворачивал в переулки. Но всякий раз делал это загодя. Благо патрули возвещали о своём появлении загодя. Шумные ребята, что тут скажешь.

Минут через сорок я добрался до намеченной цели. Ничего особенного. Обычный квартирный дом, с обшарпанным фасадом, и обветшалым крыльцом. Газовый фонарь в наличии, но он не горит. И на памяти Григория, никогда не горел. Подъезд утопает в темени. Впрочем, «Кошачье зрение» продолжал исправно работать, а потому никаких сложностей не возникло. И нужную дверь, с облупившейся краской, я нашёл без труда. Проигнорировав ручку неисправного механического звонка, постучал условным стуком.

— Кто там? — послышался из-за двери усталый голос.

Как-то уж быстро отозвался хозяин, словно ожидал появления позднего гостя. А ведь время уже перевалило за три часа ночи. Ох нелегка ты, ноша ростовщика.

— Мне нужен Яков Самуилович, — ответил я, не своим голосом.

Тут всего-то небольшой камушек, ну и подпустить малость хрипотцы. Ещё парочку в оба ботинка, и походка серьёзно изменилась. Если немного пройтись, то не страшно, а вот от дальних переходов лучше воздержаться, потому как ноги побью в хлам. Под рубашку со спины сунул небольшой пучок сухой травы. Раздражение гарантировано. Зато, от былой осанки осталось не так чтобы и много. Плюсом к этому, постоянно вожу плечами, из-за непрерывного зуда. Словом, признать во мне княжича затруднительно.

— Яков Самуилович уж лет пять как помер, молодой человек, — донеслось из-за двери.

— Все мы смертны, но ведь кто-то должен продолжать дела земные, — произнёс я полагающуюся фразу.

Дверной замок сухо щёлкнул, потом звякнула цепочка, прошелестел засов, и передо мной предстал сухонький мужичок, старательно изображающий из себя старую развалину. Не с «Лекарями», и не с его доходами, запускать свои болячки до хронических форм, с которыми Сила уже не справляется. Ну, или не желает себя утруждать их исправлением. Хотя при этом отращивает только что оторванные конечности. Этот же нарочито изображал немощь, непонятно чем руководствуясь.

— Чем могу быть полезен, молодой человек? — ничуть не пугаясь того, что моё лицо скрыто платком, поинтересовался он.

Знает, что ему нечего опасаться? А к чему тогда все эти запоры? Да и дверь. С виду пошарпанная, со старой облупившейся краской. А на деле массивная дубовая, с которой и таран не вдруг управится. Возможно сторожится он от беспредельной гопоты. А коль скоро я выдал условный стук и произнёс пароль, то гость, хотя и незнакомый, но не с улицы. Очень может быть.

Старичок. Ну или старательно косящий под него мужчина, прошаркал тапочками по истёртому полу и присел за видавший виды конторский стол.

— Мне бы сбросить кое-какие цацки, — произнёс я, и достал тряпичный свёрток.

Я в него предварительно завернул цепочки, украшения и трое часов. Себе оставил карманные, взятые с убитого гопника. Вполне приличные, и никаких особых примет.

— Хм. Знакомые вещи, — задумчиво произнёс хозяин квартиры. — А не вашими ли стараниями, молодой человек, уже полночи стоят на ушах полиция, дружина и стража, скопом?

— Да откуда же мне знать, — равнодушно пожал я плечами.

— Ну, да, ну да. Впрочем, это не моё дело. Желаете заложить или сбыть?

— Сбыть, оно бы лучше.

— Хорошо. Пятьсот рублей.

— Экий вы щедрый, уважаемый, — не удержавшись, хмыкнул я от такой наглости. — Только вот эти стальные часы стоят пятьсот рублей. Золотые, отделанные бриллиантами, минимум тысяч десять. А их тут двое. Запонки и броши, всего двенадцать достаточно крупных камней общей стоимостью не менее двадцати тысяч. Итого, на круг, по самым скромным прикидкам получается сорок тысяч. Рубим вдвое, и получаем двадцать.

— Вот так значит вы посчитали, молодой человек. Ну так и идите в ломбард. Там конечно честную цену никто не даст. Но получится всё больше, чем у меня, — и не подумал юлить скупщик краденного.

— Мы оба прекрасно знаем, что в ломбард я не пойду. Но и отдавать всё это за столь смешную плату я не стану. Мне проще выковырять камушки, которые опознать ой как не просто. А золото просто выкинуть, чтобы не наследить клеймами. Расплавить бы, да негде. Ну да, чего жалеть, коли выйдет всё одно больше, чем вы пытаетесь мне дать. Тем паче, что куш вышел изрядным, и на первое время деньги есть.

С этими словами я извлёк из внутреннего кармана сюртука пачку банкнот, и показал хозяину, явно давая понять, что в средствах нужды не испытываю.

— Вещички приметные, — покачал головой скупщик, явно не желая упускать будущий навар. — половину дать не смогу. Да и нет у меня здесь такой суммы.

— Сколько? — поинтересовался я.

— Восемь тысяч за всё, — пожал плечами ростовщик, и отодвинул от себя тряпицу с драгоценностями, давая понять, что это окончательная цена.

И я был склонен ему верить. Сомнительно, чтобы у него дома была другая сумма. Да даже если бы и была. Связываться со столь горячим товаром за меньший навар, он попросту не станет. К тому же реализовывать его предстоит точно не в Русском царстве.

— Хорошо, уважаемый. Восемь тысяч.

Вообще-то можно было попридержать товар и сдать его дороже где-нибудь за границей, получив в разы больше. Ведь и впрямь не горит. Звучит заманчиво. Вот только не стоит забывать о случайностях, которыми полон этот мир. Мне дешевле исключить их, чем наследить где-то кроме Большекаменского княжества. А цена риска… Признаться мне приходилось рисковать и за куда меньшее…

Получив плату, я распрощался с ростовщиком и поспешил покинуть этот дом. Мне нужно было ещё успеть в морской порт. Ну как морской. Кораблей тут конечно же нет. Только рыболовецкие баркасы, ну и самые большие суда, это траулеры. Но и они немногим больше баркасов. Зато хватает дирижаблей и самолётов амфибий.

Члены гильдии вольных пилотов предпочитают именно такие летательные аппараты. Как впрочем и базироваться вот в подобных неблагополучных районах. Потому как не гнушаются контрабанды, вывоза беглых преступников, и других сомнительных дел. Конечно они и легальными перевозками занимаются. Как же без этого. Но за них плата не такая щедрая.

Время неумолимо движется к рассвету, и лучше бы мне поторопиться. Сейчас в эту клоаку если и сунутся представители власти, то только хорошо вооружённым отрядом. И никак иначе.

Вот когда рассветёт, совсем другое дело. Квартал порока и разврата с восходом солнца становится относительно законопослушным местом. При свете дня, тут даже квартальный прохаживается без особой опаски. Делает замечания владельцам или их представителям относительно нечистот возле заведений. И даже покрикивает на зарвавшихся нарушителей. А то и в участок может сволочь какого валяющегося пьяного вусмерть бедолагу, позабытого товарищами.

Ну или вызовет труповозку, дабы прибрать с улицы непотребство. После чего непременно составит соответствующую бумагу, и опросит обитателей близлежащих домов. А там передаст в участок, пусть начальство решает в архив списывать материал, или дать делу ход.

К слову сказать, если это не пришлый какой, а гражданин княжества, то дело непременно заведут, и даже искать душегуба будут, пусть и ни шатко, ни валко. Но при случае, убийцу всё же возьмут и на суд потянут. А вот если погибший окажется дворянином, даже захудалым, тут уж искать будут без дураков. Не сказать, что поднимут тут всё с ног на голову, но непременно вдумчиво и методично. Ибо благородное сословие неприкосновенно.

Н-да. Я пожалуй подпадал под ещё один случай. Убийство княжьих служилых людей. Причём, двух и более лиц. Того, что с перерезанным горлом, и пристреленного из ружья, при своевременной помощи могли и поднять. А вот тех в кого прилетели «Пробои» излечить уже не получится. Поэтому ничего удивительного в том, что припортовый квартал сейчас перетряхивала дружина. Вернее, она обеспечивала прикрытие, в то время, как полиция проводила розыск и дознание. Они в этом деле разбирались лучше.

Отправляться туда, подписать себе смертный приговор. И я разумеется этого делать не собирался. Резко подался назад, и скрывшись в тени одного из узких проходов между домами, двинулся на соседнюю улицу. Прежде чем выйти на неё, пропустил мимо патруль, направлявшийся к причалам, и пошёл в противоположную сторону. Недалеко. Едва приметив очередной закоулок, юркнул в него, дабы избежать ненужных встреч.

Вот так. Из-за собственной глупости перекрыл себе путь к отступлению. Конечно и без того в порту крутились шпики, разыскивающие княжича. Ну ли похитивших его труп. Но мимо них ещё можно было проскочить. Тем более, что задерживаться я не собирался. Но не-эт, захотелось сходу серьёзно поправить свое материальное положение. Поправил. А за одно и разворошил осиное гнездо.

Оно бы раньше об этом подумать, но как-то не сообразил прошерстить память реципиента по этому поводу. А теперь уже поздно. Нужно думать как убраться со стольного острова. Аэродромы, аэропорты и морские причалы перекрыты, и взяты под усиленную охрану. Без вариантов. Ещё и дежурная эскадрилья наверняка держит свои истребители под парами, в готовности взлететь по первому сигналу с наблюдательных постов. А может и вся воздушная дружина сидит в тесных кабинах, чему я ничуть не удивлюсь.

— Разреши, Александр Иванович? — приоткрыл дверь Ковалёв.

— Проходи, — махнул ему рукой Демидов, наливая себе коньяк.

Ночь уже пошла прахом. Сон перебил и теперь не уснёт. День выдался хлопотный, нервы на взводе. С трудом удалось провалиться в забытье, откуда его вырвала перестрелка. Демидов оделся и направился в свой кабинет. Сидеть без дела он не привык, поэтому два часа работал с бумагами. Пока наконец понял, что по сути толчётся на месте.

Предварительный доклад о том, что неизвестный пробрался в усадьбу, был обнаружен и сбежал, убив при этом шестерых стражников и смертельно ранив двоих, ничуть не внёс ясности. Да и прозвучал откровенно тревожно. Кто-то разгуливает по главной цитадели великокняжеской власти как у себя дома, кладёт пачками княжьих служилых людей, и спокойно уходит! Это вообще как!?

Чтобы хоть немного успокоиться решил выпить рюмку коньяку, когда к нему заглянул начальник стражи.

— Я надеюсь на этот раз ты можешь сообщить мне больше, чем пару часов назад, — недовольно заметил Демидов.

— Это так, князь. Но вопросов от этого только больше.

— Говори.

— Неизвестный отлично знал систему охраны усадьбы и слабые места. Он воспользовался маршрутом, которым, судя по всему, прежде пользовался княжич.

— Судя по всему? — перебил начальника стражи князь, — То есть, ты хочешь сказать, что тебе неизвестно как именно выбирался из усадьбы княжич для своих гулянок?

— Григорий Фёдорович не любил когда каждый его шаг контролировался. Поэтому всякий раз, когда понимал, что маршрут нами вскрыт, он его менял. На обнаружение следующего требовалось какое-то время. Этот пока оставался неизвестным.

— Но, кто-то его всё же знал. Быть может друзья товарищи, по ночным гулянкам.

— Мы сейчас отрабатываем этот вариант. Но, признаться, меня не отпускает ощущение, что это сам княжич.

Демидов отпил немного коньяку, и подойдя к рабочему столу, позвонил в колокольчик. На зов тут же явился секретарь. Ещё бы он спал, когда его господин бодрствует.

— Брилёва ко мне.

— Слушаюсь, князь, — обозначил поклон секретарь, и вышел из кабинета.

— Продолжай, — приказал князь, вновь делая глоток.

— Злоумышленник тайком проник в комнаты княжича и какое-то время находился там. Он забрал все амулеты и драгоценности, принадлежавшие Григорию Фёдоровичу. А так же остававшиеся наличные из его ежемесячного содержания. Пропали два костюма, которые тот использовал для ночных вылазок в город. Армейские ранец и плащ-накидка. Из оружия неизвестный забрал, остававшиеся двадцать четыре «Пробоя», двустволку, и все пулевые патроны к ней. И оставил в комнате…

— Он ещё что-то и оставил? — перебив Ковалёва, удивился Демидов.

— Так точно, князь.

— И что же это?

— Окровавленная и перепачканная одежда княжича.

— Та-а-ак. Оч-чень интересно, — допив залпом коньяк, с нескрываемой злостью произнёс Александр Иванович.

В этот момент в дверь вошёл целитель, и обозначил поклон.

— Доброй ночи, князь.

— А она добрая? — вздёрнул тот бровь, и уже к начальнику стражи, — Продолжай.

— После этого неизвестный попытался скрыться так же тихо, как и проник в усадьбу. Однако когда спускался с балкона с помощью «Листа», слишком сильно оттолкнулся, и выскользнул из тени. Как результат, был обнаружен, и по нему открыли огонь. Во время бегства он убил ещё шестерых, и двоих смертельно ранил, которых удалось поднять с помощью «Лекарей». Суммируя сказанное, у меня складывается такое ощущение, что всё это проделал сам княжич. И не укладывается в это только три момента. Первый, он совершенно глупо себя обнаружил, словно не имел достаточной практики использования «Листа». Второй, с помощью трубы из бумаги для рисования и полотенца он сумел заглушить выстрелы бульдога. Я прежде ни с чем подобным не сталкивался. Хотя, тут и ничего столь уж сложного. Ну и третий, вести прицельный огонь упрятав короткоствольный револьвер в подобную конструкцию, весьма сложная задача. Злоумышленник же не допустил из бульдога ни единого промаха.

— Никифор Авдеевич? — вопросительно произнёс Демидов.

— Княжич был мёртв, князь, — твёрдо произнёс целитель. — Дай мне «Лжекамень», и я повторю это хоть сотню раз.

— А может такое статься, что отлетевшая душа вернулась обратно в тело? — поинтересовался Ковалёв.

— За всю историю были известны только два таких случая, — пожал плечами целитель.

— Ищи кому выгодно, — вновь наливая коньяк, произнёс князь. — Нам явственно дали понять, что готовится к розыгрышу карта с незаконнорожденным. И похоже, это привет от государя. Я уверен, что люди царя вышли на кого-то из товарищей покойного княжича. Кого-то, кто был вхож не просто в дом, но и в личные покои. И именно он указал, как можно проникнуть сюда незаметно. Одежда покойника, и всё остальное, это знак мне, чтобы я не зарывался, и помнил о том, что буду на столе великого княжества только до той поры, пока веду себя как следует. Значит так, Сергей Юрьевич. Первое, исподволь, не привлекая внимания, найди того, кто помогал злоумышленнику. Второе… Что с поисками этого неуловимого?

— Перекрыли возможные пути отхода. По тревоге подняты все силы. Задействовали даже лесничих. Мышь не проскочит. Правда… — замялся начальник стражи.

— Говори, — потребовал князь.

— Если ты прав, Александр Иванович, тогда он уже в жандармской управе, и нам его не взять, — слегка разведя руками, произнёс Ковалёв.

— Ищи незаконнорождённого сына Фёдора, Сергей Юрьевич. Я уверен, что причина именно в этом, — ткнув в его сторону рукой сжимающей рюмку с коньяком, убеждённо произнёс Демидов.