Воплощение

Глава 21

Юти не ошиблась. Одаренная давно стала уставать от своей правоты. Но правитель потречан, самого западного и одного из многочисленных племен во всем Семиречье, оказался истинным служителем своего земляного бога. Свигож точно умер и теперь на троне, в большом, расписанным искусными резчиками по красному дереву зале, сидел распухший труп. Или нечто, что более всего напоминало утопленника.

Деве хватило духа не отвести взгляд от глубоко запавших глаз, под которыми плескались черные озера синяков. А ведь правитель Потречья был Одаренным, почти шагнувшим за границу мастера. Ну, или кудесника, как здесь принято говорить. Юти ощущала четыре кольца стихий, пусть руки кнеса и были скрыты шубой.

Увидев Одаренную, Свигож тяжело поднялся и даже на мгновение оторвал задницу от трона, точно разглядывая ее, после чего вновь рухнул обратно. Его одутловатые щеки заколыхались, будто он набрал в рот воды, а масляные глазки заблестели.

Казалось, тело, укрытое меховой шубой, вовсе не слушалось правителя. Юти справилась с одномоментным желанием подойти и скинуть пушные одежды. Вдруг там и нет никого, а это все иллюзия? Или того хуже — проклятие Инрада, заключенное в этих стенах. Как бы не веяло свежестью от приближающегося вечера, но до настоящего холода еще далеко. Вон братья и вовсе, все как один в легких льняных рубахах, разве что у Вацлава одеяния плотнее, да рукава до кистей. Если кнес мерзнет сейчас, что с ним происходит зимой?

Латно успел рассказать, что Свигож когда-то был хорошим, справедливым жадным до жизни правителем. Но два года назад сильное поветрие выкосило десятую часть города, а вместе с ним и семью кнеса. Он один и выжил, да только уже не стал прежним. Потерял былую легкость и бодрость духа. А вскоре и вовсе срубил покровителя воинов, огненного Марана, а вместо него поставил земляного Мгыла. Народ пороптал, пороптал, да и принял мрачного старика близ привычных Сфиры и Руши.

— Многие твердят, что боги отвернулись от меня, — не сказал, почти прокричал Свигож. — А вона погляди, послали ко мне не просто кудесницу, а целую кладезную!

Голос его звенел подобно тонкому стеклянному бокалу, в какие разливают вино на самых богатых пирах. Юти даже подумала, не заключен ли злым намерением сиел в это умирающее тело молодой и полный сил муж?

— Приветствую вас, правитель самого великого и большого города в землях семи народов, — чуть поклонилась Одаренная.

Словам ее научил Латно, несмотря на странное положение Юти, будто бы почти с ней подружившийся. Семиреченца очень интересовало, как в таком юном возрасте дева стала кладезной. Одаренная пообещала непременно рассказать о своих странствиях, как представится более удобный для этого случай.

— Разве ты была, дружинница, в других городах Седьмы?

Свигож криво усмехнулся. Точнее, его рот попросту съехал на бок и Юти поняла, что это нечто вроде улыбки. Одаренная молчала, все ожидая, когда правитель вспомнит о происшествии в деревне и призовет ее к ответу. И что задумает? На Севере с нее потребовали бы виру, здесь… здесь Аншара ведает, чего захочет кнес.

— Я тебя ждал, кладезная. Как приехал с Верховья человек и пожаловался на незнакомку с обручем на руке, ждал. Сделал подношения богам и те дали знак, что ты придешь.

Юти очень интересовало, какой же знак деревянные истуканы продемонстрировали полумертвому правителю. Но Одаренная, ныне полная благоразумия и спокойствия, решила о подобном не спрашивать. Ей хватало того, что она завороженно смотрела на шамкающего синими, точно чужими губами кнеса.

— Где те люди, которых ты увела? — вдруг спросил Свигож.

— В лесу, — уклончиво ответила Юти. — Дожидаются меня.

— И еды ты, стало быть, для них набрала, — соглашаясь, покивал правитель.

Юти промолчала, не понимая, куда ведет кнес. Он не торопился обвинить ее или хотя бы укорить, а беседовал точно со старой знакомой. И вот это Одаренную очень беспокоило. Как шутили в Империи: «бойтесь семиреченцев, разговаривающих с тобой словно с другом». Хотя, поговорка скорее глупой, чем полезной. Жители Седьмы, как звучало название этих земель на местных наречиях, редко выбирались в большой мир.

— Каждое поселение, в том числе и в моих землях, верит своим богам. Тем, кто помогает деревне или городу. Люди Верховья всегда были огнепоклонниками и им чуждо сострадание к ближним. Всякую болезнь они не терпят, а выжигают огнем. Оттого и оскверненных решили спасти только им понятным образом. Вот если бы твои люди пришли сразу в Потречье, то никто бы и косо на них не посмотрел.

Юти ошарашено глядела на кнеса. И удивлялась, как внешний облик не соотносится со словами, которые произносит Свигож. Он, получается, не только не ругал ее, но будто бы и извинялся за своих подданных?

— Куда идешь ты и твои люди? — спросил правитель.

Одаренная колебалась, но совсем недолго. После чего решила, что часть правды можно выдать, просто не всю. Потому рассказала про судьбу Сертана и его желание найти лекарство от Скверны. Про мать и конец пути мести райдарская дева благоразумно говорить не стала.

Кнес слушал внимательно, будто бы даже участливо, изредка согласно кивая. А когда Юти закончила, заговорил сам.

— Здесь им ничего не грозит, — сказал правитель. — Оттого не стоит таиться и вором пробираясь в город. Скажи моему человеку, где находятся твои друзья, пусть он приведет их, а сама пока отдохни, да поешь. Устала, поди, по лесам скитаться.

Юти едва заметно фыркнула. А вот это уже больше походило реальность, к которой она привыкла. Кнес хочет, чтобы все оскверненные пришли сюда, а когда все соберутся вместе, то можно будет уже говорить жестко и открыто. Наверное, что-то подобное мелькнуло во взгляде Одаренной, потому что Свигож поднял худые руки, точно сдаваясь на волю девы. И тогда Юти впервые увидела его кольца. Всего два выбранных направления, в одном из которых сразу три отметки силы.

— Посмотри на меня. В этом городе раненых и больных не убивают. Клянусь богами, большими и малыми, если станете вести себя мирно, то в Предтечье тебя и твоих друзей никто не обидит.

А вот теперь Юти задумалась. Она, конечно, не особо знала, какие боги в этих землях являются большими, а какие малыми. Вот только говорил Свигож открыто, а на лицах братьев, которые стояли рядом, не промелькнуло ни тени коварства. К тому же, будь обещание пустым, кнес не стал бы выговаривать его так тщательно. А тут видишь: «если станете вести себя мирно». И ко всему прочему, если он и задумывал козни в отношении Одаренной или оскверненных, то не знал самого главного. Что среди людей Юти есть Ерикан. Такой кладезный, о встрече с которым правитель Предтечья и мечтать не мог. И точно не хотел.

— У меня будто бы нет выбора, — сказала дева, вспоминая недавний разговор с Вацлавом.

— Выбор есть всегда, — повторил знакомые слова Свигож.

— Но мне он может не понравится, так? — серьезно спросила Юти.

Кнес развел руками, будто ничего здесь от него не зависит. Однако Одаренная уже для себя все решила. Пусть отправляет человека за отрядом. И если кнес задумал что-то недоброе, ему же хуже. Вместе с Ериканом она здесь разнесет все к инрадовым отродьям.

Отправить решили не одного из братьев, а обычного Одаренного, всего с двумя кольцами на руке. И Юти даже согласилась с правителем — поручить подобное кому-то из кладезных — ослаблять тех, кто остался в городе. А если с посыльным что произойдет, то двухкольцевого и не жалко.

Следом Свигож распорядился и для райдарской девы устроили пир. Как ни старался правитель испортить ей аппетит, с громким хлюпанием посасывая какие-то необычайно соленые круглые овощи (Юти и половины такой штуковины не доела), но Одаренная молотила все подряд. И горячую птицу, и маринованные грибы, и жирную красную рыбу, и различные пироги. Принесли также и медовые напитки, похожие на те, которыми Юти угощали на Севере. Одаренная набралась наглости и попросила обычный мед, тот, который ела в торговом доме. Нашелся и таковой. Хотя дева бы очень удивились, если бы у кнеса его не оказалось.

Земли Свигожа были обильны на вкусную еду. В реках водилась крупная рыба, во дворах гоготали жирные гуси, в лесах бегала непуганая дичь. И вдобавок Витий Керай Кулен Первый не вмешивался в дела семиреченцев. Даже позволил сохранить верования предков, хотя Великий Ворон среди храмовников почитался первым воином Аншары.

У Юти не сходилось одно с другим. Тот же Латно говорил, что потречане один из самых многочисленных народов. И город был действительно огромным, здесь не поспоришь, хотя Одаренных не больше пяти десятков, из которых всего четыре мастера.

— Великий кнес, как много у тебя воинов? — наконец не выдержала Юти.

— Я не великий кнес, — усмехнулся тот, оторвавшись от еды… — Великого кнеса не выбирают уже несколько веков. Каждый тянет одеяло на себя. Но под моим началом две сотни Одаренных, три десятка кудесников, из которых уже восемь кладезных.

У Юти мурашки побежали по спине. Две сотни Одаренных! А ведь это не считая обычных стражников. Если собрать войско со всех кнесов, да выдвинуться в сторону Конструкта…

Что-то промелькнуло в глазах девы, потому что Свигож хрипло и мерзко рассмеялся. Половина еды при этом вылетела из его рта.

— Думаешь, где все эти Одаренные? В восточных крепостях, стерегут мои земли. Журав с большой дружиной на Неровье, Стрет, Угост и Ярек вдоль реки.

— И часто вы с кнесами воюете? — поинтересовалась Юти.

— Бывает. Кто силу наберет, да почует слабость другого, сразу зуб точит. Да только и прочие кнесы не дураки. Если видят, что слабодушного готовы сожрать, против вероломца меч и поднимают. Уж сколько веков так. Грыземся за малые земли, при деде деревню захватим, при отце потеряем.

Теперь Юти все стало ясно. По крайней мере, почему Великий Ворон не завоевывал Семиречье. Если бы он пошел на кнесов войной, то они бы все встали плечом к плечу и разбили Императора. А что будет, если оставить голодных гадюк в одном мешке? Правильно, они друг друга же и покусают.

В Седьму не имелось необходимости вторгаться. Как и Седьма из-за своих междоусобных войн никогда бы не вышла из собственных границ. Нужно было, чтобы в здешних землях появился такой лидер, за которым пошли остальные. Или правитель, обладающий некими весомыми козырями.

Юти поговорила со Свигожем еще немного, хотя беседа явно не доставляла удовольствие ни Одаренной, ни кнесу. Правитель словно исчерпал всю свою энергию и теперь лишь вяло и односложно отвечал. Сама дева брезгливо смотрела на подобие человека и думала, что, если бы и Юти внезапно заболела странным поветрием? Что бы она делала после всего?

Но все окупилось, когда Одаренную привели в опочивальню. Так здесь лись небольшие комнаты в доме кнеса с высокой кроватью и мягкой периной. Стоило Юти снять с себя обмотки, которые она упорно еще называла одеждой и лечь, как все мысли покинули голову. И беспокойство о Ерикане, и судьба оскверненных, и отвращение к кнесу. Тело, будто привычное ко всяким невзгодам, внезапно предало Одаренную. Напоследок она лишь успела «осмотреть» дом за пределами стен. И увидела все те же четыре светоча неподалеку. Хотя Юти приняли будто гостью, но братья по-прежнему сторожили ее. Вдруг кладезная задумает убежать или выкинуть еще какой-нибудь фокус. С ощущением полного пренебрежения к собственной судьбе, райдарская дева заснула. И спала до самого утра, пока ее не пробудил горластый петух.

Уже позже, когда Юти обдумывала свое поведение и корила за легкомысленность, она понимала, что в эту ночь с ней могли сделать что угодно. Не испорченная мужским вероломством и лишь слабо представляя свою нынешнюю привлекательность, дева остановилась на убийстве. Потому самым небрежным образом воздала молитву Аншара и быстро оделась.

Вот только не успела Одаренная выйти за дверь, как к ней тут же подскочил Латно. Будто всю ночь ждал, пока она проснется, прожегши глазами дырку в ее двери.

— Все в порядке, — радостно улыбнулся он. — Все твои люди доставлены ночью. Сейчас они спят.

Оскверненных, впрочем, как и Сертана с Ериканом, поселили в дальней от дома кнеса избе. И хоть приставили Одаренных, еще не особо понимая силу старика, Юти ворвалась туда вихрем. Принялась расталкивать сначала наставника, потом лекаря, а следом и всех остальных.

Удивительно, но они находились в полном порядке. Более того, на столе обнаружились остатки позднего ужина, а рядом с Ериканом, на полу, лежали пустые кувшины из-под хмельного меда. Больше всего Юти надеялась, что Свигож сдержит обещание, однако когда он его выполнил, искренне удивилась.

Краткого разговора с наставником, хватило, чтобы оба мастера пришли к выводу — кнес имеет какой-то свой, особый план относительно их отряда. Какой? Кто ж его разберет? Только сам Свигож мог пролить свет на подобное.

Вместе с тем делать этого кнес как раз не торопился. Уже прибыли слуги с водой для умывания и более, чем сытным завтраком. Явился Латно, сказав, что правителю с утра занемоглось, потому придется подождать. Солнце стояло в зените, и когда Юти решила, что кнес ведет какую-то свою, тайную игру, тот наконец пригласил их.

Уже входя в светлицу к правителю, Одаренная столкнулась с птичником, выносящим голубя. Не иначе как Свигожу прислали некое важное послание, оттого он и заставил их ждать. С другой стороны, кто такая Юти и прочие, чтобы ожидать иного отношения? Обычные путники, пусть и увешанные кольцами силы.

Выглядел кнес будто бы еще хуже, но вместе с тем находился в превосходном расположении духа. Правда, стоило Юти шагнуть вперед, как правитель вскинул руку и вездесущий Вацлав тут же ее остановил. И от взгляда Одаренной не укрылось, что Свигож смотрит на вошедших с некоторой опаской. А когда правитель достал небольшой платок и укрыл им рот, все стало еще более очевидно. Он боялся оскверненных. Боялся, но все равно позвал. К чему же такие жертвы?

— Приветствую вас, люди Юга. Дружинница рассказала мне о злоключениях, что выпали на вашу долю. Меня самого постигла страшная болезнь. Потому я понимаю вас, как никто другой.

Свигож откашлялся в платок, но вышло это все как-то неестественно. Юти вспомнила, что за весь вчерашний день кнес ни разу не прочищал горло. Заболел за одну ночь? Она взглянула на него силой — нет, слабый огонек не изменился за один день, все также еле тлел.

— Потому кладезные проводят вас через мои землю. Покажут все тайные и явные места, уберегут от возможных неприятностей. Те товары, которые ваша дружинница взяла вчера у купца, останутся при вас. Я присущей мне щедростью купил у мужика и лошадь, и телегу. Ибо поступать с просящими стоит так, как хочешь, чтобы поступали с тобой.

Свигож говорил еще, то снова прикидываясь больным, то бахвалясь собственным благочестием, то осыпая присутствующих мудростью предков. Когда они наконец распрощались, лица оскверненных, да и самого Сертана лучились искренней радостью. Никогда прежде южане не встречали столь великодушного правителя.

Лишь Юти с Ериканом были однозначны в суждениях. Едва они покинули дома кнеса, как Одаренная сказала наставнику.

— Врет.

— В этих землях говорят: «Как сивый мерин», — ответил учитель.

— Что это значит?

— Не знаю. Будто бы для понимания нужно знать местный язык. Ясно другое, надо выяснить, что именно задумал кнес.

— Выясним. Не для того мы прошли столько испытаний, чтобы стать заложниками воли полумертвого правителя.

Юти решительно тряхнула головой, выходя на площадь и взглянула на земляного деда Мгыра. Старый бог будто глядел на деву, ехидно и мерзко ухмыляясь.