Воплощённый. Проклятье рода

Глава 1

В небольшом, уютном, шикарно обставленном кабинете, в креслах друг напротив друга сидели двое. Крепкий старик, даже сидя в кресле, возвышался над своим собеседником на пол головы, доминировал в ширине плеч. Мощные кисти рук до скрипа дерева сжимавшие массивные подлокотники, выдавая недюжинную силу. Орлиный взгляд тёмных глаз из-под кустистых белых бровей, выдающийся нос и длинные, совершенно седые, аккуратно зачёсанные назад волосы, добавляли облику старика хищных птичьих черт, делая владельца похожим на орла. Взбешённого и смертельно опасного орла.

Сидящий напротив старика был много моложе, но седина в его густой шевелюре уже была отчётливо видна. Густые брови, хищный взгляд и характерный нос однозначно выдавали в беседующих близких родственников.

— Ты обрекаешь его на смерть, — стараясь держать голос ровным и спокойным, произнёс старик, — ты это понимаешь?

— Да, отец! — утвердительно склонил голову похожий на старика мужчина, — таков порядок! И не нам его менять! Если мой сын отвергает родовой дар, ему не место на родовой земле!

— Можно же просто изгнать, — немного устало, словно не первый раз, пробормотал старик.

— Никогда! Не бывать тому! Род Апраксиных не падёт до изгнанника! — взъярился мужчина.

— И ради этого ты готов убить собственного первенца? Моего внука? Наследника рода?

— Он не наследник! — голос мужчины поднялся до крика, — никогда отвергающий родовой дар не будет наследовать род! Никогда!

— Ты слишком бескомпромиссен. Порядок освещает твой путь, но и слепит тебя! — в сердцах буркнул старик.

— Не тебе возводить на меня хулу! Ты сам отринул служение и отдал титул Патриарха Порядка мне! И род только усилился под моей рукой!

— Остынь, Игнат! Орать будешь на младших членов рода! — в голосе старика лязгнула сталь, названный Игнатом её отчётливо услышал и осекся, — я не могу позволить тебе беспрепятственно убивать родичей!

На пару минут в небольшом кабинете, освещаемом светом магических светильников, воцарилась тишина. Крепкий старик, раздражённо поджав губы, невидящим взором тёмных глаз смотрел на Патриарха рода, собственного сына, приговорившего своего первенца к смерти в ритуале принятия даров рода. В ритуале, который многократно усиливает связь родового дара с планом, связанным с родом. Для рода Апраксиных — это был план Порядка. Но, в случае отсутствия какой-либо магической связи — просто убьёт проходящего этот ритуал. Воплощённые создания, призываемые для ритуала, не потерпят присутствия чужого на стыке реальностей.

И Сашка Апраксин умрёт.

Заплатит жизнью за пребывание своего убийцы в этом мире. Накормит зверя, укрепит связь рода Апраксиных с Порядком. Даже не имея дара, послужит роду.

Потому что нет в нём предрасположенности к плану Порядка. Нет в нём отклика маны, изливаемой его воплощениями. Нет в нём талантов Апраксиных, вот уже сто лет пестуемых в роду. Сашка бездарен. Но от этого старик не мог меньше любить своего внука. И желать защитить его от смерти.

— Ты прав. Патриарх рода — ты. Тебе принимать решение, тебе нести за него ответственность! Но я, как старейшина, предупреждаю! Если ты решишься на ритуал, я не буду покорно смотреть, как ты убиваешь моего внука!

Совсем недавно, но как бы это странно не звучало, в прошлой жизни, я, Александр Игнатович Апраксин, или для друзей просто Алекс, не сильно любил книги про попаданцев. Совсем не мечтал неожиданно «попасть». Да и ожиданно тоже не мечтал. У меня всё было нормально! Шестнадцать лет, жизнь складывалась хорошо. Обеспеченная семья, любящие родители, вредный, но любимый младший брат. Десятый класс школы, отличные оценки, всё хорошо с друзьями и подругами. Жизнь — красота! Зачем мне ещё какие-то другие миры? Что я там не видел? Магию? Ну, магию я бы посмотрел, но, желательно, без всяких там обязательных для «попадания» кошмаров, типа смерти под колёсами машины или ещё какой дичи.

Но, как оказалось, дичь происходит, не спросив нашего желания.

В один очень нехороший день, сорвавшийся с нарезки одиннадцатиклассник, вооружённый обрезом и ножом ворвался в школу во время перемены. Выстрелы, крики, паника. Я даже понять ничего не успел, как из-за угла показался этот хмырь и выстрелил сначала в моего друга Лёху, с которым мы шли в раздевалку, а потом сразу в меня.

Яркая вспышка и тьма.

И если бы на этом всё и закончилось, или там, меня ждали рай или ад, я бы это ещё понял. Как ни крути, а вся эта религиозная катавасия, хочешь ты или не хочешь, но, на слуху держится, в голову забирается и в самый последний момент вспоминается. Но нет. Ни ада, ни рая. Вообще, ерунда началась какая-то.

Яркая вспышка и тьма. Потом рывок и вот вокруг меня клубится монохромная дымка, изредка высвечивая какие-то гротескные картинки, долетают отрывистые звуки. Вот седой старик с огромным носом-клювом что-то кричит, вытянув руку, потом резко, с хрустом, сжимает пальцы вытянутой руки в кулак и со вспышкой света на руке оказывается надета мощная латная перчатка. Вот он в ярости бьёт этой перчаткой по каменному монолиту, на котором лежит чьё-то тело. Вот я слышу громкий клёкот, вижу огромного грифона, мощной львиной лапой припечатывающего тщедушную фигурку к обломкам, вижу как когти, размером с руку взрослого мужчины, вспарывают грудь уже мёртвого парня, вижу, как грифон сжимает когти, сминая и цепляя тело, и резким рывком взмывает ввысь, разбивая волной света потолок огромного помещения. Снова рывок и вот уже я безвольно свисаю в когтях грифона. Ощущения от смерти — непередаваемые! Крылья бы этому грифону вырвать!

Ощущаю полёт, чувствую удары мощных крыльев, несущих грифона с сумасшедшей скоростью, ощущаю зарождающийся протест, понимая, что не этой твари решать мою судьбу. Потом дымка сгущается, гротескные чёрно-белые картинки пропадают. Я лишь чувствую приятное тепло, неразборчивые слова, складывающиеся в убаюкивающий шёпот, и тут же слышу яростный клёкот грифона.

Затем, свободное падение. Удар. И снова тьма.

Чёрт его знает, сколько я провалялся без сознания, но в себя пришёл странно бодрым. Ничего не болело. Никакого дискомфорта. Первой мыслью было то, что весь этот эпический бред мне привиделся. И старшеклассник с обрезом, и грифон, размером с дом, и носатый седой старик.

Огляделся по сторонам. Обычная медицинская палата. Белые простыни, кровать, датчики на пальцах, бинты, в которые я упакован, кажется, по самую макушку. Странный обзор, как будто смотрю только одним глазом. Сложное устройство у кровати, тихонько попискивающее и вырисовывающие какие-то графики. Дневной свет, проникающий через широкие и светлые окна.

Белобрысый пацан, на вид лет четырнадцати, сидел рядом с моей кроватью на стуле и, высунув язык от усердия, затачивал об обломок шлифовального круга лезвие немаленького такого ножа. Вроде обычный пацан, одетый в тёплую клетчатую рубашку и синие, потрёпанные джинсы.

Я моргнул от удивления. Пацан никуда не исчез, как и нож из его рук.

Шурх — шурх — шурх…

Ровные ритмичные движения выдавали солидный опыт такой работы, а ещё две единицы холодного оружия, лежащие на полу рядом со стулом, на котором он сидел, говорили о том, что работа точно неслучайна.

— Кхм… — пересохшее горло с трудом выдало что-то сиплое, но требуемого я добился, внимание к себе привлёк.

Парнишка резко повернул голову, одновременно ловким движением пальцев разворачивая затачиваемый нож и пряча его лезвие за предплечьем. Взгляд парня был острым, колючим. Синие глаза на смуглом, покрытым ссадинами и синяками лице, с прищуром прошлись по моей, укрытой по самую грудь одеялом фигуре, на секунду задержались на лице и упёрлись в мой единственный видящий глаз.

— Очнулся, значит, — звонкий голос выражал определённое удовлетворение, — слушай внимательно и не перебивай, а то сейчас придут врачи. Я Стержень из банды Крыла, мы тебя спасли и дотащили до школы, без нас ты бы точно сдох! Слово! Потому на тебе долг! В уплату части долга Крыло просит, чтобы ты ничего не говорил врачам! Прикинься беспамятным, после вторжения это норма. А уже после порешаете с Крылом, как и чем ты будешь отдавать долг. Идёт?

Я нахмурился, пытаясь понять, о чём говорит этот пацан. Язык, вроде русский. Слова, вроде, понятные. Но общая суть монолога ускользала от понимания. Какая банда? Какой долг? Какая школа? Какое, к чертям, вторжение?

Видя мои сомнения, Стержень подался вперёд и зачастил шёпотом:

— Мы не знаем, кто ты и откуда, но Крыло сказал, что ты гробанулся сверху. Мы как раз шарились по развалинам, искали ништяки всякие, и тут крики, и ты такой! Херакс! Мы с Нудным решили, что ты точно трупяшник! Там ещё грифон орал, как будто его рвали на части! А грифон — это Апраксины, а ты гробанулся сверху! Сечёшь? Если узнают, что ты с этим связан, тебя заберут! А ты был исполосован когтями грифона! А значит — тебя грифон убить хотел! Но не убил! А грифон — это Апраксины! Их слово тут — закон! Если хотели убить, но ты выжил и скажешь — тебя добьют! Понял?

Ответить я не успел, но основную мысль в речи парня услышал и вроде бы понял.

С тихим скрипом плохо смазанных петель открылась дверь и в палату вошли двое. Явно врач, высокий мужчина немного за тридцать, в накинутом на плечи белом халате, болезненно худой с высоким лбом и острыми чертами лица и медсестра, совсем молодая симпатичная светловолосая девушка, уткнувшаяся в планшетку с документами.

Стержень сразу вжал голову в плечи и аккуратно присел на стул, на котором сидел до того, как я проснулся. А также аккуратно убрал нож, который так до сих пор и держал обратных хватом, в ножны на поясе и подобрал два других клинка, лежащих на полу у стула. Аккуратно положил их себе на колени и в ожидании замер, глядя в пол.

— Давно наш пострадавший пришёл в себя? — с лёгкой улыбкой спросил у парня врач.

— Совсем нет! — резко мотнул головой Стержень, — вот только-только глаза открыл!

— Только-только, значит, — врач улыбнулся ещё шире, перевёл взгляд на меня и уточнил, — как ощущения у пострадавшего?

— Нормально, — дёрнул я плечом, замотанным не очень сильно и имеющим возможность двигаться, — ничего не болит.

— Это хорошо, — кивнул врач, — но я должен убедиться. Не против?

Задав этот совершенно странный, но прозвучавший абсолютно естественно, вопрос, врач с каким-то нездоровым интересом следил за моей реакцией. И ждал.

Я молчал, нахмурившись, рассматривая врача. Вернее, не врача, а бейджик, висящий на его груди. Ещё вернее не сам бейджик. Я, нахмурившись, силился прочитать написанное на бейдже. Врач терпеливо ждал ответа на свой вопрос.

— Вы не против, если я применю магию и проверю состояние вашего организма? — когда пауза слишком затянулась, врач первым нарушил неловкое молчание, переформулировав свой вопрос, — клянусь, никакого вреда я не замышляю!

Млять, что? Магию?

Я моргнул, осознавая, что надпись на бейджике врача я прочитал всё-таки верно.

«Госпиталь Воплощённого Порядка, Школа № 7 подготовки боевого резерва, Вермайер А.П., Маг-травматолог второй категории»

Маг-травматолог. Твою же!

— Не против, — мотнул я головой, всё ещё находясь в лёгкой прострации.

Это что, дурка? Меня окружают психи?

Маг-травматолог шагнул вперёд, поднял руки ладонями к себе, что-то пробормотал и резким движением направил левую руку в мою сторону. Яркий белый луч вырвался из пальцев доктора, развернулся в плоскость, которая за секунду прошла сквозь моё тело. Ощущения лёгкой щекотки сказали мне, что это нифига не галлюцинация.

Челюсть от падения на пол удержали бинты, плотно обхватывающие мою голову, но вот единственный глаз, я чувствую, вытаращился довольно серьёзно.

Хорошо, что никто этого не заметил. Доктор отсутствующим взглядом изучал что-то видимое лишь ему, медсестра делала записи в планшете, Стержень же не поднимал глаз с момента, как доктор зашёл в палату.

Твою же маму!

Что там просил пацан? Выдать себя за беспамятного, а то меня могут добить? С удовольствием! Не хочу рисковать и проверять, как местные отреагируют ещё и на то, что я из другого мира.

А врач уже как бы между делом задавал осторожные вопросы.

Как меня зовут? Служу ли я какому-нибудь роду? Как оказался на развалинах? С кем я сцепился и от кого получил столь обширные повреждения?

Услышав, что я ничего о себе не помню: ни кто такой и откуда, ни каким образом получил свои раны, доктор резко отбросил всякие «вы» и прекратил спрашивать меня разрешения на какие-либо действия, сразу став похожим на нормального врача. Вот только заклинания, одно за другим вылетающие из-под его рук, раз за разом рвали мой шаблон.

Всё-таки ничего мне не привиделось! Всё-таки грифон был! И старик с появившейся на руке перчаткой тоже был!

Значит, я действительно попал!

Вот же свинство!

Кабинет директора школы номер семь, подготовки боевого резерва, мага-конструктора шестого класса в отставке, Кожевникова Гаврилы Карповича, был небольшим. Спартанская обстановка не добавляла ему уюта, но, судя по всему, хозяину кабинета хватало и этого. Широкий, Т-образный стол, за которым нормально могли разместиться всего человек восемь, пара огромных шкафов из тёмного дерева для хранения личных дел воспитанников, небольшой угловой диван да кресло для неформальной беседы пары-тройки человек. Небогато для директора такого заведения, как и для мага шестого класса.

Самого директора, крепкого ширококостного мужчину, выглядящего лет на сорок, с крупными грубыми чертами лица и толстыми губами, удобно раскинувшегося в данный момент в глубоком кожаном кресле, такая обстановка устраивала. Привык ещё со службы. Гостя директора обстановка вообще волновала в последнюю очередь. Вермайеру Августу Пантелеевичу, магу-реаниматологу второй категории вообще было наплевать на обстановку помещений, отличных от его операционной и его личного жилья, было бы куда присесть. Мягкий диван в кабинете директора его устраивал целиком и полностью.

Медицинская служба школы-интерната работала как часы и по вопросам, касающимся медицинских проблем, Август Пантелеевич редко бывал в кабинете своего непосредственного начальства. А вот найдёныши, притаскиваемые воспитанниками с развалин, отданных на растерзание созданиям иного плана — это была большая редкость.

Обычно, из районов, целенаправленно отданных на полное растерзание вторжению, эвакуировали всё гражданское население и завозили специальные бригады смертников, позволяя монстрам сбрасывать безумный угар на приговорённых к казни преступниках или диких. Но, изредка накладки случались и, либо кто-то пропускал предупреждения об эвакуации мимо ушей, либо пытался скрыть какие-нибудь тёмные делишки и попадал на зуб монстрам.

Бывали и другие варианты, о которых доходили слухи, но на личном опыте Гаврила Карпович был знаком только с этими двумя. И вот, похоже, попалось ему что-то новенькое.

— Итак, в чём, собственно, дело, Август Пантелеевич. Не тяните, рассказывайте, что вы выяснили, обследуя этого юношу? — дав медику сделать пару глотков из огромной кружки, курящейся густым ароматным кофейным духом, директор развернул беседу в нужную ему сторону.

— Однозначно не родовитый, Гаврила Карпович, — аккуратно поставив пузатую кружку великолепного кофе на столик, озвучил самое важное врач, — никаких изменений в тканях, характерных для длительного воздействия маны. Естественные реакции просты и прямолинейны. С этикетом магической знати не знаком. Амнезию, конечно, симулирует, но чего-то опасного для школы и рода Апраксиных там быть не может, скорее всего, простое бытовое скопидомство и, совершенно точно судебному преследованию не подвергался, тело не несёт соответствующей метки.

— А если подсыл?

— Исключено! Найдёныш выжил только потому, что в нём на грани смерти пробудился дар, а это, сами понимаете, совершенно неконтролируемый процесс.

Директор задумчиво покивал головой. Вот, значит, как. Дар смертного шага, значит. Ещё тридцать лет назад совсем не редкость, сегодня такой способ пробуждения дара почти не использовали. Слишком непредсказуемо. Слишком жестоко. Никаких гарантий. Никакого алгоритма. Всё зависит от удачи и судьбы. Суждено испытуемому выжить — дар пробудится. Не суждено — не пробудится. И нет власти эту самую судьбу предвидеть и предсказать. Для подсыла, действительно невозможный способ внедрения.

— Какой потенциал дара найдёныша? — поинтересовался директор, — есть смысл оставлять его в школе? Всё-таки до выпуска всего два года, выйдет он на общий уровень?

— Потенциал я определить не смог, — слегка скривился маг-травматолог второй категории, — раны слишком обширны и энергетика парня слишком сильно перекорёжена.

— Настолько слаб? — поморщился директор.

— С одной стороны, действительно слаб, — кивнул врач, — такие раны не должны ТАК корёжить сильную энергетику. С другой стороны, высочайшая скорость заживления ТАКИХ травм характерна либо для сильной энергетики, либо…

— Либо для силовой специализации! — расцвёл директор.

— Именно, — пряча хитрую улыбку в кружке отличного кофе, кивнул маг-травматолог.

Ему даже не пришлось уговаривать директора оставить парня в школе. Достаточно было намекнуть на возможность получить специализированного силовика. Намекнуть! Не говорить прямо, беря на себя ответственность, а лишь намекнуть, подтолкнув мысли директора в нужную сторону и вуаля! Интересный экземпляр без промедления будет зачислен в школу на полный пансион, и будет вкалывать как имперский каменный голем, развивая специализацию, при этом с каждой травмой или истощением будет снова и снова возвращаться в лазарет, и проходить вместе с лечением ещё и полноценные обследования. Такова участь любого специализированного силовика. Без травм и истощений их развитие не будет полноценным.

И всем будет хорошо. Парню — квалифицированные педагоги раскроют его потенциал, помогут найти дорогу в жизни, дадут отличный старт. Директору — почёт и уважение за каждого такого бойца и от рода Апраксиных, в чью гвардию парень пойдёт служить, и от императора за поддержание силы Империи. И самому магу-травматологу — всё-таки что-то в энергетике парня было необычное. Нет, он силовик, без сомнения. Только генетическая предрасположенность применения маны на физические усиления и укрепления может показывать такую скорость излечения ран, нанесённых воплощённым зверьём, но тут тоже есть миллион вариаций и деталей. И вот тут то что-то и вызывало исследовательский зуд у мага-травматолога. Что-то необычное. Странное. Требующее изучения.