Воплощённый. Проклятье рода

Глава 3

Сразу из кабинета директора, та же сопровождающая, всё так же, молчаливо цокая каблуками, проводила меня на склад. Там суровый старик, вытаращив один-единственный глаз, долго на меня таращился, потом также долго что-то искал на дальних стеллажах, потом притащил мне свёртки с форменной одеждой и обувью.

— Раздевалка там, — махнул он мне рукой в сторону невзрачной двери, — там же оставь всё своё барахло. И больничное, и то, что с воли. Оно тебе больше не нужно.

И мерзко засмеялся.

— Идите переоденьтесь, молодой человек, — подтвердила команду сопровождающая, — и поторопитесь, скоро закончатся занятия.

Много времени на процесс переодевания у меня не ушло. Пока одевал выданное, заодно и осмотрел, и ощупал обновки. Нижнее бельё — новые, запечатанные в бумагу чёрные семейники, белая футболка и тёмно-зеленые носки. Всё бельё — мягкое, приятное к телу. Ткань необычная, раньше никогда такой не видел. Штаны — очень похожие на джинсы, тёмно-зеленого цвета, покрой — что-то полувоенное без единого кармана. Полувоенный китель в цвет штанов. Жёсткий воротник — стойка, блестящие пуговицы с каким-то символом, прямые карманы.

Во втором свёртке были ботинки. Самые простые, грубые, чёрные, из хреновой кожи. Со шнурками. На жёсткой подошве с небольшим каблуком. Но сели по ноге и оказались довольно удобными.

Свой свёрток с подранной одеждой оставил прямо на скамейке, на вешалке оставил висеть больничный халат.

Окинув меня внимательным взглядом, сопровождающая ни жестом, ни звуком не выразила своего неудовольствия. Чётко развернулась и бросив:

— Не отставайте.

Быстрым шагом двинулась по маршруту дальше, по пути доводя до меня необходимую информацию:

— У вас есть неделя, на адаптацию к учебному процессу. Адаптационная неделя позволяет отклонять вызовы на поединки, гарантирует трёхразовое питание по меню второй категории. В связи с тем, что наша школа готовит и выпускает боевые группы, а не одиночек, вы будете обязаны найти себе группу. На поиск группы обычно отводится год, но в вашем случае директор отводит месяц. На этот месяц за вами закрепляется одноместный жилой блок в мужском общежитии и продляется питание. После того как вы выберете группу, проживание и питание будет определяться групповыми достижениями. Если с выбором группы возникнет сложность, и не уложитесь в отведённый месяц, то вы будете прикреплены к случайной группе на усмотрение директора. Советую выбрать самостоятельно, от вашего выбора будет зависеть ваша будущая жизнь.

Хм… Новая информация пёрла потоком, я только успевал её фиксировать, стараясь при этом не упускать сути того, о чём говорит моя сопровождающая. Вызовы на поединки, которые я смогу отклонять только во время адаптационной недели. Как интересно. А уж как шикарно прозвучало разделение питания на категории. Естественно и непринуждённо. Как норма жизни в школе.

А может быть и не только в школе. Таких деталей Крыло не упоминал. Сколько ещё такого, что он не упоминал, естественно и логично понятного для него, окажется для меня полным сюрпризом?

— Любому новичку, — тем временем продолжала пояснения провожатая, — неважно какого возраста и на какой курс он поступает, школа выделяет куратора. Человека, обычно со старших курсов, который поможет освоиться, объяснит и разъяснит правила и тонкости взаимоотношений между учениками. Если у вас будут какие-то вопросы, задавайте их куратору. С любыми проблемами — снова к куратору. Данный вид деятельности входит в программу обучения и куратору за вас полагаются бонусы. Поэтому — не стесняйтесь, куратор заинтересован в том, насколько хорошо вы вольётесь в учебный процесс. Пока всё понятно?

— Нет, но с вопросами я подожду до куратора, — усмехнулся я.

— Похвально, — кивнула сопровождающая и указала подбородком на дверь, к которой мы подошли, — а сейчас я вас познакомлю. Только сама с ней предварительно познакомлюсь. Рекомендую подождать в коридоре.

И не дожидаясь моего ответа, толкнула дверь и вошла в помещение. Дверь медленно закрылась за ней, я же успел только увидеть узкий коридор, перекрытый металлической решёткой. В тему этой решётки, рядом с дверью висела лаконичная табличка:

«Карцер».

Серьёзно? Куратор из карцера?

Уже через минуту тишины я услышал из-за двери немного приглушённую перепалку:

— В хаос новенького, Варвара Степановна! Я не собираюсь вытирать сопли и петь колыбельную очередному нытику!

— Я исполняю распоряжение директора, Сухорукова! Можете написать рапорт и обратиться к нему в установленном порядке! Но, это будет потом! Сейчас вы исполните распоряжение! — голос моей сопровождающей был полон шипения и яда.

— Но почему я?! Чуть что, сразу Сухорукова?! На мне что, свет клином сошёлся? Залётчиц у вас тьма! Назначьте любую другую!

— Никого, кроме вас в данный момент в карцере нет! Вы тут одна, Сухорукова. А директор распорядился взять первого попавшегося из карцера! Ваше везение во всей красе.

— Арр! У меня куча хвостов! Варвара Степановна! Войдите в моё положение!

— Не собираюсь! Хватило ума свалиться на дно рейтинга — хватит и выкарабкаться. Прекратить истерику! Оставьте силы для подопечного! Мальчику досталось! У него проблемы с памятью, но социальная адаптация не утеряна. Будьте с ним поделикатнее, а не как обычно! Вам всё понятно, Сухорукова?

— Кристально! Когда его зачисляют?

— Ваш подопечный ждёт за этой дверью!

Непонятная возня, раздавшаяся сразу за этой фразой, длилась недолго. После этого распахнулась дверь и в коридор шагнула миловидная девушка.

Невысокая, мне по плечо, одетая в комбез уже привычного мне тёмно-зелёного цвета, практически полностью скрывающий фигуру. Практически. Было понятно, что девушка худенькая, стройная и не обладающая выдающимися формами. Пацанка. Тёмные, почти чёрные волосы убраны в хвост. Узкое худое лицо, тонкий прямой нос, красивые, замершие в изумлении брови и огромные зелёные глазищи.

А, ну да. Логично, чёрт возьми. Девушка ожидала увидеть мелкого новичка, и взгляд её был направлен мне куда-то в район пояса. И пока я рассматривал её, она медленно поднимала глаза, пока не добралась до моего лица. И вот тут то брови взлетели в изумлении, а глаза превратились в глазищи.

Перед ней стоял шестнадцатилетний оболтус, одноглазый, с бордовым уродливым шрамом на пол-лица, с кривой «жизнерадостной» улыбкой, перекошенной разорванными и криво сросшимися лицевыми мышцами.

Я бы из прошлой жизни, встретив себя теперешнего, наверное, испугался. Особенно, если случилась эта встреча в тёмной безлюдной подворотне. Или вот так, выйдя из карцера, не ожидая ничего хорошего, но и ничего плохого тоже, не ожидая.

Нужно отдать девушке должное, она не заорала и не отшатнулась, хотя была к этому близка. По глазам было видно. Вернее, по глазищам. И по хитрому прищуру моей сопровождающей, шагнувшей в коридор следом и неслышно замершей за спиной девушки.

— Знакомьтесь. Александр Найдёнов, новенький. Зачислен во второй класс нашей школы, — на этих словах моей сопровождающей я слегка кивнул, а девушка чуть сузила взгляд, — и Сухорукова Екатерина, с этого момента ваш куратор. Дальше уже сами. Прошу, документы.

И перед тем как развернуться и уйти в туман, протянула девушке папку с озвученными документами.

— Будешь домогаться, выткну последний глаз, понял?! — с едва различимыми истеричными нотками заявила мне Екатерина Сухорукова, когда неловкое молчание затянулось слишком сильно.

— Понял, — совершенно серьёзно кивнул я ей, и уточнил, — что, совсем без шансов?

— В смысле? — нахмурилась девушка.

— В смысле, тебя подомагаться и при этом остаться зрячим, у меня никаких шансов нет совершенно?

— Ох, хаос, ещё озабоченного мне не хватало! — закатила куратор глаза, но при этом слегка покраснела, — тебя сейчас реально это интересует больше всего?

— Меня — нет, эту тему подняла ты, я лишь поддержал разговор, — стараясь не улыбнуться, ответил я на претензию.

Чёрт, я смотрел на симпатичную незнакомую девушку, разговаривал с ней, отвечал на её вопросы, немного подкалывал, и поражался сам себе. Совсем недавно, хоть и в прошлой жизни, я не был отпетым бабником и простые разговоры с симпатичными девушками стоили мне определённых нервов и сил. Не таких уж больших, некоторые одноклассники вообще не могли связать и пары слов, и вот так лицом к лицу столкнувшись с незнакомкой, лажали по-чёрному. У меня такой проблемы не было, но любой разговор с девушками, так или иначе, отличался от разговора с друзьями, родителями, братом. В каждом услышанном слове я судорожно искал скрытые смыслы. Каждое сказанное слово я проверял на то, что собеседница может подумать. Всегда был какой-то дискомфорт. Не было естественности.

Сейчас же мне было похрену, что она имела ввиду и совершенно наплевать, что она может услышать в моих словах. Я услышал то, что услышал и сказал то, что сказал. А ещё я был страшно голоден, о чём и сообщил набирающей воздуха для того, чтобы мне что-то высказать, девушке.

— Сскотина! — она сдулась так и не сказав ни слова из того, что собиралась, но тут же встрепенулась, — тебя сюда сразу от директора привели? Директор, склад, карцер?

Я кивнул на оба вопроса, наблюдая, как Сухорукова в каком-то неестественном возбуждении роется в папке, которую ей вручила сопровождающая. Листы немного желтоватой бумаги, исписанные местами наполовину, местами полностью, испещрённые непонятными схемами, рисунками, девушка листала со скоростью машинки, пересчитывающей купюры.

— Ага. Нашла, — пробормотала девушка и выдернула из папки очередной лист, с какой-то таблицей и крупной ярко-красной печатью, всмотрелась в мелкие строчки и радостно подпрыгнула, взмахнув листочком, — Да! Пошли все в хаос! У меня сегодня праздник!

Цапнула меня за руку и мы куда-то стремительно дёрнули.

Через пятнадцать минут лавирования по широким и разнообразным коридорам школы, местами почти переходя на бег, мы замерли перед скромной, выкрашенной в белый цвет, дверью, из-за которой доносились вполне понятые и ожидаемые запахи. Ну вот! Другое дело! А то постоянное шипение на все вопросы, настойчивые просьбы заткнуться и не отставать на любые попытки уточнить, куда мы несёмся, меня уже изрядно напрягли.

Еда! Из-за двери пахло едой, и мой живот выдал «буурк», возмущённый тем, что мы тут, а еда где-то там.

Вот только табличка на двери внушала некоторые опасения.

«Столовая. Только для администрации»

— Ты уверена, что нам сюда можно?

— Вот сейчас и узнаем, врут ли правила, или нет, — дёрнула плечом Екатерина и целеустремлённо толкнула дверь, входя в столовую для администрации и затаскивая меня за собой.

— Сухорукова, ты не заблудилась? И что ты тут делаешь, тебя же на трое суток в карцер закрыли? — из-за раздатки нас окликнула дородная тётка с огромным половником в руках, одетая в белоснежный халат и белоснежный же поварской колпак, стоило только переступить порог столовой.

— Меня Варвара Степановна выпустила и уполномочила вот этим парнем заниматься, Зинаида Фёдоровна, — мило улыбнулась Екатерина и кивнула на меня, — новенький он, показываю ему тут всё.

— Куратор, ты теперь, стало быть, — по-доброму улыбнулась повариха, — и как? Повезло? Не повезло?

— Повезло, Зинаида Фёдоровна, меню второй категории!

— Ох, ты ж, — всплеснула руками называемая Зинаидой Фёдоровной повариха, и сделала это так забавно и искренне, что мне самому стало очень радостно за то, как же повезло Сухоруковой со мной и каким-то там вторым классом, — тогда беги скорее за подносами и, заодно, распоряжение на категорию питания дай мне одним глазком глянуть. Ты, конечно, девочка грамотная, я не сомневаюсь, что читать умеешь, но порядок — он во всём должен быть!

От последней фразы поварихи стегануло чем-то странным и жёстким, словно порывом ветра от взмаха крыла огромной птицы. Или грифона. И в столовой резко стало неуютно.

— Конечно, Зинаида Фёдоровна, — пискнула мой куратор и словно на деревянных ногах двинулась в сторону приветливо улыбающейся поварихи, доставая из папки тот самый лист с красной печатью, — вот, тут личная печать господина директора.

— Вижу, Сухорукова, вижу, — кивнула повариха, и давление, прижимающее нас к полу, исчезло, как и не было, — действительно повезло! Берите подносы, приятного аппетита!

К обеду мы приступили только через десять минут. И как бы моя куратор не пыталась ускорить этот процесс, но моё любопытство оказалось сильнее голода. Вопросов у меня накопилось, именно касательно питания, просто море и я считал их довольно важными, чтобы немного отложить процесс набивания брюха.

Моё меню, как оказалось, включало в себя определённое количество баллов, на которые можно было набрать всяких разных вкусностей и питательностей из обозначенной категории. В моём случае — категория была вторая. Чтобы понимать, меню второй категории было положено преподавателям и администрации школы. Первая категория полагалась гостям школы в ранге родовых магов и выше. Ученики питались по третьей категории, а те, у кого не шла учёба, падали в четвёртую. Самое дно — пятая категория, рухнувших туда кормили одной питательной массой. Это я узнал, рассматривая ассортимент еды, предлагаемой к выбору и задав Сухоруковой логичный вопрос, всегда ли тут так кормят. Тут то всегда. Вот только войти сюда простой ученик может в очень редких случаях. Да и то, далеко не все об этих самых случаях знают. Моя куратор — знает.

Количество баллов на одного человека в моём меню было достаточно, чтобы прокормить одного очень голодного хищника. Весьма крупного хищника. Да ещё и пропущенный завтрак не сгорал, и его баллы тоже можно было использовать. Что моя куратор и проделала, выбрав для меня нормальный такой обед, состоящий из тазика борща со сметаной, огромной миски с картофельной пюрешкой и двумя толстенными котлетами, какой-то непонятной овощной бурды, оказавшейся вкусной штукой, и шикарного компота с ароматной выпечкой. Себе же, сурово на меня зыркнув, набрала на все баллы с завтрака, сладостей и пирожных.

И уже буквально через пару минут, пройдя мимо по-домашнему мило улыбающейся Зинаиды Фёдоровны, проконтролировавшей наши подносы, мы добрались до столов и приступили к обеду.

Вернее, обедал тут только я. Девушка так и давилась одними сладостями.

Пока мы если, никаких разговоров вести было невозможно. Девушка разве что не урчала, вгрызаясь в сладкое. Да и я с огромным трудом старался кушать культурно, держа свой чудовищный голод в узде. Меню второй категории — вещь!

Но посидеть, попереваривать, нам не дали. Та же дородная повариха, не спускающая с нас глаз всё то время, пока мы ели, дождалась, когда наши тарелки опустеют и милостиво разрешила не тащить их на стол грязной посуды.

— Посуду оставьте на столе, сами уберём, — услышал я её голос, как только допил последний глоток и опустил пустой стакан из-под компота на стол, — сами — выметайтесь, нечего вам тут рассиживаться!

Удалялись от столовой мы чуть ли не ещё стремительнее, чем шли в неё.

— Жуткая повариха, — заметил я, когда мы отошли уже достаточно далеко.

— Пха! — чуть не подавилась воздухом Екатерина, — не ляпни такого при Зинаиде Фёдоровне, заикой останешься! Повариха, скажешь тоже. Она заместитель директора по вопросам питания. И до кучи боевой волхв третьего класса! Или по новомодному табелю маг-универсал!

— Это настолько круто?

— Круто? Ты из какой дыры вылез? — девушка покосилась на меня удивлённым взглядом, а потом, как будто что-то вспомнив, закатила глаза, — хаос! Ты же беспамятный! Вот свезло, так свезло! Пока идём, молчи, а то ляпнешь что-нибудь, и тебя в землю закатают.

Кому и что я могу ляпнуть, я понял буквально через минуту, когда прозвенел звонок. Явно магически усиленный, заставляющий сытое брюхо реагировать болезненным спазмом, шевеля волосы на затылке и стягивая кожу на шрамах.

С громким треском несколько дверей впереди по коридору распахнулись, как будто выбитые ногами и в широкий и до этого момента пустой коридор хлынули куцые ручейки учеников школы.