Воплощённый. Проклятье рода

Глава 8

Сегодня вечером чай был с чабрецом и мятой. Характерная смесь запахов витала по комнате, даря покой и расслабленность. Пахло давно забытым домом, родителями. Папа Кати очень любил такой чай. Ароматы напоминали о том времени, когда всё было хорошо и из забот — только невкусная картошка и сон в дневное время.

— Ты всё решила и своего решения не изменишь? — мягко поинтересовался Вермайер у племянницы, сидевшей в кресле напротив и с закрытыми глазами вдыхающей ароматы душистого чая.

— Неа, — мотнула головой Сухорукова.

— Не понимаю, — вздохнул врач, — зачем тебе это?

— Ты сам разжёг во мне любопытство, подсунув такого подопечного, — немного лениво ответила девушка, — а он действительно интересный. Изучая его дар, я поняла, что большая часть лекций, которые нам читали, и ты в том числе, не стоят и бумаги, на которой мы их писали. Они не стоят даже времени, на них потраченного. Там полная чушь!

— Это спорное утверждение, — улыбнулся мужчина, — Исключение из правил может правило подтверждать, а не опровергать. Нужно только иметь достаточно опыта и квалификации, чтобы идентифицировать все детали и правильно их классифицировать.

— Копии всем моих записей у тебя есть. Ты достаточно квалифицирован. Скажи, дядя Август, исключением из какого правила он является?

Вермайер не спешил с ответом. Позиция его племянницы была понятна. Те данные, которые она ему сбрасывала, были настолько противоречивы и шли настолько вразрез с современной теорией магии, что у неопытного исследователя могло сформироваться ошибочное мнение уникальности исследуемого образца.

— В своей увлечённости ты упускаешь одну немаловажную деталь, — решил зайти с другой стороны Вермайер.

— Какую? — в вопросе, прозвучавшем из кресла напротив, не было того градуса заинтересованности, который он хотел услышать. Было похоже, что весь этот диалог его племяннице не нужен. Выводы сделаны и решение принято.

— Существует такая вещь, как «Сигил», — всё-таки попытался довести до логического конца эту беседу Вермайер.

— Ах, сигил, — кивнула девушка, — есть, конечно. Но как относится к нашему случаю? Ты же видел записи?

— Прости, Катюш, но мы точно говорим об одном и том же? — с хитрой улыбкой поинтересовался у племянницы врач, — дай-ка мне определение сигила. Из теории магии и из магической анатомии.

— Ну, дядя Август! — девушка скривилась, как будто разжевала лимон и поставила чашку с ароматным чаем на столик, — давай не будем портить такой отличный вечер. Так хорошо сидели!

— Молодая леди! Извольте ответить на вопрос! — мгновенно преобразился в требовательного преподавателя Вермайер.

— Вот умеешь ты разбить атмосферу! — еле слышно пробурчала девушка, но на поставленный вопрос предпочла ответить, — в магической анатомии «Сигил» — условное обозначение комплексного набора признаков, присущих геному человека. Устойчиво передаётся по наследству. Может быть как активным, так и спящим. В зависимости от силы, изменяет способы взаимодействия с энергией планов, позволяя применять магию не так, как обычно»

— Хорошо, молодая леди. Формулировка не точна, но суть вы передали почти верно. Я бы поставил вам четвёрку с минусом. Запомните. Сигил может находиться ещё и в частично активном виде. И в зависимости от силы крови, взаимодействовать сигил позволяет способами, полностью отличными от общепринятых, при этом блокируя иную реакцию организма на ману, во избежание перегрузки, мучительной агонии и смерти. То есть, то, что демонстрирует ваш подопечный, вполне может оказаться его сигил. Согласно определению из магической анатомии. Верно?

— Верно, — недовольно кивнула девушка.

— Хорошо. Тогда напомни мне, что говорится о сигиле в теории магии?

— В теории магии сигилом называют родовую способность, присущую только старшим родам. То есть родам, которые не менее трёх поколений имеют воплощённые резиденции. Все сигилы разные. Даже в родственных родах, которые живут в одинаковых воплощённых замках, не двух одинаковых родовых способностей. Классификации не поддаются. Прогнозу зарождения и развития не поддаются. Вот!

— Молодец, тут твёрдая пятёрка, — улыбнулся, глядя на недовольное выражение лица племянницы, Вермайер, — а теперь скажи мне, что из этих определений, как ты там сказала? Полная чушь?

— Он простолюдин!

— Ты в этом уверена? У него амнезия! Он не помнит ничего, связанного с магией! Да, ты отмечала, что он не обладает никакими приобретёнными магическими рефлексами не имеет никаких откликов на Воплощения. Во только именно из этого правила исключения известны. Я вам о них рассказывал!

— Но его воздействие выходит за границы тела! И это без каких-либо заклинаний! Там даже никакой маны не определяется!

— И что? — пожал плечами врач, — нигде не сказано, что сигил воздействует только на пространство внутри тела мага. Вот, к примеру, родовой сигил твоей матери. И твой. Все заклинания поддержки категории благословения ты накладываешь на область, а не в одну конкретную цель. Ведь тоже воздействие за границы тела. Нет?

— Дядя! Это другое! Мы используем заклинание, которое силой сигила изменяется! А у него нет никаких заклинаний! Он вообще не может заклинания применять!

— Не вижу тут ничего необычного. Неизвестное, пока, воздействие. Причём, требуется обязательный тактильный контакт. При этом заблокирован штатный способ применения магии. Ускоренное накопление маны в клетках. Повышенная регенерация. Ступенчатое усиление. На что похоже?

Ответа на этот вопрос не последовало. Девушка надулась и спрятала лицо в кружке с чаем, делая вид, что наслаждается ароматом.

— Зря ты не хочешь видеть очевидного, — смягчил давление Вермайер, — озвученные признаки не уникальны. Что-то похожее есть у Терентьевых и Прохоровых. И, говорят, что похожий сигил встречали на японских островах.

— Я знаю, — кивнула девушка, успокаиваясь, — Терентьевы могут в боевой форме касанием руки накладывать паралич на живых, а Прохоровы касанием высасывают ману из артефактов.

— А у японцев, по слухам, напитывают маной меч и рубят им всё что под руку попадётся. Даже заклинания разрубают. Похоже на твоего?

— Похоже, — кивнула девушка.

— Тогда посиди, подумай над тем, что я у тебя спросил в самом начале нашего разговора. А я, пока, заварю нам ещё чаю, — с этими словами Вермайер направился на кухню, оставив девушку наедине со своими мыслями.

Подумать девушке было над чем. Решение пойти за Алексом, вступить в «Крылатую бригаду», бросив путь медика и стать командным магом поддержки не было спонтанным. Даже близко. Она прекрасно понимала все риски, понимала, что её ждёт на этом пути. Все тяготы и невзгоды. Понимала и была готова с этим мириться.

Только чтобы стать сильнее!

Чтобы изгнать чёрный, беспроглядный страх, снова пробивший дорогу в её сны.

Чтобы быть готовой, когда чудовище придёт за ней снова.

Страшное чудовище, похожее на человека. Существо, с красными, горящими глазами, багровой, покрытой шрамами кожей, чёрными губами и рогами, торчащими изо лба и загибающимися к затылку. Толстыми, грубыми рогами. Чудовище внушало такой безотчётный ужас, что просыпаясь в истерике, девушка старалась забиться в какой-нибудь угол и сидеть там тихо-тихо, чтобы её никто не нашёл. Всё как в детстве.

Когда ей было шесть, родители отправили её к друзьям. Девочке сказали, что в гости, но чуть позже, став старше, девочка поняла, что на самом деле её прятали, надеясь, что хоть она переживёт грядущий кошмар.

Спрятали её плохо. Но девочке повезло. Она пережила.

И не повезло. Она повстречалась с ним.

Это чудовище пришло к ней, когда Катя играла в куличики во дворе частной усадьбы, за высоким забором, под охраной, в полной безопасности. Просто материализовалось рядом, наклонилось, взяло шестилетнюю Катю за подбородок, заставило смотреть на себя и прохрипело прямо в лицо испуганному до истерики ребёнку:

— Гнилое семя должно сдохнуть! Я приду за тобой, когда ты станешь взрослой! Жди и дрожи, дочь проклятой!

После этого монстр развернулся и ушёл, оставив шестилетнюю девочку лежать на сыром песке и в истерике царапать землю, пытаясь протолкнуть сквозь сжатое спазмом горло живительный воздух.

Её долго лечили. Дядя Август, его знакомые. Заставить забыть этого монстра они не смогли. Лишь пригасили яркость воспоминаний, дав ребёнку возможность жить дальше. Много позже, уже тут, в школе, Екатерина, взявшая фамилию Сухорукова, узнала, кто это был. Библиотека школы содержала много информации не только о диких планах и их обитателях, ежегодно разрывающих границы миров и истребляющих человечество. Было много книг и о планах Воплощённых. И о родах, их воплотивших. Как союзных Империи, так и враждующих с ней.

Не все планы, воплощаемые волей магов, были дружелюбны. Мана некоторых запускала множественные изменения, меняя людей, живущих на своей территории. И не всегда изменения затрагивали только внешность.

Когда Катя, листая энциклопедию, увидела картинку, с которой на неё смотрел монстр из детства, она чуть не заорала пряма там, в библиотеке. Прижала руки ко рту, не давая крику вырваться, да так и просидела до самого вечера. Слёзы текли по щекам, а с фотографии в книге на неё смотрел убийца её родителей.

«…Ифрит. Специально тренированный и подготовленный убийца магов. Человек, переживший несколько кровавых ритуалов под воздействием маны Воплощённого Яростного-Огня. Фанатично предан роду, который его создал. Подтверждённые способности: Огненный щит, Полёт, Телепортация, Иммунитет к магии первого и второго круга…»

И этот Ифрит обещал вернуться, когда ей будет восемнадцать.

Сейчас ей шестнадцать. Осталось два года.

Ещё месяц назад она старалась гнать от себя мысли о будущем, потому что не видела выхода. Вырванная из привычной среды, её магия сформировалась не корректно, весь потенциал был загублен. Сильным магом ей было не стать и даже её сигил, последняя память о родителях, не отзывался, ослабленный до предела.

Дядя был убеждён, что война родов окончена и им больше ничего не грозит, если они будут сидеть тише воды, ниже травы. Или, если что, её защитит император, когда она принесёт ему вассальную клятву как вольный маг-медик. Полностью повторив его путь.

Вот только в защиту императора Катя не верила. Маму и папу он не защитил, хотя их род был вассальным.

Ещё месяц назад она жила по инерции, делая вид, что всё хорошо. Демонстрируя всем уверенность в том, что её ждёт долгая и счастливая служба, что она вырастет и станет великим магом.

По ночам же плача в подушку или просыпаясь от ужаса и слыша каркающий голос:

— Жди и дрожи!

Месяц назад никакого выхода не существовало.

А сейчас появился.

Вместе с её новым подопечным.

Долгий месяц, когда она пыталась быть вежливой, старалась улыбаться. Наверное, самый тяжёлый месяц в её жизни. Никогда раньше ей не было так тяжело делать вид, что всё в порядке.

Пока однажды, не случилось ЭТО.

После долгой изнурительной тренировки, той самой, когда Алекс разрубил на пополам четыре макивары, но ни одну из них так и не отклонил ни на градус от вертикали, парень бросил на пол ещё не осыпавшийся чёрными хлопьями учебный инвентарь и уполз обессиленный к себе в общагу. Она долго сидела и смотрела на эту металлическую палку, пока в сердцах, от злости на жизнь, на лютую несправедливость, на собственную слабость, на всё-всё-всё, подскочила, подхватила её с пола и рубанула по ещё целой макаваре. Желая вбить ухмылку императорского гремлина в пол, вкладывая в удар всю магию, всю ману, всю силу, которая была ей доступна. И как, уже нанося удар, с разочарованием смотрела на чёрные хлопья, на которые рассыпался учебный клинок.

И как потом несколько дней девушка пыталась понять и осознать, что произошло в следующее мгновение, откуда в её руке взялся призрачный, курящийся угрожающим фиолетовым дымом клинок, с которого и осыпались чёрные хлопья и как, грёбаный хаос, она смогла перерубить этим клинком пятую макивару, оставив точно такой же срез, как оставил на предыдущих четырёх Алекс.

А ещё чуть позже, когда дядя Август залечил ей магические ожоги рук и перестал ругаться, девушка обратила внимание, что магия стала даваться ей проще. Заклинания слушались лучше. Мана Порядка, такая твёрдая, бескомпромиссная и упёртая, стала мягче, послушнее, податливее.

Проведя измерения, Катя с полным обалдением осознала, что стала сильнее. Её коэффициент адаптации, проклятье, ставшее её спутником жизни, цена её спасения, вдруг, без всяких предпосылок, изменился. Стал выше.

Дальше — больше. Возбуждённая до предела девушка проверила всё, до чего смогла дотянуться без привлечения посторонних. Проверила и не поверила самой себе.

Она. Стала. Сильнее.

То, что она относила на счёт Алекса, считая, что её заклинания ложатся на него с полной силой из-за его высокого коэффициента принятия маны, было и так, и не так одновременно. Да, его особенность делала её заклинания поддержки сильнее. Но она и сама по себе подтянулась, и должна была это заметить, так как одно и тоже «обновление», которым девушка восстанавливала Алексу силы во время тренировок, давало всё больший и больший эффект.

И вот тут она первый раз остановилась, совершенно не зная что делать.

Она была уверена, что это никакой не сигил. Даже близко. Никакой сигил никогда так не воздействовал на других. Не мог вмешиваться в магию постороннего человека, менять её, деформировать, адаптировать. Подстраивать.

Она не имела ни малейшего представления, что это такое. Нигде в книгах про такое не было сказано ни слова. Даже намёка на такое не было.

Рассказать дяде? Оформить как положено и сдать Алекса в руки Имперской науки? Катя знала, что дядя будет обязан передать всю информацию своему сюзерену. Это обязанность медиков. Она озвучена в клятве. За этим следят строго.

Но отдавать ТАКОЕ?

Всё как следует взвесив, просчитав и прикинув, Катя решила — пошли все в задницу. Эта сила нужнее всего ей!

Всего два года в плотном контакте с Алексом и она вполне может выйти на свой нормальный уровень силы. Тот, который у неё бы был, если бы она жила дома.

Поэтому, когда Дядя Август вернулся с кухни, неся на подносе две чашки с ароматным и душистым чаем и блюдечко с печеньем, ответ девушки был тот же, что и прежде.

— Решение принято, дядя Август, — девушка задумчиво макнула печенье в чай, — даже если это сигил. Пускай! Отступать я не привыкла. Верь в меня и всё будет хорошо.

На Екатеринбург давно опустилась ночь. Город спал, набираясь сил перед новым днём. Где-то там, в центре города, в воплощённом замке Порядка, на верхних его уровнях, спали высшие маги рода Апраксиных. Окутанные маной Порядка, пропитываясь силой, изменяя свою суть, подстраиваясь, изменяясь.

Их тяжёлое бремя — город и его жители — ждало до утра и лишь стража, да неутомимые воплощённые создания охраняли покой города ночью и несли свою стражу-службу. Вторжение завершилось совсем недавно. Новое ещё не скоро.

Город может спать спокойно.

На окраине третьего кольца, в подвале мужского общежития для старших курсов, в прохладе и сырости, присущей только подвальным помещениям, в небольшом жилом блоке, рассчитанном на пятерых, двое спали, укрытые зимними бушлатами. Их сон был крепок и глубок. Усталость, накопленная за день, брала своё.

Третий обитатель этой комнаты не спал. Также лёжа под тёплым бушлатом, свернувшись калачиком и поджав колени к животу, чтобы полностью поместиться под тёплой, но не длинной курткой, Савелий Крылов, или Крыло для всех знакомых, не мог заснуть. Десятки тяжёлых мыслей ворочались в его голове. И все они крутились вокруг одного. Одной.

Сухорукова Екатерина. Медик-универсал, второй курс. Предвыпускной.

Ни в какой банде не состоит. Находится под покровительством Вермайера.

Слабый маг с тёмным прошлым, которое она очень неумело скрывает. Или не скрывает, просто не кичится своим прошлым на всех углах.

Её давно списали из всех раскладов, однозначно выведя за скобки.

Медик. Точка.

Идёт по отдельному списку. Нейтральна. Никому не помогает, никого не подставляет. Со всеми вежлива. В лазарете — спец высокого класса. Крыло знает это на собственной шкуре, она его уже латала пару раз. И даже без присмотра Вермайера.

В контрах только с Царёвым, но, ссаный хаос, покажите того, кто с ним не в контрах. У Царёва вообще взгляд на других людей простой — ты либо под ним, либо его личный враг.

И вот теперь всё меняется.

Сухорукова, за два года до выпуска, бросает путь медика и хочет стать групповым магом поддержки. Звучит как шутка.

Злая шутка идиотов, ничего не понимающих в реальных раскладах.

Уже сама мысль, что Сухорукова может стать магом поддержки — звучит как насмешка. Савелий это знает прекрасно. Информацию он собирать, обрабатывать и хранить умеет. Не зря он лидер группы поисковиков.

Девка — калека. Крыло часто видел таких, с тоской в глазах смотрящих на боевые тренировки или групповые спарринги, где принимают участие сильные маги, способные одним благословением поднять мощь партнёров в разы. Именно на благословительницах, на той же Гороховой, взгляд Сухоруковой наливался чёрной тоской, а лицо заострялось и становилось похоже на смертную маску.

Если бы она могла, она бы сама отжигала, только держись. Но Сухорукова не могла. Потому и пошла в медики. От безысходности.

И теперь что-то изменилось.

Савелий был более чем уверен, вступительное испытание завтра утром пройдёт без сучка без задоринки. Сухорукова — девка продуманная и последовательная. В потакании эмоциям не замечена.

Что-то точно изменилось. Но что?

Это был важный вопрос, так как главное правило, которое позволяло Крылову барахтаться на плаву, когда любой другой в его ситуации уже пошёл бы ко дну, гласило: «Не упустить!»

Если где-то подворачивался шанс — Крыло старался его использовать по максимуму. Так было и с новеньким. Шанс вытащить банду с самого дна был настолько мизерным, что любой другой бы махнул рукой. Слишком много сил и времени нужно было потратить, чтобы расположить к себе реально контуженного новичка. При этом никто не знал, будет ли парень вообще адекватным.

Чёрт его знает, что там увидел в нём Вермайер, поговаривали, что док аналогичный энтузиазм проявлял и когда исследовал трупы, погибшие при невыясненных обстоятельствах. Фанатик от науки. Или на доплатах за разные странности сидит.

Но, повезло. Завтра потраченное время окупится и даже с прибытком. Банда доберёт ещё и пятого. К которому Крыло не был готов.

Его главное правило распространялось и на выгоду. Которую Крыло предпочитал получать всю. До крошек. Не упуская ни грамма, ни крохи.

И сейчас он лежал и напряжённо прикидывал, а что же он пропустил? Ведь на ту выгоду, что видит для себя и своей банды от новенького Крыло, Сухорукова никак бы не пошла. Но она пошла! А значит, тут есть что-то ещё. Что-то способное заинтересовать продуманную и последовательную медичку, заставить её отказаться от гарантированной краюхи хлеба в будущем. Пойти жить к ним в подвал. Жрать баланду.

Ссаный хаос! Точно есть что-то ещё! Что-то, что Крыло в упор не видит. Или видит, но не осознаёт этого! Что-то, что увидела Сухорукова, месяц водя Алекса за ручку и показывая ему школу и жизнь в ней. Во всей её красе. Месяц обтираясь с ним по библиотекам и спортзалам. Месяц питаясь как императрица. Месяц гоняя его по старым нормативам, вдыхая его пот и смотря на проявления его магии чёрными от зависти глазами.

Вот оно!

Табун ледяных мурашек промаршировал по спине парня. Шерсть на его загривке встала дыбом.

Крыло понял!

Только одно могло сдвинуть Сухорукову с тропы медика, выбранной ею не добровольно, а по нужде. Только одно!

Головоломка сошлась, соединив воедино странности Сухоруковой и то, что происходило с самим Савелием и его бандой.

То самое, в чём Крыло боялся признаться и сам себе. Где-то глубоко в подсознании фиксировал, но старался не задумываться, чтобы не оказаться один на один с этой дикой мыслью.

Неестественная притягательность новенького. Его странная харизма.

Каждый раз, когда они проводили вечер в комнате Алекса, уходили они оттуда с большой неохотой. Крыло это ощущал прекрасно. И видел в поведении Стержня и Нудного. Парни тоже не стремились покидать помещение. А ещё стремились перегрузить Алекса информацией. Тем, в чём он нуждался. Дать ему то, что он хотел. Тогда им становилось теплее и приятнее находится в его обществе. Исчезал острый холодок усталости, отступали проблемы, становилось тепло и спокойно. И этот эффект сохранялся ещё какое-то время, после того как они уходили к себе.

Крыло думал, что его глючит. От хронического недосыпа. Но в лазарете на обследовании парня успокоили — здоров как бык. Никаких недомоганий. Полон сил и энергии. И даже стал чуток сильнее. Динамические испытания с утяжелителями стали даваться проще. И не только.

И они подсели на эти вечерние посиделки, как на наркоту. Когда Алекс не возвращался ночевать в комнату, когда он, заезженный Сухоруковой, шёл на восстановление в лазарет, вся банда ощущала раздражение. Злость. Разочарование.

А два дня назад Нудный похвалился, что сдал зачёт по «Обнаружению жизни». Продвинутому заклинанию первого круга, которое ему не давалась в принципе. И это уже был звоночек, который Крыло пропустил, занятый другими мыслями.

И вот теперь, Сухорукова…

Это уже не звоночек. Это уже набат!

И тут, главное, не упустить! Собрать всё до капли! По-другому нельзя. По-другому не подняться на самый верх. Не вырваться со дна, где твоя жизнь лишь разменная монета.

Завтра, вернее, уже сегодня утром, нужно всё очень аккуратно обсудить. Прижать Сухорукову к стене. И подтвердить свои опасения. Если так, то никуда она не денется. Вверх мы пойдём только всей бандой!

Всё для себя решив, определив пределы того, что он ни в коем случае не должен упустить, с немного мечтательной улыбкой на лице, завернувшись в бушлат поплотнее, Савелий Крылов спокойно уснул