Восемь недель

ГЛАВА 17

«Я не хочу, чтобы у кого-то было то, что когда-то у нас» — What We Had by Sody

Аарон

Колин смотрит на меня с таким же замешательством на лице, какое я чувствую внутри себя.

Только что девушки за нашим столиком говорили о том, чтобы сделать маникюр, сходить в какой-нибудь спа-салон где-нибудь в Нью-Йорке, а теперь они говорят о том, что София переезжает в комнату Лили в общежитии, поскольку она ей больше не нужна. Что, честно говоря, кажется плохой идеей, судя по выражению лица Уинтер.

Несмотря на то, что Лили больше не считает Уинтер своей лучшей подругой и изо всех сил старается держаться подальше от токсичных людей, она даже порвала со всей своей группой друзей, потому что они были слишком эмоционально истощающими для нее, Уинтер все еще остается рядом. Но, конечно, она останется.

От Уинтер нелегко избавиться, и поверьте мне, я говорю это с многолетним опытом. Я пытался избавиться от Уинтер давным-давно, но, как мне кажется, она довольно хороша в постели и довольно убедительна. Так что на протяжении всех моих студенческих лет у меня были с ней отношения, снова и снова.

Ладно, к черту дружеские отношения.

Во избежание каких-либо недоразумений, секс был отличным, и, как бы плохо это ни звучало, это единственная причина, по которой я остался в нашем странном соглашении о дружбе.

Она просто истощала меня самолюбием. И я имею в виду, что любить себя никогда не бывает плохо, пока не доходит до того, что все, о чем они хотят говорить, — это о себе и о том, какие они замечательные личности.

Время от времени у меня был случайный секс, но всякий раз, когда я не был готов к погоне, я знал, что Уинтер была всего в одном звонке от меня. И она всегда была готова хорошенько потрахаться со мной. Тем более, что она так и не избавилась от своей влюбленности в меня. Или любви ко мне? Я имею в виду, мы встречались пару месяцев, прежде чем это стало чем-то ужасным. Это не тот период в жизни которым я горжусь, но это то, что есть. По крайней мере, она знала, что мы были приятелями по сексу, и больше ничего.

Однако это не помешало ей искать со мной отношений.

Я знаю, что должен был отказаться от этой затеи, а не обманывать её. Она сильно отвлекала, и если бы я посмотрел дальше всего её самолюбия, я бы понял, что она хороший человек. Где-то глубоко внутри нее живет женщина, которая могла бы мне понравиться, если бы не её эгоцентризм.

— О чем они вообще говорят? — спрашивает Майлз, не отрываясь от телефона. Я даже не уверен, говорит ли он со мной и Колином или с Греем, который тоже разговаривает по телефону.

Поскольку никто не отвечает, он поднимает голову и повторяет свой вопрос.

— Я только услышал о переезде или что-то в этом роде.

Колин вздыхает.

— Моя девушка сдает свою комнату в общежитии Софии.

Майлз громко смеется. В конце концов он останавливается, переводя взгляд с Софии на Уинтер и обратно на меня.

Мы все сидим за одним столом, Майлз, Грей и я с одной стороны, остальные четверо с другой. На секунду я удивляюсь, почему никто не вернулся домой с Брук, когда мы все сейчас в отъезде. Но потом я вспоминаю, что она, наверное, с Эмори.

Думаю, было бы справедливо, если бы парни сидели с одной стороны, а девушки с другой, так как нас всего семь человек. И с четырьмя огромными качками и тремя крошечными женщинами… они заслуживают того, чтобы иметь свое пространство и не заставлять их тискаться.

Но Колину нужно было, чтобы его девушка сидела у него на коленях. Сомневаюсь, что Лили разрешено сидеть где-либо еще, кроме как на нем.

Было очевидно, что София будет сидеть с Лили, и Уинтер тоже. Конечно, только для того, чтобы казаться менее влюбленной в меня. Взгляды, которые она бросает в мою сторону, довольно легко выдают её чувства ко мне.

— Ты же знаешь, что у нее есть имя, верно? — Я указываю на этот факт.

Колин смотрит на меня с ухмылкой.

— Завидуешь, что твоя сестра любит меня больше, чем тебя?

— Черт возьми. — Серьезно, она же не может любить моего лучшего друга больше, чем меня, не так ли? — Я ёе любимчик.

Кажется, это привлекает внимание девушек, потому что вдруг все трое смотрят на меня. Но единственные глаза, которые меня действительно волнуют — это глаза Софии.

Кажется, её медово-карие глаза всегда привлекают мое внимание, даже если это последнее, что я хочу сделать.

Серьезно, после того как я по полной глупости предложил ей вместе поехать в Германию, можно было подумать, что наша дружба перешла в нечто менее напряженное. Это не так. Думаю, я сделал еще хуже.

С тех пор мы не обменялись ни единым словом, и мы опасно приближаемся ко Дню Благодарения. До декабря осталась всего неделя, ладно, две недели. Если я должен сопровождать её, мне, вероятно, следует забронировать рейс как можно скорее, пока есть билеты и все такое. Но я отказываюсь покупать билет на самолет Бог знает где в Германии, где находятся её родственники. Я потрачу сотни, если не больше тысячи долларов на её фальшивое свидание только для того, чтобы София даже не хотела, чтобы я был там.

У меня может быть адская куча денег, засунутых мне в задницу благодаря моему отцу и Лиз, но я не трачу их впустую на билет на самолет, который, возможно, даже не использую.

— Есть большая вероятность, что я её фаворит, — шутит Майлз только для того, чтобы стать частью этого. Он знает, что это не так.

— София — моя любимица, — говорит Лили, похлопывая Колина по груди, когда у него отвисает челюсть. — Она все-таки моя лучшая подруга.

Мой взгляд мгновенно переносится на Уинтер, как раз вовремя, чтобы заметить, как её челюсть дергается от гнева.

Не буду врать, со стороны Лили было жестоко говорить это при ней, но не то чтобы Уинтер раньше не называла буквально никого своим лучшим другом прямо в лицо Лили.

Майлз жестикулирует между Софией и Уинтер, а затем говорит:

— Это будет интересно. Вы, ребята, должны держать меня в курсе. — Самая самодовольная улыбка, которую я когда-либо видел, в настоящее время застыла прямо на его лице, когда он смотрит на меня.

— Что в этом интересного? Мы просто соседи по комнате. — Уинтер держит на губах фальшивую улыбку, которая не доходит до её глаз. Если бы мне пришлось назвать искру в её глазах, я бы сказал, что это гнев с намеком на «я собираюсь убить Аарона Марша».

Ну, по крайней мере, Уинтер не знает… Неважно. Я рассказал ей о Софии… и София знает, что я встречался с кем-то по имени Уинтер.

Да, это будет очень интересно. Для всех остальных. Для меня это будет занозой в заднице, я это чувствую.

Хотя от того, что я сижу здесь, у меня кружится голова и по другим причинам.

Глядя, как Уинтер мельком бросает на меня взгляд то ли с ревностью, то ли с убийственным намеком в глазах, я действительно задаюсь вопросом, похож ли Леон на нее. Я сомневаюсь в этом, учитывая, что он мошенник, как я понял, но есть шанс, что когда-то он действительно любил Софию.

А если это так, то не уверен, что не познакомлю его с моими кулаками и ногами. Никто не должен был любить Софию так, как когда-то я. Конечно, восьмилетняя любовь не такая, какой была бы, когда они встречались в более позднем возрасте, но я все равно никогда не хотел, чтобы это произошло.

Это всегда должны были быть София и я. Не София и Бог знает кто.

Она не должна была быть счастлива ни с кем другим.

Укол ревности в моем сердце, когда я думаю о том, что София так счастлива с любым другим мужчиной, как я всегда хотел, чтобы мы могли быть, почти невыносим.

В основном жалок.

Она рассказывала ему те же шутки, что и мне? Они катались вместе и участвовали в гонках? И если да, то позволял ли он ей побеждать каждый раз, как это делал я, потому что я знал, что в конце концов она улыбнется мне. Единственная наглая улыбка, которую я так любил.

Это всегда было моим любимым. Всякий раз, когда София улыбалась слишком широко, её щеки становились пухлыми. Мне нравилась эта улыбка, особенно потому, что я знала, что она искренняя. Я знал, что когда я вижу эти пухлые щечки, она счастлива. И ничто не делало меня более счастливым, чем видеть её счастливой.

— Верни свою хмурость, Аарон, — Майлз толкает меня локтем прямо в бок. — Ты в порядке?

Я киваю, хотя мысленно качаю головой.

Как я снова буду в порядке после того, как София уйдет?