Восемь рун в сердце зимы

ГЛАВА 2

— Впервые в Αллиумии? — дружелюбно поинтересовался сидевший рядом с Рисой молодой человек, показавшийся ей гораздо более привлекательным и располагающим к себе, чем продолжавший стоять, уставившись почему-то именно на нее, рунстих.

— Да, впервые. Никогда столько снега не видела! А вы?

— А я местный. Флендрик Урбриссенс, можно просто Рик. И, может, обойдемся без этих церемоний, мы же не всякие там, — он покосился на продолжавшего на них смотреть ана Хостунссуна, — и перейдем на «ты»?

— Хорошо, Рик, — улыбнулась Риса, — я — Бадриса Меринтен, можно просто Риса. А откуда именно ты приехал?

— Не столичный житель, увы, но мой милый малеңький Альбенд совсем даже неплох, хотя там и бывают полярные ночи.

— Полярные ночи? Нет, я, конечно, знаю, что это такое, но не представляю, как можно жить, когда круглые сутки ночь. Расскажешь?

— Ну, строго говоря, полярный день ненамного лучше, — рассмеялся молодой человек и действительно начал рассказывать.

Внезапно Рик прервался на полуслове и уставился в сторону входа в здание вокзала. Заинтригованная, Риса тоже посмотрела в том направлении.

И было на что.

По проходу летящей походкой «от бедра», небрежно помахивая крошечной золотистой сумочкой на длинном ремешке, стремительно приближалась она — ослепительно красивая блондинка, одетая во всё ярко-красное: и пальто, и сапоги, и маленькая стильная шляпка, непонятно как державшаяся на уложенных аккуратными локонами длинных распущенных волосах, — всё это было красным, так же как и помада на её зовущих к поцелуям губах. За дамой спешил сопровождающий, буквально увешанный багажом.

— Надеюсь, я не опоздала? — томно поинтересовалась она глубоким чувственным голосом.

— Нет, — неожиданно сухо отозвался рунстих, — но вы, ана Брандс, были к этому близки.

— Αх, Альбаред, не будьте таким букой, ещё даже посадку не объявляли, — проворковала блондинка, послав ему призывный взгляд, на который, ан Хостунссун, к удивлению Рисы, не отреагировал.

В этот момент посадку на их поезд как раз и объявили. Рик оторвал взгляд от красотки аны Брандс и предложил Рисе помочь отнести чемоданчик, у него самого был только небольшой рюкзак. Девушка, конечно, справилась бы и сама, но всё-таки приняла помощь: ей внезапно захотелось отвлечь внимание молодого человека от ослепительной блондинки.

На поезде Риса раньше ездила только один раз — давным-давно, в Капсилон, с родителями. И не особо помнила, как это было. Поэтому теперь разглядывала железнодорожный состав с неподдельным интересом: и большой черный паровоз, и аккуратные разноцветные вагончики — красные и зеленые.

На вопрос девушки Рик пояснил, что эти цвета лучше всего издали видно на фоне снега, поэтому водители, подъезжающие к железнодорожным переездам, замечают поезд издали, что снижает вероятность аварий, которые время от времени всё-таки случались, несмотря на то, что переезды были оборудованы магическими шлагбаумами и сигнальными огнями.

Ехать до Дабретса было чуть больше трех часов, поэтому места в поезде были только сидячие: по два кресла с каждой стороны центрального прохода. Рисе повезло — её место было у окна. Место рядом досталось ане средних лет, с которой Риса ещё не была знакома, и пока так и не познакомилась, поскольку Рик уговорил ту поменяться местами.

В отличие от здания вокзала, в вагоне было тепло, поэтому верхнюю одежду можно было снять. С облегчением девушка сняла пальто и теплую кофту, размотала шарф и стянула шапку.

— Знаешь, а без этого странного головного убора тебе значительно лучше, — заговорщически прищурившись, прокомментировал Рик.

— Да, определенно лучше, — добавил проходивший мимо рунстих.

«Вот тебя не спросила, — раздраженно подумала Риса. — Какое тебе вообще дело до меня?»

Тем временем Рик снял свою забавную шерстяную кепку с опущенными «ушами», и оказалось, что его темно-каштановые волосы тоже отливают синевой.

— О! И ты тоже рунстих? — поинтересовалась Риса.

Парень помрачнел и выдавил:

— Нет, я бытовик-рунист.

— А я думала, что такой цвет волос только у рунстихов бывает. Но если тебе неприятна эта тема, давай поговорим о чем-нибудь другом.

— Да нет, — слабо улыбнулся Рик, — ничего страшного. Εсли тебе интересно, я объясню.

— Ну конечно, мне интересно! У нас об особенностях рунстихов очень мало знают, я до этого дня вообще ни одного не видела. А по рунам у нас был только краткий ознакомительный курс, так что я знаю их названия и основные значения, и всё.

— Ты права, синеватый оттенок волос — действительно последствие использования водной стихии, когда вода находится в замороженном состоянии. Зимой в Аллиумии и других северных странах все стихии поддаются контролю гораздо хуже, поэтому и приходится использовать руны, чтобы усилить воздействие. Конечно, руны можно использовать не только в стихийной магии, но в других сферах их воздействие работает не так сильно, поэтому в местах с более теплым климатом разве что целители делают рунические ставы для закрепления воздействия на длительное время. Что касается меня, то я действительно в своей работе использую стихии и руны, просто иначе. У меня всего лишь третья категория, да и то если с рунами, так что бытовик-рунист — это мой потолок. Α специализируюсь я на защитной магии: рунические ставы для защиты имущества и всё такое. В финансовом плане выходит совсем неплохо, да и само занятие мне нравится, но с рунстихами, конечно, ни в каком смысле не сравнить.

— Но как такое может быть? — удивилась Риса. — Я была уверена, что напрямую использовать стихии могут только маги не ниже второй категории.

— А вот так. Мой отец ещё до моего рождения получил темное проклятие, резко уменьшающее уровень магического дара, но не отнимающее способность работать со стихиями напрямую. И не простое, а передающееся по наследству до седьмого колена. До этого у него была первая категория, а после стала третья. На женщин проклятие действует послабее, поэтому Калинни, моя младшая сестра, имеет твердую третью категорию без помощи рун и с перспективой со временем дорасти до второй, но уже, конечно, с рунами.

— И что же, ничего нельзя сделать?

— Как видишь. Темная магия запрещена, её, конечно, изучают все маги, претендующие на высшую категорию, но больше в ознакомительных целях, чтобы распознать, ну и кое-какие защиты им дают. Снимать уже наложенные темные проклятия учат только целителей и ещё некоторых из тех, кто работает в Управлении магической безопасности, но и им не всё подвластно. Это проклятие, как нам объяснили, можно снять только темным ритуалом. А это, как ты понимаешь, невозможно. Даже если бы мы согласились, то кто бы его проводил?

— Α тот маг, который наложил проклятие? Нельзя было его заставить?

— Отец говорил, что это невозможно, но не объяснял толком, почему. Он вообще не рассказывал подробно о том, что произошло. Я думал, что со временем смогу вызнать у него всю правду, но он погиб в море, когда его лодка перевернулась — шторм налетел внезапно, и у отца не хватило сил справиться со стихией.

— Мне очень жаль, — посочувствовала Риса, сердце которой сжималось от сострадания к этому симпатичному парню, не имевшему возможности в полную силу использовать имевшийся дар. Если бы с ней произошло такое, она даже не знает, как бы с этим справлялась, а он ничего, живет, даже сумел подобрать хорошую работу, подходящую для имеющегося уровня способностей.

— Да ладно, — улыбнулся Рик, — я приспособился. И всё-таки не теряю надежды однажды найти способ избавиться от этого проклятия.

— Желаю удачи, — девушка улыбнулась в ответ. И вдруг почувствовала, как что-то будто свербит у нее между лопатками. А обернувшись заметила, что сидящий чуть позади через проход от них рунстих, которому ослепительная ана Брандс что-то нашептывала, выгодно демонстрируя при этом роскошное содержимое своего глубокого декольте, уставился немигающим взглядом прямо на Рису.

Рик тоже обернулся и пробормотал:

— Жутковатый тип.

— Может, на него так магия влияет?

— Нет, рунстихи, даже высшей категории не все такие, это характер.

Тем временем, ан Хостунссун наконец-то заметил, что на него смотрят, и перевел всё так же ничего не выражающий взгляд на свою собеседницу.

Риса и Рик тоже отвернулись и продолжили разговор.

Примерно через два часа пути принесли обед, который молодые люди с аппетитом съели.

После еды Рик извинился и, объяснив, что очень рано встал, чтобы успеть на поезд, на котором добирался в Стадстрен, задремал.

А Риса погрузилась в любование заснеженными пейзажами, проносившимися за окном.

Снег, снег, снег. Казалось, весь мир занесен снегом. Снегом, переливавшимся всеми цветами радуги на солнце и отливавшим разными оттенками синего в тени. И это непривычное зрелище вызывало в Рисиной душе одновременно ужас и восторг. Снежные просторы притягивали взгляд, как будто гипнотизируя, и под ровный стук колес она погрузилась в некое подобие транса, в котором вокруг нее закручивался снежный вихрь, и как будто даже раздавался еле слышный хрустальный звон.

Очнулась она, когда Рик тронул её за плечо:

— Просыпайся, спящая красавица, мы уже приехали.

И точно, поезд прибыл в Дабретс.

Аэросани, которые должны были отвезти всех прибывших в усадьбу, уже ожидали их возле вокзала. Так же как и последний участник, ан средних лет, живший, по всей видимости, в Дабретсе.

Непривычное для Рисы транспортное средство выглядело как небольшой автобус, у которого вместо колес были широкие полозья, а сзади — большая штуковина, напоминавшая вентилятор.

Внутри салона были две расположенные вдоль стен скамьи, на которых все и расселись. Причем по одну руку от Рисы предсказуемо оказался Рик, а вот по другую — неожиданно и не то чтобы приятно — ан Хостунссун, по другую сторону от которого пристроилась не отлипавшая от него блондинка.

Аэросани резко рванули с места. Не ожидавшая такого жесткого старта Риса завалилась на рунстиха, который при этом даже не вздрогнул, только придержал её обеими руками, как будто обнимая. И почему-то не торопился отпускать.

Вопреки Рисиным иррациональным опасениям руки казавшегося примороженным мужчины оказались теплыми, но это не делало ситуацию менее неловкой. Она попросила её отпустить, рунстих не отреагировал. Она попросила громче — с тем же результатом. Потом вообще заорала ему практически в ухо — но тот делал вид, что не слышит. Α может быть, и вправду не слышал — мотор аэросаней гудел очень уж громко.

Тогда Риса стала высвобождаться сама и, чуть не свалившись на пол, наконец-то избавилась от непрошеных объятий, на всякий случай отодвинувшись от ана Хостунссуна подальше.

Хотя аэросани ехали быстро, дорога до места заняла почти целый час. И когда наконец-то прибыли на место, все вздохнули с немалым облегчением.

Усадьба «Сердце зимы» впечатляла. Большой дом под двускатной крышей был сложен из темно-серого камня и потемневших от времени бревен. Рядом располагалось несколько более мелких, вероятно, хозяйственных, построек. Α вокруг, насколько хватало глаз, раскинулся заснеженный лес.

Несмотря на то, что еще не было и четырех часов дня, на улице уже начало темнеть: до самой длинной ночи в году оставалось меньше недели.

Высадив пассажиров и выгрузив их вещи, водитель развернул аэросани и отправился назад. А в ответ на взволнованные вопросы рунстих пояснил, что сани вернутся за ними через день после проведения ритуала, а в случае экстренной необходимости можно будет воспользоваться одним из двух имеющихся у ана Тиркенссана двухместных снегоходов, чтобы отправиться за помощью.

Подхватив свои вещи, участники ритуала двинулись к дому. Даже великолепной блондинке пришлось взять пару самых маленьких сумок, поскольку у имевшихся мужчин просто не хватало рук, а оставлять свои вещи на улице без присмотра она отказалась.

Когда все прошли в дом, ан Хостунссун пояснил, что второй этаж занимают хозяин и его супруга, которая покинула усадьбу на время проведения ритуала, как и имевшаяся в доме немногочисленная прислуга. Но присутствующим не стоит беспокоиться, помещенной в стазис заранее приготовленной еды хватит с запасом, а мытье посуды и уборка в доме производятся с помощью артефактов. Единственное, что им придется делать самим — разогревать еду, накрывать на стол и убирать со стола, для чего он предлагает установить дежурство, разбившись на пары, по одной на каждую трапезу.

Ана Брандс предсказуемо вызвалась дежурить с ним, но мужчина её разочаровал, заявив, что он дежурить не будет, так как ему требуется готовиться к ритуалу. Ρик быстренько заявил, что будет дежурить с Рисой, против чего та совершенно не возражала. Тогда разочарованная красотка, задержав взгляд на единственном оставшемся мужчине, всё-таки выбрала себе в пару робкую молодую девушку. Последнюю пару составили оставшиеся мужчина и женщина средних лет.

Αн Хостунссун безапелляционным тоном заявил, что все объяснения и знакомство тех, кто еще не успел познакомиться, они отложат до ужина, который состоится в семь часов вечера, а сейчас он покажет гостям их комнаты, в которых они смогут отдохнуть. После чего он покажет первой дежурной паре, что тут и как.

И разумеется, тут же выяснилось, что первой дежурной парой будет та, в которую входит ана Брандс, даже не подумавшая поинтересоваться мнением своей напарницы на этот счет.

Комнаты им всем выделили небольшие, зато отдельные, что несказанно обрадовало Ρису, никогда не жившую в общежитии, а потому не привыкшую делить жизненное пространство с соседями.

Расположенные на этаже две ванные комнаты и два туалета были общими. А в случае острой необходимости можно было воспользоваться одним из туалетов на втором этаже, расположенным возле лестницы. Имевшийся маленький лифт был предназначен только для хозяина дома, и никто другой не смог бы им воспользоваться, такова была магическая настройка.

В доставшейся девушке комнате мебели было немного: полутороспальная кровать, небольшой шкаф, стул и тумбочка с зеркалом. Поскольку верхнюю одежду все сняли в большом холле при входе в дом, оставшиеся вещи спокойно поместились в шкаф, даже место осталось.

В доме было очень тепло, почти жарко, потому Риса избавилась не только от кофты и штанов на ватине, но и от шерстяного свитера, переодевшись в хлопчатобумажный джемпер и свободные вискозные брюки.

До ужина оставалось еще довольно много времени, но выйти из комнаты, чтобы осмотреть дом, девушка не решилась, пообещав себе, что непременно сделает это позже.

За окном тем временем совсем стемнело. Видневшийся в отдалении лес казался непроницаемой черной стеной, и это зрелище оказалось неожиданно тревожным, настолько, что Риса решила задернуть шторы, чтобы от него отгородиться. Конечно, южные ночи Бадьянара тоже были темными, но та темнота не казалась ей зловещей. А может, она просто устала от впечатлений, вот и мерещится всякое.

Читать не хотелось, поэтому Риса решила позвонить подругам, заранее предвкушая их реакцию на свой красочный рассказ. Но магофон не работал — не было связи. Это было неприятно, но неудивительно, всё-таки «Сердце зимы» — отдаленная усадьба среди лесов. Хотя, наверное, какая-нибудь связь тут всё җе имелась для экстренных случаев.

Именно об этом Риса спросила у ана Хостунссуна, едва тот постучался в её дверь, чтобы позвать на ужин. И рунстих подтвердил, что в доме на втором этаже есть радиостанция, с помощью которой можно связаться с экстренными службами Дабретса.

Когда все гости расселись за столом в большой гостиной, использовавшейся и в качестве столовой, ңаконец-то появился хозяин дома, тяжело опиравшийся на трость.

Это был грузный мужчина, выглядевший очень больным и старым, совершенно седой. И только острый взгляд его темно-серых глаз принадлежал как будто гораздо более молодому человеку.

Он сел во главе стола и начал по очереди представлять присутствующих друг другу.

Имена Рика и рунстиха, которого ана Брандс называла Альбаредом, Риса уже знала. Саму сногсшибательную ану звали Плантисой.

Молоденькую девушку звали Редриной Колентан («Можно просто Реда», — еле слышно пискнула она, после того как ан Тиркенссан её представил). Реда была очень худенькой и какой-то как будто прозрачной, словно призрак, а не человек.

Полноватая дама средних лет со светло-русыми волосами, убpанными в гладко зачесанную «ракушку», оказалась Крестиндой Тиркенссан («Не сестра, жена. Бывшая», — нервно пояснила она после того, как было произнесено её имя). Намечающийся второй подбородок выдавал в ней любительницу покушать, а презрительно поджатые тонкие губы — обладательницу желчного характера.

Темноволосый и кареглазый господин средних лет оказался Малентасом Вирлėндом и никак свое имя ңе прокомментировал, да и вообще выглядел таким обычным, что это даже было странно.

И хотя Риса без труда запомнила не только имена всех присутствующих, но и их фамилии, называть их про себя она решила по именам, так ей было проще. Γлавное — вслух не ляпнуть.

— Итак, я собрал вас всех здесь, — начал свою речь Нортрес, — чтобы вы поучаствовали, разумеется, за достойное вознаграждение, в ритуале, который вернет мне жизненные силы, по крайней мере, значительную их часть. Как большинство из вас знает, мне отнюдь не столько лет, на сколько я выгляжу. В следующем году мне исполняется всего-навсего пятьдесят.

Риса мысленно ахнула. А хозяин дома тем временем продолжал:

— Именно вы были выбраны потому, что каждому из вас или ваших близких я когда-то причинил вред.

После этих слов все присутствующие, кроме Альбареда и Рисы, понимающе закивали.

— Я понимаю, что денеҗные суммы, даже значительные, не смогут изменить прошлого. Но для ритуала эта компенсация является безусловно необходимой как символическое выражение моего раскаяния, без которого моя аура не сможет принять необходимые для исцеления жизненные силы. Хочу сразу же развеять возможные опасения — ваши жизненные или магические силы не будут передаваться мне в ходе ритуала. Хотя наши ауры и будут соединены, такое соединение будет необходимо исключительно для того, чтобы разблокировать мою ауру, которая на данный момент практически не способна принимать энергию из окружающего пространства, как это происходит у людей в нормальном состоянии. Завтра ан Хостунссун проведет предварительный рунический ритуал, и, если он пройдет успешно, с каждым из вас будет подписан магический контракт. Потом ану Хостунссуну нужно будет пообщаться с каждым из вас поближе, чтобы лучше настроиться на вас как на участников ритуала. Поэтому прошу уделить ему время, когда он скажет.

Возражений не последовало. Но Риса не смогла удержаться, чтобы не выяснить волновавший её вопрос немедленно:

— Αн Тиркенссан, вероятно, вы знаете, что мои родители погибли, еще когда я была ребенком, а их семьи отношений со мной не поддерживают. Меня вырастила сестра моего прадеда, Терлиса Меринтен, и о вас она совершенно точно никогда не упоминала. Не могли бы вы пояснить, о каком вреде и кому именно в данном случае идет речь?

— Конечно, но давайте отложим этот разговор до окончания ужина, потом я с удо…, - Нортрес осекся, — простите, какое тут может быть удовольствие, потом я обязательно всё вам объясню, только наедине.

Ρиса кивнула, и все пpиступили к ужину.