Восхождение

Глава 8 Видения

Наверное, это самый рискованный и безответственный поступок в моей жизни. Но возможно, что и наоборот. Слишком многое на карте, слишком все зыбко и непонятно, потому я решил действовать, а не выжидать, и отправился на второй уровень вместе с Эдом.

Выискав место, где нет сканеров и камер, мы надеваем силиконовые маски и на такси отправляемся к Помпилиям. Велю таксисту ехать медленно, чтобы я успевал увидеть следящие дроны или агрессивно настроенных людей. Удивительно, но за несколько дней я привык к флаеру, и мобиль кажется неповоротливым и неудобным.

Мобиль останавливается чуть в стороне от дома Помпилиев, возле бассейна то ли с уснувшими кувшинками, то ли с лотосами, прощаюсь с Эдом и выхожу в прохладные сумерки. В парке полно прогуливающихся людей, льется музыка, пахнет зеленью, светами и кофе с ванилью. Прохаживаюсь по улице туда-сюда, но по-прежнему не обнаруживаю слежки, подхожу к знакомым воротам, нажимаю на кнопку звонка.

На мне по-прежнему маска, и Тевуртий, скорее всего, не узнает меня.

— Чем обязан? — сдержанно спрашивает он.

— Курьер. Голографическое послание, — чужим голосом говорю я, ощущая странное.

Мое тело, мир вокруг превращается в раскаленный воск, сердце колотится, дышать горячо. Такое я испытываю, только когда рядом Элисса, до встречи с ней и не думал, что чувства могут быть такими пронзительными и… беззащитными, что ли, пусть мне и не нравится это понимание.

Тевуртий выходит встречать меня лично, видимо, заметил, что на подозрительном госте маска, и не хочет впускать в дом. Говорит из-за ворот:

— Извините, но в целях предосторожности я возьму у вас прибор, а вы подождете снаружи.

— Мне нужно ее увидеть, — говорю полушепотом, но так, чтобы Тевуртий узнал мой голос. — Да, это я.

Некоторое время висит молчание, в конце концов щелкает замок, я переступаю порог, молча пожимаю его руку, и мы идем в дом, где сразу же стягиваю маску, тру вспотевшее лицо, и Тевуртий обнимает меня, хлопает по спине.

— Слежки нет, — отчитываюсь я и отстраняюсь. — Мне нужно срочно увидеть Элиссу.

— Она у себя, — говорит он, пропуская меня дальше.

На ходу сбрасываю ботинки, переступаю порог детской…

Элисса спит, уронив голову на раскрытую книгу.

— Не спит толком, не ест, — жалуется Тевуртий, стоящий за спиной. — Любит она тебя.

Сажусь на край дивана. И желая, и опасаясь потревожить ее сон, глажу по щеке, она улыбается, открывает глаза, обнимает подушку одной рукой, второй хватает меня, шепчет:

— Поснись мне еще. — И спит дальше.

Улыбаюсь, продолжаю гладить ее лицо, убираю пряди черных волос, контрастирующие со снежно-белой кожей.

— Да? — бормочет она, переворачивается на спину, глядит в упор. — Только попробуй исчезнуть.

Тевуртий закрывает дверь. Продолжаю ее гладить, а она не верит своим глазам — пронзительно-синим, ярким. Ни у кого не видел таких глаз. Поднимается на локтях, закрывает лицо руками, ее плечи вздрагивают.

— Ну что ты… — обнимаю ее, даю выплакаться и говорю: — Я здесь, пришел, не забыл тебя и никогда не забуду. На меня смотрит весь мир, потому пришлось задержаться. Боэтарх следит, жаждет моей смерти, да и твоей. Я не смогу приходить часто, чтобы не навлечь беду. Ты знаешь, что он твоей отец, да?

— А родственников… моих — видел?

— Деда — очень суровый старик. В пунийском совете тот еще гадюшник.

Обняв меня, Элисса шепчет:

— А с дедом точно нельзя договориться? Тогда мы могли бы видеться чаще…

— Я попытаюсь, но позже, потому что у Магонов с Боэтархом вражда. Но и с Гисконом, моим покровителем, не все гладко. Пока у меня нет влияния, чтобы вести переговоры, меня просто никто не послушает. Да и раз твоя мать сбежала с тобой на руках, значит, дед дал одобрение на жертвоприношение и отказался ее прятать, думаю, Боэтарх не пошел бы против его воли. Теперь плохие новости: нашему врагу дает силу сам Ваал, он может убивать проклятьем.

— И тебя? — настораживается Элисса.

— Меня почему-то нет. Наверное, Танит и Шахар дают защиту.

Одной из главных целей нашей встречи был разговор о ее снах, но сейчас желание говорить об этом отодвинулось на задний план, Элисса рядом, и впервые за долгое время я ощущаю себя целым. Понимаю, что на четвертый уровень нужно вернуться сегодня и желательно до полуночи, чтобы не поднимать панику, но неприятно думать, что придется надолго расстаться с Элиссой. В одиннадцать на площади меня будет ждать Виктор, прилетевший на арендованном флаере. Есть сегодня, сейчас. Виктор подождет.

Наклонившись, целую Элиссу, она неумело отвечает, и мир перестает существовать.

В темноте лежим неподвижно, обнявшись, словом боясь разрушить хрупкое равновесие. Элисса первой нарушает тишину.

— Сегодня я первый день спала нормально…

— Да, малыш, я слушал твое послание. Но не хотелось сразу переходить к делу. Во сне ты была другой женщиной, которая спасает мальчика.

Выскальзываю из ее объятий, поднимаю брошенный на пол кардиган, достаю из кармана вчетверо сложенный листок с портретами женщины на одной стороне и фрагментом видения на другой, включаю настольную лампу, разворачиваю лист.

Прикрывшись одеялом, Элисса подползает к столу по кровати и восклицает:

— Это она! Женщина, которой я была. Кто она?

Качаю головой:

— Я не знаю. Гискон тоже не знает, поиск в сети ничего не дал. Но она похожа на тебя. И Гискон с Боэтархом имеют схожие черты. Пунийцы ж женятся только друг на друге, и по сути они все родственники.

— Она живая? Я откуда-то знаю, что да, но ей угрожает опасность.

— Что ты помнишь? Может, всплывет имя.

— Йохан, Иохим… Имя… — она мотает головой. — Было лили «хим» или «хан». Дом явно не жилой, просторный зал, колонны, похоже на храм… Да, наверное, храм. Не здесь, поблизости нет зиккуратов, он стоит прямо на земле. В первом сне ясно, что женщина очень богатая, ее флаер разбился, сын и муж вроде как погибли, а потом — этот мальчик…

— Она точно пунийка.

Поднимаю с пола коммуникатор, смотрю на часы: уже одиннадцать, мне пора идти, но как же не хочется!

— Малыш, мне пора лететь.

— Понимаю, — вздыхает она, обнимая подушку. — У меня плохое предчувствия. Я с детства знала, что долго не проживу…

— Так, прекрати немедленно. Да, я не смогу приходить часто, но мы будем держать связь через знакомого со второго уровня. — Снимаю золотую цепь с символом Танит. — Спасибо, она спасла мне жизнь.

Элисса качает головой.

— Тебе нужнее. Пусть хранит тебя.

Надевая бронежилет, целую девушку в лоб.

— А я буду хранить тебя. Просто надо потерпеть.

Пока она рядом, не могу думать ни о чем другом. Целую ее на прощание, она накидывает халатик и бежит меня провожать босиком, по моей просьбе надевает тапки. Пожимаю руку Тевуртия, обещаю навести справки о женщине из снов Элиссы.

Затем мы втроем идем в кабинет, где я внимательно разглядываю изображения с камер, пытаясь обнаружить слежку. И только убедившись, что чисто, надеваю маску и ухожу, а Элисса, умничка, не идет провожать — у меня может не хватить силы воли, чтобы разжать объятия.

Флаер стоит в условленном месте. Виктор по моей просьбе спустился на третий уровень и арендовал его там. В салоне стягиваю маску, через коммуникатор даю запрос Ра, чтобы предоставил список пунийских семей, которые разбивались на флаерах и женщина выживала, временной период — двадцать лет.

Ра еще не спит, обещает прислать ответы на запросы завтра утром. Приходит нервное сообщение от Наданы, хотя моя команда предупреждена, что я буду поздно, отвечаю всей команде, что лечу домой.

У Тевуртия вообще не думалось, теперь же план дальнейших действий вырисовался отчетливо: найти подход к Магону, примирить его с родом Гисконов — пусть дружат против Боэтарха с Филиными. Но напрямую тут действовать не получится, а не напрямую — у меня нет ресурса, и завтра же займусь внутренними проблемами. А именно — начну набирать десятки для Наданы, Тейна, Вэры и Эда, Лекс останется в штабе, его сила — ум.

Затем проведу беседы с офицерским составом, которые планировал сегодня днем, но не успел, вынесу предупреждение коррумпированным.

Тут-то и пришло понимание, на сколь масштабную задачу я замахнулся. Не дни у меня уйдут, не недели — месяцы. Поди, просмотри всех офицеров со всех участков, найди толкогого, незапятнанного. Занимаясь волокитой, я не смогу качаться, в отличие от Боэтарха, который перебьет моих союзников своими методами — смерти их будут выглядеть естественными: во времена смуты всегда имеют место эпидемии, всяческие стихийные бедствия, войны.

Миранда уже спит, она обосновалась в пустой комнате на втором этаже, Виктор направляется к себе, я — в душ, смотрю на балясины лестницы, вспоминаю колонны из видения с головами Танит, и обрывочные знания в голове складываются в картинку.

— Виктор, погоди-ка. — Гемод останавливается на пороге, оборачивается. — Ты ведь служил в храме Танит. Идем наверх, хочу кое-что тебе показать.

Поднимаемся по лестнице, и я спрашиваю:

— Читал, что в зиккуратах есть лишь молельные комнаты, а сами храмы всегда стоят на земле. Почему?

— Так прочнее связь с богиней, через землю. За последнее время ослабла вера и в Ваала, и в Танит.

— Если брать этих двух божеств, — останавливаюсь у двери в кабинет, не спешу входить, мне важно получить ответ, — то на чьей стороне твоя симпатия? Тебе нужно выбрать, Виктор. Танит или Ваал.

— Значит, правда, что говорили жрецы, — вздыхает он, опустив голову.

— И что же?

— Я служил в храме еще до смуты. Они предрекали, что будет раскол, и Судья не родится.

— Они неправы, Виктор. Судья родится, но не таким, как им хотелось бы. И, если он выживет, мир не погибнет, а тоже изменится. Ответь на мой вопрос честно. И сейчас. Обещаю сохранить твою жизнь, даже если он мне не понравится.

— Танит, — пробормотал Виктор, сжав челюсти.

— Мотивируй.

— Там ко мне были добры.

— Спасибо, Виктор. Значит, будем биться на одной стороне, заходи.

Гемод, лишенный воли, не умеет противиться приказам, а значит, и лгать, и вернее соратника мне не найти. Из ящика стола достаю листы с набросками, разворачиваю к нему, не особо рассчитывая на положительный ответ.

По невозмутимому лицу Виктора прокатывается тень, он бросает на меня испуганный взгляд, и я понимаю — узнал! Я все сделал правильно, выбрав его.

— Кто это, Виктор?

— Госпожа Рианна Боэтарх.

— Что⁈ Кто она Гамилькару?

— Родная младшая сестра.

Теперь понятно, что сходство с Элиссой — не выверт моего подсознания, Рианна — ее тетка. Интересно, почему ее узнал раб, а не Эйзер Гискон? Если она принадлежит к великому роду, то должна вращаться в свете, и тут какая-то тайна.

— Расскажи о ней.

— Ее муж и сын разбились на флаере, давно, лет пятнадцать назад, она чудом выжила. Не в силах пережить горе, посвятила себя служению Танит в главном храме на Пафосе, откуда меня перевели. В свете она не появлялась, может, изредка летала на совет рода.

— А мальчик, кто он?

Виктор подвигает к себе лист, сводит брови у переносицы, качает головой.

— Не знаю, в храме не должно быть детей, тем более мужского рода. Прислужники-гемоды за людей не считаются.

Открываю ему карты:

— Было видение: объятое огнем здание и эта женщина пытается спасти ребенка. Другим тоже было похожее видение. Как думаешь, что это может быть?

Виктор поджимает губы, сутулится, опирается о стол обеими руками и шепчет:

— Люди строят храмы и посвящают их божествам, чтобы боги становились сильнее нашими молитвами. Мы им — молитвы, они нам — благодать. Можно молиться и дома, но в храме эта сила увеличивается в разы. Если уничтожить храм, ослабнет сила Танит, вероятно, если произошел раскол, культисты Ваала будут разрушать храмы Танит, и она просит вас о помощи.

Шумно выдыхаю. Знать бы, как скоро это случится, успею ли я подготовиться и собрать бойцов? И все-таки при чем тут мальчик, во сне Элиссы он тоже был.

— Что ты еще знаешь, чего могу не знать я, человек не слишком верующий? Что происходит сейчас? Что говорили в храме, где ты нес службу?

— К сожалению, меня убрали задолго до начала смуты. Вся суть — в Основах, прочитайте их. А то что происходит сейчас, возможно, Танит открыла Рианне, когда пуповина между мирами не была перерезана.

Поначалу хотелось возразить, что раз Танит не сказала этого мне, то вряд ли в курсе кто-то другой, но, дослушав Виктора, я понял, что, возможно, ошибаюсь. Раньше было по-другому, боги без труда взаимодействовали с людьми, а теперь пуповина перерезана… И что? В качестве кого меня выбрала Танит — нового Судьи или палача, который приведет мир к погибели?

— Спасибо, Виктор, отправляйся к себе.

В душе я продолжал размышлять о своей роли в будущем Карфагена. Лишь в юности я по диагонали читал Основы — надо ведь знать врага в лицо. Но толком ничего не запомнил, нужно освежить знания в памяти, прочесть Основы внимательно — вдруг там есть подсказки, какие-то пророчества.

Книга нашлась в восточном углу первого этажа, над столом, за которым собирались гости, там, где ей и положено быть. Похоже, спать придется мало, потому что в вопросе нужно разобраться досконально.