Восхождение к власти: день гнева

Глава шестнадцатая. Возвращение в ад

Спустя две недели. Утро.

Этот день солнечным быть не собирается. С самого утра всё затянуто плотным серым слоем облаков, которые не пустили и маленького лучика солнца, чтобы он озарил проклятые места, именуемые «оплотом просвещённого», на которые так давно не падало света. Системы разведки, анализа и рекогносцировки были приведены в повышенную готовность, ибо «апостолы» предполагали, что Рейх может начать наступление в скором времени. Ветра практически нет, только разве лёгкое северное поветрие может потрепать одежду или заставить шептать листья деревьев.

Но за стеной даже и не думали, что идут глашатаи нового времени к краю заблудших и запрограммированных душ. Целый каскад, буря и потоп наступающего мира, что вознамерился испепелить ярким сиянием залпов тысячи орудий места, которые заклеймило местом сосредоточения ереси и сумасшествия. Войска порождения техноязычества готовились к сражениям, готовились к возможному вторжению, но явно не были готовы, что обрушится на Информократию всей мощью и силой, которую может собрать рождающаяся в страшных муках держава, готовая перекроить мироздание по собственному лекалу. Орудия страны, с чернокрылым двуглавым орлом на знамени, готовы обрушить неистовство и ужас на головы продвинутой страны, заклиная её оплотом мракобесия.

Вскоре по весям и лесам, городам и крепостям Аурэлянской Информократии огненным вихрем пройдут армии Канцлера Рейха, преследуя одну единственную цель – завоевание. Предчувствуя возможное вторжение модераторы и администраторы войсковых систем собирают силы у первого рубежа обороны, чтобы ответить наукой и её оружием на притязания Императора и доказать истинность выбранной веры и системы общества.

Все готовятся к войне.

Подразделения Информакратии занимают пригородские фортификационные сооружения, развёртывают полевые оборонительные сооружения. Администраторы доменов подгоняют ауксилии и воинствующие инфо-культы, которые встанут первой линией обороны, мясным заслоном пред артиллерией, ПВО, киберариями и роботопехотой. Военная система готовится построить единую оборонительную структуру, на которую возлагают задачу – остановить врага, перейти в наступление и уничтожить его.

За стеной, ограждающей Информократию, растут поля зеленоватой травы, только с виду и на ощупь она таковой кажется. Однако её присутствие становится отличным способом скрыть диверсионные группы, которые под покровом растительности уже проникли на территорию противника, как яд в рану, и готовятся нанести незаметный, но ощутимый удар. Многочисленные дыры в стене, недочёты в системе укреплений, работа имперской разведки и банально предательство позволили сотням группам спецназа проникнуть в Информакратию.

Так и поступила первая ударная группа, в которую и включили человека, для которого возвращение за стену – возвращение в ненавистный дом, будто бы тот всегда оставался преисподней, терзающей больную душу человека. Они, собранные из лучших воинов личной гвардии Аурона, подобранные за умения и навыки, не взирая на звания и должности, пришли сюда, чтобы объявить лживым апостолом – «гибель ваша уже здесь».

Средь иссохших деревьев, которые раньше были лесом, продвигается тридцать человек. На каждом из них одинаковые облачения – тёмно-синее кожистое покрытие – военная куртка, под чёрным бронежилетом, с рукавами оставляющие только прорези для пальцев, штаны, уходящие под высокие берцы. Ноги защищены пластинами, призванными остановить пулю, если таковая полетит. На голову опускается капюшон, укрывающий противогаз и чёрный шлем. Но есть и пара других солдат, они высокие, экипированные в металлические костюмы, что полностью закрыли тело. Прикомандированные воители, несущие в руках тяжёлые противотанковые лазерные винтовки, через плечо перекинута трубка с противогазом, а очи сверкают от работы датчиков. Они идут, как-бы отстранившись от основной группы, словно чужаки.

Маритон знает их, наслышался от Хакона о «бронепехоте» Империи, которая идёт на самом острие наступления, прорывая позиции её врагов, ценою своей жизни. И он рад, что пара таких была прикомандирована к его штурмовой группе из полка внутри «Когтя Орла».

- Маро, - мужчина в тёмно-синем тактическом костюме обернулся на зов, обратив круглые стёкла противогаза в сторону, вопросив.

- Да, господин?

- Говоришь, ты уже был в Информократии?

- Отставить разговоры не по делу, - их оборвал грозный голос, исполненный исковерканной хрипотой и грубостью.

Средь тридцати бойцов возвышается двухметровый гигант, под ногами которого с каждым шагом раздаётся слабый хруст старых веток и кусков трухлявых опавших деревьев. Его доспех выделается среди экипировки других. Всё тело заковано в высокотехнологичный экзоскелет, издающий гул приятного жужжания механизмов и электроники. Грудь укрыта под титановыми пластинами, скрывающими дополнительные средства защиты, кольчугу из сверхпрочной стали вместе с жёсткой тканью, под которыми покоятся механические устройства, поддерживающие на теле весь каскад брони. Из-под брони выглядывает кусок алой, как свежая кровь, ткани. Это рыцарская юбка, на которой вышит белый мальтийский крест, символизирующий статус человека, несущего бремя крестового похода. Плечи закрыты толстыми наплечниками, а голова укрыта под горшечным шлемом, с прорезями для глаз, откуда светится электронное светлое пламя, которые показывает, что системы брони работают исправно.

Посреди такого гиганта остальные тридцать воинов смахивают на детей, собравшихся вокруг исполина, широкого в объёме и которому в росте прибавляет продвинутый костюм. Как ни странно, не смотря на вес и габариты, воитель передвигается сравнительно бесшумно, становясь единым целым с наступлением, а не его отличительной чертой.

Смотря на грозного и сурового латника, несущего в руке длинный меч, Маритон чувствует, как его душа полнится восхищением и опаской. Ещё вчера это был приятный на вид мужчина, умелый администратор и полководец, а сегодня уже воин, с удивительной манерой вести сражения, как рыцарь древности. Пускай и в высокотехнологичном доспехе с мечом наперевес он идёт в бой в эпохе боевых лазеров и плазмы.

- Маритон, - в наушнике звучит грубый тяжёлый глас. – Вы сказали, что уже имели дело с Легатом.

- Да, господин Аурон… не самая приятная встреча.

- Что вы можете сказать о его способностях? Для отряда.

Выставив дробовик впереди, смотря через прицел, на мёртвый и лес и продвигаясь вперёд, мужчина спокойно пояснил:

- Он? Сволочь он последняя. В нём ни души, ни сострадания. Один холодный ум, ледяное сознание, которым он и руководствуется, - гневная речь спустя пару секунд молчания, в эфире стала ещё более злобной. – Нее-е-т, руководят им директивы и протоколы. Они у него вместо воли и духа, ибо они и определяют его ход мыслей и поступков.

Группа молчит. Несмотря на любовь к разговорам некоторых её членов никто не думает сейчас тратить слова на комментирование таких слов. Все понимают, что они рождены от горького опыта, только никто и не догадывается, какая именно боль накрыла парня с головой и суть последней встречи с Легатом.

- А если по сути?

- Он – обычный человек, но на него возложены особые полномочия.

- Что ж, тогда мы будем осторожнее, когда его встретим, - внезапно вырвались в эфир слова Сантьяго, молодого, но рьяного парня, однако в меры пылкого. – Но ему всё равно от нас не уйти.

- Кто знает, - ввязался в разговор Арис, мужчина лет тридцати, отличающийся особой осторожностью. – Я слышал от разведчиков, что Легаты Информократии отличаются проницательностью и отлично ощущают обстановку вокруг.

Маритон же молчит. Каждое слово о Легате режет сердце, а фразы колют. Столько воспоминаний, несущих только печаль. Эти деревья, хрустящий сухостой под ногами и серые небеса над головой, готовые разродиться плачем – всё это напоминает о доме, в котором некогда жил парень, однако в один момент его родные места стали невыносимы, как сам ад. Внутри Маритона бушует море эмоций, а линзы противогаза не в силах показать всю печаль, сиявшую в единственно здоровом оке, они отражают только окружающий мир – мёртвые ветки деревьев, скрючившихся в безумных муках природы и серый небосвод.

Лес протянулся на долгие два километра и упёрся в стену, оградившую «просвещённую державу развитого общества» от остального злобного и непросвещённого мира. К нему прилегают бескрайние поля жёлтой химинки, о которой по наивности забыли модераторы войск, пологая, что их оборона безупречна. Но ряд стычек на границе отвлекли дозорных от их вечного бдения, дав пройти Маритону и его отряду незамеченным.

Несмотря на военное положение ещё ни разу не попадались части врага. Даже хиленький патруль не вышел навстречу диверсантам. Это насторожило Маритона, ибо он не понаслышке знает, что в случае опасности выползают киберарии и заполняют окрестности, выстраивая сетчатую оборону.

«Что же тут стало?» - спрашивает себя мужчина, всматриваясь в мертвенно-пустые и засохшие чащи леса, через прицел дробовика.

- Господин Маритон, - у уха слышится тяжёлый бас. – Скажите, а отсутствие военных подразделений на приграничной территории это норма у вас?

- Нет, - приглушённо отвечает парень. – Совсем нет. Это необычно. Видимо Легат опасается нападения и стянул войска к городку, чтобы удержать его до подхода основных сил обороны. А может, готовит засаду. Во всяком случае, это может стать подспорьем – мы займём выгодные позиции до начала атаки первых полков.

- Господин крестоносец, - почтенно обратился техник и тут же с механическим постаныванием Аурон повернулся налево. – Можно вперёд выслать средства обнаружения замаскированного врага, что проверить местность впереди.

Визоры на шлеме обратили взгляд техники вперёд, где видится только лес, образованный из мёртвых свёрнутых от боли деревьев.

- Не думаю, что это будет целесообразно.

- Будет, - сухо заговорил Маритон, осматривая мёртвую местность. – Киберарии используют скрывающие плащи. Поэтому вполне вероятно, что за нами уже следят.

- Ладно, - проскрипел грубый механический голос, рвущийся из-под шлема. – Лейтенант Варгенес, готовьте средства проверки местности и отправляйте впереди нас и по два на фланг. Не желаю быть окружённым.

- Есть, господин командующий, - как только из-под маски противогаза вырвались слова, техник вынул три маленьких шарика, сверкнувших стальным блеском, нажал на них пару кнопок и отправил в полёт, по всём трём сторонам и, не издавая никого звучания, они рванули по воздуху, сканируя местность.

Отряд продолжил ход, пробираясь сквозь чащобу серого и высохшего леса, собранного из деревьев, которые явно были взращены для того, чтобы хоть раз снятья в фильме ужасов. Скрюченные в неимоверных завитках стволы, ощетинившиеся на отряд ветки, словно костлявые пальцы старухи с косой, которая зависла над отрядом.

Но Маритону нет дела до жуткого окружения, отравленного едва ли не всеми видами химикатов. Хруст под тяжёлыми подошвами берец приглушается слабым лязганьем брони «крестоносца», а над лесом словно восторжествовал некий ореол безмолвия и покинутой земли. Рядом с ним такие же двадцать девять воинов, решившихся отправиться в пекло, в самую гущу событий и дать первый бой за небольшой аграрный городок, расположенный перед столицей.

Маритон вспоминал детали операции умом, не покидая мрачную чащобу, и находил её слишком дерзкой. Он в составе личного отряда Аурона Лефорта и при сопровождении вспомогательных диверсионных формирований должен проникнуть в столицу и ликвидировать Легата, парализовав оборону и административную деятельность.

«Так просто, что аж страшно», - фыркнул мысленно бывший аккамулярии.

Маритон помнит проницательность ума Легата, поэтому схватка с ним станет чем-то страшным и неестественно тяжёлым.

Отряд продвигается довольно быстро, а вот устройства, фиксирующие присутствие врага ещё быстрее, и на планшете техника оказывается сканированная карта местности и картинка с каждого из устройств.

- Господин Крестоносец, - разнёсся голос в эфире. – Вы должны на это взглянуть. Тут недалеко наша цель.

Грузная фигура великана остановилась и жестом приказала к себе подойти. Техник мгновенно мотнулся к Аурону и сунул ему в руки планшет. Пальцы в броне с сухим лязгом сомкнулись на устройстве, а взор визоров устремился на экран.

- Воины, - механический голос наполнил эфир. – Устраиваем привал, пятнадцать минут отдыхаем.

Маритон оглянулся, будто бы желая увидеть что-то кроме мёртвых деревьев, закрывших небосвод сетью из переплетённых сухих веток. Вроде обычный лес, только растений нет, лишь сухостой и жёлтая химинка, что ковром стелется по бывшему лесу и дотягивается до колен. Он посмотрел и увидел, как пара воинов отделились, став охранением.

«Как же всё это мрачно», - фыркнул парень, вспоминая о зелёных парках в Рейхе; хлебнув природного разнообразия там, он теперь испытывает подобие жажды по зелёной листве и аромату живых цветов.

Механическое звучание доспеха, лязганье стали наполнили ухо Маритона, возвестив о подходе Аурона, от чего мужчина слегка напрягся и не смел повернуться. Он смотрит на умершую растительность, направивши взгляд живого и неживого глаза вперёд и уже видя конец леса. Он думает о том, что будет через пару часов, как он будет отстреливать врага, как он отомстит за все беды и боль. Смерть любимой девушки лишь повод, чтобы обратить оружие против власти Информократии, а ненависть к режиму залегла давно. Слишком давно этот край стал для него хуже ада.

В линзах противогаза отражаются все «прекрасные» пейзажи, а память рождает образы трущоб и разрушенных кварталов, в которые были загнаны обычные люди, подавленные пятой тоталитарного режима. Тиз-141 – разрушенные небоскрёбы и толпы нищих, уничтоженные дома и орды больных, обездоленных, изумительно сочетаются с центром, где опрятно одетые люди, где высокотехнологичные постройки и передовые технологии на каждом шагу.

- Маритон, - произнёс Аурон, сняв шлем и подставив лицо лёгкому ветру. – Ты никогда не рассказывал о нравах той земли.

- Информократия есть страна, где запрещено любить и иметь отношения, а всякого, кто решится вопреки закону пойти против системы и обзавестись партнёру уничтожался как диссидент, ибо он в эгоизме своём выступил против общего блага, - злобно ответил мужчина. – Голодные люди, обездоленные и насильно лишённые пищи и крови коли посмеют выказать недовольство, тут же затыкались уничтожением огнём орудий, поркой и казнями. Ну, а если пара заведёт ребёнка, что противоречит законам Информократии, как деяние, отвлекающее людей от работы и почтения Макшины, их ждала страшная участь – истязания и пытки до тех пор, пока человек не умрёт от боли.

- Ужас, - «проскрипел» «Крестоносец». – Как же можно было бы там жить?

«Что это, если не ад?» - с печалью спросил у себя Маритон, не размыкая губ. – «Не ад ли мир, где каждый шаг под контролем, где инакомыслие хуже убийства, где методичность сменила человечность, где сами мысли уже прописаны в Правилах и где самые обычные человеческие чувства нечто странное и признаются системной ошибкой? Осталось на границе с этой страной-тюрьмой повесить только табличку - «Оставь надежду, всяк сюда входящий».

Память ещё долго может мучить изнеможённый от воспоминаний разум. Информократия цепкой рукой ухватилась за сердце и терзает при каждом лицезрении несправедливости, которая подаётся как «необходимость».

Рука мужчины касается бронежилета в том месте, где сердце, сжимая его и комкая ткань. От ряда картин прошлого сердце едва защемило, и боль распространилась в груди, подкатила к горлу знакомым комом. Маритон сделал пару шагов в сторону и встал поодаль от отряда. Сколько он видел незаслуженных убийств убогих и слабых, сколько измывательств религиозных фанатиков, верующих в Макшину, над обычными людьми, которых посчитали недостаточно верующими, жуткие смерти людей, решивших создать семьи за один факт такого действа. Каскад прошедшего, фантасмагория увенчались смертью Анны, что стала подобно искрой над пороховым складом – взорвала огненными эмоциями парня, встряхнула его душу и поставила на службу тем, кто вознамерился уничтожить ад. Информократия сама воспитала своих убийц.

Но вот тяжёлая рука ложится на плечо, развеивая все помышления, а грубая речь развеивает размышления:

- Пойдём в сторону, поговорим.

Маритон не в силах сопротивляться прошению и пошёл вместе с могучим воителем, слушая, как каждый шаг тяжёлого сапога порождает стон практически сухой травы. Мужчина, взирая на блестящие серебром пластины на торсе, и сдержанно восхищаясь колышущейся алой матовой юбкой с ярким крестом, видит не просто полководца, а героя из древних легенд о благородных рыцарях. Он воплощение гордости и силы, облачённое в высокотехнологический доспех. Он – живое оружие, поставленное на службу Императору и готов уничтожить любого его врага. Живой символ целой армии по своей воле вопреки цифрам выступивший на передовую и готовый пожертвовать собой, лишь бы уничтожить врага и даровать надежду человечеству.

Неожиданно для Маритона они вышли на опушку и тут мужчина увидел, что они находятся на возвышении, у подножья которого и построен тот самый городок, к которому группа должна выйти. У подножья высокого скалистого возвышения целые ряды серых одноэтажных зданий, возле которых целые поля, укрытые плёнкой – теплицы. Ещё дальше жилые двадцатиэтажные дома, образующие улочки и площади, а в центре всего города высокий шпиль в тридцать этажей, похожий на стеклянную башню, пронизанную синим ярким светом, гнетущим зрение. Земля, поля земли, где растут овощи и фрукты плотным и широким кольцом охватили небольшой центр, где чувствуется влияние информократичной цивилизации и ставшей центром аграрного городка.

- Это же…

- Да, - Аурон потянулся к шлему. – Это он. К нему мы и должны были выйти.

- Но что же…

Маритон видит, как возле города расставлены палатки, тысячи палаток тёмно-зелёного цвета, военная техника и наспех возведённые казармы. Заграждения и заборы под напряжением окутывали город словно одеяло. Турели и огневые точки, вместе с уставленными в небо зловещими стволами гаубиц и ракетами ПВО усеивали пригород.

- Тут не менее трёх когорт пехоты, эскадроны дронов, - заговорил Маритон. - Дивизионы арты, и полк ауксилии впридачу.

Тысяча воинов окружила город, который должны удержать ценой своих жизней. Дроны и киборги, люди и рабы – все они призваны, чтобы сдержать армию Рейха. И за то недолгое время всё же превратили аграрный городишко в узел обороны.

- Что ж, вот противник и приготовился к бою, - мрачно констатировал Аурон. – Шансов пройти незаметно у нас практически нет.

Маритон посмотрел на могучего воителя и увидел, что тот снял тяжёлый шлем и положил его в руку. Чёрный волос убран под броню, а взгляд серебряных глаз с незримой печалю, вгрызается в каждую постройку, возведённую в стиле хай-тек. Благородное лицо воина не отражает страха или ужаса, лишь полную готовность к действию, каково бы оно ни было.

- Но нам нет пути назад, - сухо отчеканил Маритон.

- Скажи, как тебе возвращение домой? – рука «рыцаря» устремилась в сторону высокотехнологичного города. – Твоя родина прекрасна и продвинута, а её технологии не знают соперников, и сегодня от её рук, скорее всего, мы падём.

- Нет, мой господин, - с мелькнувшей антипатией воспротивился Маритон, сжав в руках с силой дробовик и мотнув его в сторону селения, его голос исполнился рвением и по странному огрубел. – Информократия не оплот развития. Эта держава сущий ад, который нуждается в очищении. Столько напрасных слёз и столько невинной крови, пролитой лживыми «апостолами», будь они прокляты. Эта страна – оплот мракобесия и самого жуткого… эм… устройства. Прошу вас, - в пылкой речи мужчины промелькнул мотив моления. – Если нужно будет выступить против сотни сволочей, чтобы добраться до «апостолов», я это сделаю.

- Ты готов собой пожертвовать?

- Да. Ради завтрашнего дня, ради людей, ради счастья тех, кто ещё под гнётом тех тварей.

Аурон на пару секунд примолк, проницательно изучая сказанное, после чего без осуждения и упрёка посмотрел на Маритона:

- А ведь сражаешься не за Императора или Рейх. Нет, ты их даже не упомянул, - и, оборвав воина продолжил. – Ты несёшь им месть за личное горе, которое ест тебя подобно тому, как кислота разъедает металл. Я говорил со многими и знаю, что случилось в Тиз-141. Поверь, я сожалею такой потере…

- Да, господин, - выпалил Маритон. – Мне надоело говорить, что я тогда потерял смысл жизни и единственную, кто во мне вызывал желание жить. Сколько бы месть не подавляли, но она снова и снова во мне возгорается. Я вижу монстра, которого нужно уничтожить любой ценой. Я сражаюсь не за Рейх, но за весь его народ и тех людей, что ещё в той тюрьме, – оружие мужчины уткнулось в высотные здания, объятые синим диодным свечением, показывая, что есть «тюрьма». – Я сражаюсь, чтобы искупить грехи и тьму прошлого.

- Знаешь, у всех у нас есть тёмные пятна в жизни, - с пущей безнадёгой заговорил Аурон, и его лик стало каким-то мрачным и грустным. – Некоторые мои друзья-«Крестоносцы», с которыми я служу Канцлеру, до присяги ему были людьми веры и благочестия. Эмилий Павел «щит Генуи», Габриель Велот «Хранитель слабых». Они сражались за простой народ ещё до Канцлера и его торжества, они наследники древнего ордена, они – «Стражи Завета».

- Вы так говорите, будто сами не были «сиятельным рыцарем».

- Ещё до начала службы у Императора я был не таким… далеко. Я убивал беззащитных людей ради наживы, я сжигал целые города и был обычным наёмником на службе жестоких господ и вытворял любые бесчинства, которые они просили. Господи, - вырвалось с безумной болью воззвание к Всевышнему. – Я же был в сто крат хуже тех, против кого иду сражаться.

- И… тогда зачем вы присягнули Канцлеру?

- Это долгая история, друг мой… долгая. Я пошёл на службу Канцлеру, чтобы искупить грехи прошлого, чтобы откупиться от того шлейфа кровавого безумия, тянущегося за мной. Я вижу в нём конец всего этого кошмара, конец бесконечного кризиса, и знаю, что с приходом его власти бывшая Италия перестанет обливаться кровью.

- Господин, вы тоже бьётесь не за Рейх? – удивлённо вопросил Маритон.

- За него… за него, - хандра горячей слезой блеснула в серебряных глазах могучего воина. – Только в этой битве я ищу искупление старого греха, как и ты. Я знаю, как могу искупить прошлое.

Маритон посмотрел на технолатника. Его чёрные волосы встрепенулись от неожиданного порыва ветра, ударившего холодной струёй в лицо, а алая ткань с крестом затрепеталась, словно полотнище боевого знамени.

- Ты готов? – вопрос спал с губ Аурона, и он обернул благородный лик на Маритона, окинув того светом холодных глаз и услышал единственно возможный ответ, который боец столько времени желал дать.

- Вернуться ли в преисподнюю? Да, готов.