Восхождение к власти: день гнева

Глава восемнадцатая. Слово против «кода»

Этим временем. Флоренция.

Несмотря на общую унылость и монохромность небес, отсутствие игры солнечного света, всё преобразуется ярким синением ядовито-синего цвета, в котором утопает величественный город, столица новой цивилизации, выстроенной на идеалах интеллектуально-кастовой системы и намеревающаяся привнести в мир прогресс и развитие. Сотниметровые шпили и целые кварталы из тридцати или сорокаэтажных строений ютятся вместе с древними постройками из былых эпох. Несмотря на изрядную любовь к прогрессу власть решила оставить памятники древних культур. Флоренция стала воплощением сочетания несочетаемого – объятые ярким светом всех оттенков ультрамарина высокотехнологичные здания, украшенные сотнями и тысячами голографических изображений, стоят практически рядом со старыми кварталами, где своё место нашли обычные каменные и кирпичные строения времён феодальной Италии и Итальянской Республики из былых эпох.

Вся Флоренция, имя которой теперь на карте державы именуется Флоренц-1, разделена на четыре огромных квартала, которые достойны названия отдельно взятого мегаполиса.

«Старая Флоренция» - всё, что было до Информократии и именно там, по большей части стоят древние и старые дома, живые памятники мёртвых культур и стран. Там селятся люди бедные, нищие, не способные выдержать требования жизни в столице и выкинутые бесконечными инфо-нормами за пределы жизни. Так же сюда стекаются програманне, чтобы оказаться в шкуре туристов, исследующих руины ушедших в небытие стран и держав. «Старая Флоренция» примыкает к первому кольцу нового города, выстроенного Апостолами для доказательства могущества и силы их режима. Первое кольцо или «Система жизни» стала не чем иным, как зоной для проживания большинства програманн, и их работы в культурных и промышленных заведениях, наряду с продуктовым обеспечением. Тут они трудятся всю жизнь, выполняя работу, не административного, духовного или военного назначения. Шесть миллионов приходится на этот огромнейший участок земли, что взял в толстое кольцо территорию центра, имя которой «Собор просвещения и духовности». Тут собрали всех клерков государственно-административного управления, религиозных клириков и высшее командование. Самые роскошные храмы, в сине-золотом свечении доказывают праведность веры в Макшину, усеянные неоновыми украшениями.

Но «праведное» слово инфо-жрецов подтверждается и силой оружия, которое хранят огромные исполины – казармы и дворцы военного искусства, чьи габариты высотой могут поспорить с полусотней этажей, а их ширина, как отдельный небольшой городок. Всё это приправляется «Системами информатизации и администрации», где сидят сотни тысячи и миллионы людей, поддерживающих в порядке всю государственную систему.

Ну а в центре фантасмагории городской гиперболизации поставлен Дворец «Неоспоримой воли», ставший местом единого правления «апостолов», чьему слову повинуется каждая структура, каждый програманнин и раб. От их взора ничего не укрывается, ничего не прячется, а слово так мудро, что его пытаются показать, как аксиому, которая единственно истина в жизни.

Сам дворец выглядит необычайно, представляя комплекс строений – пирамид и полусфер, кубов и жутких построек, устремляющих на пятьсот метров в поднебесье. Именно он и есть оплот всей власти в Информократии, страшный и прекрасный.

Все зоны разделены между собой специальными блокпостами и кордонами, которые должны задерживать правонарушителей при попытке вторжения в более важный сегмент города.

По улицам и площадям «Старой Флоренции»стекаются к одному зданию странные личности, что расположилось у самого прохода на первый круг. Им теперь суждено решить судьбу целой страны. Тёмные одежды, опоясанные верёвками и капюшоны до носа. У жителей этого квартала они не вызывают никакого подозрения, ибо замученным жителям, угнетённым несправедливостью и жуткой жизнью, всё равно, кто ходит средь полуразрушенных построек, лишь бы не мешались под ногами и во время исполнения тяжёлой работы. Но даже обычные люди, «не отвращённые искушениями политической жизни, лишённые возможности глубоко анализа, а значит не способные увидеть явную коррозию системы», не могут понять, что скрывается за новоприбывшими.

Скрывшись от взора Информократии, за пределами основного города, посреди полуразрушенного здания собрался целый отряд «Возмездие», которому отведена важная роль в операции. Шестнадцать фигур в чёрных одеждах и под маской безмолвия и тишины пробирались сюда несмотря ни на какие ухищрения систем безопасности.

Будто бы потакая революционной романтике древности – в заброшенном здании, от стен которого исходит плесневелый и сырой аромат заброшенности, веря в старые свободные порядки, происходит сбор агентов Империи.

Это конечно не штаб разведки, но разрушенный первый этаж, со строительным мусором под ногами и разбитыми обшарпанными стенами, им не помешает в выполнении задания Императора.

- У нас всё готово? – роняет вопрос мужчина, скинувший капюшон и явивший собравшихся соратникам восточные черты лица, чья видимая мудрость сливается морщинами и сединой в чёрном волосе. – Надеюсь, сегодня всё пройдёт без… эксцессов?

- Мы тоже на это надеемся, господин Конвунгар, - отвечает ему другой человек, так же скинувший капюшон и оглядевший остальных пятнадцать соратников, которые поступили так же, ибо им нет нужды скрывать личность перед такими же, как они.

«Крестоносец» беглым тяжёлым взглядом карих очей осмотрел всех, чуть прищурившись, отчего его взор выглядел особенно подозревающим и внимательным. Он видит тут всех, кто был призван Канцлером и Ауроном, чтобы изменить положение дел и при виде людей, беззаветно отдавшихся делу у старого воина душу переполняет гордость, и он рад стоять рядом с ними. Но они всего лишь капля в двадцатимиллионном населении города. И это не считая скопленных вокруг города войск – орды инфо-культистов, два полка ауксилии, три особых корпуса пехоты, пять механизированных полков дронов. И это не считая тяжёлых роботов, узлов артиллерии и ПВО, авиационного прикрытия, танковых эскадронов. Так же тут расквартирован полк знаменитой Гвардии «Антивирус» и нападающим придётся пройти сквозь самый настоящий ад, чтобы достигнуть цели – дворца «Неоспоримой воли».

«Мы всего лишь смертники с радостью, идущие в объятия смерти ради исполнения священного долга. И делаем мы это, чтобы позволить жить миллионам других людей», - пронеслась мысль в голове у мужчины, и его сердце кольнуло, сжалось, и по груди, холодной и цепкой рукой, поползла боль, ибо он понял, что возможно никто из них не выживет сегодня.

- Командир… - заговорил кто-то из людей, но это не вырвало Первоначального крестоносца из размышлений.

«Антуан, Фелиция…» - стал Конвунгар перечислять про себя имена тех, кто здесь, кто ответил на зов чести и нужды Императора. Он понимал, что мужчины не вернутся к своим жёнам, а храбрые женщины оставят детей без матерей. Печаль и тоска медленно берут его дух в тиски, подступаю к горлу едким и противным комом.

- Командир, ваши приказы? – снова слова сотрясают пространство, которым удаётся вернуть Конвунгара из внутренних мыслей.

- Приказы… - полушёпотом начинает Первоначальный крестоносец и тихим голосом продолжает. – Вы – храбрые люди, раз решились на такое и храбрее едва ли я увижу.

- Что командир? Мы вас не слышим, - скоро проговаривает рыжая короткостриженая девушка, с васильковыми глазами и худым лицом. – Мы готовы на всё, что вы скажите.

«Вергилия… как год агент второй степени Имперской службы агентуры и внешней разведки… и мать двух дочек», - с тяжестью и комом у горла перечислил Конвунгар некоторые сведения о девушке и, выпрямившись, уверенно заговорил:

- Что ж, и это хорошо. Нам следует выполнить ряд задач, от которых зависит ход войны. И первое, что я хочу узнать, сколько подразделений проникло в город?

- Господин, в «Старой Флоренции» сейчас тринадцать групп из подразделений спецназа. Ещё двадцать были рассекречены и либо отступили, либо были уничтожены. Они готовы и ждут ваших приказов, - ответ дал худущий сухой мужчина, подстриженный под ноль с лицом бронзового оттенка.

«Джон… капитан разведывательной роты Силового управления разведки… и приглядывает за отцом-инвалидом. Зараза»

- Я повторю нашу первостепенную задачу, - из-под мантии Конвунгара показывается ладонь, в которой зажата сверкающая пластинка, одно движение и она оказывается на столе. – Нам нужно проникнуть в главное здание Системного узла снабжения информацией, взломать защиту и распространить компромат на верховное правление страны в каждый содержатель информации, - как только губы Конвунгара сомкнулись, из центра пластины вырвались лучи яркого зелёного света, собравшиеся по пучкам и линиям из которых сложилась изумительная схема города. – Это здание находится прямиком у Площади республики, что всего в нескольких километрах к северу от начала «нового города», - пояснил Конвунгар. – Именно там мы должны прорваться к главным системам, при поддержке спецназа, захватить необходимые системы и пустить информацию по всем каналам.

- Как же с виду всё просто… и спецназ на позициях, и площадь недалеко… прям иди и бери. Я не думаю, что охрана того здания устоит против наших бойцов и оперативников… не думаю, - внимание на себя обратила светловолосая девушка с довольно живым лицом скандинавского типа, и голубыми очами. – Скажите, в чём подвох?

«Хельга… глава ликвидационной команды, майор… в Неаполе у неё старая немощная мать сидит вместе с внуком».

- Когда мы захватим здание нам нужно продержаться в течение часа, пока не подойдёт моя личная гвардия – нуккеры[1].

- Ого, как вам удалось их незаметно перевести через границу?

- С помощью того, что нам предоставили лояльные киберарии Рима, и некоторых предателей в системе. Они ждут у города и им нужен только сигнал и чистая дорога, чтобы ворваться в старый город. Остальная Орда подойдёт вместе с главными силами. Но это не главная проблема… не главная…

- Командир, разве есть большая проблема, нежели выполнение задания?

- У меня есть сведения, что сегодня проповедь будет читать сам Эархо-АД-2 «Сладкое кодопение». И прямо на Площади Республики.

- Кто? – смутился один из собравшихся. – И чем он может нам помешать?

Взгляд Конвунгара метнулся быстрой стрелой на мужчину, стоящего среди двух бугаев славянской внешности, и после того как карие глаза уставились на парня с аккуратной стриженой бородкой, чёрным убранным волосом, худущим острым лицом, последовал лёгкий кивок, будто бы дающий право на слово.

- Эархо-АД-2 «Сладкое кодопение», - чуть подался мужчина в чёрном плаще, под которым кроется священническая ряса. – Он ведь знаменитость в Аурэлянской Информократии. Это один из пяти «апостолов», которому его собратья по правлению отдали духовную власть и его владения все храмы, все церкви… и все клирики отдают почести не только Макшине, но и ему.

- И чем же он так знаменит, позвольте узнать, Флорентин?

- Ох, госпожа Вергилия, его «код», то есть религиозное чтение священных текстов Инфо-философии, самое сильное и вдохновляющее и одной лишь силой могучего слова он может направить толпы фанатичных безумцев на свершение любого беспутства или сумасшедший поступок. Он отличный пропагандист, который во имя «апостолов» может убедить народ есть землю и запивать сточной водой. «Сатанинские уста» его можно назвать, ибо суть его слова сущее извращение реальности и измывательство над всеми заповедями Божиими, однако несмотря на видимый бред его слов, их охотно исполняют.

- А сегодня он читает свои гнилые проповеди прямо у здания Системного узла снабжения информацией, - заговорил глава группы. – Поэтому у нас возникает проблема, он может направить тысячи людей рядом с ним на противодействие нам. И тогда вся операция превратиться в кромешный ад и геморрой.

- А может его попросту убить. Накрыть огнём из дальнобойных винтовок? И что с ним морочится?

«Андерсон, хороший стрелок… и держит на попечении одного сироту» - вспомнил о человеке Конвунгар.

- Можно было, - напомнил о себе Антинори. – Но его защищает личная гвардия, защитное поле и при его смерти весь безумный настрой толпы будет обращён против нас, - Флорентин задумался, став поглаживать бородку. – У нас есть один шанс… совсем призрачный, если так можно сказать. Но я не знаю, получится ли к нему подойти на близкое расстояние… если бы подойти.

- И какой же, Флорентин? – задала вопрос худенькая субтильная девушка, с коротким чёрным волосом, выразительно-отточенными чертами лица и большими ворожащими янтарными глазами.

- Госпожа Фелиция, господин Конвунгар, дорогие братья и сестры, - взволнованно заговорил священник, активно перебирая руками воздух, обратив на себя всеобщее внимание. – Как «апостол», он ответственен за сказанное и обязан ответить на любой вопрос и особенно они должны отвечать на вопросы, на «вопросы чести и веры». И если бы мне удалось миновать охрану я бы смог его заговорить на тему «вопросов чести и веры».

- То есть? Что это за вопросы? – удивился один из мужчин. – И как понять «заговорить»?

- Это брешь в их управлении и общественном устройстве. Пока его «код» оспаривается словом другого человека, он не может отдавать распоряжения и приказы, ибо само его знание под сомнением, а значит, и право управлять обществом теряется. Так решил сам «Апостолис Директорис», чтобы доказать свою «праведность» и… «народность» что ли. Господь нам дал возможность использовать самомнение врагов как шанс, ибо пока он будет скован диалогом, вы сможете выполнить предназначенное.

- Так всё просто?

- Не совсем, - покачал головой служитель культа, – в любом случае он себя признает победителем, всё это делается чтобы хоть как-то сымитировать, «убедить» народ в том, что ради Макшины они готовы вступить в спор, что они открыты к дебатам и «перепрограммировать» своих оппонентов в чистом противостоянии. Тех, кого не удаётся, признают «окончательно прогнившими и уничтожают». Но нам нужно время.

- А зачем тебе подбираться к нему? Разве так задать нельзя?

- Господин Андерсон, его охрана без предупреждения заткнёт любого, да и к тому же, чтобы задать вопрос, нужно пройти «линию мудрости», а на ней как раз стоят гвардейцы, которые никого не пропустят.

Конвунгар снова «обнимает» взглядом всех, кто откликнулся на зов Императора и готов служить Рейх, чувствует, как сердце от чего-то жмётся при виде этих людей. Большинство их них несут тяжкое и одновременно радостное бремя воспитания детей, и лихой сгусток плазмы может оставить кого-то сиротой. Конвунгар говорил Аурону, что лучше будет для этой операции привлечь отчаянных сорви-голов, вассально-искупительные формирования киберариев, однако тот даже не стал слушать.

«Это действительно шанс не положить всех», - зацепился за возможность «Крестоносец». Со старого полководца и главы Орды хватит крови и боли на всю жизнь. Но всё же священник, слуга старого Бога, даёт надежду и слуга Канцлера решается ухватиться за призрачный шанс, так удобно предоставленный жизнью:

- План следующий, - тяжело зашевелив губами, заговорил командир операции. – Флорентин, Хельга, Андерсон, Джон – вы в составе двух отделений должны прорваться к Эархо-АД-2 «Сладкое кодопение», ликвидировать его охрану и… а дальше Флорентин разберётся. Только дайте нам как можно больше времени.

- Будет исполнено, господин Первоначальный крестоносец, – чётко дали понять, что готовы к исполнению задания названные.

- Остальные – готовится к штурму Системного узла снабжения информацией. Мы не должны подвести Канцлера, ибо от нас зависит сам исход войны. Всем всё понятно?

- Да, господин, - едино ответили уже все.

Люди стали собираться. Флорентин отошёл подальше ото всех. По глазам, по взгляду можно заметить, что его гложет одно из древнейших чувств на планете, заставлявшее человечество на рассвете своей бытности прятаться по пещерам и не гасить пламя ночью – обычный страх.

«Господи Иисусе Христе, помоги мне», - взмолился священник.

Антинори ощущает нутром, что идёт на верную смерть и через сущие минуты встретиться с воплощением органично сочетающегося безумия и холодного разума. Только извращённое сознание, помноженное на ненависть ко всему, что делает человека человеком, сподобится родить Информакратию. Но страшно оставаться один на один с таким чудовищем, как один из лживых «апостолов» и ещё страшнее представить, что будет, если они не совладают с его гвардией и их повяжут?

«Наступление сорвётся, и Информократия одержит верх, а значит и вся Италия может оказаться под пятой нечестивого режима и обратиться в один сплошной лагерь для рабов», - ещё сильнее плохие мысли охватили рассудок служителя культа, он аж закрылся пальто, будто бы пытаясь от них отмахнуться.

Гложет ли его страх перед смертью?

«Она не конец, а своеобразный переход между земным тленом и райским Царством для тех, кто стремился к Нему», - попытался успокоить себя Антиннори.

Боится ли смерти священник? Но вот страх перед поражением, которое ощущается, будто бы нож у горла, готовый в любой момент скользнуть по коже, действительно заставляет Флорентина содрогаться от одной мысли – что станет с миром, если они проиграют. Однако именно мыль о рабской Италии, разделённой на касты по интеллекту, и подстегает к действу, даёт силу и стимул для борьбы.

- Приготовится, - звучит единственное слово, ставшее сигналом к началу операции.

Флорентин накидывает капюшон и половину его лица скрывает кусок ткани. Он берёт посох, с грубым крючковатым навершеем в виде заточенного лезвия из стали, отчего он становится похож на небольшую косу. К нему присоединяются двое мужчин, которых он благословил. Широкоплечие и грузные, так же облачившиеся в накидки из старой ткани, они пойдут за священником хоть до девятого круга ада. Антинори посмотрел на них и вспомнил, что это он настоял на том, чтобы парней взяли вместе с ним на операцию, и что только вместе с ними он пойдёт на эту авантюру.

- Ну что, мужики, готовы?

- Отродясь ждали момента сего, - взял ответ Герасим.

- За спинами нашими – отечество, а впереди всех нас ждут бесы, - поддержал того Ерементий.

- Там очень много врагов, слишком много и все они искусно обучены. И все они способны только профессионально убивать, да и жалости они не знают. Вы уверены, что хотите со мной пойти? – Флорентин хотел бы, чтобы эти двое выжили, так как он с ними прожил множество лет и столько всего прошёл и теперь их потерять нет желание – человечности в этом священнике слишком много для времени позднего кризиса и всеми силами он стремится сохранить, что ему дорого.

- И мы не пальцем деланные, - произнёс Герасим. – Ты и сам памятуешь, что ж, такой расклад не впервой нам.

- Это хорошо… хорошо, - горестный ком «застрал» у горла, едкая боль и ноющий стон оплели сердце. – Я горд, что знал вас. Надеюсь, что сегодняшний день мы переживём.

- Мы тоже рады, что с тобою ходили. А переживём мы или нет, на то воля Божья, - твёрдо произнёс Ерементий.

Флорентин попытался обнять двух товарищей, но это у него слабо получилось и скорее показалось, что это они его зажали в дружеских объятиях. Таких друзей Флорентин терять не хотел, и если была его воля, он бы пошёл вместе с ними в бой, но его задача – разить словом противника, а дело оружия он оставит другим.

- Все вперёд! – отдал приказ Конвунгар и операция понеслась – все поспешили покинуть здание и разойтись по ключевым точкам

Нужное здание расположилось в паре сотен метров и идти по улицам долгого времени не составило. Как ни странно, но скопление людей в заброшенном доме не привлекло внимания усиленных патрулей.

Улочки старой Флоренции сохранились в том виде, какой им придали ушедшие эпохи – узкие и прохладные, сдавленные со всех красивыми изысканными зданиями. Только практически все постройки обветшали, а дороги стали непроходимыми из-за разбитости – асфальт, там, где был положен, вздыбился, плитка и брусчатка выбита и валяются горами у краёв дороги. Кучи мусора вместо мусорных контейнеров в старой Флоренции обычное дело и всюду любого будет преследовать аромат гниения и отходов, а так же неприятное амбре от химических выработок.

Все кто вышел на улицу, похожи на мрачные и серые фигуры, словно они программные элементы в большой системе, существующие лишь ради того, чтобы стать слугами для элиты Информократии. Всюду шныряют силовики – либо дройды, с простейшим оружием и интеллектом, либо полукибернетические воители обычной полиции. Среди них ярко выделяются шесть фигур, в практически одинаковых мантиях-плащах – кусок ткани с капюшоном, закрывший всё тело. Они уверенно пробираются сквозь улочки и десятки людей, чтобы выйти к площади, и их уверенность так и норовит вызвать подозрения у людей, которых по приближению к месту становится всё больше.

- Как же тут «прекрасно», - осмотревшись констатировала обстановку Хельга, поправив капюшон и пистолет на поясе. – Жуткое местечко, хоть и столица.

- Раньше тут действительно было красиво, - возразил ей Флорентин. – Я видел фотографии Флоренции прошлого. И поверьте, уважаемая, это был один из самых красивых городов мира. Каждое здание было произведением искусства.

- Лучше настроитесь на задание, - зазвучал недовольный голос из динамиков средств связи. – Вы передали координаты отделениям?

- Да, - чётко ответила Хельга, и слуги Канцлера продолжили путь в безмолвии.

Спустя десяток минут отряд вышел на Площадь Республики, и тут у Флорентина едва не схватило сердце от того, что эти дикари уничтожили великие памятники искусства и надругались над архитектурной концепцией Площади.

Людей тут немерено, ибо каждый пришёл послушать и впитать мудрость «апостола». По бокам – справа и слева так же стоят белые здания, только их фасады поражены странными рисунками, нанесёнными кистью некого идейного фанатика – всё в синей мерцающей краске и в форме технического орнамента, какой бывает у микросхем. Старая брусчатка, лежавшая тут испокон веков, по-варварски выдрана и заменена на стекло-плитку, под которой решили провести диоды и кабели и теперь всё утопает в фантасмагоричном безумии сапфирового света, что, по мнению авторов этой вакханалии, доказывает власть и превосходство информации. Вместо знаменитой Колонны Изобилия, связывающей Флоренцию со временем правления сынов и дочерей Ромула, стоит непонятный и ужасающий зеркальный столб, высотой в двадцать метров. От него несёт могильным холодком и сущим сумасбродством архитекторов, явившиеся миру в тот момент, когда они крушили древнюю колонну. Арка Виктора Эммануила Второго сильно обветшала и обрушилась, и теперь в зданиях, срощенных с нею сидит всё управление – Местное модераторство «Старой Флоренцией».

Яркая и красочная карусель, цветастая и пёстрая, как флорентийская жизнь в былых временах, которая служила долгие десятилетия источником развлечений для детишек и людей постарше, которая испускала в пространство флюиды радости, создавая неповторимый и яркий дух жизни, исчезла бесследно. Её заменяет трибуна, с которой вещает сам «Апостол» - квадратное сооружение пять на пять метров из стекло-плитки, пронизанное проводами и экранами, проецирующее различные живописные изображения, чтобы проповедь была красочнее.

А на трибуне он – всё тело облачено в изумительной расцветки одеяние, ибо каждый клочок мантии красочно переливается нолями и единицами. Это будто бы самый настоящий стихарь, только сшитый из светозарных нитей. Мантия подпоясана ремнём из проводов, где каждый элемент выполнен из эластичного драгоценного камня и получается, что узкую талию окутали рубин, изумруд, аметист и сапфир. Позади у него небольшая стальная техническая модификация, походящая на коробочку, из-под которой выглядывает лишняя пара золотистых рук человеческого атлетического сложения.

- Програманне Информократии! – ласково обратился ко всем «апостол», размахивая золотистым двухметровым посохом. – Вчера сама Макшина явила мне видение, дала слёзное пророчество, где весь мир сквозь множество эпох будет следовать тем идеалам, что мы исповедуем, - его лицо скрыто за маской из металла, окрашенного в гранатовый блистательный цвет, а слова проходят сквозь динамик. – И верьте, настанет час, когда всё отсталое человечество проникнется идеями великой Инфо-философии.

В ответ народ на площади как-то жутко и неестественно завеселился, словно они смеются и ликуют от истерики, или даже сумасшествия, нежели от проникновения идеями учения.

- Что это за бред? – вопрошает один из участников группы.

- Он их «программирует», - тихо поясняет Флорентин, сделав голос шёпотом. – То есть настраивает на «молитву почтения», и они будут восклицать имя его.

- Тише, - в канал ворвался голос Конвунгара. – Все отряды на позиции, начинайте «представление».

Операция понеслась. На середину площади медленно вышел Флорентин и, привлекая к себе всеобщее внимание, сотряс собравшиеся толпы фразой, ставшую пусковым механизмом для исполнения приказов:

- Вы не правы, информацарий «апостол»!

Всеобщий шок и изумление волной удивления и возмущения прокатились по толпе и народ, подобно чертям от ладана, отхлынул от Антинори, дав ему три метра свободного пространства.

«Апостол» лихо машет рукой, давая явное распоряжение убить явно обезумевшего человека и двадцать человек охраны из киберариев, усиленные тремя отделениями дронов вздели оружие, приготовив наизготовку, уставив его на мужчину.

- Господь хранит меня, - тихо произнёс Флорентин, отгоняя от себя страх. – И пойду я дорогой смертной тени и не убоюсь я зла, ибо Ты со мной.

Оглушительный выстрел. Затем ещё один и волна страха прокатилась по толпе. Обычный народ попытался спрятаться по углам, выдавая спрятавшийся спецназ. Тридцать бойцов, под руководством оперативников, скинули тканевые плащи и вступили в бой. В чёрной униформе в бронежилетах-пластинах они открыли огонь по врагу. Вихри плазмы и пуль завизжали в пространстве, милостиво обходя Флорентина. Он продолжает шагать навстречу судьбе, взирающей на него мёртвым взглядом четырёх жёлтых диодовых глаз, мерцающих подобно звёздам.

Воины Рейха вступили в отчаянный бой с Киберариями и пытаются подавить их огневой мощью, но оборону полуживых и наполовину металлических солдат раздавить не так прост, те не остаются в долгу, пытаясь отстреливаться. Плазменные ружья и энергомушкеты верных слуг Информократии с шипением обстреливают спецназ, прожигая броню, зажаривая плоть.

В руках Джона дрогнула винтовка, и её пуля филигранно попала в глаз, прошибив череп и убив одного из киберариев. Из раны хлынула мутная синяя жидкость не похожая на кровь, но в разгаре боя это не имеет значения. В ответ дроны совокупным огнём пробили броню одного из спецназовцев, киборги совместным шквалом ярких лучей энергомушкетов от другого оставили месиво.

С грохотом и механическими воплями внезапно на поле боя появляется тяжёлый, жуткий и гротескный «монстр» – три ноги упираются острыми концами в стекло-плитку, переходя в тонкое туловище и широкую грудную клетку, к которой крепятся две конечностями с большими клацающими клешнями, а роль головного аппарата выполняет диск с множеством лампочек и экранов.

- Уничтожить эту тварь! – приказал Конвунгар.

Явившись из-за арки, оно тут же ринулось в бой, ведомое сутью приказаниями оператора. Он попытался порвать Хельгу – существо бросается к девушке и та падает на землю, чтобы спастись от удара.

- Не дайте ему сорвать операцию!

Существо было остановлено мгновенно. Со всего лёту в него боком ударил Герасим и заставил пошатнуться, уйти от жертвы, и бедная девушка не стала фаршем. Но для механизма этот удар слишком слаб, чтобы перевернуться и монстр из стали мигом развернулся и атаковал. В цепких руках Герасима оказались две активно клацающие клешни, и мужчина со всех сил их держит, чтобы они его не порезали, но всё же мощь твари столь велика, что пускай через скрип машины и деталей, но они подходят к кряхтящему человеку. Сквозь крик и боль, а так же колоссальную нагрузку Герасим пытается сдержать натиск, но существо поступает хитрее – острая конечность втыкается в правое плечо и силой отшвыривает его, как тряпку, оросив стекло-плитку кровью.

- Брат!

В бой ринулся Ерементий. В пяти метрах от него валяется полицейский дрон со встроенным тяжёлым вооружением. Подбежавший мужик вырывает из конечности робота оружие.

- Убью нечастиваго! Смерть слугам диавола! – заорал помощник Флорентина, открыв огонь.

Руки что есть силы, зажали оружие, пока оно плевалось дождём раскалённого свинца, ознаменовав работу адовым крещендо. Безумно плясавший пулемёт посылает в механойда пули, что засеяли его металлический корпус.

- Сконцентрировать огонь на существе! – командует Хельга.

Большинство ответили на призыв пламенем сверхсконцентрированного – деятки лучей, сгустков плазмы и пуль обволокли броневое покрытие и вспороли его. Технотварь из адских мастерских безумных демиургов остановилась, из неё ручьём потекло масло, обвил сноп искр. Мгновением позднее звучит взрыв, и робот разлетается в салюте деталей и равных пластов металла.

- Фух, - успакоился воин.

- Отстреливайся, идиот!

Тем временем Флорентин через пыл битвы, под плотным шквальным огнём и вихрем энергии, пытается добраться к «апостолу», но его продвижение настолько медленно, что он начинает себя ненавидеть, что за его медлительность расплачиваются соратники. Над головой Антинори пронесся сгусток плазмы, но он не долетел сущие четыре метра до «апостола» рассеявшись в пылище – силовое поле защитило макшинослужителя.

- Господи, помоги, - молился Антиннори, сжав свой посох, присев за лавочкой и смотря за тем, как киберарии формируют защитный периметр. – Мне никогда не добраться.

Тут же, словно отвечая на его молитвы, совокупный огонь из пулемёта буквально «смыл» киборгов, разметав их по стекло-плитке кусками рваного металла и плоти.

Священник рванул, что было сил. Пригибаясь и изворачиваясь, иногда ползком, подобравшись к нужному «законному» для сомнения расстоянию.

И только его брюхо пересекло «линию» Флорентин гордо встаёт и молвит речь, пронёсшуюся по Площади Республики подобно звуку удара гонга:

- Я оспариваю ваше право на морально-духовное просвещение, Эархо-АД-2 и задаю вам вопрос – а как может продолжать существовать Информократия, если все её постулаты чистая ложь!?

Вопрос задан с неимоверной точностью, и такая формулировка лишает «апостола» регалий в духовном управлении. Противостояние со стороны киберариев тут же остановился. Они не имеют права подчиняться приказу, чья сила оспаривается, а поэтому попросту замерзли, встав по стойке смирно, с механическим скрипом выровнявшись. Обстрел прекратили и солдаты Рейха, но в отличие от киберариев, они продолжают держать «апостола» и его слуг на мушке.

- Что!? – возмутился иерарх полумеханическим голосом, через машинные нотки которого прорывается банальное человеческое недовольство. – Сватая Макшина, да как ты смеешь!? Ты, мятежная шавка, будешь мне бросать вызов и всем инфо-духам!

Все слышат иерарха, но никто не желает ему помочь, а тем временем Хельга, проверила время и увидела, что штурм нужного здания начался минутами раньше и их задача заговорить «апостола» как можно дольше.

- Хорошо, - сдержанно отвесил владыка Информакратии и выпрямился, в ту же секунду блеснув вплетением множества неоновых нитей в своём наряде, - и что же ты хочешь оспорить в моём сакральном учении о «Боге Информации и благостях его»? – разразился вопросом владыка. – Его истинность?

- Разве можно считать истинно благим учением, то, что ввергает в нищету и рабство миллионы людей, а? – по наивному и обыденному произнёс Флорентин, настраиваясь на беседу.

- А как ещё нам поступать во времена острой необходимости, ибо сама Макшина указала путь нам? Скажите нам, как же должны сделать, угодное Машине, если на другой стороне великого прогресса нас ждут пасти всеобщего кризиса? Мы сделали то, что должны и это во имя мира и стабильности.

- А кто от вас требовал такого? Вы могли отвергнуть идей лживой инфо-философии и не обращать людей в стадо рабов, которыми правите, как собственностью.

- Так требовала Макшина, так мы и поступили, или же вы не согласны, что по воле Его, руководствуясь информационной благодатью, мы построили развитое общество, - посох главы Информократии устремляется ярким лучом золота в сторону величественных зданий колоссального мегалополиса, что стоит за пределами «Старой Флоренции». – Скажите нам, разве те жертвы не позволили нам построить величественные города и цивилизацию, достойную того, чтобы сотрясти небеса? Может, вы не согласны с тем, что наиболее просвещённые в интеллектуальном плане, самые умные и одарённые правят всем великолепием и блеском, что мы возвели посреди мировой пустыни? Те жертвы – фундамент развитого общества и их кровью мы создали великое творение под названием Информократия.

- Конечно, - наигранно соглашается Флорентин, скрестив руки на груди. – Вы построили хорошие города, вы дали работу миллионам и создали цивилизацию, которая пережила «Кризис». Власть информации, и её процессов - вот столп вашего строя, но стоит ли он того? – Антинори резко устремляет посох и укоризненно тычет им в «апостола», смешав речь с грубостью и сдерживаемой злобой. – Скажите доброму люду, который сейчас на положении рабов, стоит ли оно того? - те немногие програманне, что попрятались по углам, навострили уши и чуть подались из укрытий. – Скажите, а вся эфемерная помпезность стоила моря крови и океанов слёз, которые вы пролили ради гнилой философии? Люди Информократии! – прокричал в вихре праведного пыла священник. – Ответьте себе, что вы получили, когда у вас забрали… свободу?! Фантики от идеи? Братья и сёстры, у вас, под предлогом «стабильности» и «безопасности» отобрали не просто свободу, а изъяли саму человеческую сущность! Получили ли вы хоть что-то из обещанного? Может, вы купаетесь в роскоши или богатстве? Скажите, разве человек не имеет права просто любить тех, кто рядом, а за сами добрые чувства, за тягу к справедливости, должен быть побит?

- А-а-а-а, ваша гнилая любовь! – прошипел иерарх. – Те психические проблемы, которые несли за собой тёплые чувства, требовали того, чтобы быть устранёнными вместе с институтом семьи, ибо так решались десятки вопросов социального взаимодействия. Такова системная необходимость и по благословению Макшины мы исполнили сей, - «апостол» обхватывает золотистое древко всеми четырьмя руками, ощущая хлад металла, что приятной волной побежал по его сенсорным датчикам. – Вы, христианин, думаю, согласитесь, что измены это грех, - и, не дожидаясь ответа сам договорил. – Да, в вашем христианском понимании это так. Так вот, благодаря нам больше нет измен… нет сор в семьях, нет разводов, нет недопонимания. Мы покончили с рядом… проблем, ликвидировав институт.

- Но и убили человека в человеке, - хладно отчеканил Флорентин, выставив посох перед собой, со звоном цокнув по стекло-плитке. – Ибо чего стоит человек в одиночестве, если нет того, кто бы его поддержал? Лишив людей семей, самой возможности их иметь, вы заставили народ мучиться от невыносимых душевных терзаний друг по другу, - Флорентин поднял левую руку и обвёл полукругом ею народ, спрятавшийся в укрытиях. – Вы лишили общество справедливости, ибо разделив его на «избранных» и «подчинённых», осуждая за любое инакомыслие, вы обрекли миллионы на страдание. В этом нет человечности, только зверинность под обёрткой прогресса. Люди, одумайтесь! Вы можете обманывать хозяев, которым бьёте поклон, но не обманывайте себя! Большинство из вас ощущала «несанкционированные» чувства, мысли, многие хотели бы мыслить иначе, но боитесь! И тем более, вам же нравилось, когда на вашу нужду в любви вам отвечали душевным теплом.

- Ложь! – надорвав механические связки, прорычал «апостол», одарив исступлённым взором диодовых очей иерарха. – Ты лжёшь, так как, дав в руки труд програманнам, много работы, мы избавили их от необходимости тратить время на всякую бредятину, вроде семей и отношений, вроде личных прав. Взяв власть и отдав её достойнейшим, мы породили стабильность, ибо народу больше не нужно тратить время на политику и теперь полностью они могут предаться работе.

- Ха, - усмехнулся Флорентин. – Вы, господин «апостол», не можете отрицать очевидное, но ваша Инфо-философия привела к разрушению человека, а стабильность смердит кровью, смердит вонью трупов, которые умерли за инкомыслие, умерли в трущобах и от рабских условий труда. Вы не можете отрицать этого, но всё больше людей отвергают основы вашего учения. Да и к тому же, сковав жизни вечным трудом и вырвав из сердец чувств, вы миллионы людей обрекли на медленную погибель от психической перегрузки… от невыраженных чувств. Да и пичкая их антидепрессантами, вы только усугубили ситуацию, господин «апостол», - язвительно заключил Флорентин, лукаво улыбнувшись. – Не уж, то ваша… философия в людях видит только производственный материал, который нужно как можно быстрее отработать? Вот как вы относитесь к тем, кто вам доверился?

- Эту цену ради стабильности и мира мы готовы заплатить, так требует Макшина, - с жутким отсутствием жизни ответил механизм, которого по недоразумению ещё называют человеком. – То был самый действенный вариант разрешения проблем, и мы его выбрали. Суровые времена требуют суровых мер, а кризисные самого жесточайшего разрешения острых вопросов, чтобы не доводить до критической эскалации.

- Вы хоть себя слышите? – на лице священника проступила гримаса ярости и удивления, вперемешку с ярым возмущением. – Вы уже не видите людей! Вы только способны осознать «производственную необходимость», а на народ вам плевать!

- Коли же нам плевать, - выдохнул с механическим шипением через алую маску «Апостол», - не дали бы народу труд, чтобы он мог себя занять и привести цивилизацию к победам и великим свершениям, что не каждому из былых эпох не под силу.

- Труд?! – возмутился служитель культа. – Разве можно назвать трудом каторжные работы на заводах? – Флорентин указал крючком посоха куда-то в сторону развалин старого города. – Может вы обоснуете чем-то из своей Инфо-философии почему там вкалывают лоботомированные рабы, лишённые даже мыслей, не санкционированных «философией»… как и по всей стране. Может, вы ответите, почему люди, которые «недостаточно интеллектуальны», - раздражённо произнёс Антинори. – Должны жить на положении рабов или только умеете дурманить народ, который под дулами орудий и готов вас жадно слушать, чтобы сохранить жизнь?

- А как иначе, если не так, - пожал всеми четырьмя руками «апостол». – Что бы воздвигнуть монументальный памятник Информократии в виде самого сильного и просвещённого государства, мы должны были одних определить повелевать, а других на заводы и поля, чтобы они могли направить свой труд на благо… да, - проскрипел механойд, словно найдя нужные слова. – Всё это делалось ради общего блага, и вы не посмеете сказать, что мы не достигли успехов. Ради общего блага.

- Нет, может вы хотели сказать, «благо и радости для тех немногих, кто достаточно просвещён, чтобы занять высокий пост», а остальные? Те, которые не проходят нужный отборный порог попадают в касту убогих и незащищённых и в их сторону может быть свершен любой произвол, - Флорентин примолк, поджав губы и приложил к ним сжатый кулак и спустя сущие секунды вкрадчиво обращает вопрос к сопернику. – Скажите, насколько сильна истинность ваших слов?

- Она абсолютна.

- Хах, - проронил смех Флорентин, вытянув посох в сторону «апостола». – Вы, господин, лжёте, ибо утверждая, что вы созидаете блага для всех, между тем миллионы людей в лишены их. Я сам из тех, кто ходил среди голодных и нищих… жил за «Кругом интеллекта» и пожинал все плоды той лжи, которые вы распространяете, - на этот раз Антинори описал дугу посохом перед собой. – Достопочтенный народ, скажите, вы живёте в настолько просвещённом и развитом обществе, что сами отказались от тёплых домов и хороших дорог, предпочтя их холодным руинам и оврагам? – в ответ те простые люди, что ещё секундой раньше с особым голодом внимали словам владыки, ошарашенно осмотрелись.

Тем, кто наблюдает за спором, их дискурс не кажется унылым и монотонным по причине накалённой обстановки и с особым напряжением они ждут развязки дуэли. Нет того, кто бы сейчас мог отдать приказ помочь собратьям в здании Информационного узла, а поэтому гвардия смиренно стоит рядом с ним и ждёт победы в споре, взирая на всё безжизненных электронных диодов. К тому же часть сигналов глушатся спец.устройствами имперцев.

Хельга сверяется по времени, посмотрев на часы и понимает, что штурм затянулся и ещё пара минут станет опасным промедлением. Флорентин пытается оспорить «код» «апостола», но получается это слабо и не слишком убедительно, напоминая скорее обычную перепалку двух политиков за которой нет силы, но всё же нужно ещё немного подождать.

Тем временем спор продолжался, медленно подходя к концу:

- Ваша инфо-философия полная ложь, - с толикой упорства проронил слова Флорентин. – Вы говорите о благе для всех, но их получает только мелкая кучка програманн высокого статуса, а остальные должны подыхать от холода и голода. Ваша Инфо-философия говорит, что мы должны искать истинное просвещение и счастье в её сути, но вместо этого она миллионы людей заставляет сидеть на таблетках, чтобы не сойти с ума. Вы говорите о справедливости, но большая часть того народа, которым вы правите как собственностью, ничем не лучше рабов или подневольных, - Антинори взял театральную паузу. – Такой ли порядок нам нужен? Такое ли правление достойно называться справедливым?

Как только последнее слово слетело с губ Флорентина, план всё же был приведён в исполнение. Размах был действительно колоссален – на каждый телефон, компьютер или планшет со скоростью ветра прилетали файлы в пару гигов. Их суть содержит самые «прекрасные» сведения, которые открывают истину – что на самом деле есть Информократия. По всем экранам, что есть в городе и по всей стране, пронеслась трансляция видео, которое заставило впасть в шок мёртвую подругу Маритону и, видя крайнее беспутство власти, обычные люди подались из укрытия, ибо из страх моментально перекрылся чувством злобы – с такой мерзостью они мириться не готовы.

- Что! – вскрикнул в лязганье гортанных механизмов «апостол», осознав весь ужас произошедшего. – Как вы посмели? Вы раскрыли святые деяния информационно-одарённых! Они – неприкосновенны!

В ответ Флорентин молчит, внимая сладкой музыке народного гнева – крики и лозунги, призывы к свержению правления «Директорис Апостолис» слетали с уст многих, распространяясь по толпе подобно огню, пожирающему сухую листву.

«Со многим люди были готовы согласиться», - стал размышлять Флорентин. – «Но любому терпению есть предел. Зверства, жестокость и тотальная ложь поставили точку в истории верности».

Вскоре за считаные секунды вся площадь заполнилась недовольными людьми, что не ликуют каждому слову Эархо-АД-2, а готовы его разорвать, разобрать на детали. «Апостол» окинул взглядом недовольный народ, и Антинори показалось, что страх, первобытный ужас и боязнь потерять власть ударила в голову и отразилась странным светом в жёлтых очах существа, и они сверкнули ещё ярче. Эархо-АД-2 понял, что проиграл, и последней попыткой его отыграться стало банальное спасение шкуры – он выставил вперёд посох и спустил с него яркую белую молнию. Сгусток энергии ударил прямо в толпе, в секунду испепелив человек двадцать, а остальных отбросила ударная волна.

Откинуло и Флорентина, мужчина успел только увидеть, как «апостол» сиганул с яркой и переливающейся сотнями цветов сцены и побежал прочь, как обычный смертный, как затравленный зверь. Антинори сильно приложился, и всё поплыло перед глазами и в его поле видения только Хельга, которую так же отбросило, причём сильно опалив бок, изжарив куски брони.

Внезапно на всю площадь раздались звуки хруста камня и строительного материала – через старинные постройки, прямо сквозь дома на площадь вышли три бойца в продвинутых костюмах, больше походя на рыцарей в броне. Они накрыли совокупным плотным огнём из крупнокалиберных орудий единственный участок Площади Республики. Шторм пуль затопили витиеватую фигуру владыки Информакратии, свинец разбил силовой щит на искры ослепительного салюта, а потом и разорвал металл и плоть существа, отделить голову от корпуса, торс от ног и разметав их по округе.

Флорентин сквозь сгущающийся мрак в глазах видел, как бесславная смерть мстительной рукой настигла великого врага, обратив в кучу мяса и металла, вкупе с экзотической тканью. От него не осталось ничего больше, лишь куча самого обычного мусора. И это отрадой коснулось сердца имперца, великий обманщик, совративший тысячи, начальник жестокостей и лжи пал.

- Нуккеры! Нуккеры! – услышал восторженный голос Джона священник, прежде чем упасть в обморок.

[1] Нуккеры – элитное подразделение Орды, численностью до полка. Представляет собой воинские формирования бронепехоты, закованной в экзоскелеты, вооруженные тяжёлым оружием – автопушками, плазмопушками, лазпушками, гранатомётами и массивными огнемётами. Полк лишен парка техники и артиллерии, представляя ломовой таран из пехоты. Имеет свою отдельную систему званий и подчиняется исключительно командиру Орды и Канцлеру. Имеют право брать командование воинскими континентами до роты.