Восхождение к власти: день гнева

Глава восьмая. Протокол «Delete»

21:03. Первая стадия ночного цикла. Город Тиз-141.

Погода из бушующего ревущего шторма перетекла в состояние холодного и относительного покоя, спокойного и словно выжидающего смерти города. Всё переросло в «плачь небес», который будто бы говорит о печали божьей по душам, которым суждено сгинуть в карательном огне. Дождь не перестал быть слабым, или немощным, нет, он всё такой же напористый и моросью его назвать не получится. Но вот ветер стал ещё холоднее, пронизывая до костей, заставляя каждого трястись от дикого мороза совершенно неестественного для этих краёв. Ледяные ветровые потоки терзают город силой, что спокойно качает деревья до страшного треска и хладностью, доводящей до онемения открытые участки тела.

Такова стала погода в некогда благополучных и тёплых краях, после Континентального раздора и Великой европейской ночи. Бесконечные выбросы в атмосферу опасных и загрязняющих веществ, испытания с климатическим оружием и просто свинское отношение к природе стало громким эхом, которое сейчас возвращается в таком виде.

Однако какова бы не была обстановка на улице, за толстыми стенами крепкого здания она даже и не чувствуется. Достаточно себя хорошо оградить крепким жилищем от капризов погода и уже всё равно становится на то, что наворотили предки. В камерное помещение не проникает ни единого потока порывистого и холодного ветра, но и тёплой её не назовёшь, скорее сносной и приемлемой для того, чтобы продержать там пару человек несколько часов.

Посреди белых стен в маленьком помещении, на лавочках из чёрного пластика сидят два человека. В подвале исполинского тридцатиэтажного здания, которое отдавалось тому, что можно назвать полицией и судом, всего два десятка камер. Но большего и не нужно, ибо редко когда выдаётся момент содержать преступника на время судебного разбирательства. Очень редко.

- Зараза, - фыркнул мужчина, - не верю, что всё это произошло. А день так хорошо начинался.

Тут всё залито ярким светом, исходящим от панельных ламп на потолке, поэтому отлично просматривается каждый уголок, каждый сантиметр и прекрасно видно, кто сидит. Мужчина средних лет с грубыми чертами лица – широкий нос, тяжёлый взгляд, хмурые брови, машистый подбородок и в придачу со шрамом на губах. Чёрные нестриженые волосы небрежно лежат на голове и отсвечивают серебристым сиянием лёгкой сединой. На его теле покоится серо-блестящий плащ, грязные штаны, кожаная майка и сапоги до колен, утянутые шнурками.

В такой же одежде, положив голову на плечо парню, сидит рядом девушка. Её роскошные длинные волосы чуть завиты, волнами ложатся на грудь и плечи. Лик девушки прекрасен, даже несмотря на то, что макияж практически стёрт. Выразительные, отравленные печалью, глаза, отливающие обворожительным оливковым оттенком, аккуратный носик и тонкие чуть бледные губы, щёки, покрытые парочкой ссадин – всё это угнетающе отягощают эмоции уныния и страха перед неминуемым наказанием.

В такой близости Маритон ощущает лёгкий, остаточный аромат от духов, который всё так же приятен. Волосы девушки веют эфемерно-малиновым запахом и вкупе с уходящим благоуханием розы они создают приятный фон в камере, позволяя парню насладиться ансамблем приятных призрачных духов.

- Что ж, вот и спелись, – мрачный голос Анны лёг на душу мужчины тяжёлой гирей. – Недолго я зрела истину.

- Подожди, может всё ещё будет хорошо, – пытается успокоить девушку Маритон. – Я не думаю, что всё закончиться очень тяжко.

- Скажи честно, ведь у нас нет шансов?

- Анна, - возмутился Маритон, подавляя злобу от всей безнадёжности ситуации. – Что ты такое говоришь? Мы ещё будем жить. Будем радоваться каждому дню.

Глаза прекрасной особы устремились на белую стальную дверь, повернув голову направо, убрав голову с плеча напарника. Несмотря на довольную обыденность, она выглядит устрашающе и давяще.

- Вот когда она откроется, с нами ничего хорошего не случится.

- Всё будет в порядке, ангел мой, – Маритон всё так же напрасно пытается успокоить возлюбленную. – Знаешь, когда выберемся, обещаю, сделаю всё, чтобы мы вылезли из тюрьмы. Хоть даже если горло придётся рвать киберариям.

- Ты про этот изолятор или о стране? – шутливо вопросила девушка.

- Про всё, – улыбнулся мужчина. – Про всё…

- И куда бы ты хотел убежать отсюда?

Маритон задумался. Живя ещё во времена, когда не была построена темница душ под названием «Аурэлянская Информократия», а сам аккамулярий был мальчонкой, можно встретить множество государств, которые просто поражали политическим разнообразием, хотя и прибывали в одинаковом диктате олигархии и плутократов. Но со времён восхождения к власти апостолов вся информация о других странах перестала поступать в массы, так как «может отвратить сознание народа от любви и почитания собственных Государственных систем, что чревато его оскудением», как утверждают сами апостолы. И всё-таки Маритон помнит одну страну, которую запомнил во времена путешествий с родителями.

- Знаешь, душа моя, я бы скрылся на севере, в горах, которыми правит Альпийско-Северо-Итальянская Республика, – в глазах промелькнул свет давней ностальгии по ушедшим временам.

- А что это за край?

- Он простёрся на севере и граничит с нашим гнилым государством. Это детище древнего и очень влиятельного движения «Лига Севера», которая во времена Великой европейской ночи смогла добиться независимости. – Чуть вдохновенно отвечает Маритон. – Это самый настоящий край свободы и воли. Я был там, вместе с матерью и отцом.

- Отец и мать? – удивилась напарница. – Они у тебя были?

- Да. Я один из тех, кто застал времена, которые тут называют «варварскими». Был с ними… до тех пор, когда нас не разделили, «во имя будущей социальной стабильности».

- А почему ты мне об этом не рассказывал?

- Прости, тяжело вспоминать. Когда власть перешла к «умственной элите», наверху посчитали, что моя тяга к родителям губительна и препятствует нужному развитию. Нас разделили и отправили их на границу жить. Мне тогда было меньше десяти лет, но тот момент я запомнил на всю жизнь.

- Стой, не вспоминай дальше. – Девушка склонила голову и снова легла на плечо Маритона, прижалась к мужчине, как котёнок, который ищет теплоты, томно попросив. – Лучше расскажи мне про тот свободный край.

- Да что рассказывать. Там люди могут говорить, о чём захотят, не опасаясь рабства. Если захотят, то могут выйти на митинг и потребовать от власти то, что сочтут нужным. Там люди живут в семьях и не боятся, что за проявление любви их отправят в тюрьму. – Сухое перечисление фактов неожиданно перешло в акт восхищения. – А какие там города, Анна. Перед Альпами, это горы такие, стоят могущественные и изумительные мегаполисы. А в самих горах есть вырезанные прямо в скалах целые города, с многотысячным населением. Все люди радушны и добры, потому что чувствуют себя свободными. Там нет програманнств, вместо него гражданство.

- Как же так? – удивление дамы не знает предела. – А как у них распределяются права и обязанности?

- У них никого распределения. У всех права одни и обязанности тоже, а потом… делай, что хочешь, но главное, не нарушать законы.

- Действительно, чудесный край, – тепло констатирует дама и прижимается к парню ещё чуть сильнее, словно пытаясь зарыться в нём, как домашняя кошка, ищущая надёжного любящего плеча и защиты.

Маритон кладёт на плечо девушку грузную руку и обнимает её, даря теплоту и хоть какую-то заботу. Аккамулярий прекрасно знает работу Системы по вынесению судебных решений и от неё далеко не в восторге. Полностью подавленный, не имеющий прав, суд, представляющий собой лишь подчинённую структуру Полиции по выслеживанию вирусных членов общества. Так как «суд должен осуждать всякое проявление неподчинения Государственным Системам, он становится, подчинён ПпВВЧО, так как данная Полиция способна направить судейскую волю в правильное русло», как повествует один из бесчисленных государственно-образующих информационов. Можно ещё удивляться, как суд вообще оставили, ибо большинство полномочий, по решению судьбы попавшихся на преступлении лежит на Системе общественного порядка, то есть полиции. Так как доказательства вины железные, как уверяют сами полицейские, нужда в судебной системе практически отпала, кроме тех моментов, где нужно поддержать фикцию справедливого разбирательства, чтобы не будоражить просвещённую общественность излишней суровостью карательных структур.

- Маритон, - тихо обращается девушка. - Скажи, а что бы ты сейчас хотел?

- Всё, что я хотел на протяжении последних лет жизни, практически точь в точь сбылось, – довольно ответил аккамулярий и протёр электрический алый глаз.

- И что же это?

- Я сижу рядом с тобой и обнимаю тебя. О большем я и мечтать не смею. Только вот, не в тюрьме я себе это представлял.

Губы Анны разошлись в улыбке, ставшей знаменем полыхания тёплых чувств и искренней радости, о которой даже помыслить не может и большинство тех, кто нарекает себя властителем механического, информационного общества. Самые обеспеченные, утопающие в роскоши програманне и ведущие гедонистический образ жизни не способны и приблизиться к ликующему состоянию торжествующей от любви души Анны. Анима «возвышенной элиты» настолько омертвела и лишилась человечности, что и искреннее счастье теперь не способна почувствовать, заменив это плотскими утехами в борделях и высококачественным наркотиком, убивающим плоть организма, но и этого недостаточно, чтобы удовлетворить возвышенные чувства.

Девушка ладонью схватилась за широкую ладонь мужчины и сжала её, взяв парня за руку. Впервые за всю жизнь Анна чувствует истинное счастье и самые искреннее чувства. Тяга к человеку, который спас её несколько раз, вопреки повелению Директив и воле аостолов, делит с ней клетку и готов ради неё пойти хоть на край света, неописуема, ибо это чувство в новинку.

«Если это любовь, то это самое лучшее, что есть на свете» - подумала про себя Анна.

- Хм, что-то долго они разбираются, – возмущается Маритон. – обычно суд по Протоколу «Delete» идёт не больше получаса.

- Протокол «Delete»? – вопрос пробежал наивным удивлением. – Я никогда не слышала о таком.

Мужчина осмотрел пустое пространство пустующей камеры, беря время на раздумывания, и решается ответить:

- Что ж, мне уже хуже не будет, - усмехнулся Маритон. – Протокол «Delete» это секретный акт, с ним я сталкивался всего один раз, когда вёл расследование в Управляющей городской администрации насчёт отсутствия на рабочем месте двух заместителей Администратора. Тогда, чтобы помочь расследованию Администратору города пришлось посвятить меня в некоторые тонкости секретных нормативных актов, чтобы я знал, какую норму применить.

- И в чём заключается его суть?

- Протокол «Delete» закрепляет основные нарушения, которые могут быть между сотрудниками одной Системы или то, как не нужно вести себя с сослуживцами или коллегами. И среди них: оскорбления, подставы, неприемлемое поведение, переложение своей работы на другого человека, но самое тяжкое среди них – впадение в любовные отношения. Это карается сильнее всего, так как в самом Протоколе сказано: «неприемлемые отношения – заставляют обоих сотрудников отвергнуть работу во имя потакания собственным психологическим позывам».

- А почему именно «Delete»?

- Потому что он предусматривает только два вида наказания. – Нерадостно отвечает мужчина, – либо увольнение со службы с лишением всех привилегий и присуждение програманнства «А-8», рабства… или же ликвидация.

На губах девушки расцвела натужная, сквозь душевную боль, улыбка, а всё прекрасное лицо стало выражением всех печалей.

- Вот видишь, а ты говорил у нас нет шансов. Может быть выкинут за «Круг интеллекта».

- Это было бы прекрасно. С тобой рай был бы и в трущобах… ты ведь тогда вернула меня к жизни.

Маритон почувствовал отраду от того, что проведёт последние минуты жизни с девушкой, которую любит, с человеком, ради которого готов свершить самую непростительную глупость. Он рядом с дамой, от которой на душе становится легко и приятно.

«Если я сегодня умру… я согласен с этим».

Для аккамулярия сегодняшний день стал верхом неожиданностей и самых удивительных выводов. Целая жизнь уложилась в чуть больше двенадцати часах, промелькнувших, словно луч света, исторгаемый яркой полыхающей теплом звездой, несущийся в бездонной космической тьме. Но всё кончается, уступая место ночи, и минуты жизни постепенно подходят к концу. Чем же мог запомниться этот странный день? Стать свидетелем того, как люди меняют собственные устоявшиеся идеалы и устои, вокруг которых выстраивалась вся жизнь буквально за пару часов. Сначала кардинал превратился в отступника, а затем и Анна взбунтовалась против режима. Нужно было только пролить немного истины на сердца и глаза прозреют сами. Мятеж против «идеального» устройства и его скоротечное подавление. Утренняя апатия и усталость от однообразия мира откинулись в тот момент, когда Маритон сел за одно место с сильными Информократии сей. Но самое главное это не участие в собраниях и присутствие посреди самой настоящей войны… нет. Истинно и единственно важное в жизни Маритона сейчас рядом с ним, лежит головой на плече и сжимает руку, даря теплоту чувств. И вся свистопляска и безумие произошедшего не стоят сакральных моментов общения с Анной, секунд раскрытия чувств. От них душа переполняется ощущением благодати.

- Всё это, прожитое, - с придыханием заговорил бывший аккамулярий, - стоило того.

Несмотря на теплоту, страх и ужас всё же сковывал рассудок мужчины. Земные властители, одурманенные властью и безумством собственных идей, решаются увенчать эти двенадцать часов страшным зрелищем – казни или разжалование, устроив свой «День гнева» для надуманных отступников от «идеального мира», потешаясь ролью распорядителей судеб.

- Маритон, - ропотною речью зазвучало имя. – А зачем целовались люди в древности? – к весьма неожиданной теме перешла Анна, отчего Маритон едва дрогнул естеством. – И почему сейчас это даже в Системах удовлетворения сексуального инстинкта запрещено?

- Так люди выражали в старые времена любовь друг к другу и проявление самых светлых чувств. И запретили это, потому что апостолы боятся, если люди начнут целоваться, то это породит угрозу их учению… безумные сволочи.

Анна чуть приподнялась и подняла голову с плеча. Свободная рука девушки касается щеки Маритона, по его коже прошла странная и необычная дрожь, получившая свой резонанс в душе, и оборачивает её к себе.

- Что ж, - трепетно говорит Анна. – Если это выражение любви…

Девушка устремляется губами к губам мужчины и все фибры души поют от странного и нового ощущения. Она предвкушает момент самоприкосновения их уст, радость и приятный страх, сомнения и ропот, любовь – всё смешалось в душе, порождая неистовой бурлящий эмоциональный котёл.

Пара сантиметров оставалось, как раздаётся истошный писк, заставивший влюблённых шарахнуться друг от друга уже в первобытном страхе. Второй звук, уже послабее ознаменовал открытие двери, что с ржавым скрежетом открывается, давая войти вовнутрь достопочтенным господам.

Первый проходит киберарий. Шарканье его алого плаща и скрип кожаных сапог заполнили всё помещение. От его длинной белой винтовки исходит гнетущий и нестерпимый гул, а взор синих диодов говорит о том, что в киборге ничего живого не осталось. Вторым проходит Легат, в застёгнутом пальто. Его же взгляд полон осуждения, а вся гримаса на лице выражает отвращение, которое питают к самым отпетым бандитам. Он спокоен и устрашающе молчалив. И последним в камеру проходит высокий мужчина, в длинном тканевом балахоне, представленным чёрно-белой шашечкой.

- Десять минут назад вам был вынесен приговор, – бездушно начал Легат. – Я лично выступал за то, чтобы подвергнуть вас полной ликвидации из нашей совершенной Системы, путём материального уничтожения. Но суд решил иначе.

- Да, – подхватил высокий длинноволосый чернявый парень в балахоне. – После долгого разбирательства и установления всех фактов суд пришёл к выводу, что целесообразнее будет оставить в живых одного аккамулярия и направить его на осквернение физическим трудом, путём придания програманнства «А-8» и отправки на промышленный металлургический завод № 12.

Маритон тут же удивился, зная, что через пару-тройку часов город исчезнет в вихре адского огня, сброшенного с небес бомбардировщиками. Видимо Легат не предупредил судью о том, что через недолгое время город разберут по камешку. Что ж, хоть слугу проклятого правосудию налёт заберёт с собой.

- Тем самым, - продолжает мужчина, уставив взгляд в открытую папку, - суд на основании Протокола «Delete» пункта первого статьи второй раздела третьего выносит следующий приговор: «Маритон УК-115 приговаривается к изгнанию за пределы Круга Интеллекта пожизненно с присуждением програманнства «А-8» и приписан к промышленному металлургическому заводу № 12, к которому обязан проследовать. Анна УК-205 приговаривается к физическому устранению. Приговор приводится к исполнению у главных ворот».

Хлопок папки чуть не совпал с последним ударом сердец пары. Анна ощутила слабость по всему телу и готова рухнуть на холодный бетонный пол, а из выразительных глаз невольно потекли ручьи горячих слёз. Маритон же полон ненависти и злобы. Он готов наброситься на всех и порвать своими руками, но рефлексы киберария таковы, что мужчина и шелохнуться не успеет, как сгорит в огне выстрела.

- Ублюдки! – в сердцах кричит Маритон и ему ответом становится лёгкий кивок Легата, ставший сигналом к действию – Киберарий в четверть силы бьёт прикладом бывшего аккамулярия по лицу, и мужчина, получив сокрушительный удар, склоняется над полом, сплёвывая кровь с разбитой губы.

Анна склонилась над парнем, стараясь хоть как-то помочь ему.

- Вышвырнете их! – приказывает судья.

Киборг моментально одевает на обоих наручники, скрутив руки за спину, и мощными толчками стальных рук, пальцы которого повторяют конфигурацию костей человека, выгоняет всех в длинный коридор, выкрашенный в серый цвет. Двери, стены, потолки та же керамическая плитка под ногами – то же серая.

Пройдя через длиннющий коридор, пара выходит на улицу, покинув место содержания в сопровождении Легата и «киберария. По лицам тут же ударяет порывистый холодный ветер, веющий студёным духом свободы и капли дождя – слёзы небес ледяной дробью забили по телам и вода смысла прохладной рукой остатки крови с лика Маритона. Под ногами вновь чувствуется скользкая стекло-плитка, по которой не удобно ходить во время дождей. И снова пространство неприятно сжимают массивные тридцатиэтажные дома, которые вот-вот обратятся в пыль, как бы напоминая о скоротечности жизни и её подчинения воли «достойнейших».

Вокруг ружья взметнули в боевое положение солдаты городской ауксилии, привлечённые сюда для приведения приговора в исполнение.

- Какой почёт, – иронизирует девушка, не боясь смерти, что сильно волнует Маритона. – Целый достойный конвой.

- Иди, отступница. – Распоряжается Легат, подталкивая её.

До единственных главныхв врат, через которые Маритон и Анна сегодня ездили на расследования, отсюда подать рукой, метров двести только нужно пройти под холодным дождём. Они даже отсюда видны – стальные, само раздвигающиеся, зажатые между двумя огромными башнями, от которых исходит высокая технологичная стена размером с пятиэтажный дом. А путь к ним преграждают всего пару однотипных двадцатиэтажных зданий.

- Скажи, Маритон, - шёпотом начала девушка, благо шум дождя скрывает её слова, - а диск ещё у тебя.

- Да, а что? – шепчет мужчина.

- Прошу тебя, во имя человечества, ради меня, расскажи всему миру, что происходит здесь. Молю тебя… если у тебя получится, используй его. И да пусть благословит тебя старый Бог.

Бывший аккамулярий молчит. Его душа не может смириться с одной-единственной мыслью – через пару минут Анны не станет, в горле перехватывает от этого, грудь стягивает тяжёлыми цепями. Он готов накинуться на солдат, но его просто опрокинуть на плитку и заставят смотреть на то, как его возлюбленную убивают.

Минута за минутой и так пока процессия не выстроилась напротив грубых, сверкающих в свете десятка фонарей, исторгающих в пространство меланхоличный и яркий лунный свет. Пленников поставили напротив ворот, а десяток воинов в алых одеждах, под руководством киберария и Легата остановились напротив них и уставили винтовки на «опасных преступников». И сама стена повисла над всеми, как зловещий рок.

- Снять наручники, – приказывает Легат, на что киборг жмёт на тонкое устройство и наручники сами рухнули с лязгом на плитку.

- Ты как? – тяжко звучит вопрос, перешедший в слёзные моления. – Прости, Анна, прости меня. Я не смог тебя уберечь. Прости. – Но девушка практически в ступоре от ужаса крадущейся смерти.

- Тридцать секунд вам на прощание, – «милостиво» дарит время Легат.

Анна и Маритон стоят и смотрят друг на друга, не зная, что делать. Дама тихо плачет и стонет, из её глаз текут слезы, но выражение лица до безобразия спокойное и лишь печальный взгляд, устремлённые в глаза возлюбленного выражает её боль и страх. Мужчина видит это, и горестно посмотрев на свою любовь, говорит:

- Знаешь, мы и так сделали много глупостей, – С задором в оливковых глазах и трепетом в голосе, говорит девушка. – Осталось только одна.

Маритон берёт Анну грубыми мокрыми руками за шею и скоротечно касается губами её уст, отчего все их эмоции и чувства взорвались бурей различных ощущений. Сердца обоих затрепетали и забились в унисон, так сильно, что стук чувствуется на виске и у горла. Это не страстный поцелуй опытных любовников, а скорее ропотное чувственное и неопытное соприкосновение людей, пребывающих в первой и истинной любви, соединения двух душ, достойное памятника в мире абсолютной анемии чувств. Они могут ещё долго так простоять, но сухая речь обрывает сей момент:

- Прекратить это безумие! – грозно приказывается Легат и обращает речь в наручный передатчик. – Открыть ворота.

На плечо мужчины ложиться рука киберария и прикладывая неестественную кибернетическую силу, одёргивает мужчину от девушки. Анна, рыдая и вскликивая, пытается ухватиться за тянущиеся к ней руки мужчины, но подпрыгнувший с места солдат ауксилии бьёт прикладом девушку, заставляя её потерять равновесие и упасть на четвереньки.

- Я убью тебя! – надрывая глотку, на весь квартал кричит Маритон, смотря на Легата, тонущего в лучах искусственного света и злобно ухмыляющегося. – Я уничтожу тебя, поскуда!

- Ну, давай, я буду ждать, – позволяет себе отпустить жестокую иронию Легат.

Киберарий наносит удар под дых и подсечным ударом по ногам кидает мужчину на спину, после хватает его за шиворот и тащит за ворота по скользкому покрытию. И с этого положения он отлично видит конец. Десять плазменно-ударных ружей типа «палач», похожих на плоские вертикальные доски, выкрашенные в чёрный цвет с ручкой для стрельбы. Внутреннее состояние плазмы таково, что при уже распылении на живую ткань она превращает её в пепел и уголь.

- Исполняйте приговор.

Концы ружей засветились белым сиянием и дали залп, до нестерпимой слепоты озаривший местность и ударивший по ушам жутким шипением. За секунду тело девушки исчезло в ослепительном вихре света, вокруг которого за мгновение образовывается ореол пара от соприкоснувшихся с частицами разогретого ионизированного газа капель воды.

- Не-е-ет! – проревел Маритон.

Когда воздействие ружей сошло на нет, лишь кучка пепла и тлеющих углей остались лежать на стекло-плитке. Анны не стало за одну секунду, Инфо-философия стёрла её из жизни несчастного парня лишь за мгновение, обозначив и исполнение «правосудия».

Маритон наблюдал за тем, как Анна за миг стала пылью, обратилась в уголь под адским напряжением нескольких орудий. Его неистовый крик надорвал связки и полностью сбил голос. Мужчина закашлялся и схватился за горло, когда «Киберарий» всё же вышвырнул его за стену. Всё кончилось в тот момент, когда тяжёлые ворота закрылись, как занавес в театре, тем самым завершая целый этап жизни бывшего слуги Иинформократии.