Восхождение к власти: день гнева

Глава двадцать третья. Во Дворце «Неоспоримой Воли»

Спустя полтора часа.

Жертва пытается уйти, но это ей явно не удастся. Человек практически под два метра высотой, расшаркиваясь балахоном на огромнейший коридор, пытается бежать зигзагом, благо широкие пространства ему это позволяют. Ярко-синие одежды, накрывающие друг друга, украшенные драгоценными камнями и проводами, подпоясанные ремнём из золота и серебра, стали маяком, своеобразной подсветкой для цели, её отличительной чертой. Запыхаясь и плача, выкрикивая проклятья, человек пытается скрыться за спинами подчинённых и солдат.

- От меня не уйдёшь! – рявкнул мужчина, удерживая автомат.

Маритон продолжает движение, всматриваясь в образы внутри дворца сквозь каллиматорный прицел. Охотник же нерасторопен и медлителен, но такое поведение оправдано его стремлением насладиться охотой. Средь тёмных коридоров, которые по тридцать метров в высоту и десять в ширину, он без устали идёт вперёд. Чёрные как бездна мраморные плиты облицевали стены фантасмагорией мрачной атмосферы холода и гнетущего ужаса.

- Это всё бесполезно! – выкрикнул имперец, смотря на то, как его пытаются остановить.

Жертва убегает, кричит и плачет, а её спешат закрыть роботы – твари с худыми телами, плоскими головами и лёгким оружием в руках. Три машины становятся в ряд, отражая белоснежными телами все блики света, ожидая уготованной судьбой участи, которая вынырнула из-за угла. Кувырок по светло-красному ковру и три пули пришли мимо, после чего воин выпрямился и сжал спусковой крючок, дуло его автомата озарилось огнём и в мишень вылетает тяжёлый снаряд реактивного действия, который попав в мишень, забрался в неё и там детонировал. Часть дрона разлетелась на запчасти, залив маслом ковёр, с металлическим лязгом повалив своего владельца без жизни на пол. «Товарищи» отвечают огнём, но их цель уже прячется за золотой колонной, поставленной у другого угла. Массивная гора позолоченного металла, призванная удерживать чёрные своды потолка отлично отразила нападение, дав шанс охотнику. Мужчина из автомата повалил на красный коврик оставшиеся машины, разорвав их очередью реактивных снарядов, оставив жалкие кучи бесполезного металла.

Коридор за пару мгновений заполнился ароматами машинных жидкостей и разгорячённых деталей, что потихоньку рассеивает аромат слащавых благовоний, которыми полон Дворец.

Только Маритон продолжил ход, как на него повалила толпа. Он инстинктивно вздёрнул автомат, но тут же его опустил. Это персонал оплота «апостолов» – люди в тёмно-синих камзолах, такого же цвета брюках и сапогах. Мужчины и девушки, выбежали из-за близкого поворота, это обычные люди, програманне практически самой высокой группы, работающие в системе высшего управления. Они ему ничего не сделали, они не та жертва, которая прячется за их спиной вместо того, чтобы принять мужественную смерть.

Внезапно усталые глаза улавливают краем секундное колебание пространства возле одного из паникующих людей. Любая секунда на вес золота и может спасти жизнь, поэтому он обращает дуло автомата на мужчину, вызывая неподдельную панику у остальных. Звучит грохот, дуло изрыгает огонь, заливая место ревущими реактивными снарядами, где стоит «беглец». Маскирующее поле пропало в ту же секунду, обнажив зловещую действительность военного мастерства и хладнокровия. В стенку отлетает белая фигура, закинув странную голову с единственным алым глазом, разбив своим грузным телом мраморную плитку. В руках и Гвардейца сжат кинжал, который должен был быть мигом раньше воткнут в тело охотника, но его раскусили.

Ещё один залп и автомат выплюнул разрушительную очередь, зазвеневшую о корпус. Но даже такой выстрел в упор не смог убить существо, лишь помяв ему броню, и вот-вот Гвардеец встанет и вступит в бой.

Мужчина не стал медлить – уставив автомат, выданный великим «Крестоносцем» прямо в лицо противнику, он сжимает спусковой крючок, отпуская «на волю» оставшиеся пули. Магазин, рассчитанный на сорок патрон, выдал оставшиеся двадцать, спасая владельца от неминуемой гибели в руках бесчеловечного существа. Лицо разлетелось вдребезги, распавшись на куски металлолома, а единственное око лопнуло от напора, и через пару секунд передняя часть лика исчезла в сумасшедшем огне. Под ногами парня образовалась куча сверкающих гильз, которые он небрежно откинул в сторону.

- Ты меня не поймаешь! – заворачивая за очередной поворот, хохоча от истерики, кричит жертва.

- Можешь бежать, плакать, молиться или забиться в угол! – кричит ему вслед парень. – Это неважно, ибо я шёл, и буду идти за тобой по пятам!

Сын Рейха отстёгивает магазин и вставляет новый, ожидая щелчка, знаменующего момент крепления патронника к оружию. Тут же на груди зашипела рация старого образца – те ещё которые помещаются в ладонь оттого что большие и неудобно громоздкие.

- Говорит «Орёл»! Маритон ответь!

- Я вас слушаю, - идя медленно вперёд, говорит парень. – Господин «Первоначальный крестоносец».

- Маритон, как проходит выполнение задания? – доносится вопрос, перемешанный с залпами оружия и звуками битвы на клинках. – Маритон, давай заканчивай, обстановка не из лучших.

«Маритон» - пронеслось в перепутанных мыслях парня, который уже запамятовал от усталости собственное имя и помнит лишь, что должен уничтожить цель, несмотря ни на что. Боевые стимуляторы, вкупе со слабостью и пережитым каскадом судьбоносных событий, практически отключили сознание, оставив лишь несокрушимую волю к исполнению приказа и желаемого действа. Для него остались только надежда и ярость.

- Ещё немного, и я его убью, - покачиваясь и пробираясь через коридор, твердит Маритон. – Ждите, «Орёл»!

Парень снова направился практически бегом, когда его рация оказалась в кармане. Он пробежал до ближайшего поворота и завернул туда, попав в такой же однотипный коридор, с десятком кабинетов на каждой стороне. Но его остановило не количество помещений для работы, а число орудий, уставленных на него.

- Вот ты и сам стал жертвой, - с ехидством на лице констатировал человек в балахонах. – Идиот, ты думал спорить с Информакратией?!

- Это ты идиот, - усмехнулся Маритон, - только конченный дебил, и трус прятался бы в кабинете подчинённого, когда идёт война. И ты надеялся, что тебя не найдут? А беднягу вы выгнали в коридоры, где идёт битва.

Одна винтовка Гвардейца «Антивирус», три плазменных винтовки киберариев и семь стволов дронов – это всё, что смог наскребать противник в отчаянном стремлении спасти свою жалкую жизнь.

- Недооохотник, я – высшая власть и имею право творить всё что угодно! И как только мы раздавим вас, как червей, я наберу штат рабов из твоих собратьев и клянусь, упоюсь пытками!

- Вы уверены, что охотником был я, «апостол»? – со зловещей улыбкой на уставшем чёрном лице вопросил Маритон, чьи слова стали командой к началу действий.

За спинами противников расцвели вспышки ураганного огня, и мужчина в последний момент успел лечь, чтобы его не скосил чудовищный оружейный залп. Дроны и один киберарий схватили телом сноп пуль, выбивших из них жизнь, разметав тела на части. Маритон обратил мощь реактивных снарядов по Гвардейцу, облив того шквалом из своего автомата, но броня существа такова, что все пули взрываются на ней, расцветая яркими всполохами на корпусе. Мужчина перевёл огонь выше, и оставшиеся снаряды разорвали часть шеи, отстрекотали по затылку. Гвардеец атаковал и «свет» орудия прожёг пару имперцев, но совокупная мощь повалила наземь тварь. Тот согнувшись, попытался встать, обернулся бронированной спиной к атакующим, но в лоб прилетели реактивные пули, вспоровшие броню.

- Это невозможно! – кричит «апостол», наблюдая, как его наспех собранное воинство рассыпается, превращается разорванные куски.

Маритона привлёк визг жертвы, и дабы его усилить он выпускает последнюю пулю в ногу «апостола», чтобы усластить слух воплями ненавистного человека. Снаряд обратил в клочья часть одеяний, перемолов их в кашу вместе с плотью и костью, истерзав и провода вместе с генераторами, усиливающими качество функций тела. Теперь от бедра до колена всё превратилось в месиво.

Из мира неведомости в который ведут специальные маскирующие плащи меж золотыми колоннами вынырнули солдаты Империи – три человека из личного отряда Аурона. Они осмотрелись по сторонам в поисках живых врагов. Всё ещё функционируют двое – «апостол», тащащий конечность к стене на которую он спешит опереться спиной, оставляя за собой кровавый след. И Гвардеец, что на последнем издыхании ворочается, теряя драгоценные минуты жизни вместе с специальными жидкостями и кровью, заливая ими пол.

Грозная фигура Маритона нависла над владыкой Информократии ужасающей горой и сверля того взглядом единственного глаза в котором сплелись пляшущие безумие и холод абсолютного бессердечия. В его руках сжат небольшой клинок, схожий с римским гладиусом, а автомат перекинут за спину.

- Архг, - сплюнул под ноги парню «апостол». – Вот ты и достал меня… ну же, радуйся бестолочь, перед тобой правитель всей сферы хозяйственного управления! Скажи, что тебе нужно, и мы разойдёмся. Не будешь же ты убивать меня… чтобы муха загрызла орла…

- Хах, - позволил себе смешок Маритон. – Сегодня меня уже пытались подкупить… пытались, но, увы. Я пришёл сюда за твоей головой. Это всё, что мне нужно.

Рука Маритона, скрытая за перчаткой, откинула капюшон «апостола» и все смогли увидеть его черты – лысая голова на которой сверкает татуировка микросхемы светло-синими красками; полыхающие модифицированные жёлтые глаза, тонкие накрашенные синей помадой губы, припудренные нос и худые втянутые щёки, а под затылок из-под балахона подходят несколько проводков.

- Я исполню «приговор», - меч слегка опустился. – Ты повинен во многих грехах… повинен. По твоим приказам пополнялись рабские стойла, согласно твоим приказам тысячи людей теряли разум и становились рабами. Согласное твоим приказам тысячи человек могли быть загнаны до смерти на заводах. За это есть только одно наказание.

- Нет, - взмолился «апостол». – Не нужно, я прошу вас, умаляю! – по худым щекам повелителя, правящим без намёка какую-либо милосердие потекли человеческие слёзы. – Вы же люди, я прошу вас, помилуйте меня.

- Поздно, - Маритон хватает за шиворот ненавистного и швыряет его и поднимает, прижимая локтём к стене и держа холодное лезвие у шеи, в любой момент готовясь им скользнуть по коже. – Слишком поздно. Кайся, кайся и быть может Бог тебя услышит тебя, облегчит хоть на немного посмертное бытие. – Обратившись к одному из бойцов, Маритон с нетерпением спрашивает. – Нас увидят?

Солдат, закинув пулемёт за спину, достаёт небольшую портативную камеру и начинает ею сканировать пространство и после небольшого анализа холодной речью даёт ответ:

- Да, тут как минимум шесть скрытых камер и все они смотрят на нас. Власть и програманне сразу же узнают о смерти…

- Про-про-прошу в-в-в-вв-а-ас, - лицо хозяина всей хозяйственной сферы государства расплылось в безнадёжной мольбе, а по щекам потекла тушь. – Ум-ум-умаляю…

Маритон уже думал прикончить «апостола», клинок занёсся сверкающим лезвием, чтобы рассечь горло ненавистному человеку. Импульс злобы предало воспоминание о том, как в Тиз-141 про приказу сего ублюдка каждый десятый програманнин А-8 был лоботомирован и отправлен на тяжелейшие смертельные работы. Всё ради ресурсов.

Всего пара сантиметров, и «апостол» бы пал, но справа группу обдал раскалённый «ветер». Сын Рейха грохнулся от напора жаркого воздуха, его меч отлетел. Пред глазами воин империи рухнул на пол, держась за опалённое лицо.

В коридоре показались воины Информакратии в сверкающе-блистающих костюмах, несущие массивные орудия, смахивающие на саксофоны. Один выстрел из таких выдаёт струю горячего воздуха, если не убивающего, то калечащего.

Маритон не секунды не мешкался. Резко поднявшись и подобрав клинок, он подтянул к себе «апостола» и закрылся им как щитом в миг, когда на него наставили растопыренное дуло. Охающий звук предзнаменовал поток раскалённого потока – тело владыки Информакратии дёрнулось, ткани одежды захрустели, а плоть стянулась со звуком противного треска.

Имперцы собрались и открыли огонь – грохочущий шквал свинца залил звено тяжёлого оружия – пули прошили тела, брызнувшие багрянцем. Ручные пулемёты и убойные автоматы быстро подавили отчаянную попытку наступления.

Крепкие руки отпустили тело – высокий труп куском размягчённого прожаренного спереди до состояния угля плоти плюхнулся. Теперь это не «апостол», а не более чем жаркое, столь опрометчиво уничтоженное своими же людьми.

- Что ж, вот и всё, - выдохнул Маритон, убрав меч и перекинув в руки автомат.

В душе он не чувствует ничего, даже слабого намёка на эфемерную радость. Но тем временем он понимает, что такова стезя мести. Этот путь давно перестал быть личным, перейдя в более крупный и масштабный конфликт, поглотивший с головой. Маритон уже не мстит за девушку, за Анну, ибо амбиции стали куда шире – скинуть «апостолов», мстя за всё подряд, за утраченную судьбу и отобранную жизнь.

- Остаётся только идти до самого конца, - прошептал мужчина, всматриваясь в величественные коридоры дворца.

Маритон поднял автомат, отдалённо напоминающий АК-47, и проверил магазин. Тот оказался пуст, и мужчина без единого слова загоняет новый.

- Господин, откуда вы знали, что «апостол» пройдёт тут? – разразился вопросом один из бойцов.

- Я изучил схемы дворца, - даёт ответ Маритон голосом, в котором тяжелит свинцовая тяжесть. – Я знал, что он пойдёт сюда. И поэтому вас заслал наперёд в Дом Ресурсов в «Сегментум Экономика».

- Куда-куда?

- Это часть Дворца, одно из отделений «Апостолис Директорис» отвечающее за хозяйственно-экономическое управление страной. Это сегмент экономической власти государства, - попытался скоротечно пояснить сын Рейха.

- Ладно, что у нас по задачам?

- Нам нужно пробиться к Аурону Лефорту и поддержать его. Они сейчас в общей Директории ведут тяжёлый бой. Вам понятно?

- Так точно, - хором ответили солдаты.

Из памяти Маритон выудил, что видел один из лифтов, ведущих наверх с этого сегмента на четвёртый, куда им и нужно. Тут же его настигли воспоминания, что за ним по пятам идут три отделения киберариев, это затея может оказаться самоубийственной, но разве у них есть выбор?

- Солдаты, - приняв на себя командование, как единственный кто помнит чертежи и схемы «Дворца», отдаёт приказ мужчина. – За мной, к лифту.

Отряд не спеша, соблюдая максимальную осторожность, идёт через коридоры, просматривая каждый уголок, чтобы из него не вынырнули враги. Пространства, переходы и проходы как жилы внутри тела. Они представляют собой произведение искусства, которое не доступно никому в этой стране – чёрный мрамор, золотые колонны, отделанные гранатом, а также ковры, сотканные из самых дорогих рубиновых тканей – специального материала, который получают из драгоценных минералов. А многочисленные светильники, откуда льётся приглушенный и томный свет выполнены из меди в стиле английских фонарей девятнадцатого века с причудливыми узорами и плетениями. Средь всего великолепия работали десятки тысяч человек, поддерживающих экономическую машину Информократии под предводительством «апостола».

Люди на удивление спокойно оказались у лифта, сверкающий несравненным великолепием – золотые двери и кабинка, похожая на хоромы ближневосточного шейха из древних времён. Боевое звено моментально забралось в него и запустило механизмы движения, чтобы их лифт отнёс наверх. Хватило мгновения, чтобы из одного сегмента «Дворца» их перебросило в следующий, кардинально отличающийся от предыдущего.

Взирая через прицел оружия глаза едва не ослепли от сияния белого мрамора, которым отделаны стены палат Общей Директории. Серебряные узоры покрывают стены причудливыми завитками и картинами, а у стены, где вышел Маритон, потолок подпирают восемь огромных статуй. По четыре на каждую сторону от лифта. Они так же сотворены из мрамора и олицетворяют послушников в капюшонах и мантиях до пола.

Отряд вышел из лифта и занял оборону – по два ствола на сторону длинного и колоссального в высоту коридора, чтобы удержать врага в случае его появления. Имперец услышал, что где-то по близости идёт интенсивный бой, и моментально определив сторону, двинул отряд вперёд в сторону окна, где ещё одна развилка.

За поворотом у самого угла остановился мужчина и кратко выглянул. В метрах пятидесяти он узрел наспех возведённую оборону – укрепление из металлопластика для прорезей для стволов, где стоят как минимум три Гвардейца. Их длинные и массивные орудия способны расщепить тела вмиг. Рядом вместе с двумя автоматическими плазменными турелями громоздятся термопушки устрашающими расширенными дулами.

- Через такую оборону не пробиться, - констатировал кто-то из воинов. – Мы не сможем… круговые турели зальют нас чёртовой плазмой.

- Нет, - соглашается Маритон. – Ни за что не прорваться, но зачем тогда пришли мы? – рука мужчины касается поясницы и в ладони через секунду оказывается большой, выкрашенный в оранжевый цвет металлика баллончик с чекой на навершии.

- Это же…

- Да. Наш Первоначальный крестоносец дал мне её. А теперь пригнитесь, будет очень жарко.

Маритон отошёл от края, запустив туда гранату. Трёх секунд хватило, чтобы коридор озарился светом яркого пламени, всё потонуло в жутком пожаре. Гвардейцы испытали истинный катарсис, когда их броня нагрелась до страшного состояния, зажаривая внутренности. За долю секунды они пропеклись до самого сердца, словно курицы в фольге. Микросхемы и детали автоматических турелей расплавились. Не выдержали хранилища для плазмы – они взорвались, растворив и сами орудия. Укрепления из металлопластика стали дымящейся лужей на полу.

Со стороны, откуда наступали воины Рейха, подалась тяжёлая грузная фигура, чей доспех черен как ночь от количества пепла и сажи. Нагрудник пробит в нескольких местах и сильно заляпан кровью. Алая юбка оставила от себя лишь напоминание в виде несколько обожжённых жалких лоскутов ткани. Сам грузный воин идёт, прихрамывая, и от правого колена сыпется дождь искр, затопляя мраморный пол.

- Господин «Крестоносец», - почтенно обращается Маритон. – Что с вами произошло?

Через динамики помятого и исцарапанного шлема, который напоминает кусок металла, на котором сплясали кувалды, полилась всё такая же грубая и низкая речь:

- Неудачная встреча с Гвардией «Антивирус»… когда мы отвлекли основную группу войск от тебя, чтобы ты смог достать «апостола», пришлось столкнуться с ними в рукопашной в коридоре смерти.

- Вы шли через… коридор? – подавленно вопросил Маритон, зная, что он полон ловушек и специальных оборонительных систем.

- Мы спасались, - тяжко выдал Аурон. – И только там мы уравняли шансы. Они дрались как демоны, но не смогли его пройти с нами.

За Первоначальным крестоносцем из-за угла вышагнули и оставшиеся воины, идущие чтобы встать рядом с ними, перешагивая через бардак на полу. Такие же помятые и усталые, израненные алебардами и клинками, с пробитой бронёй и одеждой они встают рядом с Ауроном.

На заляпанных кровью и грязью лицах Маритон увидел крайнюю степень усталости. Ясность и свет в глазах практически развеялись, вместо них только один вопрос – «когда это закончится?». Штурм «Дворца» слишком дорого окупается… кажется, что он будет провальным.

- Сколько же вас осталось? – ошарашенно спросил Маритон.

- Два нуккера, три тяжёлых пехотница и десять человек из смешанного отряда моей группы, - устало ответил Аурон, обратившись по рации. – Командиры групп, доклад!

- Группа «альфа» докладывает, что мы удерживаем узел связи Дворца и пытаемся блокировать три когорты дворцовых киберариев. Но их слишком много, ещё двадцать минут, и мы отступаем.

- Группа «бета» докладывает, что задание выполнено – центр координации дворцовых сил обороны захвачен, но противник перенёс оперативный штаб ниже.

- Группа «зеро» докладывает, что мы продолжаем удерживать внутренний двор «Дворца» и его первые этажи холла. Атака десантников Информакратии, и контратака дворцовых киберариев слишком сильна! Мы продержимся ещё около часа, не более!

- Три из пяти ответили, - мрачно констатировал «Крестоносец».

- Что с войсками?

- Наши отступают. Первые подошедшие силы подмоги смогли отбросить стрелковые дивизии Орды и мои мотопехотные полки и танковые бригады. У ракетчиков и артиллеристов нет сил, чтобы бороться с подошедшими САУ и РСЗО. Орбитальная группировка и командование глобальных ударов израсходовало боеприпасы.

- Почему? Почему всё так?

- Недостаточно ресурсов. Логистические цепи растянуты, склады и пункты боепитания на передовой истощены. К тому же, быстрый переход и интенсивность боя измотали солдат. Они не в силах на равных бороться со свежими силами.

- Скажи, Маритон, сколько нам осталось пережить безумия и боли, чтобы их прекратить? – от бессилия спрашивает один из выживших солдат личного отряда Аурона.

- Тише, - обрывает его командир. – Мы слуги Канцлера и пройдём все испытания, уготованные Всевышним, чтобы уничтожить одно из царств «сына зари» на земле.

- Немного, - спешит успокоить его парень, сам чувствуя, как душу покидает даже тень надежды. – Немного… остался только «апостол» по общим делам, взявший на себя командование всей армией и… Аурэлян.

- Кто это? – Спросил Лефорт.

- Это первый и главный «апостол», который хоть и равен по статусу остальным, но является самым старым и мудрым. Его слово не просто закон, а божественное повеление. Говорят, что он даже есть воплощение Макшины на земле. Его охраняет специальный отряд из тридцати лучших Гвардейцев… они именуют себя «Хранителями Сапфирового завета».

- Сапфировый завет?

- Это книга, написанная самим Аурэляном и якобы «несёт божественную мудрость». Я её не читал, не видел, так она доступна только самому высшему классу програманнства.

- Хорошо, будем готовиться. Пятнадцать минут на отдых и подготовку, – тихо отдаёт приказ Аурон и обращает взгляд на Маритона. – Пойдём, потолкуем.

Двое мужчин подошли к величественному окну, за которым открывается поистине грандиозный вид на могучий город – тысячи и тысячи построек простираются едва ли не до самого горизонта, сверкая десятками оттенками синих цветов, меж которых прорывается яркий пламень войны. Глаза Маритона с жадностью устремились вдаль, захватывая всё новые и новые участки нескончаемого городского пейзажа. Под «Дворцом» стелется изумительный сад, отливающий зелёным буйством в лучах уходящего солнца, огненно-изумрудным свечением. Полкилометра живой растительности, деревьев и кустарников, среди которых устроились воины Рейха, удерживающие периметр. А там, ещё дальше те самые ворота, только опрокинутые на землю, с десятком прожжённых лазерными пушками дыр. Некогда мастерство архитекторов Информократии лежит на земле и дымится перед мостом, где устроились палачи информократичного искусства – старенькие Т-90, вставшие непреодолимой стеной и отражающие дерзкую атаку десанта, разрезая воздух рубиново-красными лучами.

Маритон никогда не забудет, как увидел огромный, не вмещающий взгляд дворец – постройка в виде исполинского зиикурата, по пять ступеней в каждой из которых был устроен отдельный домен «апостолов. Первая ступень – для владыки войны, вторая принадлежала повелителю дел религиозных, а третья главе экономической сферы. От каждого домена ввысь, словно споря друг с дружкой за превосходство, устремляются огромные башни и надстройки. Когда имперцы ступили за пределы ворот на территорию «апостолов» их огнём фронтальных орудий, вылезших из чёрного фасада «Дворца», попытались остановить, но ракетный удар орбитальной группировки подпортил не только планы обороны, но и живописный фасад постройки. Живые растения, статуи и украшения, вместе с сотней голограмм исчезли в боевом налёте, навсегда похоронив с собой часть былого мира, что восстал средь праха и продемонстрировал силу научного подхода и технического прогресса.

- Многое мы прошли, - Аурон коснулся помятого шлема и отстегнул его, демонстрируя утомлённое и измученное битвой лицо, покрытое сетью кровоподтёков, на месте, где сильно вогнулся шлем – на правой брови, под левым глазом и у челюсти. – А ведь я даже не думал, что всё так произойдёт?

- Что именно, господин?

- Ровно по воле Бога мы сможем взять штурмом главную дорогу и попытаться захватить «Дворец»... хотя мы его так и не захватили. И мы вот-вот подойдём к концу войны. Ты чувствуешь, как он близко, Маритон? Конец всего этого, - рука, обтянутая металлом и печаткой устремляется в сторону пылающего города. – Ещё немного и конец всему этому.

- Да, - пытаясь тряпкой утерпеть сажу с лица, отвечает сын Рейха и смотрит в практически чистый, но гордый и мужественный лик командира, что с печалью взирает на картину хищной войны, которая квартал за кварталом пожирает Флоренцию. – Скоро она закончится, только боюсь, этого мы не увидим. Во «Дворце» слишком много врагов. Гвардия, киберарии и ловушек до чёрта. Мы не выйдем отсюда, - мрачно заключил парень, вспомнив, что сюда они пробрались с жестокими боями.

- Знаешь, я даже и не думал, что сегодня выживу к вечеру. Мы живём, чтобы умереть ради великой цели. И только отдавая жизнь за нечто славное и светлое, можно верить, что мир станет лучше.

- Интересный у вас настрой, - отбросив тряпку проговорил мужчина.

- А у тебя какой? Ответишь, наконец-то, Маритон, за что ты сегодня пошёл на войну? Во имя чего столько крови оказалось на твоих руках? – Лефорт покачал головой. – Ты ведь отомстил зав неё тогда, когда убил Легата. Ты миг бы остаться с отделениями, которые остались в Роэй, но ты попросился в самое пекло.

Губы мужчины разошлись в нечто среднем между улыбкой через боль и жестокой ухмылкой.

- Я? У меня много причин… я ведь был ещё мальчишкой с родителями, когда застал рождение всего безумия. Затем нас рассоединили и лишили меня семьи... я никогда больше не видел родителей. Потом на службе аккамулярия и увидел столько несправедливости, столько крови и репрессий. А затем я… влюбился. Девушка по имени Анна запала мне в душу, но она с неистовством чтила все постулаты Информократии до тех пор, пока не получили компромат. Всё кончилось тем, что её казнили. Убили за обычные чувства, сожгли, как тряпицу, - воин Империи тяжело вздохнул. – У меня много причин ненавидеть эту страну.

- Вот это ирония! – то ли усмехнулся, то ли восхитился Аурон. – Тот, кто застал рождение власти, терпел её и служил ей, во имя обычной любви, собственноручно казнил её, стал палачом для всей Информократии. Это же какая сильная тяга была к человеку?

- Скажите сеньор, а ради чего вы обагрили клинок? – быстро перевёл тему имперец.

- Не обижайся, - Лефорт почувствовал нотки обиды в голосе парня. – Я считаю твой повод достойным. Ты спрашиваешь, за что я борюсь? Не за идею… нет, но за людей и за то будущее, что им уготовано. Я был бандитом, душегубцем на службе новых феодалов старого, погибающего мира, выстроенного на костях Италии. На моих руках много крови невиновных и шанс исправить положение для меня залог… спасения души. Наверное, послужив у того мрака, который мы выжигаем сейчас, я понял его опасность… почувствовал, как моя душа осквернилась. Да, я сражаюсь за неё, за душу, ведя за собой армии Канцлера, так как для меня это последний шанс искупить множественные грехи прошлого.

- Думаете, Рейх это лучшее для них? – осторожно спросил Маритон. – Лучшее для мира?

- Знаешь, среди всего безумия, что нас окутало, среди сумасшествия, вроде Информократии и либерального распутства, Канцлер со своими идеями тотальной духовности и контроля это свет, луч обжигающего солнца. И делая выбор между идейным мраком, в котором способны пропасть самые осветлённые души и испепеляющим солнцем, выжигающим всякую нечисть, я выберу второе. Ты и сам знаешь, что Империя… Рейх это лучшее, что может стать с этим проклятым миром и лучшего не будет. Костры новой инквизиции и молитвы с утра до ночи это не самое худшее, что станется с нашим миром, ибо ночь разврата, тьма идейного абсурда или же такого безумия как Информократии, куда убийственнее для человека.

Время на отдых прошло парами минут раньше, чем окончился разговор. Аурон развернулся к своим воинам, оставив имперца.

- Ну что, воины

- Господин, - дрожащим голосом откликнулся кто-то из бойцов, ковыляя к командиру. – Мы устали, мы ослабли. Мы все покалечены и боеприпаса хватит всего на пару стычек. Но…

- Что «но»?

- Во имя Господа, Канцлера и людей, мы готовы, - он передёрнул затвор автомата, крепко произнеся. – Да… мы готовы.

Маритон увидел людей, которые готовы упасть от усталости, сойти с ума от увиденного и пережитого. Они потеряли друзей, товарищей. Но что-то их держит, что-то горит изнутри неукротимым огнём, который поддерживает слабые человеческие души.

«Вера», - ответил себе мужчина. – «Святой долг, желание пройти этот ад до конца, чтобы их дети в нём не оказались».

Каждый из них готов идти до конца, а посему «Крестоносец» без лишних слов обнажил всё так же сияющий серебром меч и двинулся вперёд на судьбоносную навстречу, поведя за собой оставшихся в живых.

- Веди нас, Маритон! – громогласно обращается полководец к мужчине.

Впереди витиеватые коридоры «Дворца», переплетённые между собой с одной безумной целью – запутать любого нежелательного гостя, но полученные из архивов чертежи и схемы упрощают жизнь. Бывший аккамулярий достал дисковидное широкое металлические устройство и от середины его, там, где небольшая лампочка в пространство ударили синеватые пучки и линии, собравшиеся в единую голографическую карту.

- Нам вперёд, а затем налево, - усмотрев верный путь в переплетениях света, хрипловатым голосом сказал Маритон. – И всё.

- Ну что ж, вперёд.

Отряд вступил в последний бой скоротечной войны гнева, ставшей роком для одного из самых сильных государств бывшей Италии. Они готовы к встрече с любым противником, готовы погибнуть ради завтрашнего дня. Через прицел автомата парень видит перед собой длинный коридор, в котором стоит тишь да пустота. Ни души.

«Странно», - подумал сын Империи, осторожно ступая по драгоценному полу, взирая на шик и лоск здешних убранств.

- Что-то тут подозрительно тихо, - сквозь трескающие побитые динамики шлема заговорил один из нуккеров. – Где все враги?

- Скорее всего эта часть «Дворца» не охраняется, - поясняет Маритон, посматривая на тяжёлого бойца, вооружённого потрескивающей глефой. – Но остерегайтесь, когда мы повернём.

Три сотни метров пустынного и мрачного коридора отряд преодолел без всяких сложностей, которые начались прямиком за углом, увенчанным длиннющей серебряной колонной. Маритон только ногу успел убрать, когда услышал щелчок и через секунду место, где была его стопа, покрылось сажей и разлетелась на мраморные щепки от выстрела Гвардейца.

Тут же стало понятно, что там за углом скрывается противник, только о его численности ничего не известно. Один из бойцов срывает серебряный шарик и со всей силы бросает его под потолок. Серебристая конструкция застыла не долетев и двинулась в сторону врага. Спустя десяток секунды чудесная сфера плевком расплавленного металла вылетает обратно.

- Надеюсь она успела что-то снять, - говорит один из бойцов отряда Аурона и смотрит в портативный компьютер. – Ага… вижу стены из металлопластика, вижу четыре СВЧ-турели и там эти… белые…

- Гвардейцы «Антивирус», - помогает Маритон, смотрящий в экран и просматривающий внимательно большие, похожие на ночные прожектора установки, предполагая, что это и есть СВЧ-турели.

- Да они. Только не знаю сколько.

- Туда опасно соваться, - начал размышлять Аурон. – Эти СВЧ-турели нас если засветят, то обратят в сущий пепел. Зараза! Даже гранат не осталось…

- Нам нужно как-то прорываться.

- Давайте все осколочные сюда, все гранаты, которые есть, - предложил бывший аккамулярий. – Все, что есть. Мы сможем разбить СВЧ-турели или хотя бы повредить их мощным взрывом, если нам повезёт.

- А на каком расстоянии противник? – вопрошает Аурон. – Нужно точное расстояние от нас.

- Секундочку, - боец снова уткнулся в планшет, едва не касаясь маской противогаза экран. – Около ста метров, а прямо за ними какие-то каменные ворота.

- Не нужно тратить гранаты. Эти микроволновки действуют не более чем на расстоянии десяти-двадцати метров, - отпустил иронию Первоначальный крестоносец и запускает руку за пазуху, вынув пистолет. – Он ещё сможет дать пару выстрелов. Мне нужно прикрытие, заставьте их прижать голову к земле!

Тяжёлая фигура Аурона подалась за пределы угла на растерзание вражескому огню, его рука уставилась на прямо на одну из турелей. Гвардейцы завидев лёгкую мишень только собирались начать стрельбу, но вой тяжёлой лазерной турели, которую с собой таскает один из солдат Армии Рейха и ослепительный свет, заставил их прижаться, но и этого хватило. Одна из СВЧ-турелей, имеющих явную схожесть в огромными и пузатыми прожекторами, плюнула металлом и стеклом из тыльной части под громкий хлопок пистолета. Затем вторая и так же третья были выведены из строя пулями.

Но вот четвёртого выстрела сделать не получилось. Более широкой и массивной конструкции, чем у Гвардии «Антивирус», мелькнул синим бликом доспех, существо встало на середине коридора, загромоздив путь. Форма его брони схожа с чертами устройства доспеха иных Гвардейцев, только она больше и шире, да и цвет другой – сапфирово-синий блеск.

- Это Хранители завета!

Маритон только успел крикнуть название существ, как одного из пришедших на помощь нуккеров свалил страшный натиск энергии – синий шквал пучков, выпущенный из гротескного оружия, охватил броню могучего воина и прожёг её в десятках местах, попросту изрешетив и превратив в дуршлаг.

Аурон бросился на Хранителя, за секунду увернулся от потока синих частиц и выйдя с кувырка практически в упор выстрелил из пистолета, но пуля со звоном отскочила от брони лишь слегка помяв её. Противник попытался использовать оружие как дубину, но «Крестоносец» тяжело ушёл от удара. Сказывается повреждение на ноге. Клинок не причинил никакого урона, лишь проскользнув по броне, и тогда Аурон со всей силы пихнул своего врага вперёд, прямо на линию огня. Пока стороны обменивались взаимными перестрелками, бой двух гигантов шёл в отдельности, не досягаемый для обычного оружия и понимания.

«Крестоносцу» в последний момент удалось сделать шаг назад и миновать острого штыка. Аурон ещё раз швыряет своего противника, вперёд оттесняя его к позициям Гвардейцев. Лязг металла о металл стоял невыносимым саваном, ударяя по уху адским скрежетом. Посланник Канцлера подошёл практически вплотную к СВЧ-турели, захватив с собой Хранителя. Когда программа орудия распознала врага её лицевая сторона загорелась светом сотен и тысяч датчиков. В последнюю миллисекунду имперец делает кувырок, бросаясь, казалось от неминуемой гибели. Бело-кремовое свечение бьёт по спине противника, окутав ослепительно-светлым саваном, инфернальным излучением уничтожая, сжигая доспех. Когда тело разгруппировалось сразу же с ладони Аурона скользнула рукоять меча и через мгновение острие пробивает СВЧ-турель, выводя её из действия.

Маритон в это время засыпает вражеские ряды, реактивными снарядами находя в защите Гвардейцев лазеечки. Нагрудник и крепления у ключицы слишком прочные, а вот сочленения на локтях не выдерживают напора, рассыпаясь в клочья. Рядом с ним стрекочут и два тяжёлых пулемёта и остальные орудия, не дающие шанса высунуться врагу, а через минуту с ними лично разобрался Первоначальный крестоносец, перерубив чудесным сверхпрочным мечом.

- Не такие уж они крепкие бойцы, - добивая очередного Гвардейца, размозжив ему череп ударом подошвы, констатировал Аурон.

Весь отряд неспешно подобрался к гигантским воротам, обойдя опустевшие укрепления. Маритон шагает средь трупов Гвардейцев, которые ещё вчера были почитаемой элитой общества, а сегодня стали удобрением, не пройдя испытания огнём войны.

- Поднимите оружие врага! – указав на удивительную пушку, приказал Лефорт. – Там она нам понадобится.

Последний нуккер без опаски поднимает витееватую «пухлую» конструкцию и проходит вместе со всеми, готовясь к штурму, поняв его принцип действий – жми на кнопки.

У ворот, метров тридцать в высоту и сделанные из такого же белого мрамора, с серебряным гербом страны собрались остатки ударного штурмового отряда... горсть выживших, игла у горла «апостолов», некогда бывшая мечом, вышедшее из шторма клинков. Они измотаны и слабы, но готовы идти до конца. С правой стороны распложалась панелька с кнопками, которая требует ввести код, чтобы открыть двери.

- Маритон, - в ладони Аурона блеснула золотистая пластинка. – Это часть «Дворц»а имеет окна? Ну, она сопряжена с фасадом?

- Да, это края одной из сегментов, - машинально пошевелил губами воин. – А как вы откроите ворота?

- Как-как, - Лефорт приложил золотистую карточку к намагниченной маленькой панельки. – «Сим-сим откройся». – Ворота как по команде поспешили расступиться друг от друга, покорно впуская отряд, и под механическое движение мраморных плит Аурон стал говорить. – Я у одного местного ключника выбил ключ от всех дверей во Дворце. А теперь, приготовься, - и наклонивших к уху мужчины шепнул. – Найди «апостола» и приготовься стрелять по моей команде.

Двери распахнулись, впуская незваных гостей навстречу судьбе, которая ощетинилась стволами множества орудий, взяв в плотное кольцо ударный отряд, сковав его действия.

- Проклятье! – с чувством злобы и досады выругался Маритон, ноги чуть не подкосились от увиденного.

В свободном и широком помещении оказалась самая примитивная засада. Хранители и Гвардейцы уставились полусотней стволов на Аруона, и его воинов в любую секунду готовясь их испепелить. Бывший аккамулярий видит перед собой прямой путь в ста метрах к дверям лифта, ведущего наверх, расположенного в самом углу, по правую руку, у высокой мраморной стены. Поворот головы влево и вид портят множественные враги, а там есть чем любоваться. Большое и грандиозно широкое окно, из которого открывается изумительный вид, так и манит посмотреть из него. У окна поставлены деревянные столы в виде полумесяца, и отделённые трёхступенчатым возвышением, разделившим пространство палат на два яруса. Огромные помещения, размером сотня на триста метров, раньше были заполнены работающими чиновниками и служивыми людьми, а теперь куда не посмотришь – вражий ствол. Под ногами Маритон ощутил мягкость и увидел, что практически на всю комнату, облицованную зеркальными плитами мрамора, стелется синий ковёр. У самого конца роскошных горниц за самым высоким столом у окна стоит высокий человек в белоснежных и сверкающих одеждах, чей лик скрыт за бриллиантовым капюшоном, сотканным из блестящих как стекло нитей. Возле него собрались практически все Хранители, окружив непреодолимой стеной металла и орудий.

- Браво! Браво! – разразился иронией человек и его голос полился из динамиков, встроенных в стены. – Вы зашли слишком далеко, но тут вы найдёте смерть!

- Плохи наши дела, - мрачно констатирует действительность Аурон и жмёт какую-то чёрную кнопку, зажатую в руках. – Но ничего, братья, у нас есть ещё шанс.

- Я рад, что такие славные воины будут убиты все мной и моим тактическим гением! Но только после допроса и часов истязаний на потеху просвещённой интеллектуальной публике!

«Сука!» - выругался имперец, смотря алым оком на то, как их готовы изрешетить.

Решения не находилось, это шах и мат – огневой мощи информакратцев хватит, чтобы оставить от них пыль и воспоминания. Ещё чуть-чуть, ещё немного, и они бы исполнили задуманное. «Апостолы» с их инфо-философией и жертвами во имя прогресса стали бы всего лишь воспоминанием.

- Блядь, как же досадно, что мы всего ничего не дошли!

- Ничего, - сыронизировал «апостол», - ваши деяния войдут в легенды. Вы старались, но этого недостаточно, что бы совладать с информационно-совершенными!

«Анна, прости», - испытывая нужду пред кем-то испросить прощение за провал, взмолился мужчина… но мгновением позже все мысли чувства обострились до предела.

Неожиданно для Маритона, который взял на мушку «апостола», через прореху в обороне Хранителей в окне, на фоне вечернего небосвода, возникли какие-то чёрные точки, что с каждой секундой увеличивались.

- Давай! – кричит во весь голос Аурон и размахивает мечом перед собой, описывая широкую дугу.

Палец мужчины жмёт со всей силы, и механизмы оружия отпускают в свободный полёт реактивные снаряды, за миг преодолевшие расстояние, лязгнувшие по броне Хранителей и угодившие в «апостола». Маритон не смог увидеть, как владыку Информократии разрывает на куски в кровавом вихре, ибо «точки» на небе ударили со всей силы по месту чуть ниже окна, разбив и его, угодив внутри широких палат. Часть помещения под инфернальную канонаду исчезла в ослепительном порыве взрыва, унёсшей в огне часть строения, обратив его в почерневшие камень и щепки. От ударной волны парня откинуло назад, приложив об стену.

«Проклятие».

Когда сын Рейха открыл глаза, то увидел, как всё объято огнём, а его самого поднимает Аурон. Нуккер трофейным оружием из двух Хранителей выжег сито, а остальные враги куда-то исчезли в таком налёте.

Пред глазами открылась совершенная картина заката, на которую можно смотреть сквозь потемневшие карнизы, обрушающиеся куски здания и сияние искрящейся перебитой проводки. Остатки сил Информакратии накинулись на имперцев, желая им отомстить.

- Ч-т-что это было? – держась за голову, спрашивает Маритон, опираясь на ладонь «Крестоносца» как старик на палку. – М-н-мне н-не хорошо.

- Это авиаудар удар. Я предчувствовал засаду, поэтому активировал чрезвычайный маяк. По нему наводился обстрел.

- Господин! – звучит воззвание «Нуккера», добивающий третьего Хранителя. – Наши датчики засекли множественные сигнатуры противника, идущие сюда. Ещё пара минут, и они будут здесь. Идите, мы остановим их!

Аурон подтолкнул Маритона по направлению к лифту, оставляя отряд драться в одиночку, против превосходящих сил врага. Они свою миссию исполнили - пробились к точке выхода на Аурэляна. Теперь остаётся дело только за двумя.

- Пойдём, наша судьба ждёт нас, - устало молвит Лефорт. – Сотворим же её такой, какой хотим мы. Кроме нас это никто не сделает.

Двое ринулись прямиком к подъёмнику, пробиваясь через плотную стрельбу – выжившие киберарии и Гвардейцы атаковали, но тут же всё внимание на себя перехватили выжившие воины Рейха.

Пяти секунд хватило, чтобы двери открылись, впуская людей. Внутри его отделка оказалась слишком невзрачный – металлическое зеркальное покрытие и единственная лампа, освещающая кабинку. Но сейчас это не волнует.

Они оба прошли сквозь ад войны для того, чтобы свершить правосудие над «апостолами». Мотивы хоть и разные, но цель одна и её исполнение в ещё нескольких минутах, что не может не волновать. Целый день гнева – праведный суд Канцлера оружием и огнём разверзся над нечестивцами, дабы решить их судьбу и Маритон с Ауроном собираются поставить в ней точку. Вот лифт замедляется, и двери спешат открыться, выпуская воинов к последнему владыке Информакратии.

Теперь же перед ними бездна. Помещение затемнено словно тут ночь, лишённая звёзд и луны, вкупе со всяким освещением. Страх и ужас закрались в сердце Маритона, который машет дулом автомата туда-сюда в безнадёжной попытке найти цель. Двери за их спинами захлопываются, лишая света, идущего из лифта и двое парней оказываются кромешной холодной тьме.

- Вот вы и пришли к началу и концу сущей реальности, - разразился, словно идущий отовсюду, голос, искривлённый нотками металлического звучания и отразившийся эхом.

- Кто здесь?! – рычит Аурон, устремляя клинок в чёрный мрак. – Покажись, не будь трусом!

Но тьма продолжает томно молчать, щепая нервы гнетущей тишиной. Маритону кажется, что с ним играют, как со слепым котёнком и его оружие ничто, пока он не видит своего врага

- Действительно ли ваш слабый разум способен узреть истину и не пасть в плен предрассудка или страха? Хотите вы узреть первого среди лучших? Вы ведь в темноте прожили всю жизнь и не видите истины, которая способна вас напугать. Так лучше всё оставить как есть?

- Не играй с нами!

Тьма будто дрогнула, словно была живым существом, скованным единой волей. Светильники включились, заполняя пространство тусклым светом и отбрасывая холодный сумрак и предавая обозрению все черты места обиталища последнего «апостола». Маритон с холодной судорогой в душе вспомнил, что последняя ступень в этом зиикурате, во Дворце это огромная полусфера, похожая на исполинского размера астрономическую обсерваторию и сейчас он убедился в этом.

Глаза не могут того удивления и катарсиса, которые расползаются по душе. Вокруг него колоссальный полуамфитеатр, с неописуемыми размерами – три сотни метров в диаметре полукруга. Вокруг них на высоту двадцать метров уходят без конца места для сидения, на которых явно рассаживаются поклонники учений инфо-философии. Всё облицовано тёмной медью.

Остальная часть полукруга разъехалась створчатыми заслонами, как это делают обсерватории с телескопами, позволяя осветить мрачные пространства светом догорающего солнца, которое уже коснулось за горизонта.

- Я здесь, я повсюду. Аурэлян «победивший смерть», - с леденящим ужасом зазвучал зловещий голос.

Маритон кинул взгляд на гигантский трон, поставленный посередине комнаты. К нему устремляются сотни проводов, а высокий престол усеян десятками системным блоков и паутиной проводов. Его трёхметровая тронная конструкция усеяна аппаратами компьютерной техники, отчего получается конструкция пирамиды. Но больше всего взгляд привлекает не технико-компьютерная фантасмагория, которая окружила существо, ранее бывшее человеком, а как раз сам «апостол».

- Господи, - взмолился Маритон, - помилуй нас. Неужто так можно издеваться над человеческим естеством?

Они узрели «человека», укрытого чёрным балахоном расшитого алыми непонятными узорами. К миру обращено мертвенно-бледное лицо, как у давнего трупа. Под ткань одежды уходит множество трубочек, десятки штук, которые исполняют одну цель – поддерживать жизнь. Всё, что ниже лба и глаз скрыто за золотистой маской с трубками, закрывшей челюсть, щёки и большую часть носа. В очах стоит могильный холод и отсутствие всякого намёка на жизнь – они выбелены, лишены радужки и зрачков. Волос нет совсем – вместо них лысина на коже, которая похожа на бледную веленевую бумагу. Ничего не зашевелилось у «апостола», он словно статуя или языческое божество, «аватар» злого демона. Он стал сотрясать амфитеатр голосом полным механического скрежета и доносящегося отовсюду:

- Я за вами наблюдал взглядом тысячи глаз по всему городу. Искренне восхищён вашей самоотверженностью и храбростью, но она тщетна. Вы ведёте мир навстречу его гибели, даже не подозревая об этом, - голос холоден и статичен, лишён фанатичного напора проповедников. – Мой совершенный разум выстроил цепочку неоспоримой логики, которая приводит социальный конструкт, выстроенный на постулатах Рейха к неминуемой гибели.

- Ты… смотришь через технику? Через камеры на улицах? – дрожащим голосом спросил Маритон. – Но как такое возможно?

- Я всегда в двух мирах – в материальном, и информационном, - речь вновь доносится отовсюду. – Я не могу стать единицей и нулём, не могу слиться с Макшиной всем своим естеством из-за уз плоти, которым я вынужден потакать, чтобы удерживать жизненные системы в работе. Но я слежу за всем через информационно-электронные потоки, контролируя каждый аспект жизни програманн.

- И сколько ты так властвуешь? – звучит вопрос от Аурона с вызовом и рыком, опирающегося на клинок как на клюку. – Не уж, то ты действительно победил смерть?

- Да, я существую больше двухсот лет на этой земле, Аурон Лефорт... я видел то, чего ты не видел. Моя история начинается на юге Аппенинского полуострова, в одном из техноязыческих культов, там я осознал истину – информация — это бог… он коснулся меня, направлял, привёл к созданию Сапфирового завета. И видел я, как во второй раз погибает Италия, как распадается то, что уже распалось, - с железной хладностью говорил «апостол». – Видел, как тех, кто одарён информацией и умом, побивали варвары. Они могли стать камнем возрождения, но стали жертвами безумия. И тогда я дал клятву, что построю новую систему.

- Смешно, что чьи-то личные травмы стали основой для целой системы, - осерчал Маритон, погладив автомат. – И что это стало основой для репрессий, для уничтожения целых групп населения.

- А ты как думаешь? Люди нашего века тупы, падки на бунты и уничтожение. Они развалили прошлую Италию, стали источником нового распада стран италийских. Только крепкая рука может удержать стадо, а порой баранов пускают под нож ради шкур и мяса. Только такими методами можно было построить государство стабильности – репрессиями и пищей с дешёвыми развлечениями для стада и всем прекрасным для возвышенных каст.

- Как ты победил смерть? – спросил посол Канцлера.

- Некогда подключённый к аппаратам жизнеобеспечения и поддержки жизнедеятельности я медленно сращивался с миром Макшины, пока не врос в неё. И она благословила меня вечной жизнью, - секунда молчания переменилась металлическим обращением к «Крестоносцу». – Я вижу, что твой взгляд выражает удивление, но оно напрасно. Я вижу тебя через сеть и нахожу там информацию о тебе в полном объёме. Но вы ведь пришли сюда не за этим?

- Да, - Маритон вздёргивает автомат и уставляет дуло на «апостола». – Мы пришли покончить с Информократией и её порядками. Мы пришли окончить твоё правление.

- Информократия не просто моя власть, - так же хладно оппонирует Аурэлян. – При ней информация основной источник власти – она наделяет потоками распорядительных полномочий в соответствии с количеством всяческих данных и умением ими распорядиться. И, следовательно, тоталитарная власть тех, кто владеет информацией, кто наиболее просвещён в методах и комплексного использования, полное подчинение им во всех идейных аспектах, и будет Информократией. То есть это светлое правление умнейших и достойных людей.

- Это тирания, - прорычал Аурон. – Тирания лжецов и преступников, захвативших информационные потоки и губящих людей во имя безумия, - пистолет «Крестоносца» устремился в сторону правителя.

- Ваш Рейх являет собой жуткое зрелище тоталитарного деспотизма одной личности и религии в целом, - без эмоционально парирует Аурэлян. – Вы несёте за собой только сумрак новой ночи и не можете понять, что вы глашатаи новейшего средневековья.

Маритон смотрит на практически иссохшее тело, на полутруп и готовиться дать залп, но что-то в душе его останавливает. Не каждый день выдаётся шанс одним выстрелом прикончить целую державу, непоколебимо стоявшую против всякой угрозы. Сомнения предательской рукой оттягивают палец от крючка, но воля и гнев его снова заставляют его прикоснуться к механизму оружия.

- Ты не выстоишь против Империи, - взывает Аурон к владыке. – отведи войска, сдайся на милость Канцлеру и пощади свой народ. И он дарует тебе жизнь даже в таком убогом состоянии.

- Но…, - пытался воспротивиться бывший аккамулярий.

- Молчи!

- Даже сейчас, на пределе возможностей, когда мои братья по «Апостолис Директорис» мертвы, я продолжаю управлять могущественными военными, экономическими и социальными системами, направляя их на войну, - металлический голос позволил пробиться человеческой усталости. – Это не я… это вы проиграли, и ваш Рейх сломает зубы о наши совершенные структуры власти.

- Ты позволишь умереть собственному народу?

- Я пожертвую хоть всеми програманнами, чтобы доказать силу Макшины и могущество идей Информократии. Их кровь это чернила для великой книги власти информации и славных строк о моём правлении. Кости падших людей станут для меня перьями для письма, а их кожа будет материалом для обложки той книги.

- Ты убогое существо, - минорно произнёс «Крестоносец». – Наследие времён кризиса и распада.

- А ты жестокий убийца, проливавший кровь целых городов, развращённый десятком борделей, сотворивший такие злодеяния, что мои палачи рядом не стояли. Я нашёл информацию о тебе и как ты, ещё наёмником у банды «Тени ночи» заставил мужчин отдавать долги местному князьку органами, а женщин загнал работать в сферу интимных утех.

- Заткнись, червяк! – ответил криком Аурон и приготовился стрелять. – Я отправлю тебя на суд Божий!

Откуда-то сзади раздался хлопок и орудие, спрятанное как раз для таких случаев, ведомое силой воли «апостола» выдало сгусток плазмы с такой силой, что она прожгла грудь «Крестоносца». Технолаты не выдержали. С трепетом и ужасом, который сковал руки, ноги и мысли, имперец смотрел как чудесная броня лопалась, как древние механизмы разлетались, а пласты сверхпрочного материала чёрным шлаком осыпались на пол. Грузная величественная фигура в вуали дыма валялась поверженная… Информакратия сокрушила посланника Канцлера. Плазмапушка отбросила его вперёд, к выступу, откуда виден весь город как на ладони. Оружие насквозь пробило доспех, прорезав металл, как горячий нож масло и прошло в сантиметрах от сердца, задев горячим огнём ряд важных органов.

- А теперь ты, - холодно обратился Аурэлян.

Маритон его не услышал, ибо всё внимание он направил на командира, который ворочается и отхаркивает кровь, не в силах подняться на две ноги. Жизнь стала медленно покидать могучего воина, а чернокрылый ангел смерти уже ринулся к нему, отсчитывая последние минуты существования.

- Да-да, ты Маритон УК-115, - обращая внимание к себе, вновь обращается существо.

Из тени сокрытого во тьме пространства показались два ствола, угрожающе уставленные на Маритона. Из-за трона донёсся машинный лязг и два десятка механических существ, сверкающих глянцевой синей расцветкой на стальных корпусах, стали выстраиваться в ряд, обратив чёрные стволы автоматов на врага.

- Тебе не выстоять Маритон против моих стражей… ты один. Выбирай – бесславная смерть имперца или славная жизнь моим слугой?

Досада, обида возымели силу в Маритоне. Вот она цель – перед ним, но любое неверное движение и его прихлопнут как муху. Он настолько близко стоит перед исполнением желания и долга, и в тоже время невообразимо далеко. Он не может даже поднять автомата на архиврага, не может собственноручно покончить с ненавистным «человеком» отчего в душе гнездится гнев бессилия, проступивший багрянцем на щеках, дрожью в ногах. Это конец.

Но как только мощные пушки, сокрытые в тенях нацелились на воина Рейха, с входа показались две фигуры. Их предтечами стал звук стальных подошв, и стоило проступить из мрака их телам, окованным в металл, Маритон увидел, что они несут в руках тяжёлые пузатые ружья, а глаза сокрыты под шлемами и полыхающие нагретым углём датчиками.

- Как вы тут оказались? – спрашивает Маритон у воителей тяжёлой пехоты.

Никто не ответил на вопрос. Воины в техноброне лишь безмолвно выставили перед собой оружие, и тёмное холодное помещение озарилось ярко-красными копьями света, испепелившими первые ряды дронов Аурэляна.

Имперец поднял автомат и использовал единственный шанс – залил огнём плазменную пушку, но всё же она сумела дать ещё один выстрел. Концентрированный пучок светло-синего огня рассёк броню двоих воинов, и смёл их в сторону, прежде чем орудие издало страшный лязг и рухнуло на пол.

Машинально воин перевёл дуло автомата на двух выживших дронов и выпустил в них остатки боеприпасов, превращая их в россыпь металлолома.

- Ох, Маритон УК-115… я пытался сыграть и проиграл, - ухо уловило оттенок грусти в бесчувственном звучании.

Попытка выиграть немного времени перед неминуемым концом провалилась, и Аурэлян сменил гнев на хитрость.

Снова выставив оружие перед собой, и подстёгивая последний магазин, воин грозно сказал:

- Я больше не ношу этого имени. Меня зовут Маритон из Варси. Там…

- Да-да, - без единой эмоции соглашается существо. – Там был твой дом то торжества нашей праведной власти. Ты лучше ответь, что твоей нервной и половой системе преподнести, чтобы доказать нашу силу и заставить тебя отвергнуть все лживые иные учения? – вопрос, несмотря на искажение динамики ясно передал будоражащее мозг безумие, в котором погряз последний правитель.

- Мне ничего не нужно, - чеканит холодным голосом Маритон.

- Не ври, у каждого есть искушение, которым он подвержен, которое лелеет его сердце и алчет то, что называют душой.

- Моё «искушение» уничтожил ваш посланник. Нет его больше!

- Ах, Легат, которого некогда знали, как Франческо Джованни? – в мертвенно-холодном голосе мелькнуло что-то от смакования. – Ты убил нашего верного слугу, который был предан нам сильнее всего. Но да станет тебе известно, что и он стал предан нам в миг, когда его душа претерпела максимальную боль. Тридцать лет тому назад он ничем не отличался от тебя, он так же чувствовал и… любил.

- Что!?

- Да-да. У него была семья, мать, отец, любимая жена – Алла. Они жили в городе, в который ещё не успела прийти наша святая миссия, град был вольным. Но гнилое поветрие того, несовершенного времени, лишило его счастья.

- Что случилось?

- Банды и мародёры, язычники и отступники напали на него. Неумелая оборона пала, город захлестнуло насилие и разграбление. И мы, мы пришли тогда со святым воинством, плазмой и свинцом очистили мир от инфо-еретиков, удалили всякий «вирус».

- А что Легат?

- Он потерял своих родных, «вирусы» с ними жестоко расправились. И в гневе своём возглавил часть воинства, поквитавшись с убийцами своего ложного счастья. Мы же узрели его потенциал и предложили служить нам. Мы дали ему в руки новую цель и миссию – искать, карать и уничтожать.

- Его искушением… была девушка? Любовь? – запнулся Маритон.

- Именно. И мы стали причиной искушения, исполнителями и карающими судьями, что направили антивирусное воинство в правильное русло.

- Это вы были. Вы подвергли город разграблению, лишь бы его жители приняли вас! – вспылил Маритон.

- Во имя благого мира, во имя великой идеи можно пойти на любые жертвы и ухищрения! Горожане узрели, узнали, что их никто не спасёт от злого мира, от «вирусов» и биомусора, кроме Информакратии.

Он понял, осознание и ясность осмысления накрыли его с ошеломлением. Потерянная любовь, сильнейшее эмоциональное потрясение и новый мир, лишённый этих самых чувств, где они просто-напросто запрещены: всё это легло в центр нового мировоззрения, умело переплетаясь с «апостольскими» учениями. Именно огонь чувств, их подавление стояли в основе его бесчувственного и ледяного подхода к миру. Он пытался ими залатать кровоточащую рану. Ненависть, что другие могут любить, могут чувствовать и наслаждаться плодами любви, становилась клинком, режущим израненную душу. Лишь бы не видеть, лишь бы не чувствовать боль, он жестоко расправлялся со всеми, кто смел пасть в объятия чувств. Но если для него потеря любви стала причиной ухода в систему, то Маритон восстал против Инфоромакратии… став частью другой системы.

«Столь разные, но столь одинаковые», - подумал бывший аккамулярий.

- И ты не лишён его… не лишён…, - речь Аурэляна вырвала Маритона из мыслей.

Из пучков света, который видал фонарь над головой «апостола», возникла изящная фигура, ударившая жестоким коварством по сердцу и душе. Красивая черноволосая девушка в с оливково-зелёными глазами и худыми чертами лица, со стройной фигурой и в привычном наряде Аккамулярия.

- Анна… – проронил с печалью парень.

- Я был там, когда тебя лишили её. Я видел твою боль и горе. Это не справедливо. Но в моей власти, приложив всё совершенство биоинженерных технологий вернуть её. Воссоздать точную копию и дать ей тот характер и память, что и были. И думаю, я смогу создать в нашем праве единственный прецедент… для тебя Маритон, - все девяносто динамиков обратились с безумным голосом. – Убей Аурона, отвергни Империю, и я дам вам шанс быть вместе. Вот моё слово.

- Маритон, - мягким, услащающим слух голосом заговорила голограмма девушки, принявшая неестественно реалистичные черты, вставшая напротив возможного полёта снаряда. – Давай будем вместе, прошу тебя. Одно слово, и мы будем счастливы… вдвоём.

- Тебя дурманят! – сквозь хрип кричит Аурон, прикованный болью и весом брони к медному полу. – Убей его. Мёртвых ты не вернёшь, а живых спасёшь.

Мужчина стоит растерянный, а его дух метается из стороны в сторону. С одной стороны, счастливая жизнь с единственной любовью на краю мироздания. Но на другой тысячи жизней, над которыми навис рок быть уничтоженными. Палец несколько раз соскальзывал с крючка и возвращался обратно.

«Империя… Анна», - перебирал в затуманенном уме мужчина, посматривая краем глаз на учеников Аурэляна, что продолжают сидеть и смотреть на «представление».

Что для него Рейх? Не более чем инструмент мести, ответа за пережитый ужас, а тут предлагают возместить всю боль бесчисленными днями счастья и любви. Но та ли эта любовь? От предложения несёт фальшью, и именно эта власть лишила его возможности любить и расправилась с Анной. Ещё тысячи подобных историй случатся, если патроны останутся в магазине, но и их полёт станет концом самой надежды на счастливое будущее…

- Прошлого не вернёшь, - покачал головой Маритон, его усталый рассудок наводнили воспоминания… он вспомнил о счастливых моментах рядом с Анной, запах её духов и бархат кожи. Он вспомнил о том, как она вывела его из депрессии, как спасла из когтей хандры и забытья… её никто не сможет вернуть.

«Такова же сущность этой власти – фальшивка вместо настоящего. Ложь внутри лжи, фальшь под фальшью. Нет! Это нужно остановить!».

- Маритон, - вкрадчиво обратился Аурэлян, но услышал не тот ответ, который ожидал:

- Во имя живых и в отмщение за мёртвых.

- Что?

- Мне сегодня уже предлагали, предлагали любовь и отказаться от начатого... но я не собираюсь предавать память моих любимых и друзей.

Дуло осветилось ярким светом, ревущие патроны короткой очередью вылетели из стволины, рассекая голограмму в области груди. «Апостол» не успел отреагировать. Первый заряд обратил в кровавые ошмётки вместилище безумного интеллекта, разорвав голову как гнилой арбуз, разметав кость и металл в стороны. Второй патрон уничтожил каменное сердце твари, оставив от него кучу проводков и сгнившей плоти. И третий снаряд заляпал ошмётками серой кожи компьютеры, лишив туловища.

Оружие опустилось… теперь на троне дымящийся шмат мяса и проводов, ничего более. Словно был уничтожен бездушный идол. Управление Информократии вскоре должно было рухнуть, лишиться «божественной» поддержки. Можно только надеется на это, но вопросы войны перестали быть важными для Маритона.

Силуэт девушки пропал, рассеялся как морок. Автомат с лязгом рухнул на медный пол и парень, освободившись от непосильной ноши, пошёл вперёд, в сторону «Крестоносца».

Тело командира лежит неподвижно, а голова освобождена от шлема и лицо необычайно спокойно, проявляя смиренность души перед грядущим забвением. Грудь зияет дырой, из которой идёт пар, ставшей причиной по которой ангел смерти сорвался с небес за очередной душой.

Перед его взором открылось прекрасное вечернее небо, без солнца, но покрытое серебряными звёздами, будто кто-то на тёмно-фиолетовое полотно просыпал яркие отполированные бриллианты. Ночной холодок подступает мягким шагом, лаская кожу порывами эфемерного ветра. На такой высоте они стали бы жгучими и малоприятными, однако усталое и немое тело их воспринимает как успевающее дуновение.

Вся одежда изорвана в клочья, вместе с пришедшим в негодность бронежилетом, который так же с грохотом падает на пол.

- Вот и ты, - шепчет Аурон, перевернувшийся на спину. – Тяжело тебе пришлось… тяжело.

Маритон, несмотря на напористый ветер, местами покалывающий кожу, не ощущает его и стоя на двух ногах устремляет взгляд вниз. Отсюда всё кажется таким маленьким, незначительным. Где-то засверкала вспышка, где-то взрыв, но уставший, лишённый сил ум отказывается это считать значимым. Неожиданно ноги всё же подкашиваются от навалившейся боли и скорби. Имперец падает на холодную медь.

- Мы победили? – вопрошает «Крестоносец». – Он мёртв?

- Да, - устало отвечает Маритон и пытается хотя бы сесть, опершись на костюм; единственное на что хватило сил, так это закинуть голову на металлическое покрытие руки. – Я убил его. Больше нет «апостолов»… мы победили.

- А ведь он предлагал тебе…

- Я знаю, - говорить в голос сил нет, поэтому с губ двух воинов спадает только шёпот. – Знаю… но то ложь, фальшь. Ты прав… прошлое не вернуть. А я… Бог даст, увидимся с ней. Голограммы и фальшивые обещания не дадут желаемого.

Ветер усилился, донося звуки стихающего сражения. Маритон понял, что ещё немного, ещё чуть-чуть, и война закончится, и он теперь свободен. Долг перед Рейхом закрыт, а возмездие? Только сейчас он осознал, что взял больше, чем требовалось… он был рад утопить в крови целую страну, только чтобы добраться до Легата и «апостолов».

- Аурон, ты слышишь меня? – устало вопрошает Маритон и, не дождавшись ответа, продолжает говорить, машинально шевеля губами. – Сегодня я увидел благородного воина, который искупил все свои грехи, расплатившись своей жизнью ради надежды для миллионов людей.

- Я тоже горд, Маритон, что сражался с тобой бок о бок. Тебе пришлось сделать… кхе-кхе, - сплюнул кровь на губы мужчина. – Тяжёлый выбор. Это достойно уважения… да простит меня Господь… за всё.

Губы Аурона сомкнулись и больше не шевелились. Взгляд серебристых глаз остался таким же светоносным и наполненным внутренней силы, смотря в небо с стремлением к победе и искуплению души, продолжая внушать уверенность и рвение. Могучий боец, прошедший сквозь сотни битв и окунувшийся в Инферно отдал Богу душу, став славным и величественным воспоминанием об уходящей эпохе новых тёмных веков. Лорды кризиса и неофеодалы, нескончаемые битвы и тотальная нищета сквозь которые пробивается слабый луч надежды. Пейзажи разрухи, спорящие с великолепием аристократического лоска, погрязшие в грехах священнослужители и праведные палачи, смиренный шёпот молитв и безумные обряды, властные тираны и разнузданно-либеральные властители, коварные игры политиканов и плач обычных людей, благородные монархи и развращённые парламенты, а посреди всего этого безумия жаркий, но маленький костёр любви, обогревающий тех немногих, кто к нему прильнул – вот чем запомнится всем эпоха уходящих новых тёмных веков. А вместе с ней ушёл и Аурон, как символ безумного наёмника и благородного рыцаря, воплотившего в себе все черты умирающей эпохи.

А Маритон? Мужчина, пройдясь по Дворцу, стал символом бунтаря, который ради справедливости и её торжества готов отказаться от самого дорогого. В этой борьбе он стал олицетворением несгибаемой воли и совести, которая готова противопоставить себя системе. Они во Дворце «Неоспоримой Воли» доказали, что с их волей невозможно спорить, став легендами страшного суда для Информократии.