Восхождение Патриарха II

Глава 24

Я стоял перед массивными дверями особняка Пламеневых, обдумывая предстоящую встречу с отцом. Путь сюда был долгим, как физически, так и морально. В голове проносились воспоминания о детстве, полном унижений и пренебрежения. Однако сейчас я ощущал только спокойствие и решимость.

Вздохнув, я выпустил все негативные эмоции и решительно постучал. Дверь открыл старый дворецкий, который, казалось, не изменился за все эти годы.

— М-молодой господин⁈ — воскликнул он, не веря своим глазам. — Я думал, что больше никогда вас не увижу!

— Здравствуйте, Иван Федорович, — вежливо ответил я и улыбнулся. — Я пришел поговорить с отцом. Он дома?

Дворецкий поклонился и отступил в сторону, пропуская меня внутрь.

— Да, молодой господин. Пожалуйста, проходите, он в кабинете.

Я медленно шел по знакомым коридорам, вдыхая запахи, которые навевали множество воспоминаний. Вот справа — комната, где я в детстве играл со своими игрушками, представляя себя героем, способным спасти мир. Слева — гостиная, где мы всей семьей собирались на праздники, но отец обычно никогда не засиживался на таких мероприятиях.

Каждый шаг отзывался в сердце, смешивая старые раны с новым чувством уверенности и силы. Когда-то эти коридоры казались мне бесконечными лабиринтами, наполненными страхом и болью. Теперь же, обладая знаниями и силой, я видел их иначе — как часть своего прошлого, которое уже не властно надо мной.

Наконец, я подошел к двери кабинета отца и решительно постучал.

— Войдите, — раздался глухой голос изнутри.

Я открыл дверь и вошел. Отец сидел за большим деревянным столом, заваленным бумагами. Он поднял голову и на мгновение застыл, увидев меня.

— Павел? — его голос дрогнул, после чего он отпрянул от стола и расслабленно откинулся на спинку кресла. — Так и думал, что ты не заставишь себя ждать. — улыбнулся он. — С возвращением, что ли…

— Да, отец, блудный сын вернулся, — спокойно сказал я, закрывая за собой дверь и садясь на кресло напротив него.

Мы молчали несколько секунд, изучая друг друга. Я заметил, как его лицо изменилось за годы — старческие морщины стали глубже, а взгляд — более усталым. Когда-то я смотрел в эти глаза с надеждой и страхом, ожидая хоть немного признания. Сейчас же я видел перед собой человека, тоже постаревшего и уставшего от жизни.

— Почему ты медлишь? — спросил он, наконец, собравшись с мыслями.

Глава рода Пламеневых считается одним из сильнейших бойцов империи. Тем не менее, он понимает что против меня у него нет и шанса.

— Я пришел сюда не для отцеубийства. Вместо этого я хотел поговорить с тобой. Многое изменилось с тех пор, как я ушел, — начал я. — И я сам изменился. Больше нет желания мстить или доказывать что-то. Я пришел, чтобы поставить точку в нашем прошлом и двигаться дальше.

Отец внимательно посмотрел на меня, его взгляд был полон сомнений и скрытых эмоций. В его глазах я увидел отражение тех лет, когда пытался заслужить его одобрение, и тех моментов, когда мне казалось, что я никогда этого не добьюсь. Но теперь я был другим — сильным и уверенным в себе. Более я не нуждаюсь в его признании. И от того забавнее, что именно сейчас в его глазах оно промелькнуло.

— Ты действительно так считаешь? — спросил он тихо.

— Да, — кивнул я. — Ты был хреновым отцом. И еще более ужасным мужем. Моя мать умерла только потому, что у тебя не хватило яиц пойти против старейшин и помочь ей. Но, как бы банально это не звучало, сейчас я хочу оставить это позади и начать заново. Потому что я не могу убить тебя и уничтожить род. Разговор с одним человеком показал мне, что каждому нужно место, куда он мог бы вернуться.

Он молчал, обдумывая мои слова. Я видел, как он борется с внутренними чувствами, не зная, как отреагировать на мое внезапное появление и предложение.

— Что за глупости, — вздохнул он. — Из-за меня твоя мать умерла. Неужели ты не желаешь мести⁈ — его взгляд стал холоден и хмур.

Однако, я уже выяснил, почему это его могло так задеть.

— В нашем роду отцы всегда настраивали против себя своих детей, чтобы закалить их характер и подготовить к жестокости мира. Таким образом бесславный род Пламеневых воспылал как звезда этой Империи. И ты также прошел через это, Отец. — констатировал я факт. — Я понимаю твои мотивы. Но я отказываюсь продолжать этот цикл ненависти и боли. Я нашел свой путь, и он не требует предательства и жестокости. И уж тем более я не собираюсь предавать своих детей. Оно того не стоит. Другие рода добиваются того же, что и мы, не превращаясь в монстров. — рассказал я как это вижу сам. — А если я собираюсь оборвать этот порочный круг, то лучше всего будет начать с тебя. Думаю, и мама хотела бы этого.

Он замер, обдумывая мои слова. Его лицо изменилось, и я увидел, как в его глазах мелькнуло что-то вроде понимания и признания.

Отец не сказал, что принимает мои слова. Он просто не мог этого сделать, ведь жил согласно этим убеждения столько лет. Но я знал, что мои слова семенами сомнения проникли в его сердце.

— Если не собираешься возглавлять род, или мстить мне, то просто уходи. — сказал он.

— Так и собирался сделать. — вздохнул я. — Но перед этим есть то, что я должен сказать.

Он посмотрел на меня с настороженностью.

— Что именно?

— Скоро мне предстоит уехать далеко, — начал я, ощущая, как сердце учащенно бьется от предвкушения и волнения. — Я не знаю, когда вернусь и вернусь ли вообще. Мне не нужна твоя дружба или прощение, но я не хочу оставить это дело незаконченным. Вот почему я пришел. — объяснил я. — Я спас этот мир, и это благоприятно скажется на нашем роде. Наше имя будет ассоциироваться с героизмом и силой. И, если ты заделаешь еще одного наследника — это обеспечит семье великое будущее. Воспользуйся шансом исправиться, и стань отцом получше. Говорю тебе это как тот, кто знает тебя.

Отец замер, обдумывая мои слова.

— Павел, — начал он медленно, — я горжусь тобой. Несмотря на все, через что мы прошли, я горжусь тем, кем ты стал.

Эти слова, которые я так долго ждал, наконец-то прозвучали. Я почувствовал, как внутри что-то расплелось, давая место новому чувству — чувству свободы и прощения.

— Спасибо, отец, — тихо сказал я. — Надеюсь, это начало чего-то нового для нас обоих.

Мы сидели в тишине, осознавая важность этого момента. Это был первый шаг на пути к примирению и восстановлению утраченных связей. Воспоминания о прошлом больше не терзали меня, они стали частью моей истории, но уже не владели мной. Теперь я знал, что могу двигаться вперед, не оглядываясь назад.

Я поднялся, чувствуя, как на плечах больше нет тяжести обид и недопониманий. Взгляд отца был мягким, и впервые за долгое время я увидел в нем что-то большее, чем только строгого и требовательного родителя.

— Мне нужно идти, — сказал я, подходя к двери. — Впереди много дел и мало времени. Я рад, что мы смогли поговорить. Прощайте, Отец. — впервые за много лет я обратился к нему как подобает к отцу.

Он кивнул, его глаза оставались спокойными, но я видел что-то еще, что ранее никто не видел.

— Удачи тебе, Павел. Надеюсь, мы еще увидимся.

Я улыбнулся, открывая дверь.

— Надеюсь, что да. Берегите себя.

Выйдя из кабинета, я снова прошел по коридорам особняка, которые теперь казались менее мрачными и враждебными. Я знал, что впереди меня ждут новые вызовы и приключения, но теперь я был готов к ним, чувствуя, что оставил прошлое позади и сделал первый шаг к лучшему будущему для себя и своего рода.

И, теперь у меня есть место, куда я могу вернуться.

Я и представить не мог, что у Директора будет такое грустное лицо только потому, что я написал заявление об увольнении.

— Ты уверен? — спросил брутал.

— Да. Думаю, я нашел свой путь, и мне остается только идти по этому пути. — кивнул я.

Несколько секунд посмотрев на меня, Директор улыбнулся.

— Вот ведь… когда-то я говорил также. И после возглавил академию. — хмыкнул он. — У мужчины всегда есть свой путь, которому он должен следовать несмотря ни на что. Кто-то скажет, что это эгоистично. Другие назовут его трусом. А третьи покрутят пальцем у виска. Но если мужчина нашел этот путь — он должен следовать ему вопреки всему. — встав со своего места, директор протянул мне руку. — Стены этой академии воспитали еще одного мужчину.

Я принял его рукопожатие. Действительно, я пришел сюда трусливым и незрелым юнцом. Возможно, в каком-то смысле я и сам был студентом этой академии, просто не такой, как все. И теперь я закончил обучение.

— Вы ведь знали, что я не Максим Морозов, да? — спросил я.

Директор ухмыльнулся, а после… быстро заморгал.

— В каком смысле, не Максим Морозов⁈ — его лицо вытянулось в недоумении.

Упс… возможно я слишком поддался моменту… хотя я уже давно был уверен, что он знает…

— Эхе-хе… я это… пошутил. Шутка такая. Я Максим Морозов. Честно пионерское!

Директор прищурился. Похоже убедить его будет не так просто…

— Вали давай, пионер хренов. Можешь провести этот день с учениками, но чтобы завтра я тебя в академии не видел. — пробурчал он.

— А как же необходимые двухнедельные отработки? — попытался было я пошутить, но… в меня прилетел гребанных трезубец!

Как хорошо, что я успел выбежать и закрыть дверь, а то у меня в животе было бы несколько лишних дырок.

И так, последний день в академии, да…?

Я знал, что впереди меня ждут новые вызовы и неизвестные пути, но прощание с учениками и коллегами, с которыми я провел столько времени, оставляло на сердце тягостный отпечаток.

Войдя в класс, я встретил заинтересованные взгляды своих студентов. Они еще не знали, что сегодня с ними попрощаюсь.

— Доброе утро, — начал я, ощущая легкий ком в горле. — Сегодня у нас особенный урок. По двум связанным причинам. Первая — сегодня последний день, когда я буду вашим учителем. Вторая — по этой причине я не буду рассказывать вам о скучных теориях и теоремах. Нет, сегодня я передам вам все, до чего дошел самостоятельно.

В классе повисла тишина. Видно, что мои слова застигли студентов врасплох.

— Да, вы не ослышались. Это мой последний день здесь. Мне предстоит уехать далеко, и я не знаю, когда смогу вернуться. Возможно, никогда. Но я хочу, чтобы вы знали, что каждый из вас оставил неизгладимый след в моей жизни. И я надеюсь оставить такой же неизгладимый след на вас.

Студенты переглянулись, на лицах читалось удивление и растерянность.

— Я горжусь каждым из вас, — продолжил я. — Вы все невероятно талантливы и сильны. По правда говоря, было время, когда я не считал себя вам ровней. Я знаю, что у вас впереди великие свершения. И хотя я не смогу быть рядом, чтобы видеть, как вы достигнете своих целей, я всегда буду верить в вас.

— Но почему вы уходите? — наконец, решился спросить один из студентов, голос его дрожал.

— Жизнь — странная и необъяснимая вещь с непредсказуемыми поворотами и разворотами на сто восемьдесят градусов, — ответил я. — Может быть — это звучит немного пафосно, но я все-так скажу. За этот короткий промежуток времени что я был с вами, мне и самому посчастливилось вырасти над собой. И теперь я знаю, что хочу и буду делать. Но я уверен, что вы справитесь без меня. Вы готовы к любым вызовам.

— Без вас в академии будет скучно… — сказала другая ученица, убирая стекающие слезы.

Вот уж не думал, что мой уход из академии действительно может заставить кого-нибудь из них плакать.

— Я тоже буду по вам скучать. — обещал я. — Но давайте оставим задушевные разговоры в стороне. Сегодня я хочу рассказать вам то, от чего, вполне возможно, будет зависеть жизнь всего мира. И я оставляю вам дальнейшее распространение этих знаний.

С этими словами я быстро нарисовал на доске десять печатей.

Прежде чем уйти, я дам человечеству мощное оружие, с которым он сможет побороться за свое существование. Остальное будет зависеть от них.

После окончания урока ученики решили устроить мне прощальную вечеринку. Я был тронут их вниманием и стараниями. Вечером в зале собралась вся академия. Воздух был наполнен смехом, музыкой и ароматом праздничных угощений.

«Мой уход стал очередной причиной для директора устроить вечеринку.» — про себя хмыкнул я.

Во время вечеринки ко мне подошла Агния. Её лицо выражало смесь решимости и неуверенности.

— Максим, можно с вами поговорить? — тихо спросила она.

Эта милая девушка… она стала моим первым другом, и также первой ученицей, с которой я стал хоть немного близок.

— Конечно, Агния, — кивнул я, отойдя с ней в сторону.

Мы вышли на террасу, где было тихо и прохладно. Агния стояла, обхватив себя руками, и смотрела на звезды.

— Максим, я… — начала она, но замялась.

Воспользовавшись, моментом заговорил я.

— Агния, я хочу извиниться и поблагодарить тебя, — сказал я, понимая, что ей тяжело. — Извиниться за все те моменты, когда я был резким или несправедливым. И поблагодарить, что ты стала моим первым другом, который поддерживал неумелого и ничего не знающего учителя. Спасибо. — я подарил ей самую искреннюю улыбку, на которую только был способен.

Вот только эта улыбка стала катализатором ее слез.

— Жестокий вы, Максим… — хныча ответила она. — Это я должна была вас благодарить, ведь вы всегда были так добры ко мне. И извиниться, что навязала вам дружбу. Я была маленькая — моложе всех в академии, и именно вы стали тем, кто вселил в меня уверенность и надежду на счастливую жизнь… — ей приходилось вытирать слезы, но из-за этого все ее рукава были мокрыми.

Ошибаешься, Агния. Твоя поддержка была ничуть не менее значимой.

— Тогда, мы оба помогли друг другу. На меньшее я не согласен! — категорически заявил я.

Она улыбнулась сквозь слезы и обняла меня.

— Да! — громко и четко ответила она, будто солдат перед своим командиром. — Спасибо, Максим, я никогда не забуду вас и ваши уроки! — обещала она.

Мы вернулись к остальным, и я почувствовал, как груз с моих плеч начал исчезать. Возможно, я был первой любовью Агнии — не «возможно», а скорее всего так оно и есть — но эти чувства пройдут. Она встретит парня гораздо лучше меня, надежнее и заботливее. И тогда я потихоньку буду уходить из ее мыслей. Конечно, иногда она будет вспоминать меня, но уже без печали.

Так будет лучше для нее.

— Не будешь жалеть, что оставил эту малышку? — спросил прекрасный женский голос.

Я посмотрел в разноцветные глаза, и хмыкнул.

— Это правильное решение. — сказал я. — Агния слишком хороша для меня. — пожал я плечами. — А вот ты слишком ехидная для той, кто должна быть мертва. — заметил я.

Сильнейшая ученица академии, и по совместительству седьмой Серафим, Ермунганд, нагло ухмыльнулась.

— Как будто вы не рады. — фыркнула она.

После боя с Ноктисом я использовал свою силу Феникса и попытался воскресить ее. Никаких гарантий не было, и, когда не получилось, я даже расстроился, но… но оказалось эта Лисица и вовсе не погибла.

Ермунганд с самого начала предполагала, что Ноктис выкинет что-то такое, и обманула всех — в том числе и его.

Вот так она и осталась в живых.

— Учитель, а я подслушала ваш разговор с Ноктисом. И, знаете, вы сказали что возьмете с собой всех, кто захочет… — она прищурилась. — А я хочу! Сдержите слово?

Я проигнорировал ее и пошел к другим ученикам, к каждому с подготовленной персональной речью и советом. Не все этому радовались, но я знал, что это важно.

Прощальная вечеринка продолжалась до позднего вечера, и в каждом слове, каждом жесте я чувствовал любовь и признательность. Уходя из академии, я знал, что оставляю здесь часть себя, но также уношу с собой их частичку. Мы все изменились, и я был благодарен за этот путь, который мы прошли вместе.

Также я должен был поговорить и с Розалин. Она была моей личной ученицей. Поэтому неудивительно, что на вечеринке ее не было. Благодаря Агнии я узнал, где она спряталась и грустит уже много времени.

Ну или так я думал… реальность же оказалась немного другой…

— Это почти обидно, Учитель… я думала вы меня сразу пойдете искать, но, оказалось, я была последней. — обвинительно смотрела на меня личная ученица…

Поправка. Личная ученица в кружевном белье с прозрачной тканью и легким пеньюаром поверх.

Я попытался было уйти, но остановился… глаза Розалин были красными от долгого плача. И, было в них что-то такое… опасное.

У меня появилась четкая уверенность, что если я сейчас уйду, окончательно ее сломаю. И это вовсе не потому, что она выглядела слишком соблазнительно! Ну… разве-что чуть-чуть и поэтому, да…

— Теперь я не твой учитель… — отвел я взгляд.

Она хищно улыбнулась, будто только этих слов и ждала.

Несколькими шагами она преодолела расстояние между нами, и встала прямо передо мной.

— Именно, учитель… теперь вы просто мой любимый мужчина.

Она подалась вперед, и наши губы коснулись. На этот раз отталкивать ее я не стал. Но только на поцелуе она не остановилась. Взяв мою руку своей, она направила ее к пояснице и заставила меня обнять себя.

Вот ведь, ну как в такой ситуации откажешься?

Хотя, кого я обманываю. Я и не собирался отказываться. Не после всего, через что я прошел.