Восхождение. Янтарное взморье

Прода 12.08.2024

— Мы пришли с миром, — выставила вперед открытые ладони Хэйт. — За вторжение и за дверь приносим свои извинения.

— Я люблю музыку, как и ваш сын, — зачем-то вставил бард. — Мы хотим только поговорить.

— Так поднимайтесь, побеседуем, — елейно донеслось с лестницы.

Приторно-медовая сладость в голосе не вязалась с предыдущим гневным выкриком.

— Не вздумайте, — Маська одернула за платье подругу и погрозила пальцем Валу. — Пойдете, она с лестницы вас кувыркнёт. Это же любимый прием слабых призраков.

— Слабых⁈ — взъярилась полупрозрачная женщина, с порывом холодного ветра пронесшаяся со второго этажа к незваным гостям.

— Знавали и посильнее, — Хэйт украдкой подмигнула гномочке. — Помню, когда герцог Клауди являлся, спецэффекты были посолиднее. В люстре дребезжали подвески, свечи гасли, тьма сгущалась… Затем та люстра и вовсе грохнулась, весь хрусталь вдребезги.

Задумку малой художница считала легко: привлечь внимание, пусть даже придется слегка разозлить. Сработало. Злая призрачная дама с длинными распущенными волосами и примчалась сама, и проявилась для всех. Так, чтобы не только гномья «суть вещей» улавливала ее присутствие.

— Вы… вы… — от нехватки слов и праведного негодования мать Пьера сжимала и разжимала кулаки, но нападать не спешила.

— На самом деле, мы искали Пьера, чтобы он рассказал нам о вас, — сменила тон глава Ненависти. — И то, что мы встретили именно вас в этом доме, многое упрощает.

— Что вам нужно от умершей женщины? — гнев поутих вроде бы, но и добродушия в голосе нежити не прибавилось. — Нигде мне нет покоя…

На призрачной женщине было платье, тоже, разумеется, прозрачное. Исходный цвет не узнать, зато фасон вполне виден. Платье длинное, в пол, рукава с буфами, подчеркнутая талия, воротник-жабо. Едва ли так одеваются дамы из «цветника». Тот самый наряд для посещения концерта, купленный сыном?

«Наверняка», — уверилась в догадке Хэйт.

— Мы хотим узнать о вашей… работе, — замялась при выборе слов глава Ненависти. — О Желтой Акации. И тех, кто ею — и подобными местами — заправляет.

— Акация, — мать музыканта зашлась хриплым потусторонним смехом. — Акация — лучший дом цветов. Для таких, как мы.

— Лучший? — гномочка округлила глаза.

— По сравнению с иными, ой, поверьте, лучше нет, — нежить перестала смеяться. — Все потому, что открыла его бывшая незабудка. Вот кому свезло, так свезло: старикан богатенький выкупил, дом ей купил, ренту назначил, аж даже счет в банке отрыл для нее. А сам взял — и скопытился. Девка оказалась не дура, поняла, что жизни-то другой не знает, вот и вложилась в обустройство Акации.

«Снова промашка», — погрустнела художница. — «Раз она из… относительно тепличных условий самого нормального дома терпимости, то вряд ли что-то знает о работорговле».

— В Акацию шли добровольно? — все же закинула пробную «удочку» Хэйт. — По своему желанию?

— Кто как, девочка, — женщина покачала головой. — Ты чего интересуешься-то? Под себя? Тебе в Незабудку дорога. Ей вон — скорее в Дорану, к лилиям.

«Ашшэа упаси!» — глава Ненависти отшатнулась.

— Рабыни среди вас были? — Хэйт устала ходить вокруг да около.

Если им не ниточка к квесту-расследованию попалась, а пустышка, пирог ни с чем, то не стоит и время зря тратить. И начинать искать другие подходы к заданию.

— Были, как не быть, — мать Пьера вернула Ненависти надежду. — Вийка их задешево сторговывала, неходовой товар. Молодые да невинные сильно дороже. А в Акации не старухи, но уже и не девочки.

— А как это происходило? — воодушевилась художница. — Их на рынке продают, как морковь и селедку?

Вопрос звучал глупо, и являлся провокацией. Мало ли тех, кто любит тыкать в чужую неправоту и недалекость? Хэйт таковых встречала нечасто, даже в зеркале…

— Торги закрытые, балбеска! — оправдала ожидания бывшая «акация».

— А где? А как? А когда? — у малой загорелись глаза.

И кулачки, похоже, зачесались.

— Не моего ума дело, где да как, — медленно качнулась голова призрака. — Да и не вашего. Не лезли б вы в эту грязь. Так дольше останетесь чистенькими. И дольше проживете.

— Отличное решение, — высказался Вал, и на него тут же уставились все девушки, даже та, что не девушка и вообще мертвая. — Для трусов. Как раз о таких будет гимны играть ваш сын-музыкант? Вот она получила дворянство. За разгром банды работорговцев, за спасение людских жизней. О таком не стыдно песню сложить. А зарываться в песчаную норку от морского прилива и ждать, пока вода и пена уйдут — это участь крабов. Не слышал песен о крабах. Не там слушал?

«Ого!» — Хэйт мысленно присвистнула.

Бард за весь разговор вставил пару слов, не встревал, а тут как плотину прорвало. Песен о крабах он не слыхал…

«Свожу его потом как-нибудь к реке Вельде, покажу Хитиновую Смерть», — покуда призрачная дама отходила от тирады барда, Хэйт ударилась в воспоминания о первых интересных схватках на просторах Тионэи. — «Глядишь, проникнется, сам и напишет песню о крабе. О крабьей, так ее, праматери».

— Не отступитесь? — дыхнула холодом бывшая акация.

Обвела взглядом гостей, напоролась на категоричные взгляды. Сдалась. Сказала все, что знала о торговле живым товаром.

Сама она была из свободных, но из бедноты. Уже в «цветнике» сблизилась с девушкой в рабском ошейнике. Ошейник тонкий, его обычно маскировали бархотками, к тем еще удобно кулон с изображением цветка прикреплять. Того, что соответствует заведению.

Рабыня не из болтливых была, о себе и том, как ее угораздило обзавестись «украшением», не трепалась почем зря. Может, таких девушек запугивали, может, сама не хотела делиться неприятными воспоминаниями. Но однажды обмолвилась: в порт Ла Бьен их на корабле доставляли.

Только не в порту выгружали, а где-то в стороне от города, в бухточке, огороженной скалами от лишних глаз. До торгов держали в гроте прибрежном. Он выше линии прибоя, там промозгло и пахнет гнилью.

Хэйт слушала с замиранием сердца: наконец-то появились какие-то дельные сведения. Да, источник не самый надежный: мать Пьера с чужих слов вела сказ. Да, точных указаний с названием или расположением локаций не узнали они. Но это уже было что-то!

— Та девушка, она, случайно, не сказала вам, как назывался корабль? — попытала счастья художница. — Тот, на котором доставляли рабов?

В глазах призрачной женщины сгустилась тьма.

— Морской спрут. Вот только его и команду уже настигла кара: давешний Девятый Вал швырнул его на рифы возле Глотки Гнилозуба. Расспросите в порту, вам скажут, где это.

— А откуда вам это известно? — искренне удивилась малая. — Вы ведь, тетенька, давно… э-э…

— Мертвая? Ха! Оттуда и ведомо, детка. Все, хватит с вас! Устала. Ступайте.

«Бывает сарафанное радио, а бывает еще и саванное», — Хэйт кивком поблагодарила духа. — «Жаль, ударение не на тот слог. В самом деле, пора нам».

И потянула за собой барда с гномкой. На кораблях, как художнице было известно из приключенческих книг и фильмов о пиратах, может иметься судовой журнал. И капитанский дневник. Будь это обычный корабль с законопослушными капитаном и командой, документы точно имелись бы. Но они же швартовались в порту, только живой товар выгружали заранее, в тайном месте. Значит, какие-то записи вести были обязаны.

Вывод: надо найти корабль. Даже если он затонул. И обыскать его от палубы до днища.

— Тетенька, а как вы умерли? — обернулась у порога Маська.

— Не ваше дело!

Волна холодного воздуха прошлась по комнате. Были бы стекла целы, наверняка покрылись бы инеем.

Мелкую Хэйт буквально за хвост вытянула из дома. За левый чернявенький хвостик, если быть точной. Та еще и упиралась.

— Остынь, — добавила слов, раз мертвящего хлада от духа подруге не хватило. — Без репутации она явно ничего не скажет больше. И так немало узнали.

И в том, с немалой долей вероятности, сыграло роль наличие задания «Зло повсюду» в списке активных.

Вообще, с репутацией в Триумвирате дела обстояли не так, как в большинстве других городов Тионэи. Обычно как: ты делаешь что-то полезное, выполняешь задания от горожан, и по чуть-чуть капает репутация с городом (и регионом, если это что-то посерьезнее, чем принеси-подай).

В Ла Бьен, Ла Росси и Ла Белло репутация зарабатывалась… денежными взносами. Чем больше «занес» в ратушу, тем лучше к тебе отношение. Каждый месяц (по реальному времени) прогресс обнуляется. И ты опять несешь звонкую монету в казну города, если хочешь, чтобы жители делились с тобой знаниями и выдавали квесты.

О данной системе рассказал Спиритус, он собирал информацию об особенностях локации.

Так что с Альтусом, духом дирижера, им повезло неслыханно. «Повезло» переставлял ноги с задумчивым видом.

— В порт идем теперь? — вскинул голову бард, словно ощутив на себе пристальный взгляд. — Хотя там разрушено и перекрыто все, и людям явно не до болтовни.

— Я бы сначала убила кого-нибудь, — художница затормозила, смежила веки и вздохнула. — Жаль, на арену не собраться.

Как бы в качестве отклика начали светлеть ники в списке персонажей клана. Рэй и Монк зашли практически одновременно, Хель следом за ними. Рюк еще через минуточку.

«Он же не сжег офис, как грозился?» — задалась вопросом Хэйт.

В последнем разговоре что-то такое упоминал, как крайнее средство борьбы с безголовыми подчиненными, вредным начальством и нескончаемым потоком бумаг.

Затем: сюрприз, причем двойной. Барби и Кен.

«Это уже десять дней прошло, плюс к тому перелет?» — изумилась художница. — «Или наш умник снова сбежал, не выдержав прелестей тропического рая?»

Не хватало только Локи.

В Обжорке было шумно. И уютно. Прежде Хэйт считала эти два определения несовместимыми, но затем ей встретился добряк Сорхо, она обзавелась компанией, душевной и безбашенной… Затем все это переродилось в Ненависть.

На эту встречу из группы Сорхо, кроме него самого, подтянулись Лэндер и Бигбир, команда Хэйт собралась в полном составе. Ребята и девчата уже успели изобразить сочувствие. Это в качестве отклика на жалобу Барби о том, как быстротечен был их с Кеном отпуск.

Успели пожурить троицу Хэйт-Мася-Вал за то, отправились на поиск приключений, не дождавшись друзей. А теперь со смешанными чувствами выслушивали Локи.

— Вофень фкуфна! — авантюрист с набитым ртом косплеил, сам того не зная, подругу кланлидера, Анечку. — Востовг!

Трактирщик пододвинул бедолаге еще одну тарелку.

Локи уже успел поделиться «чудными» ощущениями от процесса, когда тебя пускают на корм рыбам. Живьем.

Сначала к коже, где она не закрыта броней, льнут щупальца, пасти, присоски, беззубые ротовые отверстия… Сковырнуть их охота, но нет ни единой возможности: ты скован параличом. Холодно, склизко, мерзко, больно до крика. Безмолвного крика — голоса ты тоже лишен. Это на минимальных болевых в настройках. Ощущение постепенно накатывающей слабости.

Под конец ты уже не понимаешь, где донная муть, а где твое тело.

Локи чуть не вырубился прямо в круге воскрешения, обматерил разрабов, вышел из игры. А там как раз мама пришла. Решила навестить сыночка, и по пути заглянула в магазин. Надо же ребенку нормально питаться! И ничего, что «ребенок» давно взрослый и самостоятельный…

— Смотри, что я прикупила, — мамуля лучилась довольством (со слов «пострадавшего», то есть Локи). — Свежайшие! Еще даже шевелятся.

И вытащила из пакета контейнер с живыми осьминогами. И добила еще одной упаковкой, с кальмаром. Этот, к счастью, был свежезамороженным.

Как в руке оказался кухонный нож, парень не помнил. Зато свой крик: «Банзай!» — и частое мелькание ножа прямо над столешницей, без подложки в виде разделочной доски — это он запомнил ясно, как белый день.

Равно как и глаза матери, когда он все-таки выпустил нож из руки.

— Значит, сделаю котлеты. Мелкорубленные, — сообщила ему родительница.

Предки Локи по ту сторону реальности были мигрантами. Знали, что такое голод. И с приходом в семью достатка отношение к еде не изменилось: хорошие продукты выкидывать нельзя. Самодельный фарш из осьминожек и кальмара ждет парня в холодильнике.

— А у меня теперь аллергия на морепродукты, — дожевав и перестав проглатывать звуки вместе с кусками пищи, пожаловался авантюрист. — Психологическая. Посттравматический синдром.

И ничего, если бы это было единственным последствием…

В окне клана рядом с ником авантюриста отображался текущий уровень — десятый. Ниже в Восхождении просто не скидывается. Хэйт проходила через подобное в Обители Бестий, но там был ее добровольный выбор. С Локи же вышло иначе.

И Ненависть не знала, как реагировать. Вроде бы, правильно будет приободрить, но как?

— Локи, ты же любишь ПВП? — художница допила прохладный напиток с мятой, вишней и горным шалфеем, дождалась медленного кивка от авантюриста.

«Лэй, в вашей команде все еще 9 участников?», — набрала она в кланчат.

«Верно, лидер Хэйт», — моментально откликнулся тренер.

— Локи, как насчет участия в групповом турнире? — хитро сощурилась глава Ненависти. — У нас в клане и команда почти собрана. Немножко подкачаешься… А, черт, что я несу… — она схватилась за голову. — Прости дуру. Ты же слился, и уже не подашь заявку к малышам. А они до твоего уровня до сброса просто не успеют за оставшееся время. Как и ты сам.

— Ты не понимаешь, — вздохнул Локи. — Эти твари высосали из меня всё. Уровни, навыки, статы… Перс сейчас такой, каким он был, когда я апнул десятку и прошел квест на смену класса.

Ненависть охнула в едином порыве шока и негодования. Барби загнула нечто зубодробительное и совершенно неприемлемое в приличном обществе.

— Резервная копия, — высказал Кен. — Пусть подает заявку, одновременно пишет обращение к администрации. Они его не то, что до турнира допустить, они ему еще компенсацию должны оформить. В условиях эвента прямым текстом не предупреждали о таком откате? Значит, их недоработка. Он ущемлен в правах. Пиши прямо сейчас, я помогу с формулировками.

— У… — Локи подзавис. — Угу. Ты — мозг!

— Так что насчет турнира? — снова воодушевилась Хэйт.

— В деле, — авантюрист выставил большой палец. — Еще как в деле!