Восстание Аркан

Глава 39

Охотник

Еще ближе…

— Взбирайся, — сказал Мэтью, кивнув на вершину холма, — если хочешь её увидеть.

Хотя до Форта Арканов осталось всего ничего, Дурак настоял на остановке. Кажется, мы пришли к тому самому холму, с которого Эви связывалась со мной по рации, когда мы разговаривали в последний раз. Потому что весь склон порос розами. Живыми.

— Значит, Эви где-то поблизости! — сказал я. — Она в Форте?

За время пути ни угрозы, ни уговоры не заставили Дурака выдать её местонахождение.

— Недавно была, — ответил он, — больше нет.

Тогда почему эти цветы до сих пор не завяли? Трудно даже представить, какую силу вложила Эви, чтобы вырастить их так много. А часть этой силы она словно оставила здесь как источник энергии.

Я смахнул с лица капли дождя. Даже в полумраке красные и зелёные цвета яркими пятнами выделяются на фоне пепла.

— Если я взберусь на вершину, ты наконец скажешь, где она?

— Взгляни с высоты. Под другим углом, — сказал он и начал возиться со своим рюкзаком, больше не обращая на меня ровным счётом никакого внимания.

И пусть я до сих пор слаб, на ноге ношу бандаж и передвигаюсь только с костылём, но клянусь, я затащу своё тело на этот холм. Даже в разгулявшуюся грозу.

Потому что отчаянно хочу к своей девочке.

Чтобы освободить вторую руку, я прицепил костыль к рюкзаку и начал восхождение.

Пот вперемешку с дождём заливает глаза. Бандаж постоянно сдавливает рану, причиняя нестерпимую боль. Но я, сжимая побелевшие от напряжения пальцы, двигаюсь дальше.

Уже оказавшись на самой вершине, я пошатнулся и чуть не упал назад, но, схватив костыль и опершись на него, смог восстановить равновесие. И, оглянувшись вокруг, не поверил глазам. Отсюда и до вершины следующего холма протянулась каменная плита, увитая стеблями роз.

В то время как я зубами прогрызаю себе путь в мир живых, Мэтью отправил меня прямиком в долину мёртвых.

Кишки скрутило в тугой узел.

Я не смог удержаться и опустил ногу на застывшую лаву. С чувством, будто ступил на могильную плиту.

Вдруг откуда-то донёсся аромат… жимолости? И я пошёл на этот запах вглубь каменной долины. Здесь к стеблям роз начали приплетаться лозы, однако впереди показалась прогалина.

Игнорируя боль в ноге, я направился к ней и обнаружил два надгробия с эпитафиями. Одно овитое плющом, другое — цветущей жимолостью.

Их сделала Эви.

Я начал читать:

Селена Луа

Луна

Бесценный друг, союзник и защитник.

Верная и сильная до конца.

Ты навсегда в моём сердце.

Навсегда. Знает ли Эви, что Селена пожертвовала собой ради меня? Как Клотиль год назад.

Такое чувство, что мы сражались бок о бок годами, ведь после апокалипсиса каждый день идёт за месяц. Так что вполне закономерно, что рядом с её надгробием… моё.

Джексон Дэниэл Дево

Охотник

Любимый сын, брат, друг, лидер

и суженный.

Я люблю тебя.

Я рухнул на колени.

Эви пахла жимолостью, когда была счастлива со мной, и захотела, чтобы это растение вечно цвело на моей могиле.

Всю жизнь я думал, что умру молодым и найду последнее пристанище на каком-нибудь забытом богом бедняцком кладбище. Я и представить не мог, что буду так любим. Эви позволила мне почувствовать себя значимым, желанным.

Рука невольно потянулась к заветным словам, высеченным на камне, и с первым же прикосновением в голове вспыхнуло видение. От Мэтью? Дурак послал мне его, как часто посылал Эви!

Я увидел её после нападения Рихтера; услышал её мысли. Она потеряла руку. Но, цепляясь за вышку сотовой связи, загорелась целью повернуть время, чтобы меня спасти. Оставалось только найти Тэсс. И Эви обернула свою боль в отчаянную целеустремлённость.

Сцены сменяются одна за другой. Эви грабила всех, с кем сталкивалась в пути, и даже похитила другого Аркана. Она знала, что превращается в чёрную шляпу, но была беспощадной в своём стремлении добраться до Тэсс.

Чтобы спасти меня.

Наконец она достигла опустевшего форта. Точнее, оболочки того, чем он был раньше. Сколько труда я вложил в его строительство, сколько пролил пота и крови, сколько надежд возлагал…

Среди серых стен она раскопала могилу. Захоронение Тэсс. Эта самоотверженная девочка пыталась повернуть время назад, чтобы всех нас спасти… и из-за этого умерла.

Укачивая её истощённый труп, Эви сама была еле живая. Все её надежды на моё спасение были завязаны на Тэсс…

Я провёл пальцами по надписи на своём надгробии: «Я тебя люблю». Высекая на камне эти слова, Эви словно обезумела.

Она сломалась: Мы с Джеком радовались снегу.

Видение рассеялось. Я сжал кулаки и взревел. Как мог Мэтью позволить ей так страдать? Кипя от ярости, я прошёл обратно по каменной плите и спустился по склону.

Он так и остался ждать внизу.

— О чём ты, мать твою, думал? — я набросился на Дурака и впечатал кулаком ему в челюсть.

Он пошатнулся, но удержался на ногах.

— Да тебя убить мало!

Ухватившись за подбородок, он сплюнул кровь.

— Я сломал её улыбку.

С яростным криком я снова его ударил.

— Чёрт тебя возьми, coo-yôn! Почему? — мне с трудом удалось от него оторваться.

Он растянул губы в кровавой ухмылке. Sosie вернулся.

Мне стоило огромных усилий, чтобы не врезать ему снова.

— Зачем ты привел меня сюда? Зачем?

Увидев страдания Эви на этой могильной плите, я ещё больше укрепился в желании её найти, сообщить, что остался жив.

Но вдруг в голову пришла предательская мысль… а может, ей лучше думать, что я умер.

Это и есть взгляд под другим углом, обещанный Мэтью? Когда я просил отвезти меня к Эви, он сказал: зависит от тебя. И говорил он тогда не о моём выздоровлении. Он говорил о вероятности встретиться с ней… по моему собственному выбору.

Пятьдесят на пятьдесят — смотря, что я решу.

— Она может быть счастливой с Доминия? — спросил я, насилу переводя дыхание.

— После Вспышки можно быть счастливым?

Я вытер ладонью лоб.

— Она встретилась с бабушкой?

— Тредичи нашёл для неё Тарасову.

Значит, Эви наконец воссоединилась с последним на земле родным человеком… чего так сильно хотела. И теперь они обе в надёжном месте, в тепле, в добре, обеспечены едой и всем необходимым.

Наконец в безопасности.

Нет, нет, о чём ты, чёрт возьми, думаешь, Джек? Без Эви ничего не имеет смысла. Ты действительно веришь, что без неё сможешь двигаться дальше? Нужно мыслить трезво: без неё я не выживу.

Не чувствовать её с каждым своим шагом? J’tombe en botte. Мне придёт конец.

Никто не сможет любить её больше меня… никто. Она знала, чего хочет, и выбрала меня. Я был её суженым.

Но вновь поставить её перед выбором — значит вскрыть болезненные раны. У меня внутри всё сжалось. В тех видениях сломана была не только её улыбка. Что, если моё возвращение из мёртвых станет последней каплей?

Кроме того, она ведь выбрала меня не только из-за меня самого. Она выбрала будущее, которое я предложил. Сейчас же я не могу предложить ей ни хрена. Я вспомнил о своём пустом рюкзаке, о том, что всё нужно начинать сначала.

У меня нет ничего.

Ничего.

Я вернулся к тому же, что было до Вспышки, я снова её не достоин.

Мэтью посмотрел на меня так, словно почувствовал, что происходит в моём воспалённом мозгу.

Я понимал, что ей будет лучше с Доминия, даже до того, как всё потерял. Теперь же я знаю точно… если я действительно люблю свою девочку, я её отпущу.

Она никогда не станет Эванджелин Дево. Мы никогда не увидим возрождение Хэйвена. Эви и Джек не будут вместе. Я люблю свою fille больше жизни. И докажу это своим выбором.

— Я не стану убивать тебя, — прохрипел я, — но только если ты поклянёшься не говорить ей, что я жив. Для неё я похоронен под этой плитой.

Coo-yôn кивнул, а затем полез в свой рюкзак и вытащил… тот самый сотовый и диктофон! Фотографии Эви, её голос. Где он взял эти…? Не важно. Он дал мне ещё один костыль как раз тогда, когда я больше всего в нём нуждаюсь.

Боже, peekôn. Достойный формально, но болезненный, словно нож в сердце…