Война 1812

Часть 2. Глава 6.

Прелюдия 6.

Пассажир дилижанса: - Почему Вы не стреляете, чёрт Вас возьми?

Джонни Фёст: - Это Вы мне?

Пассажир дилижанса: - Вам, Вам!

Джонни Фёст: - Мне не из чего.

Пассажир дилижанса: - Вы что, сунулись в наши края без оружия?

Джонни Фёст: - Я приехал не убивать.

Миссис Томсон: - Тогда убьют Вас.

(Фильм. Человек с бульвара Капуцинов.)

Варвары вломились к спящему пленному маршалу Нею. Ни свет, ни заря подняли его. Не стали кормить, поить. Заставили одеть мундир с начищенными до блеска орденами. Посадили на лошадь, привязали ноги к стременам. И куда-то приказали ехать.

Сперва Ней думал, его везут на разговор к Кутузову. (Куда ещё вести пленного маршала Франции?). Оказалось, этому ненормальному полковнику, захотелось похвастаться перед просвещённым европейцем своими "Гениальными способностями".

Дикарь останавливался возле каждого из своих дьявольских приспособлений и начинал, покручивая в руках маршальский жезл Нея, с подробностями и живыми примерами рассказывать о том, как они работают...

- Дорогой месье Мишель! Эту чудесную ямку-людоловочку, со штырями на дне, я придумал сам. Представьте, работает просто как часики... Солдаты неприятеля – идут в наступление. Идут, идут. И тут! Бах-трах-бумс, - срабатывает скрытый механизм. Открывается крышечка. Вот, так. - Он положил камень на выбранное место. Тот мгновенно провалился вниз, открыв глубокую яму.

- Видите, - заломили руки в экстазе. - Как просто, чудесно, бесшумно и жутко опасно. Солдатик делает шаг, заваливается вперёд и... попадает на острые штыри. А-а-а, кричит жертва. Прощаясь с жизнью. Смерть, кстати, очень болезненная. Умирать можно день, два, три. А если поить и кормить – то целую неделю. А то и две.

- А-ха-ха, - веселились, показывая зубы. – Это была шутка! Неужели, думали, я буду кормить их, когда они лежат в яме? Нет, конечно.

Варвар просмеялся. Сделал серьёзное лицо. - Простите. Отвлёкся. Продолжу. Как только тело несчастного попало на острие. Срабатывает другой механизм. Хлоп-дунс-данс-щёлк. Крышка становится на место. Ловушка снова готова, заряжена и ожидает новую жертву.

.....

Ней стоял на краю отверстия. С ужасом смотрел вниз. На большие, отточенные, похожие на мечи, штыри. Почему-то ощущал себя лежачим на дне. Проколотым насквозь. Истекающим кровью.

Кровожадный убивиц, не обращая внимание на чувства француза, продолжил хвастовство...

- И только я накопал этих замечательных ямок. Сразу поскакал к генералу от инфантерии Кутузову. И попросил, чтобы он лично отписал императору, чтобы его величество! в будущем, отметил моё умение и присвоил звание генерала! Ах, месье Ней. - Сильно сжали маршальский жезл. - Я так хочу быть генералом!

Хмурый француз не разделял настроения князя. - Присвоить генерала? - недовольного пробурчал он. - За какие-то ямы?

В ответ закатили глаза и закивали головой. - Признаюсь по секрету. Помимо ям, я придумал ещё одно чудодейственное средство. Которое позволяет ловушкам ещё больше убивать и калечить солдат. Просто, мва… - Он сложил три пальца в щепотку и поцеловал их.

- Это, ядовитый дым. Разжигаем специальную травку. Пускаем дымок по ветру. Солдаты идут. Дышат. У них кружится голова. Они кашляют, чихают. И ещё больше попадают в ямы. Внутри срабатывает новый скрытый механизм. Который поднимает острия вверх. Представляете, дорогой мой маршал! – Покрутили рукой невидимую ручку. - Он, сам! Поднимает штыри. И несчастные кролики нанизываются как куропатки на шампур.

- Ха-ха-ха, - шутник-заводила снова заливался смехом. – Просто прелестное высказывание - "Как куропатки на шампур". Надо будет запомнить и всегда повторять.

- Да, уж, - согласился Ней, думая о чем-то своём. - Выдвижные штыри, да ветер с ядовитым дымом. - Он осмотрел места расположения ям. Перевёл взгляд на собеседника. Задал давно мучающий вопрос.

- Скажите, месье полковник? А вы не боитесь? Теперь я знаю где стоят ловушки. А также сколько у вас пушек. А если я убегу? А потом всё расскажу Бонапарту?

Князь беззаботно махнул рукой. - Дорогой Мишель! Вы, французский дворянин. Дали слово, что не побежите. А слово чести - стоит многого.

Маршал Ней удивлённо расширил глаза. (Внутри его головы лавиной понеслись вопросы.... - Кому, когда я давал слово? Что он несёт? Я просидел в подвале весь вечер и ночь. Один. Мне даже поговорить было не с кем. Или, этому идиоту, даже об этом не сказали?).

…..

- Господин генерал? - к собеседникам подскакал офицер в звании штабс-капитана. - Разрешите обратиться?

Вселенец довольно пожал плечами. - Я ещё не генерал, а только полковник. Но, мне приятно. Ладно, один раз, в порядке исключения, позволю – обращайся.

- Ваше высокопревосходительство господин генерал, - картинно склонили голову. - Очень важное донесение.

- Говори.

- Хотелось бы на едине.

- Говори, - кивнули в сторону привязанного к лошади пленника. - Я доверяю маршалу. Он дворянин – человек чести.

- Господин генерал, это приказ Кутузова. Сказать, об этом, на едине.

- Приказ Кутузова... - с сожалением посмотрели на француза. - Простите, месье Ней. Несколько минут и я вернусь.

.....

Два офицера отъехали в сторону. Остановились.

- Что, там? - произнёс Ланин, незаметно вытаскивая из кобуры шестизарядный "Громобой".

- Ваше сиятельство, - Левашов краем глаза следил за маршалом. - Потихоньку отъезжает. Добавил движения. Всё, поскакал быстро.

Вселенец мгновенно развернулся, прицелился и разрядил в сторону беглеца полный барабан.

Бдах-дах-дах-дах-дах-дах, - гулко прозвучало в воздухе. - Одна из пуль. Самая первая и дурная свистнула, догнала, и хорошо процарапала всаднику плечо.

- Ушёл, гад... - улыбка набежала на лицо Левашова.

- Господин штабс-капитан? - требовательно посмотрели на подчинённого - А чему вы радуетесь? Я, по вашей милости, упустил маршала. Самого - Нея! Мать его за ногу! Так, что пока нового маршала не привезёте. Награду за старого не получите. Ва всё ясно?

- Так точно! – ответили, не переставая, радостно скалить зубы. - Ваше сиятельство, так вы меня за него уже наградили?

- Да? Это я поторопился...

Глава 6.

Командир 22-ой артиллерийской бригады князь Ланин стоял на вытяжку перед начальством и преданно поедал его глазами.

Кутузов завалился на спинку стула. - Ну-с, милостивый государь. Когда покажете пойманного маршала? Давайте, голубчик. Ведите. Посмотрим, поговорим. Расспросим о планах Наполеона.

Вселенец приподнял левую бровь. Переспросил по-французски. - Votre excellence, je ne comprends pas? De quoi parle-t-on? (Ваше сиятельство, не понимаю? О чём идёт речь? Франц.).

- Как же? - командующий кивнул в сторону стоящего недалеко князя Багратиона. - Пётр Иванович, утверждает, видели вчера, как твои солдаты пригнали карету с гербами. Внутри было несколько человек и один оказался маршалом Бонапарта.

- Карета? Карета? Карета? - Ланин сделал вид, что вспоминает.

– Вчера, вчера, вчера… А! Понял. Вы, про маршала из кареты? Понимаете, тут, произошла презабавная история. Сперва подумали самозванец. А мундир, который нашли внутри кареты - подброшен. Людей в повозке было несколько. И все какие-то неказистые, потрёпанные. У одного вообще лицо было в крови. Кому из них принадлежал мундир с орденами? И был ли среди них владелец? Было непонятно. Начали разбираться. Всех посадили в подвал. А этот прохвост, который оказался маршалом. Вскрыл замок в двери камеры. Представляете, обычной, тонкой проволокой! Пудовый навесной замок! Его здоровые мужики - не могут поднять! А, он - взял и открыл. Дальше - больше. Проник в подземный коридор. Отогнул прутья решётки. Пролез через неё. Прошёл незамеченным между караульными. Вышел наружу. Перебрался через двухметровый забор. И скрылся в неизвестном направлении.

- Надо же? - Кутузов встрепенулся. Вскинул голову. – Очень, интересно! И что было дальше?

- Я бросился в погоню. Взял два десятка солдат. Сторожевых собак. И следопыта. Есть у меня в бригаде умелец. Нюх, ваше сиятельство - как у орла! Пошли мы по следу. Но, этот паршивец! Дошёл до ручья. Сбросил сапоги. И по воде – босиком - ушёл в неизвестной направлении. - Рассказчик глубоко вздохнул. - Короче, потеряли его. Остался один жезл.

- нДа... - командующий побарабанил пальцами по столу. Покачал головой. – Лихо. Прямо не маршал, а леший какой-то: Без сапог? В темноте? По ручью?

Багратион, привлекая внимание, сделал шаг вперёд. - Ваше сиятельство, разрешите высказать мнение.

- Конечно, Пётр Иванович, - повернулись в сторону командующего второй Западной армии. - Слушаю.

- Мне кажется полковник врёт. Что за пудовый замок? Какие сторожевые собаки и следопыты? Где он нашёл двухметровый забор? - Багратион недовольно сжал кулаки. – Скорее всего солдаты, на радостях, перепились в дым. Заснули возле подвала. Оставили дверь открытой. Он спокойно вышел. Взял первую попавшуюся лошадь и ускакал.

Кутузов поиграл желваками на лице. Поёжился. Поправил шинель на плечах. Прищурился, посмотрел на полковника. – Что скажешь, милый человек? Так всё было?

- Никак нет, ваше сиятельство. Убёг. Босиком. По ручью. Всю ночь искали!

- Понятно. - Кутузов пободал головой воздух. Пошамкал губами. Поднял глаза на Ланина...

- Ротозей, ты князь! Упустил возможность поймать маршала Наполеона перед наступлением! Считай, звание генерала было в кармане. Это был поступок достойный того, чтобы я отписал императору. А сейчас? Ничего. Пшик. Ходи дальше полковником.

Вселенец вытянулся. Щёлкнул каблуками. - Ваше сиятельство! Да, я! Другого! Лучше! Приведу. Дайте, время. Этот, был старый, потрёпанный. Лицо разбито в кровь. Вряд ли он знал много.

Кутузов закусил губу. Поправил шинель. - Ладно. Что сделано – то сделано. Беглеца не вернёшь. Я тебя зачем позвал? Предупредить. С девяти утра. Мы с Бонапартом заключили временное перемирие.

- Что? - челюсть вселенца от удивления поползла вниз.

- Перемирие - до завтра, до девяти. Французам нужно время, чтобы вытащить убитых и раненых. Просили проявить милосердие и человеколюбие. По их подсчетам, ты вчера отправил на тот свет больше пяти тысяч. Ещё столько же, если не больше, лежат ранеными. Так, что... приказываю! Прекрати стрельбу. Успокойся. Затихни. Дай возможность поработать санитарным отрядам.

- Как же так? - Вселенец поперхнулся от переизбытка чувств. С недоумением посмотрел на командующего. - Они же, вытаскивая погибших, проведут разведку и узнают все мои секреты. Поймут как работают ловушки и обманки. Сообразят как обойти.

- И что?

- С чем я воевать буду? Михаил Илларионович! Милейший мой человек! Этим соглашением, вы, уничтожаете меня. Разрушаете мою оборону. Оставляете голым перед войсками Наполеона? У меня одна бригада. ОДНА! А у него! - Ещё сто двадцать тысяч человек!

Багратион вышел из угла. - Ваше сиятельство, разрешите ответить. Как и чем будем воевать.

Кутузов кивнул. - Хорошо, Пётр Иванович. Попробуйте.

Князь вплотную подошёл к Ланину. Горящими глазами посмотрел в рассеянное лицо вселенца…

- Милостивый государь, воевать будем, МЫ! – солдаты русской армии. Ядрами, пулями, штыками и шпагами. А если потребуется - зубами, ногтями и кулаками. А, вы! Со своими, никому не нужными ловушками, будете сидеть в своем редуте. Смотреть и учиться. Как нужно, используя отвагу, мужество и силу русского духа, побеждать на поле боя превосходящего по численности неприятеля.

***

Ланин задумчиво ходил по штабной палатке перед притихшими офицерами. Размышлял, морщился, нарезал круг за кругом. Подчинённые молчали. Ждали. Гадали. Ожидали грозы.

Наконец тишина завершилась.

- Господа офицеры, я только, что от Кутузова. И у меня для вас две новости. С какой начать?

- Ваше сиятельство, начните с хорошей, - как всегда, всех опередил штабс-капитан Левашов.

- Хорошая новость - сегодня не воюем.

- Как не воюем? Почему? Чего вдруг? - вопросы посыпались как из рога изобилия. - А почему это хорошая новость? - Кто-то спросил напоследок.

- С девяти утра начнётся суточное перемирие. Французы будут вытаскивать убитых и раненых. Приказано никого не трогать. Огонь не открывать. Так, что, дорогие мои артиллеристы! Объявляю - день отдыха.

- А плохая новость?

- Выходного не будет, - внимательно посмотрели на присутствующих. - Я решил провести всеобщий праздник труда. И назвать его "Ярмарка вакансий".

Офицеры начали переглядываться. Удивлённо пожимать плечами.

Ланин продолжил монолог. - Значит, так! Селезнёв, бегом в радиоузел, даёшь объявление. Всем желающим - крестьянам, мастеровым, ополченцам, свободным солдатам, женщинам и даже детям. Всем - кто придёт сегодня к Восточной стороне редута узнать - что случилось? Что происходит? Объяви... Всем выдам по десять рублей. Просто за то, что пришли. Пришёл – поинтересовался – получил десять рублей.

- Далее. Каждый из господ офицеров берёт цветной флаг. Выбирает место перед редутом. Становится и начинает набирать желающих на работу по специальности, о которой скажу позже. Формирует группы по двадцать – пятьдесят человек. Назначает над ними ответственного унтер-офицера. И отправляет на работы. Они трудятся до вечера, после чего все работники получают ещё по двадцать рублей. Итого мы имеем вокруг редута массовое скопление народа. Который ходит, бродит, двигается, чего-то делает. А что – конкретно? Врагу не понятно.

.....

Два часа спустя многотысячная толпа желающих, поучаствовать в невиданном событии и получить "за так" безумные деньги, скопилась возле Восточной стороны редута. Люди толкались, волновались, шумели, о чём-то спрашивали, переспрашивали, получали ответы, занимали очередь перед разноцветными флагами. Народ подходил и подходил. А в это время, поверх голов, раздавался радостный голос из репродуктора....

- Добрый день, дорогие друзья! С вами снова любимое "Радио Коломна". Московское время десять часов пятнадцать минут. Передаём последние объявления с "Ярмарки вакансий".

…- Завершается набор в дополнительную группу "Землекопов". Всех желающих ждут у Зеленого флага. Честь и хвала работникам-землекопам! Записывайся в землекопы! Присоединяйся к команде победителей! Докажи, что ты достоин быть лучшим!

…- Оранжевый флаг! Собирает вокруг себя разнорабочих. Разнорабочий - это специалист многих профессий. Рабочий – звучит гордо! Слава труду! Смерть неприятелю! Общим трудом - приближаем победу! Все, кто не с нами – против нас! Успей в наши ряды! Мы стоим за правое дело! У Оранжевого флага.

......

......

…- Организована рабочая группа для женщин. Милые сударушки! Только сегодня! Вы сможете заработать двадцать рублей! За помощь в контрольной и организационной работе. Спешите! Попробуйте себя в профессиях: администратора, помощника контролера, наблюдателя, ревизора. Всех желающих ждут у Синего флага. Торопитесь. Количество мест ограничено....

…- Дорогие чада! Желаете помочь родителям? Сделать подарок близким, друзьям или просто иметь личные средства? Специально для вас открыта запись в детскую трудовую группу у Красного флага. Рабочий день детской группы ограничен четырьмя часами. По истечению рабочего времени дополнительно выдаётся премия и сладкий подарок.

- Напоследок, информация для любителей творчества Глафиры Суконниковой. Дорогие друзья! По вашим многочисленным просьбам, сегодня в семь часов вечера состоится повтор спектакля "Артиллерийская баллада". В связи с большим количеством желающих, просим занимать места заранее. На этом всё. Спасибо, кто был вместе с нами. До скорых встреч и берегите себя.

.....

Кутузов сидел за столом и с интересом рассматривал карту, переданную князем Ланиным, с подробной информацией о расположении французских войск. Пальцами, словно циркулем, мерил, крутил, передвигал по листу. Старчески бубнил под нос. - Допустим, где расположились войска, сколько солдат, коней, пушек, повозок можно увидеть с высоты в подзорную трубу. Определить название полков – тоже можно - достаточно внимательно рассмотреть знамёна и штандарты. Но, чёрт его разорви? Как он узнал имена и звания командиров? Как?

В дверь заглянул один из адъютантов. - Ваше сиятельство, князь Багратион просится с докладом.

Князь оторвал взгляд от карты. Прищурил глаза.

- Скажи, пусть заходит.

Багратион резко открыл дверь. Зашёл, громко стуча сапогами. - Разрешите доложить, ваше сиятельство?

- Докладывайте.

- Господин генерал от инфантерии! Я, ни черта, не понимаю?! Что творит, этот?... Коломенский выскочка! Ему приказали сидеть тихо – не стрелять, не взрывать! Забиться как мышь под веник и тихо ждать завтрашнего утра. А он?

Кутузов, хорошо зная горячий характер командующего второй Западной армии, сидел и молча ждал, когда гость выговорится.

Багратион скривился. Заскрипел зубами. - Собрал возле редута море людишек. Выдал каждому по десять рублей, разбил на группы и заставил заниматься непонятно чем!

- И-и?... - протянул командующий, видя, что гость замолчал.

- Маются дурью, ваше сиятельство. Все! Разом! Мужичьё, как муравьи, мечутся перед редутом. Чего-то разгружают, загружают, переносят, перевозят, таскают, раскапывают, тут же закапывают. Нанял ребятню – те бегают по площадке, раскидывают мусор. Другие, вслед за ними, мусор собирают. А ещё! Позвал деревенских баб в помощники.

- Зачем?

- Ходят вокруг редута с бумажками. Чего-то считают. То ли берёзки, то ли камушки, то ли траву в поле. Пальцы слюнявят. Ставят крестики. В пустые листы!

Кутузов потёр морщинистый лоб. - Какой-то непорядок. Я бы даже сказал беспорядок.

- Вот, и я заметил, ваше сиятельство. Надо готовиться к битве. Чистить оружие. Форму латать. Настраиваться на бой. Молиться. Завтра француз попрёт. А он, занимается непонятно чем. Устроил балаган.

- нДа, - командующий побарабанил пальцами по столешнице. Махнул головой князю. - Подойти-ко поближе, друг любезный.

Багратион подошёл к столу. Наклонился.

Кутузов поправил шинель на плечах. - Иван Петрович, я тут покумекал и решил. Пока Ланин безобразничает. Привлекая внимание французов к себе на левый фланг. Возьмёшь две артиллерийские бригады. Стоящие у тебя в резерве. Замаскируешь пушки под копны с сеном. Солдатиков переодень в крестьян. И на вечерней зорьке привези и поставь, вот на это поле, в центре. - Князь ткнул пальцем в карту. - А те копны, которые, там, потихоньку вывези. Приказ, ясен?

Багратион удивленно посмотрел на карту, потом на Кутузова. Заморгал глазами. - Так точно, ваше сиятельство.

- Вот и чудненько. Давай, голубь сизокрылый – иди, выполняй. Вечером, на военном Совете, доложишь. А мне надо посидеть, подумать. Дюже противник у нас хитрющий. Чего-то замышляет. Уж больно странно расположил войска.

***

Полковник Ланин рассматривал в подзорную трубу с вышки как французские солдаты собирали и вывозили убитых.

- Новиков?

- Я, - отозвался подпоручик, стоящий неподалёку. Он подошёл ближе. Застыл в ожидании вопроса.

- Докладывай, что у нас интересного.

- Всё как предсказывали, ваше высокоблагородие. Большая часть собирает трупы. Треть лезет повсюду. Ищет проходы.

- И каковы успехи?

- Со стороны леса – самые хорошие. Чем ближе подходят - тем больше становится погибших. Мрут как мухи. Агарков молодец! Такое намастерил - диву даёшься! Талант, ваше сиятельство... Цены – нет! Просто заправский душегуб!

- Талант, это хорошо! - похвалили солдата. - Передай, с сегодняшнего дня присваиваю звания унтер-офицера. Поздравь от меня.

- Есть, поздравить. А вот, со стороны ручья хуже. Посекло одиннадцать человек. На двенадцатом сообразили. Притащили доски, брёвна, длинные палки. Начали во всё тыкать. Прошли первый ряд. Сейчас разбираются со вторым. После третьего будут только "Ежики".

- "Ежики", говоришь? - переспросил вселенец, рассматривая в трубу как несколько солдат, вытягивая из одной ямы раненного, провалились всей группой в другую. - "Ежики" - тоже хорошо.

- Ваше сиятельство. Я прикинул - вдруг французы сообразят. Подгонят лошадей, зацепят верёвками, растащат по сторонам. И получится проход для кавалерии. А дальше у нас ловушек нет. К редуту прямая дорога.

Вселенец убрал окуляр от лица. Внимательно посмотрел на собеседника. - Это ты верно заметил. - Он пощелкал прибором, выдвигая, сдвигая трубу. Выдал решение - Давай-ка сюда Прохорова с ребятками. Пусть раздвинет ежей. А между ними поставит мины. А ещё найди наших умников, пусть прокатятся на своём "Механизме" вдоль последнего ряда. Насадят чеснока. Думаю, лишним не будет.

К Ланину с Новиковым поднялся курьер. Подошёл ближе. Отдал честь. - Ваше сиятельство, только что поймали двух французских лазутчиков. Отбрехиваются. Сказывают - художники.

Ланин широко открыл глаза от удивления. - О, как? Лазутчики? И не просто французы, а французские художники! Как интересно! Пожалуй, поеду посмотрю.

.....

Унтер-офицер вместе с двумя патрульными подвели к Ланину связанных пленников. - Вот, нехристи проклятые. Везде лазили, высматривали, вынюхивали. Чего-то рисовали. У этого, мольберт за спиной. Наверное, главный. А тот мелкий, значится ученик.

Князь внимательно осмотрел знакомо-незнакомых художников. Строго свёл брови. - А зачем засунули тряпки в рот?

- Ваше высокоблагородие, тощий слишком много разговаривает. А этот! – Указали на ученика. - Федьке палец чуть не откусил. Когда его обыскивали. Пришлось связать и рты заткнуть.

Ланин внимательно осмотрел пленников. Особенно молодого с наливающимся синяком под глазом. Мальчуган, не выдержав взгляда, покраснел. Отвернулся.

- Новиков? - вселенец позвал подпоручика.

- Здесь, ваше сиятельство.

Полковник кивнул в сторону незнакомцев. Спросил. - Как мы поступаем с немыми шпионами?

Офицер обошел пойманных по кругу. Ухмыльнулся. - Дык, эта... - пожал плечами. - Вешаем. Или стреляем. А можем сперва расстрелять, а потом повесить. Или, наоборот, повесить, а потом расстрелять. Всё зависит от вас, ваше сиятельство. Как прикажите. Можем одновременно и вешать, и стрелять.

Князь повернулся в сторону унтера. - Услышал? Так, что... давай. - Патрульного похлопали по плечу. - Не занимай моё время. Быстро повесь на ближайшей березе. Потом прикажи несколько раз выстрелить. И патрулируй дальше.

- Фы.., мы... гны... - пойманные начали нервно дёргаться. Выпячивать глаза. Пытаться что-то сказать.

- Господин полковник? - старший патруля решился на вопрос. - Так они говорящие. Просто у них кляп во рту.

- Новиков? - вселенец снова обратился к подпоручику. - Хитро посмотрел на него. Приподнял бровь.

- Да, ваше сиятельство?

- А что мы делаем с говорящими шпионами?

- Сперва на кол. Потом стреляем. Потом руки ноги отрубаем. А в конце - всё равно вешаем. За язык.

- Понял? - повернулись к унтеру.

- Так, точно, ваше высокоблагородие. Но, может, всё-таки, перед казнью – допросите?

- А зачем? Шпионы, они и в Подмосковье, и в Москве, и в Коломне – остаются шпионами. Слушай, унтер? Много задаешь вопросов. Не по чину. Тебе приказали – иди, вешай. И больше не отвлекай меня.

Исполнительный патрульный не понимал игры полковника. - Ваше сиятельство, а вдруг они знают тайну? Мы их повесим и ничего не узнаем?

- Думаешь? - Ланин почему-то переспросил у Новикова.

- Всё может быть, господин полковник, - подпоручик кивал головой, сдерживая смех.

- Ой, ладно, уговорили, - князь подошёл к старшему шпиону. Резко вытащил тряпку изо рта. Затем громко заорал в ухо по-немецки - Wie heißt du? Wo ist der Hirte Schlacke? Wo hat der Fernseher das Funkgerät versteckt? Sag! (Имя? Звание? Кто командир? Сколько вас было в самолёте? Где пастырь Шлак? Куда ты спрятал рацию и парашют? Сволочь! Говори?! Немец.).

Вражеский лазутчик в ответ вытаращил глаза, сглотнул слюну и неожиданно ответил по-русски. - Ваше сиятельство, это, я. Ваш слуга – Афанасий. Я никакой не шпион. А, это! - Он кивнул на побитого подростка. - Мадмуазель Мари. Я просто хотел увидеть и нарисовать поле боя. А, Маруся – она, как бы тоже художник, напросилась помогать.

***

Стефан Ля Гранж – режиссер Коломенского театра выглядывал из-за занавеси на огромное людское море собравшиеся на просмотр спектакля. Его тёмные глаза испуганно метались вправо, влево, словно соображая, в какую сторону бежать. У режиссера был нервный шок. Зрителей было не просто много, а безумно много. Это был третье выступление театра за неделю. В прошлые два раза зрители были. Но, не столько!

Казалось, именно сегодня, мир сошел с ума и собрал безумцев со всего света. Люди жаждали зрелища. Выступление задерживалось. Гул стоял такой, что хотелось куда-нибудь упасть, уползи, спрятаться и долго, долго никуда не выходить. Стефан собрал последние силы, спустился в палатку, где актеры готовились к спектаклю. Сочувствующе посмотрел на них. Все были в таком же возбужденно-подавленном состоянии. Всех трясла лихорадка.

Ля Гранж сжал кулаки до синевы. - Д.д.д.друззьяя, д.д.давайтте с.соббирёмся и от.т.тыграем этот с.с.спектакль. Ничего страшного. Это п.п.просто небольшая нервозность п.п.пперед выступлением.

??? - зловещая тишина было ответом.

Внутрь палатки заглянул князь Ланин. Обратился к режиссёру. - Стефан, чего ждем? Уже пятнадцать минут как должны играть? Хочешь чтобы тебя разорвали зрители?

- С.с.с.сейчас, в.ва.ваше с.с.сиятельство, т.т.т.только сэ.сэ.сэберёмся и нэ.нэ.на.начннём.

- О, дорогие мои? - Ланин внимательно осмотрел подавленную труппу. - Да, вы тут совсем расклеились.

Он неожиданно добавил в голос металла. - Быстро! Все! Слушаем меня. Закрыли глаза. Закрыли, я сказал! Немедленно! Стефан – ты, тоже. Теперь, не спеша, начинаем считать до ста. Глубоко вздыхаем. И очень медленно выдыхаем. Считаем про себя. - Вселенец достал платок. Навёл на присутствующих актёров. Начал водить пальцами по ткани. - Дышим, дышим, дышим. Не открываем глаза. И считаем...

.....

Такого зрительского ажиотажа актёры Коломенский театра никогда не видели. Люди хлопали, топали, подпрыгивали, выплёскивая эмоции. Это был какое-то массовое помутнение рассудка. Толпа, не отрываясь, в едином порыве, следила за каждым словом, шестом, движением происходящим на сцене. Энергия, идущая от людей, была настолько сильной, что казалась отрывала актёров от земли и буквально заставляла летать по сцене. Каждый зритель представлял себя на месте героев и проживал с ними жизнь, заложенную в сценарий. Все! Все, до единого, желали походить на лихих офицеров-артиллеристов. Стойко преодолевать трудности, бить неприятеля и получать награды от командования. А в конце, обязательно. жениться на раскрасавице девице, которая вместе с ними служила и защищала Родину. И даже, если не служила. Всё равно была похожа на главную героиню – красивую, веселую, задорную Шурочку. Которая пела замечательные песни, как эта...

Не слышны в саду даже шорохи

Всё здесь замерло до утра

Если б знали вы, как мне дороги

Подмосковные вечера...

(Подмосковные вечера». Композитор В. Соловьёв-Седой. Автор слов. М. Матусовский.).

.....

Ещё! Ещё! Ещё! - толпа шумела, не останавливаясь. Никто не собирался расходиться.

Полюбившиеся герои выходили на поклон уже в четырнадцатый раз.

Гора из полевых цветов и травы, которую принесли в качестве признания, выросла до внушительного размера стога. И уже давно была выше человеческого роста.

Вместо пятнадцатого выхода на поклон, на сцене появился режиссёр, который громким голосом пообещал, что как только появится свободный день от битвы! Театр, в тот же час соберётся и даст новое представление. А сейчас, он просит всех разойтись, так как актерам надо отдохнуть, а господам воинам, вспомнить, что они защитники Отечества, и что у них завтра важная битва с французами.

.....

Князь Волконский светился от счастья. Обнимал, прижимал и даже несколько раз поцеловал Ланина. - Fеlicitations, votre excellence. C'еtait majestueux et choquant! – (Поздравляю, ваше сиятельство. Это было величественно и эпатажно! Франц.)

Меня-то за что? Это актёры сыграли превосходно. Их надо благодарить.

- Не скажите, милостивый государь! - князь никак не хотел отцепляться. Эмоции переполняли его. - Не было бы вас - не было театра. А значит и актёров, режиссёра и спектаклей. Кстати, хотел отметить занимательное наблюдение. Прислуживался к разговорам господ офицеров из других частей. Так, вот! Практически все, после войны, желают прикупить дом или усадьбу в Коломне. А по возможности перевести туда родственников.

- Зачем? - Брови вселенца удивлённо поднялись от такой новости.

- Чтобы чаще посещать выступления вашего театра. Уж больно спектакли хороши. А ещё, все до единого, хотят выкупить из неволи мадмуазель Суконникову. Но, как только слышат сумму, за которую её пытался купить австрийский Император. Сразу желание пропадает, либо перерастает в страстный порыв - выкрасть. Так, что... дорогой владелец театральных душ. Надо бы нашей "Золотой птичке" охрану приставить. - Ой, боюсь! Украдут, увезут – не догоним.

- Думаете? - с сомнением протянул вселенец. Выражением лица показывая – "Кому нужна крепостная актриса".

Волконский не разделял легкомыслия князя. - Ваше сиятельство, убежден и уверен. Причем, сделать стоит немедленно. Господа офицеры ждать не любят. И порой, действуют очень быстро и решительно.

***

Громадный круг солнца, едва успел скатиться за лесную дымку леса, как в небе, над речкой, уже проснулись и замерцали первые жёлто-зеленые звезды. Темень медленно наползала на косматый лес. Всё застыло в этот час - деревья, травы, посевы.

"Ребятушки, ужо, наверное заснули?" - подумала Варвара Потешкина. Она кинула встревоженный взгляд в сторону зашедшего солнца и оглядываясь по сторонам, побрела по дороге. А впереди неё двигалась тень, непомерно длинная, вытянутая, подозрительная тень-великанша. Ноги тени соединялись с ногами Варвары, а голова, повязанная платочком, покачивалась где-то за тридевять земель - на зелёном лугу. Там же пропадала развилка дорожного посошка. Женщина проскользнула в землянку. Прислушалась к мирному посапыванию детей. Убедилась - спят. Едва слышно, как вздох из женской груди, присела на лавку. Достала дрожащими руками из котомки носовой платок. Зубами развязывала узелок. Вынула пачку десяти рублёвых ассигнаций в количестве шестнадцати штук. (Это были все заработанные семьёй Поташкиных деньги за участие в "Ярмарке вакансий"). Волнуясь и дрожа, не зажигая света, в темноте, на ощупь начала пересчитывать.

- Одна, два, три, четыре... Четыре... Четыре... – едва слышно губами шептала Варвара. Руки дрожали. Голова предательски не желала вспоминать какая следующая цифра после четырех. - Четыре... Четыре? Четыре – это сорок рублей.

Четыре - именно столько розовых бумажек, больше всех из семьи, заработала четырехлетняя Дуняша. Малолетняя хитрюшка умудрилась, каким-то образом, стереть чернила с указательного пальца. И два раза получить деньги за появление на "Ярмарке".

- Раз, два, три, четыре, пять, шесть... Шесть? - Следующую цифру снова забыли. Варвара сильно волновалась. Ранее, такие огроменные деньги! Даже одну бумажку... в десять рублей - она никогда не держала в руках. А сейчас, у неё в платке, их было шестнадцать. Или пятнадцать? А может семнадцать?

- Господи, - перекрестилась несчастная женщина. - До чего же тяжело иметь большие деньги. Нужно постоянно пересчитывать! Думать про них. Переживать и бояться потерять. А еще могут ограбить, убить, украсть да и просто отобрать.

Она глубоко вздохнула. Попыталась успокоить выпрыгивающее из груди сердце и снова начала считать.

- Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь... Семь... Семь?

- Девять, - подсказала Дуняша. Проказница незаметно подкралась к матери, и во все глаза смотрела как та перекладывает из одной руки в другую цветные бумажки. - Следующая цифирь – девять.

Девчушка раскрыла свои большие, как у кошки, зеленые, глаза. И громким шепотом начала забрасывать мать вопросами. - Ма, а мы, теперь? Чегось? Богатые? Да? Прямо богатые-прибогатые? А че купим? Ой, а давай... поросёнка, козу и корову. А ещё дом и жениха Марфушке на коне. Она позавчерась - цельный божий день у ручья просидела, всё про какого-то жениха думала. Интересно, в какую цену сейчас женихи с конями. Дорогие небось? Мне лет через пять тоже потребуется? Только я хочу... лучше чем у Марфушки и красивей.

- Не надо мне жениха! - девятилетняя Марфуша подкралась с другой стороны. Зашептала в ответ. - Купите лучше бусики, платьишко и сапожки новые.

- Тихо, всем. - Зашипела мать на дочерей. Ребят разбудите. Я лучше посчитаю по-другому.

- Десять, двадцать, тридцать, сорок... Сорок? Сорок...

- Пятьдесят... - едва слышно пробубнил семилетний Ванька.

К собравшимся в уголке бабам проснулись и подошли два брата. Старший из мужиков, в возрасте семи лет, сразу взял быка за рога. И внёс, по-крестьянски, самое дельное предложение. - Коня брать надо. Конь нужон и в поле, и в хозяйстве, и если чо - вырасту – поеду на нём воевать.

Младший пятилетний Прошка, подбоченился. Боевито свёл брови. Возразил уже в полный голос. - Ванютка, бога, побойся! Думаешь только о себе. Он, значит, вырастит – пойдёт воевать. А я че? Должон с бабами сидеть? Лавку протирать?

- Ты, младший – тебе на роду написано.

- Ничего подобного! - мальчуган строго притопнул ногой. Отдайте мою долю. Я куплю пистоль. Или саблю. А лучше ружьо. И пойду воевать. С ружьом, меня точно никто не прогонит.

- Мал ещё для ружья, - брат угрожающе вытянул руку и показал кулак.

- Это, ты, мал! И уши большие! А мне, в самый раз.

- Так! - мать строго поднялась с места. Осмотрела галчат. - А ну, быстро все по местам и спать! Сама решу, что делать с деньгами. Нашлись, тут, советчики. Ишь, народились - как с куста свалились!