Война 1812

Глава 5

Прелюдия 5.

Это не отступление - это атака в обратном направлении!

Огромные, тяжёлые, налитые свинцом тучи заполняли небо. Превращали небосвод в сплошной серый монолит. В ближайшее время ожидалась гроза и проливной дождь. Взорванные через Неман мосты до сих пор не были восстановлены. Великая армия остановилась в самом начале переправы и растеклась вдоль берега. Шла подготовка к ночёвке. Разношерстные части скапливались, трамбовались, располагались практически вплотную друг к другу. Заполняли всё окружающее пространство. Повсюду были слышны смех, выкрики, разговоры на разных языках.

В неприметном лесочке группа солдат, незаметно копалась в листве. Один из них, напрягая глаза, уставился вдаль. Сверху холма осмотрел выбранную цель. Обратился к подчинённым.

– Егоров? Ты всё учёл? Дальность? Ветер? То, что сейчас громыхать начнёт? Молнии засверкают? А потом польёт как из ведра?

- Так точно, господин Нильсен.

- Тогда, жди грома и начинай. И помни – не раньше, не позже, а вокурат. Твой выстрел должен быть принят всеми за шаровую молнию. Где-то громыхнуло, молния сверкнула. С неба прилетел огненный шар. Упал на повозки с порохом. Загорелся. Прожёг дерево. Взорвался. Всё, что было рядом разнесло к такой-то французской матери!

Солдат погладил ствол «Изделия номер 1». - Ваше благородие, не сомневайтесь, всё так и будет. Всё взорвётся с первого выстрела.

- Смотри, не промахнись!

- Господин Нильсен? Обижаете. Как можно промахнуться? Больше четырех десятков повозок и все в одной куче?

- И всё же, смотри! – подняли пудовый кулак. Пригрозили. – Ты меня знаешь! Если, что! Конюшня, это лучше, что тебя ждёт по возвращению в Коломну.

…..

Строгий контролёр отполз в сторону, где располагался ещё один независимый наблюдатель. Тот улыбнулся прибывшему. Ощерился. Попытался пошутить, как всегда, используя свои плоские, армейские шуточки.

- Что-то, вы, милейший господин Новиков, не веселый в последнее время. Признайтесь, ждёте не дождётесь, когда переправимся на родную сторону и вы примерите погоны подпоручика? Старое-то звание – прапорщик - уже, всё? Позабыто, позаброшено? И как это вы так лихо, внезапно и главное никого не спросив, умудрились получить повышение? Вроде ничем не выделялись? А тут, раз – и подпоручик? Поделились бы секретом…

Новиков пожевал усы. Подёргал головой. Ответил. - Грешно завидовать чужой удачи, любезный Александр Петрович. Сами-то давно уже поручик. И орден недавно получили от царя-батюшки. Кажется "Святой Анны"? Да, ещё четвёртой степени?

Шутник выдохнул. Продолжил изображать из себя свитую простоту и невинность. - Житие мое! Каюсь, припоминаю, было год назад. Вокурат когда вернулись с вами из экспедиции. Только, насколько помню, вы! Господин Новиков, то же награду получили. И тоже "Анну" четвёртой степени. Так, что примерно мы равны. Я, конечно, не завидую, вашему росту. Наоборот, рад за товарища! А ещё у меня есть надежда, что после этого "Rendez-vous secret". (Секретного рандеву. Франц). Государь Император может пожаловать кому-то из нас "Владимира", а может даже и "Георгия". А что? Неплохо Рour que l'un de ces ordres apparaisse sur sa poitrine. (Чтобы на груди красовался один из этих орденов. Франц.) Мы, за текущий месяц, уже столько наворотили, что тянет не на одну, а на несколько наград. Думаю, по прибытию в Петербург, князь обязательно подаст список о награждении начальству. Где будет стоять и мое скромное имя.

Новоявленный подпоручик престал смотреть в сторону неприятеля. Удивлённо перевёл взгляд на собеседника. – Позвольте, милостивый Александр Петрович, как же он подаст? Невозможно-с. Смею напомнить. Мы тут incognito. (Инкогнито. Франц.). Официально сейчас пребываем где-то в районе Самары. Ходим, бродим по полям, ноги ломаем. Ищем заросший курган с сокровищами хана Тохтамыша. За что давать ордена? За то, что чего-то, где-то ищем?

- Вы правы, - подёргали себя за усы. - Как-то запамятовал об этом. За такое много не дадут. - Выругались. - Черти меня задери! Обидно то как! За такую ерунду вообще ничего не дадут!

Новиков продолжил едва слышно шептать. - Опять же, дорогой Александр Петрович, как только начнётся война. Нам срочно нужно будет всё бросать и быстренько возвращаться в Коломну. Так, что сокровища, скорее всего, мы тоже не найдём.

БАБАХ ТРАХ ДАДАХ, - громкий звук грома разорвал тишину пространства. Молния была настолько яркой, что на миг стало светло как днём.

Оба офицера посмотрели в сторону океана огней в лагере неприятеля.

- Дождались, - прошептал один из них. - Пора начинать представление.

Они быстро поднялись, минуя деревья, перебежали на противоположную сторону поляны, где был давно установлен миномёт.

- Егоров, Коровин. Готовность к стрельбе. При следующем ударе грома, открывайте огонь.

- Есть, открыть огонь, при ударе грома, - ответил один из солдат. Второй нежно поднял с земли и развернул из тряпицы один из снарядов.

Глава 5.

Старшего конного патруля Вилфрида Гантрама сильно хлопали по щекам, тормошили за одежду.

- Господин унтер-офицер, очнитесь! – неизвестный пытался привести его в сознание.

- Где я? Кто ты? – патрульный с трудом открыл глаза.

- Меня зовут Климек Брослав. Я видел, как вы решили подкрасься к чёрным лесорубам. Солдаты пробирались сквозь кусты первыми, поэтому их схватили сразу. Вы шли за ними. Сверху, какой-то негодяй, кинул вам в голову камень. Они утащили патрульных к реке, где рубят деревья и готовят свои страшные бомбы.

- Черт, как раскалывается голова! – военный почесал здоровенную шишку на затылке. Приподнялся. Опёрся на локать. – Знаешь, сколько их?

- Я видел двоих. Они схватили патрульных. Сильно ругались по-польски. Постоянно кричали про какую-то несправедливость, неравенство, отсутствие братства среди поляков. Ещё один спустился с дерева. Плюнул в вас. Назвал «драной курвой». То есть уже три человека. Ещё двое, рубят деревья возле реки.

Гантрам нахмурился и сделал выводы из полученной информации. - Получается - пять разбойников. Все поляки. Наверняка кроме топоров есть ещё пистолеты и шпаги?

- Скорее всего, - подтвердил странный лесной прохожий.

- Значит, так. – Гантрам с трудом поднялся с земли. – Следи за ними. Никуда не уходи. Я быстро доберусь до поста. Здесь недалеко. Приведу солдат, и мы разгромим это чёртово воровское гнездо.

- Хорошо, господин унтер-офицер. Жду вас с подмогой.

…..

Снова потерявший сознание Гантрам, с трудом открыл глаза. Сморщился от боли. Его опять хлопали по щекам, пытались привести в чувства.

- Господин унтер-офицер, вы живы? Слышите меня? – неизвестный тряс его за одежду. - Меня зовут Климек Брослав. Помните? Я помогаю вам ловить преступников.

Патрульный удивлённо посмотрел на старого знакомого. - Помню. Что случилось? Почему я опять здесь?

- Вы собрались арестовать чёрных лесорубов-бомбистов. Пошли за помощью. Привели десяток солдат. Они крались впереди вас. Окружали лагерь. Вы чуть позади. Смотрели за происходящим. Затем негодяй, который постоянно сидит наверху, высмотрел вас, бросил камень. Опять попал по голове. Вы упали. Проходя мимо, он снова выругался. Назвал вас «старой, драной, тупой курвой». Плюнул.

Гантрам, до боли закусил нижнюю губу. Собрал последние силы, приподнялся, опёрся на крепкий ствол сосны. – С солдатами, что?

- С ними всё плохо. Поляки раздели постовых, привязали к столбам как приманку и убежали. Солдаты подкрались к вырубке. Всё обшарили. Никого не нашли. Бросились освобождать пленников и провалились в глубокую волчью яму. Негодяи вернулись и начали смеяться. А этот, который вам попал в голову камнем, радовался больше всех. А ещё грязно ругался и плевался в несчастных. Сейчас лесорубы валят деревья и опять заряжают свои страшные бомбы.

Побитый офицер поднялся на ноги. Оскалился. Процедил сквозь зубы. – Оставайся здесь. Я быстро в деревню. Подниму роту, и мы раздавим этот дьявольский гадюшник. А этого, плюющегося страуса! - До хруста сжали кулаки. - Лично подвешу за болтающееся место.

Добрый помощник затряс головой. - Хорошо, господин постовой начальник. Буду здесь. Только вы уже, пожалуйста, поторопитесь.

…..

Спустя сутки полковник Валлис навытяжку стоял перед генералом Дю Гастоном.

Генерал выкатил до орбит крупные глаза, с удивлением, смотрел на подчинённого. - Полковник, вы своём уме? Вы слышите, что говорите?

- Так точно, мой генерал.

- То есть, почти сутки! Ротой солдат, плюс отделение полиции, гоняете по лесу... пятерых поляков. Пятерых! И вам мало людей?

- Ваша светлость, мы прижали разбойников к болоту. И если бы, не эти чертовы ловушки. На каждом шагу. В которых гибнут и калечатся солдаты. Давно бы их поймали и расстреляли.

- Сколько вы потеряли?

Полковник скривил губы. Сморщился. Отвёл взгляд в сторону. Замолчал.

- Сколько? - рявкнул генерал. - Я всё равно узнаю. Ну?

- Мой генерал, это не люди! Это какие-то черти.

- Я спросил... СКОЛЬКО?

- Почти три десятка. Точнее тридцать семь человек. И ещё шестнадцать ранено.

- Да, вы что? - голова начальства затряслась как у эпилептика. - Издеваетесь?

Полковник отшатнулся. Запричитал. - Ваша светлость, разрешите продолжить преследование. Клянусь честью, завтра! Я покончу с этими поляками раз и навсегда. Я разорву, раздавлю, уничтожу этих мерзавцев! У них нет оружия нет. Они устали. Буквально ползут из последних сил.

Дю Гастон с трудом выдохнул воздух. – Полковник, слушайте приказ. Немедленно всё прекратить. Всех вернуть в лагерь. По дороге схватить пять польских крестьян. Объявить негодяями и расстрелять без суда и следствия. После чего доложить о выполнении приказа.

- Ваша светлость? Как же так? А как же преступники?

- Вы услышали? Завтра, ваши люди должны быть на той стороне Немана, а не гонять всем полком непонятно кого.

- Но? Мой генерал?

- Выполнять без разговоров. Шагом марш!

- Слушаюсь! – недовольно щёлкнули каблуками.

***

В первый день после переправы, дикие северные гуси, не успев пройти маршем и десяти вёрст, остановились. У кареты конунга вновь сломалась колесо. Военачальник вылез из повозки, приказал чинить и пошёл прогуляться по свежему воздуху, а заодно посмотреть, что продают на небольшом крестьянском торжке.

А посмотреть было на, что! Румяные, пахучие булки и сдоба, копчёное мясо телят, поросят, зайцев, голубей, кроликов… Аппетитные колбасы всех видов от вытянутых до пухлых размеров, многочисленные соления, варения… и прочее, прочее, прочее.

Пройдя до конца ряда, он подошёл к последнему тощему, высохшему крестьянину, возле которого на траве лежал изношенный хомут.

- Здорово, отец! – конунг наконец-то решил остановиться и поговорить с простым народом.

- И вам доброго здоровья, господин хороший, - продавец неуклюже поклонился, вытянув вперёд руку.

- Что невеселый? Все радуются, улыбаются. А ты? Не рад приходу армии императора?

Мужик склонился ещё ниже. - Дорогой пан офицер, рад! Ждал днями и ночами. Думал, когда придёте и радость наступит. И вот, дождался!

Князь решил сыграть роль недалёкого солдафона. Начал задавать каверзные вопросы. - А зачем тогда пришёл на торг и продаешь старый, никому не нужный хомут? Намекаешь? Нам?! Солдатам, прошедшим всю Европу и завоевавшим половину мира? Что мы - кони? Да, как ты посмел? Холоп! Чернь! Быдло! Сейчас я скажу солдатам. Они схватят тебя, скрутят и будут долго пытать!

Несчастный торгаш упал на колени. - Что вы? Ни в коем случае. Мой господин, пан Сикорский приказал, в честь вашего прибытия, вынести на дорогу самый лучший товар и продавать. А у меня - из лучшего, только хомут.

- И сколько ты хочешь за него?

- Всего два франка.

- Сколько? – сурово свели брови.

- Э… один... франк.

Покупатель вытянул руки и защёлкал пальцами. - Я знал! Ты - смутьян, вор и христопродавец. Нам! Бесстрашным воинам революции! За старый, ободранный хомут - один франк? Тебя надо… Как это будет по-польски. - Biс, torturowaс i wieszaс na brzoza! (Бить, пытать и вешать на берёза! Пол). Причём… отчень сильно и срочьно.

Мужик затряс головой. От испуга начал перебирать все слова, которые знал – Ваше, дорогое, высокое, умное. светлое… господин хороший. – Пятьдесят сантимов.

- Сиколько??? - продолжали картавить.

- Двадцать пять? Десять? … Забирайте, так. Зачем мне хомут? Он не нужен. Лошади у меня нет. Так, что - берите. Вы человек хороший, добрый - вам нужнее… Забирайте.

Пришелец, довольный сыгранной ролью, достал платок. Поводил пальцами и неожиданно сменил тему разговора.

- А скажи, любезный крестьянин, откуда на простом придорожном торжке такое изобилие продуктов?

…..

Герцог Этьен де Шанс был не в духе с самого утра. Переправа была ужасной. Русских на правом берегу Немана не оказалось. Император был не доволен началом военной компании. А тут ещё учудили эти "северные дикари".

Он в гневе метался по командной палатке. Орал на полковника Карла Гроссена. Топал ногами и красноречиво жестикулировал руками. - Какого лысого чёрта происходит? Они, что? У тебя? Совсем без ума?

Гроссен слабо пытался оправдаться. Не понимал в чём причина гнева. Что-то бубнил в ответ, пыхтел, не смея поднять глаза. - Ваша светлость, помилуйте. В обычных условиях, когда трезвые и молчат - очень приятные и спокойные люди. Зря вы на них сердитесь.

Однако огнедышащий вулкан было не остановить. Де Шанс клокотал и бурлил, выпуская пар из обеих ноздрей. - Полковник, я тебя предупреждал? Я тебе говорил? Что бы ты следил за ними? Говорил? Всё!!! Терпение кончилось! Мне надоели их выходки!

- Ваша светлость, вы не правы. Я слежу за ними. Не на секунду, ни на минуту, ни на шаг не отхожу! Постоянно стою за спиной.

Генерал недовольно обернулся и зло сжал губы. - Тогда почему они начали стрелять? Мне об этом прожужжали все уши. Они, что? Перепились, передрались и начали пальбу друг в друга? Отвечай?

- Никак нет, господин генерал. Всё было не так. Вечерело. Мы размещались на ночёвку. А тут... Внезапное нападение на полк.

Лицо начальства перекосилось от ответа. - Что ты несёшь? Какое нападение? Кто? Кругом наши войска. На много миль ни одного солдата неприятеля. Что за ерунда?

- Месье генерал, вовсе не ерунда. У меня двенадцать раненых. Семь тяжело. Неизвестная, хорошо вооружённая группа дезертиров. Вышла прямо в расположение полка. Попыталась с ходу отбить часть обоза с продуктами. Открыла огонь. Викингам конунга, у них были под рукой кони, пришлось вступить в бой. Они бросились в атаку. Неизвестные испугались, начали отступать, а северяне их преследовать.

Де Шанс встал из-за стола. Тяжело заходил по палатке. До синевы прикусил нижнюю губу. - Допустим. На вас напали и вы начали преследовать дезертиров. А на черта вы спалили в соседнем селе продуктовые амбары лояльного нашей армии помещика?

- Ваша светлость. Это, не они. Нападавшие укрылись в деревне, а когда их оттуда выбивали, начали отступать и подожгли склады. Огнём отсекли бойцов и ушли в лес.

Генерал продолжал недоверчиво кривиться. - А почему не догнали?

- Это было невозможно. В лесу, на конях, с мечами? Когда уже была куча раненых и обожжённых? Тем более стало темно. Пришлось прекратить преследование и вернуться в лагерь.

Начальник сморщился. Поиграл желваками. (Пока прицепиться было не к чему. Хотя очень хотелось на ком-то сорвать злость.) - Так, где, этот дикарь? Послушаем его, что скажет.

- Недалеко, стоит у палатки.

- Зови, пусть зайдёт.

Внутрь вошёл высокий одноглазый молодой человек. Его голова, по самые уши, была замотана бинтами. Сквозь них виднелись большие пятна крови. Обмотанная рука висела на перевези. Ткань тоже была в крови. Под единственным глазом датчанина светил большой синий фонарь. Вошедший довольно ощерился.

- Je vous souhaite une bonne santе, Votre Grаce, Monsieur le Gеnеral! (Здравия желаю, ваше светлость господин генерал! Франц) - расписной красавиц гаркнул с ужасным акцентом по-французски. Подражая кадровому военному, попытался, через боль, вытянуться, вскинуть голову и щёлкнуть каблуками. Получились плохо. Очень плохо и непохоже.

Герцог постоял минуту. Осмотрел драного попугая. После чего выдохнул. - Так, пошли, вон. Оба!

??? - подчинённые удивленно посмотрели на него.

- Свободны, я сказал.

- Хотя, нет, - указали на Гроссена. - Останься. - С силой сжали кулак. Вытянули палец. - Ещё одна выходка. Без разницы: по твоей вине, по его. Хоть по вине святой блудницы Магдалины! Оба пойдёте под трибунал!

- Слушаюсь, мой генерал.

- И ещё! В первом же бою, где будут пушки, проследи, чтобы он лично повёл в атаку своих дикарей. Ясно?

- Так точно!

Руку резко выкинули, показывая на выход. - Свободен!

…..

Конунг велел остановить карету в неприметном месте. У большого дуба, с краю леса, на самой развилке дороги. Открыл дверцу.

Из леса, оглядываясь по сторонам, вышел неизвестный. Остановился. Ещё раз осмотрелся. Не обнаружив посторонних, быстро шмыгнул внутрь. Аккуратно прикрыл дверь.

- Бонджорно, синьор Харальд Хитрый, - произнёс итальянец, внимательно осматривая перебинтованного нанимателя. – Выглядите странно. Что-то случилось?

- А... - беспечно махнули рукой. - Не обращай внимания. Какие-то дикие итальянцы напали вечером на полк. Пришлось защищаться. Выхватил меч. Зарубил пять или семь человек. Точно не помню. Но, и они потрепали меня немного.

- Какие итальянцы? - на лицо гостя набежало удивление, смешенное со страхом.

- Scherzo. (Шутка. Итал.) - здоровой рукой постучали по плечу гостя. - Готовлюсь к балу–маскараду. Проходиться немного импровизировать. Костюм раненного героя. Говорят, женщины без ума от пятен крови и белых бинтов.

- По-ня-тно... - протянули, слегка расслабившись.

Вселенец подал гостю мешочек с золотом. - Лучано, я доволен тобой и твоими солдатами. Пока мои парни, гонялись друг за другом, изображая одновременно и врагов, и друзей, твои, спокойно спалили амбары с продуктами. А потом, громко отстреливаясь в темноту, отступили в черноту леса. Орлы. Молодцы. Так держать. Хвалю.

- Спасибо, синьор князь.

- Всегда, пожалуйста, - конунг откинулся на спинку сидения. Задумчиво посмотрел в окно. - Скажи, Лучано? У тебя сколько людей в отряде?

- А что? - настороженность вернулась на лицо итальянца.

- Ничего. Просто, когда я тебя поймал, с тобой было двадцать восемь человек. Потом, половина приняла решение продолжить бегство в Италию. Одного замучила совесть, и он решил вернуться в полк. Так, что, у тебя в строю, должно остаться чуть больше десятка. Верно?

- Около того, - выдохнули с тяжестью в голосе.

- Тогда, объясни, что за толпа людей? Бегала по деревне в итальянских мундирах и помогала твоим солдатам жечь склады?

Спаллети глубоко вздохнул. Почесал длинный нос. Снова глубоко вздохнул. - Синьор Харальд Хитрый, понимаете, такое дело... Августо Полини, он племянник Альберто Чинзано. А Альберто Чинзано хорошо знает Дино Баркони. А я, с Дино Баркони, начинал служить у Карло Поллети, когда тот был совсем молодой и был капитаном в Турине....

Хозяин кареты прервал гостя. - Луиджи, говори короче. У меня мало времени. И я не хочу знать кто, кому, зачем - сват, кум, дальний родственник. Или ты мне рассказываешь как есть. Быстро, чётко, без соплей и остановок. Или я заберу деньги и закончу совместные дела.

Гость сглотнул слюну. Вспомнил, что он итальянец, зачастил. - Синьор Харальд, один из солдат, что решил бежать в Италию, шёл по дороге и встретил дезертиров из нашего полка. Двое из них, мои дальние родственники по двоюродной тётке. Они уговорили его вернуться. За деньги, которые вы собираетесь платить, готовы делать всё, что угодно.

- И сколько их?

- Пять человек.

- Пять человек... – задумчиво повторили. Потом резко переспросили. - А остальные откуда?

- Какие остальные, господин Харальд Хитрый?

- Луиджи, не зли меня! В деревне было больше трёх десятков. Откуда взялись остальные?

Спаллети подёргал длинным носом как Буратино. – Остальных привёл Кристафо Паркони. Это тот, который решил покаяться и вернуться на службу. Он рассказал командиру полка, куда делись беглецы и чем решили заняться. Тот приказал его расстрелять. Но, он сбежал и привёл с собой расстрельную команду.

- нДа! - ладонью постучали по раме окна. - Это все?

- Да. Хотя просятся ещё из другого полка. Там одно время служил мой двоюродный дядя - Лоренце Кольяре.

Наниматель сморщился. Недовольно сжал руку в кулак. - Значит, так! Дорогой мой кашмаро итальяно с безумно большой кучо проблемо. С сегодняшнего дня набор солдат в отряд окончен. Свободных мест, нет. Если узнаю, что продолжаешь набор. Накажу. Поменяю тебя на другого итальянца. Который круглый сирота и у которого абсолютно нет знакомых в Италии.

- Вопросы, есть? - спросили у самого себя.

- Вопросов, нет, - ответили самому себе. Открыли дверцу, предлагая гостю покинуть карету.