Война

Глава 3

Одинокая, далекая от городов деревня во Франции. Ночь. Сарай для кур.

Воздух пошел рябью. Спящие птицы проснулись и стали кудахтать, но хозяйский дом был далеко и никто их не услышал.

Пространство по центру курятника изгибалось. Его выворачивало и корежило. Выглядело это мерзко и противоестественно. Из места, откуда в наш мир пробивали ход начали просачиваться запахи разложения и тухлятины. Невероятный смрад.

Пространственная щель начала разрастаться и воздух того мира проник в наш мир. Куры, вздохнув его, умерли в муках. Это дало излому необходимую энергию, и пространственная аномалия исторгла из себя человека, выплюнув его перед собой, а потом аномалия закрылась.

Человек, что упал на землю, поднялся на ноги и отряхнулся. Он был обычным, ничем не примечательным. Серым. Одежда, лицо, глаза. Просто человек. Осмотревшись по сторонам, он улыбнулся своим мыслям и сделал шаг, исчезнув в воздухе и оставив после себя запах кислятины.

Первый эмиссар Энея, полубога червей вступил в этот мир.

— Паны! Паны!

Это кричал растрепанный генерал армии Польши, Януш Западловский, пытаясь вразумить заседателей сейма, всех этих магнатов и панов-волшебников.

— Паны! — Еще раз крикнул генерал, и его, наконец, услышали.

— Чего ты орешь, идиот? Помогай собирать документы!

Генерал стал заламывать себе руки, не зная как быть. Что они творят? Что?

— Но как же так, паны, как же так? Мы еще можем...

— МОЛЧАТЬ! Ты проиграл, тупая ты собака и теперь русские двигаются сюда! Они уже взяли Гданьск, Ольштын, Люблин и Жешув. Варшава уже практически окружена. Мы отступаем в Краков и Вроцлав. Будем ждать помощи от Европы. Карл Великий заверил нас что не оставит вторжение русских просто так. А теперь заткнись и помогай.

Януш растерялся и запротестовал.

— Но это мы вторглись к ним, и пошли на Минск. Мы. Они просто отбросили нас назад. Разбили и идут мстить за сожженные деревни.

Правда сказанная генералом не понравилась панам.

На этот раз, на него закричал один из раскрасневшихся от непривычных нагрузок магнат, что помогал собирать раскиданные по рабочим столам секретные документы сейма.

— Заткнись! Заткнись, тебе сказали, тупое ты рыло. Молчи!

Магнат схватился за сердце и сел на стул, пытаясь отдышаться.

— Так им и надо!

— Молодцы, белорусы.

— Победа! Ура-а-а-а!

На нашем фронте у всех было прекрасное настроение. Пришли новости из республики Беларусь. Коварно напавшие на Минск поляки были разбиты и бежали. Открыт новый, белорусский фронт. Сейчас они гонят поляков по их земле и уже захватили треть Польши. По этому случаю, Император Василий III выступил перед народом и глубоко опечаленным голосом сообщил, что он больше не может смотреть на то, как разлагается братская нам страна под управлением магнатов, что держат простых людей за скот. С прискорбием он вынужден сообщить, что его принудили открыть новый фронт, не оставив иного выхода. Обязанностью солдат первого белорусского будет освобождение простого народа от гнета панов магнатов и панов изуверов волшебников.

Выступление Императора в Москве было встречено овациями.

— И как нам это удалось? — Спросил я сидящих рядом офицеров, что, как и я слушали последние новости по радио.

Ответил мне младший лейтенант Купельманн.

— Я слышал, что Император помиловал кудесников из Соловецкого монастыря, даровав им прощение и потребовав с них лишь одно — отправиться на фронт, защищать родину.

Другие офицеры присвистнули, многозначительно переглянувшись.

Комроты Налбат что до того мрачно ковырялся ложкой в тарелке с кашей тоже решил поговорить.

— На Соловецкие острова ссылают лишь самых сильных кудесников. Четвертые и пятые ступени. Если Император помиловал их, значит, заранее знал что может произойти на границе с Польшей и подготовил там ловушку, в которую польские воиска благополучно и вляпались. Вот что значит перевес в силе кудесников на фронте. Они просто там всех перебили как курят.

— На то он и Император, чтобы все знать.

Мы все кивнули. Император молодец, кто спорит. Хороших новостей давно не было и тут как гром среди ясного неба происходит такое.

Хотя, оценивая ситуацию в скопе, я все еще был настроен скептически.

— Четвертый фронт, — я с критикой покачал головой. — Англия, Турция, Китай, а теперь и Европа. Всюду полыхает. Не слишком ли это?

— А у нас был выбор, старшина?

Я горько вздохнул.

— И, правда. Все словно против нас...

— Э-э-э, нет, — покачал перед моим лицом пальцем Налбат. — Сейчас все по-другому. Мы начали наступление уже на их земле. Смекаешь?

Это да. Я ухмыльнулся, как и другие офицеры и сказал.

— Европа уже взывала. Требует от Российской Империи отвести воиска, — кивнул я на радиоприемник.

Угрюмый лейтенант Стародуб фыркнул.

— Пусть хотят и дальше. Надеюсь, Император разрешит нам пройти чуть дальше Польши и выбить из Европы все дерьмо.

— Сперва нам нужно выгнать отсюда англичан.

Градус веселья после этих слов снизился. Все заворчали.

— Этих негодяев хрен выгонишь. Хитрые, коварные твари.

— Это точно. Змеи как есть.

— Хватит о политике, — прервал наш невеселый смех старший лейтенант Налбат. — Поговорим о делах в роте.

Первым отчитался лейтенант Стряпченко, а за ним и остальные, закончив на Свиридове.

— У меня все в порядке. Провожу учебу во взводе. Регулярно ходим на стрельбище. Дисциплина выправилась, больше залетов не было.

— Ладно. Все молодцы. Продолжаем работу, офицеры. Пока командование думает над тем как атаковать Крым, мы по-прежнему обыскиваем вот этот квадрат, — Налбат очертил его на карте. — Возможно, кому-то из англичан или их прихвостней удалось здесь затаиться. Действуем осторожно. Не рискуем. Потери в роте недопустимы.

— А что насчет... — Купельманн дернул головой, не желая поворачивать ее назад, но посмотреть он пытался именно туда. Себе за спину.

Там, скромно присев на лавочку, отдыхал монах. Точнее послушник. Церковь недавно наводнила ими наши ряды.

Налбат в раздражении дернул плечом.

— Не обращайте внимания. У него своя работа.

— А кого ищут то?

Про монахов я знал мало. Они были кем-то вроде отшельников и занимались отловом кудесников, что заходили за грань дозволенного. Устраивали бесчеловечные эксперименты на людях и заигрывали с силами, с которыми нельзя заигрывать. Я был далек от всего этого.

— Не ваше дело, — огрызнулся на нас командир. — Хватит лясы точить, приступайте к своим обязанностям.

Что-то Налбат был сегодня не в духе. Мы встали из-за стола, отдали грязные тарелки Кирюхину и ушли.

Фронт сместился ближе к Крыму. Григорьевку мы оставили. Жаль. Там было неплохо. Сейчас мы сидим в небольшой лесополосе под Армянском. Крым очень неудобен для нападения с суши. Приходилось воевать буквально за каждую пядь земли. Все дороги, что вели туда, перекрыты, а наш черноморский флот потоплен. Вот так.

На новом месте пришлось обустраиваться заново. Копать блиндажи и окопы. Я как заместитель командира роты в этом не участвовал. Я больше был занят бюрократическими препонами. Мотался в штаб батальона, выбивал нам обмундирование, патроны, и подкрепление. Занимался личными делами солдат и общим надзором.

Своего взвода у меня не было, и если я хотел развеяться, то присоединялся к патрулю. Вот и сейчас, я подошел к Свиридову и стал ждать пока его солдаты встанут в строй. Он проверил их экипировку, чистоту оружия, убедился, что все здоровы и начал говорить.

— Продолжаем патрулировать наш квадрат. Англы не спят и постоянно посылают к нам свои разведывательные и диверсионные силы. Вчера соседняя с нами рота поймала группу из двух человек, что пыталась подложить под склад ГСМ бомбу. Будьте внимательны. Не филоньте. У меня все. Сержанты, командуйте.

Мы выдвинулись в соседнюю лесополосу, которую нам и предстояло обыскать. Весь взвод, тридцать четыре человека, выстроились клином и искали землянки или скрытые огневые точки. Эту часть лесополосы мы прочесывали уже в третий раз. Все уже исхожено, вдоль и поперек, так что шли мы расслаблено. Мин и других опасностей здесь нет.

Вдалеке гремела артиллерия. Видимо часть наших сил пытается подвинуть англичан. Как я и сказал, Крым это сложная местность. Всего несколько дорог и перешейков, через которые можно к нему подойти. Англичане стояли именно там, запирая собой узкие места и не пуская нас. А с моря их защищает флот.

Стрельба из автоматов началась внезапно.

— Засада! — Успел выкрикнуть сержант, что шел на острие клина, прежде чем его застрелили, и он упал словно подрубленный.

По нам вели огонь из нескольких хорошо замаскированных точек. Нападавших было меньше чем нас, но грамотный подбор времени и атака из засады сделали свое черное дело. В первые же минуты мертвыми и ранеными лежали полвзвода.

— Старшина! Сзади!

На миг я забыл, что защищен лучше любого обычного человека и у меня сердце ушло в пятки.

Я крутанулся на месте и поймал грудью молнию. Меня отбросило в сторону и проволокло по земле несколько метров. Несмотря на «щит», удар был болезненным и унизительным.

— Собака, — прошипел я сквозь зубы, вставая. Мой противник усмехался, наблюдая за мной. Он что-то сказал, но английский язык был для меня темным лесом. — Пошел ты, — ответил я ему, выпуская по любителю нападать со спины «воздушную пулю» и добавляя вслед очередь из АК-12. Весь магазин опустошил, заставив его поморщиться и обновить щит. Выкуси!

Вот где как никогда мне помогли уроки Афона Налбата.

Бегая от английского лорда-волшебника неизвестной мне силы, я постоянно держал его под обстрелом, стараясь не подставляться ни под его атаки, ни под атаки его солдат, что поддержали командира и стреляли по мне. Радовало лишь, что он не прихлопнул меня первым же ударом, значит вторая ступень, не третья.

Все же пришлось уводить его за собой. В глубину леса. И так силы тают с ужасающей скоростью, а тут еще и его солдаты помогают, стреляя в меня. «Щит» ходуном ходит и того и гляди развеется. Нужно будет ставить новый, а это расходует и так мои невеликие силы. Черт!

Взвод Свиридова сориентировался. Упав на землю, они пришли в себя и попрятались за деревьями, подтащив к себе тех, кто был еще жив, но ранен. Самого лейтенанта я не видел. Или мертв или лежит без сознания. Командовали сержанты. К сожалению, помочь они мне не могли. Их позиции простреливались, и они были вынуждены лежать на месте и пытаться отстреливаться, зовя помощь по рации.

Я все же смог увести лорда-волшебника подальше от солдат своей роты. Мой щит устоял, и расход силы снизился. В спину больше не стреляли. Стало легче.

Англичанин почему-то брезговал стрелять в меня из автомата и использовал только свои силы, когда как я не брезговал ничем. Прятался за деревьями, отпрыгивал в овраги, стрелял в него, меняя магазин за магазином, и конечно использовал свои силы кудесника.

Между стрельбой, в него летели «воздушные пули». Через некоторое время самоуверенный англичан растерял весь свой лоск и начал смещаться обратно к своим людям, в лес, но я предвидел эту его тактику и встал на его пути. Он что-то прорычал, обновил на себе щит и потянулся рукой к автомату.

Я только и ждал, пока он отведет от меня взгляд. Граната уже лежала у меня в руке. Выдернув чеку и отсчитав до трех, я кинул ее ему под ноги, а сам отпрыгнул в очередной овраг, закопавшись в него с головой и наевшись земли. Прозвучал взрыв. Вскрик англичанина и я вскакиваю на ноги. Поискав его взглядом, я навел на него автомат и начал стрелять. Он был контужен. Щит с него слетел, и я безнаказанно его расстреливал. Все. Мертв. Успел на последних минутах. Мое средоточие тоже было почти пустым, и если бы этот дурак не играл со мной вначале, а отнесся серьезно, все могло закончиться куда неприятнее для меня.

Отдышавшись, я подошел к нему и осмотрел. Забрал документы, сорвал солдатский жетон с шеи и записную книжку из кармана. Оружие тоже забрал.

Моя помощь солдатам не понадобилась. К нам уже подошло подкрепление, и диверсантов выбили с их позиций, даже взяв кого-то в плен. Командир Налбат тоже был здесь, оказывал помощь раненым.

— Где ты был? — Спросил он меня, как только я появился.

Я кивнул себе за спину.

— Лорд-волшебник или кто он там. Помял меня немного.

— Значит, не зря я на тебя время тратил, если ты здесь, а он там, — разговаривая со мной, командир не переставал лечить солдат, которых к нему подносили. Накладывая руки в район ран на их теле, он пускал по ним золотистое сияние и раны начинали подживать, исторгая из себе лишний свинец. — Ты снова пустой?

Я прислушался к своим ощущениям в средоточии.

— Одного человека подлечить могу.

— Тогда помогай.

Прибыло командование батальона. Стали разбираться, откуда здесь группа диверсантов и какова была их цель. Нашли парашюты, но нас это уже не касалось. Мертвых увезли, а раненых мы дотащили до своих окопов сами, силами роты.

Вечером того же дня, в заброшенной деревне что располагалась позади фронта, собрались монахи. Большинство было обычными послушниками, но выделялись среди них и рясофорные послушники и иноки. Старшим был полноценный монах. Приняв постриг, он умер для мира, для прошлой жизни, сменив имя и став известен как Язон. На правах старшего из присутствующих, он спросил.

— Что удалось выяснить? У нас есть зацепки?

— Есть, как не быть? — Проворчал отец Олег, славящийся своим дурным нравом и нетерпением к слабостям рода человеческого. Он был иноком.

— И?

— Проверяем, — пожал плечами отец Олег. — От многих наших кудесников идет противный душок. Пользуются проклятые, запрещенными практиками. Нам нужно лишь отделить нечистых от простых дураков. Вы, отец Язон знаете, как это сложно. Не могу пока указать на кого-то пальцем, — с сожалением констатировал инок. — Нужно больше времени. Слишком многих ещё не проверили.

— Поторопитесь! — Настоял отец Язон. — До Церкви доходят худые слухи. Что-то грядет.

Отец Олег напрягся, и четки в его руках на миг вспыхнули белым, нетерпимы взглядом огнем.

— Откуда дует? Новые земли? Блуждающие порталы моря Лаптевых? Или снова эти треклятые острова живого тумана?

— Не знаю, отец Олег, не знаю... Возможно. Важно, что Император обеспокоен. Все сильные кудесники недавно почувствовали нечто, что не могут объяснить. Некая мерзость, — вздрогнул отец Язон, вспомнив то чувство, что его посетило. — Мы все очень обеспокоены.

— Это может быть связано с нашим делом здесь? — Спросил его отец Олег, нахмурившись.

— Все возможно. Нельзя отвергать и этот вариант.

Инок пообещал.

— Мы удвоим усилия.

Отец Язон кивнул.

— Боярская дума дала Церкви зеленый свет. Нам разрешили подвергнуть кудесников в действующей армии допросам с пристрастием. Нужно найти источник беспокойства как можно быстрей. На вас уповаю, братья. Не подведите.

Усадьба Смирновых.

— А-а-а-а-а-а!

Крики, что раздавались из подвала, не прекращались уже несколько дней. Закрытое от посторонних поместье Смирновых под Москвой с каждым днем становилось все более темным местом. Слуги, что попытались сбежать или доложить в церковь о происходящем здесь были пойманы и отправлены в подвал, из которого больше не вышли. Члены семьи, что противились изменениям, исчезли, и их больше никто не видел. В усадьбу с визитами зачастили родственники Людмилы Ильиничны, бояре Чернозубовы с сопровождением.

— Как у нас дела? — Каркающим голосом спросил у Людмилы один из ее старших братьев, что сегодня навестил сестренку.

— Новые знания, что передал нам через Петра наш покровитель — невероятны! Я чувствую, как моя сила растет с каждым проведенным ритуалом.

Людмила, в заляпанном кровью переднике была счастлива. Она добилась того, к чему шла долгие годы. Больше никто не стоит на ее пути. Сила кружила голову.

— Смотри, — указала она рукой на одного из слуг, привязанного толстыми кожаными ремнями к столу. — Что можешь о нем сказать?

На лице Градислава появилось выражение отвращения.

— Ты хочешь, чтобы я высказал свое мнение об этом холуе?

— Присмотрись. Ничего не замечаешь?

— А должен? Батрак, как батрак.

— Хорошо. Наблюдай.

Людмила взяла со столика рядом скальпель и поднесла его к животу слуги. Тот был жив и почувствовав прикосновение холодной стали к коже проснулся и сразу закричал. Воткнуть кляп ему в рот никто и не подумал. В усадьбе остались лишь те, кто принял новые порядки.

Людмила сделал небрежный надрез, полностью вспоров ему живот. Слуга не переставал дергаться и кричать. Он все еще был жив.

Отложив скальпель в сторону, Люда запустила обе руки в его брюхо. Нащупав в его кишках то, что искала, она бережно вытащила из нутра слуги извивающегося червяка, отвратительно-розового цвета, крепко держа его в своих ладошках. Тот пищал и пытался вывернуться из ее рук.

Слуга умер. Его остекленевший взгляд был направлен в потолок.

— Что это? — С брезгливостью спросил Градислав.

— Дар нашего покровителя.

Воткнув в мерзкого червя шприц, она начала выкачивать из него кровь и червь на глазах начал усыхать. Выкачав его полностью, она отбросила червя на пол и раздавила то, что от него осталось каблуком.

— Кровь? — С любопытством спросил ее старший брат. — Зачем она?

— Это, мой брат Градислав то, благодаря чему род Смирновых и род Чернозубовых возвысятся над остальными.

Размахнувшись, она без предупреждения вогнала шприц прямо в грудь брату, и вдавила поршень.

Градислав упал на пол и забился в конвульсиях.

Людмила наклонилась над ним и руками с еще не высохшей на них кровью слуги начала гладить его по голове и приговаривать.

— Прости, братик. Потерпи. Так было нужно. Скоро боль пройдет, и ты все поймешь.

Следующими на очереди были ее дети и остальные родственники.

— Выглядишь уже лучше, Михаил.

Лейтенант Свиридов кивнул, поблагодарив меня за сеанс лечения. Я зашел к нему в лазарет и помог сверх того, что наш комроты считал правильным. Он любил экономить силу и оставлял солдат долечиваться самостоятельно, полагаясь на организм.

— Не думал, что выживу после пулевого ранения в голову.

Он с осторожностью потрогал себя за бинт на лбу. Поморщился и убрал руки.

— Что с моим взводом?

— Ждем пополнения, а пока от взвода осталась половина. Сержанты выжили и командуют. Не заходили к тебе?

— Заходили. Вот, — показал он на тумбочку у кровати. — Яблок принесли.

— Уважают. Так что давай, выздоравливай и забирай взвод обратно. Я, конечно, заменил тебя и присматриваю за ними, но сам знаешь, у меня слишком много обязанностей и я не могу бегать за ними по пятам.

Поговорив с ним еще пятнадцать минут и попрощавшись с невезучим Свиридовым, я вышел из лазарета. В небе светило солнышко. Близ Крыма погода радовала глаз.

Разбежавшись, я перепрыгнул гребень окопов и пошел в сторону близкой к нам лесополосы. На опушке, не заходя в лес, я присел на пенек и с наслаждением дал ногам отдохнуть. Весь день в заботах. Можно позволить себе расслабиться на пару часов.

Из кармана я достал англо-русский словарь и дневник английского офицера. Забыл его сдать, а потом мне стало интересно. Вильям, так его звали, писал в нем обо всем, что с ним происходило с начала войны. Больших тайн в его рассказе я не нашел, так что я продолжал умалчивать о блокноте что попал мне в руки.

Я приступил к чтению.

Пятый день плавания. Укачивает. Зря я записался в добровольцы на эту необъявленную еще войну. Мама, когда я сообщил ей о своем решении, расстроилась и проплакала всю ночь.

Сегодня хороший день. Меня выделил наш капитан, лорд-волшебник Браун по случаю чего сегодня я не останусь в одиночестве, а посещу кают компанию в числе самых перспективных офицеров ее величества. Надеюсь, новые знакомства помогут мне продвинуться по карьере, после того как я вернусь с этой войны.

Вот он и настал, день нашего наступления. Все от матроса до офицеров корабля были в предвкушении. К тому времени как мы подошли к берегам Российской Империи, ее черноморский флот был уже уничтожен. Наш прославленный адмирал, лорд Дрейк со своей ужасающей властью над морями и океанами просто затянул их корабли под толщу воды. Тех, кому удалось выжить и всплыть, безнаказанно расстреливали. Капитаны приказали игнорировать их мольбы о пощаде. Море окрасилось в красный цвет.

Вот я и на берегу. Мне под командование отдали целый взвод. Плохо лишь то, что половина из солдат с черного континента, и они даже не знают наш язык. Командир, когда отдавал их мне, честно сказал, чтобы в самые опасные места я отправлял их, а не рисковал коренными жителями Британии.

Прошло несколько дней.

Поселение с чудным названием — Таганрог, было уничтожено. Этот русский город не желал сдаваться и бился до последнего. Много солдат пострадало и наши сильнейшие лорды-волшебники разозлились. Они вызвали над городом ужасающую бурю. Ветер завывал даже в нескольких километрах от него. Когда утром мы зашли в Таганрог, половина домов была разрушена. Мне поручили прочесывать кварталы и всех выживших отправлять в специальный лагерь для военнопленных.

Август. Сегодня я узнал, что командиром нашего полка назначен лорд Маркус. Слухи о нем подтвердились. Каждый день он забирал в свою палатку русских из лагеря для военнопленных, а на утро их трупы закапывали в стороне. Я не знал, как к этому относиться. Лорд Маркус известен своими открытиями. Он видный член научной коллегии Лондона и он подарил нашей нации множество заклинаний. Раньше я не задумывался, какой ценой он этого добивался. А сейчас...

Одиннадцатое сентября. Исследования что проводил лорд Маркус, были невероятны. Мне выпала огромная честь помогать ему в этом. Пока у нас ничего не получалось, но лорд не отчаивался. К сожалению, материала для исследований не хватало. Военнопленных перевезли и метрополию. Искать новый материал с каждым днем становилось все сложнее. Русские выставили против нас свою армию и перестали быть посмешищем. Оказалось что они воют не хуже чем мы, а наши успехи объяснялись лишь неожиданным ударом в их подбрюшье. Лорд Маркус с каждым днем становится все раздражительней. Его постоянно отрывают от экспериментов, заставляя защищать наши ряды от атак русских кудесников. Свою злость он срывает на мне.

Этот день я запомню надолго. Мой взвод погиб. Мы, все кому посчастливилось выжить в этом ужасе — бежали. Ночная атака русских превратилась в настоящий ночной кошмар. Мои друзья, офицеры с которыми я играл в бридж, все они погибли.

Хотел написать письмо матери. Долго сидел над ним, не зная, что рассказать, а о чем умолчать и в итоге так его и не написал. Не думаю, что она одобрит мою практику у лорда Маркуса, а больше писать мне не о чем.

Меня перевели в другой полк. Тут ужасно. Лорд Коулман презирал всех, кто сбежал в тот день с поля боя. Своими дальнейшими действиями, он пытался от нас избавиться, считая, что мы несем ему неудачу и позорим мундир. Вот и сейчас он через своих заместителей дал мне задание, с которого я могу и не вернуться. В помощь мне выделили отделение индийских солдат. Под покровом ночи мы должны совершить прыжок с парашютом, и зачеркнуто...

Последняя страница была замарана кровью и чернилами.

Я дочитал дневник до конца и закрыл его. Было интересно следить за мыслями этого волшебника. Его первыми сомнениями. Как он менялся, черствел душой, а потом перестал называть нас людьми, называя материалом для исследований.

Чиркнув спичкой, я поджег дневник и наблюдал, как он сгорает, превращаясь в пепел. Мерзкая нация эти англичане. Я сжал кулаки. Теперь я понимал, почему их так ненавидят по всему миру. Особенно в колониях, в Индии. Ради личной выгоды, англы готовы на все.

Поднявшись с пенька, на котором сидел, я отряхнулся и пошел в расположение роты.

Смотреть на то, как Семен идет мимо и не иметь возможности вцепиться ему в горло вызывало у Глеба — Петра зубной скрежет. Еще не время, твердил он себе.

Мать о многом умолчала, когда вернула его к жизни. Он потер грудь, чувствуя, как ворочается внутри червь. К горлу подошла отрыжка и он отошел в сторону, чтобы солдаты его отделения не заметили, как он рыгает и загрязняет воздух вокруг нечистотами.

Растения, на которые он срыгнул, пожухли и почернели, а червь внутри него довольно заворочался и подарил волну тепла.

Церковь. Глеб скривил губы в жесткой усмешке и его перекосило. Один уголок рта задрался выше другого.

Да что они могут? Твари. Что он им сделал, а? Вонючий послушник проходит через его окоп уже третий раз за день и все вынюхивает, останавливаясь на каждом шагу. О, вот и он. Снова идет, гадина. В груди зародилась злость. Последний раз он убивал, когда они шли в наступление на англичан. Трупы тогда не нашли и те солдаты его роты до сих пор считаются без вести пропавшими.

Послушник прошел в метре от него и неожиданно остановился, начав поворачивать голову в его сторону. Эта зараза что-то почувствовал! Выхода нет.

— Ха, — выдохнул Глеб на замахе, ударив его острой кромкой саперной лопаты в район шеи. Хруст.

Послушник постоял еще секунду на ногах, а потом упал на колени. Он как немой открывал и закрывал рот, не в силах вымолвить и словечка. Попытался поднять руки, остановить кровь, текущую из шеи, но тут силы его покинули.

Глеб осмотрелся. Рядом никого не было. Офицеры и другие солдаты редко ходили этим окопом, так как здесь всегда воняло, и он как зверь почуявший запах крови заметался по сторонам, пока разум не возобладал, и он не начал копать яму прямо тут, под ногами. Тело послушника полетело туда. Еще два часа никто мимо не проходил, и он успел спрятать все следы. Пришла смена караула, и они тоже ничего не заметили.

Животными инстинктами Глеб понимал, времени у него все меньше и нужно готовиться к побегу. Но как же не хотелось уходить, не добравшись до Семена. Он из нелюбимого брата давно превратился в маниакальную идею. Глеб и сам не понимал, почему так сильно хочет причинить ему вред. Только ли из-за матери?

— Ну как тут у тебя, Глеб? Воняет, как и раньше?

Пришлось отвлечься от своих мыслей и снова играть роль хорошего солдата. Он беззаботно ответил.

— Еще хуже, парни. Словно здесь забили свинью и оставили ее подыхать на солнце.

— Ха-ха-ха-ха.

Глеб уже ушел, а солдаты продолжали обсуждать злой рок, что навис над их взводом. Везде где бы они ни несли службу, начинает нестерпимо вонять.

— Старшина!

Ко мне подбежал запыхавшийся от бега рядовой нашей роты. Он затараторил.

— Там какой-то майор распекает наше отделение и грозится сослать всех в штрафной батальон. Под трибунал.

— Где они?

— Северный окоп. Рядом с колодцем.

— Свободен.

Рядовой отдал мне честь и убежал, а я поспешил спасать своих солдат, гадая, что они натворили. Подоспел я вовремя, он уже пытался запихнуть солдат в кузов КрАЗа и помогали ему в этом деле отделение солдат с красными повязками на плече. Военный патруль. Здорово.

— Товарищ, майор.

Я подошел к нему и отдал честь, представившись.

— Старшина Смирнов, заместитель командира пятой роты. Это наши солдаты. Можно узнать куда их и за что?

— Смирнов? — Майор лениво отдал мне честь. Потом посмотрел на мои погоны, нашивки на рукаве и только тогда ответил. — Пьяные ваши солдаты, старшина.

— ЧТО?

Я удивился. Где бы они взяли алкоголь? В армии с этим строго. И командир Налбат особо рьяно за этим следит, так что обыски проходят постоянно.

— Позволите?

Майор вальяжно махнул рукой, и солдаты патруля отпустили моих людей. Те и, правда, еле стояли на ногах. Я подошел ближе и стал их обнюхивать. В чем дело сообразил сразу.

— К винограднику бегали, собаки?

Взяв одного из солдат за грудки, я его встряхнул.

— Ну?

— Да, — ответил тот заплетающимся языком.

— Виноградник? — Спросил меня майор, что наблюдал за мной.

— Брошенный. Эти дурни, похоже, наелись забродивших ягод, вот их и повело с голоду. Нам горячую еду уже второй день не подвозят. Питаемся водой и черствым хлебом. Там какая-то диверсия на железной дороге, обещали накормить только вечером.

Майор понял, куда я клоню. Обдумав всё, он отпустил парней.

— До первого залета, старшина. Под твою ответственность.

Я кивнул. Спас дубов от штрафбата. А майор молодец. Не стал ссориться из-за такой мелочи с кудесником. Теперь я его должник.

— Ну чего смотрите? — Крикнул я нескольким солдатам из взвода этих залетчиков, что наблюдали за происходящим со стороны. — Идите сюда и помогите дотащить этих дармоедов до блиндажа. Пусть отсыпаются. Завтра с ними поговорю.

Раздраженный, я вернулся к нашему складу и продолжил проводить инвентаризацию, от которой меня оторвали. Вот и надо было им попасться военному патрулю? Теперь этот майор не отвяжется. Точно потребует отдать должок.

Выбросив проблемы из головы, я продолжил работу. Так. Автоматы АК-12, семьдесят три штуки. Есть. Гранаты Ф-1. Двадцать ящиков. Есть. Я ходил по нашему складу с боеприпасами и проверял все по списку. Когда к нам подвезут новых солдат, нужно будет их вооружить. Это вначале все приезжали на фронт в форме с иголочки и со своим автоматом и бронежилетом. Сейчас склады стоят пустые. Заводы на Урале работают сутками, в три смены, но не успевают производить необходимое нам количество оружия, патронов и обмундирования. Приходится выдавать новеньким вещи снятые с погибших. После стирки, но с дырками от пуль кое-где. Надеюсь ситуация в скором времени изменится.

Каски. Так... Касок нет. Непорядок. Я проверил. Никто их не украл. Все кончились. Как нет и бронежилетов. Запасного пулемета тоже нет. Снайперских винтовок на всю роту три штуки. Сухой паек — отсутствует. Живот заурчал. Когда там уже подвезут жрать? Блин. Допустили диверсантов до железных путей. Как итог, поезд с провизией под откос.

Я так ушел в свои мысли, что не заметил, как мое одиночество прервали.

— Старшина? — Я промолчал, продолжая думать о своем. — СМИРНОВ!

Я вздрогнул и обернулся. Позади меня стоял командир Налбат и церковник.

Как бы недалек я был от монашества и Церкви в том смысле, что молился я, только когда мне было плохо на душе, а в остальное время я о боге и не вспоминал, я знал, что каждой степени монашества соответствует свое одеяние. Чем выше в иерархии стоит монах, тем больше особых одеяний он носит. Так, передо мной был инок. Одетый в черное, символизирующее покаяние и отречение от мира, он внимательно меня осматривал. Он был обряжен в подрясник и пояс. На голове клобук с наметкой. В руке четки.

Афону Налбату очевидно не нравилось находиться рядом с ним, но выбора у него не было.

— Это отец Олег, — представил он светловолосого, средних лет человека с голубыми глазами, что стоял рядом с ним. — Он уже опросил меня и желает пообщаться с тобой. Пойдем, старшина. В нашем блиндаже поговорите.

Он замолчал, а потом добавил, специально для меня.

— А я присмотрю, чтобы чего не случилось.

Я кивнул. Закрыв оружейный склад и убрав ключ в карман, я пошел за командиром, а инок пристроился позади нас, словно отрезая пути к побегу.

Командирский блиндаж был пуст. Ни офицеров, ни связистов. Даже Кирюхина выгнали, отогнав его от печки буржуйки.

— Садись, — неласково приказал мне инок. Я посмотрел на Налбата. Он снова поморщился и кивнул, велев слушаться.

Отец Олег сел напротив.

— Если будешь врать, мы поговорим по-другому. И не здесь.

Я промолчал. Он начал задавать вопросы, на большинство которых мой ответ был, нет. Я и не слышал о таком, о чем он вскользь упоминал. Порталы? Гниль? Связи с ренегатами из моря Лаптевых? Знания от нечистых? Что?

Отец Олег с каждой минутой хмурился все сильней. Его взгляд вперился мне в точку между бровями. Голова разболелась.

Тишину разорвал громкий, предостерегающий выкрик командира.

— МОНАХ!

Боль из головы ушла. Я и не понял, что это было, но похоже отец Олег как-то пытался на меня воздействовать.

— Не повышай на меня голос, кудесник Афон. Не тебе кричать на представителя Церкви, — отмахнулся он от командира, как от комара. — Твои былые грехи не забыты, а я в своем праве. Ты видел бумаги. Так что молчи. Я еще не закончил.

У Налбата заиграли желваки на скулах, но он смолчал и больше в беседу не вмешивался.

Допрос продолжился.

— Замечал ли ты странности в последнее время, Семен? Может, беспокоят неприятные запахи? Галлюцинации?

Я хотел ответить — нет, но тут в голове что-то щелкнуло, и я сказал — да.

— ЕСТЬ! — Чуть громче, чем надо выкрикнул я. Отец Олег и командир Налбат вздрогнули. — Вонь. Кислятина эта противная.

Я поморщился.

— Ты и сейчас ее чувствуешь? — Вкрадчиво поинтересовался у меня инок, привстав со скамейки. В руке у него начали разгораться белым пламенем четки.

Мне это не понравилось.

— Что? — Недоуменно переспросил я. — Нет, — помотал я отрицательно головой. — Я не о себе, то есть ее, вонь, чувствуют все. У нас во втором взводе постоянно пахнет. В их расположении и в их части окопов. Ни я, ни младший лейтенант Ветряков, что командует взводом так и не поняли что происходит. Думали, может нечистоплотный солдат попался. Всех проверили. Все моются регулярно. Ходят в баню. Еду не раскидывают и не прячут. Мы так и не нашли причину запаха.

В разговор влез злой комроты.

— Почему я не знал?!

— Лейтенант Ветряков должен был доложить, — пожал я плечами. — Может, забыл?

Отец Олег, словно о чем-то вспомнив, огляделся.

— А где мой коллега? К вам же приписан послушник?

Налбат перевел свой злобный взгляд на инока.

— Утром видел его, а сейчас и не знаю... Бродит где-то. Вынюхивает.

Отец Олег еще больше пасмурнел.

— Ведите меня во второй взвод. В место, где пахнет сильнее всего, и отправьте солдат на поиски моего брата, послушника. Не нравится мне происходящее в вашей роте. Сейчас же!

Командир Налбат сам повел инока в расположение взвода. Монах семенил за ним следом, а я замыкал нашу колонну. Вот и поворот на окопы, которые постоянно воняют. Тут редко кто праздно шатается. Солдаты провожали нас взглядом, но вопросов не задавали, продолжая нести службу, стоя в караулах.

Вонь почувствовали все. Я уже привычно прикрыл нос рукавом кителя.

— Стой! — Резко скомандовал инок старшему лейтенанту Налбату, прикрыв глаза и словно к чему-то прислушиваясь.

Он медленно опустил голову вниз и присмотрелся к земле в окопе. Ковырнул ее носком ботинка и сказал.

— Здесь. Нужна лопата.

Мы с командиром переглянулись, и я сбегал за лопатой. Копал тоже я. Впрочем, глубоко копать не потребовалось.

Отец Олег, когда увидел то, что скрывалось под землей, вспыхнул белой вспышкой, что разошлась от него во все стороны и опрокинула меня, командира и ближайших солдат на землю, хорошенько приложив нас об нее спиной.

— Ай!

— Бля.

Я тоже не сдержался и выругался. Только командир промолчал, но его взгляд сам говорил за себя.

— Харитон, — прошептал отец Олег, встав на колени рядом с ямой, что я выкопал. Он приподнял голову послушнику и бережно поцеловал его в лоб, после чего прикрыл ему глаза и опустил обратно.

Едва взглянув на нас, полный праведного гнева инок, чьи глаза наполнились тем самым белым огнем, которым горят его четки, потребовал от нас построить всю роту перед ним. В его голосе сквозила холодная ярость.

Возражать ему не посмели. Даже часовых сняли с постов и выстроили всю роту в линейку. Солдаты волновались, а лейтенанты проверяли все ли на месте.

Вот они закончили и стали докладывать. Все шло хорошо, пока вперед не вышел младший лейтенант Ветряков.

— Отсутствует рядовой Калязин.

— Где он? — Потребовал от него ответа не менее злой, чем отец Олег, командир роты.

— Не могу знать.

Из строя раздался голос солдата.

— Я видел, как он убегал в лес. Сказал отлить надо и что догонит нас.

Я стал вспоминать кто этот сбежавший солдат. Так... Калязин Глеб. Рядовой. Город Москва. Ничем не примечательный солдат. Службу нес без нареканий. Не знаю. Может он, и правда до ветра убежал?

— За мной, — скомандовал мне и Налбату инок, побежав в ту сторону, куда указал солдат из строя. Командир успел прокричать лейтенантам, чтобы они вернулись к своим обязанностям и доложили о найденном нами трупе послушника в штаб батальона.

Отец Олег словно чувствовал, куда сбежал солдат и вел нас к известной ему точке. Он останавливался, прикрывал глаза на секунду, а потом уверенно выбирал направление.

— Вижу его! — Прошипел Налбат. — Спина впереди мелькнула. Меж деревьев.

— Догоним.

Но убегать солдат и не собирался. Он остановился и дожидался нас. Отец Олег и старший лейтенант Налбат напряглись и не стали подходить близко к улыбающемуся рядовому.

— О, Семен, и ты здесь, — обратился он непосредственно ко мне, словно мы давно знакомы.

Инок и командир подозрительно на меня посмотрели. Я нахмурился.

— Ты же Глеб, да? Глеб Калязин?

— Ха-ха-ха, — засмеялся тот, выслушав мой вопрос. Потом он вытер брызнувшую из глаза слезу и покачал головой. — Я и забыл, как меня здесь называют. Эх, Семен, Семен. Не признал меня, да?

Я еще больше нахмурился.

— Мы не знакомы. Я увидел тебя в первый раз, когда ты прибыл в расположение роты.

Солдат снова рассмеялся. Командир и монах не вмешивались в разговор.

— Заболтался я тут с вами. Так и знал, что этот послушник принесет мне одни беды. Пришлось приласкать его лопатой. Нашли его?

Отец Олег второй раз за день вспыхнул белым светом, вновь отбросив меня и Налбата в стороны.

— У этого послушника есть имя!

Глеб не обратил на это внимания, продолжая следить глазами за мной.

— Я еще вырву тебе глотку, Семен. Наша встреча просто откладывается на потом. Привет тебе от семьи.

Отцу Олегу не понравилось, что его игнорируют, и он перешел от слов к делу. Сконцентрировав в руках свою силу, он ударил белым гудящим лучом света прямо в солдата. Тот картинно вскрикнул, а потом вновь рассмеялся. Луч врезался в щит, что окружил его тело за миг до соприкосновения. Несмотря на браваду, сдержать удар ему удалось нелегко. По лбу тек пот, а из носа брызнула... зеленоватая кровь.

— Тебе не сбежать, тварь!

Отец Олег собирался нанести еще один удар. Но не успел. Помахав мне рукой, Глеб рыбкой нырнул в ручей позади него и прямо на наших глазах расплылся по нему пятном вонючей гнили, которые смыло вниз по течению, не успели мы и опомниться.

— А-а-а-а, — в гневе начал бить своими лучами света по ручью инок, испаряя воду сотнями литров.

Судя по ярости на лице отца Олега, солдат оказавшийся кудесником сбежал.

— ТЫ! — Повернулся ко мне лицом злющий монах. — ВЫ ЗАОДНО!

Последнее что я помню, как в меня летит неизвестное мне плетение-форма, а на мою защиту встает командир Налбат.

Очнулся я в камере гауптвахты. Как рассказали мне солдаты, что меня охраняли, меня, и комроты Налбата арестовали. Идет расследование. Также меня предупредили, что наверху, а находились мы ниже уровня земли, сидит кудесник четвертой ступени. Так что чудить не стоит.

Если смотреть сверху вниз, на мир что расстилается снизу — то он выглядит мертвым или умирающим. Леса гниют, деревья покрыты мхом и лишайником, что выпивает из них жизнь. Букашки, прямо сейчас едят листья некогда могучих великанов, а земля вокруг превращена или в мертвый песок или в гниющее, испускающее миазмы болото. И так было везде... моря и океаны заполонены водорослями, что разрастаются с ужасающей скоростью и с такой же скоростью они умирают, выбрасываемые на берег, где гниют, как и все в этом мире. Рыбам под водой нечем дышать. Весь кислород выпивают водоросли, и морские млекопитающие массово погибают, чтобы на их мертвых, разлагающихся телах, завелись первые черви.

Мир гнили. Мир червей. Это вотчина Энея.

Но мир не был мертв в том понимании, как думает большинство. Он жил и развивался как того хотел Эней. Все еще далекий от того чтобы стать настоящим богом, он был вынужден искать силу в слаборазвитых мирах, поглощая их ресурсы и приумножая свою мощь. Один из демонических владык, как их видят обычные люди, он с удовольствием откликался на молитвы и делился с людьми силой, зарождая в чужих мирах зерно гнили, пока в один момент, ему не хватало сил открыть на короткий миг портал и отправить через него своего эмиссара. После этого, у мира который попал в поле зрения Энея, было два пути. Присоединиться к нему, служить ему, боготворить его, как своего бога или погибнуть. Второй путь, уничтожить все зерна гнили и всех эмиссаров Энея.

Тем временем, в мире, чье прошлое название позабыто, а нынешнее — Пустоши Скорби — велась подготовка к большому походу. Эней нашел новый мир, что еще не видел силы червей.

Миллионы жителей Пустоши Скорби съезжались в главный город планеты. Изможденные и высохшие до состояния скелета из-за недостатка чистой воды. С потухшим взглядом и покрытые кровавыми язвами по всему телу люди, в чьих телах, по их добровольному согласию живут черви, позволяя им дышать мертвым воздухом этого мира, пришли на зов Энея, не смея противиться его воле. В прошлом, они проиграли войну за свой мир и согласились служить полубогу, что превратил некогда цветущий мир — в гнилостную клоаку, что подпитывает его силы и дарит божественность.