Воздушные рабочие войны. Часть 2

XIV

Крым затих в яростном напряжении. Умывшись кровью под Севастополем и Керчью, немцы затаились, перегруппировываясь, подтягивая скудные остатки резервов. Основная битва сейчас разыгралась за Ростов на Дону и Ворошиловград. Захватив Кубань, враг лишил бы наши войска тыла, и Красной армии и флоту пришлось бы самой уйти с Крымского полуострова. Только вот Ростов держался. Каждой улицей, каждым домом, захлебываясь кровью и заставляя захлебнуться кровью врага, стойкостью своей перемалывая лучшие части группы армий «Юг», лишая гитлеровскую Германию последнего шанса на успех в войне.

А Первый отдельный смешанный авиакорпус особого назначения НКВД СССР привязали к земле, при этом осыпав личный состав наградами и званиями. Стаину вполне ожидаемо дали полковника. Получили такой же, как у Сашки Орден Кутузова второй степени Коротков и Матвеев. Короткову вдобавок ко всему присвоили давно заслуженное звание подполковника. Получили Александра Невского Раскова, Казаринова, Бершанская, Георгий Петров и Василий Сталин. Все участники вертолетной атаки на танковый батальон Ордена Красного знамени и лейтенантские звания, а Никифоров — майора и назначение командиром вертолетного полка в составе трех боевых и одной учебной эскадрильи. Следующим Приказом предписывалось Первому ночному легкобомбордировочному авиаполку НКВД СССР передать свои машины 763 и 764 авиаполкам и провести переобучение личного состава на новую технику, а конкретно на вертолеты Ми-2 и переформировать полк во второй вертолетный. Авиагруппа майора Иванова и полк Петрова так же передавали свои самолеты 15 ударной авиагруппе и ждали пополнения новой техникой. Пополнялись и другие части корпуса. Личным составом и техникой.

Вернулись в полк из Москвы Настя, Лена, Ида и Зина. Волковой и Коротковой разрешили летать. И если Лена вернулась в экипаж к Весельской, то вот с Зинаидой вопрос оставался открытым. И тут, как нельзя кстати, прибыли на войсковые испытания новые машины Миля — Ми-4. Три совершенно новых вертолета. Ничего лишнего, никаких десантных и транспортных отсеков. Бронированная кабина для летчика и летчика-оператора с дублированным управлением и размещением друг за другом. Двигатель АШ-82ФНВ, так же как и протектированные фибровые топливный и масляный баки спрятанные за броневыми листами. Спаренная 20-мм пушка ШВАК в носовой турели и пилоны под шесть 160-мм неуправляемых авиационных ракет с каждой стороны, в пятидесятых годах двадцатого века Сашкиного мира больше известных, как С-3К или КАРС-160[i], которые прибыли вместе с вертолетами. При этом вертолет был оборудован приборами ночного видения и наведения НАР[ii]. А главное, управление практически такое же, как на Ми-2. Значит, не придется прилагать каких-то титанических усилий, чтобы переучить личный состав. А вот с девушками из полка Бершанской тяжелей. Пересесть пусть с тихоходного, но самолета на вертолет не так уж просто. Но возможно. И сейчас в небе над Багерово под прикрытием истребителей постоянно висела пара винтокрылы машин, учеба шла интенсивно с горячим энтузиазмом. Конечно, лучше бы все это дело происходило в спокойной обстановке, в тылу, но приказы не обсуждают, а выполняют. Да и немцы последние дни летать над Крымом стали реже, переключившись на ростовское направление.

Михаил Леонтьевич прилетел лично через три дня после прибытия новых машин.

— А ты возмужал, — радостно и тепло улыбнулся Сашке после взаимного приветствия Миль, — уже не тот мальчишка, которого я впервые увидел осенью.

— Да и Вы изменились, — улыбнулся в ответ Стаин.

Михаил Леонтьевич выглядел хоть и уставшим, но довольным. Это в сорок первом, после неудач на фронте, провальных испытаний автожиров, эвакуации в голодный и холодный Билимбай он чувствовал себя отчаявшимся и потерянным, держась только на железном характере и силе воли. Сейчас же совсем другой коленкор! Вот они, три новейшие машины! И это не копия созданного пусть и им же в другом времени и мире вертолета. Это целиком и полностью созданное его нынешним КБ изделие. Да, с использованием наработок с Ковчега, но и своего тут не мало. А еще и новое вооружение, под которое сразу же создавались пусковые системы. Да, это еще не Ми-24, но уже и не Ми-4 того мира. Эх, ему бы еще движки! Но пока придется обходиться тем, что есть. АШ-82ФНВ тоже отличные моторы. Да и под более мощные двигатели нужна силовая установка, надежные лопасти, другие ГСМ и еще много чего, включая обученных людей. Все это пока только есть в планах на перспективу. А сейчас только быстрые и простые решения, способные с наименьшими затратами ресурсов и сил приблизить победу. Остальное после войны. Но главное вовсе не это. Главное, что у вертолетов есть будущее. Да такое, что дух захватывает! А благодаря вот этому парню и девушкам из первого вертолетного полка, даже самые отчаянные скептики убедились в необходимости развития винтокрылой авиации.

— Когда боевой вылет планируешь новым машинам?

Стаин пожал плечами:

— С Климовым я поговорил, как подходящие цели будут, нам сообщат.

— Сам полетишь?

Сашка недоуменно посмотрел на Михаила Леонтьевича:

— Конечно! — как он может пропустить такое. Ему не удалось первому поднять в воздух Ми-2, так хоть здесь он будет первым. Тем более облетать новые машины уже удалось. Ну что сказать? Отлично! Послабей двадцать четверки, ну так и технологии несопоставимы. Тяжеловата маленько, но это из-за брони.

— Саш, — Миль замялся, — я тоже хочу полететь.

— Нет! — отрезал Стаин.

— Саш, — взвился Михаил Леонтьевич, — ты не понимаешь…

— Это Вы не понимаете! — грубо перебил его Сашка, — Случись, что с нами, невелика беда, другие найдутся, летчиков в стране много! А Миль один!

— Но мне надо самому почувствовать машину на предельных режимах, в бою! Как вы не поймете!

— Михаил Леонтьевич, — обратился к конструктору, как к ребенку Сашка, — я Вам обещаю самый подробный отчет, по всем параметрам. Да и Матвей Карлович испытатель опытный. Все распишем, все расскажем, подскажем, поправим. А вы делайте нам вертолеты. Самые лучшие в мире! Война что! Война кончится рано или поздно, а потом Ваши машины, как воздух нужны будут. В полях, в тундре, в тайге, на стройках! Нам всем страну поднимать! А сейчас, давайте мы будем воевать, а Вы конструировать.

Миль помолчал и усмехнулся:

— Дожился! Мальчишка меня жизни учит! И ведь прав же, что самое обидное, — он с грустной улыбкой посмотрел на Сашку.

— Ну, так, — смутился тот, — а что Вы… — продолжать не стал, и так отчитал человека гораздо старше его. Но ведь за дело отчитал!

— Товарищ подполковник, — выскочил из штабной избы и лихо встал, поедая Сашку горящим и преданным взглядом Байсан Харуев. От этого фанатичного блеска в глазах ровесника становилась порой не по себе. Стаин не знал и даже не догадывался, что писал о нем домой Иса, но почему-то Байсан видимо воспринимал Сашку каким-то древним эпическим героем и с юношеской непосредственностью всем своим поведением демонстрировал свое восхищение командиром. Сашка бы давно сплавил парня куда-нибудь подальше, да только некуда. Байсан упорно просился в отряд брата, и это было бы правильно. Но там на ребятах подписок, как блох на барбоске и в оперативно-разведывательный боевой отряд НКВД СССР «Каскад», как с недавних пор стала называться группа Тихонова попасть было не так-то просто, а без специальной подготовки и вовсе не реально. Вот и ждал Стаин оказии и хорошего настроения наркома, чтобы замолвить перед Лаврентием Павловичем словечко за парня. И тут много зависело от войсковых испытаний. Если они удадутся, то и оказия такая представится. — Вас к телефону. Из штаба 15-ой авиагруппы, — на Байсана было приятно посмотреть, подтянутый, форма сидит словно влитая, и не скажешь, что надел он ее всего несколько дней назад. Есть люди, которые родятся для воинской службы. Байсан, по всей видимости оказался из таких.

— Ну вот, Михаил Леонтьевич, — Сашка с улыбкой посмотрел на Миля, — кажется, сейчас и решится вопрос с испытаниями. Байсан, давай к капитану Байкалову, знаешь его?

— Знаю, — кивнул головой парень.

— Скажешь, чтоб ко мне шел со своими ребятами. И майора Иванова с лейтенантом Федоренко тоже позови.

Конечно, могло быть, что звонили из штаба Климова по какому-нибудь другому вопросу, но чуйка просто кричала, что предстоит работа. А чуйке на войне надо верить.

Заявка была словно специально подобрана для испытаний. Нашим войскам предстояло ударить по румынам 8-го кавкорпуса в районе села Журавки. Сильно что-то заактивничали там мамалыжники, засуетились, грозя отрезать Феодосию от Керченской группировки наших войск. Вот и решило командование охладить пыл воинственных потомков древних римлян, каковыми они себя считали наравне с итальянцами. Войска запросили штурмовики, для удара по оборонительными укреплениям, тут и вспомнил Климов про просьбу Стаина. Это, конечно, не танки, но вполне себе профильная работа. Представитель пехотинцев был уже у генерал-майора и как раз успел подойти в штаб корпуса к тому времени, как все собрались у Сашки в кабинете. Посмотрели карты, расспросили пехотного майора из оперативного отдела 302 стрелковой дивизии и отправили вертолетом в атакующую линию своих разведчиков-наводчиков с рацией, посмотреть на месте что там да как, ну и скорректировать огонь с земли. С ними же улетел и майор. Атака пехоты планировалась на 19-00, поэтому времени на подготовку было вполне достаточно. Сначала по румынам должна была отработать наша дивизионная артиллерия, сразу после артподготвки пойдет пехота, а вертолеты будут работать, как и полагается машинам огневой поддержки, точечно, по заявкам из атакующей линии.

Лететь предстояло двумя звеньями. Тройка Стаин-Байкалов-Поляков на новых вертолетах и на подстраховку решили поднять тройку Весельская-Чумина-Селина на Ми-2. Уж больно Ида рвалась в бой. С Селиной летчиком-оператором, гордо выдержав укоризненно-тревожный взгляд мужа, летит Зина Короткова. Техников и дополнительный БК уже отправили непосредственно в тыл атакующей части. Так что, даже если и истратится весь боезапас, надолго пехота без поддержки не останется. В идеале вообще не должна остаться, потому как работать предстояло волнами. Сначала отрабатывает одна тройка, уходит на перезарядку и в дело вступает вторая тройка. Как получится на самом деле, покажет только бой. Тактику такую хоть и обсуждали давно, но впервые использовать решили только сейчас. Ну и первой, наиболее защищенной броней тройке, давить румынскую ПВО, если таковая будет. Воздушное прикрытие за группой Василия Сталина, который после своего первого ордена просто пылал энтузиазмом и рвался в небо.

— Все Вася, — Сашка хлопнул Василия по плечу, — давай к своим, задачу ты знаешь, ни одна зараза подобраться с воздуха к нам не должна. ПВО противника не ваша забота, тут мы сами. И Вася, — Сашка строго посмотрел на Сталина, — прошу, не зарывайся.

Василий, было, вспыхнул, но, тут же успокоившись, кивнул.

— Все нормально будет, Сань, — он залихватски тряхнул чубом и рванул к истребителям. Хорошо не все машины успели отдать. Иначе пришлось бы запрашивать прикрытие у Климова или привлекать полк Казариновой. А этого делать не хотелось по одной простой причине, что истребители Василия, что вертолетчики уже слетались, сработались друг с другом. Но в мыслях Сашка себе заметочку оставил. Надо и остальные полки натаскивать на боевое прикрытие вертолетов. Авиагруппа Сталина отдельное подразделение, временно приданное корпусу, и в любой момент их могут забрать. Хотя, что-то подсказывает, что вместе они надолго. По крайней мере, до конца Крымской операции. Сашка оглядел аэродром и наткнулся взглядом на щуплую девичью фигуру в технической спецовке, которая, оскальзываясь на жухлой траве, тащила за собой тележку для транспортировки боеприпасов с уложенными аккуратным рядком ФАБ-50. Нет, на дольше. Почему-то вспомнилась присказка Дарьи Ильиничны, которую она частенько повторяла себе под нос, когда думала, что ее не слышат дети: «Ох, грехи мои тяжкие».

Тройка Иды села на пункте пополнения БК в районе небольшого села Розальевка. Отсюда до передовой не больше трех минут лета. А звено Стаина сразу пошло на боевую позицию. В управлении новый вертолет был немного пошустрей, чувствовался получше чем двойка, охотней откликался на движение ручки и педалей. Ну, так и легче он был, несмотря на бронирование и полный БК, почти на четыреста килограмм, а это очень много. Правда, немного снизилась дальность полета, но это не так уж существенно.

На подходе связался со своими разведчиками:

— Тихий, здесь Пчела один, как там у вас?

— Здесь Тихий, — сквозь шум помех слышались стрельба и взрывы, — нормально, — послышалось что-то похожее на нервный смешок, — прижали нас пулеметами. Вы где?

— Подходим. Как выйдем на огневые, обозначьте цели.

— Сделаем.

Буквально тут же впереди показалась линия соприкосновения и залегшая на ровной, как стол земле пехота, прижатая румынскими пулеметами. В этот раз, наученный горьким опытом, нахрапом лезть не стал, зависнув на предельно малой высоте позади первой линии советских траншей. И сразу же откуда-то с позиций залегшей пехоты в сторону румын полетели ракеты, обозначая огневые точки противника.

— Пчела, увидел? — послышался в шлемофоне срывающийся голос.

— Увидел, работаем, — сектора атаки между экипажами были распределены еще на земле, так что каждый знал, как действовать. Беспокоили только братья Поляковы, в отличие от Сашки с Байкаловым, парни в реальном бою еще не бывали. — Третий, твой сектор, — на всякий случай подстраховался Стаин. Но машина братьев уже взмыла вверх, пилоны окутались огнем и дымом и в сторону румын ушли ракеты, оставляя за собой серый след. НАРы еще не достигли цели, а вертолет братьев уже нырнул вбок и вниз, уходя от предполагаемой атаки ПВО.

— Есть попадание, — подтвердил с земли наводчик, обозначая ракетницей следующие цели. Настала очередь Сашки подпрыгивать вверх, потом Байкалов, Стаин, снова Поляковы. Не всегда удавалось подавить цель с первого раза, все-таки разброс ракет был довольно приличный, тогда подрабатывали пушкой. Землю застилало дымом, видимость была практически никакая, и если бы не наводчик с земли, эффективность огня была б нулевая. — Пчел, у нас тут ДЗОТ, сможете подавить?

Байкалов с Сашкой уже выпустили все ракеты, две штуки оставались только у братьев.

— Третий, работай.

— Ага, рррраааботаааем, — прорычал Виктор, виражом оправляя машину на атакующий курс. Еще два дымных следа от пусков и в небо взлетаю бревна вперемешку с землей. А пехота уже идет вперед, окрыленная воздушной поддержкой.

— Пчел, вас тут благодарят, — в наушниках раздался веселый голос разведки.

— Спасибо не булькает, — в шутку откликнулся Сашка. Пауза и ответ разведчика:

— Сказали, что их спасибо булькает. Через нас передадут.

— Не надо, одно дело делаем, — отказался Стаин, — все уходим, — дал он команду ведомым. — Лед, здесь Пчела. Забирайте технарей с их барахлом и домой. Вы тут не понадобитесь.

— Поняла, — в голосе Иды даже сквозь шум помех слышалось разочарование.

А Стаин был доволен. Хорошо повоевали. Без потерь, без приключений. Теперь для полного счастья осталось спокойно вернуться на аэродром.

— Сокол, слышно меня?

— Слышу, — отозвался Василий.

— Мы отработали, возвращаемся.

— Принял, — и этот пригорюнился. Все не навоюются никак! А Сашка вдруг подумал, что хорошо было бы, чтоб не было пушек и ракет на пилонах, а внизу вместо изрытой снарядами земли, зеленые-зеленые поля, и синее-синее небо вокруг. Это же так прекрасно, что есть зеленые поля, леса и степи и синее небо. Что вслед за зимой приходит весна, а следом лето. А еще осень. Такая же красивая как лето и весна. Хорошо, что этот мир не знает, что может быть вечная холодная черно-белая, как кинохроника зима. И как хочется, чтоб никто никогда об этом не узнал! Чтоб можно было вот так взять вертолет, посадить в него Настю, Ленку, Витьку с Ванькой, Нкифорова, Короткова с Зиной… Нет одного вертолета не хватит… И двух не хватит… Тогда просто поездом. Всем вместе, всем корпусом! Махнуть на море, которое вот оно, совсем рядышком, сколько раз он уже летал над ним и не счесть. И курортный Крым вот он, внизу. А там Феодосия. Дымится… А так хочется искупаться, завалиться на теплую гальку, впиться зубами в сочную прохладную мякоть арбуза, или пожевать ароматной соленой тараньки с ледяным пивком. Эх! Коротков, Коротков! Растравил ты душу своими довоенными рассказами! Да и Вася добавил. Он же учился тут неподалеку в Каче. И вроде пролетели их слова мимо ушей, ан нет! Запали в душу. Интересно, а какое оно море? Нет, то что мокрое и соленое это и так ясно. А вот какое оно? Говорят в нем медуз много. Жалятся наверное. Медузы же должны жалиться? Или это не такие медузы? За размышлениями Сашка не забывал внимательно вглядываться в небо, где выше и немного в стороне маячили, нарезая круги, чтоб выровнять скорость с тихоходными вертолетами самолеты прикрытия. Вот же! Всякая ерунда в голову лезет! По курсу показался знакомый ландшафт аэродрома. Вот и долетели, вот и славно. Всегда бы так!

Еще две недели шли испытания. Вертолеты получились отличные. Не без недоделок, но детские болезни есть у каждой новой машины. А вечерами в штабе, у Стаина в кабинете Михаил Леонтьевич засиживался допоздна с летчиками и технарями. Обсуждали, спорили, ругались. Тут же что-то считали и чертили. Сюда же после учебных полетов стали подходить девушки из полка Бершанской: Наташа Меклин, Женя Жигуленко, Нина Ульяненко, Рая Аронова, Женя Руднева, Руфина Гашева, Катя Рябова многие другие. Все они до войны учились в авиационных или технических ВУЗах страны и сейчас с радостным удовольствием применяли свои знания на практике. Да, знаний этих у них было не так уж много. Доучиться не позволила война. Но ведь она когда-нибудь закончится и придется вернуться в институтские аудитории, а то, что они получали здесь и сейчас от Миля, они не получили бы ни в одном ВУЗе. Просто потому что, там учили, а здесь творили. И Михаил Леонтьевич не отказывал в помощи и общении никому. Он терпеливо объяснял, почему при создании машин поступил так или иначе, как считал, какие решения принимал, на основании чего. И присутствующие затаив дыхание слушали его. Потому что ко всем своим талантам Миль оказался прекрасным педагогом. А вечером, когда все расходились, Михаил Леонтьевич, чуть не плача, с горькой яростью в глазах мечась по кабинету, высказывался Стаину:

— Это черт знает что, Саша! Я буду разговаривать с товарищем Берией, Сталиным! Это же ни в какие ворота! Вам всем учиться надо, а не воевать! Столько талантов! Нет! Я буду настаивать, слышишь! — он в сердцах хлопнул ладонью по столу, — Чтобы их немедленно вернули в институты. Воевать найдется кому! У меня инженеров не хватает. Мы с Николаем Ильичом и Иваном Павловичем[iii] по все стране кадры выискиваем, а они вот они, тут! Готовые! Подучить чуть-чуть и на заводы!

Сашка с сочувствующей улыбкой смотрел на раздухарившегося конструктора:

— Не вернуться они в институты, Михаил Леонтьевич, — попытался он успокоить Миля, — только после войны. Да и не вернет их никто. Ни товарищ Берия, ни товарищ Сталин. Да и я не отдам. Насмерть встану, а не отдам, — Сашка покачал головой, на возмущенный взгляд Миля, не ожидавшего такого предательства от, как ему казалось соратника, — Кто летать будет, Михаил Леонтьевич? На ваших машинах, прошу заметить. У них у всех больше ста боевых вылетов на каждую. Вы вон сколько тут насчитали и начертили, — Сашка кивнул на заваленный бумагами стол. Все потому, что на ваших машинах умные летчики летали. Так давайте работать вместе. Мы будем делать свое дело, а вы свое, — Стаин улыбнулся, пытаясь сгладить резкость слов. Миль встал, набрав воздух, чтоб продолжить ругаться, но друг из него словно выпустили воздух и он устало опустился на стоящий рядом стул:

— Да понимаю я все, Саша. Только и ты пойми, обидно! — он посмотрел на Стаина тяжелым взглядом, — Ведь лучшие тут! Кто останется? Интриганы ташкентские?

— Ну почему ж? — улыбнулся Сашка, — Мы и останемся. Вот немцев расколошматим, и сконструируете Вы нам самый лучший в мире вертолет. Сядем мы в него и полетим на море. В Феодосию. Купаться и загорать.

Миль непонимающе уставился на Сашку:

— Почему именно в Феодосию? Ялта лучше.

— Можно в Ялту, — покладисто согласился Стаин. — На море хочу. Верите, нет. Три месяца здесь, а на море ни разу не был. И вообще, на море не был. Говорят хорошо там, — он мечтательно закатил глаза.

— Тогда обязательно сконструирую, — пообещал Миль.

— Что? — вынырнул из своих мечтаний Сашка.

— Самый лучший в мире вертолет сконструирую, — улыбнулся Михаил Леонтьевич, — чтоб на море полететь. Только самолетом-то, наверное, лучше.

— Может и лучше, — кивнул Стаин, — но мы полетим на вертолете!

Миль улетел девятого августа, забрав с собой испытателей с их машинами, кипу чертежей и пожеланий от летчиков. Теперь доработка и запуск в серию. С серией вопрос тоже практически решен, остались организационные вопросы и постановление ГКО о выделение под новую машину завода. Но тут ни от Стаина ни от Миля ничего не зависело.

Истребители ударными темпами осваивали новые самолеты Ла-5ФН, пригнанные перегонными командами. «Лавочкин» лучше «Яка» показал себя на малых высотах. Был несколько тяжелее и сложнее в управлении. Немного уступал в скорости и скороподъемности «Яку» и «Мессеру», зато был лучше в маневре и вооружении. Две одноствольные автоматические калибром 20 мм, оснащенные механическим синхронизатором не давали противнику ни малейшего шанса. Правда, самолет был довольно таки требовательный к классу летчика, но ребята в корпусе были опытные, так что ничего страшного.

Пришло пополнение и из вертолетного училища от Максимова. Парни и девушки, впервые оказавшись на фронте, старались выглядеть бывалыми, не показывать страх и неуверенность. Только вот все равно были они еще как те птенцы, на крыло встали, но летать не научились. Так что гоняли их беспощадно, руководствуясь Суворовским принципом: «Тяжело в учении, легко в бою». Осваивали вертолеты и летчицы Бершанской.

Потихоньку стала приходить новая техника и в вертолетные полки. Пока только Ми-2. Но все с нетерпением ждали новых Ми-4.

Боевой работы практически не было. Лишь изредка армейцы привлекали бомбардировщики корпуса для решения локальных задач, когда не хватало собственных сил и ресурсов. Да вертолетчики продолжали вывозить с передовой раненных бойцов. И все это навевало на определенные мысли. Значит, скоро предстоит дело, большое и серьезное. И это радовало и в то же время навевало и тревогу. А готовы ли они к такому делу? Покажет только время.

[i] С-3К («С» — от слова «снаряд», также обозначалась КАРС-160, то есть кумулятивный авиационный реактивный снаряд[1]) — советская неуправляемая авиационная ракета, предназначенная для уничтожения бронетехники противника. Боевая часть ракета имела комбинированное (кумулятивное и осколочно-фугасное) поражающее действие для борьбы с бронетехникой, сооружениями и живой силой.

[ii] Такие прибор существовали и в РИ. Кому интересно почитайте «Постановление № 1755 от 15 мая 1942 г. О специальных оптических приборах.» Там о принятии на вооружение ВМФ инфракрасных пеленгатора и штурманского бинокля, организации работ по созданию инфракрасной техники для нужд ВВС и танковых войск. В авиации ночного наведения самолетов использовались приборы "Гамма — ВЭИ". В декабре 1943 г. на фронте, западнее Смоленска, они прошли войсковые испытания, при этом ИК маяк с самолета был виден на расстоянии до 40 км, знаки сигнального полотнища — до 3...4 км, кодовые мигающие огни — до 8 км.

[iii] Николай Ильич Камов и Иван Павлович Братухин.