Возмездие Эвелит (Сборник)

4

Чена Дарнард, возглавляющая в экспедиции группу антропологов, дала компьютеру задание просканировать банк данных. Как и прочие, этот переносной компьютер был связан с базовым на «Новой Заре». В данный момент космический корабль находился с противоположной стороны планеты, и пройдет какое-то время, прежде чем сигнал через серию ретрансляционных станций дойдет до него и вернется обратно.

Чена отклонилась назад и через стол внимательно посмотрела на Эвелит. Та сидела очень спокойно, что казалось неестественным. Да, Эвелит происходила из аристократического рода, жившего в весьма воинственном обществе. И, безусловно, каждому миру присущи собственные психологические реакции, но все-таки было бы лучше, если бы Эвелит смогла дать волю своему горю.

— Ты полностью уверена, дорогая? — произнесла антрополог как можно мягче. — Этот остров — единственная обитаемая земля, он очень большой, со сложной топографией и примитивными коммуникациями. И моя группа уже обнаружила следы древней цивилизации.

— Я говорила с Рогаром более часа, — все тем же ровным тоном ответила Эвелит, по-прежнему спокойно глядя на Чену. — Ты же знаешь, я умею расспрашивать людей, а он не был готов к этому и ничего не скрывал.

Рогар подробно рассказал мне обо всем. Локонезцы не так примитивны, как их технологии. Они столетия жили под угрозой нападения дикарей, и это способствовало созданию широкой разведывательной сети. Поэтому они хорошо знают, что происходит вокруг. И хотя родовые обычаи чрезвычайно разнообразны, каннибализм развит повсеместно. Вот почему, никто из локонезцев ни разу не упомянул о нем. Они почли за счастье, что у нас собственные пути добывания человеческого мяса.

— А что существует, э-э-э, множество способов?

— О да. На Локоне, например, откармливают для этой цели рабов. А дикари, живущие в джунглях, слишком бедны и вынуждены вести постоянные войны. Некоторые устраивают ежегодные битвы внутри племени. И… кто знает, что еще. Но везде, так или иначе, мальчики, достигающие половой зрелости, совершают обряд, согласно которому они должны съесть мясо взрослого мужчины.

Чена прикусила губу.

— Господи, как же это все началось?.. Поиск закончен? — обратилась она к компьютеру.

— Да, — раздался голос машины. — Данные о случаях каннибализма среди людей довольно скудны. На всех известных нам до сих пор планетах он запрещен, хотя ранее иногда считался возможным, если для поддержания жизни не существовало никаких других способов. Встречались очень ограниченные формы того, что можно назвать церемониальным каннибализмом. Например, на Лохланне среди фалкенов существовал обычай выпивать незначительное количество крови друг друга при произнесении клятвы братства…

— Все это сейчас неважно, — напряженно проговорила Чена. — Нас интересует, что произошло на этой планете. Что это, дегенерация? Или атавизм? Есть ли данные о Земле?

— Очень фрагментарные. Во-первых, многое было утеряно во время Долгой Ночи. Кроме того, последние примитивные общества исчезли там до того, как начались межпланетные путешествия. Но все же остались кое-какие сведения, собранные древними историками и учеными.

Каннибализм обычно был составной частью обрядов, связанных с принесением человека в жертву богам. Как правило, их оставляли несъеденными. Но изредка попадались религии, где тела жертв или отдельные части их съедались либо людьми, принадлежащими к избранному классу, либо всеми членами сообщества — например, в Мексике ацтеки за год приносили в жертву своим богам около тысячи человек. А следовательно, они вынуждены были вести войны, что, в свою очередь, в конце концов помогло европейским завоевателям найти союзников среди других слаборазвитых народов. В основном пленников убивали, а их сердца отдавали идолам. Но известен по крайней мере один культ, где тела убитых распределялись среди церковнослужителей.

Каннибализм служил также некой магической формой. Съедая кого-то, вы, по их понятиям, приобретали тем самым его достоинства. Это лежало в основе каннибализма в Африке и Полинезии. Современные исследователи сообщают, что подобные блюда поедались с наслаждением, что, впрочем, легко понять, особенно для бедных протеином ареалов.

Единственный факт неритуального каннибализма мы встретили у индейцев, живших на Карибских островах в Америке. Они ели мясо человека, поскольку им нравился его вкус. Там предпочитали есть детей и для рождения потомства специально брали в плен женщин. Мальчиков-рабов кастрировали, чтобы их мясо стало мягче и нежнее. Вследствие сильного отвращения и полного неприятия подобной практики европейцы истребили жителей Карибов до последнего человека.

На этом закончился отчет компьютера об имеющейся информации. Чена скривилась:

— Пожалуй, я понимаю европейцев.

Эвелит время от времени удивленно поднимала вверх брови, но при этом ее лицо по-прежнему казалось застывшей маской:

— Ты ведь считаешь себя объективным исследователем?

— Да, считаю. Но существует еще такая вещь, как экспертная оценка. И потом, они убили Данли.

— Не они. Один из них. И я его найду.

— Но он — продукт этой культуры, такой же больной, как и вся раса, — Чена вздохнула, пытаясь говорить спокойно. — Очевидно, что в основе этой болезни лежит какой-то ритуал. Думаю, что первоначально все шло из Локона. Практически всегда более развитые народы оказывают некое культурное воздействие на всех остальных. А здесь, на острове? Естественно, что ни одно племя не избежало подобной инфекции. Позднее локонезцы развили и рационализировали этот обычай, а у дикарей он остался в неприкрыто жестоком виде. Но и у тех и у других жизнь основана на человеческих жертвах.

— А можно отучить их от этого? — спросила Эвелит почти без всякого интереса.

— Да. Со временем. Теоретически. А практически… в общем, я знаю довольно много о том, что происходило на Земле и не только там, когда более высокоразвитые народы пытались реформировать примитивные сообщества. Разрушалась полностью вся структура. И это неизбежно.

Подумай, что произойдет, если мы скажем аборигенам, что они должны отказаться от этого обычая. Они нас просто слушать не станут. И не могут услышать. Они должны иметь внуков. И знают, что мальчик не станет мужчиной, если не съест определенные части мужского тела. Нам придется завоевывать их, большую часть убить, остальных взять в плен. Глупо. А когда подрастет следующее поколение мальчиков и они все-таки станут мужчинами без этой магической пищи, что тогда? Представь, какое чувство отчаяния и полнейшей деморализации охватит их! Ведь это потеря традиции, лежащей в самой сердцевине каждой личности. Пожалуй, гуманнее было бы до основания разбомбить этот остров.

Чена покачала головой.

— Нет, — резко продолжила она. — Действовать можно только постепенно. Послать миссионеров. Через несколько поколений их проповеди и собственный пример должны подействовать… Но, к сожалению, сейчас мы не можем позволить себе таких усилий. Слишком долгий путь. И слишком много в Галактике миров, гораздо более достойных той небольшой помощи, какую мы можем оказать. Я склоняюсь к мысли, что надо пока оставить эту планету.

Прежде чем задать вопрос, Эвелит пристально посмотрела на Чену:

— Но не влияет ли на решение твоя собственная реакция на происшедшее?

— Да, — согласилась Чена. — Я, действительно, не могу преодолеть отвращения. И ты знаешь, я пользуюсь определенным влиянием. Так что, если Совет все-таки попытается набрать миссионеров, то вряд ли ему это удастся. — Она покачала головой. — Ты сама, Эвелит…

— Мои эмоции не имеют значения. Только долг. Спасибо за помощь.

Эвелит развернулась на каблуках и с военной выправкой вышла из комнаты.

Эвелит Сэрн на мгновение замерла перед небольшим строением, их с Данли домом. Таблетки перестали действовать. Искусственная защита разрушилась. Эвелит боялась войти. Солнце стояло низко, и все здание казалось наполненным тенями. Издалека слышались шаги, голоса, незнакомая мелодия флейты. Становилось холодно. Эвелит дрожала. Дом был слишком пуст.

Кто-то приближался. Эвелит с первого взгляда узнала Олоабет Мандейн из Новой Америки. Уж лучше собраться с силами и войти внутрь, чем слушать ее глупые утешения. Эвелит с трудом преодолела последние три ступеньки и закрыла за собой дверь.

Данли никогда больше не придет сюда. Ни-ког-да.

Но все в комнате напоминало о нем. Кресло, в котором он любил сидеть с потертым томиков стихов. Эвелит не понимала их и потому поддразнивала его. Стол. Здесь он произносил тосты в ее честь, целовал. Шкаф, где висит его одежда. Поношенные шлепанцы. Кровать. Все, на чем останавливался ее взгляд, кричало о Данли. Эвелит быстро прошла в лабораторию и задернула занавес, отделявший жилые комнаты. Заскрежетали кольца, задевая за трос. В сумерках этот звук наводил ужас.

Тяжело дыша, она закрыла глаза, сжала кулаки. Я не размякну, нет. Ты всегда говорил, что любишь меня за силу — среди прочих очаровательных качеств, добавлял ты подмигивая, — и я не дам пропасть ничему из того, что ты любил.

— Я должна торопиться, — сказала она ребенку Данли. — Командование экспедиции согласно с Ченой, и скоро мы отправимся домой. У нас осталось мало времени, чтобы отомстить за твоего отца.

Господи, что я делаю, — открыв глаза, в отчаянии подумала Эвелит. Разговариваю с мертвым мужем и неродившимся ребенком!?

Она включила свет и подошла к компьютеру. Он ничем не отличался от остальных. Но на нем работал Данли. Каждая царапина на поверхности этого ящика притягивала ее взгляд. Точно так же Эвелит не могла спокойно пройти мимо микроскопа мужа, его хроматографа и анализатора хромосомного состава биологических препаратов… Хорошо бы выпить чего-нибудь покрепче, но сейчас нужна ясная голова. Эвелит села за компьютер и приказала:

— Включайся!

Загорелась желтая лампочка. Эвелит потерла подбородок, подбирая слова.

— Нужно найти дикаря, — проговорила она наконец, — который убил одного из членов нашей экспедиции, забрал несколько килограммов его мяса и крови и скрылся затем в джунглях. Убийство произошло около шестидесяти часов тому назад. Как его отыскать?

Раздалось тихое жужжание. Эвелит представила себе всю цепочку: до челночного корабля, затем вверх сквозь бездонное черное небо до ближайшей орбитальной станции, от нее к следующей — вокруг обрюзгшей планеты, пока сигнал не достигнет космического корабля; затем искусственный мозг направит запрос в соответствующий банк данных, а сканеры бит за битом просмотрят имеющуюся информацию о сотнях и тысячах существовавших когда-либо миров, начиная с Земли, которой, возможно, уже больше нет — все те данные, что удалось сохранить и спасти во время крушения империи и последовавшие темные века. Эвелит отвлеклась от бесплодных размышлений, ей захотелось оказаться дома, на Кракене.

— Мы поедем туда, — пообещала она ребенку Данли. — Ты будешь жить вдали от всех этих бесконечных машин и расти так, как завещано нам Богами.

— Запрос. — Произнес механический голос. — С какой планеты жертва преступления?

Эвелит слегка облизала пересохшие губы:

— С Эфеи. Это Данли Сэрн, твой хозяин.

— Вполне возможно, что удастся проследить путь вышеупомянутого аборигена. Вас интересует принцип, на котором основан поиск?

— Д-да.

— Биохимическое развитие на Эфее шло примерно так же, как и на Земле, — металлический голос звучал четко и размеренно. — Поэтому у ранних колонистов не возникло никаких сложностей при употреблении в пищу земных пород. Они попали в весьма благоприятные условия, и вскоре популяция выросла настолько, что опасность расовых изменений вследствие мутаций или генных колебаний отпала сама собой. Современные жители Эфеи не сильно отличаются от своих предков с Земли, потому их психологические и биохимические особенности хорошо известны.

Этот фактор очень важен для большинства освоенных планет. В основном, резкие изменения в генотипе происходили из-за того, что первоначальные поселения были слишком малы и обособлены. Эволюционная адаптация к новым условиям редко приводила к радикальным переменам в биологической структуре. Например, большая мощь среднего жителя Кракена вызвана сравнительно высокой силой тяжести на планете; белый цвет лица — следствие бедного ультрафиолетом солнца, а крупные габариты помогают легче переносить холод. Но их предками были люди, приспособленные к жизни в таком мире. Отклонения от присущей им нормы нельзя назвать чрезвычайными. Они не мешали поселенцам жить на большинстве планет, подобных Земле, и постепенно смешиваться с их коренным населением.

Но иногда вследствие каких-то исключительных условий происходят значительные вариации. Например, из-за малого размера первоначальной популяции. Либо на данной планете не могло прокормиться много народу, либо люди погибли после падения империи. А в результате — значительные генетические отклонения и мутации в потомстве выживших колонистов. Естественно, что изменения наиболее вероятны в тонких структурах — эндокринной и ферментной системах, а не в анатомии человека. Примером может служить такой хорошо известный случай, как реакция жителей Гвидиона на никотин и некоторые обезболивающие средства. Иногда различия обитателей двух планет приводили к их взаимной стерильности.

— Что касается этой планеты, — Эвелит почувствовала, что ее выдернули из задумчивого состояния, в которое она погрузилась во время «лекции», — то теперь многое прояснилось. Некоторые завезенные с Земли виды растений прижились здесь, другие отмерли после того, как была утеряна технология их возделывания. Таким образом, колонисты все больше и больше использовали для питания местные виды растений и животных. Но в них отсутствуют многие элементы, необходимые для нормального развития человека. Например, витамин С встречается только в растениях, первоначально привезенных с Земли. Сэрн заметил, что здесь употребляют в пищу огромное количество стеблей и листьев этих растении. И, как следствие, — значительны изменения в желудочно-кишечном тракте местных жителей. Это видно на флюорограммах. Интенсивные исследования мяса местных животных показали, что в нем не хватает трех основных аминокислот. Адаптация человека должна была повлечь за собой серьезные изменения на молекулярном и субмолекулярном уровнях. Соответствующие расчеты я могу провести.

— Расчет окончен.

Эвелит крепко вцепилась в ручки кресла и затаила дыхание.

— Вероятность успеха поиска весьма велика, поскольку структура мяса человека с Эфеи близка к местным аналогам. Оно может быть переработано в процессе обмена веществ, но тело местного жителя, употребившего его в пинту, будет выделять некоторые вещества, которые, в свою очередь, придают определенный запах коже, дыханию, а также моче и фекалиям. Наши детекторы позволяют определить этот запах на расстоянии в несколько километров и в пределах шестидесяти — семидесяти часов с начала процесса. Но поскольку при этом соответствующие молекулы подвергаются распаду и сложным превращениям, то рекомендую вам действовать, как можно быстрее.

— О, я найду убийцу Данли. — Эвелит погрузилась в темноту.

— Я могу приготовить для вас необходимые микроорганизмы и составить программу поиска. Хотите? — раздался вопрос компьютера. — Они будут в вашем распоряжении примерно через три часа.

— Да-а, — она заикалась. — И, пожалуйста… нет ли каких-нибудь еще… советов?

— Не надо убивать преступника сразу же. Лучше привести его сюда и обследовать. Если не из каких-то других соображений, то по крайней мере для того, чтобы довести до конца научные исследования.

— И это говорит машина, — мысленно вскричала Эвелит. — Она предназначена только для облегчения научного поиска. Ни для чего больше. Но это его машина. — Ответ компьютера так походил на то, что скорее всего сказал бы сам Данли, что она не смогла сдержать слез.