Возмутитель моего спокойствия

Глава 20

Мэтт

Даже в полумраке можно было разглядеть расширившиеся глаза Дианы. Пока тараканы в ее голове разбирались с тем, видит ли она меня в реале, или это всего лишь видение пьяного воображения, Рон схватил ее сзади и зажал нос тряпкой со снотворным его собственного производства. Жесткий в боях, но мягкий в мирной жизни, он отнесся к этому заданию, как к военной операции. Как только Диана перестала сопротивляться и уснула, Рон достал скотч из кармана и, обмотав им несколько раз вокруг головы, закрепил ткань к носу.

— Ротик тоже закроем, на всякий случай, — на губах беглянки тут же появилась широкая серая полоса.

— Она не задохнется? — его резкость порой была пугающей.

— Нет, нормально. Выспится. На кровать ее.

Сообщение от Джейка, нашего официанта.

«Он еще не уснул, лакает вино в гневном припадке».

— Я помогу ему уснуть, — хватаюсь за ручку двери, но брат отдергивает меня.

— Не дури, сейчас вырубится.

«Он идет к вам»

— Диана, — данессия пьяный голос подонка.

— Сделаешь шаг, вырублю и тебя, — пригрозил Рон.

— Диана, — раздалось за дверью, — ты нужна мне.

Кровь закипела в жилах и уже плевать было на Рона. Достаточно я наслушался сладких речей этого ублюдка за прошедший вечер. Итак еле сдерживал себя, чтобы не сорвать план. Я оттолкнул брата, а потом и врезал ему, получив в ответ такой же удар. Его тяжелый кулак вызвал фейерверк искр из глаз, еще больше разжигая во мне инстинкт зверя.

— Если сейчас он не вырубится я отрежу ему яйца!

В это момент раздался грохот. Ублюдок Миллер, на свое счастье, ушел в отключку и сохранил яйца.

Диана

Не могу не то что открыть глаза, но даже и рот. Вернуть ясность ума оказалось еще труднее. Бог с ним, с глазами, память бы восстановить. Если от одного бокала вина меня так заносит, ну его тогда, это вино, и вообще алкоголь. Правильно говорила мама: «все дурманящее — зло».

— Она долго будет спать? — слышу голос Мэтта.

— Это уже не от снотворного, а от вина, — сам же отвечает себе.

Алкоголь, похоже, в конец лишил меня рассудка. Даже во сне сумасшествие какое-то. Сдается мне, что вкус вчерашней белуги, решил, всю жизнь преследовать меня. На губах отвратная горечь. Да еще и липкая. Не могу разомкнуть губы. Пытаюсь хотя бы подать голос, чтобы убедиться, что я не умерла в пьяном угаре. Мама такое точно не переживет.

— Диана, очнись, — голос Мэтт все еще преследует меня.

Лучше, действительно, очнуться чтобы ты исчез, ирод! Открываю глаза и вижу его, ирода, он же кошмар, он же великое разочарование всей моей жизни. Он же любовь всей моей жизни. Кто-то ему уже отомстил за меня, поставив смачный фингал. Наверное это Эшли. Кто же еще?

От помутнения сознания в глазах все двоится. Закрываю, открываю, не проходит. Это меня раздражает, и со словами «да сойдитесь же!» пытаюсь сконцентрировать внимание и собрать из двух Мэттов одного. Бесполезно. Мэтт не только раздваивается, но и зеркалит. У оного Мэтта фингал на правом, к другого на левом. Лучше закрыть глаза.

— Диана, посмотри на меня, — требует голос Мэтта.

— На какого тебя? — промычала я.

— Открой глаза!

Открываю. Черт с ним. Возможно алкоголь повредил мне мозг, но, наверняка, все излечимо.

— Смотри, — он указывает на второго себя, — Это мой брат-близнец Рон.

— Привет, пигалица! — брат-близнец поднял руку.

Не знаю, сколько секунд, можете даже минут я смотрела то на одного, то на другого. Эти двое абсолютно не различимы. Даже голоса одинаковые. Отличие только в фигуре, которое сразу и не заметишь. У Рона немного вылез живот, и скорее пивной, характерный для семьянина. Я, конечно, знала о наличии еще одного брата и племянников. Но чтоб близнец?! Пытаюсь открыть рот от удивления. Получается.

— Почему мои губы липкие? — удалось пробурчать.

Мэтт достал влажную салфетку и протер их. Затем помог приподняться с кровати и опереться спиной на ее изголовье. Какие-то клочки скотча лезут мне лицо. Я схватила один и оттянула его, но он намертво прилип к моим волосам. Такая же ерунда происходила и со вторым клочком.

— Что это такое?

— Это скотч!

— Я вижу, что это скотч, но почему он на моих волосах?

— Ну…

— Ну… был сильный ветер, — перебив Мэтта, неуверенно начал бубнит Рон, — такой, что срывал волосы с головы. Нам пришлось закрепить их скотчем, чтобы ты не осталась без волос, — вроде бы говорит о проявленной заботе, но с неподдельным чувством сожаления. — Без волос как-то стремно ходить, — виновато добавляет.

— Вы что, меня похитили? — мозг наконец-то включился и начал задавать вопросы по существу.

Хотя, волосы куда существеннее.

— Нет, ты сама увязалась за нами, не помнишь? — истерично отвечает Мэтт. — Пришла в себя? — щелкает пальцами перед глазами, — Что было, помнишь? Я не про вчера, а про три недели назад!

— Это был Рон? — мозг перешел в режим «турбо».

— Браво, детка! У тебя отличная эрудиция!

Сердце готово было выпрыгнуть из груди от радости и ликования, но какая-то обида затаилась в нем и все никак не хотела выходить, зараза. Мэтт смотрит на меня, как на врага народа, в ожидании извинений с моей стороны. Весь его вид говорит об этом. А нефига! Почему я должна извиняться? Сам виноват! Трудно было предупредить, что есть брат-близнец, как две капли воды похожий на него? Сдерживаю себя, чтобы не кинуться ему на шею. Первым давать объяснения должен мужчина! К н и г о е д . н е т

— Ну! Я жду объяснений! — заявляю, как ни в чем не бывало.

— Ты’ ждешь объяснений? — офигевает Мэтт.

— Ну да! Что это? — возмущенно указываю на обстановку вокруг.

— Это номер. Мы в отеле, — отвечает за него брат, пока тот все еще пребывает в шоке.

— Я поняла! Почему я здесь? Да еще в таком виде, — отряхиваю назойливый кусок скотча.

— Мы тебя похитили, — продолжает Рон, — так как у нас не было другого выхода. Этот твой Миллер, приказал охране не впускать нас, а тебя, видимо, не выпускать.

— Это они вас так? — смотрю на фингал Рона.

На Мэтта уже совсем не смотрю. Отвечать мне он, походу, не собирается. С недовольным видом облокотился об письменный, затем скрестив и руки, и ноги перед собой, начал истерично ухмыляться. Знакомая картина из прошлого.

— А это? — Рон приложил палец к своему фанарю, — Ударился об что-то в темноте. У меня ерунда, заживет за два дня. А вот Мэтт…

— Что с глазом? — я вскакиваю с кровати и буквально подлетаю к Мэтту.

Его правый глаз налился кровью, а зрачок совсем сузился.

— Рон постарался, — недовольно фырчит.

— Вы с ума сошли? — возмущенно обращаюсь к брату, — Так же и глаза можно лишить! Сильно болит? — сочувственно спрашиваю Мэтта.

— Очень, практический ничего не вижу им, — жалобно отвечает он.

— Господи, надо что-то холодное приложить, и к врачу, — осматриваю комнату в поиске холодильник.

— Холодильника нет! Это все-таки придорожный мотель, а не пятизвездочные апартаменты — бездушный брат просто злорадствует, — врач тоже не поможет, ему нужно кое-что другое.

— Что, что ему нужно? — в волнении смотрю то на Рона, то на Мэтта.

Оба начинают хихикать.

— Ну как, что? Любовь, забота, ласка, — еле сдерживая смех и, стараясь быть серьезным, выдает виновник этого безобразия.

В этот момент ощущаю себя полной дурой. Мой любимый рядом, нашел меня, даже выкрал, чуть глаз не потерял, а корчу из себя обиженную идиотку. Больше нет сил терпеть это! Хочу прижаться к нему и прижимаюсь, пряча от стыда свое лицо в его груди. Любимые крепкие руки обхватывают меня и притягивают сильнее к этой груди. Макушка ощущает прикосновение губ. Далее нежные поцелуи осыпают все мое лицо, не оставляя ни одного миллиметра. А когда губы наши встречаются, я забываю, где я, кто я, и что я пережила за последний месяц, словно не было эти трех недель моей жизни в Калифорнии без Мэтта,

— Ну, я пошел, — доносится голос, а за ним и звук захлопнувшейся двери.

Я взлетаю вверх и обхватываю ногами Мэтта, а через мгновение мы уже на кровати, бешенно срываем с друг друга одежду. Я вся дрожу в предвкушении сладостных минут. Мужские ласки, дурманящий запах, приятное слуху его учащенное дыхание, все это сводит меня с ума, разгоняя в моей голове всех непрошенных тараканов. Ну, почти что всех.

— Мэтт, Рон, вдруг он войдет.

— Не войдет. Он знает, что я очень голоден и мне надо срочно зажарить и съесть одну птичку, — шепчет мне страстно.

Я уже голая и с наслаждением смотрю, как мой мужчина снимает с себя футболку, последнее, что на нем оставалось. Как же я соскучилась по этому упругому телу, по этим тугим мышцам, по линиям и волоскам на груди.

— Мэтт! — тараканы вновь принялись за свое, — А у вас с Роном есть знаки отличия?

— Есть, все есть, и знаки и медали и награды, — не отрывая губ от моей груди отвечает в экстазе.

— Нет, я про особые приметы…

— Все разговоры потом!

Затыкает мне рот своим. И я чувствую, как вхожу в мир блаженства и счастья.