Возвращение Фабрицио

Зеленый листок

Высоко в небе через звездные поля, никем не замеченная, летела комета. Летела над головами актеров, священников, влюбленных, святых и демонов. Семьдесят шесть лет комета пронзала небеса и теперь вернулась к людям, чтобы снова выплывать из завесы тумана, поздней ночью, ранним утром, увлекая за собой хвост событий, случайностей и совпадений, искр и мерцающих огней.

День свадьбы Элеттры начался с густого предрассветного тумана. Вздрогнув, она проснулась и вскочила с кровати. Одевшись, девушка открыла дверь и прислушалась к храпу стражника, охранявшего переднюю дверь замка. Она легко проскользнула мимо него на улицу и поспешила к главной площади. Перед самым уходом она приняла немного белладонны, чтобы расширить зрачки и стать еще красивее. Этой хитрости Элеттра научилась у прабабушки.

Проходя мимо восьмистенной крестильни и собора, она сквозь клочья тумана заметила бредущего по площади человека. Он шел, опустив плечи и глядя вниз. Девушка с удивлением узнала в нем Микеле. Она едва не окликнула его, но остановилась и решила понаблюдать. Он застыл у входа в башню, повернулся и посмотрел туда, откуда пришел, не замечая девушку. Затем, словно на что-то решившись, он склонил голову и повернулся, собираясь войти в башню.

Ей было интересно, что он сделает. Накануне поздно вечером она попросила свою самую верную служанку тайком отнести ему записку. В записке девушка просила, вернее, велела ему встретиться с ней утром неподалеку, в укромном месте в глубине галереи напротив собора. До встречи оставалось десять минут. Она собиралась признаться Аркенти в любви и не сомневалась, что он примет участие в задуманном ею побеге. На самом деле она представить себе не могла, что он не согласится. Девушка была настолько уверена в своей любви и не думала, что он, возможно, испытывает иные чувства или придет в замешательство, получив такое предложение. Они побегут на конюшню, найдут там спрятанный Элеттрой кошелек, возьмут ее лошадь и поскачут к реке. Когда заметят, что ее постель пуста, они уже будут далеко. К тому же она не думала о том, что может случиться.

Элеттра в нерешительности стояла, скрытая туманом и сумраком мнимого рассвета. Она знала, что страшно рискует, но настал день свадьбы, а мысль даже об одной ночи с отвратительным Паскуали была невыносима. Девушка не сомневалась, что Микеле Аркенти ее любит. Она читала это в его сердце и в своем собственном, тут не было сомнений. Разве не запел соловей две ночи назад, в тот самый миг, когда она произнесла его имя, лежа в постели? То был знак. Но сейчас… зачем он идет на башню? Почему сейчас? Это не было местом встречи, указанным в записке.

Приподняв юбки, девушка поспешила через площадь и взбежала по лестнице, поднимаясь по спирали в небо.

Аркенти дошел до вершины башни и несколько минут стоял, пытаясь отдышаться. Далеко внизу раскинулся город и его окрестности. Над рекой По туман был гуще всего. Белая лента извивалась, поднимаясь над водой. Он на секунду сжал голову руками. Затем стянул сутану и бросил ее с башни. Надев принесенные с собой штаны, Аркенти подумал, что больше он не адвокат дьявола, не монсеньор Аркенти. Он снова просто Микеле Аркенти, каким был прежде, каким был всегда. Человек, ни больше ни меньше. Он смотрел, как черная ткань пустой оболочкой медленно падает вниз.

Взобравшись на парапет, Аркенти пошатнулся. Он достал из кармана до сих пор не распечатанное письмо девушки. Он чувствовал его крайнюю важность, но боялся открыть, не мог заставить себя прочесть написанные в нем слова, какими бы они ни были. Злясь на себя за слабость, он разорвал письмо на части и бросил через парапет. Аркенти смотрел на реку По вдалеке, воображая, что она бьется жилкой на шее божества реки. Он представил, как летит по воздуху словно Икар, падает с башни в собственное отражение на поверхности реки. Я не могу. Но я должен! Должен! Он не мог объяснить почему. Самые разумные объяснения ничего не значили в горячке разочарования собой и жизнью. Куда ему податься, если не возвращаться в Рим, что стало теперь невозможным? Почему не дать волю своим чувствам к девушке? Или напротив, почему бы не забыть ее? Одно или другое — что угодно, только не эта лихорадочная нерешительность.

Внезапно Аркенти вспомнил, что, покидая в смятении комнату, подошел к столу, вытащил погребальный саван Камбьяти и сунул в карман. Теперь он вытащил его и держал в руках. Губы непроизвольно шептали молитву:

— Святой Фабрицио, прошу, помоги мне в час нужды.

Что? Теперь я молюсь человеку, в святости которого до сих пор не уверен. И все же, несмотря ни на что, я начинаю верить в его чудеса. Прошу, помоги мне, добрый Фабрицио. Помоги решить. Добиваться девушки? Вернуться в Рим, к грешной пустоте и отравленной атмосфере? Задушить Нери голыми рукам и?.. Прыгнуть? Сделай что-нибудь, что угодно!

Он чувствовал страшное опустошение — не мог найти ни одной веской причины, чтобы не прыгнуть вниз.

— Микеле? Что вы делаете?

Он обернулся и увидел девушку. Она стояла задыхаясь на верхней ступеньке и не сводила с него глаз.

Аркенти отвернулся от нее и указал вдаль:

— Как вы думаете, смог бы я отсюда прыгнуть в реку?

— Только если бы у вас были крылья. Река далеко.

Он сглотнул, глядя вдаль.

— Я получил ваше письмо. Я… побоялся его открыть.

— Теперь это не имеет значения. Спуститесь. Поговорите со мной.

Его ошеломили произнесенные слова, они, как обычно, прозвучали приказом. Мягким, но тем не менее приказом. Без намека на просьбу. Он спустился, снова укладывая саван в карман. Они сели, прислонившись спинами к стене.

— Смотрите, — заговорила она. — В небо. Звезда движется. Как падающая звезда, но не сгорает.

Комета, словно кончик кисти, пропитанный серебристой краской, все еще виднелась в рассветной дымке. Они не произносили ни слова. Просто смотрели. Наконец он отвернулся, закрыл лицо руками и задрожал. Девушка прильнула к нему, Аркенти содрогался, все еще пряча лицо. Немного погодя он успокоился, начал было говорить, но она приложила палец к его губам.

— Просто слушайте, — прошептала девушка, наклоняясь к нему.

Через несколько секунд она закончила излагать ему на ухо свой тайный план. Ее дыхание проходило сквозь его тело потоком света. Когда стрелки башенных часов сошлись на шести тридцати, Элеттра взяла его руку и приложила ладонь к своей щеке. Другой рукой она обвила голову мужчины, запустила пальцы в пышную густую шевелюру и заставила его опуститься на себя.

Высоко в небесах вспыхнула и засияла ярче комета, звезда немыслимой красоты, летящая в пустоте.

Когда все закончилось, туман полностью растаял, город был залит светом. Утро выдалось удивительно ясным, прекрасный день для свадьбы.

Прекрасный день для свадьбы

Вскоре после того, как Элеттра положила свое сердце к ногам Микеле, она выводила из конюшни Круну под пенье птиц, приветствующих новый день. Утреннее небо было чистейшего матово-голубого цвета, какого девушка никогда прежде не видела. Мальчишка-конюх не очень удивился ее появлению, Элеттра часто каталась верхом ранним утром. Да и какое ему было дело до любых, сколь угодно странных ее поступков. Застенчиво, стараясь не глядеть на девушку, он оседлал лошадь и помог ей сесть верхом, затем по ее приказу приторочил к седлу большой мешок. Элеттра выехала не оглянувшись.

Микеле ждал в тени, у ворот, ведущих к реке По, уже открытых для рыбаков, которые на рассвете спускались по реке. Он ждал и думал о том, что произошло за короткое время на башне. О том, как все изменилось. Она наконец открыла тайну Камбьяти и герцогини, о которой он давно подозревал. Аркенти понял, что Камбьяти был прадедом девушки.

Подъехала Элеттра, он вскочил на лошадь позади нее. Через несколько мгновений они выехали из ворот и поскакали через поля мерцающей под утренними лучами влажной травы, затаив дыхание, неспособные вымолвить ни слова. Элеттра подгоняла лошадь, они скакали быстро. Аркенти, не зная, как удержаться, обхватил ее за талию. Сжав в одной руке поводья, другую она положила поверх его рук и прижала их к своему животу.

Они направились к реке, а подъехав к ней, поскакали по тропе, вьющейся вдоль берега. Аркенти видел в воде отражение, свое и этой прекрасной решительной юной женщины верхом на лошади. Все это было похоже на сон в ярком свете солнца.

У него кружилась голова от страха и восторга. Аркенти интересовало, не гонятся ли за ними, и ему хотелось скакать еще быстрее. Он оглянулся и ничего не увидел. Затем он заметил вдалеке дым из труб и понял, что город просыпается. Скоро их хватятся. Он чувствовал, как нечто едва родившееся ускользает прочь. Он оглянулся и увидел реку, поля, утро, встающее над землей, вьющиеся над водой струйки тумана.

Вереница шелкопрядов

Старой герцогине больше не спалось. Порой ей вообще было трудно понять, когда она спит, а когда бодрствует. Иногда ей казалось, что она много ночей провела, лежа в постели от заката до рассвета, не сомкнув глаз. Иной же раз ей чудилось, что она не просыпалась до вечера, видя во сне дневные события.

Она лежала в постели и смотрела в окно, где первый рассеянный свет окрасил небо в серо-бело-розовые тона. Она забеспокоилась, увидев что-то черное, похожее на нелепую ворону или машущего руками безголового призрака, медленно плывущего мимо. Боже Всевышний, что это? Старуха с усилием сползла с кровати. Кости хрустели, что неудивительно для женщины старше девяноста лет. Герцогиня, шаркая, подошла к окну и выглянула на улицу. Целых пять минут она разглядывала предмет, прежде чем поняла, что это. Сутана. Сутана священника? За все годы я многое повидала, но такого… Она посмотрела вверх и увидела высоко в небе размытую полосу света. В самом деле необычное утро. Она вернулась, присела на край кровати и задумалась.

Должно быть, герцогиня на несколько секунд задремала, потому что, резко проснувшись, увидела рядом с собой… Видение? Призрак? Воспоминание? Она не знала, как его назвать, но знала, что оно заговорило.

— Моя дорогая герцогиня!

— Фабрицио? Это ты? Через столько лет?

— Да.

— Ты совсем не постарел. — Она помолчала. — Они хотят сделать из тебя святого.

— Глупцы.

— Я не рассказала адвокату про наше… про наше…

— Знаю. Ты сдержала слово. У тебя чудесная, добрая душа, и я тебе благодарен. Но я пришел просить об одолжении.

— Об одолжении?

— Да. Ты упомянула адвоката. Одолжение касается его и твоей правнучки Элеттры.

— Ах да. Девочка влюблена в него, но сегодня она выходит за юного Паскуали, и всем ее девичьим грезам конец. Печально, но так устроен мир. Мальчик не так плох на самом деле. Уверена, она его полюбит, со временем.

— Боюсь, она упрямей, чем ты ожидала. Она сбежала со священником.

— Dio mio! — Герцогиня опустила голову. — Впрочем, чему я удивляюсь? Полагаю, в этом есть по меньшей мере доля моей вины.

— Только что горничная девушка сказала герцогу, что в комнате ее нет. Скоро стражник у ворот, ведущих к По, доложит ему, что видели, как они с Аркенти скакали к реке. Уверен, их поймают. Я прошу, чтобы ты сейчас села в карету. Потребуется твоя рассудительность, чтобы эта драма не обернулась трагедией. Просто вели кучеру ехать по следам герцога. Скоро он поймает влюбленных, и ты должна быть там. Микеле понадобится твоя помощь. Торопись.

— Фабрицио, постой! Я должна узнать кое-что. Только эликсир, только любовное зелье свело нас или было что-то еще? — Она смотрела на него испытующим взглядом.

— Моя дорогая герцогиня, я любил тебя задолго до эликсира и много времени спустя. Зелье, музыка, притяжение звезд — все это просто помогло дать волю нашим сокровенным чувствам. — Он улыбнулся. — Я всегда тебя любил.

С этими словами Фабрицио Камбьяти исчез.

Герцогиня еще секунду не шевелилась, казалось, улыбка Фабрицио осталась в ее сердце. Затем она позвала служанку, чтобы та помогла ей быстро одеться. Закончив, герцогиня вышла из комнаты, ее трость стучала по мраморному полу.

— Карло, Карло, — звала она кучера.

После долгой скачки Круна была в пене и тяжело дышала. Нужно было напоить ее. Элеттра и Микеле сошли на землю и дали лошади напиться из реки, а затем принялись выхаживать кобылу по утоптанной тропинке у воды. Над горизонтом всходило солнце.

Они рассчитывали, что пройдет время, прежде чем отсутствие Элеттры заметят, и полагали, что герцог не сумеет сразу узнать, в какую сторону поскакали беглецы. Но они не подумали о том, что с двумя всадниками на спине Круна будет бежать не так резво.

Герцог и шесть его слуг налетели так быстро, что беглецы даже не успели вскочить на лошадь. Аркенти с девушкой смотрели, не веря своим глазам, как из-за поворота вылетели лошади, оказавшись в сотне шагов от них. Элеттра очнулась раньше.

— В реку! Прыгайте!

— Я не могу… не умею плавать.

Девушка понурила голову:

— Теперь все погибло! Все!

Их окружили всадники. Герцог спешился и велел слугам сделать то же самое. Он ничего не говорил, только смотрел на священника и ходил вокруг него. Микеле Аркенти униженно стоял, не шелохнувшись, опустив глаза.

Наконец герцог прошипел:

— Моя дочь. В день ее свадьбы. И ты священник. — Он вынул шпагу. — На колени!

Элеттра заслонила Микеле:

— Нет, отец! Прошу вас!

Герцог грубо оттолкнул ее прочь, не отводя взгляда от священника. Тот стоял на коленях, опустив голову и глядя в землю.

— За это я проткну тебя насквозь. Священник!

Шпага сверкнула на солнце, когда он поднял ее и приставил конец к груди Аркенти. Один из людей герцога держал вырывающуюся девушку.

Звук приближающейся кареты заставил всех обернуться. Карета остановилась, дверь распахнулась, из нее выбралась герцогиня. Один из солдат пришел ей на помощь. Герцог смотрел, как она приближалась, не убирая шпагу от сердца Аркенти.

Старуха посмотрела на священника и покачала головой. Элеттра бросилась к прабабушке и выглядывала из-за ее спины. Герцог смотрел на старую герцогиню, словно надеясь, что она уедет и он сможет закончить свое кровавое дело. Но старуха твердо смотрела на него, а когда заговорила, Аркенти заметил, что голос ее обрел силу и слова звучали с той же властностью, какую он часто слышал в заявлениях Элеттры:

— Девочку я заберу. Ты мой внук и сделаешь, как я скажу. Ты проявишь милосердие и отпустишь священника, если он пообещает никогда не возвращаться в Кремону. Ты понял?

Герцог заколебался. Он посмотрел из-за спины герцогиш на священника и поморщился.

— Ты меня слышишь? — спросила она тише, но настойчивей.

Герцог в гневе поддал ногой землю, осыпав ей священника, однако опустил шпагу и вложил ее в ножны. Не глядя больше ни на кого, он вскочил в седло и направился в Кремону со своими слугами. Опираясь на трость, герцогиня подошла к карете и молча ждала у двери, пока девушка со стоном отчаяния не забралась внутрь. Старуха повернулась и посмотрела на священника, который все еще стоял на коленях. Он впервые поднял глаза, она вздохнула и снова покачала головой. Она протянула руку, взяла что-то из кареты и бросила ему. Его сутану.

Затем она сердечно улыбнулась Аркенти. Но то была улыбка юной женщины, словно она прощала кого-то еще, другого священника, давным-давно. В этот момент она показалась Микеле прекрасной. Герцогиня отвернулась и с помощью кучера Карло села в карету подле Элеттры, закрывавшей лицо руками.

Микеле Аркенти не вставал с колен, пока карета не скрылась из виду. Он поднялся на ноги, обернулся, поглядел во все стороны, на поля, на реку, на чистое небо. Каким-то странным образом он чувствовал себя свободным. Не зная, куда направиться, он мог пойти куда угодно. Микеле поднял сутану. Птицы щебетали в кронах тополей, выстроившихся вдоль реки. Он оглянулся на город и на секунду зажмурился.

Открыв глаза, Аркенти увидел, что по тропинке к нему идет Родольфо.

— Отец мой, — позвал издалека Родольфо, — идемте погуляем.

Аркенти держал в руках сутану и задумчиво рассматривал. Затем он снова ее надел.

Какое-то время они молча шли вдоль реки По. Услышав какой-то звук, Аркенти обернулся:

— Что это?

Вернулся герцог с тремя слугами. Они подскакали и соскочили с лошадей. Аркенти и Родольфо ждали их, стоя на месте. Герцог вынул шпагу и подошел ближе.

— Пусть она спасла тебе жизнь, священник, но так просто ты не отделаешься.

Трое солдат схватили Аркенти. Родольфо отошел в сторону, глядя на них. Один солдат прижал к дереву левую руку Микеле. Подошел герцог.

— Этот палец, — сказал он солдату и показал на палец шпагой.

Солдат расправил руку Аркенти, и герцог ударом шпаги легко отрубил безымянный палец. Священника отпустили, он с криком упал на колени, прижимая руку к животу. Четверо мужчин ускакали, не оборачиваясь.

Родольфо велел Аркенти подержать кисть в холодной речной воде, прижимая место среза, чтобы остановить кровь. Сам он тем временем вернулся и поднял с земли упавший палец. Он показал его Аркенти.

— Отнесу в церковь и скажу, что это палец святого Фабрицио Камбьяти.

— Это глупо. Присвоение имен святым — пустое дело. Выбрось его.

Родольфо палец не выбросил, а держал в руке, думая, что с ним делать.

К этому времени Аркенти уже вынул руку из воды, вспомнил про саван в кармане и достал его, надеясь перевязать рану. Прежде чем он смог это сделать, Родольфо взял ткань и оторвал от нее полосу. Вернув остальное адвокату, он завернул палец и сунул его в мешок. Аркенти взял свою часть и тщательно обернул руку, перевязывая ее материей, служившей некогда саваном Фабрицио Камбьяти.

Много часов спустя они молча шли вдоль реки По. Река пульсировала, источая свет. Из кармана Аркенти выползала вереница только что вылупившихся шелкопрядов.