Возвращение катаров

Суббота

— У них все хорошо, как ты думаешь? — спросила Карен.

— У них все непросто, но они очарованы друг другом, — ответил Хайме. — Я никогда не видел Рикардо таким влюбленным, он везде ходит за Лаурой, как подросток.

Хайме и Карен сидели на качающейся скамейке в аккуратном саду Беренгеров в Лагуна-Бич. Бугенвилии, розовые кусты, колибри. Они пили «корониту», в саду уже был накрыт стол. Хуан Беренгер только что закончил приготовление паэльи и гордо поставил ее на приставной столик. Старик встал рядом со своим произведением кулинарного искусства и объявил по-испански:

— Паэлья готова, и в течение пяти минут мы должны ее попробовать!

— Сейчас я закончу, дон Хуан, и мы сядем. Обещаю, всего пять минут, — сообщил Рикардо, который с помощью Лауры готовил гамбургеры.

— Что они сказали? — спросила Карен.

— Что садимся за стол через пять минут.

— Когда ты понял про Лауру?

— Когда мы сидели в засаде на лестнице, она сказала, что мы знали друг друга. Мы остались живы благодаря ее меткости и хладнокровию, в бою она вела себя так невозмутимо, как будто поучаствовала в тысячах схваток. Еще раньше я заметил в ней что-то странное и знакомое. Вначале я отбросил ту идею, но к концу перестрелки был уверен: она — Мигель де Луизьен! Королевский знаменосец и, как и Уго де Матаплана, мой лучший друг в те времена.

— Я тебе уже говорила, что, согласно катарскому учению, души, созданные добрым Богом, не имеют пола. — Карен весело улыбалась. — Пол и тело — создания злого Бога и демона-соблазнителя.

— Да уж, вот было бы насмешкой демона, если бы мы родились одного пола, — проговорил Хайме нарочито встревоженным голосом. — Что бы мы делали?

— Ну, ты знаешь, у меня есть альтернатива. — Карен расхохоталась над выражением лица Хайме. — Это шутка, дурачок!

Но Хайме такое замечание не показалось остроумным, и он ничего не ответил. Воспоминание о Кевине встало между ними, страх потерять Карен пронзил его, как молния. Черт! Неужели правда, что она его использовала? Ему хотелось отделаться от этой мысли, имело значение только настоящее, а в данный момент его любимая была с ним.

Карен потешалась над ним, но, увидев признаки грозы в его глазах, попыталась смягчить ситуацию:

— Тебе повезло: твоя возлюбленная в прошлом стала твоей возлюбленной в настоящем.

— Супругой.

— Хорошо, супругой, — согласилась она, целуя его в щеку. — И ты не только встретил своих лучших друзей, но они, в конце концов, еще и поженятся.

— Ты думаешь? Ты говорила с Лаурой? — Хайме снова заинтересовался разговором. — Что она говорит о Рикардо?

— Что он привлекательный и очень ей нравится, но у него какие-то сексуальные проблемы. Мне кажется, она опасается, что он слишком распущенный, даже развратный.

— Этого она боялась еще восемьсот лет назад. — Хайме смеялся. — Правда, Рикардо был большим бабником, но настоящая проблема в том, что Лаура слишком много знает о нем. Она помнит его по прошлой жизни, а Рикардо ее — нет. И, конечно, заниматься любовью с другом, согласись, не так уж просто.

— Речь не об этом. — Карен тоже засмеялась. — Я думаю, трудности возникают из-за слишком пуританских традиций ее семьи. Не забывай, что Лаура была стопроцентно убежденным «Хранителем». И вот она встречает Рикардо, тот говорит ей пару комплиментов, приглашает потанцевать, восхищается ею, а потом предлагает переспать с ним. По манере общения Рикардо она понимает, что это его обычный стиль и приходит к выводу, что твой друг — распутник.

— Это доказывает, что моя секретарша чрезвычайно умна. Но все будет хорошо, вот увидишь. Рикардо сходит по ней с ума и готов исправиться. Вчера вечером они встречались. И Рикардо, очень счастливый, рассказал, что Лаура позволила поцеловать себя в губы. Вот увидишь, они поженятся.

— Да, но их отношения будут непростыми.

— Все самое лучше — непросто, — философски заметил Хайме, думая о своем случае.

— Несу салат! Все за стол! — крикнула Дженни, дочка Хайме, неся огромную миску салата. За ней шла бабушка Кармен.

Все с аппетитом набросились на угощение и, как один, нахваливали паэлью дона Хуана.

— Большое спасибо, — отвечал тот, счастливый и гордый.

— Господи! — С укором сказала Кармен. — Говори с ними по-английски, они же тебя не понимают!

— «Спасибо» они понимают, — защищался Хуан. — Я потому и говорю с ними по-испански, чтобы они научились. Знание испанского может пригодиться им в будущем.

Рикардо и Хайме обменялись веселыми взглядами, понимая, что сейчас разгорится обычный милый спор, который чета Беренгер всегда вела в окружении хорошо знакомых людей.

— Нет, ты посмотри, Хайме! — Кармен темпераментно всплеснула руками. — Всю жизнь твой отец надоедал мне с каталонским! А теперь вбил себе в голову научить свою внучку испанскому! Ты понимаешь? Что за наказание мне с этим старым упрямцем! — Затем Кармен снова обратилась к Хуану. — Ты сейчас напугаешь девушек, и эти двое останутся холостяками на нашу голову.

— Старая ворчунья, — ласково укорил ее Хуан. — Просто тебе завидно, что твой кубинский рис не получается у тебя так хорошо, как у меня моя паэлья.

— Ну-ка, папа! — Хайме решил подлить масла в огонь. — Расскажи-ка мне об этом. Ты всегда заставлял нас говорить с тобой по-каталонски. А теперь воюешь за то, чтобы сначала Дженни, а потом Карен и Лаура говорили по-испански? Что же ты на старости лет поменял убеждения?

— Ах, сынок! — ответил Хуан с улыбкой и показным смирением. — Боюсь, что с ними я опоздал на поколение. Они понятия не имеют, где находится то место, где я родился!

— Ну и ну! — Хайме продолжал подкалывать отца. — Значит, на старости лет ты отказался от своих идеалов!

— Нет, Хайме, — отрезал тот, — просто я приспособил их к ситуации.

Хайме задумчиво смотрел на отца, пытаясь понять, что тот хотел сказать. Затем он взглянул на Карен, которая внимательно слушала их разговор, ничего не понимая, но угадывая его смысл.

С другого конца стола Рикардо отпустил шутку на английском, и Карен заразительно засмеялась, к ней присоединились все остальные.

Разговор, теперь по-английски, перешел к другим темам.

Обед закончился. Кармен была с Дженни, она выгнала всех из кухни, позволив только внучке ей помочь.

Рикардо решил показать Лауре цветы в самом удаленном уголке сада, видимо, рассчитывая заслужить еще один поцелуй.

Хуан Беренгер за столом наслаждался второй чашкой кофе, смаковал испанский бренди и большую контрабандную гаванскую сигару. С другой стороны стола Хайме и Карен раскурили сигару с ним за компанию. Зимнее солнце заливало стол, легкий ветерок шевелил листья деревьев. Никто не разговаривал, все вокруг было наполнено глубочайшим спокойствием. Хайме подумал, что это один их тех моментов, которые следует трепетно сберегать в памяти, коллекционировать, как сокровища. Он был счастлив. Но вопросы возвращались, чтобы испортить ему момент умиротворения. Сколько продлится его роман с Карен? Он бы хотел, чтобы это было навсегда, но никто не дал бы ему ответа. Сколько процентов было настоящего чувства, а сколько — манипуляции? Чего на самом деле добивались катары? Кто был их тайным шефом? Ему было трудно поверить, что в этой роли выступал Андерсен. Элегантный яхтсмен, он был прекрасным адвокатом, но, увидев, как тот вел себя в минуты опасности, Хайме убедился, что Андерсен не был тем самым лидером. Кто бы это мог быть?

«Какая разница?» — сказал он себе. В этой жизни никогда не узнать всех ответов, надо уметь наслаждаться жизнью, несмотря на все сомнения. И Хайме хотелось насладиться этими моментами на сто процентов. Он посмотрел на Карен. Как он ее любил! Она ответила на его взгляд и нежно улыбнулась. Затем жестом заговорщицы показала на Хуана. Хайме понял.

— Хуан, — сказал он по-английски. — У Карен к тебе вопрос.

— Спрашивай, красавица. — Старик улыбнулся под белой бородой.

— Да ну, Хайме! — запротестовала Карен. — Если все так, как я думаю, то эта тема слишком личная, чтобы о ней спрашивала я. Ты его сын, и это твое дело — задавать такого рода вопросы.

— Хорошо, договорились, — согласился Хайме и, помолчав, спросил: — Отец, ты покинул свою землю в поисках свободы, пересек Средиземное море, потом Атлантический океан, чтобы попытаться разыскать ее на Кубе. Ты был упорен на пути к твоей цели, отвез нас в Нью-Йорк и, в конце концов, в Калифорнию. Ты, наконец, нашел ее, твою свободу? Ты — свободный человек?

Хуан внимательно слушал, кивая по ходу рассказа сына и подтверждая то, что тот говорит. Однако когда Хайме закончил, отец застыл неподвижно, глубоко задумавшись. Хуан выпустил несколько колечек дыма. Потом посмотрел в сторону далеких деревьев, и взгляд его устремился к мысленным горизонтам.

— Видишь ли, Хайме, — сказал Хуан после долгой паузы. — Мой отец умер во имя этой дамы по имени Свобода, и я потратил свою жизнь на ее поиски. Но в каком-то месте моего длинного пути я вдруг почувствовал усталость, присел и решил заключить соглашение между моими идеалами и моими возможностями.

Молодые люди переглянулись с удивлением, между тем Хуан смотрел на них, затягиваясь сигарой.

— Ты хочешь сказать, что отказался от своих поисков?

— Я только сказал, что пошел на компромисс.

— Но ведь пойти на компромисс — значит отступить, не добиться желаемого, — удивилась Карен. — Разве это не отказ?

— И да, и нет.

Они молча смотрели на отца Хайме, ожидая разъяснений. Хуан сделал большой глоток бренди, отпил немного кофе, глубоко затянулся сигарой и улыбнулся.

— Много лет назад один мой друг тоже как-то сказал мне, что пошел на компромисс между своими мечтами и возможностями. Этот человек объехал весь мир, гоняясь за своей мечтой. Но мечты всегда оказывались быстрей его.

Тогда я так же возмутился, как вы сейчас. Но жизнь научила меня, что для достижения победы часто приходится торговаться. С тех пор как мой друг заключил договор с самим собой, он научился мечтать о достижимом и поэтому смог реализовать свои мечты. — Хуан снова замолчал, повторяя манипуляции с бренди, кофе и сигарой. — Знаете, дорогие мои Карен и Хайме, что такое свобода?

— Ну… — начал отвечать Хайме.

— Это утопия, — перебил его Хуан. — Свобода — это понятие, нечто, что существует только в голове. Она разная для каждого человека, у нее есть физическая сторона и ментальная. Если физическая сторона хотя бы частично воплотилась, все остальное можно домыслить. Свобода — это возможность делать то, чего человек желает. Я научился желать. И делаю то, что желаю. Я свободен.

Они обдумывали его слова, тем временем Хуан вернулся к бренди, кофе и сигаре.

— Дедушка! — Дженни прибежала из кухни в сопровождении Кармен, которая несла горячий дымящийся кофейник со свежим кофе. Девочка села рядом с Хуаном и по-хозяйски взяла его за руку. — Дедушка, расскажи нам историю про Кубу или Испанию.

— Да, моя радость. — И, улыбаясь взрослым, сказал: — Только не заключайте с собой соглашений, пока не доживете до шестидесяти лет.

— Почему не раньше?

— Потому что, если вы сделаете это раньше, вам нечего будет рассказать вашим внукам.