Время Героев

Глава 9

По правде говоря, о правилах проведения настоящей Дериторской дуэли Аарон знал лишь понаслышке. Он никогда не интересовался подобными бессмысленными драками за честь, достоинство и прочие вещи, которым человечество даёт особый смысл. Однако в причинах своего поступка разбираться особо не хотелось. "Раз в жизни можно и позволить себе безрассудство" — размышлял он, пока Дангер нервно мерила шагами пол старой тесной гостиничной комнаты, в которой они находились. Ему было отчего-то слишком спокойно. Даже весело. Кажется, он начинает понемногу сходить с ума.

— О чём ты думаешь вообще?! — Кричала и махала руками Дангер, и Аарон невольно подумал, что обычно это его реплика, — мозг есть, так воспользуйся им!

— Поддерживаю, — кивнул Дариэль, сидевший на кровати со скрещенными на груди руками и закинутой одна на другую ногами, — ты недавно порезался листом бумаги и два часа нам приходилось слушать жалобы на боль и слабость от потери крови. А меч ты даже поднять не сможешь, он же весит как половина тебя.

Новоявленный дуэлянт любые доводы пропускал мимо ушей. Он заявил, что отказываться от своих слов не собирается и драке быть.

— Вы поймите, — с внезапной тоской во взгляде тихо сказал Аарон, — он подверг опасности моего младшего брата. Пусть проиграю, но я не мог это… Проигнорировать.

Дангер резко перестала метаться по комнате как рассерженный и загнанный в угол зверь. В помещении вдруг на несколько долгих мгновений повисла звенящая тишина.

— И ты что же, решил, что твоё самоубийство мне чем-то поможет? — Со смесью некого удивления и немного даже восхищения спросил Дариэль.

— Конечно, нет. Это просто было на эмоциях. У меня чувства, кстати, тоже есть. Например, я чувствую, что до сих пор люблю тебя и хочу тебе помочь. А ещё чувствую злость и мне хочется проткнуть Виллема мечом, вытащить его кишки голыми руками, а потом зажарить на костре и сожрать, — признался Аарон, задумчиво уставившись куда-то в потолок.

Это всё прозвучало так спокойно и так не состыковалось со смыслом слов, что Дариэль, который считал до сих пор, что верные спутники его либо боятся, либо ненавидят, просто опешил. Его демонические крылья дрогнули, словно от порыва ветра. Парню подумалось, что, возможно, если Аарон продолжит с таким безразличием высказывать подобные мысли, то за право быть самым отъявленным злом им вдвоём ещё нужно будет побороться. Однако больше всего поразило, что трусоватый и впадающий в истерику от любой боли братец готов мстить не за себя, так бездарно и глупо втянутого в опасный поход, а за него — идиота, у которого ума не хватило послушаться и вернуться домой. Идиота, из-за которого теперь страдают… И за которого готовы ринуться в бой, заранее зная, что проиграют.

А потом парень понял, что было не так всю их поездку. Он сам. Остальные ведь вели себя как обычно — ворчащий и ноющий Аарон, болтливая и шумная Дангер и эти их друг с другом обиженные взгляды и недомолвки… Это он из-за своей злобы и ненависти решил, будто и все остальные ею были пропитаны, а на самом деле тяжёлая атмосфера царила не в группе, а в нём самом, а брат и подруга просто пытались лишний раз его не трогать не из страха, а из любви. Они ведь не сочли произошедшее тогда, в самый первый день их путешествия, концом света, для них мир не перевернулся и не остановился, а продолжил существовать, просто слегка изменив правила. Только он возвёл свою проблему в абсолют и сам же из-за этого страдал.

На смену злости вдруг пришло какое-то опустошающее сожаление. Обострённые чувства притупились и стали почти человеческими. Дариэль ведь тоже до сих пор их обоих любил. "Любовь сильнее всех страстей" — припомнил он слова матери-настоятельницы. Она сказала это, когда рассказывала про Создателя. Про то, как он сотворил этот мир и вдохнул в него любовь.

Повинуясь внезапному порыву чувств, Дариэль вскочил со своей кровати, рывком пересёк комнату и заключил брата в объятия. Тот сначала дёрнувшись в сторону от неожиданности, притих, сжимаемый крепкими руками, а после уткнулся носом в плечо и неловко обнял в ответ.

— Извини, — выдохнул Дар, — и спасибо тебе за всё, что ты для нас делаешь. Проткни мерзавца, отведаем его кишков вместе.

— Обязательно.

— Я, конечно, не хочу прерывать столь трогательную сцену, но давайте вспомним, что Аарон до сих пор совершенно не умеет сражаться, — мрачно напомнила Дангер.

— Может, тогда покажешь пару приёмов? — Аарон высвободился из объятий и с ухмылкой посмотрел на девушку, — впереди ещё целый вечер. Я быстро учусь.

Дангер подозрительно быстро умудрилась найти второй меч для обучения фехтованию и гордо преподнесла его Аарону, заявив, что это оружие более лёгкое по весу и с ним может справиться даже ребёнок. При этом довольная собой воительница не стала объяснять, где она видела таких детей и просто отвела друга в какие-то тёмные подворотни.

Они стояли друг напротив друга с поднятыми мечами, сосредоточенные и серьёзные.

— Главное тебе не дать себя ранить, — говорила Дангер, — в этой стойке ты держишь меч по направлению к лицу твоего противника. Так ты защищён от выпада в твою сторону. Держи локти слегка согнутыми, из прямой руки легче выбить меч. Не напрягайся слишком сильно — быстрее устанешь. После каждого удара старайся возвращаться в это положение. Помни, что за секунду замешательства тебя могут проткнуть.

Он пытался повторять движения подруги, но было слишком очевидно, что бои на мечах были не самой сильной стороной Аарона, привыкшего к тому, что о собственной защите можно было не волноваться, положившись на более сильных друзей. Тело было слишком напряжено, парень то и дело путался в руках и в стойках и, вместо того, чтобы плавно рассекать воздух мечом, как его учила подруга, бессмысленно размахивал им, словно какой-то палкой, которой он пытался отогнать злую собаку.

— Так не пойдёт, — вздыхала Дангер, — ты ведь постоянно подставляешься! Я что тебе говорю? У тебя нет щита, вся защита приходится только на меч! И ты должен держать его так, чтобы твоё тело, руки и голова были закрыты. Если бы мы действительно сражались, я бы успела несколько раз перерезать тебе горло и выпить чаю. Не прижимай локоть так близко к животу! Отведи его в сторону и расслабься. Опусти плечи! Нет, теперь слишком вывернул кисть. Как можно держать оружие такой вывернутой кистью? Она ведь вообще двигаться почти не должна. Я ведь запросто могу выбить твой меч. Представь, что клинок — это продолжение твоей руки. Руками же своими ты хорошо умеешь пользоваться?

— Умею! — Сердился Аарон, слишком сильно замахнувшись и подставив под удар хилую грудь, чем незамедлительно воспользовалась его соперница и легонько ткнула остриём в район солнечного сплетения.

— Ты снова умер, — сказала она.

Дыхание парня сбилось, а волосы непослушными кудрями падали на глаза, закрывая обзор. Он то и дело пытался их сдуть и тряс головой, но от этого становился только более лохматым и оттого более потешным.

— Жалкий из меня выйдет мечник… — Аарон, снова приняв боевую стойку, попытался сосредоточиться на цели. Он смотрел на девушку и пытался представить, будто хочет нанести ей вред. Меч — продолжение руки, так? Слегка повернул кисть, лёгким движением замахнулся справа налево, одновременно делая резкий шаг вперёд…

Дангер, что естественно, ловко увернулась от атаки, и их клинки звонко встретились в воздухе. Затем она незамедлительно сама перешла в нападение, оттесняя Аарона назад. Тот едва успел отступить, но встретил спиной холодную каменную стену одного из домов. Испугавшись и не успев толком сообразить, что делает, он, словно уж, выскользнул вправо, чудом не запутавшись в собственных ногах и повторил движение, которое, как ему казалось, в прошлый раз получилось неплохо. Находясь по левую сторону от Дангер, парень каким-то образом впервые за вечер умудрился застать её врасплох и теперь уже у горла девушки оказалась сталь.

— Неплохо, — вскинула она брови, глядя на задыхающегося фехтовальщика, — но совершенно не по правилам боя и просто по случайности. В реальном бою у тебя бы не было времени такое провернуть.

И с этими словами она, грациозно перехватив инициативу схватки на себя, выбила оружие из чужих рук. Потом, не останавливаясь, сделала ещё один быстрый шаг и свалила Аарона с ног, и, решив поиграть в сражение чуть подольше, села вдобавок на него сверху и прижала кисти рук к холодной земле.

На долгую секунду они и застыли в этой позе, встретившись взглядами и тяжело дыша.

— Ты снова умер, — зачем-то пояснила Дангер.

Аарон в ответ попытался издать какой-то звук, но получилось лишь невнятное мычание. Он сглотнул вязкую слюну и просто продолжал снизу-вверх смотреть на ту, что так легко и непринуждённо одолела его в их тренировочной борьбе и просто теперь сидела сверху, не предпринимая больше никаких действий.

А потом она резко смутилась такой позиции и переместилась сидеть справа от поверженного товарища. Однако при этом руку его из своей она не высвободила, продолжая отчего-то также сжимать, чувствуя бешено учащённый пульс. Аарон же двигаться и вовсе не стал, лишь уставился в хмурое небо взглядом и снова задумавшись.

— Никогда тебя не понимала, — тон девушки был спокойным, но отдавал какой-то давней печалью.

— Меня редко кто-то понимал, — ответил ей Аарон, — разве что Дар, да и то у него выхода особо не было. Приходилось понимать.

Девушка едва заметно поморщилась. Ей было страшно, что друг в один момент дёрнется и высвободит запястье. Ей хотелось сказать о чём-то, но нужные слова на ум не приходили. Ей было холодно, она начала чувствовать дрожь в теле, хотя до этого казалось, что вечер был довольно тёплым.

Разговоры и любые взаимодействия с людьми были для неё тем навыком, который она оттачивала с трудом и годами. Дангер была импульсивной и эмоциональной, однако никогда не понимала, как выражать эту эмоциональность правильно, а не спонтанными порывами. Наверное, в плане сложностей в общении они с Аароном были схожи больше, чем казалось. В разных проявлениях своей неловкости, конечно же, но всё-таки схожи. Драться было гораздо более просто, чем разговаривать.

— Дана…

Дангер вздрогнула. Она слишком давно не слышала этого ласкового сокращения её грубого имени. Так её звали только два человека и только им двум она бы и позволила так её называть.

И, не заметив этой её растерянности, Аарон, так забавно развалившись на земле и устремивший свой вечно задумчивый взгляд вдаль, продолжил:

— Я злился на тебя. До сих пор, наверное, злюсь, хоть и понимаю умом, почему ты ушла. Я очень долго пытался отойти от расставания с тобой. Слишком долго. Дар как-то легче пережил… Просто сказал, что желает тебе удачи. А я не мог отпустить. Всё порывался бежать куда-то искать тебя, не важно, где и не важно, как. Всё представлял, как найду и пойду за тобой хоть на край света, лишь бы просто рядом быть. Сначала, конечно, втащу тебе хорошенько, но потом пойду. Глупости такие, знаю. Но мне тяжело было.

— Ты хотел быть священником, — сдавленно прошептала Дангер.

Парень повернул лицо в её сторону. Он улыбался.

— Представь себе, до сих пор хочу. Мечтаю людям помогать. Да какая только сейчас разница? Мой брат, единственный родной мой человек, стал каким-то демоном, а я сам мечтаю расчленить того, кто этому виной. Какой из меня священник? Посмешище, вот кто я. Идиот с идиотскими желаниями. Не стать мне… Да никем не стать. Так и сгину где-нибудь в этой дороге, не сказав тебе ни о чём.

— Не сгинешь.

Девушка разозлилась на эту речь. Как он смеет? Всё детство в уши жужжал о том, что будет заниматься добрыми делами и дарить людям надежду, помогать нищим, обездоленным, больным и одиноким, а сейчас что? Просто сдался?

Она нависла над ним, собираясь то ли хорошо припечатать родное лицо об каменную плитку, то ли заорать изо всех сил. И что этот дурак ещё имел в виду своей последней фразой?

Додумать мысль Дангер не успела. Неожиданно их носы столкнулись, и она поняла, что в порыве эмоций наклонилась слишком низко. И сейчас, глядя в эти тёмные и широко распахнутые в удивлении глаза, в ней потерялась изначальная причина, по которой девушка вообще вскочила.

— Это вы так тренируетесь перед дуэлью?

Ещё более озадаченным казался только столько спонтанно появившийся Дариэль, захотевший посмотреть на успехи своего брата.

Сами же дуэлянты резко отпрыгнули друг от друга, вскакивая на ноги.

Солнце только начинало выглядывать из-за горизонта, когда Виллем пришёл к обозначенному месту встречи, и сейчас стоял, облокотившись плечом к толстому древесному стволу и скучая в ожидании боя.

Его любимая троица долго ждать себя не заставила, явившись слишком шумно и взбудоражено, по дороге, кажется, обсуждая боевые стойки и приёмы защиты. Это было немного забавно. Натянув на лицо привычную ухмылку, Виллем кивком головы поприветствовал ребят и поинтересовался, кто будет их сегодня судить. Вызвался тот парень, которому не повезло стать жертвой магии Исаи. Что же, так даже веселее. Мужчину немного удивила внезапная перемена настроения в компании и, что более странно, самого Дариэля. Он словно стал чуть более… Прежним. Свыкся, видимо, с новой ролью. Хотя, вполне возможно, он был более достойным, чем представлялось Виллему изначально.

По приказу сегодняшнего судьи их поединка, Виллем подошёл пожать руку Аарону. «Странный он какой-то. И ведь совсем меня не боится. Может, всерьёз не воспринимает? Я что, так профессионально играю роль неумелого придурка?»

Скрестили мечи. Сделали друг от друга по маленькому шагу назад.

— Итак, дуэлянты готовы — с ноткой торжественности объявил Дариэль, — проигравшим будет считаться тот, кто потеряет сознание, лишиться возможности сражаться дальше или сдастся. Правилами, установленными в Дериторе, где мы сейчас находимся, запрещается также любое вмешательство в поединок. Сражение не может быть прервано, пока оба соперника стоят на ногах и могут атаковать. Готовы? По моей команде — начинаем!

Два его острых изогнутых клинка — подарок старого друга — вмиг оказались в руках, блеснув немного на утреннем солнце. Он не стал, подобно Аарону, вставать в боевые стойки, а продолжил стоять прямо и ровно, едва склонив голову набок и наблюдая за действиями соперника. Пусть лучше начнёт мальчишка, ведь это всё же он его вызвал.

Но тот, кажется, первым нападать также не собирался, напряжённо выжидая атаки. Виллем дёрнул плечом. Не хочет — и ладно.

А затем пронёсся тихой тенью так быстро и бесшумно вперёд, что никто из присутствующих не смог даже взглядом проследить за этим движением. Аарон не успел даже моргнуть, как Виллем, тихий и быстрый, словно призрак, оказался у него за спиной и прижал к его горлу свой клинок. Всё, чему учила его Дангер о бое на мечах, вдруг показалось диким и на удивление бесполезным. Разве может идти речь об отражении атаки, когда он даже подумать достаточно быстро не сумел о том, что нужно бы уклониться?

Но больше Виллем делать ничего не стал, даже не поцарапал его кожу, лишь замер в ожидании. Тогда парень, опомнившись, попытался от души врезать ботинком по колену противника, но промахнулся. Опомнился он уже впечатанный лицом в грязь.

— Продолжать будем или сдаёшься? — Совсем уж безразлично спросил его мужчина.

— Продолжаем.

В течение последующих нескольких минут Дангер и Дариэль с замиранием сердца наблюдали за тем, как их друга раз за разом позорно побеждают и снисходительно позволяют подняться, чтобы вновь уронить на землю.

— Это просто чистой воды избиение, — возмущалась девушка, — останови дуэль, признай его проигравшим. Целее будет.

— Не могу, — виновато отвечал Дариэль, — пока он может встать и стоять на ногах, то может и сражаться.

— Он не может стоять на ногах даже когда ничего не происходит, Дар! Он заранее проиграл! Ещё вчера, когда затеял это!

А потом она, увидев кровь на рассечённой губе друга, плюнула на всё и побежала спасать дурака, на ходу доставая из ножен свой собственный меч.

Виллем, казалось, ничуть не удивился смене соперника и с полным равнодушием отразил удар. Звон клинков острым лезвием рассёк окрестность. Дангер была хорошим — действительно хорошим! — мечником. Однако с самого начала стало ясно, что даже её мастерства здесь не хватит и на минуту боя.

Всё произошло слишком быстро. Виллем отточенными до совершенства движениями выбил оружие из рук девушки и вплотную приблизился к ней, собираясь завершить сражение каким-нибудь угрожающим, но безобидным ударом. Он лишь взглянул на лицо воительницы — это его, наверное, и сгубило.

Призрак его жалкого прошлого сейчас смотрел на мужчину с таким до боли знакомым ему отчаянием, но решимостью, даже, можно сказать, одержимостью срочно бежать и кого-то сию же секунду спасать, что рука, держащая клинок, дрогнула. До чего же глупо это — бросаться в драку, заранее зная, что проиграешь, но просто потому что не можешь поступить по-другому. Это то, что он так сильно обожал лишь в одном бесконечно прекрасном в своём самопожертвовании человеке. Это то, что он сейчас так сильно ненавидел во всех остальных.

А в следующее же мгновение его сознание окутала темнота.

— Надо же, попал, — как-то неуверенно сказал откуда-то сзади Аарон, крутя кистью руки. Затем он осмотрел место сражения и гордо вскинул подбородок, — я победил, ублюдок!

— Честно говоря, — Ричард пристально смотрел на неразлучную парочку своими янтарными глазами. По его лицу сложно было сказать, какие эмоции в данный момент его обуревали, однако тон был строгий и громкий, — когда мне сказали, что два умнейших человека моего королевства пробрались ночью в бордель, вскрыв замок на окне второго этажа и украли все медные вещи оттуда, я долго не мог в это поверить.

Умнейшие люди стыдливо опустили глаза в пол. Тем временем король продолжал.

— Исая, я знаю, что у тебя немного… Своеобразный взгляд на мир. Я уже с этим смирился, но только потому что ты мой друг и великолепный врач. Но прекрати подбивать остальных на твои… Выходки.

Виллем откашлялся.

— Вообще, это была моя идея, — скромно произнёс он.

— В каком смысле — твоя?

— Нам очень нужна была медь… Кажется, мы открыли что-то важное.

— И вам она понадобилась именно после полуночи?

— Это было срочно.

Лаборант не выдержал и захихикал, всё также смотря на носки своих ботинок. Ричард бессильно взмахнул руками.

— Я надеюсь, это было действительно важно, потому что я уже думаю над тем, как бы бросить вас в темницу на пару ночей, чтобы вы подумали над своим поступком! И как, Создатель вас храни, вы влезли на второй этаж?!

— По лестнице, — пояснил Виллем.

— И где вы её достали?

Исая в открытую уже смеялся, пока его дорогой учёный максимально серьёзно докладывал об их проступке.

— Украли.

— Позаимствовали!

Виллем очнулся с тупой болью в районе затылка. Мир вокруг него плыл, и, с трудом сфокусировавшись на реальности после краткого, но приятного забытья, он понял, что крепко привязан к дереву и не может даже шевельнуть своим туловищем. Троица ребят стояла прямо перед ним, напряжённая и сердитая.

— Что вы собираетесь делать? Убьёте теперь меня?

Мужчина устало вздохнул. Возможно, было бы лучше, если бы его убили вот так просто, прямо здесь и сейчас. Он живёт уже слишком долго. Единственное, что двигало им всё это время, единственная цель и смысл его жизни — всё это казалось почти невозможным.

— Нет, мы просто решили поиздеваться над тобой, оставить связанным и уйти по своим делам, — великодушно объяснил Аарон.

Кажется, он был очень доволен собой. Ещё бы — парень умудрился, не имея и шанса на победу, отстоять честь и достоинство себя и своего брата. А какими уже путями это было сделано, было совершенно не важно. Победителей ведь не судят.

— Ах, да. После моей впечатляющей победы, пока ты был в отключке, мы немного посовещались. И вот, что я решил: я тебе абсолютно не верю. Ни единому твоему слову. Зачем просто брать и уничтожать мир без веской причины?

— Мир прогнил насквозь. В нём нет ничего хорошего. Он годен только для полного уничтожения.

— Нет, глупости какие-то. Злодейство ради злодейства? Не верю. Во всё остальное, про силу этой магии и прочее, может, и поверю, хоть и звучит слишком уж странно, но это другое. Но твои мотивы? Нет, извини, слишком просто. За шесть веков ты мог придумать что-то и получше.

Виллем тупо уставился на парня.

— Шесть веков? — переспросил он.

— Да, ты разве это не сам сказал?

— Не говорил.

— Но тебе ведь примерно столько, да?

Мужчина промолчал.

— Ты ведь был знаком с Исаей? — Вклинился в диалог Дариэль, — это он был предыдущим владельцем магии? Между нами больше никого не было. Он правда… В общем, правда то, что ты сказал про его смерть? Он сгнил заживо?

— Он умер не от этого. Но да, я сказал правду про его участь.

Ситуация начинала раздражать. Особенно сильно его раздражал Аарон, который так просто говорил о вещах, в которых ничего не понимает с видом всезнайки. Но отчего-то Виллем находил всё больше сходства между ним и собой. Эта жажда знаний и самолюбие, то, чем он так гордился в себе прошлом…

— Послушай, юноша. Если тебе интересно, что произошло тогда, возьми в главной библиотеке Деритора книгу «Теория Хаоса». Думаю, она до сих пор там есть. Это был очень серьёзный вклад в науку в моё время. И, наверное, сборник повестей Драконьего века. Там, конечно, вымысла больше, чем правды, но, может, ты найдёшь её немного интересной и что-нибудь да поймёшь.

Аарон кивнул. Он и без того собирался наведаться в эту библиотеку. А Дариэль всё никак не мог успокоиться.

— От чего умер Исая? Девчонка в той деревне говорила, что он успел передать медальон и сказал, что его должны убить. Он уже тогда был болен? Что произошло?

— Его убил я.