Время, назад! Маришка и Егор Адаменковы. СССР времен Л.И. Брежнева Юмористически-мелодраматическая повесть.

Глава 18 XXVI Съезд Партии.

Глава 18.

Делегаты ехали в Москву. В отличии от прошлых съездов они ехали почти без списков покупок. Раньше им писался огромный список всего. Колбасы, мясо, туфли, колготки, шапки, перчатки и снова колбасы.

Они возвращались домой с огромными чемоданами.

Но теперь все необходимое можно было купить и дома.

Товары доставлялись через сеть «Желтый клоун» и Клепа на велосипеде, везущий посылку, стал символом этого направления деятельности. Товары доставлялись быстро и в срок.

Но теперь, депутаты ехали с наказами и вопросами. Чувствовалась, что можно будет их задавать. Ехали и с проблемами. Чувствовалось, что можно будет их решить. Где-то колхозы зажимали землю, не давали ненужные им неудобья, где-то наоборот, колхозы были зажаты и лучшие земли делились не по совести. Вопрос земли в целом решался спокойно, но где-то могло и рвануть.

Где-то заводы приносили прибыль и рабочие покупали технику и машины, а рядом завод мог выплачивать только зарплаты, да и то с поддержкой государства. Рабочие были недовольны и их премиальные и акции стоили намного меньше, чем у других.

Это было обидно и в целом все было хорошо, но могло где-то и рвануть.

Жены придирчиво осматривали мужей. Подправляли костюмы, примерно у всех одинаковые, серые в синюю полоску, модные, выпущенные фабриками Маришке только что, к съезду. Подправляли галстуки в тон. Подправляли заначек делегата.

Но собирались и женщины. Негласное распоряжение поступило, чтобы женщин было избрано не меньше тридцати пяти процентов. Тридцать пять процентов не удалось. Но тридцать и три десятых процента точно было.

Женщины придирчиво рассматривали атласный, синий приталенный костюм, но не находили в нем изъяна. Рассматривали обувь совместно советско-немецкой фабрике выпущенную или Ленинграде, или Минске, или Омске. Обувь тоже не подводила.

В карман у мужчин ложились расчески и одноразовые бумажные платочки, выпущенные в СССР.

Женщины в сумочки «Крутчче» совместного советско-итальянского производства клали косметичку, производство город Кострома, помаду, завод «Шинель» город Казань, одноразовые салфетки, салфетки влажные, город Москва, Ленинград, Воронеж, Баку.

В карманах не было зажигалок и сигарет. Стало не модно.

Но у кого они были, зажигалки клались «Зппи» и сигареты «Самец» и «Молви, бро», город Ростов-на-Дону. Приезжало такси и «Мордочки», «Танечки» или ВАЗы производства Ленинграда, Ростова, Москвы, Риги, Владивостока, Челябинска, Набережных Челнов, Горького, улучшенной комплектации везли делегатов к вокзалу. Там они садились на скоростные поезда, «Саймонс», советско-германского производства, и ехали в Москву. В вагонах делегаты брали чай. Чай был индийский. Слава партии, подстаканники были наши, советские, и ложечки гремели о стаканы с непередаваемым звуком.

В купе было четыре человека. Петр Петрович, делегат партии от Машиностроительного завода вошел в купе. Он подсел на поезд только, что.

Поздоровался. Положил на полку свой небольшой чемодан кожи крокодила, изготовленный на Островах Флинта, снял пальто из мягкого кашемира, снял пиджак, такой же как и у остальных и сел. На столе были разложены курица вареная, две штуки, яйца и стояла минеральная вода и сок.

Пить стало не модно. Петр Петрович не достал флягу с коньяком. Фляга была трофейная, небольшая, граммов на сто пятьдесят, но выпивать постеснялся. Остался и не распакованным коньяк.

Три товарища обсуждали предстоящий внеочередной съезд. Высказывались различные предположения, говорилось о многом, и много было вопросов. Предложения были высланы и все читали их, разговаривали, обсуждали и конечно спорили.

Предложение было новое и завораживающее своей гениальной простотой.

Советский Союз становился Акционерным Обществом. Каждый, кто в нем жил, и кто будет в нем жить, поучали в нем свою долю и прибыль.

Все богатство, все леса, земля, поля, воды, недра, дороги и железные дороги, все улицы, дома, города и села, и даже небо входило в Уставной капитал общества.

Каждый живущий в Союзе получал свои Акции. Каждый умирающий их возвращал, чтобы родившиеся вновь могли получить их. Акции нельзя было ни продать, ни купить.

Огромная страна делилась прибылью со своими гражданами. У каждого появлялся стимул к труду.

О каждом должно было заботиться государство, и каждый мог рассчитывать на бесплатную медицинскую помощь, на место работы и на место учебы. Каждый мог рассчитывать на огромную, неодолимую мощь его в военном и экономическом плане и каждый с этого момента являлся его частью.

Земля, заводы, фабрики, шахты, оставались в собственности Акционерного общества - страны, но каждый мог взять их в аренду и своим талантом, своим трудом, улучшить их и получить прибыль. Прибыль, после уплаты платежей обществу, человек смог бы расходовать, как ему вздумается.

Была предусмотрена и программа повышения рождаемости. Каждые человек был работником и Общество было заинтересовано в увеличении, как потенциального спроса, так и потенциальной трудовой единицы. И это было справедливо. С увеличением производства увеличивалась прибыль. А с уменьшением его прибыль уменьшалась.

Для многих это было сложно и для наглядности были придуманы лозунги:

«Жилье каждому в рассрочку к 1985 году». Это было понятно. Программа кредитования работала, и дома росли как на дрожжах.

«Машину каждому в рассрочку к 1980 году». Это было понятно, заводы работали и многие меняли свои старые «Победы» и «Чайки» на новые модели.

«Каждому по зарплате, чтобы это купить». Это было понятно, ведь если страна развивается, зарплаты будут расти, то и будут деньги для покупок.

«Женщины и дети должны быть дома». Образ женщины домохозяйки в доме, с машиной и зарплатой у мужа, позволяющей ее обеспечить был мечтой многих.

«Защита Родины, наш общий долг». Люди защищали бы в том числе, свою собственность.

Экономисты работали над программой, и они посчитали, что все это стоило денег. Больших денег. Часть из них была найдена в деньгах предназначавшихся раньше к «интернациональной помощи», и оставляемых дома.

Часть денег привносили западные компании. Часть денег, и экономисты не могли с этим поспорить, лилась денежным, нефтяным и газовым дождем.

А если бы дождь прекратился. Тогда, как говорили другие экономисты, страна могла бы работать самостоятельно, на своих ресурсах производства спроса и предложения.

Но прекращение нефтяного потока было маловероятно.

Американцы вбрасывали новые силы в войну с Мексикой. Рейган объявил призыв. Сотни танков стреляли. Сотни самолетов носились над огромной границей с Мексикой, поливая испанцев градом свинца. Посеянный металл вырастал гроздьями гнева, но Мексика не сдавалась. НАТО трещало по швам. Из него вышла уже не только Испания с Португалией, но и Турция. Назревал конфликт между Англией и Испанией за Гибралтар.

Назревал конфликт и между Турцией и Грецией.

Нефть выросла до невиданных двухсот долларов за баррель.

Основные производства из Германии, Италии, Франции, переносились в Союз.

Брежнев, не отдыхая подписывал стратегические договоры о сотрудничестве с различными корпорациями и странами. Вместе с заводами ехали и волны эмигрантов.

Возвращались и русские. Получали вид на жительство и коренные французы, испанцы и немцы. Немцам было чуть проще. Многие были потомками русских немцев, уехавших в революцию в Германию. А к французам мы привыкли еще века с девятнадцатого.

Делегаты спорили горячее в купе поезда. К утру улеглись немного поспать. Но уже скоро Москва их встречала. Туалеты в поезде не закрывали. Были поставлены новые русско-бельгийские биотуалеты и все смогли спокойно умыться.

Вокзалы Москвы встречали прибывших делегатов отремонтированными фасадами и туалетами, для тех кт проспал их в поезде. В них была и горячая вода и санитайзеры и одноразовые бумажные полотенца.

Вокзалы Москвы внутри обжились и пестрели маленькими кафе, ресторанчиками и магазинчиками.

Выходя на улицу, делегаты брали такси, более лучших марок, чем в провинции, но не намного.

Такситы охотно обсуждали местные сплетни, возвращение Навлодского, его новую песню «На смерть Бухата», то ли «Прожил бухал, то как».

Бухат Окруджава умер в Париже, кто говорил от пьянки, кто от ревности к своей жене, за которой ухаживал приличный иностранец. Перековавшийся Навлодский предложил версию о смерти от алкоголя в песенном виде. Он чернил своего бывшего друга, но назад к Юрию Петровичу его не взяли. Он пробовал устроиться еще на несколько мест и уехал. Уехал в Магадан. Мыть золото. Разбогател и создал первую на Дальнем востоке страусиную ферму. Видимо, далекая жаркая Африка его не отпускала.

Таксисты говорили о новых телефонах и по ним. Запрет на разговоры был еще не введен. Обсуждали скидки на телевизоры и повышение зарплат работникам умственного труда, к коим себя и причисляли.

Марки машин у таксистов были везде одни и ехали делегаты на заселение в гостиницы «Москва», или «Россия». Их подвозили к главному входу, впрочем, как и любого гражданина СССР. Автобусы с иностранцами смиренно ждали своей очереди.

Делегаты заселялись. Включали и выключали пульты телевизоров.

Обустраивались и гуляли по празднично украшенной флагами Москве.

Заходили в магазины. Смотрели на масло, колбасы и молоко, свежее мясо и бананы. Не удивляясь, выходили. В их городах было примерно также.

По улицам сновали новенькие машины, советско-американские, советско-германские и советско-японские. Они соревновались друг с другом блеском фар и хрома, кожей салонов и всеми цветами радуги.

Маленькие солнца неслись по улицам, даря брызги своих лучей.

Погуляв, зайдя в рестораны и перекусив, делегаты шли в кино. Там шли их любимые комедии. На дневные сеансы были места, и они с удовольствием смотрели их.

Возвращались и ложились спать. Завтра был важный день. День ответственный.

Наступал день открытия и в Кремле товарищ Брежнев собрал совещание. Его рабочий кабинет. В кабинете горит свет, но шторы задернуты. В парадной форме со всеми наградами сидит он сам. Маршал Советского Союза. Министр Обороны тоже по форме. На Громыко темный костюм. На Щелокове форма генерала МВД и колодки наград.

Маришка одета в синий костюм, как и других женщин-делегатов.

Узкий круг лиц. Короткие доклады. Стенограмма:

«Министр Иностранных дел А.А. Громыко: Провокаций со стороны капиталистических стран не ожидаем».

«Министр обороны Константин Константинович: Армия готова к любому развитию событий. Армия верна Партии и Правительству и лично Л.И. Брежневу».

«Министр Внутренних дел Щелоков: Милиция переведена, на боевое дежурство. Выступления, маловероятны, но будут подавлены. Милиция верна Партии и Правительству и лично Л.И. Брежневу »

«Член Политбюро, Глава корпорации «Советский Союз», М.Б. Адаменкова: «К выступлению готова.»

«Генеральный секретарь ЦК КПСС, Председатель совета министров СССР, товарищ Брежнев: «С Богом».

Огромный зал с многими тысячами мест наполнялся делегатами. Огромные колонны и потолок в классической лепнине. Десятки хрустальных люстр освещали бесконечные ряды кресел для делегатов и сцену с трибуной для Президиума. Кресла были красные, перетянутые наново бархатом под цвет десяток знамен и огромного красного полотна на сцене.

По нему шла славянская вязь и в середине был профиль Ленина.

В зал шел поток мужчин и женщин. Молодые и старые они сегодня были одним целым – Партией Великой страны.

Вот шел сталевар, мужественный не старый еще человек, воевавший в Великую Войну. На его пиджаке немного медальных планок. Планки юбилейных медалей он не носил.

Вот шла Героиня труда мастер швейного цеха. Из тканей ее фабрики были сегодня пошиты костюмы для делегатов.

Вот известная женщина-космонавт, первая женщина в космосе, широкой улыбкой приветствует знакомого космонавта в генеральской форме и двумя звездами героя: «Юрий Алексеевич, как вы, столько лет столько зим». Юрий Алексеевич, отвечает известной всему миру улыбкой: «Прошел, прошел испытания самолет пятого поколения Миг-79. Лично испытывал. Сам. Лучший в мире самолет своего класса».

Она расспрашивает. Переехавшие специалисты Боинга и Локхид-Мартина и наши наработки дали чудеса. Сплав ума и двух традиций выдал чудо, которое никто не превзойдет в течении пятидесяти следующих лет. И это была правда американцы не создадут и близкого к этому уже никогда.

Шел известный поэт, он широко, по-дагестански улыбался и разговаривал с другим известным писателем-фронтовиком. Александра Исаевича восстановили в партии, и он шел от Московской партийной организации делегатом.

Тиражи их обоих были самыми популярными в книжных магазинах. Александр Исаевич слушал его, улыбался и кивал. В руках его были листки, и он хотел выступить.

А вот еще один старейший член Партии. Вячеслав Михайлович Молот. Железный сталинский нарком. Его восстановили в Партии, и он прошел по соседнему с Солженицыным району.

Он был собран. В руках у него была папка с бумагами. Он готовился вступать. Сухо здоровался с военными и директорами, многих из которых он помнил майорами и мастерами. Он долго, долго был в опале и копил силы. С Адаменоковой он говорить до съезда отказался. Отказался говорить и с Брежневым. Но его не сняли, ни с выборов, ни со съезда. Он шел один. Молчаливой горой. К нему не приближались, но и не отбегали.

Приехали и делегаты от колхозов и совхозов. Молодые председатели и опытные, матерые, труженики.

Герои труда, академики, профессора, инженеры и герои войны. Кавалеры орденов Славы и Герои Союза СССР.

Много было военных парадной форме.

Много было и молодых лиц за прошедший год показавших себя. Вот мужчина, он наладил за короткий срок сборку сотовых телефонов.

Вот другой, он совместил телефон с фотоаппаратом и теперь демонстрировал снимки, выводимы прямо на экран. Четкость пока была не очень большая, но изображение было узнаваемым.

Вот шел наш знакомый Жорес Алферов со Звездой Героя труда. Он держал в руках свое детище – сотовый телефон. У многих уже начали появляться такие, и многие говорили с домом уже по ним. Кричали, что они уже здесь, и что скоро начнется пленарное заседание съезда.

Приехали делегаты из Прибалтики. Не выделяющиеся одеждой, они терялись в собрании похожих друг на друга людей, и лишь небольшим акцентом в речи отличаясь от них. Они вели себя собранно. После съезда они хотели говорить о размещении новых заводов и производств и у них. Впервые за много лет они видели, что Россия живет лучше и сытнее, чем они.

Приехал солнечный, хлопковый и фруктовый юг. Блестя золотом перстней и изредка зубов они улыбаясь здоровались, что-то рассказывали. Хвастались рыбой. Полноводный Арал снабдил всю Среднюю Азию и Юг Урала и Запад Сибири свежей рыбой.

Система земледелия и удобрения позволили увеличить урожай, не увеличивая площадь.

Приехал и Азербайджанской СССР и Грузинской СССР. Даря щедрость улыбок и хороших слов.

Приехали делегаты и из любимой Брежневым Молдавии.

Они здоровались, обнимались, слушали друг друга и слышали. Здесь они были все братья и сестры. Одна большая Семья. Все члены Корпорации Советский Союз.

Все расселись по местам. Подождали. Все встали. На трибуну вошли члены ЦК и Политбюро.

Лица были знакомы, но особо привлекала единственная женщина. Молодая и красивая женщина. Многие ее знали, но многие видели ее впервые. Кто-то общался лично, а кто-то видел только по телевизору. Она многим показалась выше, чем ее описывали, стройнее и моложе. Президиум занял свои места и раздался Гимн СССР. Все встали и камеры телевидения, работавшие здесь, крупным планом выделяли их лица. Открытые, радостные и серьезные, загорелые и погрубевшие от зимних морозов, все они ждали начала. Все они ждали выступлений, и сейчас мелодия их и они были частью этой мелодии – Партией, которая под Красным знаменем вела страну к коммунизму.

Гимн закончился. Генеральный секретарь Леонид Ильич Брежнев вышел к трибуне. И начал речь.

Съезд главных Акционеров Корпорации СССР был завершен. Маришка приехала домой. Отпустила машину. Поднялась в квартиру. Открыла дверь. Сняла туфли, расстегнула верхнюю пуговицу блузки. Взгляд ее бродил по дому. Хорошая, качественная мебель, картины Айвазовского и она, случайно увидела лежащий перед книжками кошелек.

Это был кошелек, тот кошелек, который они привезли оттуда, из своего настоящего в это свое будущее. Она встала и босиком прошла по чисто вымытому полу. Взяла кошелек и почувствовала под пальцами крокодилью кожу. Этот кошелек они купили Таиланде. Она открыла его. Кнопочный замочек легко отошел. Она посмотрела в отделение для денег. Крупные по размеру, по сравнению со здешними рублями купюры аккуратно лежали там. Она посмотрела на них. Санкт-Петербург, это слово выцветало и больше напоминало Ленинград, Архангельск и шпага Петра блеснула, Ярославль и Ярослав Мудрый подмигнул. Хабаровск. Владивосток и пошли поезда.

Она хотела его закрыть. Но в пластиковом вкладыше Егор закрепил две фотографии. Одну, где они были вдвоем, обнимая друг друга. А на второй был он. В возрасте пяти лет и там была его мама. Он очень берег этот черно-белый снимок и бережно хранил его. Маришка взглянула на него. Там они были втроем. Его отец в форме майора Советских вооруженных сил обнимал сына.

Ей удалось победить и войны не случилось. Она посмотрела на кошелек. Закрыла его. И почему-то убрала не назад, а положила в карман надетого на нее пиджака.

Она подошла к окну. Распахнула и ветер освежил ее разгоряченное лицо, и было. Было хорошо!