Все наши разницы

Глава 18

В вытянутом зале ресторана проносились звуки приглушенных разговоров и приятного музыкального сопровождения. Высокие окна – фишка этого заведения и, по всей видимости, основная причина высокого ценника – отвлекали и мешали сосредоточиться. Моя кофточка, которую я всегда считала миленькой, вдруг начала казаться нелепой – она не подходила этому месту. Впрочем, как и ее владелица. Мы с ней будто два героя, залетевших в чужой фильм. Когда Юрий Владимирович пригласил где-нибудь перекусить вдвоем, я согласилась – уже давно пришла пора расставить точки над «ё». Но не предполагала, что он притащит меня в подобный ресторан, где уместнее не отношения выяснять, а делать предложение руки и сердца. Стоп, он же не собрался делать мне предложение?! Быть не может, он же умный, серьезный, адекватный человек, а мы едва знакомы!

– Ты чего так глаза вытаращила? – Жуковский увидел выражение моего лица. – Это окошко только кажется подходящим, чтобы в него сигануть, но рамы точно укрепленные. Скорее нос расшибешь.

– Смешно, ага, – скривившись, прокомментировала я. – Юрий Владимирович, предлагаю сразу приступить к делу. А то моей кофте здесь некомфортно.

Он щелкнул пальцами, подзывая официанта, сделал заказ за нас обоих. И лишь после вернулся к беседе, словно никуда не спешил:

– У твоей кофты просто нет привычки к роскоши. Кстати говоря, именно это и придает ей очарования. Жаль, что эта люксовая невинность обычно быстро проходит. – Пофилософствовав, он мгновенно сменил интонацию: – Может, сначала поедим, а уже потом выясним, что у тебя за отношения с Димкой? И только не надо сочинять, что я все себе придумал. В крупном бизнесе не выжить без умения замечать за людьми нетипичные реакции. А уж своего сына я знаю ровно столько лет, сколько его вообще можно знать.

Раз тема заседания была обозначена, первый вопрос следовало считать риторическим. Несмотря ни на что, именно эта черта мне в нем больше всего нравилась – сразу берет быка за рога, никаких двусмысленностей. Я успела настроиться, поэтому осталось лишь вдохнуть и начать:

– Для ясности, я с Дмитрием не встречаюсь.

Мужчина задумчиво покачал головой:

– Выходит, вы пока это так не называете, но суть от этого не меняется. Ты намекала на него, когда говорила, что у тебя кто-то есть?

– Нет, – уверенно опровергла я. – Тогда я соврала, чтобы вы не питали иллюзий. – Сделала короткую паузу и добавила: – Мне показалось, что вы их питаете. Но теперь сама понимаю, насколько глупо звучит слово «иллюзии» применительно к вам.

Юрий Владимирович самодовольно рассмеялся, посчитав это комплиментом. Однако ситуация его тревожила, раз он собрался как можно скорее в ней разобраться:

– Анюточка Андреевна, буду с тобой полностью откровенен. Я и раньше враньем не грешил, сейчас тем более не стану. Ты молодая женщина, нет ничего странного или стыдного в том, что ты сошлась с совсем еще неоперившимся пацаном. К тому же я сам его вырастил, наперечет знаю все его достоинства, потому могу даже испытывать гордость. И если у тебя к нему что-то серьезное – я последний, кто будет препятствовать.

Я выдохнула медленно и незаметно, чтобы мое облегчение не бросилось в глаза. По поводу серьезности чувств еще самой было не до конца понятно, многое мне претило, но радовало то, что хоть с этой стороны не будет преград или осуждения. Влюбленные особенно сильно хотят быть вместе, когда их разлучают. Только при полной свободе выбора можно запросто отделить зерна от плевел, то есть настоящее от выброса гормонов. Однако Жуковский речь не закончил:

– Но если ты еще не окончательно влипла, то подкину тебе пищу для размышлений. – На этой фразе я вновь напряглась. Так-так-так, рано расслабилась, танк и не думал отступать. Юрий Владимирович смотрел в окно, и оттого создавалось ощущение, что он не вдалбливает мне в голову какую-то мысль, а рассуждает сам с собой: – У Димки почти нет ничего своего. Нестабильный доход с фондового рынка и машина, которую я ему подарил. Все. Даже московская квартира, где он прячется от общения со мной, на него не переписана – я перестраховался на случай, если решит отбиться от рук. – Подобный поворот меня рассмешил, но Юрий Владимирович был не глуп и поставил акцент сам: – Знаю, что для тебя это не аргумент – разве что для твоих родителей. Поэтому сразу перейду ко второму пункту.

И замолчал, поскольку подошедший официант стал разливать нам вино. Юрий попробовал, посмаковал и кивнул работнику. Пить алкоголь мне не хотелось, тем не менее я сделала большой глоток в надежде сбавить напряжение и постараться, чтобы сегодняшняя встреча принесла удовольствие, а не разочарование. И мужчине проще выражаться откровенно, если я не буду слишком усердно придерживаться прохладной атмосферы.

Через некоторое время он заговорил снова, подхватывая последнюю мысль там, где ее прервал:

– Все знакомые отмечают, что он пошел в меня – это прямо бросается в глаза. И я сейчас не о внешности. Но правда в том, что мы похожи лишь в одном – в холодной расчетливости и умении разрабатывать стратегии. Боюсь или горжусь, но в этом Димка меня даже переплюнул. Однако в чем-то мы очень разные. Например, я никогда не интересовался случайными романами. Женился на Маше рано, но тогда для меня все было однозначно: раз встретил прекрасную девушку, то больше ничего искать не нужно. Смотреть по сторонам, перебиваться однодневками – это не для меня. Сын же другой. Надеюсь, я не открываю какой-нибудь секрет?

– Не открываете, – отозвалась я, поскольку он ждал моей реакции. Мне и до этих признаний было известно, что у Димы были подружки раньше – и уж точно я не считала, что он к каждой относился серьезно. – Ясно, ваш сын нищий любитель женщин – записала. И раз такие формулировки даже родного отца не смущают, то и мне можно слова не подбирать. Продолжайте, Юрий Владимирович.

– Хорошо, – он улыбнулся и вновь уставился в окно. – Просто будет обидно, если ты станешь очередной. Да он вот только в августе с какой-то Наташей на Карибах тусил. И где она сейчас?

– Наташей? – зачем-то уточнила я, хотя это не играло никакой роли.

– Ну да. Тоже в вашем вузе учится. Я лишь минус круглую сумму по его счету видел, а с ней познакомиться не успел – как влетела в его жизнь, так и вылетела.

Я не имела представления, о ком идет речь, имя очень популярное. Но это же днище – ревновать к тем, кто был до меня! Пусть даже совсем недавно. Что бы я ни съела за этим столом, подташнивать будет в любом случае. Не ожидала, что Юрий Владимирович начнет так грязно играть против сына – ведь он его единственный родной человек. Осадочек от такого общения останется – интересно, и как он собрался потом мнение о себе реабилитировать, если я его послушаю и откажусь от Димы?

Как выяснилось, на этом пункте программа еще не иссякла:

– И последнее. Повторяю – я не возражаю, просто сама себя побереги и не придавай этому большого значения. Все равно ведь закончится. Может, ты и будешь ждать его из Лондона так долго, но Димку точно отношения на расстоянии не устроят. Или я чего-то о его характере не знаю. Вдруг он действительно изменился, а я и не заметил?

Я допила вино несколькими глотками. Подумала хорошенько, взвесила, прооралась про себя, чтобы в конце получилось безразлично переспросить:

– Из Лондона?

Юрий Владимирович посмотрел прямо и нахмурился.

– Конечно. Сразу после защиты едет туда. Пройдет курс антикризисного менеджмента, подтянет язык, научится налаживать полезные связи, в итоге его образование станет максимально полным. Это был и есть основной план: влить в него столько знаний, чтобы он в десять раз лучше меня справлялся, когда займет мой пост. Постой-ка, он об этом не рассказал? – После короткой заминки полюбопытствовал тише: – Анюта Андреевна, стоит еще что-то добавлять про его отношение к тебе?

Аппетит пропал напрочь. Но я высидела до конца ужина – к счастью, больше мы замечательного наследника бизнес-империи не касались. Снова обсуждали какие-то театры и нелюбовь старшего Жуковского к искусству, перемешанную с необходимостью просвещаться. Я поддерживала диалог, но отвлечься не получилось. Дело вообще не в том, что Дима через несколько месяцев уедет, а в том, что держал это в секрете. Неужели лишь по этой причине его так сильно не устраивало мое предложение подождать до выпуска?

Как только вышла из машины и забежала в подъезд, вынула из сумочки телефон и набрала сообщение. Нельзя переживать из-за того, что еще не доказано!

«Ты после диплома едешь в Лондон?».

Ответа не было очень долго, но парень и не находился в сети. А прочитал через час и сразу напечатал: «А ты откуда об этом знаешь?».

У меня остановилось сердце. И, вероятно, уже не собиралось запускаться, но следом Дима прислал объяснение: «Отец сегодня утром мне сообщил. Тебе тоже? Надо же, как быстро подсуетился. Как облупленного его знаю, а удивляться не устаю».

Утром?! Почему-то мне казалось, что Дима не врет. Как и не врал Юрий Владимирович – сказал вроде бы правду, но специально под таким углом, чтобы она отдавала душком. Третье сообщение подряд даже заставило меня улыбнуться: «Ань, никуда я не еду. Какой, к хренам, антикризисный менеджмент? Любые курсы можно онлайн пройти. Но на настойчивое предложение отца я согласился и поблагодарил за предоставленную возможность, потому что ему пока не надо об этом знать. И ты не говори, иначе мне крышка. Жаль, сейчас я занят, а то напросился бы к тебе на чай. И прямо в десны уже объяснил бы, как меня бесит, что ты продолжаешь с ним общаться».

А может, Дима совсем не преувеличивал, когда рассказывал страшилки про отца? В свете новой истории я бы уже ничему не удивилась. Лондон – это не завершение образования, это ссылка. И если мы разойдемся, то и ехать через силу скорее всего никому никуда не придется.

Но во мне уже завелись червоточины, поэтому я не сдержала интереса: «Чем занят?». Наверное, не имела права на допросы, но в десять часов вечера мое любопытство казалось оправданным. Дима не стал юлить – в ответ он прислал мне селфи, которое только что сделал. За его головой я рассмотрела огни и толпу людей, в кадр попала фигура Антона Васильева. Ясно, ночной клуб, Дима там с одногруппниками. Зачем-то поднесла экран к губам и чмокнула изображение сразу в половину лица, стараясь не обращать внимания на легкую обиду. Но ведь я не могу запретить ему проводить время таким образом, если он всегда так делал? Кто я ему, чтобы выказывать недовольство? И разве не моя вина, что меня даже не приглашают – все равно бы отказалась? Нельзя пока думать и о том, что если мы начнем встречаться, то так и будет происходить: у него своя компания, а я буду изливать душу Мишане и Асе в нашем баре. В данный момент это не имело значения. Мне в любом случае теперь дышалось легче, чем еще час назад.

На следующий день позвонила матери:

– Мам, Юрий Владимирович в субботу опять заявится?

– Очень на это надеемся! – ответила она с улыбкой в голосе.

– Значит, я не приеду, – сухо предупредила я.

Ее реакция была ожидаемой:

– Анечка, по-твоему, такой занятой человек выделяет время, чтобы мне очередной букет всучить и Юлиных малышей обсудить? Ты из ума выжила?

– Наоборот, пытаюсь в ум прийти. Вы же все утверждали, что он делает подарки вам, а не мне. Вот и пусть продолжает. А я не приеду.

Вместо предсказуемого крика я услышала сдержанную и очень мягкую интонацию:

– Доченька, давай не будем ссориться. В чем смысл семейного ужина, если не вся семья в сборе? А его мы уже пригласили – было бы грубо сейчас вдруг попросить не приходить. Не ставь нас в неудобное положение.

– Ладно, не буду, – я старалась произносить каждое слово размеренно и спокойно. – Поэтому как только он перестанет у вас бывать – звоните.

– Аня! – она все-таки начала выходить из себя. – Что еще за ультиматумы? Ты не забыла, с кем разговариваешь? Не общаться с родителями по притянутым за уши причинам – это уже слишком. Или думаешь, что мы с папой бессмертные? Не будешь потом жалеть, что так к нам относилась?

Я с трудом подавила ощутимый укол чувства вины и повторила:

– Как только Жуковский устанет биться в закрытую дверь, я опять стану внимательной дочерью. До тех пор прошу не беспокоить.

– В себя приди! Я твоя мама! Как язык поворачивается ставить мне условия? Я ведь всю жизнь семье посвятила, вас с Юлей поддерживала, мои девочки всегда стояли на первом месте. И дожилась до того, что дочь меня видеть не хочет? – последнее прозвучало едва слышно.

Она там плачет, что ли? Раньше до такого не доходило, потому я растерялась. Но прежде я ни разу ничего поперек и не делала, а привычка – дело тонкое. У Жуковских вон в семье совсем нездоровые отношения, а про своих родных, при всех их мелких недостатках, подобного не скажу. Стало так тяжело, словно я была злостной преступницей, захотелось любым способом утешить и закончить этот разговор:

– Мам, ну пойми же ты, он мне не нравится. Я старалась, честно, вчера даже в ресторан с ним сходила, но никак. Самое смешное, что и он в меня не влюблен. Но посмотри, как он умело собрал армию защитников, вы ведь будто оглохли и ослепли!

Странно, но расслышала она почему-то только первую часть:

– Чем он тебе не угодил-то? Аня, ты как в лотерею выиграла и от приза отказываешься! Нет, ладно бы у тебя кто на примете был – и вопросов бы не возникало. Но у тебя четкий план на полное одиночество. Когда ты со своим Петенькой рассталась? На последнем курсе института?

«Петеньку» звали Пашенькой, но смысл не в этом. Он ведь в те времена маме очень не нравился: какой-то слишком шебутной, неорганизованный и «лучше сосредоточиться на образовании, а не тратить время на пустозвонов». Рассталась я с ним быстро и по другой причине: он мне самой в душу не запал. Мои родители не думали, что я как раз на образовании и сосредоточусь, а им и это поперек горла встанет. Надо бы представить им какого-нибудь кавалера, тогда с Жуковским отстанут. Отстанут ли? Или будут давать сравнительные характеристики в пользу второго? Да и на кого сослаться? Я невольно хмыкнула. Диму даже не рассматриваю, если не хочу добавлять работы реаниматологам. А вот Мишаню можно убедить – он стойкий, все нападки вынесет. Глупости это все, конечно. Лучше отмолчаться, чем врать. Что это за странная диспозиция, если я ничего плохого не сделала, но все равно придумываю, как изворачиваться?

– Мам, я все сказала.

Палец послушался не сразу, но вызов я все же скинула. А потом и телефон отключила – знала, что если мама перезвонит и со слезами в голосе скажет что угодно, то мне уже спокойно не уснуть. Однако сдаваться я не была намерена. Юрий Владимирович грамотно и выверенно запустил волну – и уже на том шаге должен был вызвать во мне настороженность. Я, видать, тормоз, хотя последняя встреча расставила все по своим местам. Если разобраться, то он фактически угрожает: не будет по-моему – я все равно устрою, чтобы было по-моему. И ведь я не давала ему никаких надежд – Жуковские сами себе все надежды выдают, не спрашивая чужого мнения.

Зато наконец-то я смогла организовать себе приятный субботний вечер. Раз уж не поехала на унылый ужин, милостиво позволила Диме напроситься ко мне на чай. Я четко обозначила свою позицию: «Только чай!», на что он ответил: «С печеньками!!». Два восклицательных знака в конце его фразы буквально заставили меня использовать и третий: «Тогда сам купи печеньки!!!». Получила смайлик, а через полчаса – явно по дороге ко мне – он написал странное сообщение: «Мы еще не вместе, но я уже несусь к тебе как миленький, чтобы снабдить печеньками. Это ли не любовь?».

Я очень сильно его ждала. Ясен пень, только для того, чтобы ругаться. Следующая неделя уже зачетная, сейчас проводятся итоговые пары, когда надо втиснуть остатки материала и дать возможность заработать баллы всем, кто идет на автомат. Этот же негодяй мало того, что ни одного доклада за весь семестр не приготовил, еще и зачем-то вспомнил, как раньше устраивал цирки с конями. Сел за последнюю парту и собирался прикорнуть, но подобное я никогда не игнорировала:

– Дмитрий, освобождаю вас от занятия – вы все равно даже не слушаете. Будьте добры, идите спать домой.

– Еще пять минуточек, – по-детски взмолился он.

– Дмитрий!

Встрепенулся, окинул взглядом ждущую шоу аудиторию – и зачем-то оправдал всеобщие ожидания:

– Я просто с закрытыми глазами лучше усваиваю информацию. Анна Андреевна, вы ко мне неровно дышите? Поверьте, я считал, сколько замечаний вы сделали за семестр мне и остальным.

Нахальство его границ не имело, но за последние месяцы я успела отрастить броню:

– То есть проблема во мне? А других вариантов нет?

Для драматичности он округлил глаза и выдохнул, переиначив мои слова:

– Намекаете, что это я к вам неровно дышу?! Фигас-се пердимонокль! Сплю себе, никого не трогаю, а тут вона че.

Его одногруппники закономерно уже хихикали. Они тоже соскучились по феерии – и сейчас подхватят любую тему, чтобы еще потянуть время. Надо было заканчивать. Я так же театрально прижала руку к груди и проникновенно произнесла:

– Дмитрий, я абсолютно уверена, что вы в любой ситуации дышите ровно. Вот и продолжайте. Буду благодарна, если во время ровного дыхания мы все-таки послушаем доклад Антона.

Я посмотрела на Васильева, но того перебил Ярмилов – чего-то подобного я и ждала:

– Анна Андреевна, кстати говоря, мы будем встречать Новый год на даче у Димона. Давайте с нами? Будет весело!

Как он себе это представляет: я всю ночь провожу на пьянке со студентами, а после праздников принимаю у них экзамен? Покосилась на Жуковского, радостно отметила, как он недовольно прищурился. И чтобы у него еще искры из глаз полетели, ответила самой ласковой интонацией:

– Богдан, спасибо вам за приглашение, я очень тронута. К сожалению, у меня уже другие планы, иначе обязательно бы к вам присоединилась!

– Ну, если передумаете…

– Если получится, то непременно! – заверила я. – Антон, мы вас слушаем.

По поводу этой сцены я и собиралась ругаться, когда Дима явится на порог. Хотя на вчерашней тренировке мы уже обменялись любезностями. Я сказала, что когда-нибудь вырву ему язык. Он меланхолично предложил мне его отгрызть. Ася с Мишаней почему-то ржали хлеще студентов, как будто они тоже малолетки, которым лишь бы зубы проветрить.

Но еще до того, как он приехал, я вошла в мессенджер, чтобы проверить, не написал ли новое сообщение. Однако вместо этого получила несколько размытых фотографий с неизвестного аккаунта. Полностью пустая страница отправителя подсказала, что для меня она и была создана. Вздрогнула, когда в дверь два раза стукнули, открыла и молча показала Диме экран телефона.

Он наклонился и присмотрелся, но сказал без напряжения:

– А, это во вторник. Я тогда же фотку присылал. Кто тебе это скинул?

Я уже поняла, в какой день снимали – успела сравнить одежду с его селфи. На этих же изображениях он танцевал с Ксенией Дробыш. Их лица отчетливо видны только в одном кадре, когда на них попал луч прожектора. Девушка высоко подняла руки, и мне не нравилась ее улыбка, как и взгляд, которым она смотрела на парня.

Поскольку я молчала, Дима посмотрел на меня пристальнее и, отставив тяжелый пакет на пол, снова заговорил:

– Разбирай печенье. Не знал, какое ты любишь, поэтому купил все – обожаю тратить папины деньги. А из-за чего ты так напряглась? У Полинки днюха была, решили собраться в середине недели. В среду полным составом проспали на первую пару. Препод даже докладную на нас не накатал – наверняка это был самый счастливый его день за все полугодие.

А Юрий Владимирович, как оказалось, все делал хоть и грубо, но правильно. Я была убеждена, что успела верно выставить приоритеты, но осадок от его предупреждений осел где-то в подсознании и теперь давил. Нейтральным голосом напомнила:

– Ты как-то поцеловал Ксению на моих глазах.

– Запомнила? Я польщен. Но здесь-то что ужасного? Я ее и пальцем не трогаю, хотя в клубе и такое простительно.

На фото не трогает. Однако девушка так на него смотрит, как будто ждет чего-то. Я знаю этот взгляд – в последние недели в зеркале такой же вижу. Дима уже с широкой улыбкой поддел:

– Ого, а кто-то разрешал мне встречаться с кем пожелаю. Кто же это был? Ну кто? А если я желаю только с Ксюшей, то можно?

Я побежала ставить чайник, чтобы скрыть легкое смущение. На ходу пробурчала:

– Встречайся ты с кем хочешь. Просто у Ксении вроде бы есть парень – если и он нормально отнесся к вашим танцам, то мне тем более дела нет.

Дима перехватил меня со спины, прижал к себе тесно, коснулся носом макушки.

– Ань, ну ты скажи, если ревнуешь. Окажу психологическую помощь.

– Я? – громко хмыкнула. – Это кто еще ревнует? У кого лицо до неузнаваемости перекосило, когда Богдан меня на дачу пригласил? Ну у кого же?

Он отпустил слишком быстро, я бы еще немного так постояла. И сразу спросил уже куда серьезнее:

– Кто прислал фотки?

– Понятия не имею. Аноним.

Сказав это, я резко обернулась. Уже сама догадалась, в чем главная странность: кому-то понадобилось скинуть их именно мне. С чего вдруг? По спине пробежал холодок, когда я нащупала единственную версию:

– Твой отец следит за тобой? Решил таким образом показать, кто ты есть?

– Нет, – Дима уверенно качнул головой. – Но, кажется, я знаю, кто слил в паблик твои обнимашки с Латовым. Видать, обойдемся без чая. Сейчас я все расскажу, потом буду просить прощения, затем у тебя совсем испортится настроение и ты скажешь уйти. Долго злиться не будешь, конечно, ведь это глупо. Но немного поворчишь, потому что это ты.

Я уже впадала в раздражение:

– Не придумывай за меня, как я буду реагировать! Кто это сделал?

– Наташа Владимирова, – он не тянул с ответом. – Она была в клубе во вторник, они с Полиной вроде с одной гимназии.

Я перебрала в уме имена и быстро вспомнила – эта девушка учится на бухучете вместе с Латовым. Но неприятно мне стало от другого факта – именно это имя и называл Юрий Жуковский.

– Твоя последняя бывшая? С которой на Карибы летал?

– И об этом знаешь? – в его взгляде даже изумления не мелькнуло, он сразу перешел к следующей мысли: – Опережая события, прошу прощения. Мы еще даже не вместе, но тебе уже прилетело от моей бывшей. Не волнуйся, больше она тебя не побеспокоит. Я так объясню, что заикаться начнет. Поэтому не удивляйся, когда она извиняться будет с запинками.

Он протянул ко мне руку, но я отступила и попыталась сосредоточиться:

– Подожди, ничего не понимаю. Ее извинения запоздали, а тот слив был похож на месть. За что она мне мстила в начале сентября? Ведь бежала за нами, фотографировала, выжидала время, чтобы по камерам было не отследить, всю эту чушь сочиняла…

– Еще раз извини, – вкрадчиво повторил он.

– За что? – Я требовательно воззрилась на его лицо.

И вдруг мне показалось, что он волнуется. Скрывает это, но что-то с ним было не так. И с объяснением тянул, хотя основное вроде бы уже открылось.

– Дим? – я упрямо призывала к ответу.

На губах его мелькнула робкая улыбка. Робкая! Значит, и он умеет смущаться, мне просто надо было почти два месяца дожидаться этого чарующего момента? Проговорил тихо и словно с опаской:

– Потому что я расстался с ней в сентябре. Сказал, что проблема во мне, а не в ней – ну, ты знаешь, что принято нести в таких случаях. Но Наташа не отставала. И тогда я заявил, что теперь буду с тобой. Мол, как увидел, с ума сошел, мне уже никто не поможет, беги от меня, Натусик, сама понимаешь, что больше никому, кроме Крамской, такое эгоистичное счастье не светит.

– Чего? – до меня не сразу доходил смысл. – И зачем ты ей это сказал?

Снова длинная пауза.

– Потому что как раз с твоей пары вышел. Ляпнул первое, что в голове в тот момент бултыхалось. Кто ж знал, что так и получится?

Это было одновременно смешно и нелепо:

– Накаркал?

– Предвидел, – поправил он. – Ань, не тупи, пожалуйста, мне и так не по себе.

Но мне, наоборот, приспичило нервно смеяться:

– Да быть не может! Дмитрий Жуковский влюбился с первого взгляда?

– Не преувеличивай. С третьего и захотел. Но, в целом, да. Ань, прекращай это смаковать.

– Не затыкай мне рот! Когда я еще тебя таким уязвимым увижу? – я смеялась громче. – Но мы начали общаться только в ноябре! Что до тех пор делал? Писал романтические стихи и плакал в подушку?

– Аня, остынь уже, а то взорвешься от гордости. Ждал, потому что казалось, что девушка с таким строгим пучком на голове не будет встречаться с каким-то студентом. Решил подождать до сессии, а потом взяться за тебя всерьез. События толкнули к другому сценарию. Как ни странно, спасибо за это Наташе. Если сейчас заржешь, тебе мало не покажется. Я предупредил!

Отскочила от него еще подальше, продолжая наслаждаться моментом:

– Да быть не может!

– А чему ты так радуешься? – поинтересовался он, вскинув бровь. – Вообще-то, сейчас ты хочешь меня до чертиков, хотя я до сих пор твой студент. Ты еще цепляешься за какие-то принципы, но это вопрос нескольких дней. Станешь спорить? Взялся бы за тебя в сентябре, ты к этому времени прямо в универе с визгом бросалась бы мне на шею. Ну и кто тут победитель?

Веселье спало – сделалось обидно. Я насупилась и пошла распечатывать печенье. Цинично как-то прозвучало. И не лишено смысла. Не так уж и долго я трепыхалась, мягко говоря. Хотелось сейчас его выпроводить и немного подумать. Однако я сдержалась – просто не желала в точности следовать его плану, оглашенному всего пять минут назад. Хорошо быть той, кто так сильно нравится Дмитрию Жуковскому. Но надо как-то смириться и с тем фактом, что правила игры задает он.