Все наши разницы

Глава 19

Через несколько дней я согласилась приехать к Диме. Все же интересно посмотреть, какую квартиру выделил Юрий Владимирович единственному сыну, против которого не прочь повоевать. «Захвачу остатки печенек!» – постаралась сразу поставить границы. «Мы будем отмечать конец зачетной недели печеньками?» – удивился он и добавил: «Только не говори, что преподы не празднуют день освобождения от моей группы». Прочитав, я тихо рассмеялась. Не то чтобы празднуют, но в четверг меня три человека искренне поздравили, а Борис Захарович пообещал подарить шоколадку за героизм, снабдив похвалу важным аргументом:

– После экзамена у этих отморозков, и ни днем раньше. А то боюсь сглазить.

Но Мария Игнатьевна утешила:

– За это, Анна Андреевна, не переживайте! Они такие черти, что всегда хорошо сдают. Просто ни единого шанса не оставляют. Слабые студенты у них были, но ко второму курсу отсеялись – не удивлюсь, если их добрые одногруппнички и отсеяли, чтобы не мешали остальным ездить на преподавателях между сессиями.

У нас нередко случались подобные разговоры, ничего необычного, но мое мнение отчего-то изменилось. Финансисты, безусловно, своеобразные и грубые ребята. Помню, как сама вначале бесилась от каждого их выпада. Но постепенно приспособилась. Или они приспособились ко мне – после картинга перепалки стали все же заметно сдержаннее. Может ли быть такое, что они воспринимают всерьез только тех людей, кто их не игнорирует и говорит на том же языке? Мы с коллегами неоднократно утверждали, что они относятся к преподавателям как к прислуге. С другой стороны, преподаватели относятся к ним как к крокодилам в зоопарке и опасаются даже приблизиться к решетке.

А сегодня я ехала к худшему из них, который теперь выглядел лучшим из всех. Отказалась, чтобы Дима меня подхватил возле дома – мне этот путь требовался для поиска ответа: точно ли я понимаю, зачем туда еду? Ради печенек или празднования конца семестра? Я все еще наивна, но не до такой степени. Мне давно нравилось играть в его игры, а выйти на поле боя на его территории – это уже новый уровень мандража.

Дима открыл сразу, будто ждал в прихожей. Стоило сделать два шага вперед, как в глаза бросилось потрясающее панорамное окно во всю стену. Оно захватывало взгляд видом города с упорядоченно пульсирующими огнями. Полукруглая гостиная с несколькими дверями, ведущими в другие комнаты. Пространства много, а после маленьких апартаментов казалось, что чересчур много.

– Признаю, это роскошно, – голос почему-то отдавал легкой хрипотцой.

Парень прокомментировал мне в спину:

– Будешь хвалить папину недвижимость больше, чем меня – разозлюсь и отправлю тебя мыть посуду.

– Посудомоечной машиной? – догадалась я.

– Ею, конечно.

Еще раз осмотрелась. Оценила напольную лампу в углу – абстрактная человеческая фигура, держащая охапку светящихся шаров. Какое-то невероятное произведение искусства, иначе и не скажешь. Я поинтересовалась нейтрально:

– А уборку ты наводишь руками клининговой компании? И как вкусно пахнет с кухни! Чем это? Доставкой из ресторана?

– Ань. – Он подошел, мягко развернул меня к себе, чтобы посмотреть в глаза. – Ты сейчас упрекаешь меня за то, кто я есть? Опять будешь впадать в шок по поводу наших отличий? Да, я почти не шарю в бытовых обязанностях, меня к ним даже не приучали. Из кулинарных талантов только один – божественно заваривать чай. Пришлось искать в интернете, как это делается, но я справился. Зато я превосходно открываю вино штопором. Показать?

Я выдавила улыбку. Понятно же, что накатившая нервозность не связана с его неприспособленностью к бытовым вопросам. Может себе позволить, за что спасибо Юрию Владимировичу. Дело было в другом: нарастало мощное беспокойство. Наша договоренность работала с осечками, но в самом главном Дима границу не переступал. И сейчас смотрел с настороженностью, угадывая мое волнение и опасаясь спугнуть. А мне хватит двух бокалов вина, чтобы унять сомнения и самой начать его раздевать. Лучше все-таки подождать – пусть не до лета, но хотя бы до его экзамена. В ином случае мне будет очень некомфортно встречаться с ним в стенах вуза.

– Не надо, – попросила я, и самой это послышалось жалобным писком. – Я ненадолго.

– Почему? – Дима стал привычно холодным. От интонации даже мурашки по спине побежали – я ее помнила по тем моментам, когда хорошего ждать не приходилось.

– Да я… просто…

– Ты просто решила, что я сейчас потащу тебя в спальню, – ответил он вместо меня.

– С чего ты взял? Нет, дела навалились. Так что, где там ужин, который так вкусно пахнет?

Но он больше меня не слушал, точно отговорок и не звучало:

– И знаешь что, Ань? Я не собирался. Настроился ждать как угодно долго. Но сейчас вижу, что ошибся.

– В чем? – Я отвела взгляд к потрясающей панораме, как будто вид занимал меня сильнее его ответа.

– В том, что ждал, – припечатал он. – Твоя паника никогда не закончится, потому что мы вместе ее кормим. Надоело. Так что? Сначала ужинаем или сразу в постель? Заметь, я все еще даю тебе свободу выбора.

Вероятно, он осознанно вызывал во мне раздражение – иного и не могло быть после подобных формулировок. Отодвинула его с пути и пошла к двери, чтобы обуться. Сама все испортила, не справилась с нервами – и вот итог: вместо приятного вечера получилась какая-то муть. Позже поговорим, конечно, обсудим и снова вернемся к этой же точке.

Но Дима настиг меня и почти зашипел:

– Зачем ты со мной это делаешь? Притягиваешь, отталкиваешь, приезжаешь ко мне – и сразу же убегаешь. Решила, что меня ничем не проймешь? Так посмотри внимательнее – я уже закончился! Целых три минуты не звучало про разницу в возрасте, зато вклинилась разница в финансовом положении. Не много ли значения ты придаешь нашим отличиям? Для тебя это слишком? А для меня, по-твоему, все просто? Сколько еще я должен догонять, чтобы тебе надоело бегать?

Я справилась с замком и вылетела из квартиры, громко хлопнув дверью. Остановилась и сконцентрировала туманный взгляд на подъезде, едва ли не таком же шикарном, как обстановка внутри. Что сейчас случилось? Из-за чего мы поссорились? Ерунда какая-то. Надо чуть-чуть успокоиться, написать ему, честно признаться, что просто переволновалась – и мы вернемся к той же точке. К той же самой…

А ведь он прав – нарезая эти круги, я всегда возвращаюсь в одно и то же место. Отсрочки мне нужны, чтобы успевать перестраиваться, подтягивать старые принципы к новым установкам. Но результат от этого не меняется. Так не пора ли начать перепрыгивать через лишние этапы?

Развернулась, задыхаясь от напряжения, снова рванула дверь – Дима еще не запер и продолжал стоять в узком коридоре. Подалась к нему, дернула за ворот чертовой дизайнерской футболки и притянула к себе, чтобы поцеловать. Подобное даже его заставило на секунду растеряться: парень едва не упал, но успел упереться рукой в стену. Второй перехватил меня за затылок, чтобы уже не отстранилась.

Поцелуй получился жарким и каким-то слишком агрессивным. Не знаю, что я доказывала, постоянно пытаясь вырвать у него инициативу – все равно всякий раз проваливалась в этом сложном деле. Мы оба оголодали, для нежности сейчас не хватило бы воли. Жадные касания его языка сводили с ума, и их было недостаточно – наши тела повторяли похожие движения, как если бы мы силой трения собирались спровоцировать взрыв. Но в какой-то момент Дима остановил нас обоих. Продолжая тесно прижимать меня собой к стене, с трудом выдавил:

– Да я пошутил… Точнее, психанул… Хотел, чтобы ты уже начала об этом думать так же, как думаю я. Ведь правда неделю тебя ждал, там классный ужин и программа мероприятий, давай сегодня не будем…

Стоило только решиться, как недавнее напряжение отступило. И я процедила, судорожно сжимая пальцами его плечи:

– Ты не охренел все за меня решать?

Казалось, что уговаривать его не придется – он и продолжил целовать жадно, стягивая с меня куртку. Но когда моя ладонь нырнула под его футболку, вновь отодвинулся, а в зелено-карих глазах сквозило скорее веселье, чем всепоглощающая страсть.

– И на ночь останешься? – спросил так, словно мне чем-то угрожал.

Пришлось тоже язвить:

– Только если мне понравится!

– Тогда я лучше дверь еще и на ключ запру, – решил он и с наслаждением втянул запах моих волос, однако почему-то все еще говорил, будто у него более интересных дел не нашлось: – Ань, давай все-таки немного сбавим обороты. Иначе получится анекдот, а не первый раз.

От его сдержанности мне хотелось рычать. Что я, собственно, и сделала:

– Дим, прекращай строить из себя главного! Я тоже не невинная овечка – знаю, откуда дети берутся!

Он наклонился к моему уху и хрипло предупредил:

– Я о них и думаю, Ань. Если мы не хотим осчастливить деду Юру раньше времени, то нужно чуть-чуть успокоиться и устроить совместные поиски по тумбочкам.

Я смутилась, когда дошел смысл. Надо же, мне почему-то и в голову контрацепция не пришла. Уже ничего не боялась? Сорвалась с тормозов – и понеслась душа в рай? Так и было. И меня все еще трясло от мысли, что так и будет продолжаться.

А ведь он когда-то обещал, что в первый раз облажается. Следовало записать на диктофон и сегодня предъявить! Моей психике было бы проще, если бы так и случилось. Вот только когда мы добрались до спальни, я больше ничего не контролировала. Через минуту я была полностью обнажена, в то время как этот наглец даже от штанов не избавился. Красивый он – хоть лови и целуй прямо в живот. Но Дима словно мысли мои прочитал – наклонился и прижался губами ниже груди. На долгие ласки ни у одного из нас терпения не хватило. Про резонанс никаких преувеличений не было – буквально за считанные секунды накатывала невыносимая волна ожидания, которую приходилось переживать, чтобы дождаться новой. Я стонала только от того, что он прижимал меня к постели собой, выгибалась, требовала и теряла последний рассудок от очередного поцелуя. И едва не спятила, когда наконец почувствовала его внутри. Уже через несколько резких движений сорвалась в оглушающее небытие. Это не я такая быстрая, виноват только резонанс. Но он продолжал беспощадно терзать мое тело, которое все еще выкручивалось судорогами.

А потом упал на меня и почти отчетливо произнес, хотя по всем законам мироздания он обязан быть обессиленным:

– Ань, прости, хорошая моя. Я не хотел быть грубым. Крышу снесло в хлам. В следующий раз обещаю быть ласковым котенком.

Ну не дурак ли? Все идеально! Нам обоим была жизненно необходима разрядка. Промедление хоть в несколько секунд грозило нервным срывом. Справившись с дыханием, я заодно смогла и говорить:

– Теперь подтверждаю официально – ты тяжелый. Вставай, идем наконец-то поедим.

Он приподнялся на локте, лизнул меня в нижнюю губу, но после посмотрел в глаза.

– Куда собралась? Я перезагружаюсь быстрее, чем ты думаешь.

– А я есть хочу! – заявила, прибавляя громкости. – И вино. И в душ. И… что угодно, лишь бы заново начать соображать.

Дима широко улыбнулся, но отпускать меня сразу намерен не был:

– При условии, что сегодня останешься здесь. Мне надо реабилитироваться. И я там еще какую-то программу придумал, восемь фильмов скачал, из них два обучающих.

– Эротика? – предположила я.

– Общаться с тобой становится сложнее. Прошу, не убегай больше.

– Ладно, останусь, – это решение не вызвало у меня сомнений.

– И завтра?

– Не наглей!

Вновь наклонившись, он опять лизнул мою губу – на этот раз поддел кончиком языка верхнюю. Разочаровал тем, что не стал целовать и отстранился.

– Ань, ты ведь понимаешь, что быстро мы не наедимся?

Я иронично округлила глаза:

– Такая вкусная еда из ресторана? Идем скорее пробовать!

– Да-да, я о еде.

Уехала я от него после обеда следующего дня. Уже мерещилось, что если задержусь еще хоть на час, то наплюю на отсутствие сменной одежды и на то, что мы, вообще-то, пока не собирались жить вместе. Так все праздники и проведем: то в постели, то в гостиной у электрокамина, то на кухне – там было неудобно, но очень горячо. Перед уходом придумала лучшую причину:

– Учти, что такие марафоны не для моего возраста.

– Ну хоть в этом контексте я выиграл, – недовольно отозвался Дима. – Я завтра уезжаю на тусовку с одногруппниками, спишемся вечером первого? Может, все-таки сейчас отвезу?

Помотала головой – остатки вина мы прикончили час назад, как раз на кухне, после чего проверили стол на прочность. Доеду на такси. Пока доберусь домой – может, сумею себя заставить хоть каплю сожаления испытать. Но нет, не удалось: если я внутри сознания что-то и обнаружила, то лишь чувство полного морального и физического удовлетворения. Ведь мы все равно занялись бы любовью, это теперь было так очевидно, что все предыдущие терзания показались смешными. Так есть ли разница, сегодня или завтра? Поэтому нет поводов себя ругать, даже если мы через неделю расстанемся. А мы точно не расстанемся через неделю, потому что семи дней очень мало, чтобы наесться.

На Новый год поехала к родным. Я просто не смогла бы так сильно их обидеть, не поздравив в праздник. К тому же настроение было прекрасным – с таким несложно перетерпеть мелкие уколы, если таковые вообще будут. Не стала заострять внимание на обуви старшего Жуковского в прихожей, поцеловала маму в щеку, отметила, что у нее глаза от радости заслезились. Мой небольшой протест возымел положительный эффект: все участники поняли, что на меня лучше не давить. И по этой причине я так и не услышала ни одного слова, которое мне бы не понравилось. Стол был заставлен под завязку, еще и журнальный пришлось пододвигать. Не иначе, многие угощения принес Юрий Владимирович, поскольку часть блюд выглядела экзотично. На огромную гору праздничных коробок, сваленных в углу, я смотрела ровно секунду. Меня в этих подарках ничего не интересует, даже если часть предназначена мне.

Мужчина вел себя на удивление тактично:

– Аннушка Андреевна, надеюсь, ты не возражаешь против моего присутствия? Сын свинтил с друзьями, персоналу я дал отгулы, а нет ничего ужаснее, чем сидеть в двенадцать часов с рюмкой коньяка в одиночестве.

– Не возражаю! – звонко ответила я. – Да и с чего бы? Это дом мамы и папы, они не обязаны спрашивать моего мнения по поводу своих гостей.

Я старалась выражаться как можно нейтральнее, но Юлька все равно поморщилась. Я скривилась в ответ: пусть живет той жизнью, которую себе выбрала, а мне не надо запрещать жить своей. Мы пили шампанское, от души поздравляли друг друга и непринужденно болтали о всякой ерунде. Не отставала и я, придумывая разные темы, не таящие опасности:

– Юрий Владимирович, вы купили картину того самого художника, о котором говорили?

– О-о, он просто талантище! – восторженно отозвался Жуковский. – Если даже меня, бревно в искусстве, проняло, то ему равных нет. Выкупил всю экспозицию.

Присутствующие засмеялись. Родственники до сих пор думают, что он шутит? Я же просто поддерживала беседу:

– Тогда жаль, что я не успела на его выставку.

– Намекнуть, где можно посмотреть двадцать семь его работ? – Он растянул губы в улыбке.

– Что вы, не буду вас беспокоить! Подожду, когда он снова в Москву приедет.

– Ну подожди, конечно. Вдруг действительно еще хоть раз занесет. Сейчас гений ищет вдохновение на Туманном Альбионе.

Вот и новая тема для диалога, а то я устала их измышлять:

– Кстати об Англии. Ваш сын в какой-то конкретный университет едет? Престижный? Сколько длится его курс?

Ничего, кроме вежливого трепа, я в виду не имела. Однако Юрий Владимирович тем же мягким тоном задал немыслимый вопрос:

– Заранее переживаешь, сколько Димку ждать придется? Всего год, если не захочет там задержаться. Ты-то выдержишь. А он?

От нагрянувшей тишины зазвенело в ушах. Зачем он это сказал? Как я должна ответить, чтобы последние фразы показались хотя бы несмешной шуткой? Но у меня разум от шока замер и никак не запускался, потому – как исчерпывающее подтверждение – я разинула рот и принялась хватать им воздух.

– Что? – первой поняла мама и почему-то вскочила на ноги. – Что вы несете? Аня, посмотри на меня! Ты же не могла… – она запнулась, считывая выражение моего лица. – Не-е-ет… Только не с этим зажравшимся невоспитанным малолеткой!

– Дарья Максимовна, – ледяным тоном осек ее Жуковский. – Про моего сына я могу так выражаться, но не вы.

Она тотчас переключилась:

– Извините, извините, Юрий, я не хотела! Боже, как некрасиво получилось! Это от удивления! Подождите, вы сейчас серьезно? Наша Аня и… ваш сын?! Да как такое…

Она не договорила – рухнула на стул. Папа, как обычно, говорил более спокойно:

– Дочка, объясни, что происходит. Ты встречаешься с тем самым Димой, с которым мы пару недель назад познакомились?

Надоели. Сил больше нет. Я стряхнула с плеч тяжесть и с неожиданной легкостью честно ответила:

– Не уверена, что мы встречаемся. Мы это еще не обсуждали. Я просто-напросто только вчера выползла из его постели.

Лицо сползло вниз даже у Сергея, хотя у Бабыхов мнения не спрашивали. Браво, Юрий Владимирович, просто браво! Окончательно понял, что не светит, и решил напоследок подгадить? Или он всерьез делал ставку на то, что семейный скандал меня образумит?

Мама уже тоже не кричала, но слова давались ей с явным трудом:

– Анечка, доченька, я ничего не понимаю. Ты не хотела общаться с Юрием, потому что влюбилась в этого… – она вовремя опомнилась и закончила точно не тем, чем изначально собиралась: – …молодого человека? Он ведь твой студент, еще совсем ребенок, как такое возможно?

Мне стало все безразлично – пусть хоть заорутся. И я не смогу сейчас объяснить, как к этому пришло и что у этого «ребенка» повадки продвинутого хищника. Влюбилась! Тоже мне преступление века. Уже без лишних эмоций посмотрела на Жуковского, ему и ответила:

– Выбрала Диму, ведь он лучше. Вас и вообще всех. Гордитесь, папочка, ваш отпрыск переплюнул вас во всем. И пока вы тут глотки не надорвали, я, пожалуй, пойду.

Одевалась спешно, потому что в криках слышались совсем неприятные фразы. Но Юрий Владимирович отодвинул от меня разъяренную маму и сказал тихо:

– Аня, когда он разобьет тебе сердце, вспомни, что я сделал все возможное.

– Благодарю за доброту, дорогой свекор! – съязвила я.

Но он не воспринял мой выпад, а устало предложил:

– Николай отвезет тебя. Я его сейчас наберу. Такси в такое время не дождешься, не замерзни из чувства протеста.

В начале любви есть одно свойство – настроение колеблется только от действий предмета воздыхания, а вооруженные конфликты с применением столовых приборов расстраивают лишь на пару минут. Я начала улыбаться еще до того, как выскочила из подъезда. Немного подумала и направилась к машине. Села на переднее сиденье, водитель как раз отложил мобильный телефон.

– С Новым годом, Николай!

– И вас, Анна Андреевна.

Я впервые пристально рассмотрела этого мужчину, чей затылок мне несколько раз приходилось лицезреть. Шоферу, наверное, под шестьдесят, но лицо такое приятное – сразу видно, что человек уравновешенный и нередко улыбается.

– Вам не обидно проводить праздник в машине?

– Нет, – уверенно ответил он. – Юрий Владимирович очень щедрый работодатель. Если мне приспичит жаловаться, я открою свое банковское приложение, и как рукой снимет. Вас по прежнему адресу?

– Ни в коем случае! – Я уже знала, где хочу оказаться. – Едем в дом Жуковских – тот, где сейчас студенты гуляют. Буквально на пять минут, потом обратно.

Николай нахмурился и покосился на телефон:

– Не далековато ли в такое время?

– А Юрий Владимирович ограничил мне маршруты? – парировала я.

Водитель не мог оспорить и завел машину, он даже меня на пассажирское сиденье прогонять не стал. Как потом доберется сам Жуковский – не мои проблемы! Будем считать, я вернула ему должок за попытку испортить мне настроение. А план у меня отличный: зайду и от души поздравлю финансистов с чудесным праздником. Они хоть и звереныши, но все-таки люди, достойные нормального отношения.

Во время дороги я даже прикорнуть успела, так успокаивающе на меня действовали песни, которые включил Николай. До того пыталась расспросить его о семье и работе, но водитель отвечал односложно. По всей видимости, не привык на сменах чесать языком.

– Анна Андреевна, приехали, – позвал меня негромко.

Я уже не дремала, просто глаза прикрыла – так время текло быстрее. Сразу радостно поспешила к дому, украшенному маленькими огоньками. Все окна распахнуты, как будто молодежи зимний холод не страшен, а музыка громыхала так, что под ногами вибрация ощущалась. Я влетела внутрь и едва не рассмеялась. Понятное дело, что в четвертом часу ночи здесь трезвых не было, Полина Андропова вообще на софе клубочком свернулась, даже шум ей не помеха.

– Анна Андреевна! – заверещала Алиса. – Вот это да! А как вы адрес узнали?

В мою сторону мгновенно потекли те, кто еще стоял на ногах. А я торжественно заголосила:

– Забежала поздравить вас! Ребята, с Новым годом! Вы все очень умные, уверенные в себе и сообразительные. Желаю вам в наступившем году удачи и реализации всех ваших талантов!

Канерская впихнула мне в руки бокал. Пить я не хотела, но с удовольствием чокнулась с каждым по очереди. И попутно не могла не заметить, что Димы среди них нет. Тоже спит где-нибудь за диваном? Хотя здесь еще второй этаж. Я оторвалась от толпы и уверенно зашагала к лестнице. Не уеду, пока не покажусь ему, а то потом не поверит, что я вообще приезжала!

Они стояли в пролете, не особенно скрываясь от остальных. Ксюша Дробыш заметно дрожала, но смотрела на его лицо прямо. Дима уперся локтем в стену рядом с ее головой, а большим пальцем другой руки вел по ее губам. Это не было плодом фантазии или галлюцинацией пьяного сознания – за столько времени из меня выветрились остатки шампанского. Я все видела своими глазами. Но не могла двинуться или издать звук, даже тогда, когда он наклонился к ее лицу, чтобы коснуться ее рта уже не пальцем. Заодно я отстраненно понимала настоящую причину, по которой он не хотел приглашать меня на эту вечеринку.

– Анн… Дреевна! – невнятно, но громко позвал Богдан. – Мы вас теперь не отпустим!

Жуковский резко повернулся. И, клянусь, он выглядел совершенно трезвым – на фоне остальной толпы уж точно. От его взгляда я и очнулась. Пошла к выходу, грубо отодвинув от себя Ярмилова. Прибавила шага, стремясь поскорее добраться до машины.

– Анна Андреевна! – Дима зачем-то побежал следом, не тратя время на поиск верхней одежды. – Аня, да стой ты! Николай, не смей заводить!

– Едем, – жалобно попросила я, едва втиснувшись на место.

Этот замечательный мужчина оправдал мои надежды и ударил по газам. Возможно, даже он Дмитрия недолюбливал или вовсе не боялся его ослушаться. Вырулил на трассу, ни о чем не спросил и не произнес ни одного слова, пока не высадил меня возле моего подъезда.

Как-то странно, что предсказание Юрия Владимировича сбылось так быстро. Может, он на самом деле понимает в жизни гораздо больше меня?