Все равно тебя не брошу

ОДНАЖДЫ ВЕЧЕРОМ Муравей и Белка сидели рядышком на ветке перед Белкиной дверью.

Светила луна, и они лакомились медом и сладкими буковыми орешками.

Довольно долго они предавались этому занятию в молчании. Потом Муравей спросил:

- А ты вообще никогда от меня не устаешь, а, Белка?

- Я? - переспросила Белка. - Да нет.

Муравей помолчал и продолжил:

- Но ведь может такое случиться?

- Нет, - возразила Белка. - Такого случиться не может. Ну, скажи на милость, как это я вдруг от тебя могу устать?

- Да очень просто, - сказал Муравей. - Устать можно от чего угодно. Вот ты же иногда устаешь от буковых орешков?

- От буковых орешков... - проговорила Белка. Она глубоко задумалась, но так и не смогла припомнить, чтобы ей когда-либо случилось устать от буковых орешков. "Хотя все может быть", - подумала она.

- Но от тебя - ни в жизнь! - сказала она.

- О, - только и вымолвил Муравей.

Наступило долгое молчание. Нежные облачка осторожно выпутывались из кустов и медленно плыли по лесу, запутываясь в деревьях.

- А я порой сам от себя устаю, - наконец нарушил молчание Муравей. – А ты что ли нет?

- Ну и от чего ты устаешь-то? - полюбопытствовала Белка.

- И сам не знаю, - сказал Муравей. - Так, устаю, и все. В общем смысле.

О таких вещах Белке еще слыхивать не приходилось. Она поскребла за ухом и задумалась о самой себе. И вот, посидев таким образом часок-другой в глубокой задумчивости, она, к своему удивлению, тоже ощутила усталость от самой себя. Чувство было довольно необычное.

- Да, - сказала она. - Вот теперь и я от самой себя устала.

Муравей кивнул.

Был теплый вечер. Где-то вдали с ветвей ухала Сова, а высоко в небе висела Луна, большая и круглая.

Муравей и Белка молчали и отдыхали от самих себя. Время от времени они вздыхали, хмурили лбы и отправляли в рот парочку буковых орешков и ложку-другую меду.

И только поздно ночью, когда луна уже почти зашла, они полностью

восстановили свои силы и уснули без задних ног.