Всегда один

Глава 19. Приняли

Вот всего чуть больше недели прошло с тех пор, как "уволился" из Концерна, а я прямо чувствую, как "отхожу". Всё-таки, положение, в которое я там постепенно залез, действовало на меня гораздо сильнее, чем я думал. Возможно, даже сильнее, чем неурядицы с Машей, которые, похоже, сошли на нет. Вместе с самой Машей — теперь мне не удается с ней поговорить даже по телефону. Ну, хотя бы дольше трёх слов. Пока ещё я не дошёл до нужного градуса отчаяния, чтобы ехать караулить её где-то — у подъезда или в Экспоцентре, но, чую, до этого уже недалеко. Во всём надо находить хорошие стороны? Запишите — сплю лучше. Хоть выспался, наконец-то...

Армен тоже куда-то канул, как в тину. Нет, он мне ничего не должен, но, по ощущениям, частота заказов довольно прилично пошла на убыль. А на этой неделе так и вовсе не было ничего. Был тут у меня и шкурный интерес: Маша перестала ночевать у меня, читай — готовить некому, так теперь ещё и Армен не зовёт. Не напрашиваться же мне самому — совсем уж неприлично выглядеть будет, а я к его кавказской кухне, оказывается, здорово привык. Дома — шаром покати, по ресторанам в Москве я не ходок — ну, только с Машей если. Сижу, катаю в голове два варианта: либо прыгнуть куда в Европу, поесть там, либо пойти в ближайший магазин, затарить какой-нибудь еды — день-то не кончен, вопрос кормёжки встанет ещё не раз. Я бы, конечно, с удовольствием рванул в Штаты и съел тамошний завтрак, но где есть плюсы — там и без минусов не обойтись: выспался? встал утром? в Америке ещё ночь, извини.

Решаю быть примерным мальчиком и пойти закупиться едой. Побольше, чтоб надолго хватило, как хозяйственный. Да и неделя кончается — вдруг всё-таки я неправ, и на выходные у нас с Машей всё срастется наконец? Надо же хоть что-то в холодильнике иметь на такой случай. Как-то равнодушно одеваюсь — ещё не проснулся, выхожу в подъезд. Дверь у моей квартиры старая, никаких тебе захлопывающихся замков, всё по старинке, ключиками. Правда, "ключиками" эти куски арматуры я назвал сгоряча, вдаришь — убить можно! Хозяйка при каждой встрече акцентированно напоминает, что воры не дремлют. В городе разгул преступности! По телевизору вон какой ужас вчера говорили! Короче, настоятельно требует запирать на все три замка. Ну — дело ясное, каждый раз три ключа вертеть — дураков нет, я, конечно, ленюсь, но уж хоть на один-то всяко надо, порядка для.

Вставить ключ в скважину не успел — сзади кто-то ловко схватил левую руку и со всей дури заломил её за спину вверх, так что я гулко стукнулся лбом об дверь, ключи со звоном упали на пол и отлетели куда-то в сторону.

Краем глаза цепляю справа ссыпающуюся по лестнице тень и с безжалостной резкостью понимаю: возьмут с двух сторон — хана! Как я ухитрился настолько вовремя выкинуть вправо ногу — не знаю, но получилось неожиданно удачно: тень насадилась на мой пинок с каким-то утробным хеканьем, а меня вместе с первым нападашим отдача резко завалила влево. Третий закон Ньютона, вот так-то, парни! Что особенно здорово, при падении налётчик мою руку отпустил, сам оказавшись на полу подо мной. Неужели вывернулся?! Щас только чуток подправим... Новый "я" как-то очень уж хладнокровно пробил локтем в нос вяло копошащемуся подо мной первому.

Вскакиваю, рву на себя дверь — не получается, мешает тушка, неожиданно быстро подплывшая кровью из носа. Я ему там ничего не сломал? Случайно, хе-хе. Что справа? Справа порядок: здоровенный мужик выгибается, хрипит, размазывая собственную рвоту по лестнице. Машинально замечаю, что валяющийся у меня под ногами орел — в куртке, несмотря на летнюю жару, небритый, мелкий какой-то — повезло, второго я бы так легко не подмял. Хорошо, хоть не менты... Громыхнула железная дверь — соседка по площадке:

— Эт чево это вы тут устроили, фулюганы?! — голос старческий, дребезжит. Вот вроде и живём рядом, не первый месяц, но ни разу не встречались.

— Не выходите, тут грабители! Вызывайте полицию! — прокричал я, хрипло, прерывисто, пытаясь оттащить тушку первого, чтобы разблокировать свою дверь.

Получается у меня плохо — вывернутая левая рука болит всё сильнее, работать ей почти не могу, а чтоб выдернуть тело одной правой — хват слабоват, пальцы срываются. Вот сколько собирался заняться физкультурой, а?! Ковыряюсь чёрт знает сколько уже, а мне ведь ещё ключи искать! В злобе сам на себя, остановился, примерился, взялся получше за ремень штанов мелкого, рванул раз, два, и уже почти выгрыз себе достаточное пространство, чтобы проскользнуть в квартиру, но тут в спину ударило что-то острое, колет, давит, сердце останавливается, краски вокруг блёкнут, и последнее, что я слышу — уверенный мужской голос: "Не надо полицию. Федеральная служба безопасности".

Сегодня не мой день. И не хозяйкин — останется квартира незапертой.

-*-*-

Сознание возвращается не сразу, постепенно, рывками... ух, какой же паршивый сон мне снился! Давно такого не было. Все нервы эти чёртовы фирмачи вымотают! Давно пора уйти было. Или... моё "увольнение" — это тоже сон? Хочется вскочить, надо же что-то делать! Даже если я в реале и не уволился — всё, к чертям, хватит! Надо срочно ехать в офис и всем там всё сказать! Только вот вскакивать как-то не получается. Ноги-руки отлежал, как будто нет их, и глаза не продеру никак. Сейчас... вяло напрягаю мышцы в надежде разогнать кровь, одновременно пытаясь разлепить непривычно тяжёлые веки.

— А ну, сиди тихо, урод! — неожиданно раздалось злобное шипение откуда-то слева. — Или тебя ещё разок шокером приложить?!

— Не надо его шокером, — недовольный голос спереди, — а если он нам тут всю машину заблюёт? Забыл, как на той неделе над Димоном ржали, когда от него все мойки отказывались? Бей по башке, чё как в первый раз!

Справа кто-то завозился, сместился, давление на руку чуть ослабло, как вдруг — молния! Огни в глазах! Темнота...

В следующий раз я очнулся, когда нападавшие, вяло переругиваясь, втроём вытаскивали меня из машины. Сначала я хотел было рвануть — слева от меня в салоне не было никого, и даже противоположная дверь осталась приглашающе открытой, но, попробовав пошевелить рукой, понял, что бегун из меня сейчас примерно никакой. Оп — а вот и наручники застегнули, да не просто так, а прицепили за руку к немаленькому мужику с эффектным следом моей подошвы на пузе. Меня разобрал ржач, остановиться не могу — истерика? Идти я явно не в состоянии, свалился безвольной кучей под ноги к похитителям, скорчившись от смеха, — хоть глаза промою слезами как следует. Бац! Не пойму, от кого прилетела тяжёлая такая оплеуха. Это они с истерикой так борются? Впрочем, все равно, много ли мне сейчас надо? Уплываю.

Что было дальше — помню урывками. Меня тащат вдвоем, под руки... Ноги то безвольно волокутся по земле, то я ими калечно перебираю, но они расползаются, путаются, мешают этим... Ругаются... Здание... безликое, точно не знаю такого... Вход... чёрный, наверное, лестница — новая, чистая, но очень простая, бетон крашеный... коридоры... стены-стены, двери-двери, одинаковые, сколько глазам видно, от этого меня мутит... дверь — тяжёлая, узкая, эти ругаются, никак не могут меня туда занести, а втроём мы не проходим. Наконец, мужик слева бросает мою руку и толстый обладатель следа на пузе, пыхтя и потея, затаскивает меня в дверь самостоятельно. Скидывают кулём на какой-то топчан, приваливают к стене, наручники... всё плывет. Уходят? И слава бессмертным богам, даже не пнул никто на прощание — интересно, что за человеколюбие такое? Или тут камеры, надо вести себя прилично? Чтоб какой-нить совет по правам человека не возмущался потом...

Пытаюсь лечь — а не всё так просто: обе руки — в наручниках с цепочками. С виду — цепочки крепкие, стальные, впрочем, особо рассматривать я не могу, в глазах все вертится, как будто смотрю в небо с карусели. Цепочки пристёгнуты к кольцам, вделанным в стену. С трудом соображаю, как мне извернуться, чтобы лечь, пробую так, сяк, получается далеко не с первого раза, но в итоге всё же укладываюсь. Неудобно — правая кисть почти висит на цепи где-то в районе левого плеча, и на бок точно не повернуться, но мне сейчас не до капризов. Опять уплываю...

-*-*-

Странное место. Окон нет, но на камеру не похоже. Не сказать, чтоб я был знатоком, но в камере должен же быть туалет какой-то, верно? А тут всей комнаты-то — квадратов пять от силы, как моя кухня в съемной, от стены до стены руками достать можно. Кладовка это какая-то, что ли? Приспособили? Всей обстановки — крашеные стены, диодный светильник на потолке и мой топчан с матрасом. Никакого постельного — что вы, откуда такое счастье. Больше нет вообще ничего. Я как очухался — в туалет припёрло, хоть вой! Так и поступил. Дверь открыли секунд через 30, дюжий дядька в тёмно-зелёной форме без знаков различия притащил биотуалет. Типа ведро с ручкой. Рядом ставит, а я дотянуться-то не могу — цепочки короткие! И вот тут я его силу оценил: одной рукой вертухай поднял за пояс моё тело целиком, а другой буквально вышвырнул топчан из-под меня, на метр в сторону, не меньше! А ведь я пробовал его двигать — тяжеленный, устойчивый, каркас как бы не из чугуна. Ну и я тоже не пушинка, чтоб меня вот так на одной вытянутой руке поднимать! Силён попка, ничего не скажешь, я бы так вряд ли смог. Точней — я и не смог, вот только вчера...

Но это было только в первый раз. Теперь мне приходится взывать к охране, заходит дежурный, пододвигает биотуалет ко мне и отстегивает одну руку от стены. И стоит рядом, ждёт. Я пытался с ними разговаривать — бесполезно, они просто молчат, как немые. Какие там телефоны, звонки, адвокаты, какие прогулки? Вообще глухо. Я просто сижу на топчане, жду непонятно чего. Даже смену дня и ночи могу определять исключительно по кормёжке: если еда холодная и похожа на вчерашнюю — это, скорее всего, завтрак. В обед вообще дают заваренный доширак или какой-нибудь другой быстрый суп. Ужин — самый лучший, кормят довольно прилично, порции изрядные, и больше всего это похоже на бизнес-ланч. Запросто могу ошибаться, и то, что я считаю ужином, на самом деле обед. Легко. Но проверить мне нечем... тут даже свет не выключают никогда — сплю так. В тюрьме же должны на ночь свет тушить? Ну и шум — не может же быть, чтоб я совсем никогда никого не слышал? Не могу же я сидеть здесь совсем один! Короче, это что угодно, только не СИЗО, вот.

Руки прицепили со знанием дела — никаких шансов сбежать у меня нет. Встать я могу только здорово изогнувшись назад над топчаном, и то — сразу же следует окрик невидимого наблюдателя, обещающий мне всякие неприятности. Сделать так мне сейчас нужные два шага не получится никак. Что тут поделаешь — вспоминаю когда-то прочитанное и стараюсь напрягать все мышцы по очереди. Интересно, откуда ФСБ может знать детали моего "прыжка"? Ведь заморочился кто-то с цепочками этими, явно же это не просто так? Если я правильно всё понимаю — сейчас мне дадут понервничать несколько дней, а потом выкатят предложение, от которого невозможно отказаться. Суки. Ну ничего, будет ещё и на нашей улице праздник... не могут же они вечно меня на этом топчане держать? Какой тогда от меня толк? Всяко придется выпустить на волю. Вот тогда и посмотрим... Самое главное — чтоб они не пошли по пути "так не доставайся же ты никому". А они могут! Зря я расслабился, зря. А я-то ещё думал, что американцы работают круче наших! Вон как меня гоняли — любо дорого! Только вот результат у наших круче — с первого раза в яблочко. Ещё бы было это не со мной — так и погордиться было б можно, патриотизьм проявить, так сказать.

Впрочем, надеюсь, что проявить патриотизм мне ещё предложат. Ну не все же они тут на коммерческие рельсы перешли? Смешнее всего, если в итоге буду делать то же самое, что и в Концерне. Только вот зарплаты в 500 тыр мне тут точно не видать, блин. Хотя, думаю я не о том — мне бы для начала процесс "склонения к сотрудничеству" проскочить, одним куском желательно...

-*-*-

Подняли меня на третью ночь, если я не обсчитался. Вломились двое, сразу, без нежностей — пинок в бок, орут на два голоса: "Сел!". Ещё бы это так просто было, особенно спросонья! Пока распутался и спустил ноги на пол — ещё пару раз прилетело. Уроды... Отстегнули цепи, заломили руки, повели куда-то. Как только вышли за дверь, тот, что слева, плотно так, качественно, взял меня за волосы сзади и пригнул голову вниз, аж шея хрустнула. К разговорам ребятки не склонны категорически, ясен пень, права не покачаешь, да и я говорун сейчас слабенький, тут вдохнуть бы хоть как-нибудь.

Идём куда-то на другой этаж, выше по лестнице, этим неудобно — проём узковат... но все шишки все равно мои. Видно мне плохо, вертухаи тащат меня в каком-то бешеном темпе, на ступеньки попадаю — через четыре на пятую! Обо все остальные больно бьюсь ногами. С дверями — та же ерунда, конвоиры церемонятся куда меньше, чем те двое оперов, которые меня брали, хотя вроде должно быть наоборот — этим-то я ничего плохого не сделал! Пока что. Но, тем не менее, они основательно прикладывают меня об каждый угол, который встречается нам по пути. И в дверь последнего кабинета мы влетаем аж бегом, причём, перед ней заломленные руки дернули вверх, я, естественно, наклонился ещё сильнее и схлопотал классическое "мордой об косяк". В голове гудит, в глазах слёзы, ничего толком не вижу. Вытереть бы, так руки за спиной, вертухаи держат...

— Сажай его, — голос такой противный, писклявый — кто это? — А ты имей в виду: дёрнешься без разрешения — пожалеешь. Усёк?

Даже не думая дожидаться ответа, мою тушку довольно резко швырнули вниз, я больно стукнулся копчиком о жёсткое сиденье, сижу, пытаясь проморгаться. Сзади слышен лязг наручников — забраслетили? Рук-то я после пробежки почти не чувствую. Фух, отпустили, можно хотя бы выпрямиться.

Сижу посредине комнаты, на массивном деревянном табурете, небось, он и к полу прикручен ещё. Передо мной — стол, письменный, огромный, массивный, а вот хозяин стола — наоборот, какой-то мелкий, с крысиными чертами лица, в цивильном костюме. Костюм — плохой, это даже я вижу. На стенах — пустота, даже положенных портретов над столом хозяина нет.

Сзади легонько прилетает по голове:

— Не вертись, — равнодушно гудит тяжёлый бас. Да уж, капитальные ребята там стоят, с такими не забалуешь.

И началось.

Самое неприятное, что у меня даже положенных по сценарию вещей никто выяснять не стал. Ни имя-фамилию, ни где живёшь, ни чем занимаешься. Я когда-то читал, что это часто спрашивают специально для того, чтоб допрашиваемый привыкал отвечать, втягивался в разговор — так легче будет получить ответ на действительно важные вопросы. Но тут всё не так — этому крысомордому, похоже, вообще всё по барабану, дурка какая-то: "Признавайся!" — "В чём?" — "А это тебе лучше знать!", — и как саданут сзади чем-то по правому боку! Боль такая, что даже кричать не могу, только рот разеваю, как рыба на песке. И так часа два, если, конечно, мои ощущения не врут.

Уволокли в камеру.

И ещё два "дня" и две ночевки в одиночке.

-*-*-

У меня дежавю. Снова всё то же самое! Только ведут как-то поаккуратнее вроде. Может, это смена другая? Жалко, не сумел я в прошлый раз разглядеть конвоиров, всё больше летал с табурета на пол и обратно... Но вот допрашивает точно тот же самый, крысомордый.

— Ну что, гражданин, обдумали своё положение? Или ещё время требуется? — какой же у него всё-таки голос неприятный.

— Обдумал. Время не требуется. Требуется адвокат, — впрочем, у меня голос, подозреваю, звучит не лучше.

— Адвока-а-ат, — с издёвкой протянул следователь.

И ухмылка у него тоже мерзкая. И девушки его не любят — с таким-то лицом, вот наверняка. Я напрягся, пытаясь придумать что-нибудь ещё, как-то обругать этого урода хотя бы про себя, если уж не могу вслух, но тут, видимо, он подал какой-то незаметный знак конвоирам, потому как мощным ударом меня просто сдуло с табурета на пол.

Корчусь на полу, хриплю, пускаю слюни. Голос мой не очень? Так я и выгляжу не лучше. "В высшей степени неэстетично", как сказал бы какой-нибудь культурный человек. Не я.

— Ну, как вам ваш новый адвокат? — привстав со своего места и нагнувшись над столом, издевается фсбшник. — Адвокат, добавьте-ка подозреваемому, он желает пообщаться с вами ещё!

Ну и новый удар в бок, с ноги. Выпадаю из реальности...