Всемирная история. Том 9 Начало Возрождения

С тех пор мамлюкские султаны держали при своем дворе в Каире так называемых аббасидских халифов в качестве главных духовных лиц. Своим религиозным авторитетом халиф утверждал власть султанов.

К Египетскому султанату в Африке были присоединены Ливия и Барка. Бывшая тогда еще христианской Нубия тоже была присоединена к султанату.

Мамлюкские султаны сохранили власть и над Хиджазом с его священными для мусульман городами — Меккой и Мединой.

КИЛИКИЙСКАЯ АРМЕНИЯ И КИПР

Династия Рубенидов правила Киликийским армянским царством с 1080 года по 1375 год. Чаще всего оно находилось в союзе с крестоносцами Сирии и в вассальной зависимости от государства хулагуидов. После изгнания крестоносцев из Сирии и падения государства хулагуидов Киликийская Армения оказалась в еще более тяжелом положении. Войска мамлюкских султанов постоянно вторгались в Киликию, сжигали селения и города, уводили жителей в плен для продажи в рабство.

Киликийская Армения не раз обращалась за помощью к Франции, к римскому папе, генуэзцам и королю Кипра. Но эти призывы не дали сколько-нибудь значительных результатов. Государства Западной Европы в XIV веке утратили интерес к крестовым походам. Папство же давало Киликии пустые обещания военной помощи. На самом же деле оно добивалось того, чтобы армянская церковь вступила в унию с римско-католической церковью и таким образом полностью подчинилась папе.

Оказавшись в одиночестве, Киликия не могла противостоять мамлюкам, которые в 1375 году покончили с существованием армянского царства, взяв его столицу — горную крепость Сис.

Опустошенная и разоренная Киликия была присоединена к владениям египетского султаната.

Большие неудобства и хлопоты доставляло Египту основанное крестоносцами островное государство Кипр. В нем королевская династия и высшая знать состояли из французов, а масса же основного населения — из греков. В 1365 году кипрский флот захватил и ограбил Александрию. В начале следующего века мамлюкский султан Барсбей высадил на Кипре крупные силы, взял в плен кипрского короля, заставил его признать себя вассалом султана Египта и платить ему дань.

Главным транзитным центром до начала монгольских завоеваний для караванно-морской торговли Средиземноморья с Индией оставался Багдад. Но этот торговый город был разрушен монгольскими войсками. Тогда транзит стал производиться через Египет, Красное море, Индийский океан. Это обстоятельство сильно повысило торговые обороты Египта.

В транзитной торговле Египта с Индией основную роль при мамлюках играла купеческая корпорация каремитов. Она держала главные конторы в Каире и Кусе. Не меньшую роль играл банк, который заключал сделки на крупные займы с итальянскими и с другими купеческими компаниями.

Свои кварталы, церкви, госпитали, торговые склады и своих старейшин имели купцы из Венеции, Генуи, Пизы и других городов в Александрии, Дамиетте, в Каире. Венецианский консул в Александрии оказывал влияние на внешнюю политику мамлюкских султанов, нередко выступая в роли посредника при заключении договоров со средиземноморскими государствами. Например, один из генуэзских купцов был личным другом султана Бейбарса и торговал от его имени с Крымом, Константинополем и так далее.

Мамлюкские султаны установили монополию казны на ввоз некоторых товаров, которые сам Египет не производил. Это косалось особенно леса, смолы и железа, а также ископаемых — квасцов, селитры, изумрудов.

В государственных мастерских в Тунисе, Дамиетте и других городах по-прежнему производились шелковые и полушелковые ткани, которые тоже вывозились на внешний рынок. Большую долю в египетской торговле занимали тростниковый сахар, золотой песок и рабы.

Среди предметов индийского транзита преобладали пряности, дорогие ткани и предметы роскоши.

При транзите товаров через Египет размеры пошлины доходили до пятнадцати процентов стоимости товаров. Впоследствии они еще больше выросли, доходили до тридцати пяти процентов и выше.

Были и льготные тарифы, достигающие всего десяти процентов. Их платили, например, купцы из Пизы, которые привозили в Египет лес и железо. Эти товары они обязаны были прежде всего предлагать государству. В свою очередь государство платило за товары деньгами не более одной трети стоимости. Остальное возмещало квасцами и другими египетскими товарами. На эти товары государство имело монополию. И цены на них назначало более высокие для местных купцов, чем для иностранных.

Такая торговля в конце концов разорила египетских купцов.

Процветавшая транзитная торговля с Индией была сильно подорвана к половине XV века. И причиной тому послужили непомерно высокие пошлины и выпуск неполноценных монет.

К этому времени совершилось открытие морского пути вокруг Африки и португальцы захватили важнейшие порты на пути к Индии — Ормуз, Аден и другие. Это нанесло окончательный удар транзитной торговле, а вместе с тем и экономике Египта.

Заслуживает внимания государственный строй, государственное устройство Египта при мамлюках.

Гвардия мамлюков в этот период превратилась в привилегированную правящую военную корпорацию. Она в основном была наследственной по составу и лишь частично пополнялась путем покупки юных иноземных рабов — кыпчаков, черкесов, грузин, греков и так далее. Став воинами, мамлюки были особенно преданы интересам мамлюкских военачальников, потому что своим происхождением были совершенно чужды населению Египта.

Не желая делиться ни с кем землями и привилегиями, мамлюкская верхушка стала ограничивать число членов мамлюкской корпорации. К началу XV века численность мамлюков-бурджи не превышала четырех тысяч.

Из выслужившейся мамлюкской верхушки — эмиров, иначе беев — войско выдвигало султанов. Нередко трон захватывался путем мятежей или дворцовых переворотов.

Однако до середины XVвека центральная власть султана оставалась достаточно сильной. Эта власть опиралась на большой бюрократический аппарат. При мамлюкских султанах он еще более разросся.

Характерной чертой существовавшего режима была милитаризация государственного аппарата, то есть все государственные должности были заняты военными.

Во главе аппарата стоял «заместитель» султана — наиб, иначе мухтасар, что означает по-арабски — малый султан. Он назначался из эмиров. В его обязанности входили, кроме всего прочего, и внешние сношения.

Из многих диванов наиболее важную роль играли диваны военные. Они в основном влияли на управление государством.

Если прежде основные поступления в казну складывались из поземельной подати, то в связи с постепенным упадком земледелия и ростом военных ленов, которые пользовались налоговым иммунитетом, эти доходы оскудели. Новым источником стали высокие пошлины с местной, внешней и индийской транзитной торговли. Пополняли казну и многочисленные мелкие сборы с горожан — мукус. Они брались с торговых помещений, ремесел, жилых домов, разных монополий и так далее.

Все эти пошлины и сборы давали правителям государства огромные средства, но медленно и последовательно подсекали основы ремесла и торговли. Общая сумма податей одного Египта в начале XV века достигала 4257тысяч золотых динаров в год.

Эти средства султаны и эмиры расходовали на войско, флот и организацию войн, на двор и на пышные постройки, которые воздвигались ради собственного прославления.

Таковы цитадель в Каире, построенная Саладином и расширенная при мамлюках, мечеть и госпиталь султана Калауна, медресэ и мавзолей султана Насира Мухаммеда, великолепная мечеть султана Хасана, медресэ и мечеть-мавзолей султана Каит-бея и многие другие.

Политический упадок Египетского султаната вызвали экономическое ослабление государства, сокращение его доходов, а также центробежные стремления крупных ленников. Во второй половине XV века египетским султанам часто приходилось подавлять мятежи эмиров, особенно в Сирии.

Для морского могущества и средиземноморской торговли Египта создало угрозу усиление османской Турции. Этим объясняется то, что мамлюкские султаны, начиная с последней четверти XV века, вели войны с османской Турцией в союзе с Венецией, которая поставляла в Египет пушки и прочее огнестрельное оружие.

В начале XVI века османские войска завоевали Сирию и Египет, потерявший к тому времени былое могущество.

В годы мамлюкского султаната не получили большого развития ни философия, ни точные науки. Не способствовало этому и господство фанатического мусульманского духовенства.

Главной отраслью знания, получившей дальнейшее развитие, явилась история. Исторические произведения писались на арабском языке.

Замечательными арабо-египетскими историками этого периода были Макризи и Ибн Халдун.

Макризи написал немало трудов по истории мамлюкских султанов и по истории коптов, а также составил историко-географическое и топографическое описание Египта, которое является ценнейшим источником по его социально-экономической истории.

Ибн Халдун первый из арабских историков попытался создать теорию исторического процесса. Определяющим для истории народа Ибн Халдун признавал влияние географической среды. К примеру, господство кочевников в Азии он объяснял тем, что кочевое скотоводство в странах теплого климата больше отвечает условиям географической среды, нежели земледелие.

*ЧАСТЬ II*

ВОЗВЫШЕНИЕ ОСМАНСКОГО ГОСУДАРСТВА

-=ГЛАВА 1=-

ОСМАНСКАЯ ИМПЕРИЯ В XIV — XV ВЕКАХ

Большая часть оставшихся еще на северо-западе Малой Азии владений Византии была завоевана Османом I (приблизительно 1282—1326), который был главой одного из десяти эмиратов Румского султаната Сельджукидов.

Осман дал свое имя династии и своему эмирату. Малоазиатских турок, вошедших в состав Османского государства, стали также называть османами.

Воспользовавшись упадком и крайним ослаблением Византии, османские турки с самого начала направили свои завоевания против нее. На службу к Османскому государству привлекалось много добровольцев-воинов разного этнического происхождения. В основном это были турецкие кочевники из малоазиатских эмиратов. У кочевников все мужчины были воинами. А легкая конница турок, как и у всех кочевников, обладала большой подвижностью. Это давало возможность Османскому государству за короткое время сосредоточить крупные военные силы для нападения.

Кочевые племена сохранили патриархально-феодальные отношения. Они делали более сплоченными и крепкими ополчения, которые отличались, кроме того, высокими боевыми качествами. В этом отношении ополчения Византии и ее балканских соседей значительно им уступали.

Турецкая знать поддерживала Османское государство в его завоеваниях, потому что получала от государя значительную часть вновь завоеванных земель в ленное владение. При сыне и преемнике Османа I — Орхане (1326—1359), взявшем Никею, завоевание византийских владений в Малой Азии было завершено.

На Румелию, как называли турки Балканский полуостров, они поначалу совершали только набеги ради военной добычи. Но в 1354 году они заняли важный опорный пункт на европейском берегу Дарданелл — город Галлиполи и приступили к завоеваниям Балканского полуострова.

После смерти Орхана его сын Мурад I, носивший уже титул султана, завоевал Адрианополь, а затем почти всю Фракию, Филиппополь, долину реки Марицы и стал быстро продвигаться на запад. Свою резиденцию Мурад I перенес в Адрианополь. 15 июля 1389 года турки одержали важнейшую победу на Косовом поле.

Войска Мурада I во всех битвах имели численное преимущество. Силы Балканских государств выступали разрозненно. К тому же часть болгарских и сербских князей перешли на сторону турок, приняли ислам, чтобы сохранить свои владения. Завоевательные войны османских султанов отличались большой жестокостью, ограблением захваченных территорий, уводом мирных жителей в плен, опустошениями, пожарами и резней.

Греческий историк XV века Дука сообщает, что из-за массового угона в плен населения османскими войсками и резни «вся Фракия до самой Далмации стала пустынной». Болгарский автор монах Исайя Святогорец писал: «...Одни из христиан были перебиты, другие уведены в рабство, а тех, кто остались там (то есть на родине), косила смерть, ибо они умирали от голода. Опустела земля, лишилась всех благ, погибли люди, исчезли скот и плоды. И поистине тогда живые завидовали тем, которые умерли раньше».

Оставшиеся христианами князья, признавшие себя вассалами султана, платили дань. Однако и она не всегда спасала их владения от набегов.

Сын и преемник Мурада I — Баязид I (1389— 1402) закончил покорение Македонии, завершил завоевание Болгарии и наложил дань на Северную Сербию.

Баязид завоевал всю Малую Азию, кроме Киликии и Трапезунтского греческого царства, присоединив к Османскому государству земли прежних малоазиатских эмиратов. Кочевые феодалы Малой Азии долго еще не хотели мириться с утратой своей независимости. Порой они восставали против османского султана, ничего однако не добиваясь.

Византийские императоры Иоанн V и Мануил II еще с 1370 года платили султану дань и посылали ему вспомогательные ополчения. Но несмотря на это, Баязид все же отнял у Византии Фессалонику и подверг блокаде Константинополь, добиваясь его сдачи.

Турецкая военная верхушка ко времени правления Баязида перешла к оседлому образу жизни и сменила простой и суровый быт кочевой орды на утонченную роскошь и блеск. При этом наметились противоречия между оседлой и оставшейся кочевой знатью.

Среди массы турецкого населения, селившегося на вновь приобретенных землях, особенно в Румелии, также происходил процесс перехода к оседлости.

Но в Малой Азии этот процесс совершался гораздо медленнее.

В обширных османских завоеваниях Венеция и Генуя видели большую угрозу для своих владений и своего торгового преобладания в Восточном Средиземноморье. Другие государства Западной Европы опасались в свою очередь вторжения османских войск на их территории.

В конце четырнадцатого века против османской Турции был предпринят крестовый поход с участием венгерских, чешских, польских, французских и других рыцарей. Однако бездарное руководство венгерского короля Сигизмунда и разногласия между крестоносцами были причиной того, что их армия потерпела сокрушительное поражение при Никополе на Дунае.

Десять тысяч крестоносцев попали в плен, остальные бежали.

Для устрашения своих врагов Баязид перебил почти всех пленников, кроме трехсот знатных рыцарей, которых отпустил за огромный выкуп.

После этой победы османские войска вторглись в Венгрию. Это случилось в 1397 году. Турки безнаказанно и систематически опустошали венгерские земли, уводя десятки тысяч людей в рабство.

Крестовый поход, хотя и неудачный, а затем вторжение войск Тимура в Малую Азию помешали Баязиду овладеть Константинополем.

Между войсками Тимура и Баязида 20 июля 1402 года произошла решительная битва при Анкаре.

Во время боя ополчения бывших малоазиатских эмиратов вдруг увидели своих эмиров в лагере Тимура. И они, изменив османскому султану, внезапно ударили в центр его войска. Это решило судьбу сражения.

Османское войско было разбито. Сам Баязид был схвачен во время бегства и вскоре умер в плену.

Тимур опустошил Малую Азию и ушел, восстановив семь из десяти прежних малоазиатских эмиратов. Османская держава была на какое-то время обессилена.

Гибель Византии оказалась отсроченной. Византия вернула себе Фессалонику.

ГОСУДАРСТВЕННАЯ СИСТЕМА ОСМАНСКОЙ ИМПЕРИИ

В османском государстве существовало четыре вида земельной собственности: государственные земли (мири), земли султанской фамилии (хасс), земли мусульманских религиозных учреждений (вакф), и частновладельческие земли типа аллода (мульк).

Большая часть государственных земель была роздана в наследственное условное пожалование военным чинам конного феодального ополчения (сипахи). Мелкие лены назывались тимарами, крупные — зиаметами. Ленники-сипахи обязаны были жить в своих владениях и по указу султана являться в ополчение начальника округа с определенным, в зависимости от доходности лена, числом вооруженных всадников из подвластных людей.

Так образовалась османская военно-ленная система. Она в значительной мере способствовала военным успехам Турции.

Во владения крупным военным и гражданским сановникам раздавалась часть султанских доменов на время отправления определенной должности. Такие пожалования назывались, как и султанские домены, хасс и были закреплены за определенными должностями.

Собственность на землю и воду в крупных масштабах сочеталась в Османском государстве с мелким крестьянским держанием. Крестьяне были прикреплены к своим земельным наделам и без разрешения владельца земли не имели права перехода.

Был определен срок сыска беглых крестьян.

Рента взималась частью в пользу государства, частью в пользу землевладельцев, в смешанной форме — в продуктах, деньгах и в виде принудительных работ. Земледельцы-мусульмане платили десятину (ашар), а христиане от двадцати до пятидесяти процентов урожая (харадж).

Постепенно появилось и много других налогов.

Султанская власть, чтобы обеспечить интересы военной и гражданской знати, вела постоянные войны с немусульманскими государствами. Завоевательные войны создавали обильный приток и дешевизну рабов-пленников. Часть их использовалась в качестве дворовых, челяди, евнухов и так далее, но труд рабов применялся и в производстве — в кочевом и полукочевом скотоводстве, на пахотных работах, в садоводстве и виноградарстве, в султанских рудниках, а также на военных галерах, которые назывались каторгами, где гребцами были рабы.

Таким образом государственная организация Османской империи представляла из себя военнофеодальную деспотию. Наследственный султан из династии Османов с неограниченной светской властью соединял в своих руках и духовную власть (инамат) над мусульманами Турции. Первым сановником султана был великий визир. С XV века появились также другие визиры. Вместе с великим визиром они составляли диван — высший совет.

Во время походов великий визир имел право составлять указы от имени султана, назначать сановников и раздавать лены.

Важными сановниками считались те чиновники, что занимались сбором податей и финансами. Был .особый сановник, который подготовлял указы от имени султана и вычерчивал на них тугру — шифр с монограммой государя. Большую государственную печать к указам прикладывал великий визир.

Власть визира, второго лица в государстве, была велика, но султан в любой момент мог сместить его и даже казнить, что часто и случалось.

За исключением тяжб между иноверцами сун находился в руках мусульманских духовных людей — кади.

Округами управляли санджак-беи, которые вместе с тем командовали местными ополчениями, собирая их по указу султана и являясь с ними на место сбора войск всей империи.

Османское войско состояло из трех главных частей — конного ополчения, конницы — акынджы и корпуса регулярной пехоты — янычаров.

Акынджы составляли иррегулярный конный авангард войск, они получали не лены, а только долю военной добычи. По этой причине они снискали репутацию самых свирепых грабителей.

Ряды янычаров комплектовались в первое время из пленных юношей, но с XV века янычарские войска стали пополнять путем принудительных наборов. Сначала эти сборы проводились раз в пять лет, а позже все чаще. Проводились они из христианского населения Румелии — сербов, болгар, албанцев и греков, иногда из армян и грузин. При этом подбирались наиболее физически полноценные мальчики и юноши.

Янычары все без исключения воспитывались в духе мусульманского фанатизма и считались дервишами ордена бекташиев. Вплоть до XVI века им запрещалось вступать в брак.

Янычары делились на роты, питались из общего котла. Котел — казан — считался символом их войска. Янычары пользовались рядом привилегий. Они получали щедрые подачки. Из янычарских командиров многие выдвигались на высшие военные и административные должности империи.

Наподобие мамлюкской гвардии в Египте и в других мусульманских государствах юридически янычары считались рабами султана. Захват многочисленных рабов, наборы мальчиков и юношей в янычары служили средством насильственной ассимиляции покоренного населения.

Высокое податное обложение немусульман — гяуров, их неравноправие и режим произвола также служили средствами той же ассимиляции. Но именно эта политика в конечном счете потерпела неудачу.

Сыну и преемнику Баязида I Мехмеду (1402— 1421) пришлось вести войну со своими братьями — претендентами на престол, с сельджукскими эмирами, восстановленными Тимуром в их владениях, особенно с эмиром караманским, который ограбил и сжег Бурсу, а также с венецианцами, разгромившими османский флот у Галлиполи.

С Византией же Мехмед I, напротив, заключил союз, вернув ей некоторые приморские города.

Бесконечные войны разоряли мелких ленников. В результате они подняли восстание. К ним присоединились крестьяне и ремесленники.

Это восстание переросло в настоящую гражданскую войну. Сторону восставших возглавлял дервишеский шейх Бедр ад-дин Симави. Он развернул свою деятельность в Румелии. Действовавшие от его имени в Малой Азии дервиши Берклюдже Мустафа и Торлак Кемаль требовали установления социального равенства всех людей и общности всякого имущества, «кроме жен», а именно — «пищи, одежды, запряжки, пашни». Главное — это общность владения землей. Восставшие ввели одинаковую для всех простую одежду и общие трапезы. Они провозгласили равенство трех монотеистических религий — мусульманской, христианской и иудейской.

Берклюдже Мустафа при посредстве своего друга, христианского монаха с острова Хиос, призывал греческих крестьян восстать против османской знати во главе с султаном. И действительно, крестьяне Эгейского побережья Малой Азии, как турки, так и греки, восстали почти поголовно.

Только года через два султан, наконец, подавил движение и учинил жестокую расправу над непокорными.

Уже после этого, к концу 1418 года, в Румелии было разбито ополчение шейха Бедр-ад-дина.

ЗАВОЕВАНИЕ КОНСТАНТИНОПОЛЯ ТУРКАМИ

Султан Мурад II (1421—1451) сумел укрепить Османскую державу и возобновить завоевательные войны.

Смертельная опасность снова нависла над Константинополем. Но на этот раз судьба пощадила город. Мурад II осадил его, однако пока безуспешно. В 1430 году он занял Фессалонику.

Участники нового крестового похода (венгры, поляки, сербы и валахи) под предводительством короля Польши и Венгрии Владислава и знаменитого венгерского полководца Яноша Хуньяди дважды разбили войско Мурада II и заняли Софию.

Но в следующем году (1444) крестоносцы потерпели тяжелое поражение при Варне от численно превосходивших сил Мурада II.

После этого попытки римских пап организовать новый крестовый поход против Турции уже не встречали сочувствия в Западной Европе.

Последний крестовый поход и начальные победы войск Яноша Хуньяди все же облегчили борьбу за независимость Албании. Она была почти завоевана османскими войсками. Но албанский народ под руководством своего прославленного полководца и крупного государственного деятеля Скандерберга еще в течение более двадцати лет успешно боролся с турецкими войсками.

Мурада II заменил на троне его юный сын Мехмед II(1451—1481). Он носил прозвище Фитих, что означало — «Завоеватель».

Личность Мехмеда II хорошо обрисована в греческих и итальянских источниках. Он получил хорошее образование, знал пять языков. Был знаком с западной культурой, чуждался религиозного фанатизма. И одновременно обладал всеми качествами капризного и жестокого деспота.

К началу правления Мехмеда II Византийское государство переживало глубочайший упадок. Постоянные дворянские междоусобицы и борьба за престол сопровождались дальнейшим ослаблением центральной власти, расстройством финансов и падением боеспособности армии.

В начале XIV века Византия потеряла большую часть своих владений. Византийские императоры фактически превратились в вассалов турок-османов. Владения Византии сводились к Константинополю с нескольким близлежащим восточнофракийским городам, Фессалонике и Пелопоннесу, которые были отрезаны от столицу турецкими владениями.

В 1430 году турки захватили Фессалонику. В этой обстановке византийское правительство решило любой ценой получить помощь Западной Европы. Император Иоанн VIII лично направился в Италию в сопровождении константинопольского патриарха и епископов.

В 1439 году на Ферраро-Флорентийском церковном соборе была заключена уния между католической и православной церквами на условии признания главенства папского престола. Однако, купленная такой ценой уния никакой реальной помощи Византии не принесла. Флорентийская уния была использована папой римским исключительно в целях укрепления своего престижа в странах Европы.

В 1449 году византийским императором был провозглашен Константин XI. Турки захватили последние находившиеся под его властью города и осенью 1352 года начали непосредственную подготовку к штурму Константинополя.

В начале апреля 1453 года султан Мехмед II осадил город.

Около двух месяцев заняла осада Константинополя турками. В мае 1453 года город пал. После взятия и трехдневного грабежа Константинополя Мехмед II въехал в город. Проследовав к церкви св. Софии, он сошел с коня и совершил в этом храме первую мусульманскую молитву.

Город почти полностью обезлюдел из-за резни и увода населения в рабство. Надо было его заселять заново. Мехмед II перевел туда всех жителей малоазиатского города Аксарая. Но»турецкого населения оказалось все-таки маловато. Тогда султан переселил в Константинополь много греков из Морей и других мест, а также армян и евреев.

Основанная во второй половине XIII века генуэзская колония Галата в предместье Константинополя тоже была вынуждена сдаться.

Генуэзцы сохранили личную свободу и имущество, но потеряли свою автономию. Галата с тех пор управлялась турецкой администрацией.

Столица Османской империи была переведена из Адрианополя в Константинополь (Стамбул).

Свод законов («Кануп-намэ»), изданный Мехмедом II в 1476 году, определил функции государственных сановников и размеры их жалования, установил организацию мусульманского суннитского духовенства, режим военных ленов и так далее. Был установлен султаном также статут немусульманских религиозных общин. Он утвердил православного (греческого) и армянского патриархов и еврейского главного раввина в Константинополе.

Православные народности — греки, болгары, сербы, часть албанцев, грузины и молдаване — рассматривались отныне как одна «греческая община». Константинопольский патриарх пользовался в ней не только церковной, но и судебной властью. Патриарх и епископы могли выносить судебные приговоры православным вплоть до ссылки на каторгу (галеры).

Но если православный судился с мусульманином, то дело разбиралось у мусульманского духовного судьи, кади.

Патриарх и епископы вели контроль над школами и книгами у православных народностей. Им были присвоены некоторые личные привилегии. Такие же права над своими общинами получили по закону армянский патриарх и еврейский главный раввин.

Султанское правительство держало в повиновении иноверцев с помощью их же духовенства.

ДАЛЬНЕЙШИЕ ЗАВОЕВАНИЯ МЕХМЕДА II

Султан Мехмед II завоевал слабое греческое Трапезунтское царство и все малоазиатские эмираты. Его войска захватили генуэзские колонии в Крыму с важнейшим торговым городом Кафой,— нынешняя Феодосия,— и подчинили Турции Крымское ханство.

Это произошло в 1475 году.

Для Польши, Литвы, Украины и Русского государства эти завоевания стали настоящим бедствием. Отныне крымские татары при поддержке османской Турции чуть ли не ежегодно стали производить глубокие конные рейды в эти страны с целью захвата военной добычи, особенно пленников, перепродаваемых потом в Турцию.

Мехмед II завоевал Сербию, греческое княжество Мореи и герцогство Афинское, а также славянское королевство Боснию.

Одновременно Турция начала длительную войну с Венецией, которая шла с переменным успехом.

В 1456 году кончилась тяжелой неудачей для турок попытка взять Белград, защищаемый Яношем Хуньяди. И в Албании османские войска потерпели тяжелое поражение при осаде крепости Круи. Не удалась попытка захватить принадлежащий рыцарям-иоаннитам остров Родос. Валахия подчинилась только после долгом сопротивления, сохранив свою автономию.

Уже после смерти Скандерберга в 1479 году османскому войску удалось, наконец, занять Албанию, но албанцы не покорились и еще долго продолжали партизанскую войну в горах.

В 1479 году был заключен мир с Венецией. Она уступила Турции свои острова на Эгейском море и обязалась платить ежегодную дань в десять тысяч дукатов. Но Венеции удалось сохранить острова Крит и Корфу, а также получить право экстерриториальности и беспошлинной торговли для венецианцев в Турции.

Мехмед II летом 1480 года высадился в Южной Италии. Он решил покорить эту страну и разорил дотла город Отранто.

Но вскоре после этого Мехмед II умер.

Баязид II Дервиш (1481—1512), сын Мехмеда II, отказался от плана завоевания Италии, хотя и вел в общем безуспешную войну с Венецией. Продолжались войны с Венгрией, австрийскими Габсбургами и Египтом. Молдавия признала сюзеренитет Турции, путем переговоров добившись себе автономии.

Формально оставаясь с Россией в мире, османская Турция очень часто натравливала на нее полчища крымского хана, стремясь получить оттуда, так же как и с Украины, пленников для невольничьих рынков и для галер.

-=ГЛАВА 2=-

БОРЬБА НАРОДОВ ЮГО-ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЫ ПРОТИВ ОСМАНСКОГО НАШЕСТВИЯ БОЛГАРИЯ В XIII—XV ВЕКАХ

Наиболее характерной чертой развития Болгарии в XIII — XV веках являлось постепенное усиление предпосылок для объединения Болгарского феодального государства. В начальный период развития Второго Болгарского царства, существовавшего с 1187 по 1396 годы, Болгария еще не преодолела феодальной раздробленности. Наряду с Болгарским царством было образовано еще несколько болгарских феодальных княжеств, которые оказывали сопротивление попыткам первых государей Второго Болгарского царства усилить государственную централизацию.

Феодалами были убиты болгарские цари — братья Петр, Асень, правившие с 1187-по 1196 годы и Калоян, правивший с 1197-по 1207 годы. В царствование Борила с 1207 по 1218 годы от Болгарского государства откололось еще несколько феодальных княжеств. Однако широкие круги болярства стремились к усилению государственного аппарата. Известную роль в укреплении Болгарского государства сыграли и крупные внешне-политические успехи в первой половине XIII века. Болгары заняли почти всю Фракию, а в 1230 году после победы над эпирским деспотом овладели почти всей Македонией и значительной частью Эпира.

Во второй половине 70-х годов из-за непрерывных опустошительных набегов татаро-монгольских войск начинается стихийная партизанская война с иноземными захватчиками. Эта война сливается с борьбой против боляр. В результате в 1277 году в Болгарии вспыхнуло крупное крестьянское восстание.

Попытки царя Константина Тиха, правившего с 1257 по 1277 годы, подавить восстание окончились полной неудачей. Царские войска или разбегались, или переходили на сторону восставших. После смерти Константина Тиха крестьяне провозгласили царем наиболее популярного вождя восставших пастуха Ивайло. Весной 1278 года население новой столицы Болгарии Тырнова открыло ему ворота.

Ивайло поддержали некоторые из боляр, а жена убитого царя вышла за него замуж. Но большинство боляр обратилось за помощью к Византии. В результате восстание было подавлено с исключительной жестокостью, а сам Ивайло в конце 1280 года был вынужден бежать из Болгарии и вскоре после этого погиб. Власть с 1280 по 1292 годы перешла к богатому болярину Георгию Тертерию.

В 1330 году вспыхивает война между Болгарией и Сербией за гегемонию на Балканском полуострове. Война завершилась поражением болгарских войск и первенство перешло к Сербии. Наступление турецких войск с юга, а венгерских с северо-запада оборвало развитие Болгарского государства. Междоусобная борьба за власть привела к тому, что к моменту решительного наступления Турции в 80—90 годах XIV века Болгария оказалась раздробленной на три части.

Освобождение от византийского ига создало предпосылки к объединению Сербии в феодальное государство. Рост экономических связей в пределах отдельных областей и между ними, развитие внешней торговли, угроза агрессии со стороны соседних государств требовали усиления центральной власти.

Объединение страны было начато Стефаном Первовенчанным, который правил с 1196 по 1224 годы. Он присоединил к своим землям несколько сербских княжеств и около 1220 года короновался сербским королем. При его младшем сыне Уроше I объединение страны было почти закончено.

С конца XII века в Сербии начались беспощадные гонения на богомилов. Борьба была настолько острой, что феодалам пришлось принимать срочные меры.

В этом смысле большое значение имела законодательная деятельность Стефана Душана, правившего с 1331 по 1355 годы. При нем был составлен обширный «Законник» — очень важный и интересный памятник средневекового права.

На специально созванном соборе сербских феодалов в 1349 году была утверждена основная часть «Законника». В целях усиления государственного аппарата в местные органы власти были привлечены крупные землевладельцы. Были юридически обозначены формы сложившейся к тому времени в Сербии феодальной собственности на землю. С особой тщательностью были разработаны права баштинников — наиболее влиятельного слоя феодалов. Ряд статей «Законника» оформлял бесправное положение отроков, целиком подтверждались все уже существующие повинности зависимых крестьян — меропхов, которые закрепощались уже полностью. Были закреплены и расширены права и привилегии сербской церкви. В связи с массовыми выступлениями крестьян в дополнениях к «Законнику», внесенных в 1354 году, были значительно усилены наказания за нарушения принятых установлений.

Сербское государство вело весьма активную внешнюю политику. Особенно расширилось оно при Стефане Душане: была завоевана вся Македония, Фессалия, Эпир, Албания и Акарнания. В 1346 году Стефан Душан короновался королем сербов и греков. На севере от венгров были освобождены Белградская область и Мачва. Сербия превратилась в одну из крупнейших держав Юго-Восточной Европы. Однако почти непрерывные нападения венгерских феодалов и турецких завоевателей не позволили Сербскому государству расширятся дальше. Уже при преемнике Душана, Стефане Уроше V, стоявшем у власти с 1355 по 1371 годы, от Сербии отпали Македония, Албания, Эпир, Фессалия, Акарнания и некоторые другие области. Однако Сербия по-прежнему оставалась единым государством.

БОСНИЯ И ХОРВАТИЯ В XIII — XV ВЕКАХ

После освобождения Боснии от византийского ига, началось возрождение государства. Но темпы развития Боснии были довольно медленными из-за той изнурительной войны, которую ей приходилось вести с венгерскими и сербскими королями. Особенно трудной была для Боснии борьба с венгерскими феодалами, которые с благословения римских пап чуть ли не каждое пятилетие, начиная с 1234 года, организовывали походы против боснийцев. Опустошительному разорению подвергались целые области. Несколько раз Босния теряла независимость, попадая под власть Венгрии.

Наивысшего расцвета Босния достигла при бане Стефане Твртко, правившем с 1353 по 1391 год, который в 1377 году провозгласил себя королем.

В отличие от Боснии Хорватия находилась в династическом союзе с Венгрией. Она считалась королевством и венгерские короли, вступая на престол, короновались хорватской короной отдельно. Но, начиная с XIII века короли венгерских династий смотрели на Хорватию как на источник дополнительных средств для укрепления своей власти в Венгрии. Все это затрудняло объединение страны. В 1242 на Хорватию обрушились татаро-монгольские завоеватели. И хотя в битве на Иелинском поле хорваты остановили татарских ханов, значительная часть Хорватии была полностью опустошена.

АЛБАНИЯ. СКАНДЕРБЕГ

В 1354 году турецкие войска переправились через Дарданеллы и закрепились на Галлиполийском полуострове. Началось завоевание Османским государством юго-востока Европы. Вместе со славянами активную борьбу с турками вел албанский народ.

После распада государства Стефана Душана на территории Албании образовалось несколько мелких, независимых княжеств. Однако на завоевание Албании туркам пришлось затратить почти целое столетие. Причиной этого являлось то, что в этот период в Албании сохранились в значительных масштабах свободное крестьянство и крестьянские общины. Албанские князья смогли составить крестьянские ополчения и добиться победы над отдельными отрядами турецкой армии. Однако в середине 20-х годов XV века албанцы потерпели поражение.

Борьба продолжалась и первые успехи были достигнуты уже в 1432 году под руководством Андрея Топия. Особенно же успешно борьба против турок развернулась тогда, когда во главе албанцев стал крупнейший политический и военный деятель средневековой Албании Георгий Кастриот. Отданный в юности в заложники турецкому султану, он на службе в армии проявил выдающиеся военные способности, за что получил титул бея и в честь Александра Македонского имя Искандер. В 1443 году Георгий Кастриот бежал из плена с отрядом преданных ему албанцев и возглавил восстание в Албании, где он получил имя Скандербег, которое произошло от искаженного Искандер-бей. Скандербег одержал ряд значительных побед над турецкими войсками. Вместе с тем он принимал энергичные меры для прекращения внутренних междоусобиц, раздиравших страну на части. По его инициативе в 1444 году была создана «Лига албанских князей», объединившая почти всех феодалов.

Борьба продолжалась и после смерти Скандербега. Совершенно разоренная и обессиленная Албания была захвачена турецкими войсками лишь в 1479 году, после почти вековой борьбы.

КУЛЬТУРА

В период с XIII века по XV век в Болгарии и Сербии было создано много памятников средневековой письменности, архитектуры и живописи. Стефан Первовенчанный, архиепископ Савва и игумен Доментиан составили «Жития» виднейших политических деятелей Сербии. «Жития» положили начало новому этапу в агиографии — очень популярном жанре средневековой публицистики. Усиливается интерес к истории — в Болгарии появляются новые переводы исторических произведений, развивается собственное летописание. В Болгарии во второй половине XIV века была проведена реформа орфографии, оказавшая влияние на развитие не только болгарской, но и сербской письменности.

Широкое распространение получили эпические песни. В Сербии они явились основой знаменитого сербского народного эпоса — одного из выдающихся сокровищ мировой литературы.

Самыми выдающимися памятниками архитектуры являлись: в Болгарии церковь Сорока мучеников и Боннская церковь, а в Сербии — церкви в Милешове и в Сопочанах. Сохранились и прекрасные фресковые росписи.

Эти памятники средневековой культуры впитали в себя все лучшее из созданного болгарским и сербским народами. Сохранившиеся литературные и художественные произведения со всей очевидностью показывают, что культура балканских народов, при всех ее связях с культурой Италии, развивалась прежде всего на основе народного творчества. Культура южнославянских городов представлена различными жанрами поэзии, которая свидетельствует о высоком уровне самосознания и вкуса горожан. Яркие, красочные карнавалы и мистерии, давшие в дальнейшем толчок развитию драматургии и музыки, имели свои корни в народной культуре. В архитектуре использовались излюбленные пропорции, орнаментика, а часто и планировка сельского жилища.

Именно в этот период еще более окрепли связи южных славян с Русью. Дальнейшее развитие получил процесс проникновения к южным славянам патриотических идей лучших образцов русской письменности. Это оказало влияние на творчество таких выдающихся писателей, как Доментиан. Сербский писатель начала XV века Константин Костенчский в сочинении «О письменах» назвал русский язык «тончайшим и краснейшим».

ВЕНГРИЯ В XIV — XV ВЕКАХ

Периодом расцвета ремесла и торговли был для Венгрии период с XIV по XV века. Происходит быстрый рост городов, в них появляются цеховые организации. Характерно, что среди патрициата и части бюргерства было сильно влияние иностранцев —немцев и итальянцев,— интересы которых лежали вне Венгрии. Расширяется внешняя торговля: венгерское вино, скот и продукты животноводства вывозятся в Германию, Чехию, Польшу и Италию.

Борьба за венгерский престол началась после смерти Андраша III в 1301 году. Папа Бонифаций III для того, чтобы расширить в Венгрии свое влияние, через венгерских епископов добился того, что венгерский сейм избрал королем Карла Роберта. Тот был представителем Анжуйской династии, которая правила Неаполем и пыталась овладеть всеми государствами, примыкавшими к Адриатическому морю.

При Карле Роберте и его сыне Лайоше I, правившем с 1342 по 1382 год, прекратилась феодальная анархия, усилилась королевская власть, но полной централизации достичь не удалось.

На сейме 1351 года был принят и обнародован новый свод законов. Было установлено наследственное право дворянского землевладения, почти полностью закрепощались крестьяне.

Во внешней политике венгерские короли стремились распространить свое влияние на огромную территорию. В 1370 году Лайош I добился при поддержке шляхты польской короны; в результате войны превратил ряд итальянских государств в свои вассальные владения, заставил Венецию выплачивать ежегодную дань. Однако эти успехи не были прочными. После его смерти завоеванные территории вновь отпали от Венгрии.

Непрерывные войны, походы против южнославянских государств привели к ослаблению Венгрии и облегчили нашествие турок.

Во время правления Сигизмунда Люксембургского, преемника Лайоша I, у границ Венгрии появились турецкие войска. Война, которую Сигизмунд вел с Неаполитанским королем, бесплодная борьба за возвращение своей династии польской короны, схватки с боснийцами облегчили возможность турецкому султану Баязиду I покорить сербов, болгар и валахов и выйти к границам Венгрии. Крестоносное войско, собранное Сигизмундом, в сентябре 1396 года было разгромлено в битве при Никополе. Все последующие попытки Сигизмунда повысить обороноспособность страны не дали никаких результатов.

Тревогу внушало и внутреннее положение в стране. Вспыхивали крестьянские восстания, а в конце 40-х годов XV века началось движение так называемых братиков. Движение возглавлял Петр Аксамит. В период наибольшего подъема отряды братиков насчитывали 15—20 тысяч воинов, а их влияние распространялось на всю Словакию. Лишь в 1467 году венгерским феодалам удалось разгромить главные силы братиков. Петр Аксамит пал в бою. Все эти народные восстания еще больше ослабляли обороноспособность государства перед лицом новых турецких нашествий, которые возобновились в 30-х годах XV века.

Коренные интересы Венгерского государства заключались в совместной со славянскими народами борьбе против Османской империи. Виднейшим представителем этого направления был талантливый полководец Янош Хуньяди. В 1440 году сторонники Хуньяди призвали на венгерский престол польского короля Владислава III. Хуньяди, возглавивший военный отпор войскам Мурада II, одержал ряд блестящих побед, взял Софию, занял балканские перевалы и заставил Мурада II заключить 10-летний мир на выгодных для Венгрии условиях. Но вскоре мир был нарушен и борьба возобновилась. После нескольких поражений в сражении под Белградом в 1456 году Янош Хуньяди добился решительной победы.

В 1458 году королем Венгрии был избран младший сын Яноша Хуньяди — Матьяш Корвин. Политика Матьяша была направлена на создание в Венгрии особой церковной организации, что имело огромное значение для централизации страны. Тем не менее католическая ориентация Матьяша и отход от политики сближения со славянскими соседями содействовали ослаблению Венгерского государства, подрывали позиции короля.

НАУКА И КУЛЬТУРА ВЕНГЕРСКОГО КОРОЛЕВСТВА

С 1367 года до середины XV века в Пече существовал университет. Росло число городских школ. Долгие столетия просвещение в Венгрии находилось под безраздельным влиянием церкви.

Одним из первых представителей свободомыслия в венгерской философской науке стал живший в XV веке поэт-гуманист Янус Паннониус. Позднее в философской науке начинает наблюдаться явная борьба католического и протестантского влияний.

Переход к гуманистической историографии, развивавшейся в Венгрии при королевском дворе, нашел отражение в «Хронике венгров» Яноша Туроци, жившего в XV веке. Позднее «Хронику венгров» переработал и существенно дополнил Антонио Бонфини.

В XIV — XV веках религиозная литература на венгерском языке переживает подъем в связи с деятельностью нищенствующих монашеских орденов и с гуситским движением. В 1430 году гуситские проповедники Тамаш и Балинт выполнили перевод Библии. Учившиеся в Италии и служившие при дворе короля Матиаша Я. Витез (1408—1472) и Я. Паннониус (1434—1472) были первыми глашатаями свободной от теологических оков, насыщенной земными переживаниями гуманистической литературы.

В XIV — XV веках в Шопроне и Пеште сооружаются готические замки. По всему королевству строились многочисленные замки с высокими стенами и башнями. Они имели как регулярный план, например, в Диошдьёр, так и нерегулярный, как в Вишеграде.

Станковая живопись Венгрии конца XIV — начала XV века была типичной для среднеевропейского круга. Скульпторы второй половины XIV века братья Мартон и Дьёрдь Каложвари создали ряд уникальных для того времени бронзовых статуй венгерских королей и святых. Большое развитие получила и деревянная скульптура.

Высокого расцвета достигло искусство во второй половине XV века при короле Матьяше Хуньяди (Корвине). Привлечение в Венгерское королевство итальянских архитекторов и художников способствовало распространению культуры Раннего Возрождения. Оживленное строительство велось в Буде и Вишеграде, где были сооружены королевские резиденции с галереями и лоджиями, внутренними дворами и террасами, украшенными статуями и фонтанами.

Светский дух был свойственен и церковным постройкам этого времени — капелле Бакоца с ордерным декором при соборе в Эстергоме, однонефным церквям с сетчатыми сводами в Ньирбаторе и Сегеде.

Реалистические ренессансные тенденции проявились наиболее полно в скульптуре — так называемой «Мадонне Батори». В алтарной живописи XIV — XV веков поэтическая одухотворенность ландшафта сочетается с взволнованным линейным ритмом. Расцвет переживает искусство украшения книги. Об этом свидетельствуют рукописи с пышным ренессансным орнаментом из библиотеки Матьяша Корвина.

Декоративное искусство венгерского Раннего Возрождения представлено ювелирными изделиями, стеклом и майоликой, выполненными с большим совершенством.

ВАЛАХИЯ, МОЛДАВИЯ И ТРАНСИЛЬВАНИЯ

Воспользовавшись ослаблением татаро-монгольских завоевателей, а также внутренним кризисом в Венгрии, в начале XIV века воевода Бесараб I объединил разрозненные воеводства Валахии в одно государство со столицей в Кымпулунге. В 1324 году Бесараб I стал великим воеводой всей Валахии. Преемники Бесараба I продолжали проводить политику укрепления связей со славянскими народами Болгарии и Сербии. С их помощью они противостояли агрессии Венгрии.

Это направление особенно усилилось при сыне Бесараба I Николае Александре, правившем с 1352 по 1364 годы. В противовес венгерской католической церкви он опирался на поддержку православной церкви и в 1359 году основал первую православную митрополию.

Молдавия же в первой половине XIV века продолжала оставаться под властью татаро-монгольских завоевателей. После ухода татаро-монголов Молдавию захватило Венгерское королевство. Вскоре вспыхнуло восстание против венгерских завоевателей, которое возглавил мелкий боярин Богдан. В 1359 году восставшие во главе с Богданом изгнали венгерского наместника из столицы Молдавии Байи и провозгласили независимость.

Однако Молдавии не удалось долго сохранить свою независимость. Уже при сыне Богдана Лацку Молдавия попала в вассальную зависимость от польского короля.

В XIV веке широкое распространение получила внутренняя торговля. Она содействовала укреплению связей между Валахией и Молдавией. Торговле способствовало и благоприятное расположение ряда городов Валахии и Молдавии, через которые проходили важные торговые пути из Польши и Германии на Восток и в Византию. Росли города, которые обладали некоторыми правами самоуправления и подчинялись непосредственно господарю. Значительного развития достигла транзитная торговля. В городах Валахии и Молдавии встречались русские, украинские, армянские, греческие и немецкие купцы. Укрепляются торговые связи с Трансильванией, откуда вывозились оружие, ткани, металлические изделия и другие товары.

Крупными наследственными землевладельцами в Валахии являлись бояре. Основную часть крестьянства составляли свободные крестьяне, но в XIV веке их число заметно сокращается. Появляется новый слой — дворяне. Это были люди, получившие землю за службу.

Процесс превращения Валахии и Молдавии в централизованные государства проходил очень сложно. Эти государства окружали сильные соседи, стремившиеся расширить свои границы за их счет. Молдавия испытала почти столетнее татаро-монгольское иго, а затем вместе с Валахией находилась под постоянной угрозой нападения со стороны Венгрии и Польши. Господарь, стоявший во главе каждого из этих княжеств, во всех вопросах должен был считаться с мнением бояр. В руках великих бояр находились все высшие правительственные органы. Они же избирались на высшие должностные посты государства.

Власть венгерской короны в Трансильвании была значительно ограничена широкими привилегиями крупных феодалов и католической церкви. Трансильванский воевода, являвшийся наместником венгерского короля, фактически был полностью подчинен дворянскому сейму.

Укрепление в Валахии централизованной княжеской власти происходило в сложной обстановке. Существовала постоянная угроза нападения Османской империи. В поисках союзников Валахия сблизилась с Польшей, а затем заключила договор с венгерским королем Сигизмундом, направленный против турок. В 1394 году господарь Мирче Старый нанес туркам серьезное поражение, однако войска Османской империи все равно заняли Валахию. И хотя объединенные силы валашских и венгерских войск изгнали затем турок из княжества, угроза нового турецкого нашествия заставила Мирчу стать вассалом турецкого султана. В борьбе против Османской империи укреплялись связи Валахии, Молдавии и Трансильвании. Так в 1444 году валашские войска участвовали в битве против турок на стороне трансильванского воеводы Яноша Хуньяди.

Дальнейшее укрепление княжеской власти происходило

и в Молдавии. Был проведен ряд мер по усилению государственного аппарата, упорядочена фискальная система, усилена армия. В 1457 году на Молдавский престол вступил Стефан III, который решительно выступал против сепаратистских стремлений молдавской знати. Сломив сопротивление великих бояр, Стефан III добился почти неограниченной власти в княжестве.

Значительных успехов добился Стефан III и на международной арене. В борьбе с турками он заручился поддержкой Польши, а после победы над вторгшимся в Молдавию венгерским королем Матвеем Корвином, заключил выгодный для Молдавии мир. Война с турками шла с переменным успехом. Положение осложнялось тем, что польский король нарушил договор и стал готовиться к нападению на Молдавию. В этих условиях Стефан III заключил мир с турками, что дало ему возможность подготовиться к нападению Польши. В 1497 году состоялось сражение, в котором польское войско было уничтожено. Через два года Молдавия и Польша заключили мир.

КУЛЬТУРА МОЛДАВИИ

С XV века в Молдавии уже существует летописание. Оно велось на церковнославянском, молдавском и частично на греческом языках. В разных летописях проблема борьбы за независимость отражалась по-разному. Анонимные летописи середины XV века были написаны по заданию господарей с позиций строго провиденциализма. Идеи национально-освободительной борьбы в них полностью отсутствуют.

С другой стороны, в летописях Г. Уреке, посвященных событиям 1359—1592 года, отражается идеология крупного боярства. В них выражены антитурецкие настроения и заметны первые ростки гуманистических воззрений.

Созданию молдавской письменной литературы предшествовало богатое устное народное творчество — календарная и семейная обрядовая поэзия, сказки и героический эпос, исторические песни и народные легенды, пословицы и поговорки, лирические песни и баллады.

В этот период среднеболгарский язык молдавской редакции являлся как официальным языком церкви и государства, так и литературным языком. На этом языке была создана значительная религиозная и историческая литература («Житие святого Иоанна Нового» и проповеди Цамблака — иерарха молдавской церкви в 1401—1403 годах).

С середины XIV века начала интенсивно развиваться архитектура Молдавского княжества. При Стефане III Великом города с крепостью и посадом быстро разрастаются и обносятся стенами. Деревоземляные укрепления заменяются каменными. С конца XV века строятся крепости с мощными башнями и арочными въездами. Складывается местный трехчастный тип православного однонефного бескупольного храма с притвором, центральной частью и апсидой.

С XV века в молдавских церквях устраивались усыпальницы с нишами в стенах. Появилась оригинальная «молдавская система» перекрытий — 2 яруса арок, которые поддерживают барабан. Снаружи храмы украшались плоскими нишками и арочными поясками.

Гражданские здания XIV — XV века — дворцы, бани — были деревянными или землебитными, а позже каменными. В Старом Орхее сохранились остатки замка XIV—XV веков, построенного из тесаного камня и кирпича.

В XIV веке декоративно-прикладное искусство Молдавского княжества испытало сильное влияние ремесел Византии и мусульманского Востока. Рукописи XV века богато украшались ритмичным растительным узором и гармоничными по цвету миниатюрами. Шитье XIV — XV веков отличалось изысканностью цвета, обилием серебра и золота.

В XIV веке в Молдавии начали выступать придворные и бродячие театральные труппы «Пеливань», «Мэскэричь» и «Суитарь». Элементы искусства, смежного с цирковым, содержались в выступлениях молдавских скоморохов, так называемых «пехливанилор», и кукольников, «пэпушарилор». Комедийносатирическими гранями, близкими к клоунаде, отличались любительские представления.

ПАДЕНИЕ ВИЗАНТИИ

В XIV — XV веках в экономике Византийской империи все более значительную роль начали играть товарно-денежные отношения. В Константинополе появились первые мануфактуры. Однако в это время наблюдается и упадок ремесла и торговли.

Причиной экономического упадка Византии стала относительная слабость ее внутреннего рынка, а также все усиливающийся финансовый диктат итальянских купцов и владельцев ремесленных мастерских. Со времени крестовых походов, подорвавших экономику Византии, ее купцы были вынуждены уступить свои позиции венецианцам и генуэзцам.

К этому времени крупное землевладение почти полностью вытеснило свободную крестьянскую общину. Произошло расширение «эскуссии» (иммунитета). Помимо права налогов, крупные землевладельцы приобрели широкие административные и судебные права по отношению к зависимому населению.

В поздней Византии формы зависимости крестьян были весьма многообразны. Основную массу крестьянства по-прежнему составляли «парики» — зависимые наследственные держатели. Часть зависимых крестьян находилась на положении дворовых. Имелись также крестьяне-издольщики, обрабатывавшие участки земли, которые сдавались им в аренду за определенную долю урожая.

В византийской деревне XIV — XV веков значительно усилилась имущественная дифференциация. Главной причиной, которая порождала рост имущественного неравенства, явилось развитие производства хлеба на рынок. Такие города, как Родосто, Фессалоника и Монемвасия стали в XIV веке крупными центрами хлебной торговли.

Следствием развития производства хлеба на рынок явилось образование зажиточной прослойки крестьян, которые добились замены отработочных и натуральных повинностей денежными.

В документах XIV — XV веков часто упоминаются так называемые «актимоны» — неимущие. Это были обезземеленные крестьяне. Из их среды выходили наемные работники — так называемые «мистии», которые обрабатывали домениальные земли феодалов.

Большое развитие в конце XIV века получило ростовщичество, которое также способствовало разорению значительной части крестьян. Не случайно современники называли ростовщиков, которые «обращают соплеменников в рабство» не иначе, как «дикими зверями».

Постепенно народные движения в деревне и городе объединялись в единые выступления против правительства. Примером совместной борьбы крестьян и горожан явились восстания, которые охватили в 40-х годах XIV века Фракию и Македонию.

Восстание вспыхнуло в обстановке кровопролитной борьбы за трон василевса двух клик византийской знати. Одна дворянская партия защищала представителя правящей династии — Иоанна V Палеолога, а другая провозгласила императором Иоанна VI Кан такузина.

Движение началось в 1341 году в Адрианополе. Городские ремесленники и беднота совместно с крестьянами окрестных деревень подняли восстание против знати, которая поддерживала Кантакузина. Во главе восстания стал Вран, по свидетельству современников, — «человек из народа, землекоп, едва добывающий средства к жизни».

В, 1342 году вспыхнуло восстание в крупнейшем городе Македонии — Фессалонике. Восставшие зилоты одержали победу и Фессалоника была провозглашена независимой республикой. Независимость своей республики зилоты отстаивали вплоть до 1349 года. Смелость радикальных реформ зилотов вызывала страх византийской знати, которая обратилась за помощью к своему злейшему врагу — Османской империи. В результате, несмотря на героическое сопротивление зилотов, Фессалоника пала.

Внутреннее положение Византии в XIV — XV веках характеризуется постоянными междоусобицами и борьбой за престол, ослаблением центральной власти, ухудшением боеспособности армии. Византия потеряла большую часть своих территорий и фактически превратилась в вассала турецких завоевателей. К началу XV века все ее владения сводились к Константинополю с несколькими близлежащими восточнофракийскими городами. В этой обстановке византийское правительство решило любой ценой получить помощь западных государств, но все попытки потерпели полный крах.

В начале апреля 1453 года султан Ахмед II со 100-тысячной армией осадил византийскую столицу. Несмотря на упорное сопротивление константинопольцев, турецкие войска ворвались в город и подвергли его трехдневному разорению. С гибелью Константинополя прекратила существование и Византийская империя.

ВИЗАНТИЙСКАЯ КУЛЬТУРА

В Византийской культуре конца XIII — XV веков усилился интерес к греческой культуре. Это была своего рода реакция на «латинское» влияние во время владычества крестоносцев в Византии в XIII веке. В области философии разгорелась борьба двух направлений. Одно из них представлял Григорий Палама, проповедовавший исихазм, то есть полный уход от жизни и «общение с божеством» путем особой молитвы, так называемой исихии. С этим учением боролись представители другого направления и прежде всего видный ученый и философ Варлаам. Варлаам считал авторитет церковного учения ниже разума и что «нет ничего выше и больше эллинской мудрости...», ибо «ничто другое не в состоянии привести к знанию причин всего сущего».

В науке и литературе появилось новое направление, родственное гуманизму. Выдающимися представителями этого направления были мыслитель Мануил Хрисолор и философ-неоплатоник Георгий Гемист Плифон. Преклонение перед античной культурой, внимание к человеческой личности, приоритет силы разума перед догмой — таковы характерные черты византийских философов-гуманистов XV века.

В области народного творчества огромным успехом пользовался особый жанр сатирических песен на бытовые темы. Сатирическая повесть из жизни птиц «Пулолог», народные басни и песни высмеивали нравы современного византийского общества. Сохранился и ряд лирических произведений, одним из образцов которых являются «Родосские песни любви».

Новые гуманистические направления несколько изменили и устоявшиеся схемы церковного искусства.

Сильнее всего это сказалось в живописи. Художники перешли к реалистическому изображению человека с его страстями, печалями и радостями. Замечательными памятниками этого направления являются мозаики монастыря хора в Константинополе, созданные около 1303 года. Выдающимися произведениями искусства начала XV века были фрески церквей Перивлептос и Пантанассы в Мистре.

СОЦИАЛЬНЫЙ СТРОЙ ВИЗАНТИИ

В XIV — XV веках по численности городское население Византии превосходило другие страны средневековой Европы. Однако и здесь сельские жители преобладали над городскими. Деревни, будто ореолом, окружали каждый сколько-нибудь значительный город.

Большие села встречались редко. Обычно (особенно на Балканах) в деревнях насчитывалось десять-тридцать дворов, а в хуторах, принадлежавших частным лицам, и того меньше.

Не только размеры, но и социальный статус сельских поселений были весьма различны.

В наиболее привилегированном положении среди свободных поселений находились деревни крестьян, внесенных в воинские списки и обязанных по первому зову властей являться с конем, оружием и телегой.

Были деревни, жители которых служили гребцами и воинами-матросами на военных судах; были деревни, приписанные к ведомству дрома (почты и внешних сношений), следившие за состоянием государственных дорог и обязанные обслуживать следовавших по ним официальных лиц.

Некоторые деревни привлекались к строительству казенных судов, мостов, крепостей, к выжигу угля для железоплавильных печей и так далее. Подавляющая же масса свободных поселян платила государству многочисленные налоги и выполняла иные разнообразные повинности.

Жители свободных деревень составляли общину. Они сообща решали вопросы пользования лугами, лесами, угодьями, вопросы найма общественного пастуха или сторожа полей, распределения воды, строительства мельницы, моста, устройства водоема.

Сообща они праздновали и хоронили, участвовали в крестном ходе, и вели тяжбу с соседней деревней или крупным собственником. На общинной сходке распределялись внеочередные штрафы и налоги, повинности и взносы в казну.

С ростом феодализации стало быстро расти число несвободных сел. Зависимые поселения представляли собой и небольшие поместья, и крупные села с господским домом, и хутора, где крестьяне не только вели земледельческое хозяйство, но и разводили скот. Имелись здесь сыроварня или гончарная мастерская.

Жители больших деревень, зависевших от крупного землевладельца, также составляли общину; они платили подати господину и исполняли повинности в его пользу или одновременно и в его пользу и в пользу казны, если их хозяину не предоставлялись налоговые льготы.

СЕМЬЯ И БРАК

Аморфность корпоративной структуры византийского общества, неустойчивость сословных социальных связей обусловили особенно значительную роль родственных отношений в жизни ромея.

Семья для него являлась в сущности единственной опорой. Ее поддержка была тем более существенной, что византийская семья, и в высшей и в низшей социальной среде, представляла, как правило, не индивидуальную малую, а большую семью, включавшую в себя несколько индивидуальных семей.

Женатые сыновья редко отделялись от родителей, во всяком случае — до достижения ими имущественной правоспособности (до 24—25 лет).

Чрезвычайно ранние браки приводили к тому, что в одном доме нередко жили вместе с родителями и дедами даже женатые внуки. В такой семье отнюдь не молодожены — почти дети, а представители старшего поколения определяли весь уклад и распорядок жизни.

Закон разрешал браки для юношей с пятнадцати лет, а для девушек — с четырнадцати либо соответственно — с четырнадцати и тринадцати лет. Источники пестрят сообщениями о женитьбе зрелых мужей и даже старцев на юных девушках, почти девочках.

Случаи нарушения возрастных ограничений были более характерны для состоятельных кругов, чем для простонародья. Митрополит Апокавк расторг брак между 30-летним мужчиной и 6-летней девочкой, наказал епитимьей родителей и растлителя, а священника, освятившего этот акт насилия, отстранил от службы.

Среди простых людей брак обычно заключался с трезвым расчетом на дополнительные рабочие руки, а не лишний рот.

Устанавливая возрастные ограничения для вступающих в брак, закон исключал также браки для лиц, состоящих в родстве вплоть до шестого колена. Непреодолимым препятствием признавалось духовное родство: кумовья (крестные отцы и матери) и их дети считались родственниками по духу.

Например, за брак (и за связь) крестного отца с крестницей карали, как за кровосмесительство, отсечением носа. Запрещались браки христиан с язычниками, еретиками, мусульманами, иудеями. Препятствием к браку служили душевная болезнь, заразный недуг, тяжкое увечье.

Чаще всего, однако, планы молодых людей, решивших вступить в брак, рушились из-за отказа родителей дать на него согласие, или практически почти ни один брак не заключался без определенных, прежде всего материальных, расчетов старших представителей обоих вступающих в родство семейств.

Именно эти расчеты обусловили широко распространенный в Византии обычай обручения малолетних (с семи лет, а для девочек — с еще более раннего возраста). Помолвка сопровождалась церковной церемонией; заключался договор, в котором оговаривались размеры приданого, величина предбрачного дара жениха, условия наследования имущества, указывалось место жительства жениха и невесты до брака и тому подобное.

Если жених отказывался вступить в брак, его предбрачный дар, согласно закону, оставался у невесты, которая сохраняла за собой все свое приданое.

Обычай обручения был официально признан законом и контролировался властями. Расторжение помолвки (без достаточных оснований) одной из сторон влекло за собой не только уплату неустойки в пользу другой стороны, но и взыскание штрафа в казну.

Сохранилось несколько детально описанных дел, связанных с расторжением помолвки. К примеру, философ Михаил Пселл рано потерял дочь и взял на воспитание сироту. Когда девочке исполнилось семь лет, он обручил ее с 18-летним юношей Элпидием Ценхри. Пселл дал за удочеренной пятьдесят литр золота в качестве приданого, причем двадцать из них с согласия Элпидия засчитал за выхлопотанный им для жениха титул протоспафария, который приносил одну литру золота в год в качестве руги.

Элпидий не оправдал надежды Пселла: он оказался бездельником (а должность получил — опять таки благодаря Пселлу — для его лет весьма почетную), кутилой и повесой; оскорблял невесту и Пселла.

Философ возбудил дело о расторжении помолвки. Как инициатор разрыва Пселл должен был уплатить Элпидию неустойку в пятнадцать литр и отдать ему предбрачный дар невесте (пять литр), а юноша обязывался вернуть приданое. Любопытно, что суд признал законным приравнять хлопоты Пселла о титуле протоспафария к реальной сумме в двадцать литр. Элпидий вернул тридцать литр, и философ, проигравший процесс, не потерял в сущности ничего.

В другом случае попытка расторжения помолвки не удалась вообще, несмотря на знатность возбудившего дело жениха. Его ссылка на то, что он подписал договор, будучи несовершеннолетним, принята во внимание не была.

Еще большую строгость проявлял суд при рассмотрении бракоразводных дел. Тенденция к ограничению поводов для развода усиливалась. Огромную помощь светской власти оказывала при этом церковь: далеко не всякий и не всякая в то время были способны перенести моральное осуждение церкви и находящейся под ее влиянием среды.

Уважительными причинами для расторжения брака считались: супружеская неверность, ересь, сумасшествие, покушение на жизнь супруги (или супруга) и умолчание о подобном умысле других, проказа, импотенция (со дня свадьбы до истечения трех лет).

При разборе бракоразводных дел, предупреждает законодатель, нужна крайняя осторожность: если показания о вине ответчика дают его родственники по крови, то это достойно веры, если же хула идет от родичей истца, то чаще это клевета (за нее полагалось отсечение носа).

Личная неприязнь или любовь к другой (либо к другому) менее всего могли оправдать иск о разводе в глазах и судей, и родителей супругов.

Закон все-таки был более снисходителен к мужчинам: чаще всего он подчеркивал ответственность женщин за прочность брака, устанавливая для них и более суровые наказания. Застигнув на месте неверную жену, муж имел право безнаказанно убить ее вместе с любовником.

Недаром один из видных чиновников, уличенный в связи с замужней женщиной, бросил все и в страхе бежал на остров Лемнос.

Мог муж в таком случае и выгнать жену из дома немедленно, а сам, оказавшись в таком положении,— отделаться двенадцатью палочными ударами.

Строже карал закон мужчину, которой, будучи женатым, разрушал чужую семью: тогда и он, и замужняя матрона подвергались упомянутому выше наказанию, ибо такие дела, подчеркивалось в судебнике, ведут к «разорению детей и нарушению заповедей господних».

Муж, знавший об измене жены и ничего не предпринявший, подвергался публичному бичеванию и изгонялся.

Церковь и светский закон отрицательно относились уже ко второму браку, с огромным трудом и всякого рода ограничениями допускали третий и совсем запрещали четвертый. По мнению Кекавмена, второй брак не приносит счастья, а в тех случаях, когда в новой семье имеются сводные дети, даже гибелен для нее: возникают раздоры, и все идет прахом.

Закон иногда обходили. Встречались и «четверобрачники». Но сожительство таких супругов не считалось законным в глазах властей.

ПОЛОЖЕНИЕ ЖЕНЩИНЫ

Оценивая положение женщины в византийском обществе, ученые давно уже обратили внимание на одно существенное противоречие: закон запрещал проявление какой-либо активности женщин в общественной жизни и содействовал уравнению их имущественных прав с правами мужчин. В первой трети нашего столетия в историографии возник спор: одни историки считали, что в целом византийская женщина находилась в приниженном положении и в семье и обществе, другие отстаивали мнение, что она пользовалась гораздо большим уважением и имела больше прав, чем женщина в странах средневекового Запада.

Ближе к истине, пожалуй, первые. Закон в Византии не разрешал женщине свидетельствовать на суде, представлять перед судом других лиц, осуществлять опеку, вступать в качестве равноправного члена в большинство торгово-ремесленных корпораций, занимать какую бы то ни было официальную должность.

Знатные женщины носили неофициально титул, присвоенный их мужьям (жена протоспафария — протоспафарисса), присутствовали на торжественных приемах во дворце (но только вместе с мужьями), окружая императрицу в соответствии со своим рангом.

Специально для женщин в X—XII веках предназначались два титула (без должности), правда, весьма почетных: зоста-патрикия и севаста. Обе в числе пяти-шести высших вельмож империи допускались к трапезе за одним столом с василевсом. Но этой параднопредставительной функцией и ограничивалась роль даже севасты, если она только не пользовалась неофициальным влиянием как фаворитка императора.

Совершенно иная тенденция обнаруживается в византийском законодательстве более раннего периода при определении прав женщины в семейно-имущественных отношениях. Государственная власть стремилась к обеспечению имущественных прав женщины, особенно жены и матери, все более настойчиво подчеркивая ее равноправие с главой семьи — мужем.

Хотя на практике в указанный период имущество жены и мужа объединялось и все чаще становилось общей собственностью, закон сохранял право распоряжаться приданым (в ее денежной оценке) исключительно за женой. Сохранение прав женщины на приданое являлось своего рода гарантией имущественного обеспечения ее и ее детей в случае какой-либо беды..

Приданое (в кругах знати оно достигало порой ста литр золота) судебные власти не имели право отбирать для погашения долгов несостоятельного должника-мужа.

Если жена умирала бездетной, муж получал четверть ее приданого, остальное отходило ее наследникам по завещанию; жена же в подобном случае наследовала половину имущества мужа, а если имела от него детей — то все имущество.

Особенно тщательно регулировал закон имущественные права вдовы, обремененной детьми (налоги с нее устанавливались официально по более низким нормам).

Отношение супругов в семье определялось не столько законом, сколько обычаем и религиозно-нравственными правилами. Значительную самостоятельность в семейных делах проявляли порой представительницы социально полярных кругов общества. Существенной была роль жены в хозяйственной жизни бедняка. В состоятельных семьях военнообязанных крестьян жена в отсутствие мужа управляла всем хозяйством, а чем позже, тем чаще на ее долю приходилась и основная тяжесть физического труда на поле (крестьянин-воин, уходя в поход, вся реже оказывался в состоянии нанять мистиев).

Несмотря на наличие особых управляющих, велика была роль жены-хозяйки и в поместьях знатных вельмож, полководцев и сановников, служивших иногда в отдаленных провинциях.

Социальный вес ближайших родственников женщины и размеры ее приданого оказывали, разумеется, заметное влияние на ее положение в семье мужа.

Колоритную сцену супружеской ссоры нарисовал Федор Продром. Высокообразованный, но не занимавший постоянной должности, а потому плохо обеспеченный, как часто бывало с поэтами, он взял в жены представительницу средних городских кругов, приданое которой в сущности составляло все достояние семьи. Его жена исполнена презрения к учености и музам мужа, не стяжавшим ему славы и неспособным прокормить семью. Она обрушила на голову неудачливого поэта потоки брани и упреков: ходит она в обносках, даже рубашку ей приходится шить самой себе, не в чем выйти на улицу, стыдно сходить в баню — столь бедны ее одежды; она и сукновальщица, и портниха, и пряха, и ткачиха, кроит и шьет плащи и штаны; ест же раз в день, а два сидит впроголодь... и у мужа она, как прислуга, на побегушках, « а он — нищий побродяжка, одетый в старье; спал он некогда на соломе, а она — на перине; он и ныне живет на подачки, кормит его она — благо есть приданое, а он сидит, как курица, и ждет обеда. Не можешь иметь семью, заключает потерявшая терпение женщина,— не надо было жениться, а женился — так помалкивай и слушайся...

Как ни велика была роль беднячки-труженицы или знатной хозяйки, в большинстве полноценных семей женщина редко добивалась полного равенства с мужем. Источники сообщают о многочисленных жалобах простолюдинок, просивших у суда защиты от тирании мужей, от непосильного труда и побоев.

Власть мужа или тестя была непререкаемой, она имела прочные традиции, восходя к «власти отца семейства» эпохи Римской империи.

Целиком оправдывала тиранию мужчины в семье и христианская этика: природа женщины объявлялась потенциально порочной — именно женщина была виновной в «первородном грехе». Намекая на это, философ советует глаз не спускать с жены, невесток и подросших дочерей как способных на любой неожиданный поступок. Их позор, поучает он, причина уныния всей родни, укус ехидны в сердце.

В средних и высших слоях общества женщины были обычно затворницами в кинекеях. Лишь изредка знатная дама или девушка решалась отправиться на богомолье или в публичную женскую баню (и то в окружении служанок).

В одном источнике описывается разорение арабами города. И приводится одна деталь, по мнению автора способная сама по себе дать представление о грандиозности постигшей город катастрофы. Описывая картину убийств и разбоя, автор поражается, что «женщины не желали сдерживать себя и прятаться от глаз мужчин, не испытывая смущения, носились по городу с распущенными волосами, презрев всякое приличие» и издавая вопли.

И это делали, удивляется автор, не только матроны, но даже девушки-затворницы, «лелеемые для брака».

ДЕТИ И РОДСТВЕННЫЕ СВЯЗИ

Вступив в брак, супруги с нетерпением ожидали появления детей — их отсутствие воспринималось как божья кара. В житиях нередко рассказывается о бесплодии женщин, о растущей неприязни мужа и, наконец, о чудесном «вмешательстве» свыше.

Особую радость вызывало рождение мальчика — кормильца под старость. Когда в семье с небольшим достатком рождалось несколько сыновей, то родители нередко оскопляли одного из них. Как правило, сын-евнух отправлялся в город, чаще всего в столицу, мечтая сделать там духовную карьеру (много евнухов было среди епископов, митрополитов, диаконов крупных церквей и даже патриархов) либо устроиться в кинекее или мужских покоях вельможи, а возможно, и самого василевса.

Немало евнухов занимали важнейшие дворцовые должности, а порой, и не занимая их, в качестве спальничих — доверенных лиц императора — играли значительную роль в политической жизни государства.

Иногда сына оскопляли и в ожидании от него духовного подвига. По словам одного хрониста того времени, евнухов в императорском дворце было больше, чем мух в загоне для скотины.

Мер к ограничению рождаемости супруги не принимали. Попытки вытравить плод (законный или внебрачный — безразлично) расценивались как великий грех и сурово карались и властями, и церковью.

В отличие от Западной Европы в Византии все сыновья и дочери одной и той же родительской пары имели равные права на наследство. Лишить кого-либо из них законной доли можно было только в исключительных случаях (если дети бьют и оскорбляют родителей, клевещут на них, отрекаются от сидящего в тюрьме отца, вступают в связь с мачехой, заключают без согласия родителей брак, оставляют их без ухода при потере ими рассудка и так далее).

Если завещание отсутствовало, то суд поровну распределял имущество умерших родителей между их детьми.

За внебрачными детьми закон также признавал некоторые права на наследство родителя. Но в целом положение «от блуда рожденного» в обществе было тяжелым, особенно если отцом его являлось духовное лицо (греховность рождения как бы удваивалась).

Если незаконнорожденный оставался на нижних ступенях социальной лестницы, его жестоко травили, если он взбирался по ней вверх, положение дела нередко менялось: незаконнорожденный помыкал законнорожденной знатью. Случалось и такое.

В империи имелось немало детей-сирот.

Если сирота наследовал имущество, над ним устанавливалась опека. Опекуны — частные лица часто обкрадывали опекуемых, и закон поэтому рекомендовал богоугодным заведениям осуществлять опеку над сиротами.

Часть сирот-нищих государство устраивало в казенные орфанотрофии (приюты) при церкви и монастырях, ведал ими особый дворцовый чиновник, а обслуживали их клирики и монахи. Дети погибших видных воинов зачислялись в особый воинский отряд, членов которого называли «бессмертными», ибо на место каждого убывшего тотчас заступал новый.

Большинство сирот не попадало ни под опеку, ни в приюты. В житиях частенько мелькает фигура деревенского сироты-пастушка, который пасет коз или свиней за черствый кусок в зной и в холод, ночует в поле и едва не умирает от голода.

Именно на детях в ту пору в первую очередь отражались стихийные бедствия и общественные катаклизмы. Дети-рабы и дети-евнухи наполняли дома вельмож. Но таким сиротам, можно сказать, повезло. Другие просили милостыню на папертях, принуждались к непосильному труду, шныряли по рынкам под надзором взрослых воришек, а девочки-сироты стояли «на своих местах» в зловонных переулках и на площадях.

Спасения или помощи можно было ждать главным образом от родственников.

Помни о родственниках и оказывай им благодеяния, поучал Кекавмен: не исключено, что именно для этого господь даровал тебе успех. Послушание отцу — первая заповедь, почтение к матери — первейший долг.

Порой, во время мятежей аристократии, василевс призывал мать мятежника, убежденную в греховности сына, и отправлял ее в качестве парламентера: бывали случаи, когда ее увещевания и угроза родительского проклятия приносили василевсу бескровную победу.

Помимо многочисленных родственников, проживавших в одном доме, в семье ромея, особенно богатого и знатного, жило множество людей, не связанных узами родства с хозяином (воспитатели детей, друзья, нахлебники, наемные работники, слуги, рабы и так далее).

Числу таких домочадцев у столичного аристократа было порой столь велико, что он мог в случае нужды сформировать из них значительный вооруженный отряд.

Богатые дома в Константинополе занимали целые кварталы и представляли собой сложный комплекс с многочисленными постройками, амбарами, помещениями для прислуги, скотными дворами, конюшнями, погребами и обширным внутренним двором с портиками и галереями.

Тем не менее византиец, как правило, проявлял величайшую осторожность при допуске посторонних в свой дом. Византийская семья была тщательно отгорожена от чужих глаз и постоянно готова к осаде.

Полководец Кекавмен, вообще крайне недоверчиво относившийся к дружбе, советовал не оставлять в доме иногороднего друга даже на несколько дней: друг, оказывается, может соблазнить жену, невестку или дочь, вызнать размеры доходов, изучить недостатки в домашнем распорядке, чтобы потом забавлять своих домашних рассказами. Лучше послать другу какую-нибудь вещь в знак внимания.

Слуги в доме, даже не свободные, занимали самое разное положение. Некоторые удостаивались безграничного доверия хозяина, служили управителями и телохранителями.

Бывшие слуги, в особенности потомственные, получали иногда высокие официальные посты, если счастье улыбалось их господину. Слуга отца Алексея Комнина — Лев Кефала стал известным полководцем, другой слуга этого императора — первым советчиком василевса, его поверенным и духовником.

Большинство слуг, однако, находилось под строгим надзором господина и его управителей. Слуги могли не только «пожрать прибыль» хозяина, как говорил современник, но принять участие в политической интриге, изменить господину и даже посягнуть на его жизнь.

Широкие родственные связи каждого магната и сановника, значительное число лиц, зависимых от них, и множество приверженцев, превращали их семьи в значительную политическую силу.

Поэтому заключение брака в знатной среде все чаще становилось не только средством, способствующим укрепить экономическое положение семьи, но и важной политической акцией, укреплявшей влияние всего родственного клана.

Заранее тщательно продумывали, чью поддержку себе обеспечить, какие противоречия сгладить, к какой группировке примкнуть.

Устройство брака было для скучающих обитательниц царского гинекея своего рода развлечением и видом благотворительности: императрица и знатные дамы подыскивали женихов для девушек-сирот, для вдов и невест из некогда видных, но обедневших семей.

Однако подчас заключение важного брака не обходилось без вмешательства гораздо более влиятельных лиц, вплоть до самого василевса. Брак по воле самодержца являлся порой и рассчитанной карой: навязывали уродину или безродную.

С начала правления Алексея I Комнина в среде византийской аристократии стал утверждаться западный обычай: у государя испрашивалось разрешение на брак. Таким образом император делал систему брачных связей одним из важных рычагов своей политики в сложной внутренней борьбе за власть. Особую осмотрительность император проявлял при заключении брачных связей членов своего рода.

Некогда, еще в X веке, в царской семье поступали совсем иначе. Константин VII разрешил своему сыну жениться на дочери простого харчевника — красавице Феофано, которая стала матерью Анны, жены русского князя Владимира I.

С тех пор ничего подобного не случалось вплоть до 1453 года. Исчез навсегда и старый обычай смотрин невест для василевса и его наследника, свозившихся в столицу из провинций и принадлежавших не к одному социальному кругу. К концу XII столетия постепенно утверждается феодальный принцип наследственности «благородства» — проникнуть в среду аристократии «чужакам» становится все труднее.

Материальные расчеты, политическая игра, неравные браки — все это отнюдь не означало, что любовь была неведома для византийцев. Не всегда она предшествовала браку, но очень часто сопутствовала.

В сборниках поговорок и изречений («Пчелах») утверждается мысль, что высшее счастье для мужчины — обретение любящей благонравной жены. В сказании о Стефаните и Ихнилате говорится, что «высшим благом обладает человек», для которого соединились воедино три компонента: разум, добрый советчик и любимая жена. Смерть хорошей жены считалась равносильной утрате половины «или еще больше» — всех жизненных благ. Тогдашний автор писал, что любящий принадлежит не себе, а предмету любви: муж, любя жену, всего себя отдает ей, ею лишь дыша и о ней только мечтая.

Нарядить любимую жену, украсить драгоценностями даже ее коня было не только долгом, но и радостью для знатного супруга, да и сам он, спеша к жене после разлуки, стремился предстать перед ней во всем блеске. «Нет в мире большей радости,— говорил Дигенис Акрит,— чем радость нежной страсти».

Воспевая любовь царственных супругов Иоанна III и Ирины, историк и поэт XIII века Георгий Акрополит говорил от ее имени:

И с ним я сочеталась, с юным — юная,

И по любви взаимной мы в одно слились.

Связало нас законное супружество.

Но крепче страсть связала обоюдная:

Супружество смесило нас в едину плоть,

Любовь же душу нам дала единую!

Идеалом византийца была не только послушная, заботливая и богатая жена, но также красивая и образованная. Однако даже обученная риторике богатая красавица не могла надеяться на хорошую партию, если начинала ходить молва о ее нескромном поведении.

Вопрос о девственности невесты считался весьма важным при заключении брака. Обманутый супруг-молодожен, при соблюдении точно оговоренных условий, мог по закону уже утром расторгнуть брак.

Знатные ромейки заботливо следили за своей внешностью. Бывшие в ходу тогда медицинские трактаты давали множество рецептов по уходу за кожей лица, по борьбе с морщинами, выпадением волос, дурным запахом изо рта.

Некрасивость или уродство воспринимались как трагедия.

Старшая дочь Константина VIII Евдокия, в детстве болевшая оспой, едва став подростком, поспешила уйти в монастырь. Полумонашескую жизнь вела и ее некрасивая младшая сестра Феодора, так и оставшаяся в девках. Зато средняя из сестер, Зоя, отличавшаяся красотой и легким нравом, сделала из своих прелестей подобие культа. Чем естественней честолюбец и корыстолюбец падал в «обморок», «сраженный» ее красотой, тем большие награды его ожидали.

Зоя сама, в своих покоях, в невыносимой духоте, даже будучи старухой, варила дорогие косметические средства и, по свидетельству современников, ее лицо до 70 лет сохраняло свежесть и привлекательность.

Следует коротко остановиться и на явлениях, способствовавших распаду семьи, то есть прежде всего — на проблеме адюльтера. В наше время в историографии высказываются мнения, что к началу XIII века в Византии стали снисходительно смотреть на адюльтер среди женатых мужчин и замужних женщин. Действительно, те строгие законы, что были непреложны раньше, стали соблюдаться, по-видимому, в этот период не всегда последовательно.

Их нарушали сами императоры, призванные обеспечивать действенность официального права. И Мануил I Комнин, и Андроник I Комнин имели детей от родных племянниц. Закон же предусматривал в таких случаях не только отсечение носа и казнь. Однако императоры остались, естественно, безнаказанными.

Скандальные связи Константина IX Мономаха не раз вызывали волнения в столице. Едва женившись на Зое (это был ее третий брак), Мономах ввел во дворец свою фаворитку Марию Склирену. Царская спальня была устроена так, что покои василевса совмещались со смежными помещениями Зои и Склирены. Ни одна из них не входила к Константину без стука. Многочисленный дворцовый люд подражал императору, уверенный в безнаказанности. Народ бурно протестовал, требуя удаления Склирены.

Анна Комнина уверяет, что со времен Мономаха женская половина дворца пребывала в разврате.

Любовь Склирены, кстати говоря,— один из немногочисленных сохраненных источниками примеров самоотверженной женской любви.

Происходившая из богатого и знатного рода, Склирена полюбила опального вдовца Константина и, продав свои владения (имущество Мономаха было, видимо, конфисковано), последовала за ним в ссылку на остров Лесбос, где они прожили вместе семь лет.

Безусловный ценитель подлинной культуры, тонкий наблюдатель и психолог, Пселл много лет спустя после смерти Склирены с восторгом писал о ее уме, такте, воспитанности, образованности, скромности и умении слушать. Она не была красавицей, заключает писатель, но обаяние ее личности действовало неотразимо.

Щедрый и негневливый, но недалекий и ветреный Мономах окружил Склирену роскошью, но вряд ли тем вознаградил ее за большую любовь. Когда Склирена внезапно умерла, василевс, по словам Пселла, каялся в горестном недоумении и плакал, как ребенок, жалуясь каждому встречному.

В крупных городах Византии жили образованные и богатые гетеры. Об одной из них рассказывается в сатирическом сочинении «Путешествие в ад». Ее посетителями были высокопоставленные знатные лица, но когда влюбившийся в эту красавицу некий «неразумный» чиновник хотел взять ее в жены, император не разрешил.

Дома терпимости находились почти в каждом из многочисленных кварталов Константинополя, имея официальный и неофициальный статус.

Среди их обитателей было немало девочек-сирот, которые в бедных кварталах едва добывали себе на пропитание. Занимались они также прядением шерсти. Власти иногда превращали дома терпимости в исправительные колонии, загоняли гетер в монастыри, но все это давало лишь временный эффект.

В целях сохранения интересов семьи закон сурово преследовал и сожительство с рабынями и весьма распространенные в империи издавна (видимо, под влиянием Востока) разного рода пороки. Однако в источниках приводится множество примеров нарушения закона и почти не приводятся упоминания о наказаниях.

За сожительство с чужой рабыней полагались штраф и порка, за сожительство с собственной — полагалась продажа ее в пользу фиска. Но рабыни находились в полной зависимости от господ. В одном из житий нарисована яркая сценка: рабыня, удостоенная внимания господина, дерзит хозяйке, заносится перед домочадцами, а когда хозяйка жалуется на нее мужу, он награждает плетью не рабыню, а супругу.

Почти в каждом уставе мужского монастыря содержался строжайший запрет принимать в число братии и допускать в ограду обители мальчиков, юношей и евнухов и даже содержать на монастырском дворе самок животных. Однако аномалии такого рода отнюдь не были специфически монашескими. Мальчиков-евнухов, учитывая их внешность, как уже упоминалось, охотно покупали или брали на службу самые богатые господа.

Итак, несмотря на то, что семья в империи являлась одной из наиболее прочных ячеек общества, она постоянно испытывала неблагоприятное воздействие немалого числа специфических для Византии факторов.

Важнейшим из них был недостаток мужского населения вследствие непрерывных, продолжающихся десятилетиями войн и существования множества мужских монастырей, а также распространения некоторых восточных обычаев и пороков. Проблема семьи отнюдь не безразлична для уяснения вопроса о сильных и слабых сторонах общественной структуры государства. Отмеченные факторы развития семьи в Византии оказывали отрицательное влияние прежде всего на самый процесс воспроизводства и роста населения империи. Кроме того, неполноценная семья — почти всегда экономически менее устойчивая, располагала худшими потенциальными возможностями к накоплению средств, необходимых для развития и расширения производства.

ВОСПИТАНИЕ И ОБРАЗОВАНИЕ В ВИЗАНТИИ

О воспитании детей в Византии историкам известно не слишком много, так как византийская литература — это литература без детей.

Занимаясь описанием жизни своего отца, Анна Комнина исключает из «Алексиады» все детство своего героя, ибо «детские забавы не стоят повествования». Это не значит, что чадолюбие было чуждо византийцам.

Скорее напротив: если ты еще не породил, пишет Кекавмен, то узнай — нет ничего в мире желанней детей.

Рожали ромейки у себя дома. К роженице звали повитуху-самоучку, которая, согласно медицинскому трактату, должна была обладать опытом в пеленании и в «выпрямлении лба и носа».

Большинство состоятельных матрон не кормили своих детей грудью. Тот же трактат рекомендовал нанимать кормилицу не тучную телом, но и не слишком тощую; предписывался также режим питания и состав пищи кормилицы.

С особой торжественностью обставлялось рождение ребенка в семье василевса. Императрица рожала в Порфирной палате, входившей в комплекс женских покоев царского дворца,— в здании с пирамидальной крышей близ пристани Вуколеон. Пол здания был выложен мрамором, стены — облицованы дорогим камнем пурпурного цвета.

О воспитании заботились тем меньше, чем ниже был социальный статус семьи. Мальчики обычно наследовали профессии отцов. В семьях простолюдина мальчика к шести-семи годам уже привлекали к посильной работе в доме и поле, в мастерской или лавке, и труд становился его главным воспитателем.

Питались дети за общим столом: с раннего детства их питание ничем существенно не отличалось от питания взрослых членов семьи.

В 14—15 лет юноши обычно выполняли уже настоящую мужскую работу и становились главной опорой семьи, если в ней не было зрелого мужчины.

Совершенно иначе протекало детство мальчиков в состоятельных семьях. В раннем детстве ребенок находился на попечении обитательниц гинекея и редко видел своих родичей мужчин. Поскольку матери зачастую были молоды, четырнадцати-пятнадцати лет, огромную роль в воспитании играли сначала бабки, а затем — деды.

К пяти-семи годам мальчика освобождали от женской опеки. В знатных семьях он попадал в этом возрасте в руки наставника-педагога (дядьки), который наблюдал за играми ребенка, развлекал воспитанника и учил его грамоте.

Нередко знатный мальчик проводил свое детство попеременно то в деревне, то в городе: провинциальные магнаты, как правило, имели дома в городах и жили там значительную часть года, городские же сановники владели поместьями в пригородных деревнях, куда выезжали с семьями во время сезонных работ.

Иногда по нескольку лет мальчик из знатной семьи жил или в доме невесты, обрученной с ним, или у отцовского столичного друга, проходя курс обучения, или во дворце императора, так как было в обычае у василевсов брать детей из знатнейших семей в собственную свиту и в свиту наследника.

Росшие вместе с василевсом его сверстники состояли с ним и впоследствии в особых отношениях: предполагалось, что они обладают далеко не всякому предоставляемой льготой — «парисией», то есть правом на высказывание своего мнения в присутствии императора.

Из среды отроков, окружавших василевса в детстве, выходило немало крупных гражданских сановников и видных полководцев.

Характер воспитания и образ жизни наследника зависели от воли отца или определялись собственными склонностями будущего василевса.

Сам наследник довольствовался нередко минимумом как образования, так и физических и воинских упражнений.

Как правило, однако, дети императоров-полководцев проходили полный курс военных наук, читая стратегиконы и обучаясь владению оружием под присмотром особых наставников. Среди знатных юношей, занимавшихся воинскими упражнениями вместе с наследником престола, бывали и евнухи; некоторые из них становились впоследствии искусными полководцами.

Помимо военных навыков, военная аристократия стремилась выработать у своих детей такие качества, как невозмутимость и сдержанность в проявлении чувств. Бурно радоваться, возмущаться, ударять себя по бедрам от удивления значило тотчас выдать свое низкое происхождение.

К началу XIII века провинциальные магнаты стали ценить превыше всего физическую силу, выносливость, отличное владение мечом, копьем, луком, палицей, искусством верховой езды, знание стратегии и тактики, умение ладить с подчиненными и поддерживать железную дисциплину в войске.

Большинство аристократов готовило своих сыновей к военной карьере и после начального курса обучения и ознакомления со стратегиконами не утруждало их изучением наук.

Все чаще высказывалась мысль, что физическое и военное воспитание будущему василевсу (высшему полководцу империи) совершенно необходимо: он должен быть готов к суровым испытаниям, а нега и наслаждения делают человека с детства непригодным к ратным подвигам.

Разумеется, воспитание знатных юношей, особенно в крупных городах, полных соблазнов, далеко не всегда отвечало идеалам их родителей и наставников. Юноши нередко уклонялись от занятий, ускользали от надзора воспитателей, проводили время на ипподроме и на пирушках с мимами и танцовщицами, бродили ватагами по улицам, приставали к прохожим, издевались над юродивыми.

Кекавмен советует поэтому с ранних лет воспитывать у детей «страх божий» и покорность родителям.

Еще меньше, чем о воспитании мальчиков и юношей, знают историки о воспитании в Византии девочек и девушек. Кекавмен обещал написать трактат на эту тему, но его сочинение либо не сохранилось, либо так и не было составлено.

С определенностью можно сказать лишь, что девочку с самых ранних лет готовили к единственной роли — роли жены и матери. Весь «курс наук» простолюдинки, как правило, неграмотные (в лучшем случае они умели с трудом читать и считать), проходили на кухне, в саду, в поле, за прялкой. Рождению девочки в те времена радовались обычно меньше, чем рождению мальчика,— надежды семьи, будущего кормильца; детство девочки еще раньше кончалось, чем детство мальчика, свобода ее была резко ограничена.

Положение в знатных семьях было, конечно, несколько иным: здесь девочки и девушки располагали некоторым досугом, могли они, если родители не запрещали, заниматься и науками, и художественным рукоделием.

Иногда девочка воспитывалась не на глазах матери, а в доме жениха, слушая с ним вместе одних учителей.

Обучали, видимо, знатных девиц и верховой езде: Анна Далассина, мать Алексея I, во время мятежа сына, намереваясь вывезти из столичного дома весь гинекей, приказала оседлать коней и мулов женскими седлами.

Отношение к грамоте в Византии, в целом положительное, не было, однако, одинаковым в разные времена и среди разных слоев населения: отличались оценки уровня знаний, по-разному определялся и круг наук, которым обучали детей и юношество.

Для большинства народа грамотность детей представлялась трудно исполнимой мечтой. Бедные люди хорошо знали, что грамотность не всегда вела к благополучию, но им известно было также, что она не допускала до нищеты.

Уровень образования и сроки обучения определяли, исходя из сугубо практических расчетов: к занятиям какой профессией предназначали ребенка, как скоро рассчитывали получить его помощь, сколь долго могли платить за его обучение.

Когда Михаил Пселл достиг пяти лет, семейный совет решил дать ему лишь начальное образование, а затем обучать ремеслу. Дело поправили мольбы грамотной матери Пселла Феодоты, заметившей незаурядные способности сына.

Простые люди иногда полагали, что обучение музыке и пению важнее обучения грамоте, так как участие в хоре какой-либо церкви города или даже дворца сулило приличное вознаграждение. Многие еретики выступали вообще против обучения грамоте — они называли грамотеев «фарисеями» и избегали их.

Но такое отношение к грамотности — редкость. Оно было следствием либо жизненных неудач (грамотность не помогла), либо озлобления угнетенных против чиновников, которые использовали свою грамотность как орудие произвола и насилия.

Впрочем, даже философ начала XIV века Иосиф Ракендит, сам вышедший из бедной семьи, полагал, что простым людям, занятым физическим трудом, изучать науки не только не надо, но и вредно: так вреден огонь для стоящего к нему слишком близко.

Другой писатель — Михаил Аплухир вложил в уста некоего ритора монолог о том, что нет проку от наук: каменотес, грубый сапожник и торгаш, не могущий связать двух слов, живут, не ведая нужды, а ученый мудрец — в нищете, так как ум на рынке не продашь.

Таких жалоб ученых людей на свою участь сохранилось немало, но несравненно больше принадлежащих им же подлинных панегириков образованию и наукам.

Тот же Ракендит, уроженец Итаки, ушел пешком, «одетый в рубище», чтобы пополнить образование у эрудитов столицы.

На положении ученых людей в обществе и на судьбах образования обычно серьезно отражалось отношение к грамотности и образованности правящего василевса. Одним это отношение было при Ираклии, который нередко использовал книги как орудие для избиения провинившегося сановника, другим — при Льве VI и Константине VII, которые не только читали книги, но и с охотой сочиняли их сами.

Вскоре после Константина VII наступил, видимо, упадок образованности в империи.

Получить хотя бы начальное образование в Византии (научиться читать, считать, немного писать и разбираться в псалтири) было непросто во все времена. Безграмотность в византийской деревне была преобладающей. Немало неграмотных имелось и в городах, встречались они даже среди сановников и полководцев, вышедших из низов и не обучившихся грамоте в детстве. Сохранились документы, под которыми вместо подписи видного представителя власти стоит крест.

Прежние начальные школы, содержавшиеся в эллинистическую эпоху в городах и крупных селениях на общественный счет, давно исчезли. Дети из состоятельных и знатных семей получали начальное образование, как упоминалось, преимущественно дома, у наемных воспитателей. Публичные школы были в основном платными и частными.

Обучение детей при церквах и монастырях осуществлялось клириками и монахами и имело целью подготовку кадров низшего духовенства лишь для собственного учреждения.

Государственных школ было мало.

Обучение элементарной грамотности начиналось обычно с пяти-семи лет. Широко было распространено убеждение, что для успехов в учебе недостаточно прилежания и способностей — необходима также помощь господня, которую усердно испрашивали.

Восхищаясь познаниями Пселла, Анна Комнина пишет, что он достиг вершин науки благодаря не только природному уму, талантам и упорству, но и молитвам матери, которая, не смыкая глаз, стояла на коленях перед образом богоматери в храме Кира.

Высшее образование было уделом главным образом представителей знатных и богатых слоев общества. В понятие высшего образования включалось овладение философией, которая делилась на философию теоретическую и философию практическую.

К первой относили богословие, астрономию, геометрию, арифметику, медицину, музыку; ко второй — этику, политику, историю, риторику, юриспруденцию.

Но деление было нечетким: под философией все чаще понимали собственно богословие, выделяя его из всех прочих наук.

Приобрести познания в этих науках самостоятельно можно было только при исключительных благоприятных условиях. Первейшее из этих условий — наличие необходимых книг. Они были дороги в те времена. Редкая бедная семья оказывалась в состоянии приобрести несколько книг.

Петр Сицилиец сообщает, что некий диакон, возвращаясь из плена, остановился на отдых в деревушке и сумел щедро расплатиться с гостеприимными хозяевами: он отдал им евангелие и апостол, которые ему удалось сохранить. Малоазийский землевладелец Евстафий Воила, завещав свою библиотеку церкви (в ней имелись книги и светского содержания), оговорил в документе право дочерей пользоваться этой библиотекой и впредь.

Книги, особенно церковные, постоянно упоминаются в церковных описях в числе наиболее ценных предметов.

Образованные люди обменивались книгами: пересылали их для чтения или для кодирования порой из одного конца империи в другой. В городе закон предусматривал условия аренды целой библиотеки. Образованный византиец не разлучался с книгой.

Патриарху Николаю в ссылке страдания и лишения казались невыносимыми именно потому, что император приказал не давать ему книг, а стражниками поставить неграмотных воинов, «неспособных утешить».

Книга писалась преимущественно на дорогом пергаменте, украшалась миниатюрами, переплеталась в кожу. Иногда к переплету крепили золотые или серебряные пластины, усыпанные драгоценными камнями и покрытые художественной чеканкой.

Позже появились книги на дешевой бумаге и скромно переплетенные, но они также дорого стоили, так как переписка требовала кропотливого труда. В житии Власия прославляется труд монаха-переписчика: он годами, изо дня в день переписывая книги, принимал пищу только в сумерках, когда уже нельзя было разобрать букв. Переписывал книги и патриарх Евфимий, и сам император Лев VI, подаривший владыке переписанную им самим и богато украшенную книгу.

Получить высшее образование в провинции можно было у некоторых высокообразованных епископов и митрополитов, по собственному почину обучавших молодых людей, которые избрали духовную карьеру.

Но подлинным средоточием наук оставался Константинополь, куда устремлялось юношество, уходя из отчего дома или тайком, вопреки воле родителей, или открыто, с их благословения. Многие из этих юношей — искателей знаний — устраивались в доме ученого, слушали его лекции и в свою очередь передавали свои познания детям и внукам хозяина.

Были ли в Византии, хотя бы в столице, до XI века высшие государственные учебные заведения, неизвестно. Лишь при Константине IX по специальному указу василевса были созданы высшие школы (или одна, делившаяся на два факультета: философский и юридический). Пселл в этой школе преподавал философию, а его друг Константин Лихуд, крупный юрист, затем патриарх,— юриспруденцию.

Изучали воспитанники школы почти исключительно греческую науку, но юристам было предписано вновь, как несколько веков назад, овладевать основательно забытой в империи латынью.

Факультеты дробились на более мелкие подразделения, возглавлявшиеся одним из преподавателей. Особо отличившийся студент становился помощником преподавателя, а затем — по одобрении советом преподавателей — учителем в своем отделении. Акт этот утверждался самим василевсом.

Образованные византийцы гордились своими познаниями. Они не упускали случая отметить, что тот или иной сановник, а то и философ, воспитавшиеся в деревне, так и не избавились от диалектизмов, что облик «деревенского невежды» — по-прежнему проглядывает в его осанке, походке и повадках. Так философ Иоанн Итал, по словам Анны, «съедал» слоги и окончания, был груб, вспыльчив, нечетко выражал мысль, прибегал к жестикуляции, в спорах доходил до рукоприкладства, хотя потом плакал и каялся.

Невнятно, «по-деревенски», отмечает Пселл, говорил презиравший образованность Василий II.

НАУЧНЫЕ СПОРЫ И УВЛЕЧЕНИЯ

Византийские ученые были обычно энциклопедистами (разумеется, применительно к той эпохе). Свою главную цель они видели в освоении и запоминании уже накопленных ранее знаний, а никак не в развитии наук, не в создании новых теорий и концепций.