Вторая радуга

Верхний дом, холодный дом

Два месяца учёбы пролетели мгновенно. Походы, один за другим — а в последние они отправлялись совершенно голыми — вымотали всех настолько, что большая часть индивидуальных занятий посвящалась исключительно восстановлению сил. Впрочем, Ермолай под руководством Провоторовой успел освоить искусство кинестетического воздействия на предметы и теперь по своей силе лишь незначительно уступал любому из братьев. Как и Игорь, он научился работать с растительностью. А вот с животными у него получалось плохо. И примерно с пятого общего похода ребята начали звать его командиром, к чему он пока привыкнуть не мог.

За это время Инга заслужила красную повязку — в походах она показала себя классным усилителем. Дали повязку и Константинову, открывшему свой приват-мир, и Сашке Богачёву — за участие в защите школы. С непокрытой головой оставалась только Виктория, которая уже успела стать настоящей крышей для группы. Под её защитой рядовые слышащие — с красными повязками — не обнаруживали группу даже в пределах прямой видимости. За это же время Сашка окончательно разошёлся со своей пассией, Мариной, и всё чаще появлялся на людях вместе с Викторией.

Никто не сомневался, что та целенаправленно прибирала Богачёва к рукам. Но когда Ермолай однажды вслух предположил такое, супруга только рассмеялась.

— Не понимаешь ты ничего в женщинах, милый. Вика давно уже не девочка, ещё в школе перепробовала немало парней. Только ведёт себя так, что никто на это внимания не обращает. И парни её не хвастаются знакомством, а рады, что никто не заметил, как она их бросила. Девка она в этом отношении — кремень. Никогда не признаётся, что сумела парня охмурить, а потом дала от ворот поворот.

— А чем тут хвастаться?

— Может, и нечем, но для девчонки долго молчать о своих победах — хуже пытки лютой. Так что он ей для другого нужен…

Когда Сашка однажды потребовал собрать группу, никто почему-то не удивился. Пришла вездесущая Мариэтта, тихо присел в уголке Лысый. Сашка заметно волновался, а Вика, наоборот, подчёркнуто безмятежно обсуждала что-то девичье с Галиной.

— Насколько я понимаю, походы на выживание группа отработала полностью. Перебили всех зайцев и белок, ободрали все деревья в округе. Можно, конечно, дождаться январских морозов и вновь выпустить нас голышом в снега, но и это ничего существенно не изменит. Индивидуальной учёбой занимаются, если я не ошибаюсь, Ермолай и Виктория. Остальные предоставлены самим себе. Чем мы будем заниматься дальше? Это первый вопрос. Есть и второй. Руководителями нашей группы являются Харламов и Аникутина. Не могу сказать ничего насчёт Ольги, она к тому же и инструктор со своими обязанностями, но Ермолай не больше других знает о дальнейших действиях группы. Это что, далеко идущий замысел, или его роль исчерпывается командованием в полевых условиях?

Распалённый Сашка умолк, а Харламов искоса взглянул на Викторию. Мысли её были недоступны, но лицо явно выражало спокойное ожидание.

— Саша, ты кого спросил? — полюбопытствовал командир. — Я тебе ответить не смогу и присоединяюсь к твоим вопросам. Я их, правда, задавал и раньше, но мне рекомендовали подождать, для ответов было рано.

Ольга подняла руку и начала теребить мочку уха, с безразличием глядя в окно.

— Я попробую ответить, — оживилась скучающая Мариэтта, переглянувшись с директором. — Впереди у группы открытие общего мира, но произойдёт это не раньше февраля. До сессии ещё месяц, с некоторыми из вас будут проводиться занятия — это касается всех универсалов и кое-кого ещё, с остальными — нет. Для группы с сегодняшнего дня открываются материалы исследований общих миров; уточняю — кроме операторов миров. У нас есть отчёты, фильмы-визуализации; консультации специалистов, если потребуются, предоставим. Операторам миров лучше до открытия своего мира от подобной информации воздержаться. Так что всем остальным настоятельно рекомендую заняться отчётами. Возможно, вы найдёте множество пробелов в своей подготовке…

Конечно, Сашка, разом покрасневший, пожелал узнать, почему общий мир будет открыт только в феврале. И получил в ответ статистические выкладки, неопровержимо доказывающие, что в открытых в осенние и зимние месяцы мирах чаще всего стояла собственная зима. Исследовать новый мир зимой, ясное дело, труднее. Иногда — вообще невозможно.

— У нас есть два "столба", — сказал Ермолай, воспользовавшись секундной паузой, — говорят, нашей группе требуются четыре. Нам надо найти недостающих, прежде чем отрывать новый мир?

— Надо, — подал голос Юрий Константинович, — ищите. Только группа может с этим определиться, тут администраторы и преподаватели бессильны.

В комнате повисло молчание. Потом Мариэтта сообщила, что недостающие "столбы", по закону симметрии — это мужчина и женщина, знакомые всем членам группы и не занимающиеся исследованием вновь открытых миров. Это было ясно и так, но среди преподавателей таких больше быть не могло — кроме Лысого, никто не общался постоянно со всеми членами группы. Общих для всех преподавателей, как в обычных школах, у группы не было.

— Мужчиной, скорее всего, окажется Женька Шатохин, — предположил вслух Лёшка.

Мариэтта закатила глаза вверх и вздохнула. Ольга дёрнулась и уставилась на Константинова злобным взглядом, Ермолай пожал плечами, а Сашка внезапно заявил, что он на эту кандидатуру согласен.

— Далеко же мы уйдём с таким "столбом", — ухмыльнулся Игорь.

— А Шатохину обязательно знать, что он наш "столб"? — спросила Вика.

Но "столб", как пояснил директор, требовался не для погружения в другой мир, а для возвращения оттуда. Шатохин о своей роли мог и не знать, но, будучи на эту роль избран, серьёзно влиял на дальнейшую судьбу группы. Ничего, однако, решено ещё не было. Большая часть группы пока сомневалась.

— На мой второй вопрос никто не хочет ответить? — поинтересовался Богачёв. — Отчего Ермолай не осведомлён о дальнейших планах группы? Возникает впечатление, что ему не до конца доверяют.

— Я не доверяю собственному мужу? — демонстративно изумилась Ольга.

— Я бы и этому не удивился, — холодно ответил Богачёв. — Почему вообще ты взялась отвечать? Вопрос был адресован не к тебе. Проговорилась? Я прав? Вот и Мариэтта глаза опустила, врать не обучена, а правду сказать не может…

— Я бы в высказывании Александра Богачёва заменил слово "доверие" "ограничением компетентности", и тогда всё будет правильно, — заявил директор. — Харламову любой из здесь присутствующих без колебаний доверит свою жизнь. Его способности далеко ещё не раскрыты, мы вообще пока не осознаём их границ. И оттого некоторую информацию придерживаем. Пока. Правильно ли это, и какую информацию следует придерживать — вопрос дискуссионный, преподаватели расходятся во мнениях. Общее суждение такое — до определённого момента он должен чувствовать, что решаемые группой задачи заведомо превышают его индивидуальные возможности. Иначе получится что-то не то, но рассказывать об этом сейчас не время. У группы, да и у Ермолая, есть текущие проблемы. Я ответил на вопрос? Отлично. Рекомендую прислушаться к тому, что сказала Мариэтта Узоян.

— Теперь ты понял, зачем Вике нужен Сашка?

— Да это и так понятно было, — вздохнул муж, — поднимая его статус, она тем самым поднимает свой. Без неё он никогда сам бы с такими вопросами не вылез. Тебя бы спросил, или меня.

— Ну, нет, — дочь шамана сняла ботинки и вытянулась на кровати, — меня бы он точно не спросил. Он же слышащий. Меня, Мариэтту, Вику он не понимает и инстинктивно не доверяет нам. Вика, судя по всему, залезла к нему в постель и нашептала на ушко всякого. Мужики ночами податливы…

— Так он должен ей как раз не доверять, раз его талант против неё бессилен. А, точно, недостижимая женщина кажется особенно ценной и умной, — согласился Харламов и предложил:

— Чаю поставить?

Сашку, да и остальных, заняли делом, Ермолай же занимался с Еленой Артемовной, изредка выходил в Реденл с Ольгой — исследования этого мира продолжались, хоть там и установилась зима — да поддерживал физическую форму. Леонид раз в неделю выезжал к супруге, остальные же дни занимался весьма странным делом — Лысый поручил ему написать ряд рефератов о необычных способах общественного устройства, известных в земной истории. Аникутину внезапно принялись тренировать на кинетика, но после быстрых успехов первых дней дела застопорились. Похоже, в этом деле она приблизилась к потолку своих возможностей.

А Ингу юноша однажды заметил — мысленно — в спортзале. Удивился, так как Инга Баканова и спорт никогда даже внешне не пересекались, и зашёл посмотреть. Девушка занималась фехтованием. Не спортивным, со шпагой или рапирой, а боевым. Училась отражать удары меча и топора, причём занималась истово, вкладывая в дело всю душу. Пришлось спросить у Ольги, не она ли подтолкнула девушку к развитию навыков самосохранения. Супруга, с недовольством оторвавшись от книги по истории древних цивилизаций, напомнила, что девчонок она устрашала ещё в прошлом году, и убитый горкоз, несмотря на монструозный облик и повадки, никого тогда особенно не напугал. Так что испугалась Баканова чего-то другого, того, что она прочла в отчётах о погружениях в общие миры.

Ермолай, хоть ему и рекомендовали избегать этих сведений, не удержался и немного пошарил по мозгам товарищей по группе. Так и есть — в отчётах подробно разбирались случаи гибели землян в общих мирах. Среди аборигенов встречались и люди, и иные разумные существа, и далеко не всегда они оказывались белыми и пушистыми. Иногда земляне погибали, не умея дать отпор грубой физической силе. Кстати припомнилось, как размахивал в лесу деревянным мечом Гришка. Но в их группе только Баканова пожелала освоить умение владеть холодным оружием.

— Вник, командир? — усмехнулась жена. — Напрасно. Вот откроем мы свой мир, а в нём окажется полно рыцарей в латах и лучников с огромными луками. Нам оно надо? Мысли наших ребят обязательно повлияют на облик будущего мира, и не только мысли операторов миров. Тут все на равных участвуют.

— А о чём нам думать следует? Об истории, как ты или Леонид, чтобы наш мир оказался архаичным, и мы в нём смогли записаться в боги?

Ольга лениво кивнула — её такая возможность вполне устраивала.

— Лёшка, если я не ошибаюсь, ничем таким не занят? — спросил Ермолай супругу, когда та оторвалась от книги и принялась тереть уставшие глаза.

Но Константинов, как оказалось, досрочно ушёл на сессию. В январе ему предстояла командировка в Монголию, там он собирался изучать медицинское искусство мастеров Радуги. Элла отправлялась с ним.

— Она-то зачем? Для моральной поддержки?

— В основном — да. Алексей и мир свой открыл, чтобы подняться в её глазах. Он же ни разу после первого цикла погружений там не был, его собственный приват-мир совсем не интересует. А напрасно. В нём, как в моей Хрисане, являются метаморфы жителей расщепа. Не люди, понятно, а птицы и животные, но всё равно это не рядовое явление. Я так порой туда погружаюсь…

Походы на выживание продолжались. Теперь без Лёшки, часто и без Куткова. Только стали они короткими — не больше трёх дней, да и одежду с обувью им разрешали оставить. Зато передвигаться теперь приходилось на самодельных лыжах, и маршруты группе намечались достаточно длинные — приходилось идти на пределе физических сил. Не однажды в конечную точку маршрута Игорь приносил Ингу на плечах. Баканова не жаловалась, не скулила. Группа вообще относилась к проблеме выживания крайне серьёзно, и командир частенько казался себе безответственным пацаном. Впрочем, после Куткова он был лучшим лыжником в группе, а по общей выносливости не уступал даже двужильным братьям.

В декабре установилась постоянная морозная погода, с утра между сопками подолгу висел туман. В столовой всё чаще стал появляться Рахимов. Увидав юношу, он быстрым кивком обозначал приветствие и отводил глаза в сторону. Гришке, несомненно, рекомендовали с Харламовым не общаться. Это же подтвердила и Мариэтта:

— Ну сколько раз тебе можно объяснять одно и то же? Ты, какой есть сейчас, вполне годен для открытия общего мира группы. Любая информация, серьёзно изменяющая твою внутреннюю картину мира, может тебя испортить. Пойми, Ермолай, это только вероятности, но и к ним следует относиться предельно уважительно. В феврале и с Гришкой наговоришься, да и вообще узнаешь много нового.

— Скажи, Мари, а отчего в школе стало куда меньше учеников? С первого сентября поредели красноповязочники, это нам объяснили. А сейчас куда-то делись обладатели жёлтых и зелёных…

— Уехали. В Верхнем доме не так много места, а твоя группа на подходе к серьёзным делам. Вот и освободили место для ребят Дружинкина и твоих орлов… И орлиц, — Мариэтта усмехнулась и совершенно другим тоном спросила, не разговаривал ли он по душам с Сашкой.

— Нужно?

— Там какие-то сложности с Викой. Вроде бы он ей надоел, Сашка по натуре домостроевец, и от девчонок требует верности и послушания. До Виктории только сейчас дошло, во что она вляпалась. Скандалить она не станет, но и терпеть сашкин мужской шовинизм вряд ли будет.

Харламов, собственно, это знал и так. Но Сашка сам на разговор не шёл, а давить на него — именно в этих вопросах — он не мог. В частности оттого, что сам в своё время потребовал от Ольги того же, и вёл себя, кажется, весьма схожим образом. Впрочем, Ольга-то ему своего общества никогда не навязывала, в отличие от Вики. Так что Сашка был прав — в том смысле, что имел на свою позицию моральное право, и с этим соглашались и Ольга и Галка. Инга предпочла промолчать, у неё определённого мнения не было. Но обоснованность сашкиной позиции никоим образом не меняла ситуации.

— Тогда мне самой придётся над этим поработать, — Мариэтта усмехнулась и хлопнула его по плечу. — Трудись, студент! Грызи гранит науки!

Перед новым годом Ермолая вызвал Лысый и сообщил, что отныне нескольким членам группы придётся нести дежурства по охране школы. Часть преподавателей и сотрудников покидали школу, так как на следующий учебный год новых учеников набирать не планировали.

— У нас остается две группы — твоя и Вениамина — и куча одиночек, большинство из которых вам пригодятся в исследованиях. Одиночек тоже охраной школы займём, но члены группы, сам понимаешь, будут посильнее. Займём не всех. Слышащих привлечём — тебя и Богачёва, прикрытие — Ольгу и Вику, а также братьев и Галину. Поговори со своими, потом согласуй расписание с Узоян. Да, ещё одно: преподавателей станет меньше, значит, ты, как и все другие, уже не можешь рассчитывать, что тебя обслужат по первому мысленному зову. У тех, кто остаётся, появится расписание, где для вашей группы будет выделено определённое время. Исключения — я и Узоян, мы останемся доступны для вас в любое время.

С полудня тридцать первого декабря до обеда первого января дежурить выпало командиру — он менял Богачёва. Сашку он отыскал возле вершины ближайшей сопки. Тот вырыл в сугробе под выступом удобную норку, и даже проделал окошко, чтобы поглядывать по сторонам.

— Не замёрз? — поинтересовался Харламов, сразу решив, что насиженным местом он воспользуется только в светлое время.

— Здесь ветра нет, чего ж мёрзнуть? — удивился Сашка.

— Тогда иди, отсыпайся. Потом отпразднуешь Новый Год.

Сашка скривил губы. Оба знали, что Вика с наступлением темноты становилась на стражу, меняя на дежурстве Мариэтту. В эту ночь школу прикрывали сразу несколько человек, и Ольга в том числе. Слишком много мыслей и эмоций предстояло им защищать от чутких враждебных сознаний. В школе людей, улавливающих присутствие живых существ, их эмоции, намерения и мысли называли слышащими, хотя никакого отношения к слуху такие способности не имели. Тех же, кто был способен закрывать и свои мысли, и мысли находящихся рядом, именовали прикрытием, крышей. Этот дар встречался реже, из членов группы в развитой форме им обладали только Ольга и Виктория.

Ермолай сидел в снежной норе, пока не стемнело. То, что происходило на территории школы, он воспринимал смутно. Чувствовал Ольгу — между ними была связь иного рода, которой любое прикрытие помешать не могло. Иногда улавливал некоторые действия и переживания своих ребят — как будто подглядывал через колеблемый ветром дырявый занавес. А вот всё, что происходило вокруг, он чувствовал чётко. Прыгали по веткам белки, бегали по своим ходам мыши, где-то спал в берлоге медведь. Людей вокруг не было, до ближайшего, обходящего свои капканы охотника, было километров тринадцать.

Когда стемнело, дырявый мысленный занавес над школой сменился плотной шторой. Теперь он чувствовал лишь присутствие большого числа людей, и ничего более. Командир выбрался из своего закутка, спустился в лес и принялся описывать медленные круги вокруг школы. В темноте он видел, как днём, а при ходьбе на лыжах замёрзнуть было невозможно. Как это часто бывало на дежурствах, его мысли вновь обратились к природе расщепа и его собственных способностей.

Его связь с женой, их общий мусун — это ведь не получило никаких объяснений. И никто не пытался этот интересный феномен исследовать. Ольгу лишь спросили, когда она приехала в школу, согласна ли она на исследования. И отказ восприняли совершенно спокойно. Почему? Важная, новая, необъяснимая способность — и нет страстного желания разузнать о ней хоть что-то. Вообще Ермолай заметил, что исследовательский зуд у мастеров Радуги был каким-то очень уж методичным.

Обычный учёный, захваченный загадкой, не может вести себя спокойно, бесконечно откладывать поиски ответа назавтра. А мастера, исследовавшие Гволн и Реденл, действовали последовательно, по плану. Казалось, их только выполнение плана исследований и интересовало, а вовсе не разрешение загадок. Да и преподаватели школы — они же без всякого душевного трепета относились к действиям своих подопечных. Не переживали за их конкретные успехи, не разделяли горечи неудач. Вообще вели себя, как люди, придавленные тяжёлым долгом. Тяжелым, неисполнимым не только в одиночку, но и при жизни. И при этом, юноша мог поклясться, они действительно не прятали от него и других школьников неких высших истин.

Что-то, конечно, скрывалось, но то были технические детали или вопросы, требующие серьёзной подготовки — так ученикам младших классов учитель не рассказывает о том, что предстоит изучать в старших. Преподаватели школы несли груз ответственности за своих воспитанников, но перед кем они отвечали — этого юноша постичь не мог. Иногда его посещала мысль, что Шатохин был прав: некое сообщество использовало Школы Радуги в своих интересах, достигая своих целей скрытно для большинства. Вот и Ольга, которая не могла ничего от него утаить, попросила его не задавать никаких вопросов о её роли как Посвящённой Слияния. Она попросила его и не искать ответа другими способами, обещая рассказать всё, когда он будет к тому готов.

Так ли он прав был, согласившись? Но однажды данного слова назад не возьмёшь — они оба были так воспитаны. Мысли Харламова вновь обратились в сторону расщепа. Если не проекция, то что? Кусок струны? Ещё в Материнском Мире существовала теория струн протовещества, из которого позднее сформировалась Вселенная. Более современная версия теории утверждала, что каждая струна, в силу различий размерности, формировала свою микровселенную с определёнными параметрами. Эти микровселенные образовывали большую Вселенную, но наблюдаемы они были лишь частично: отчего и появилась необходимость постулировать существование тёмной материи и тёмной энергии. По размерности большая Вселенная уступала микровселенным, и лишние измерения оказывались скрытыми, как и их содержимое.

Но струны иногда обменивались своим веществом. Кусочек одной микровселенной, попав в другую, с несовпадающей размерностью, не мог с ней взаимодействовать и застывал в неизменности. Прямая аналогия с расщепом, лишь кусочек оказался очень уж маленьким. Чем-то эта теория его не привлекала. Твёрдый и ровный Край не воспринимался творением природы, а больше напоминал создание холодного человеческого ума.

С рассветом он вновь взобрался на сопку и укрылся в снежном сугробе. День ожидался ветреным. Когда из ворот школы вышел сменщик, один из инструкторов, юноша спустился ему навстречу.

— Полная тишина вокруг. Как погуляли, Толик?

— Я не участвовал, — сменщик выглядел недовольным и невыспавшимся, и Ермолай молча пошёл в их с Ольгой комнату. Супруга ждала его с чаем и бутербродами.

— Мари ночью переспала с Сашкой, — сообщила она довольным голосом.

— И кто от сего события в восторге, Вика? — поинтересовался муж, чего-то подобного ожидавший.

Виктория пока ничего не знала. Мариэтта, ясное дело, никому о случившемся сообщать не собиралась, но событие случилось в доме, временно не закрытом для слышащих. Так что знать об этом могло приличное количество людей. Знали, совершенно точно, Лёня и Лёшка, но эти двое промолчат. Лёня — из-за полного безразличия к чужой личной жизни, а Лёшка Сашке сочувствовал. Богачёв пока что был спокоен, но это — лишь до его встречи с Викторией.

— Думаешь, он ей скажет?

— А ты как думаешь? — вопросом на вопрос ответила Ольга. — Скажет, рано или поздно.

— Сначала не скажет, и будет этим мучиться, — согласился Ермолай. — Потом возможны разные варианты. У нас, кстати, сессия началась. Не забыла?

В первый день года школяры больше раскачивались. Готовились вяло, кто просматривал задания и подбирал источники, кто просто составлял расписание дальнейшей работы. Вика, как неожиданно оказалось, училась заочно на филологическом в Абакане, и ей полагалось во время сессии присутствовать в учебном заведении. Вот она и собралась уезжать вместе с Кутковым, который решил заняться учёбой вне стен школы, в кругу семьи. Теперь у Лёни была своя собственная семья, и он всегда подчёркивал это обстоятельство.

— Заезжайте к нам, отдохнёте, — пригласил он, уже зная, что у Харламова с Аникутиной времени на отдых не будет.

— Если сможем, — пожал плечами командир.

В сторонке быстро и деловито прощались Сашка и Викторией. Богачёв свои чувства никогда напоказ не выставлял, оттого посторонний человек счёл бы Вику просто одной из девушек группы. Клюзова тоже держалась соответственно ситуации, и вскоре машина Куткова исчезла за воротами, а ребята разбрелись по своим комнатам. Лёшка с Эллой уезжали завтра, оттого маялись незанятостью и пытались напроситься в гости к Ермолаю, но получили твёрдый отлуп. Ольге наутро предстояло снова выйти на дежурство.

На этот раз сессия для юноши проходила трудно. Мало того, что приходилось постоянно дежурить — сами предметы вдруг перестали казаться интересными и достойными внимания. Психологические теории о природе мышления просто поражали своей убогостью. Ясно было, что сам предмет изучения таков, изнутри его полноценно не исследуешь, но убожество раздражало. Нейрофизиология была ещё туда-сюда, а продраться сквозь заумное изложение идей Жана Пиаже иногда вообще с первого раза не удавалось.

Ольга решила, что он взрослеет, и уже не каждый предложенный предмет ему равно интересен. Сама она относилась к изучаемой социологии вполне равнодушно, с тем же интересом Аникутина могла бы вникать в тонкости электротехники.

— Тогда почему ты эту специальность выбрала?

— Я девушка лесная, дикая. Мне к цивилизации приобщаться надо. Значит — гуманитарное образование. К тому же в социологии есть и свой интерес и практическая польза для меня… для нашего общего дела, — поправилась она, но супруг понял — именно для неё, лично.

— Кстати, после летней сессии у нас запланирована практика: участие в опросах. Июль или август, на выбор. Что мне взять, Ермолай Николаевич?

Планов на лето они не строили, оттого и выбирать можно было всё, что угодно. Взяли июль, Харламов тоже решил поучаствовать за компанию. А тем временем сессия шла своим чередом, отсылались одна за другой самостоятельные и контрольные работы, дистанционно сдавались экзамены. К двадцать восьмому января супруги с учёбой закончили. Игорь ещё корпел над своей биологией, Инга тоже затянула со сдачей зачётов, и Ольга предложила съездить в Абакан, к Анне.

Они сидели вчетвером на маленькой кухне, макая оладьи в варенье, и лениво перебрасывались словами. Сестра всё пыталась поставить на стол что-нибудь ещё, но гости уже насытились.

— А вы летом что делаете? — спросила дочь шамана.

Говорили они обычным образом, словами, хотя Ермолай мог поклясться, что, по крайней мере, мысли Лёньки сестра воспринимать способна.

— У меня отпуск в конце августа, так что вариантов немного, — ответила Анна. — Либо к родителям съездим, либо путёвку на турбазу возьмём. Тут есть дешевые — в Туву, на Алтай.

— Можно и не дешёвую, — усмехнулся зять. — Чем тебе Лхаса не нравится или Катманду? К тому же мы никогда не купались в океане, Анька. Надо использовать момент, пока он есть.

Над столом мгновенно повисло молчание. Все четверо разом сообразили, что произнесённая фраза жесточайшим образом отражала реальность. Да, сейчас именно такой момент и был. Пока жив и здоров Лёнька, пока он не погрузился в бесконечное исследование тех миров, из которых иногда не возвращались…

— Мы в июле заняты в социологических опросах, — невозмутимо продолжила Аникутина, делая вид, что не замечает прятавшей глаза опечаленной Ани и обескураженного Куткова. — А ближе к концу августа нас ждут в школе, есть кое-какие исследования, без нас не обойдутся. Так что отдыхать нам вместе не суждено. Но твоя мысль насчёт океана, Лёня, мне понравилась…

Сестра быстро справилась с собой. С кухни они перебрались в комнату, немного порассуждали о Виктории, которая частенько заглядывала к ним — сейчас она сдала сессию и уехала к родителям. Лёнька, что удивило всех, ощущал её присутствие даже на таком расстоянии.

— Я всех наших в северной части расщепа всегда обнаружу, — похвалился он.

Ермолай кинул взгляд на супругу — она была потрясена не меньше. Такой прогресс всего за месяц? И ведь этот месяц был ещё и сессионным! Не иначе, Анна каким-то образом усиливала его способности. И тут он разом понял, что его сестре предназначено стать четвёртым "столбом" их группы. Кутков и Ольга мгновенно согласились, через несколько секунд удалось получить согласие Сашки и Алексея.

— Так что, кандидатура Шатохина остаётся безальтернативной? — вслух спросил Харламов, едва стало понятно, что с Анной группа в ближайшее время определится однозначно.

Зять развёл руками, Ольга насупилась, далёкий Богачёв выразил однозначное согласие.

— Да ты ему позвони, командир, — предложил Кутков.

С компьютера можно было совершать звонки, не открывая своего месторасположения, лишь бы собеседник был в нужный момент в сети. А Женька, как уверял Леонид, именно сейчас их вспоминал, сидя перед компьютером. Включив видеокамеру, Ермолай набрал нужный код. Шатохин ответил мгновенно.

В первый же день февраля Лысый собрал группу вместе, для чего Галку с Ольгой даже на время подменили на дежурстве. Когда командир вошёл в комнату, где стулья образовывали подобие овала, директор увлечённо обсуждал с Лёнькой их последний разговор с Шатохиным. Оба взглянули на Харламова и замолчали. Ольга, вошедшая следом за мужем, мысленно сообщила тому, что этот разговор для него, нынешнего, не предназначен и просила не обижаться.

— А вот и Хоменкова, — обрадовано заявил Юрий Константинович, и попросил вошедшую следом Мариэтту прикрыть дверь. — Начнём, если никто не возражает. Отлично. Сессию все сдали, к великим свершениям, как я вижу, готовы. Вот об этих свершениях и поговорим. Для начала — вопрос о двух "столбах", то есть о внешних, постоянно дислоцирующихся в расщепе членах группы. Вам известно, что двое внешних членов — это ваш покорный слуга и присутствующая здесь же Мариэтта Узоян — уже определены. Но группе требуются ещё двое, не обязательно столь жёстко привязанные к расщепу. Предложены следующие кандидатуры: Евгений Шатохин и Анна Куткова, в девичестве Харламова, как недостающие внешние члены группы. Прошу высказываться…

Никто не произнёс ни слова. Переглянулись несколько раз между собой и молча, уставились на Лысого. Тот кивнул и продолжил:

— Отлично. Принято. Шатохин, ясное дело, кандидатура не идеальная, но — что выросло, то выросло. К лучшему или нет, но наши молодые супруги имели с ним телефонный разговор и договорились о постоянных контактах. Евгений, естественно, не знает, что он ваш "столб" и говорить ему об этом не обязательно. На его роль в действиях группы это не повлияет. Теперь о главном. Основная цель существования группы — открытие общего мира. Обязан предупредить: дело это сопряжено с некоторым риском. Бывали случаи, когда группы при этом погибали в полном составе, и не всегда удавалось установить причину смерти. Сейчас каждый вслух заявит своё согласие, несогласие или желание отложить ответ назавтра. А завтра с утра от вас потребуется письменное согласие на участие в исследованиях, сопряжённое с пребыванием в условиях, возможно, представляющих опасность для жизни. Итак?

Согласились все. Только Сашка пожелал узнать, есть ли статистическая оценка риска. Лысый охотно ответил. Риск находился на уровне одной двухтысячной. Ермолай прикинул, что для неподготовленного человека шанс погибнуть при длительном пребывании в тайге значительно выше, другие тоже быстро пришли к аналогичным выводам.

— Раз все согласны, тогда обсудим подготовку. Психологическую пройдёте здесь, с нашими инструкторами и преподавателями, но потребуется также и физическая. Лыжные кроссы по сопкам отныне — ежедневно. На несколько дней предлагается выезд на турбазу с горнолыжными трассами. Вам предстоит освоить катание на горных лыжах. Туда же, на турбазу, пригласим и Евгения с Анной, пусть покатаются вместе с вами. Группа перед открытием мира должна побыть вместе со своими внешними членами.

— Юрий Константинович, да зачем нам горные лыжи? — удивилась Инга, которая косо смотрела на любые занятия спортом.

— Вам потребуется не только выносливость, но и умение быстро принимать решения. Не нравится горнолыжный спорт, извольте, можно заменить его мотогонками. Кстати, автовождение, как и подводные погружения, и боевые единоборства вкупе с фехтованием, вполне возможно, появятся в списке ваших занятий.

Инга заметно приуныла, но больше с вопросами не высовывалась. А директор продолжил — и теперь приуныли почти все члены группы. Оказывается, перед открытием нового мира им предстояло пройти краткий курс практической астрономии, биологии, географии и геологии. В общем мире обязательно имелись какие-то элементы сходства то ли с расщепом, то ли с Материнским Миром — и эти элементы следовало опознать как можно скорее.

— Неоднократно случалось, что вновь открытый мир оказывался точной географической копией расщепа. Чем быстрее группа распознает это, тем лучше.

Галка поинтересовалась, не случалось ли, что мир оказывался копией Материнского Мира. Выяснилось, что географические копии встречались, зато в других отношениях отличий было достаточно много. Посреди рассказа Лысый глянул на Ермолая, досадливо сморщился и попросил операторов миров покинуть помещение.

— У Ольги Аникутиной, кажется, дежурство? Иди, Оленька, работай. А остальные — отдыхать.

Юноша пожал плечами и вышел вслед за супругой. Лёшка немедленно отпустил остроту насчёт явной дефектности операторов миров, коим не полагался даже полноценный инструктаж, потому как усвоить его они всё равно не в состоянии. Кутков, выйдя во двор, сосредоточенно уставился в стену Большого дома.

— Ты что, надеешься пробиться сквозь их крышу? — удивился Харламов. — Там Вика и Мариэтта с Лысым.

— Ты прав, не получается, — сознался зять. — Вдали от Анны я уже не так силён.

— Если несколько прикрывающих используют разные стили работы, чтец должен на уровень превышать каждого из них в своём искусстве, — сообщил Константинов, — в нашем случае это означает, что ты должен уметь слышать на уровне синей повязки. Я случайно знаю, что Вика с Лысым работают одними и теми же приёмами.

— Есть какие-то правила сложения? — полюбопытствовал командир.

Алексей объяснил, что уровень Мариэтты как крыши — оранжевая повязка. Лысый, пожалуй, работает на уровне жёлтой. Жёлтая — это три, оранжевая — два; сумма равна пяти. В прикрытии — уровень голубой повязки, потому что Вику можно не считать, её усилия поглощены талантами Лысого. Значит, чтобы прорваться сквозь эту защиту, слышащий должен работать на уровне синей повязки.

— Всё-то ты знаешь… — удивился Кутков.

— Что же я, в Монголии месяц щи лаптем хлебал? — ухмыльнулся Константинов. — Меня учили психоврачеванию, ну и до кучи — методам защиты и воздействия. Силёнок у меня немного, всё школу, как Ольга, я не прикрою, и услышать незнакомца за двадцать километров не смогу, но в пределах двадцати шагов сработаю не хуже зелёной повязки.

Тем же вечером Лёнька позвонил Евгению Шатохину и пригласил того приехать на турбазу покататься на лыжах. Женька, как и ожидалось, согласился. На турбазе группа появилась через день, поутру. Через три часа подъехал Шатохин, а ещё через два — Анна.

Впрочем, на разговоры времени не было. Торопясь успеть использовать дневное время, школяры сразу становились на лыжи. Ранее доводилось кататься только Мариэтте и братьям, они сразу направились на трассу для начинающих, а прочие вслед за инструктором принялись осваивать технику поворотов на ровном пологом склоне.

— Добрый вечер, Юрий Константинович, — приветствовал Женька директора, увидев его вечером за общим столом.

— Рад видеть тебя, Евгений, — директор на минутку отвернулся от Анны, которая рядом с ним с усталым видом ела салат.

За столом школяры беспрерывно подкалывали друг друга. Предметов для шуток прошедшее занятие предоставило достаточно, и Лёшка не собирался упустить ни одного.

— Юрий Константинович, — поинтересовался Евгений, — Вы тоже катаетесь? На склоне я Вас не видел.

— Я безопасностью занимаюсь. Надо же кому-то…

Действительно, после дня занятий и ужина все школьники разомлели, отяжелели и быстро расползлись по спальным комнатам. А наутро, едва рассвело, они вновь встали на лыжи. К обеду, который оказался предельно скромным — кофе с бутербродами — инструктор из всех новичков выпустил на трассу для начинающих только Игоря. Оставшись без поддержки, Инга совсем пригорюнилась и раз за разом падала на склоне. У Ольги дела тоже шли не лучшим образом. В кампанию к ним записался и Сашка, который повороты выполнял успешно на предельно малой скорости, но стоило чуть разогнаться, как он нервничал и терял равновесие.

Инструктор не расстраивался и говорил, что для группы новичков они держатся вполне прилично. Бывало и хуже. Перед самым окончанием, когда уже в глазах рябило от надвинувшейся темноты и искусственной подсветки, на трассу для начинающих выпустили Куткова, Галку и Викторию. Они благополучно скатились, и вся компания отправилась ужинать.

— Евгений, как успехи? — Селиванов появился только за ужином, днём его никто не видел.

— Средне. Вот братья катаются, как профессионалы.

— Ну, они же по натуре спортсмены. Летом на сборах были, соревновались, стали кандидатами в мастера спорта по нескольким видам. Их чем не займи, кроме шахмат, они во всём успеха добьются. Может, и в шахматах тоже…

— Нет, скорости я не боюсь, — уверяла Инга Мариэтту, — я вообще неловкая.

Сегодня школяры устали меньше, оттого и разговор вскоре стал всеобщим.

— Скорость мышления и действия вообще может пригодиться, а уж в неожиданных ситуациях — тем более. Вам же скоро мир открывать, — Лысый кивнул головой в ответ на невысказанный вопрос Богачёва. — Да, подготовка вашей группы форсируется. Для открытия это, скорее всего, не столь важно, а вот для исследований — важно в такой степени, что и представить себе сложно. Все, наверное, хотят возвращаться назад живыми и здоровыми.

— Ожидаются опасности? — поинтересовался Шатохин.

— Могут встретиться, — коротко обронил Юрий Константинович. — Вот ты, Евгений, какой бы мир пожелал открыть ребятам?

Женька долго не думал: ему захотелось мир без природных катастроф, хищных зверей и без войн. Лысый же желал мира, как можно более похожего на Материнский. Потом спросили мнение Анны — но та пожелала лишь отсутствия больших городов, а также кровососущих насекомых. Последнее пожелание встретили аплодисментами.

— А Мариэтта нам что скажет? — полюбопытствовал Селиванов.

— Мне бы хотелось мир с загадками, который трудно понять. Чтобы там приходилось думать мозгами, а не валить направо и налево хищников и злобных аборигенов.

Остальных Лысый не спросил, и Женька немедленно обратил на это внимание.

— Они будут открывать мир, их пожелания воплотятся в его облике, им незачем их озвучивать. Это мы, те, кто остаётся, даём им своё напутствие. Да, я тоже остаюсь — я не член группы, я работник школы, — объяснила Мариэтта.

Утром, после нескольких спусков, уехали братья, Галка и Игорь. Инструктор выпустил на трассу Константинова и Харламова, продолжив занятия с Ольгой, Ингой и Сашкой. Шатохин сказал, что ему для первого раза горнолыжного спорта достаточно, и тоже уехал на своём джипе. Анна неудачно упала, потянула ногу и отправилась в сопровождении Лёни в медпункт. Так что во второй половине дня катались только отстающие, да командир, который уже начал получать от спусков удовольствие.

— Долго нам ещё? — страдальчески спросила Инга за ужином.

Но назавтра планировался отъезд. Утром девчонки и Сашка ещё раз отработали технику поворотов, и инструктор выпустил их на трассу. После того, как они её благополучно проехали, сумев ни разу не упасть, Лысый объявил обязательную программу законченной. Кататься для собственного удовольствия никто не стал, быстро собрались и покинули турбазу на школьном автобусе.

— Юрий Константинович, а пожелания внешних членов группы способны на что-то повлиять? — поинтересовался Харламов, пока автобус пробирался по заснеженной дороге между сопками.

— А это уж от членов группы зависит, примут они пожелания близко к сердцу или нет. Но обычай существует с глубокой древности, и не нам его отменять.

Ольга бросила на мужа предостерегающий взгляд. И мысленно передала, что любые вопросы про Шатохина неуместны.

— Когда открытие?

— Через две недели. Три похода, пять занятий по астрономии, три географии, четыре геологии и биологии. Остальное — психологическая подготовка.

Карта созвездий проецировалась при помощи фонаря на надувную сферу, внутри которой происходили занятия. Наблюдению настоящего неба расщепа погода не благоприятствовала. Их учили находить самые яркие звёзды: Сириус, Канопус, Альфу Центавра, Арктур. Запоминали очертания созвездий, карту Луны, учились определять время по расположению звёзд. А на геологии разглядывали граниты, базальты с множеством их разновидностей, известняки. По цвету песка прикидывали наличие примесей, по размеру песчинок — историю его возникновения.

Биолог учил в момент распознавать траву, деревья и цветы, характерные для данной местности. Из фауны изучали лишь насекомых да пресмыкающихся, обычных для тайги, предгорий и степей. На географии зазубривали наизусть карты северной части расщепа и прилегавших к ним когда-то в Материнском Мире земель.

— Если вам повезёт, и мир окажется близок к расщепу, вы сразу сообразите, в каком направлении стоит продвигаться, — разъяснила всеобщее недоумение Мариэтта.

— И куда нам стремиться в таком счастливом случае? — поинтересовался Алексей.

— Туда, где ближе всего может находиться Край.

И вот настал великий день. С утра прошло последнее занятие по психологическому настрою, и через полчаса группа уже надевала лыжи за воротами школы. В рюкзаках были уложены тёплые вещи, необходимые в Верхнем доме. По накатанной лыжне группа ровным шагом двинулась в сторону озера. Впереди и сзади следовали сопровождающие.

Верхний дом на фоне заснеженных склонов невозможно было различить, виднелась только тёмная крыша. Вблизи он показался заброшенным. Лыжня подходила к боковой стенке и исчезала. Оказалось, через маленькую дверцу можно было протиснуться в заваленный снегом подвал. Там они сняли лыжи и по винтовой лестнице поднялись в одно из помещений башни. Вокруг небольшого круглого столика, освещённого тремя свечами в массивном подсвечнике, стояли одиннадцать кресел.

Рюкзаки полетели в угол, ребята отряхнулись от снега и посмотрели на своего лидера.

— Садимся и начали, — скомандовал он, не меньше других охваченный нетерпением.

Ритуал уже не раз отрабатывался по частям, но сейчас они должны были настроиться друг на друга и выполнить все необходимые действия полностью. Ермолай прикрыл глаза, и ощутил всех членов своей группы. Спокойная и торжествующая Ольга, донельзя сосредоточенный Сашка, полные боевого задора братья, восторженная Инга…

Все были готовы, все стремились совершить то, ради чего их полтора года готовили. Харламов мысленно припомнил последовательность действий и громко произнёс первые слова.

Да, это было не открытие приват-мира. Их как будто вдавило друг в друга, и командир чувствовал каждого, даже обычно недоступную Вику, как часть себя. Только то, что все они желали одного и того же, помогло справиться с мгновенным чувством страха. Вокруг них менялось пространство, оно становилось всё плотнее, нельзя было пошевелиться, вздохнуть, даже глазами повести в сторону. А потом давление разом исчезло, и он обнаружил, что сидит голышом посреди выжженной солнцем полупустыни-полустепи. Ребята обнаружились поодаль: кто сидел, кто лежал, а братья стояли, зорко осматривая окрестности. Вокруг громоздились низкие, изъеденные эрозией холмы, закатное огромное светило неприятного сиреневого цвета тускло сияло сквозь висящую на горизонте мглу. На потемневшем небе мерцали первые звёзды.

Все их занятия — астрономия, биология, геология — оказались ненужными. С первого мига стало понятным, что их мир, Камет, аналогом Земли явно не был. Редкая трава удивляла стелющимися багровыми листьями, насекомых вокруг не было, а мысленный поиск не обнаружил поблизости и крупных зверей. Вика сразу прикрыла группу, которая расползлась по соседним буграм, надеясь с их вершин увидеть что-либо стоящее. Сашка Богачёв твёрдо заявил, что на полсотни километров вокруг нет никого крупнее лягушки. Впрочем, местные обитатели могли проявлять себя в ментальной активности не так явно, так что скоропалительных суждений следовало избегать.

Братья уже нашли несколько подходящих камней и делали из них первобытные рубила. Ольга с Игорем рвали листья и раскатывали их в плоские пластины, Вика неумело им помогала. А Лёня с Алексеем отошли за радиус прикрытия и готовили астральный глаз. Всё происходило по заранее подготовленному плану, варианту "степь". Местное солнце ощутимо пригревало, и обнажённое тело под его лучами чувствовало себя нормально. А вот в тени было заметно прохладнее.

Ермолай несколько секунд раздумывал, отчего он счёл здешнее светило закатным. Оно могло с тем же успехом быть и рассветным. Но рациональных оправданий своей уверенности не нашёл, и принялся раздумывать над дальнейшими действиями. Пересечённая оврагами и холмами пустыня-степь простиралась во все стороны. В расщепе он пошёл бы по общему уклону местности вниз — если бы смог обнаружить этот самый уклон. Обычно его указывали следы водных потоков, но таковые здесь достоверно не просматривались. Эрозия грунтов была смешанной, водно-ветровой.

Астральный глаз показал, что степь во всех направлениях одинакова километров на сорок. Дальше у ребят поддержка глаза не получалась.

— Если солнце село на западе, то есть смысл идти к северу, — предложил Константинов и указал рукой направление.

— Ты уверен, что там не здешний юг? — спросил Кутков, но Лёшка только пожал плечами.

В этом мире никто не мог с уверенностью определить стороны света.

— Никуда мы не идём, — решил командир. — Делаем одежду, пока освещение позволяет. Растительность кругом одна и та же, местность тоже, незачем ноги ломать.

Четырёх кустиков хватало на набёдренную повязку. Ещё из трёх Ольга сплетала майку, немного прикрывавшую живот и спину. Если у неё получалось всё довольно легко, прочие возились с заготовками, которые подготовил Игорь, долго. Сиреневое солнце до половины закатилось за пыльный горизонт, когда они закончили обмундировку.

— Замечательно, — заявил Лёшка, оглядев группу. — У девочек кое-что вываливается, но мы на них не в обиде. Главное, что у мальчиков ничего не торчит.

— Ну, вы же не горкозы, — фыркнула Вика.

Остальные веселья не поддержали. А когда Игорь спросил, что же Харламов намеревается делать, тот лишь покачал головой.

— Нас, операторов миров, до изучения этих самых миров не допускали. Возможно, по делу, но теперь очень хотелось бы знать, что же вы, все остальные, знаете о возможных действиях в такой ситуации. Мы в пустынной местности безо всяких ориентиров. Предлагайте варианты, ребята.

Последовал мысленный обмен мнениями. Не участвовала только Вика. Но ничего лучшего, кроме движения в наугад выбранном направлении и повторного запуска астрального глаза, придумать не удалось.

— Доверимся интуиции, — постановил командир. — Вика, снимай защиту. Все настраиваемся на мысленный поиск чего попадётся, и на интуитивные озарения. Пять минут. Время пошло…

Спустя пять минут он начал опрашивать всех подряд, начав с Галины. Та указала направление, временно сочтённое северо-восточным. Указала без мотивировки, просто ей хотелось направиться именно туда. Ольга предположила, что в указанном Галкой направлении есть вода. Богачев уловил некую активность на юге. Братья промолчали, Лёшка тоже покачал головой — никаких предположений и озарений у них не было.

— Край там, — уверенно указал на юг зять, и Инга с ним немедленно согласилась.

Игорь предпочёл северо-восток, но почему — не знал. Виктория кислым голосом сказала, что их туда тянут — на северо-восток. Ей казалось, что их активность замечена.

— Запускаем астральный глаз, впятером, на северо-восток, — принял решение командир.

Без всяких слов было понятно, кого он имел в виде. Ольга встала возле него, её взяли за руки Кутков и Константинов, их обняла Инга — и бесплотное воплощение их способностей, астральный глаз, поднялся над сумеречной полупустыней. Глаз, создание нематериальное, не знал ограничений по скорости. Но ребята очень быстро почувствовали сопротивление. Им удалось лишь немного продвинуться за тот круг, который прошёл первый глаз, а затем Ермолай вслух отменил операцию.

Инга всхлипнула и присела на песок. В сиреневом закатном свете было видно, как она побледнела.

— Однако нас остановили, — с удивлением сказал Лёшка. — Я его почувствовал. Чтец-писатель, и не слабый. Я попробовал нас прикрыть, но не уверен, что получилось.

— У меня возник образ кентавра со свиной головой, — удивлённо призналась дочь шамана. — Он нас прочитал, знает, сколько нас и кто чего стоит. Сашка Богачёв, ты его взял?

— Да. Северо-восток, минимум шестьдесят километров. Он там не один. И нас не боится. Это не человек, ребята.

Леонид сознался, что ничего не определил — все силы вложил в продвижение астрального глаза. И таки увидел в последнюю секунду заросли растительности!

— Командир, ты что скажешь? — посмотрела на мужа Ольга.

— Закроемся всеми мыслимыми способами и как можно быстрее — туда. Там предгорья, а в этом мире только неподалёку от гор возможна разумная жизнь. Будем бежать до рассвета, а там решим, что делать.

Пока сиреневое светило не скрылось за горизонтом, выбор пути трудности не составлял. А при свете звёзд только видящий во тьме Харламов мог отыскать относительно ровные места. Ребятам приходилось следовать за ним цепочкой. Вскоре с бега они перешли на быстрый шаг, ускоряясь на ровных местах. Вика, Ольга и Алексей поддерживали прикрытие, и каждый дополнительно сам закрывал сознание. Через несколько часов дочь шамана указала на одну из лощин и объявила, что здесь проходил некогда водный поток. Группа свернула туда. Промоина петляла, но вела в нужном направлении. К тому же она была относительно ровной, и во многих местах можно было бежать.

— Привал, — скомандовал Ермолай, едва уловив, что Инга выдохлась. — Кто силён в астрономии, смотрите на звёзды, прикидывайте продолжительность суток. Сашка, в сторонку — и слушать.

В астрономии, как он точно знал, была сильна только Ольга. Она и до всяких занятий знала множество звёзд и все созвездия. Впрочем, на небо вместе с Аникутиной уставились и братья. Сам же юноша сосредоточился и попытался изнутри распознать защиту, которой окружили группу её члены. Раньше он никогда этого не делал, но сейчас следовало решить важнейший вопрос — можно ли им разделиться?

Уже через несколько минут он понял, что вокруг попросту холодно. Маечки и повязки на бёдрах слегка согревали тело только во время ходьбы. Командир припомнил, что местность вокруг носит следы ветровой эрозии и порадовался, что им достался спокойный атмосферный период. Дочь шамана продолжала смотреть в небо, фиксируя движение незнакомых звёзд, остальные сбились в кучу, прижавшись друг к другу. Братья оценили продолжительность здешних суток в сорок часов и пристроились к общей группе, закрыв девчонок спинами от холода. Героически мёрзли трое: пытающийся постичь защиту группы командир, наблюдающая за звёздами Ольга и слухач Сашка.

Дочь шамана закончила свои подсчёты раньше мужа:

— Сорок два земных часа. Наклон планетарной оси здесь весьма приличный, мы ближе к полюсу, так что ночь может оказаться намного длиннее дня.

Когда она оставила звёздные дела и усилила защиту группы, ему удалось разобрать, наконец, её структуру. Прикрытие Виктории напоминало мягкое бесформенное одеяло, жёлто-зеленое, двухслойное, прикрывавшее группу беспорядочными складками. Крыша Ольги выглядела для его восприятия облаком тумана, размывающим и скрадывающим всё живое. Константинов защищал группу тонким, беспрерывно шевелящимся чёрным покрывалом. Радиус такого прикрытия был невелик, но по силе превосходил иные защиты. В какой-то момент Харламов вдруг понял, что он тоже способен прикрыть группу собственной защитой и попробовал сделать это. Его защита напоминала полупрозрачный оранжевый зонтик, закрывающий всё вокруг на пару сотен метров. Экспериментировать дальше времени не было, и он отошёл в сторону, к Сашке.

— Замёрз?

— Конечно. Не Африка вокруг. Тишина, командир. Никто о нас не вспоминает, не думает, и вообще на три десятка километров вокруг нет никаких теплокровных созданий.

— Может, они на ночь в грунт зарываются, — пробормотал Ермолай, и разделил группу на две части.

Он сам, Кутков, Галка с братьями и Лёшка продолжали бег по промоине, остальные девчонки с Сашкой и Игорем возвращались в расщеп.

— Пока кто-либо из нас за вами не вернётся, в Камете не появляться, никого с собой не приводить, — жёстко указал Харламов, и через секунду группа уменьшилась вдвое.

Ночной воздух нёс незнакомые запахи, ноги мёрзли, ступая на ледяной рыхлый песок. Изготовить из растущих то там, то здесь кустиков с длинными листьями обувь было невозможно — не та прочность; приходилось терпеть. Теперь бегунов прикрывали Лёшка и Ермолай, а мысленный поиск они совершали во время редких остановок. Ольга оказалась права — они бежали после разделения группы не меньше трёх часов, а ночь и не думала кончаться. К тому же становилось всё холоднее, и командир принял решение возвращаться.

Он вновь сидел в кресле перед тремя горящими свечами. Рядом зашевелились товарищи. Мариэтта, стоящая в дверях, спросила, не нужна ли помощь. Харламов попросил посмотреть, не отморозил ли кто ноги. Но Константинов справился сам — встал, поводил руками вокруг ботинок каждого и сказал, что делать ничего не надо, ноги сами отойдут, если не активизировать чрезмерно кровообращение.

— Ерёма, отчего вернулись? — вслух спросила супруга.

— Ночь продолжается, стало холодно, мёрзнут ноги. Бежали, пока могли…

Вскоре ребята перешли из башни в дом. За двойными дверями было тепло: расположенная на первом этаже газовая турбина малой мощности и гнала тёплый воздух по трубам, и давала ток для панельных электрообогревателей. Ночь на Камете грозила продлиться ещё часов двадцать-двадцать пять, так что им оставалось только выспаться как следует. Двухъярусные кровати с поролоновыми матрасами и лёгким одеялами намекали на то, что в этом помещении только отдыхали перед тяжёлой и длительной работой, а не расслаблялись в своё удовольствие.

Второй пробег мало чем отличался от первого. Они почти правильно рассчитали время — диск местного светила уже наполовину поднялся над горизонтом. Почва под ногами заледенела за ночь. Подобрав набедренные повязки и маечки, оставленные после прошлого похода, ребята вновь побежали вдоль промоины. Они поднялись на склон, туда, куда попадали солнечные лучи. Здесь грунт был не таким холодным, но зато приходилось, то спускаться, то подниматься по сыпучим склонам. Кустики багровой травы на солнце разворачивали во всю ширину листья, и девчонки рвали их на ходу, надеясь на привале соорудить более приличную одежду.

Привал устроили через час. Братья спустились на дно промоины и попробовали песок. Он оставался столь же мёрзлым, но они решили бежать по нему. Солнце вылезло из-за горизонта, но подниматься над ним не спешило.

— К нам кто-то приближается, командир, — доложил Сашка. — Кажется, здешняя птица.

Чёрный силуэт проплыл над ними, едва шевеля крыльями. Игорь мельком заметил, что здесь довольно плотная атмосфера. Ермолай запоздало подумал, что их отчего-то не учили оценивать состав атмосферы, плотность, химический состав окружающего мира. Вероятно, для идущих Путём Радуги эти подробности ничего не значили. А вот птицу они с помощью мысленного поиска прощупали досконально: он сам, Ольга, Лёнька с Лёшкой, Игорь и даже Инга. И быстро сошлись на том, что это здешний эквивалент земного орла, который на людей никакого внимания не обратил.

Они вновь побежали дальше, как только девчата соорудили себе что-то вроде юбочек, крепящихся под мышками. По холодному, ровному песку бежать было легче, хотя ноги мгновенно застыли так, что утратили всякую чувствительность. Вскоре промоина расширилась, земляные бугры вокруг стали ниже, и, в конце концов, группа очутилась на огромной плоской равнине, покрытой рыхлым слоем пыли. Пыль успела прогреться и ноги помаленьку обретали чувствительность.

— Ребята, посмотрите! — Виктория показывал в сторону юга.

Там над запылённым горизонтом висела в небе огромная здешняя луна: тускло-зелёная, изборождённая складками и трещинами. Здесь, на равнине, линию горизонта можно было разглядеть отчётливее.

— Слишком близко для столь крупного спутника, — заметил Леонид. — Система должна быть неустойчива. Рано или поздно эта планета грохнется на Камет.

— Нас к тому времени здесь не будет, — усмехнулась Галка. — Спутник меня не беспокоит, а вот это высохшее озеро мне кажется подозрительным. Я думаю, пересекать его по прямой не стоит, лучше держаться ближе к берегу.

Дочь шамана её поддержала: ей казалось, что на берегах бывшего озера — если эта равнина имела такое происхождение — можно отыскать что-либо интересное. Но им даже берег не всегда удавалось различить, настолько плавно ровное дно переходило в почти столь же ровный берег. Только Галка всегда твёрдо знала, на берегу они или на дне: пересохшее озеро вызывало у неё чувство тревоги, которое разом исчезало на берегу. Они растянулись шеренгой, и Ермолай был в ней крайним со стороны озера, шагая по его прогретому дну.

Первым нашёл следы аборигенов Константинов. Бугры на берегу оказались наполовину занесёнными мощёными площадками, с лестницами, скамейками и оградами. Группа разом разбрелась, осматриваясь. Крупные каменные блоки были обработаны без особого изящества, но явно соответствовали некоему здешнему стандарту. Богачёв, усмотревший, что многие блоки имеют характерные царапины на одних и тех же местах, пришёл к выводу о наличии на Камете промышленности строительных материалов.

— Промышленность? Это земной девятнадцатый век? — удивилась Галина.

— Строительные материалы в промышленных объёмах изготовляли ещё в древнем Египте, — уточнил Сашка, студент-историк. — Строительство — одна из первых отраслей деятельности, освоенная людьми. Но такая промышленность требует, как минимум, крепкого государства. Раз есть — или было — государство, можно ожидать армии, полиции, дорог, почтового сообщения, письменности…

А тем временем Виктория, с любопытством бродящая по берегу, отыскала крытый склад, вход в который ещё не полностью засыпало. Там они раскопали распадающиеся под пальцами в труху деревянные доски и множество сосудов, иногда стеклянных, чаще — керамических. Историк определил уровень технологий, присущих земному одиннадцатому веку.

Ермолай отыскал чутьём на дне крупное изделие из дерева и попросил братьев помочь. Вскоре они откопали, где руками, где черепками от кувшинов, нос большой лодки. Здесь, под песком, дерево сохранилось лучше.

— Мы что, её полностью выкапывать будем? — ядовито поинтересовалась Ольга, глядя, как увлечённо ребята разбрасывают по сторонам песок. — Здесь же нет воды, что вы с ней делать будете?

— На худой конец костёр разведём, — ответил Сашка, рывшийся увлечённее других.

Но дерево, как все понимали, могло пригодиться не только для обогрева. К тому же конструкция лодки, крайне примитивная, тоже кое-что сообщала о тех, кто её создал и пользовался.

— Здесь был порт, — решил Богачёв. — Озеро вряд ли отличалось глубиной, однако по нему всё же плавали. То ли дело плыть, скажем, десять километров, чем отмерять кругалём по берегу в три раза длиннее.

— Горизонт здесь ближе, чем в расщепе, — сказал Игорь, выбравшись из ямы с небольшим металлическим диском в руке, — того берега сейчас не видно, но напрямик здесь, быть может, всего-то километра четыре. Только Галка нас прямым путём не пускает. Может, опять глаз запустим?

Диск в руке Игоря оказался то ли талисманом, то ли медалью. Для монеты великоват, а тщательность отделки, полустёртый рисунок ветки неведомого растения и отверстие, в которые можно было пропустить шнурок или верёвочку, подсказывали, что диск этот некогда представлял для владельца определённую ценность. Раскопки лодки ребята прекратили, оторвав несколько досок и спрятав их в раскопанный склад. Одну из досок обстругали камнем-рубилом и кусками стёкол, разделив на части. Получилось три посоха.

Ольга, Инга, братья и Игорь быстро утратили интерес к дальнейшим раскопкам и настаивали на том, чтобы идти дальше. Галка категорически возражала против запуска астрального глаза, так что после местного полудня они побежали дальше. Светило уже нагрело песок до такой степени, что он немного обжигал ноги. Пыльная мгла над горизонтом поднялась, скрыв огромную зелёную луну Камета. Двигались по-прежнему, шеренгой, внимательно глядя под ноги, но находок больше не было.

Берег постепенно забирал влево. Пересохшее озеро в целом формой напоминало круг. Отдельные мысы и заливы картины не меняли. Когда, по ощущениям командира, они достигли края озера и могли бы двигаться в избранном направлении напрямик, Галка сообщила, что здесь дно озера безопасно. Группа рванулась напрямик, уже цепочкой. И тут стало понятно, какого рода опасность могла им угрожать. Пыль. Слой мелкой пыли, какой-то вязкой, не взлетающей из-под ног даже при беге, понемногу становился всё глубже.

Стоило им удалиться от берега на три сотни шагов, как её стало по щиколотку, и она заметно затрудняла движение. Ещё через километр пыли стало по колено. Бежать уже было невозможно, и они медленно брели, осторожно прощупывая ногами опору. Впереди поочередно менялись Харламов, братья и Леонид — первый идущий держал горизонтально посох, на случай, если вдруг провалится с головой.

Их способности на пересохшем озере не помогали, никто не мог прочувствовать грунт под ногами. Зять предположил, что внизу — та же пыль, только слежавшаяся в твёрдую субстанцию при наличии влаги. Впрочем, ещё до захода лилового солнца они пересекли пылевое озеро, и вышли к каменистому берегу. Здесь рельеф был значительно разнообразнее: обветренные валуны и низкие скалы, удивляющие очертаниями причудливых форм, перемежались полосами слежавшегося песка и россыпями острых камней.

— Может, пойдём вдоль берега, поищем дорогу? — предложила здравомыслящая Виктория. — Если Сашка прав, и мы обследовали порт, то должен быть и другой, уже на этом берегу, а к нему и дорога.

— Если даже и так, то дорога может оказаться начисто занесённой песком, или вообще идти в другом направлении, — возразил Ермолай, прикидывая, что избегая каменных россыпей, они сделают множество петель.

Но предложение Вики встретило всеобщую поддержку, хотя вслух никто ничего не сказал. Шагать по камням никому не хотелось, зато все помнили, как легко было идти по дну пересохшего озера возле самого берега. Вернулись, растянулись по берегу шеренгой и шли медленно, внимательно обследуя берег. До заката они ничего не нашли, видел в темноте только командир, и пребывание в Камете остальных не имело смысла. Группа вернулась в полном составе — Харламов внезапно почувствовал, что одному ночью на берегу озера находиться нельзя.

На этот раз и ноги никто не застудил, и усталости особой не было, отчего ребята сразу принялись обмениваться мнениями.

— Похоже, вода ушла оттуда относительно недавно, лет тридцать земных…

— Трудно сказать, в сухом холодном климате вещи изумительно сохраняются…

— Да, рванули бы через середину озера, а там пыли выше макушки…

— А тебе не приходило в голову, что как раз в середине могла остаться вода? Перемешавшись с пылью, она превращается в зыбучие пески. Слыхала о таких?

— Спутник просто огромен, представляешь, как на Камете выглядит солнечное затмение? Он к тому же вращается весьма медленно, так что затмение может на неделю растянуться…

Мариэтта, несколько других служащих школы с интересом расспрашивали и записывали.

— Ермолай, Ольга, вам помощники пока не требуются?

Супруги переглянулись и одновременно покачали головами. Мир Камета был им пока неясен. Имелась там какая-то смутная угроза, которую ощущала Галка, чувствовала дочь шамана, и в последний момент осознал Ермолай. Но Галина Хоменкова лишь предупредила, что пересекать озеро по центру опасно и запускать астральный глаз не стоит. Ольга ощущала на севере, в горах, присутствие разнообразной жизни, вполне способной быть агрессивной. А командир понял, что берега озера опасны в темноте для одиночки — и всё. Знаний не хватало, и преждевременно было рисковать другими школьниками.

После еды и отдыха группа уныло слонялась по Верхнему дому. Только несколько комнат второго и третьего этажа отапливались, в остальных было пусто и холодно. Приданные группе помощники были незаметны. Командир пока не совсем понимал, чем они могут помочь в мире Камета: Гришка Рахимов, Элла Новак, Ленка Токмакова и ещё пятеро ребят в красных и оранжевых повязках. У каждого был свой талант, а Гришка, как объяснила Мариэтта, был также бойцом, владеющим всеми видами оружия и рукопашным боем; к тому же искусным пловцом, скалолазом и выносливым бегуном.

Кто-то прикрывал дом, кто-то следил за окрестностями, готовил пищу на всех — но эти люди на глаза не показывались. Группа Дружинкина работала в другой башне, с ними сталкиваться в комнатах отдыха не приходилось.

— Командир, помнишь, ты спрашивал, что нам рассказывали о других мирах? — подошёл к нему Игорь. — Так вот, общий алгоритм поведения такой: выяснить, можно ли здесь существовать — первое; есть ли Край — второе, наличествуют ли разумные существа — третье. И всё, первичная разведка закончена. Дальше группа разделяется для решения следующих задач: как можно ближе подобраться к Краю или собрать первичную информацию для установления контакта с разумными существами; в этом участвуют в основном помощники. А члены группы служат проводниками в свой мир…

Ничего нового Жолудев не сказал, а подготовка заключалась в том, что им рассказывали множество историй, случавшихся в иных мирах, каждому — свой набор. Игоря подробно осведомили о флоре и фауне, Сашку — об истории разумных рас, и так далее. И раз присутствие Края они ощущали, а в наличии разумных созданий тоже сомнений не оставалось, то можно было и разделиться, отправив часть группы поближе к Краю.

— Нет, мы на данный момент не понимаем, в чём здесь угроза, — признался Харламов. — Я что-то чувствую, Галка предупреждает, а чего конкретно надо бояться, неизвестно. Нельзя пока утверждать, что в Камете можно безопасно существовать…

Жолудев отошёл, несколько разочарованный. Подоплёка его предложения была яснее ясного — его девушка, Токмакова, пылала желанием проявить свои таланты. Умела она воздействовать на живые объекты вне поля видимости. Умение редкое, но на Камете пока был обнаружен единственный живой движущийся объект — та самая птица. И никакого интереса этот объект для группы не представлял.

— Командир, у тебя время есть? — робко поинтересовался Сашка.

Немедленно Ермолай получил мощный посыл от супруги с требованием найти время для этого разговора. Да, собственно, для Сашки время у него было. Их отношения с Викторией застыли в неопределённости. Та тоже делала вид, что они всего лишь товарищи по группе и ничего более. Чем это могло кончиться, даже представить было страшно.

— Говори, — кивнул головой командир.

Они стояли в пустой комнате, узкие окна которой выходили на склон сопки. Ранний рассвет окрасил её левый скат синевой, прочее тонуло в сумраке. Сашка, надо полагать, видел в темноте лишь его силуэт. Может, так ему было легче говорить?

— Теперь я могу сказать то, что вам, операторам миров, знать не полагалось. Миры не потому называются общими, что их открывают целой группой. Случается, что несколько групп попадает в ранее открытые миры. Чем шире известен мир, тем больше вероятности, что группа откроет его повторно. Поэтому операторов миров держат в неведении — так выше вероятность, что они откроют новый мир. Меня же заставили выучить наизусть список когда-либо открытых миров — их не одна сотня.

— Тебя одного? — только и смог спросить обалдевший Харламов.

Новость его не то, чтобы потрясла — в глубине души он допускал такую возможность. Но выводы из такого положения вещей казались столь малоприятными, что он разом пал духом. Общие миры, оказывается, существовали реально. Просто невозможно было представить, что различные, живущие на огромном расстоянии и в разных временах группы людей разнообразных языков и религий могли вообразить себе одно и то же. Значит, их группа владела секретом мгновенного внепространственного перемещения! То, что всегда отрицалось наукой, внезапно явило ему свою полную и несомненную реальность. Было, отчего обалдеть…

— Может, ещё кому рассказывали, я же не спрашивал. Моя задача была — определить, действительно ли это вновь, а не повторно открытый мир. И во втором случае я должен был объявить, что мир этот уже изучается мастерами Радуги и убедить группу вернуться. Понимаешь, в момент открытия мира его название мгновенно становится известно всей группе. Если же этого не происходит, значит, открыт безымянный мир. И в этом случае требовалось быстрое возвращение. Но уже не мгновенное. Здесь следовало проверить, сохранились ли наши паранормальные способности. Иногда в безымянных мирах они начисто пропадают. И этого вам, операторам миров, тоже до поры до времени знать не полагалось.

Они молча стояли в темной комнате, наблюдая, как светлеет небо над неровным куполом соседней сопки. Харламов успокаивал себя, заталкивая столь важную информацию вглубь, не давая жаждущему размышлений мозгу возможности начать крутить так и этак услышанное. Сашка просто ждал.

— Я Ольге уже рассказал, — вдруг заискивающе произнёс Богачёв, — она, ты знаешь, совсем не удивилась.

— Да, она всегда считала общие миры реальностью, — машинально подтвердил командир. — И по этому поводу у тебя есть какое-то предложение?

Догадка осенила его, как только он узнал, что Сашка прежде всего разговаривал с Ольгой. Про вторичные и безымянные миры можно было рассказать и позднее, к исследованию Камета прямого отношения эта оглушительная информация не имела.

— В Камете есть какие-то опасности, есть разум, обладающий такими же способностями, как у нас.

— Или полу-разум, — поправил его юноша.

— Или так, — легко согласился Сашка. — Мы пока до него не дотянулись. Возможно, нам не дают это сделать, может быть, тому есть другие причины. Короче, только экстрасенсорика даст нам возможность решить этот вопрос, не подвергая группу чрезмерному риску. Галина прекрасно чувствует возможную опасность, но она даже не способна указать её характер!

— Такова вообще природа подобных способностей, — наставительно произнёс командир. — Я ведь тоже иногда что-то такое чувствую… И ничего объяснить не могу.

— Ты, Галка, Ольга — немного экстрасенсы, — принялся загибать пальцы Богачёв, — в перспективе к вам прибавляются Кутков и Константинов. Это уже пять человек! Если объединить их потенциал, можно добиться более ясной картины. Ты же знаешь, экстрасенсорику вообще никак блокировать невозможно!

Харламов знал несколько способов такой блокировки, но возражать не стал. Во-первых, для подобной блокировки требовалось знать, кого надо блокировать. Во-вторых, возможности были теоретическими, что не гарантировало их воплощения в практической работе. И он скептически спросил, как именно Сашка намеревается объединять потенциал столь различных индивидуалистов-экстрасенсов.

— Для этого нужен особый талант, — согласился Богачёв. — К счастью, в школе есть человек, ими наделённый. И исследовать Камет она согласна. Я говорю о Марине Перелыгиной. И не подумай, что я руководствуюсь своими личными интересами, — возмущённо добавил он.

Командир прогнал мгновенно появившуюся мысль, что Сашка пытается заставить Вику ревновать. Может, такие мотивы у него и присутствовали. Может, он просто надеялся опереться на бывшую подругу, которая совершенно его к Виктории не ревновала. Да и вообще, Маринка подходила ему куда больше: серьёзная, не столь наивная, довольно уступчивая, она только не желала быть Сашкиной безраздельной и безгласной собственностью. И по существу Богачёв был прав: усилия шести экстрасенсов, если их удалось бы объединить, могли дать неожиданный результат.

— Хорошо, — сказал он после короткой паузы, — я поговорю сейчас с Галкой. Сам понимаешь, если она эту идею воспримет в штыки, попытка вообще будет лишена смысла.

— Спасибо, Ерёма! — Сашка схватил его за руку.

Лицо его осветилось счастьем. Он перестал на секунду прикрывать свои мысли, открыв, что Ольга была решительно против того, чтобы Вика и Марина вместе погружались в Камет. И у неё были для такого решения весьма серьёзные резоны. Так что пришлось командиру уговаривать супругу взять Маринку и погрузиться в Камет в неполном составе. В конце концов, раз они не собирались никуда идти, то и не все члены группы им требовались. Операторы миров, Галка, Марина, Инга должны были присутствовать обязательно. А что там было делать остальным?

— Экстрасенс-координатор должен предварительно поработать со всеми в расщепе…

— Вот как раз на это у нас время найдётся, — обрадовался Ермолай. — Мы же не на ближайшее погружение Перелыгину берём. Может, даже помощь кого из преподавателей потребуется — Лёшка с Леонидом эту грань способностей вообще не развивали.

— И во время экстрасенсорного поиска нас кто-то должен прикрывать. Он может занять довольно много времени, — предупредила Ольга.

Но Харламов рассчитывал действовать в районе порта. Любой член группы мог погружаться в Камет, оказываясь сразу в любом месте, ранее им посещённом. А порт, во-первых, был дальше от несущих смутную угрозу северных гор, а во-вторых, там можно было укрыться.

— Склад? Идея неплоха, от наблюдения сверху, в том числе и от астрального глаза мы укроемся. А если нас найдут иными средствами, так туда в момент не доберёшься. И всё равно, нам потребуется какой-то страж, для охраны.

— Вот Сашку и возьмём. Ляжет он там в сторонке под лавочкой и будет всё вокруг слушать. Если что, поднимет тревогу, мы сразу в расщеп свалим, — уговаривал муж.

Аникутина согласилась. Такой вариант не выглядел для Вики обидным, хоть она вполне могла что-то заподозрить. Харламов переговорил с Мариэттой и объявил группе план на предстоящее погружение. А тем временем пришло время очередного исследования.

Половину местного короткого дня они искали дорогу, и нашли её, порядком намучившись в бесконечных проверках каждого просвета между скал. Но прошли они по дороге, которая представляла собой просто ровное место, относительно свободное от камней и скал, недалеко. По сторонам начали ощутимо подниматься каменные откосы, а дорога, вместо того чтобы придерживаться дна ущелья, вскарабкалась на его борт. Скальная порода, некогда ровная, растрескалась, и приходилось осторожно ставить ногу, чтобы не поранить её и не подвернуть.

— Вот бы из тех досок башмаки выстругать, — вслух возмечтала Инга.

Возвращаться в порт, строгать деревяшки, прилаживать их к ногам травяными волокнами… На это ушла бы куча времени и сил. Силы, допустим, могли бы потратить и их помощники, они же смогли бы и принести ботинки сюда, на скальную дорогу. Но на это могло уйти целое погружение. Отложили эту возможность на будущее, продолжили путь, и спустя некоторое время дорога вновь вышла на равнину. Скалы здесь были выше, но стояли свободнее, а песчаные заносы между ними напрочь скрыли дорогу. Все их способности не помогли её отыскать, и они зашагали дальше, придерживаясь общего направления. Отсюда, со скалистой равнины, уже виднелись вздымающиеся на горизонте горы.

Очередное возвращение прошло буднично: короткий отчёт о разведке, ответы на вопросы, ужин и сон. А проснувшись, Ермолай сразу обнаружил, что в Верхнем доме появилась Марина Перелыгина.