Вторжение

IX

Коржавин перекатом ушел от удара острого как бритва клюва. Грифон уставился на него вылупленными круглыми глазами и явно собрался еще раз клюнуть непонятливую добычу, которая никак не соглашалась стать его завтраком. Коржавин, кляня на чем свет стоит Иленева с его мирами, уже десять минут плясал вокруг этой помеси льва и орла, которая время от времени пыталась достать его клювом, когтистыми лапами или жесткими крыльями. К счастью, разума зверюга была невеликого, да и, вероятно, ее обычная дичь была куда более покладистой, так что полковнику пока удавалось оставаться невредимым.

… Когда Тихорецкий предложил эвакуировать группу в "мир капитана Иленева", Коржавин грешным делом подумал, что на генерала плохо подействовало замкнутое пространство подземного бункера. В способностях капитана Иленева сомневаться, конечно, не приходилось, но… Словом, сомнения были более чем обоснованными. Тем не менее, Тихорецкий продолжал настаивать, а сам Иленев уверенно утверждал, что действительно может захватить с собой в "ментальный полет" как минимум одного человека. Конечно, это будет непросто, потребует напряжения всех сил, предварительной настройки, прочистки чакр и прочей дребедени, но, если Родине нужно, то он, безусловно, постарается. На этом месте его прервал бестактный Бойко, объявивший, что он лично наслушался за последний день слишком много метафизической ереси, от чего у него раскалывается голова, и он предлагает разойтись по комнатам, и там спокойно дожидаться группу захвата, чтобы хорошо выспаться перед долгим этапированием на Колыму. Немедленно выступил Султангиреев, высказавшийся в том смысле, что пусть попробуют войти – неизвестно, кто кого и куда отправит. Полковнику пришлось немного повысить голос, чтобы пресечь неуместную дискуссию.

Иленев тем не менее стоял на своем – он мог войти в некое состояние, в котором было возможно пройти в ставший видимым портал между мирами. И что "мир капитана Иленева" – это просто название – просто это некоторая область пространства-времени, которую сознание человека, в силу своей ограниченности и закостенелости, воспринимает в привычных образах. На что Бойко задал уместный вопрос, получается, что этот мир каждый будет воспринимать по-своему. Иленев немного задумался и сказал, что, наверное, нет. Скорее всего, происходит взаимная "подстройка" первооткрывателя и самого мира, и невоспринимаемые нами формы материи физически преобразуются в образы, сгенерированные сознанием первооткрывателя. Бойко объявил, что ничего не понял и попросил изъясняться попроще. Означает ли, что, Султангиреев в этом мире увидит огненных джиннов, он, Бойко, – бэтмена, а, например, Ольга – исключительно Барби в розовом и с косичками. Нет, терпеливо объяснял Иленев, все увидят именно мир древнегреческих мифов. Вот если бы туда первый попал Султангиреев, то им, возможно, довелось бы познакомиться с царем Соломоном и его джиннами, а так, извините – Зевс и компания. В ответ Бойко предложил первую в новые миры пускать исключительно Ольгу. Коржавин опять восстановил порядок и потребовал у Иленева конкретики.

Тот заявил, что все очень просто. Он садится прямо здесь, входит в транс, помогая себе вот этим – он продемонстрировал коробочку с дурно пахнущим содержимым – находит вход, настраивается на вибрации одного из присутствующих, показывает ему вход, они делают шаг, и… И то, собственно, все.

Тихорецкий, внимательно слушавший разговор, предложил не терять времени, кто знает, когда может начаться штурм. Тем более, о бункере известно всем, и, можно не сомневаться, что уже вовсю идет работа по его откупориванию. А сколько времени Мише надо, чтобы перенести всех, это одному богу известно.

Коржавин с легкой улыбкой смотрел на медитирующего капитана ФСБ. Идею он не воспринимал всерьез, но, почему бы, в конце концов, не попробовать.

Иленев сидел в позе лотоса недолго – открыл глаза, огляделся, встал и подошел к Коржавину.

– Пошли, Женя.

– Куда? – опешил полковник, во-первых, от неожиданного обращения по имени, а во-вторых от самого предложения.

– Разве ты не видишь? – улыбнулся Иленев.

Коржавин огляделся и осознал, что мир вокруг изменился. Краски стали как бы блеклыми, как у предметов, на которые смотришь через дымчатое стекло, а все находящиеся в комнате, кроме Иленева, замерли в абсолютной неподвижности, словно восковые фигуры. И еще в стене, которая – он мог поклясться – минуту назад была глухой, красовалась чуть приоткрытая дверь, в образовавшуюся щель бил яркий солнечный свет.

– Пошли, пошли, – Иленев подбадривающее тронул его за локоть.

Они вышли на зеленую лужайку на вершине небольшой горы, каменистые склоны которой обрывались в белые буруны, резвящиеся на прозрачно-бирюзовом море. Из оливковой рощи слышалось пение птиц, заглушаемое треском цикад, облюбовавших тенистую ложбинку напротив. Полковник оглянулся. Дверь, из которой они вышли, нелепо торчала посреди лужайки, открывая вид на подземный бункер в безумно далекой Москве. Бред какой-то.

– Мне нужно вернуться, немножко отдохнуть и привести следующего. Только не уходи далеко, тут может быть опасно – сказал Иленев, вошел в дверь и аккуратно прикрыл ее за собой. И дверь исчезла. Хлоп – и нет ее, словно бы и не было. А ты стой и гадай, что это было – галлюцинации, телепортация куда-нибудь на Средиземное море, или что-нибудь еще.

А потом прилетел грифон и попытался полакомиться полковником ФСБ Евгением Александровичем Коржавиным.

И грифон, надо сказать, оказался очень настырным. И лев и орел по отдельности давно бы уже отказались от столь неуловимой добычи, а вот их гибрид с тупым упорством пытался его достать. Хотя действия, надо признать, не лишены логики – рано или поздно любая дичь устанет, а одного удара клюва, лапы или крыльев вполне достаточно, чтобы навсегда успокоить самого крепкого человека. Коржавин несколько раз мог врезать зверюге, но опасался, что удары не принесут особого вреда, а только ее разозлят, поэтому решил дождаться, когда охотнику надоест тратить на него время. Но, видимо, он недооценил терпение грифона.

Как жалко, что не удалось взять с собой автомат. Одна короткая очередь – и конец легенде. Однако, когда в бункере он увидел дверь в "мир капитана Иленева", то все предметы вокруг потеряли материальность, рука проходила сквозь них, как сквозь висящую в воздухе голограмму. Материальным остался сам Коржавин, имеется в виду его бренное тело, одежда и обувь, одетые на нем, медальон на серебряной цепочке и часы-коммуникатор на запястье, которые, впрочем моментально погасли.

Полковник уже начал уставать – попробуйте позаниматься минут пятнадцать акробатикой на свежем воздухе – как посреди лужайки возникла дверь, и из нее появился Султангиреев. Он не стал утруждать себя размышлениями, как повлияют его действия на настроение грифона, а с гортанным криком "Аллах акбар!" ринулся в атаку. Ошарашенный грифон получил несколько чувствительных ударов в львиный бок, моментально развернулся, чтобы покарать дерзкого обидчика, но в это время Коржавин в высоком прыжке заехал носком тяжелого ботинка прямо под орлиный клюв. Там что-то хрустнуло, грифон зарычал, отступил на несколько шагов, расправил крылья, поднялся в воздух и улетел, не желая больше связываться с такой неуступчивой добычей.

Султангиреев и тяжело дышащий Коржавин смотрели на удаляющегося монстра, ритмично взмахивающего огромными крыльями. Было странно, как такое тяжелое существо вообще смогло подняться в воздух.

– Ушел, – с сожалением произнес Султангиреев. Видимо он на полном серьезе собирался с голыми руками заполучить голову сказочного чудовища.

– Не уверен, – отозвался полковник.

Отлетевший на приличное расстояние грифон покружил над рощей, и из нее поднялись, как встревоженные вороны, еще полтора десятка таких же созданий, и вся стая повернула в сторону лужайки, где стояли спецназовцы.

– В лес, быстро, – скомандовал Коржавин, и они побежали изо всех сил, но грифоны летели на удивление быстро, и, буквально через насколько секунд, над головами беглецов зашелестели орлиные крылья, а несколько зверей опустились на землю, отрезая дорогу к оливковой роще.

Спецназовцы встали спина к спине, ища глазами на земле что-нибудь похожее на оружие. Бесполезно – на идеальном газоне было чисто как на поле для гольфа – ни камней, ни палок.

Кружащие грифоны опускались все ниже, чудовищные львиные когти рассекали воздух над самой головой. Султангиреев с яростным криком попытался подпрыгнуть и ударить грифона в брюхо, но тот легким движением лапы отбросил его на землю. Рукав куртки Умара оказался распорот от запястья до плеча и медленно окрашивался кровью. По-видимому, звери почувствовали запах крови, они закружили быстрее, и окрестности огласил многоголосый клекот и рычанье, эти животные, оказывается, умели издавать звуки, характерные как для льва, так и для орла.

Пистолетный выстрел прозвучал как раскат грома среди ясного неба. Один из грифонов нелепо дернулся в воздухе, уронил крылья и рухнул на землю. Остальные, снова напомнив испуганную стаю ворон, шарахнулись прочь.

Посреди лужайки стояла прекрасная, как Валькирия, Ольга Рейн с пистолетом в одной руке и тяжелым "Шансом" в другой. Вслед за ней из вновь появившейся двери вышел Иленев.

– Ольга, звезда души моей, – завопил Султангиреев, – ты не представляешь, как я рад тебя видеть.

– Почему же, представляю, – она подошла к туше грифона и оценила размеры.

Надо же, каким-то образом она ухитрилась взять с собой оружие.

– Ольга – снайпер, – объяснил Иленев, словно услышавший мысли Коржавина, – оружие – это часть ее, наверное, поэтому…

Сама Ольга с явным сожалением осматривала "Шанс".

– Не работает. Батареи разряжены.

– Это возможно, – быстро согласился Иленев, – электроника тут и правда не работает. Пистолет со старыми добрыми пороховыми патронами – это да, а импульсный разрядник – это вряд ли.

Коржавин прикинул, что у них осталось пятнадцать патронов, если, конечно, Ольга не захватила запасной магазин… нет, не захватила. Не так много, но, судя по произведенному эффекту от одного выстрелу, и не мало. А, принимая во внимание фантастическую меткость Ольги, это не так уж и плохо. Надо же, завалить такую тушу одним выстрелом…

Последним появился Бойко. И по одному его виду стало понятно, что дожидаться генерала Тихорецкого бесполезно. Пока Бойко раскидывал бойцов штурмовой группы, прорвавшейся в бункер, генерала без лишних слов успокоили выстрелом из шокера. То же попытались проделать и с капитаном, но тот оказался вертким как кошка, ушел от выстрела, выбил оружие из рук стрелявшего и еще несколько секунд прикрывал медитирующего Иленева. И вдруг время замерло, и он увидел приоткрытую дверь…

– Ну, вот мы и здесь, – подвел итог Коржавин, – и что дальше?

Все вопросительно посмотрели на Иленева. Тот пожал плечами с несколько смущенным видом.

– Честно говоря, не думал…

Ольга ехидно прокомметировала:

– Ну что же, великолепный план. По крайней мере, куда отсюда мы сможем убраться.

Иленев снял очки и протер их носовым платком.

– Я не совсем уверен… Словом, до сих пор, у меня получалось возвращаться только туда, откуда пришел.

– Чудесно, – подал голос Бойко, – то есть мы сможем вернуться только в подземный бункер. Только после нашего картинного исчезновения вряд ли нас будет ждать радушный прием. Или же просто закроют его снаружи.

– Возможно, – охотно согласился Иленев, – в любом случае, думаю, нам придется обживаться здесь. Хотя бы на какое-то время.

Коржавин огляделся по сторонам.

– Вид, конечно, впечатляющий, но оставаться на открытой местности не стоит. Двигаем в сторону леса.

– Это точно, – жизнерадостно добавил Иленев, – здесь такое, бывает, летает…

Полковник с подозрением покосился на психотехника. Он по наивности посчитал, что грифоны – наихудшие летающие создания, с которыми здесь можно столкнуться.

– Ну что же, веди, Сусанин, – Коржавин кивнул Иленеву.

Лес выглядел достаточно дружелюбно, в то же время, был каким-то странно. Он был слишком красивым и чистым, каким просто не может быть обычный лес. Если бы не деревья, присущие южным широтам, то к нему вполне подходили бы пушкинские строки: "там чудеса, там леший бродит, русалка на ветвях сидит". Леший – это вряд ли, скорее встретится веселый Пан, а вот русалка – очень может быть. Хотя, кто знает, каких чудовищ могла породить фантазия Иленева. Кажется, грифоны – атрибут скорее египетской, или персидской мифологии.

Иленев уверенно шел вперед, остальные двигались за ним, Ольга внимательно оглядывалась по сторонам, держа палец на спусковом крючке пистолета. Бойко забрал у нее ставший бесполезным "Шанс" и нес его за дуло, рассчитывая использовать его в случае необходимости как палицу. Психотехник остановился, осмотрелся и уверенно показал рукой направо.

– И что у нас там? – полюбопытствовал Коржавин.

– Насколько я помню, какой-то дворец.

– Дворец… Интересно… И, при том чей-то… Попросимся на постой?

– Да. Между прочим, здесь так принято. Гостиниц, отелей, постоялых дворов и тому подобного не наблюдается, поэтому попроситься на ночлег – это в порядке вещей. Если вы, конечно, свободные люди, а не рабы.

– Рабы?

– Именно, рабы. Напоминаю, Древняя Греция – рабовладельческое общество, со всеми его атрибутами. Кстати, для греков все иностранцы – варвары, и отношение к ним чуть лучше, чем к рабам. Поэтому в наших интересах представиться царственными особами, к ним, разумеется, отношение особое.

– Царственными особами? Соблазнительно, конечно, а если проверят?

– А как? Мы – посольство из, например, Тавроскифии. Или, лучше – из Лемурии. Прибыли для знакомства и установления торговых связей.

– Не вопрос. Небольшая проблема, никто из нас по древнегречески ни в зуб ногой. А ты сам на каком языке с ними общаешься?

– А языкового барьера тут, почему-то нет. Говорим по-русски, нас прекрасно понимают, и наоборот. Очень удобно.

– Хорошее место, однако… Итак, я – главный Лемур, Султангиреев – наместник на Кавказе, Бойко – визирь, Иленев – толмач, или нет, если переводить не надо, то советник по общим вопросам, Ольга -… Ольга, извини, но ты наложница. Зато любимая. Не возражаешь?

– Сейчас, – фыркнула Ольга, – а хотя… По-моему полковничьи оклады подняли, так что, можно подумать. Олежек, не возражаешь?

– Через мой труп, – заявил Бойко, – я в очереди стою уже два года.

– Хорошо, пусть Ольга будет наложницей визиря. А я поищу кого-нибудь из местных.

– А вот это – не проблема. Традиция предлагать красивых девушек для ублажения уставших путников здесь весьма в почете, – сказав это, Иленев зарделся, видимо он был знаком с этой традицией отнюдь не понаслышке.

То, что Иленев назвал дворцом, оказалось довольно симпатичным одноэтажным домиком с мраморными террасами, обвитыми плющом колоннами и живописным внутренним двориком, заставленным высокими амфорами. Не Эрмитаж, конечно, но построено с весьма изысканным вкусом. Вряд ли тут проживает царственная особа – дворец правителя обычно не строят в таком удаленном месте.

– Очень надеюсь, что здесь не живет твоя подружка, – вполголоса произнес Бойко.

– Ты имеешь в виду Немезиду? – бодро переспросил психотехник, – не волнуйся, ее жилище довольно далеко отсюда. Дня три пути.

– Это как же ты сумел дойти до туда за пятнадцать минут, тогда, у больницы? Или волшебная дверка каждый раз появляется в новом месте?

– Нет, выходить приходится каждый раз на знакомой вам лужайке. Просто время здесь и на Земле течет по-разному. В тот раз я провел в этом мире почти неделю, а у вас прошло несколько минут. Парадокс.

– А, кстати, – спросил Коржавин, – нет идей, где находится этот мир?

– Вопрос сложный, – пожал плечами Иленев, – Созвездия те же, что и на Земле. Так что, в трехмерном пространстве мы совпадаем. А разнесены, либо во времени, либо, что более вероятно, в высших измерениях.

Разговаривая таким образом, путники подошли к дворцу. Было безлюдно.

– Я как-то по-другому представлял себе местные жилища. А где снующие по двору рабы? А где стража? Приходи кто хочешь, бери, что хочешь? – возмутился Бойко.

– Насчет стражи я бы так не говорил, – толкнул его локтем Коржавин, показывая на появившихся из-за заросшей вьюнком стены кентавров с внужительными копьями в руках. Еще несколько таких же созданий вышли из окружавших дом зарослей, – Ольга, не стрелять без приказа!

Бойко поудобнее перехватил за дуло тяжелый "Шанс", а Султангиреев хищно напрягся, готовясь к броску.

– Постойте, – шагнул вперед Иленев, – я переговорю.

Он уверенно выступил вперед, подошел к ближайшему кентавру, обменялся с ним несколькими словами, и, сопровождаемый почетным эскортом этих непарнокопытных людей, скрылся за заросшей стеной.

– Интересно, – пробормотал Бойко, – они людьми питаются, или просто убивают из интереса?

– Пусть только попробуют, – заявил нечувствительный к юмору Султангиреев, – копыта собирать замучаются.

Иленев появился в окруженном колоннами портале и помахал рукой.

– Пошли, – скомандовал Коржавин, – Ольга, будь наготове, Бойко, Умар, прикрывайте ее.

Они вошли в зал с колоннами, в середине его были живописно разбросаны подушки и шкуры, на полу стояли кувшины, высокие кружки и вазы с фруктами. А на подушках возлежала прекрасная женщина в короткой облегающей тело тунике, с роскошнами иссиня-черными волосами и огромными зелеными глазами.

– Познакомьтесь, друзья, перед вами – прекрасная Артемида, – голос Иленева звучал неожиданно торжественно.

Богиня снисходительно кивнула и произнесла низким бархатным голосом:

– Я приветствую гостей из далекой… Лемурии, – в словах богини звучала едва заметная насмешка. Коржавин понял, что заготовленная наспех легенда никуда не годится.

– Прости, богиня, но перед тобой мы должны быть правдивы. История про Лемурию – это для смертных, ты же должна знать правду.

Артемида благосклонно наклонила голову:

– Я рада, что ты сам произнес эти слова. Эти стены нельзя осквернять ложью. Мне жалко было бы лишать вас жизни, гости у меня бывают не часто.

Коржавин хотел продолжить рассказ, но женщина остановила его:

– Тебе не стоит утруждать себя. Поверь, я знаю о вас достаточно. Все-таки я – богиня.

Султангиреев не стал сдерживать кривой усмешки. Богиня обратилась к нему:

– Не волнуйся, воин, я не могу занять место твоего бога, на роль Создателя я не претендую.

– Бог один, – назидательно сказал Султангиреев.

– Создатель один, – согласилась Артемида, – а названия и имена прочих – просто слова. Поэтому, давай не будем говорить о том, чего мы оба не понимаем. Приглашаю вас быть моими гостями, – и она царственным жестом показала на подушки рядом с собой.

Еда была восхитительна. В середине двадцать первого века животные стали жертвами мутаций, вызванных тремя веками промышленной цивилизации и пятьдесятью годами направленной биоинженерии. А сейчас они ели мясо косули в ее изначальном естестве, такой, какой она была создана изначально, ели рыбу, еще полчаса назад плавающую в кристально чистой воде и фрукты, не знающие химических удобрений, пили сладкое пенящееся вино, наполовину разбавленное ледяной родниковой водой. Прислуживали за столом бородатые гномы, неизвестно каким образом попавшие в мир Артемиды из явно более северных мест. Они с поразительной ловкостью сновали между развалившимися на подушках гостями с заставленными посудой серебряными подносами.

– Я не буду сегодня разговаривать с вами о важном сегодня, – голос богини притягивал и завораживал, – вы должны отдохнуть, – она сделала повелительный жест, и гномы, подхватив за руки, подвели к мраморному бассейну с теплой водой.

– Ну что же, – объявил Бойко, – кто как, а я – в ванну.

Он сбросил одежду, нырнул в бассейн, и, отфыркиваясь, завопил от удовольствия. К нему присоединилась необремененная лишними комплексами Ольга Рейн, а затем, секунду помедлив, Коржавин и Султангиреев. Вода тысячами пузырьков приятно щекотала разгоряченную кожу, смывая пот и грязь и унося усталость и тяжелые мысли. Когда они вышли из бассейна, то обнаружили, что услужливые гномы утащили их одежду и взамен принесли белоснежные туники.

– Ну что же, переоденемся в туземные наряды, – усмехнулся полковник, надевая тунику, в которой он стал похож на состоятельного римского патриция.

Гномы проводили их в спальни, где на огромных ложах были расстелены мягкие шкуры, Коржавин отметил про себя с неожиданным уколом ревности, что Ольга ушла вместе с Бойко.

Ложе оказалось мягким и удобным, шкуры приятно охватили тело, свежий воздух с запахом трав и цветов кружил голову и пьянил не хуже выдержанного вина.

– Тебе удобно, воин? – полная луна ярко осветила точеную фигуру богини, стоявшей на пороге.

– Да, спасибо, – пробормотал Коржавин.

– Прекрасно, – улыбнулась женщина, туника скользнула к ее ногам, и их губы слились в жарком поцелуе.