Второй шанс 6

Глава 1

«Под крылом самолёта о чём-то поёт зелёное море тайги…» Вот только под крылом нашего самолёта тайги никакой не было. А было Японское море, бескрайнее и холодное. Я прямо-таки в этот момент представил, как наш самолёт терпит крушение, и мы падаем в эту серую, ледяную воду. Бр-р-р… Когда-то в инете читал, что падение на воду равносильно падению на бетон. Удар – по перегрузкам на людей, которые находятся в самом фюзеляже, такой же, как при ударе об землю. Но хотя бы не загоримся.

Нет уж, лучше о таком не думать. Тем более что, кажется, несут обед. Как там у Высоцкого…

И впрямь, вот вам бутерброд с черной икрой. А также курица, фрукты, печенье, напитки – и всё это совершенно бесплатно! Да и плевать, что еда покоится в пластиковых чашках, которые вряд ли были одноразовыми, я не настолько брезгливый.

Вон и Вася Шишов, который уступил мне место возле иллюминатора, тоже уплетает за обе щёки. Глядя на него, я тоже приступил к обеду. А мысли плавно утекли к последним дням в Москве. Как же мы с Ингой отрывались эти дни… Не могли насладиться друг другом, словно прощались навсегда. Правда, ещё и с Козыревым пришлось пообщаться. Тот в преддверии сборов и, самое главное, поездки в Японию по традиции провёл со мной беседу. Между делом зашёл разговор о реформах, и Сергей Борисович, видимо, решив поделиться наболевшим, честно сказал, что бюджет страны, наверное, их потянет, однако влетит всё это в копеечку.

– Да уж, с такой ситуации может помочь только Мавроди, – невесело пошутил я.

– Что за Мавроди? – напрягся Козырев.

В общем, рассказал я ему про Мавроди и его пирамиду. Сергей Борисович удивлялся, качал головой, хмурился… Когда я закончил, сказал:

– На территории СССР такое вытворять нельзя, не станем же мы грабить собственный народ.

– Логично, – кивнул я. – Но кто мешает такую аферу замутить, скажем, в США? Не слышали про Бернарда Мейдоффа? А я читал как-то ради интереса в интернете. Так вот этот Мейдофф начал заниматься аферами как раз в 70-х годах, став обещать инвесторам до 46 % годовых от игры на фондовом рынке, а в реальности он расплачивался со старыми клиентами теми финансовыми поступлениями, которые приходили от новых клиентов. Ежегодно по 11 миллиардов долларов поднимает и ещё долго будет поднимать, лет тридцать минимум. Вот вам классическая финансовая пирамида.

– И чем дело кончилось?

– В 2008 году он сдуру выложил правду своим сыновьям, а эти павлики морозовы тут же сдали папочку властям. Ну да бог с ним… Мы же ведь через подставные фирмы тоже можем замутить что-то подобное. А средства через опять же какие-нибудь оффшоры реально переправлять в СССР. А можно и самого Мейдоффа напрячь, пригрозить раскрытием его схемы, пусть с нами делится.

Сергей Борисович покашлял, но ничего конкретно не сказал. Однако я был уверен, что моя идея запала в его душу. Напоследок он дал мне токийский номер, на который я могу позвонить в экстренных случаях. Минута разговора в Японии стоит 10 йен. Сказал, чтобы я на всякий случай держал при себе мелочь в йенах для звонков с таксофона, так как звонить из отеля нежелательно, не исключено, что телефоны будут прослушиваться.

– Вы поели?

– Да-да…

Я вернул стюардессе поднос с пустой посудой, и покосился на Васю. Тот схомячил всё раньше меня и снова углубился в чтение «Ладожского викинга». И Чеботарёв вон в впереди сидит, листает. Ещё один пахнувший типографской краской том лежал у меня в сумке. Тоже, что ли, почитать… По возвращении в Москву заберу в редакции «Молодой гвардии» свои авторские экземпляры, а три мне чудом удалось урвать в книжном магазине Владивостока.

В выделенный для отдыха день забрёл в книжный на улице 25 Октября, а тут на тебе – очередь. Узнал, что по два семьдесят продают «Ладожский викинг». На радостях пристроился в хвост очереди, и надо же такому случиться, что у меня буквально из-под носа взяли последние два экземпляра – давали по две книги максимум в руки.

Даже в руках подержать не удалось, думал я расстроенно, глядя, как стоявший передо мной счастливчик с радостным выражением лица покидает магазин. Придётся ждать возвращения в Москву, а это случится перед самым Новым годом.

– Молодой человек!

Я обернулся на голос молоденькой продавщицы.

– Можно вас на секунду? – поманила она меня к себе.

Я подошёл, про себя оценивая её внешние данные. Неплохая девчонка, я бы с такой… Стоп! Макс, тормозни, у тебя есть Инга, нечего слюни на сторону пускать.

– Вы же ведь Максим Варченко, да?

В глазах продавщицы сияла такая надежда на мой положительный ответ, что я не стал её разубеждать.

– Угадали.

И одарил её ослепительной улыбкой, отчего она буквально растаяла.

– Максим… Ой, мамочки…

Дальше последовали излияния чувств, которые я мягко пригасил, сказав, что у меня мало времени, боксёра Варченко ждут на базе сборной.

– Ой, конечно, конечно, извините! Просто я смотрю, вы за своим «Ладожским викингом», наверное, стояли?

– Стоял… Ничего страшного, я-то знаю, о чём книга, сам же написал. В Москву вернусь к Новому году – заберу в издательстве авторские экземпляры.

– Могу вас выручить, – шёпотом сообщила девушка. – Я для себя пять экземпляров оставляла, три, так уж и быть, могу вам продать. Или даже подарить…

– Нет-нет, дарить ничего не надо, я думаю, с вашей скромной зарплатой это излишне. А вот купить – куплю, спасибо.

В качестве ответной благодарности оставил автограф на её двух книгах. Из трёх приобретённых экземпляров один оставил себе, один подарил Васе, а третий – Чеботарёву. Естественно, им с автографами. У Васи тут же начали клянчить книгу сборники, но он заявил, что пустит её по рукам, только когда сам прочитает. Пусть только кто-то рискнёт листать страницы жирными пальцами, или, того хуже, надорвёт лист!

А рукопись второго тома «Сотрудник уголовного розыска» буквально перед отлётом я отнёс и Бушманову, и Полевому. Думаю, в «Юности», пусть и в отредактированном варианте, роман выйдет раньше. «Ладожского викинга» Полевой теперь уже запустит в следующем году, не раньше весны. Как раз к тому времени книги сметут с прилавков, а тут нате вам подарочек, уважаемые библиофилы и поклонники творчества Максима Варченко.

Вспомнилось и собрание перед вылетом. Это уже после инструктажа, как подобает вести себя в Японии. Не приведи бог как-то скомпрометировать высокое звание гражданина СССР и советского спортсмена… По возвращении на Родину такого смельчака будет ждать масса проблем. А ещё раньше тренеры выбрали капитаном команды Саню Ягубкина, так что и с него тоже в случае чего спросят.

А на собрании выступил чиновник из Госкомспорта, и тот буквально процитировал речь Бобкова на октябрьском съезде партии, касающуюся Олимпиады в Москве. Что это будет соревнование на спортивной арене, а не с оружием в руках. Что мы ждём атлетов со всего мира на крупнейший праздник спорта, который впервые доверено принимать стране победившего социализма. Что всё готово для приёма иностранных гостей, и нам не будет перед ними стыдно…

И всё в таком же духе. Да, Филипп Денисович в своём выступлении не обошёлся-таки без шаблонных фраз, которые, естественно, такие вот чиновники и повторяют за ним как попки.

Из Владивостока до Токио два с половиной часа лёту. Что меня удивило, разница во времени между Москвой и Токио +6 часов, а между Москвой и Владивостоком +7. Хотя вроде как Владивосток ближе к столице. Или в западном направлении Токио к Москве ближе? В любом случае мы прошли акклиматизацию и, надеюсь, во время выступлений нас не станет клонить в сон.

Как выяснилось во время сборов, турнир пройдёт всё же не в самой японской столице, а в Иокогаме, расположенной всего в 40 километрах от Токио. А поселимся, скорее всего, в токийской гости… тьфу, отеле. Это в моём будущем в России вчерашние гостиницы резко стали отелями, не говоря уже о новостройках, а пока в СССР никаких отелей нет, поэтому многие советские граждане, оказавшись за границей, по привычке называют отели гостиницами.

Я полистал книгу, ещё раз отметив цветные, выполненные в технике акварели, иллюстрации художника Леонида Владимирского. В моём прошлом-будущем позволить себе иллюстрировать книги могло далеко не каждое издательство. Экономили на бумаге, переплёте, тиражах… Зачем же ещё и какому-то художнику платить, читатель прекрасно обойдётся и без картинок. Есть одна на обложке, выполненная на компьютере – и хватит.

Невольно зачитался, а когда услышал голос сидевшего сзади Жени Дистеля: «Во, кажись Япония», оказалось, прочитал уже добрую треть книги. Наверное, и правда Япония, подумал я, разглядывая береговую линию.

Минут через сорок мы без проблем приземлились в международном аэропорту Токио. Здесь теплее, чем во Владике, как раз пригодятся выданные на сборах лёгкие куртки с эмблемой сборной, пока лежащие в спортивных сумках. В прошлой жизни побывать в Японии мне так и не довелось, всё для меня было внове и, спускаясь по трапу самолёта, я крутил головой по сторонам, впитывая в себя краски и запахи этого неизведанного, капиталистического мира.

Да, была в моей биографии Греция, но это скорее страна если не третьего, то максимум второго мира. А вот Япония… На данный момент лидер мировой экономики. И не только в производстве аудио и видеотехники и автомобилей. И реклама не в пример ярче и дороже, чем в той же Греции. Сияет средь бела дня огнями на проспекте, по которому нас везёт комфортабельный автобус «ISUZU». Проспект, застроенный по обеим сторонам высотками, а порой и небоскрёбами, напоминает горное ущелье. Сюда не проникает солнце, если оно только не висит прямо над проспектом. Сейчас, если верить переведённым часам, местный полдень уже миновал, и солнечные лучи изредка били между офисных зданий, первые этажи многих были отданы под магазинчики. Попался нам и отдельно стоящий универсам о шести этажах, типа ТРЦ «Европейский» из Москвы будущего. О том, что это торговый центр, я узнал из вывески на английском, на это моих познаний хватило, но в большинстве своём названия, естественно, в иероглифах.

Интересно, разрешат нам по городу побродить? А то вон в салоне только и слышно, кто какой магнитофон хочет купить.

– Ребята, давайте прекращать эти разговоры. Вы представляете СССР, значит, должны вести себя достойно, думать о победах, а не о шмотках и магнитофонах.

О, а вот и наш «надсмотрщик» голос подал. Сам-то, небось, первым делом упаковался, как в Японию прибыл. Представитель советского посольства встретил нас в аэропорту и сопровождает сейчас до отеля. Будет курировать сборную вплоть до отъезда. Звать Игорем Михайловичем, фамилия Волков. Сто процентов имеет отношение к Комитету. Обещал появляться по утрам и сопровождать команду во Дворец спорта и обратно.

Нас выгрузили ближе к окраине столицы Японии, плавно перетекающей, как пояснил Волков, в окраину Иокогамы. Вывеска над входом в отель «Кейо Плаза» тоже на двух языках – японском и английском. Нас заселили на самый последний, 11-й этаж, с которого открывался местами неплохой вид на часть района, где здания были пониже нашего. На сборную выделили несколько трёхместных номеров и два двухместных. В одном из двухместных поселились Чеботарёв и второй тренер – Виктор Степанович Фомичёв, во втором врач сборной Илья Анатольевич Кукушкин и массажист Ваня Блинов. На отчество этот 30-летний, улыбчивый парень ещё не тянул.

Надо ли лишний раз напоминать, что я, Вася и Саня Ягубкин заселились в один номер… Всё-таки, как ни крути, а скорешились мы друг с другом за то время, что пересекались на сборах и соревнованиях. Оборудован номер неплохо, здесь даже имелся кондиционер, не говоря уже о телевизоре. Я бы не удивился, увидев на зомбоящиках и видеомагнитофоны. Но, видимо, отель всё же не такого уровня, да и видики, не исключено, всё ещё считаются роскошью для весьма обеспеченных людей.

– А кроватки чё такие маленькие? – возмутился Санёк. – Это вот мне впритык улечься.

– Прокрустово ложе. – глубокомысленно изрёк я.

А Вася добавил про низкорослых японцев, которые уверены, что все в мире такие же маленькие. И совмещённый санузел не поражал, мягко говоря, габаритами. В ванной даже Васе, не говоря уже о Саньке, можно было помыться только сидя. С дороги, пусть и не такой пыльной, мы с Ягубкиным с удовольствием ополоснулись под душем. А Вася решил устроить себе маленький праздник: набрал ванну, нацедил туда всякой пены, соли, ароматизаторов, благо этого добра было в избытке, и нежился минут тридцать. Выйдя из ванной с обмотанным вокруг торса полотенцем, блаженно улыбнулся:

– Не, мне в Японии уже нравится.

– Ещё больше понравится, когда чемпионат выиграешь.

– Да-а, это было бы здорово, – мечтательно вздохнул Вася. – Слушайте, пацаны, а может, мы эти все шампуни перед отъездом приберём? Не, ну а что, в случае чего скажем, что использовали, а пузырьки выкинули.

Я про себя усмехнулся, вспомнив истории, как русские туристы тащили из номеров турецких и египетских отелей всё, вплоть до полотенец. А что, у нас «All inclusive», имеем право!

– Да тут сами пузырьки можно как сувениры домой везти, – заметил Саня.

– Ага, а потом в них обычный шампунь налить и выпендриваться перед гостями, – хмыкнул Вася. – А вообще хочу магнитофон купить, «Соню» или «Шарп», можно «Саньо». Хотя бы маленький. Валюты поменяли столько, что на нормальный точно не хватит.

Да уж, валюты нам выделили аж целых сто долларов! Особо не разгуляешься. В аэропорту Волков сразу же повёл нас в обменный пункт, где эти доллары обменяли на йены по курсу 1=197. Интересно, почему нам во Владивостоке сразу доллары на йены не поменяли? Впрочем, по большому счёту без разницы.

Тем более будет ли у нас возможность пробежаться по магазинам, потратить эти несчастные 19700 йен? Волков предупредил, что можно погулять поблизости с отелем, но далеко не отлучаться. Неожиданная поблажка, я думал, нам вообще запретят покидать стены отеля.

– А может, посмотрим окрестности? – словно прочитав мои мысли, предложил Вася. – До ужина ещё два часа, всё равно делать нечего.

Нам его идея пришлась по душе. Когда мы спустились вниз, то обнаружили в холле армянскую троицу – Оганяна, Акопкохяна и Аветисяна.

– О, а вы что, тоже в город?

– Ага.

– Идём вместе.

– Идём. А куда конкретно?

– Да так, погуляем просто.

– А значки взяли?

– А то!

Перед выходом мы набили карманы закупленными в Союзе значками с олимпийской символикой. Это нас ещё во Владике умные люди просветли, что японцы падки на наши значки, можно на что-нибудь с ними поменяться.

Сдав ключи от номера улыбчивому портье, вышли, вдохнув напитанного смогом городского воздуха. Когда-то читал в журнале «Вокруг света» про такие автоматы, где, опустив в прорезь монету в сколько-то йен, можно было подышать обогащённой кислородом смесью. Интересно, в Токио они уже стоят или появятся только в 80-е?

– Далеко не пойдём, – предупредил Ягубкин. – А то дойдёт информация до этого Волкова, стуканёт куда надо, огребём в Союзе неприятностей.

– Да ладно, парочку кварталов прогуляемся, – пожал плечами Манвел.

– Только парочку, – согласился Саня. – Куда? Налево, направо?

Решили идти налево. Не зря же говорят – ходок налево, вот и мы из таковских. Местные, конечно, обращали внимание на плечистых парней с нехарактерным разрезом глаз и в форме сборной СССР. Нам выдали не только трико, но и куртки с гербом Советского Союза на груди. Правда, пальцами в нас не тыкали. Воспитанные, однако.

По пути первой нам попалась аптека.

– А может там презики продают? – неожиданно выдал Самвел.

– По идее должны, – согласился я. – Хочешь купить?

– Не, ну можно так, на всякий случай, прикупить, если недорого. По-любому они лучше тех, что в Союзе продают.

Внутри было чистенько и минималистично. Помимо непонятных лекарств с иероглифами на упаковках тут продавались в том числе жвачка, леденцы и газировка, почти как в аптеках моего будущего. Аптекарь оказался немолодым мужчиной в накрахмаленном халате. Наше появление встретил поклоном и улыбкой до ушей.

– Во даёт, – поразился Саня. – А кто из нас знает японский?

– Никто, – ответил я за всех. – Но возможно, он знает хотя бы английский. Хэлло, мистер!

– Коннитива! – выдал тот с несмываемой улыбкой, снова склонившись в поклоне.

– Типа здравствуйте! – перевёл я своим. – Ду ю спик инглиш?

– Най, – мотнул он головой.

Похоже, товарищ с английским не дружит. Тут я выдал фразу, неизвестно как засевшую в моей памяти ещё с прошлой жизни:

– О гэнки дэска?

– Хай! Гэнки дэс! – ещё шире разулыбался японец.

– Ты чего спросил? – дёрнул меня за майку Вася.

– Спросил, как у него дела, а он ответил, что всё у него хорошо. Наверное, – добавил я.

Блин, как же ему объяснить, что нам требуется… Ладно бы презики висели на виду, да ещё с ценниками. Ткнул пальцем, йены сунул – и получи, что хотел.

На помощь пришёл язык жестов. Со стороны, наверное, это выглядело весьма забавно, но на что только не пойдёшь ради товарищей. В итоге аптекарь понял, чего мы от него хотим, и с неизменной улыбкой выложил перед нами несколько разноцветных упаковок, ценой от тридцати до пятидесяти йен за ленту из пяти штук. Разница в цене, как я понял, диктовалась тем, что те, что подороже, были с какой-то смазкой.

И тут я достал из кармана значок с олимпийским мишкой, и увидев, как у японца загорелись глаза, на языке жестов объяснил, что можем сделать обмен – упаковка презиков на один значок. Аптекарь стал двигать свою версию – один значок в обмен на один презик. В итоге договорились по два значка за упаковку.

Не знаю, коллекционирует ли он значки, но в случае чего загнать их, уверен, сможет втридорога, а за товар, наверное, сам заплатит. Глядя на меня, и остальные парни совершили аналогичный чейндж. Потом я предложил обменять значок на десять кубиков жевательной резинки «Марукава». В итоге снова поторговались и сошлись на пяти кубиках. В общем, все свои значки мы оставили в этой аптеке, за что наши карманы оттопыривались от презервативов и жвачки.

В общем, набрали каждый, включая нашего капитана, по десятку презервативов и по блоку жвачки. Надеюсь, по возвращении в Союз на таможне не проколемся с презиками, иначе скандала не избежать. А использовать их по прямому назначению в Японии у нас вряд ли получится.

– А я слышал, местных проституток называют гейшами.

Вот те раз, Шишов мои мысли, что ли, читает?

– Ва-а-ась…

– Чего?

– А кого-то в Куйбышеве невеста по имени Люба дожидается.

– Да я чё, я ж так просто, интересно.

– Не, а то смотри, можно поискать гейшу…

– Так, хорош уже ерунду пороть, – возмутился Ягубкин. – Подведёте на хрен меня под монастырь. И давайте до следующего перекрёстка – и назад. А то уже два квартала точно прошли.

– Так кроме аптеки и пары продмагов ничего и не попалось, а Вася вон магнитофон хочет, – сказал я. – Давай ещё квартал – и назад. Окей?

На лице капитана Сани задвигались желваки, он вздохнул и махнул рукой:

– Чёрт с вами, но только один квартал. Иначе всех за шкирку сам в гостиницу потащу.

– В отель, – на автомате поправил я его.

– Какая хрен разница… Пошли.

Нам повезло, в конце обещанного квартала мы наткнулись на магазинчик электроники. Похоже, должности продавцов в Токио как минимум оккупировали исключительно мужчины. Интересно, а женщинам что осталось? Вряд ли руководящие должности, если только это не наследница основателя какой-нибудь бизнес-империи. Явно Япония пока ещё страна не победившего феминизма.

– Коннитива! – с лёгким поклоном улыбнулся я продавцу – мужчине средних лет.

– Коннитива! – повторили за мной мои спутники, тоже кланяясь, как болванчики.

– Коннитива! – присоединился к этому шоу вежливости продавец. – Нина ка о-тецудай декимасу ка?

Парни дружно посмотрели на меня, в их глазах я уже, наверное, вырос до полноценного переводчика.

– Видимо, – пожал я плечами, – интересуется, чем может нам помочь.

– Can I help you? – повторил продавец уже на языке Шекспира.

– О, так ты по-английски шаришь! – обрадовался я.

Парни тем временем уже вовсю разглядывали японскую аудио и видеотехнику. «Sanyo», «Aiwa», «Panasonic», «Pioneer», «Sharp», «Sony»… А ещё электронные часы «Seiko» и «Casio». В Союзе на фоне «Электроники» они считались редкостью и настоящим шиком, а стоили здесь считанные копейки, то есть йены. Видеомагнитофон «JVC HR-3300» здесь стоил всего 22 тысячи йен. Эх, что ж нам всего по сотне баксов-то выдали! Может, где-то в Токио попадётся дешевле? Хотя если и дешевле, то ненамного.

– А это что за фигня? – ткнул пальцем Манвел в непонятную коробку.

Оказалось, это игровая консоль «Magnavox Odyssey». Она имела два контроллера в виде прямоугольных коробочек с кнопкой перезагрузки и крутящимися ручками по бокам, игровой пистолет, и подсоединялась, естественно, к телевизору. Для переключения между играми использовались специальные игровые карты, которые представляли собой небольшие печатные платы, изменявшие коммутацию элементов внутри приставки.

Продавец, пользуясь отсутствием других покупателей, даже показал нам, как эта штука работает. На приставке можно было играть в примитивные теннис, рулетку, футбол, логические и географические игры, образовательные приложения, стрелять по уткам и динозаврам. Продавец даже разрешил попробовать Манвелу самому поиграть, и тот тут же превратился в настоящего ребёнка. Глядя на него, я не мог сдержать улыбки.

Между делом выяснилось, что в продаже имеется ещё более современная версия приставки – «Atari 2600», с более продвинутым геймплеем. Её тоже нам протестировали. Но стоила она 25 тысяч йен, а эта 20 тысяч.

– Блин… Блин, классная вещь! Вот бы купить… Дома все обзавидуются. А как братишка младший обрадовался бы… И не хватает совсем чуть-чуть!

Я повернулся к продавцу, поинтересовавшись, не мог бы он уступить? Тот начал было объяснять, что он не хозяин, а всего лишь наёмный рабочий, но в итоге согласился скинуть как раз те самые недостающие триста йен. В противном случае, глядишь, пришлось мне проявить благородство и подкинуть товарищу деньжат.

Радости нашего средневеса, когда на его глазах проверяли новую, из коробки приставку и затем упаковывали обратно, не было предела. А я снова подумал, что, быть может, мы и поторопились, вдруг где-то такую же можно найти дешевле.

– Я вот лично ни фига не запомнил, как и чего куда включать, – комментировал тем временем Саня.

– Там инструкция не только на японском, но и на английском, – сказал я, успев до этого пролистать маленькую книжечку. – Да и картинки есть, всё достаточно схематично показано.

– Эх, а мне на такой вот как раз хватит, и ещё останется.

Это уже Вася, который любовно разглядывал небольшой магнитофон «Sharp» стоимостью в 10000 йен. На скидке он не настаивал, и когда технику проверили в деле, с готовностью выложил требуемую сумму. Исраел и Саня решили пока не спешить, ближе к концу нашего пребывания в Японии, может быть, что-то купят. Взяли, правда, электронные часы, чтобы уж совсем с пустыми руками не возвращаться.

Меня же тут нечем было особо удивить, даже игровыми приставками. Ну а как удивить этими штуками человека, который играл и на «Соньке», и на компьютере в такие игры, которые нынешнему поколению геймеров и не снились?

– А ты себе ничего не присмотрел? – спросил меня Вася, когда мы покидали магазин.

– Да у меня и так всё есть… Кроме разве что видеомагнитофона, может, когда-нибудь в Москве куплю, – не без толики грусти заявил я. – А йены потрачу на подарки своим женщинам. Тем более у мамы 3-го декабря был день рождения. Ей и своей девушке посмотрю где-нибудь приличные духи.

– Японские?

– А ты думал, только французы умеют парфюм делать? Просто японские парфюмеры – люди скромные, но и у них есть несомненные находки. Они не любят кричащих ароматов, предпочитают спокойные нотки…

– Ты прямо как специалист рассуждаешь.

– Ну… Читал кое-что кое-где.

Маму я из Владивостока поздравил по телефону как раз 3 декабря. Долго поговорить не удалось, узнал, что батя ведёт маму вечером в ресторан. Молодец, я бы на его месте сделал то же самое. А так он устроился вахтёром в её учреждение, зарплата маленькая, зато и делать ничего не надо. Ну это в его духе. Перезимует – и весной снова на Дальний Восток.

В отель вернулись как раз к ужину. К счастью, нас никто не хватился. Тем более выяснилось, что не только наша компания бродила по окрестностям, но также ещё несколько участников сборной, включая руководящий персонал. За ужином (меню нам предоставили по запросу делегации европейское) народ делился впечатлениями, заодно хвастаясь покупками. Оказалось, в соседнем квартале, только если идти от отеля направо, есть точно такой же магазинчик электроники, в котором мы побывали, и парни тоже немного прибарахлились. Причём Саня Милов купил точно такой же «Sharp», как и Вася. Электронных часов тоже накупили, будут теперь перед друзьями хвастаться.

После ужина нас попросили не расходиться. Прибыл Волков, проинформировал, что завтра утром едем в Иокогаму, смотреть Дворец спорта – место будущего турнира.

– После завтрака все собираемся в холле, – подытожил Игорь Михайлович.

– А форму брать? – спросил кто-то из наших.

– Обязательно, – подал голос Чеботарёв. – Игорь Михайлович мне сказал, что из Дворца спорта поедем в какой-то зал, выделенный нам для подготовки, так что потренируемся перед обедом.

После короткого собрания всех распустили, и Манвел тут же рванул в номер, подсоединять приставку к телевизору. Ну и мы следом. Интересно всё же. Тем более я был уверен, что Манвел всё же не сообразит, как подключать приставку. Так оно и вышло, пришлось мне это делать за него, зато я застолбил за собой право первым пострелять по уткам.

Потом Манвел пострелял и в футбол поиграл на пару с Оганяном. Потом в теннис, уже с Женей Дистелем… В общем, в начале десятого я насмотрелся на этот детский сад и, оставив Саню с Васей ждать очереди поиграть в приставку, отправился в номер. Принял душ, включил телевизор и улёгся на кровать. О, «Легенда о динозавре»! Правда, на японском, но тут язык особо знать и не нужно, тут движуха. Да я и так приблизительно помнил, о чём говорят персонажи.

Ближе к финалу фильма задремал. Проснулся, только когда Саня с Васей вернулись, глянул на часы – половина первого ночи. По телевизору теперь шло какое-то развлекательное шоу с японочками в купальниках, наверное, для полуночников.

– Распустил ты, капитан, команду, небось они теперь до утра там в игрушки будут резаться, – пожурил я Ягубкина.

– Не, я велел Манвелу вырубать свой агрегат и всем расходиться по номерам. А то утром хрен ведь встанут. Неохота по шее за вас получать.

– За вас, – передразнил я. – Я-то уже давно в номере. Ладно, ложитесь, и телек выключайте.

Утро красит нежным светом… Я потянулся в постели, сладко зевнул и покосился в окно. Надо было жалюзи прикрыть с вечера, не догадались, теперь комната утопала в лучах встающего солнца.

– У-а-а-а… Чё, встаём? – услышал я голос тоже зевающего Васи.

Я дотянулся до лежавших на тумбочке «Ракета 2628 Н» с двойным календарем – подарка Инги. Половина шестого, 9 декабря. Можно ещё часочек поспать. Повернулся на бок, закрыв глаза. Но сон уже не шёл. Завтра стартует турнир, во Дворце спорта предстоит посмотреть расписание пар, узнать имя будущего соперника.

На завтрак снова было европейское меню: яичница с овощами, оладушки с мёдом, чай. Только вместо привычного хлеба давали рисовые лепёшки. Хотя ничего, вполне можно есть.

Далее сборище в холле отеля, появление Волкова и посадка в автобус. До Иокогамы на уже знакомом «ISUZU» добрались минут за сорок. Во Дворце спорта к нашему приезду оказались вывешены списки пар. Завтра, в день открытия, состоятся 12 поединков в весовых категориях до 54, 57, 63,5 и 75 кг.

В моём весе поединки начинались с четвертьфинальной стадии, и в первом бою послезавтра биться мне предстояло с американцем Руфусом Гистом. Имя соперника мне ни о чём не говорило. Тем не менее это американец, а у них школа бокса одна из лучших в мире, абы кого на такой турнир не отправят.

Аветисяну тоже достался в соперники американец. Толику Микулину в первом бою предстояло боксировать с румыном, Лёхе Никифорову – с представителем Гонконга, Оганяну и Гладышеву в соперники достались бойцы из Таиланда, Акопкохяну – француз, Дистелю – болгарин, Милову – боксёр из Тайваня, Ягубкину – японец.

Так что, по большому счёту, серьёзные оппоненты в лице пиндосов попались только мне и Аветисяну. Грёбаный жребий… Обидно будет оступиться на первом же сопернике, тем более с американцем. Потом весь мозг в случае моего проигрыша вынесут. Не оправдал доверия… Соревнование двух систем…

Кстати, только три страны СССР, США и Япония – выставили участников во всех одиннадцати категориях. Японцы, понятно, хозяева ринга, могли позволить себе подобную роскошь. СССР и США – лидеры любительского бокса, тут тоже без вопросов. Так что в медальном зачёте, похоже, мы будем биться с американцами. Странно, что не прилетели кубинцы, вот те реально могли бы посоперничать и с нами, и с американцами. С другой стороны, у нас теперь больше шансов на «золото».

Взвешивание завтра перед завтраком. Завтра, завтрак… Интересно, почему утренний приём пищи назвали завтраком? Кто вообще первым назвал? Потому что это первая еда следующего, завтрашнего дня?

А пока едем в спортзал, расположенный в нескольких кварталах от Дворца спорта. И мы здесь оказываемся не одни, сюда как специально загнали всех представителей восточного блока. Рядом с нами тренируются венгры, поляки, румыны и болгары. В зале достаточно тесно, к мешкам очередь, хорошо хоть два ринга, а не один, там можно влёгкую поспарринговать, но к ним тоже небольшая очередь.

Отовсюду слышится разноязычная речь. То шипящая польская, то местами похожая на русский язык болгарская… Братушки, блин. Сколько раз русские приходили болгарам на помощь, и сколько раз они нас предавали. Достаточно вспомнить, как они во Вторую мировую воевали на стороне фашистов. Да и в моём будущем после развала СССР бывшие страны соцблока как-то резво переобулись, принявшись поливать грязью бывшего союзника по Варшавскому договору.

Правда, эти парни, которым по 17–18 лет, пока ни в чём не виноваты. Пока… Ладно, не стоит на них косо смотреть, а то вон поляк тоже начал на меня коситься. Лучше сосредоточится на тренировке, тем более что Саныч зовёт меня поработать на лапах. Заканчиваю тренировку со скакалкой в руках – люблю я через неё прыгать, могу за один прыжок пять раз провести скакалку под собой.

В отель вернулись к ужину, после которого Манвел во всеуслышание объявил, что снова до ночи будет рубиться в приставку.

– Всё равно мне завтра не выходить на ринг, – пожал он плечами в ответ на замечание Ягубкина.

– А твоим товарищам выходить, – парировал тот. – Они из-за тебя толком не выспятся.

– Ладно, до одиннадцати – и на боковую, – вздохнул Аветисян.

От утренней тренировки все были освобождены, только перед завтраком прошла небольшая разминка позади отеля, где имелся уютный такой скверик в чисто японском стиле. А дальше, позавтракав, на уже знакомом автобусе отправляемся в Иокогаму. Одним предстояло выходить на ринг, другим – переживать и поддерживать товарищей по сборной.

Перед тем, как сесть в автобус, я докопался до Волкова, что нам не помешал бы советский флаг.

– Это зачем? – напрягся тот.

– А как же мы будем болеть за своих без флага? Пусть все видят, что это советская команда поддерживает своих боксёров.

– И правда, Игорь Михайлович, наверняка те же американцы будут с флагами, а мы чем хуже? – поддержал меня Чеботарёв.

Этот аргумент заставил Волкова попросить водителя сделать крюк в направлении советского посольства. Скрывшись в здании, Игорь Михайлович появился через пятнадцать минут с куском свёрнутой в рулон материи красного цвета в руках.

– Вот, держите, самый большой мне выделили. Такой же на флагштоке посольства развевается. Не потеряйте, мне его под расписку дали.

После торжественного построения и обращения к участникам турнира президента AIBA одни идут готовиться к своим поединкам, а остальные занимают места на трибунах. Саныч не ошибся, почти все представители других стран-участниц турнира тоже вооружились флагами. Сборную СССР также поддерживали малочисленные туристы, сотрудники посольства и торгпредства. Болельщики яростно вопят и подсказывают своим боксёрам.

Первым из наших на ринг вышел Акопкохян. Во втором раунде боя с французом Тьерри Пьерлуиджи (не иначе с итальянскими корнями) бой был остановлен ввиду явного преимущества советского боксёра. Также ввиду явного преимущества во втором раунде победу одержали над своими оппонентами Сурен Оганян и Юра Гладышев. Еще меньше времени, всего полторы минуты, потребовалось Сашке Милову, чтобы доказать свое превосходство над Ли Ченг Та из Тайваня. По итогам первого дня у нас четыре победы из четырёх возможных, 100-процентный результат.

А я то и дело косился в сторону трибуны, где трясли звёздно-полосатым флагом американцы. Кто из них мой завтрашний соперник? Один только белый, остальные все негры… Пардон, темнокожие, они же афроамериканцы. Мы же за толерантность, гы!

Тренер-секундант у них, кстати, колоритная личность. Жирный, с тройным подбородком негр, с всклокоченной шевелюрой, как у Дона Кинга. Постоянно что-то кричит и жестикулирует. Где они только такого откопали? Но при этом, несмотря на своё пузо, этот колобок довольно ловко проскакивает между канатами, когда звучит гонг на перерыв между раундами.

Наконец первый день турнира подошёл к концу. Мы все собрались в холле Дворца спорта, Волков поздравил с удачным выступлением тех, кто выходил на ринг, и пожелал побед тем, кому это ещё предстояло сделать. Мы без особого энтузиазма поблагодарили сотрудника посольства, и стали грузиться в автобус. Пообедать сегодня пришлось в местном кафетерии, спасибо, что за нас заплатили, хотя полноценным обедом это было трудно назвать. Кто-то на мелочёвку накупил чипсов и прочей гадости, но лично я предпочёл дождаться ужина в отеле.

С утра – мы снова во Дворце спорта. Прохожу взвешивание, весы показывают 79 с половиной. А вот и мой соперник. Надо же, тот самый единственный белый из всей темнокожей команды. Мы обмениваемся взглядами, и Гист встаёт на весы. Стрелка замирает на 80,5, тоже укладывается в норматив.

Мой бой предпоследний. Первым из наших на ринг выходит Толик Микулин. У него сразу четвертьфинал, как и у меня. По очкам со счётом 5:0 побеждает румына. Лёха Никифоров в рамках всё ещё предварительного этапа одолел Вонг Чой Куана из Гонконга. Бой был остановлен в третьем раунде за явным преимуществом нашего боксёра. А вот и первая потеря… Аветисян по очкам уступил своему сверстнику из сборной США Альфреду Майесу.

В это время я уже готовлюсь к выходу на ринг, работаю в раздевалке бой с тенью, поэтому о результате боя узнаю только от Саныча, который заходит проинформировать, что ещё один бой – и затем мой выход. Я готов и физически и, надеюсь, морально. Как обычно перед поединком в крови слегка бурлит адреналин. Плохо, что ничего о сопернике не знаю, не было времени нормально подготовиться. Впрочем, и американец находится в аналогичной ситуации, так что мы на равных.

Чеботарёв помогает мне зашнуровывать перчатки, затем выходит из раздевалки и возвращается пару минут спустя. Англичанин Кросс одолел корейца Шо Бэ Вона. Один полуфиналист известен. Сейчас мой бой, а после на ринг выходят шотландец Ян Скотт и пакистанец… Нет, не помню ни имени, ни фамилии, но вряд ли пакистанцу что-то светит на этом чемпионате мира.

– Пора, Макс!

Сегодня у меня красный угол, и майка соответствующего цвета с гербом СССР в белом кружочке у сердца. Изрядно пообтрепавшийся, но всё такой же позитивный олимпийский мишка по традиции занимает место в моём углу ринга. Надеюсь, талисман от Инги и сегодня принесёт мне удачу. Заодно с американцем обмениваемся вымпелами с символикой наших стран, и снова разбредаемся по своим углам, выслушивать последние наставления тренеров-секундантов.

Гист слушает указания тренера и кивает. Ха, я-то тоже прекрасно слышу этого крикливого пузана, и понимаю, что он советует своему боксёру. А именно – подёргать меня джебами, а в концовочке раунда провести серию с коронным левой боковым.

Это он что, левша, получается? А вот хрен вы угадали, товарищ Варченко! Во всяком случае, бой он начинает в стойке правши и, как тренер и советовал, выкидывает одиночные и двойные джебы. Я отвечаю тем же, но у соперника руки, мне кажется, чуть длиннее, поэтому его перчатки чаще встречаются с моей защитой, чем мои перчатки с его блоками. Придётся форсировать события, подойти на среднюю дистанцию.

Шаг, уклон – и серия из трёх ударов: корпус-голоса-корпус. Что, не нравится? Неожиданно, да, брателло? Ну а ты как думал? Против тебя как-никак чемпион Европы боксирует. Гист начинает осторожничать. Уже не так активно бросает джебы, и предпочитает работать вторым номером, но и я не форсирую события. В концовке американец, следуя указаниям тренера, пытается провести свою серию с акцентированным левым сбоку, но я ждал этой атаки, легко разрываю дистанцию и неожиданно для оппонента делаю широкий шаг навстречу. Одновременно наношу серию в голову, один или два удара вроде бы достигают цели, вижу, как голова Гиста мотнулась, но тут звучит гонг, спасающий, вероятно, соперника от более тяжёлых последствий.

– Where is your protection?! What the fuck was that at the end of the round, white bastard?![1] – доносится из угла американца.

Ничего себе! Я бы в ответ на такое оскорбление как следует врезал этому борову. Но Гист, пока тренер, перемежая свою речь бранью, обмахивает его влажным полотенцем, сидит, откинувшись на угловую подушку, закрыв глаза. Интересно, что за мысли бродят в его голове?

– Максим, ты меня слышишь?

Я перевожу взгляд на Саныча.

– О чём задумался?

– Да нет, Сан Саныч, я весь внимание.

– Внимание он… Первый раунд за тобой, продолжай в том же духе.

Рефери приглашает боксёров в ринг, Саныч напутственно шлёпает меня по спине, и мы с американцем продолжаем наш танец. Он явно зол, видимо, тренер как следует его разозлил, и свою обиду Гист решил выместить на мне.

Но горячность – не лучший помощник в любом деле, а в боксе тем более. Пару раз я поймал соперника на встречных, один раз его ощутимо качнуло, но благодаря крепкой, квадратной челюсти у американца даже не подогнулись колени. Но тем не менее, что ни говори, а повезло мне с соперником. Выходит, в его весе в этом возрасте никого лучше нет?

Опа! Достал он меня всё-таки, воспользовавшись моей секундной расслабленностью. Блин, Макс, хватит забивать голову всякой хренью, а то снова напорешься на крепкий удар, и тогда последствия могут оказаться куда критичнее. И так вон соперник явно воспрял духом, в его глазах появился хищный блеск. Ну-ну, львёнок, поохоться на антилопу, познакомишься с её рогами и копытами.

В следующей атаке американца я поймал его сдвоенным джебом. Не дав сопернику прийти в себя, интуитивно шагнул к нему, пригнувшись и, распрямляясь, вогнал в его квадратную челюсть апперкот правой. Словно в рапиде, я видел, как наконец-то подгибаются ноги боксёра в синей майке, и он шлёпается на задницу.

Слышу команду рефери, отправляющую меня в нейтральный угол, занимая положенную позицию, смотрю, как Гист неуверенно, но всё же поднимается на ноги. Взгляд мутноватый, и рефери, досчитав до восьми, с лёгкой заминкой, но всё же снова приглашает нас в центр ринга.

Я не собираюсь отпускать соперника, давая ему возможность окончательно прийти в себя, пру вперёд, как танк, осыпая американца градом ударов, понимая, что если эта атака не принесёт успеха, то я просто встану, даже рук не смогу поднять. Вкладываю в удары всю мощь, исчерпывая себя до дна, и вижу, как мотается голова Гиста, а его правый глаз едва виден в щель гематомы. Давай же, падай, сукин ты сын!

А дальше в воздухе мелькает что-то белое, и я не сразу понимаю, что это полотенце. Всё, капитуляция! Рефери вклинивается между нами, размахивая руками, затем почему-то обнимает едва стоявшего на ногах американца, а может, таким образом просто не даёт тому упасть.

Уф, теперь-то можно выдохнуть… Даже не верится, что этот чёрный толстяк подумал о здоровье своего боксёра. Либо не хотел, чтобы тот снова оказался на канвасе, тем самым позоря американский флаг. Не суть важно, главное, что я вышел в полуфинал, а соперник, казавшийся мне самым опасным на турнире, прощается с чемпионатом. Не так страшен чёрт оказался…

По-быстрому приняв душ в раздевалке, бегу на трибуну, смотреть концовку второго и третий раунды последнего четвертьфинального боя в нашем весе. На ринге шотландец Скотт и пакистанец Махмуд Ифраз. Фамилию последнего я подглядел по пути на вывешенном в коридоре листке со списками пар.

Однако успел только увидеть, как Скотт отправляет своего соперника в нокаут в концовке второго раунда. Надеюсь, это не шотландец настолько хорош, а так плох пакистанец. Либо Скотт, либо Кросс мне достанутся в полуфинале, а я так толком и не выяснил, как они боксируют. Ну да не впервой, война покажет, кто на что способен.

Полуфиналы послезавтра, а на следующий день проходит жеребьёвка, и мне в соперники достаётся шотландец. Хрен редьки не слаще, думаю я, принимая информацию от главного тренера сборной. Сегодня участники турнира получили день отдыха, а завтра, 14 декабря, пройдут все полуфинальные поединки чемпионата мира. Пользуясь случаем, в одиночку решаю побродить по окрестностям отеля, предварительно поинтересовавшись у сносно владеющего английским портье (сегодня это девушка), где можно приобрести духи. Оказалось, лучше всего покупать парфюм в торговом центре «Сакура» в трёх кварталах от нашего отеля, там он дешевле, чем в небольших магазинчиках. Да и ближе торгового центра таких магазинчиков вроде и нет. Так что выбирать не приходилось.

Заодно спросил, сколько примерно могут стоить приличные духи? На встречный вопрос, парфюм какой страны-производителя меня интересует, ответил, что раз уж я в Японии, то хочу привезти на Родину духи именно японского производства. Девушка извлекла из своей сумки флакон матового чёрного цвета, расписанный золотыми травами и цветами. И вязь японских иероглифов тоже в золоте. Откупорила и дала понюхать. Моё обоняние уловило завораживающую смесь горьковато-зелёных трав, тяжёлого темного дерева, густого плотного мха, и – сияющим венцом и россыпью над холодом и терпкостью – огромный букет самых женственных парфюмерных цветов: жасмин, фиалка, гвоздика, роза, нарцисс…

– Нравится аромат? Это парфюмерная вода «Shiseido Zen». Мне этот флакон подарили на день рождения, я его очень экономно расходую.

– И сколько стоит это чудо?

– В торговом центре «Сакура» такой флакон стоит 5 тысяч йен.

Отлично, мне как раз хватит на пару флаконов и ещё почти столько же останется. Марка «Shiseido» была мне отдалённо знакома, в своём будущем я то ли видел где-то в продаже продукцию этой фирмы, то ли читал в интернете, но помню, что эта марка считалась престижной в мире парфюмерии и косметики.

Торговый центр «Сакура» размерами был сопоставим с московскими ЦУМом и ГУМом, причём, я так догадываюсь, это далеко не самый крупный торговый центр в Токио. Четыре оборудованных эскалаторами этажа, забитых самыми разнообразными товарами, по большей части о которых посетители тех же ГУМа с ЦУМом могли пока только мечтать. Может быть, лет через десять и в наших торговых центрах появится такое разнообразие товаров, причём без всяких очередей, во всяком случае, по итогам последнего съезда ЦК КПСС мне очень хотелось в это верить.

Большой отдел косметики и парфюмерии находился на втором этаже, и под продукцию компании «Shiseido» здесь отведён целый угол. Обнаружил и знакомые флаконы «Shiseido Zen», действительно по 5 тысяч йен. Маленькая, улыбчивая продавец-консультант, заметив мой интерес, тут же подлетела и принялась щебетать на невообразимой смеси японского и английского. Из её щебетания я понял, что «Shiseido Zen» – очень популярный среди женщин аромат, и спросила, для кого я выбираю парфюм. Узнав, что для мамы и подруги, тут же одобрила мой выбор. Подсунула пробник, я кивнул, узнав уже знакомый аромат, и мы двинулись на кассу.

Выполнив основную часть программы, побродил ещё по торговому центру, и как-то так получилось, что зашёл в отдел грампластинок, где прямо-таки почётное место на витрине занимал альбом «Made in Japan» легендарных «перплов». В принципе, можно было на оставшиеся купить понравившуюся пластинку, и не одну, но это вещь достаточно хрупкая, трясись потом над этими пластинками всю дорогу. Да и зачем, когда я предпочитаю слушать магнитофонные записи? Разве что в качестве раритета.

А так-то выбор, конечно, впечатлял. Много было дисков явно японских исполнителей, судя по фото на обложках, но и европейских с американскими звёзд хватало. И посетителей не так уж что бы густо.

В какой-то момент понял, что молодой продавец за прилавком меня пристально разглядывает. Понятно, европеиды, наверное, не каждый день к ним заходят, да ещё с советской символикой на одежде. Улыбнулся продавцу, тот ответил кривоватой улыбкой, почему-то часто-часто моргая. А затем вдруг выскочил из-за прилавка, подбежал ко мне, встал напротив и стал кланяться. Опешив, я отступил на шаг, краснея под сконцентрировавшимися на нас взглядами посетителей отдела.

– Слышь, мужик… Hey, man! What are you doing?

С английским товарищ был, наверное, не очень знаком, что-то залопотал на своём, потом показал рукой в сторону крутящейся стойки с дисками. Вот тут-то я и увидел не что иное, как пластинку «Rock expansion» – сборник хитов молодых венгерских рок-исполнителей и затесавшегося в их компанию меня с песней «Heart-Shaped Box». А узнал меня продавец, потому что на обложке в том числе и моя физиономия присутствует. Помню-помню эту небольшую фотосессию, Ковач меня сам сфотографировал в студии улыбающимся с электрогитарой в руках. Только здесь вместе с англоязычной надписью присутствовали и японские иероглифы.

Понятно теперь, отчего так возбудился парень. А чего это он суёт мне в руки фломастер? Ясно, кажется, просит расписаться на пластинке. Да не жалко, пожалуйста! С улыбкой ставлю автограф. Опаньки, да тут уже очередь из меломанов выстраивается!

Покупают пластинку и тут же суют мне, мол, распишись, дорогой. Минут через десять стало ясно, что пластинки закончились. Либо тупо больше нет на складе, либо купили все, кто хотел. Я уж собрался было наконец-то покинуть отдел грампластинок, но тут нарисовался какой-то коренастый тип в изысканном костюме.

– Hello, are you Mr. Varchenko?

– Yes! – ещё шире улыбнулся я.

– My name is Takeshi Ijimoto. I'm a mall manager.

Ага, управляющий нарисовался… Интересно, что ему надо?

– Very pleasant. How can I help you?

– I ask your consent to arrange a small photo shoot. We will hang your photo in this department with this plate in your hands.

Вон чего, хотят меня с пластинкой сфотать, а потом повесить здесь мой плакат. Типа, вот кто к нам захаживал. Увидев на моём лице некоторую задумчивость, управляющий берёт меня под локоток, отводит в сторону и негромко добавляет:

– Of course, it's not free. Let's agree like this… We will take you through the shopping center, and you can choose any product that interests you. Within reason, of course.

Насколько хватает моего знания английского, Такеши предлагает мне в качестве вознаграждения выбрать любой товар в торговом центре, правда, в пределах разумного. А что, мне такое предложение нравится! Для порядка изображаю на своей физиономии раздумье, затем киваю:

– Okay, I agree.

Тут же откуда-то выныривает худой и сгорбленный, как вопросительный знак, фотограф с хорошей такой «зеркалкой» в руках, мне вручают в руки пластинку и просят улыбнуться. Фотосессия заняла минуты три, после чего управляющий предлагает прогуляться по торговому центру и выбрать себе какую-нибудь безделицу.

Спрашиваю у управляющего, где у них отдел электроники? Ну а что, почему бы и не прихватить на память о Японии помимо духов ещё и видеомагнитофон? Как раз тот самый «JVC-HR-3300», который здесь стоил на 500 йен дешевле, чем в магазинчике, где я увидел его впервые. Управляющий, заметив мой интерес, тут же заявил, что я могу без проблем стать обладателем этого чуда японской техники. И я почти уже сказал «да», как мой взгляд упал на персональный компьютер «Apple II Plus». Вот же она, рыба моей мечты! Это ж можно наконец забросить пишущую машинку на антресоли и ваять свои нетленки на компе! А видик… Можно и в «Берёзке» купить. Тем более что с видеокассетами пока всё равно напряжёнка.

Я вопросительно посмотрел на управляющего, тот поймал мой взгляд, немного помешкав, спросил:

– Do you want to take a computer? Of course, it is expensive, but we can make an exception for you.

Ага, могут они сделать всё же для меня исключение, несмотря на стоимость компьютера. А стоил он, между прочим, 5500 долларов – долларовый ценник здесь тоже присутствовал. И тут же подумал, а что я с ним буду делать без русскоязычного интерфейса? Клавиатура вообще с иероглифами. Даже если есть у них с латиницей – толку-то? В общем, облизнулся и проглотил слюну.

– No, thank you, without a Russian-language interface in the USSR, this computer will be of little use[2].

Вижу в глазах Такеши облегчение. Но я не даю ему расслабиться и киваю в сторону синтезатора «Yamaha CS80», стоившего… 7000 долларов. Хотя с этой моделью близко и не знаком, но уверен, что такая штуковина мне бы очень пригодилась для домашней студии.

У несчастного управляющего, кажется, сейчас случится небольшой обморок. Он вытирает платком вспотевшие залысину и шею, после чего уточняет, точно ли мне приглянулась эта вещь? Может быть, меня заинтересует что-то ещё? Но я непреклонен, мол, хочу – и всё тут! Такеши, как истинному самураю, не остаётся ничего другого, как сдержать своё слово.

Оказывается, синтезатор у них в единственном экземпляре. Мне дают возможность проверить его в деле, по ходу дела продавец-консультант, соображающий в синтезаторах, рассказывает, что «Yamaha CS80» поддерживает 8-голосную полифонию (с двумя независимыми синтезаторными слоями на голос), а также память создаваемых на нём звуков, основанную на банке микропотенциометров. Двойная клавиатура чувствительна как к скорости нажатия (по подобию фортепианной), так и к силе послекасания (after-touch), а ленточный контроллер позволяет выполнять полифонические изменения высоты тона и глиссандо.

Эта хреновина весит под центнер, но в отель синтезатор доставляют на пикапчике с эмблемой торгового центра. Дальше в номер технику поднимают двое местных грузчиков – мелких, но крепких ребят.

Тут же о моём приобретении узнала вся команда, и немудрено, что вскоре в номере от любопытных было не протолкнуться. Даже руководство команды во главе с Чеботарёвым не удержалось и тоже заскочило. Уже в который раз пришлось рассказывать историю приобретения синтезатора.

Потом меня упросили что-нибудь на нём сыграть. С клавишными у меня отношения были постольку-поскольку, сыграл им «Полонез Огинского» и «К Элизе». Затем продемонстрировал некоторые из возможностей в плане извлечения электронных звуков. Сыграл вступление к «The Show Must Go On» и тему из «The Final Countdown», которые никто ещё не слышал. Нагло заявил, что это намётки к моим будущим шлягерам. Короче говоря, еле разогнал компанию любопытствующих чуть ли не в полночь.

Не знаю, кто стуканул Волкову про мой чейндж – фотосессия в обмен на синтезатор – но утром, когда мы загрузились в автобус, он попросил подождать трогаться и устроил импровизированное собрание. Встав в голове салона, повернул к нам строгое и печальное лицо.

– Товарищи! До меня дошли сведения, что вчера один из наших спортсменов не устоял перед соблазном и ради синтезатора согласился позировать японским капиталистам в торговом центре. Я даже молчу о том, что человек сам, без спроса покинул отель и бродил по улицам Токио, где в любой момент можно было ожидать провокации. И он её дождался, но уже в торговом центре, куда пришёл в поисках духов. Наши духи, которые продаются в СССР, его, видите ли, не устраивают, захотелось японской экзотики. Дальше – больше! Нашего спортсмена узнали в отделе грампластинок, на обложке одной из которых было его лицо – он ещё и песни сочиняет, не забываем. После чего ему предложили сфотографироваться на плакат, который будет привлекать посетителей этого отдела. А в качестве ответной благодарности предложили выбрать любой понравившийся товар. И в то время, как любой сознательный советский гражданин никогда бы не согласился на подобный поступок, наш, с позволения сказать, герой ничтоже сумняшеся указал на дорогой синтезатор, стоимостью, заметьте, 7 тысяч долларов!

Все обернулись в мою сторону, и я невольно почувствовал, как начинаю краснеть. Причём и от злости тоже.

– Вы все прекрасно знаете, о ком речь, – с наигранной грустью в голосе продолжил Игорь Михайлович. – Варченко, поднимись, пожалуйста.

Да ладно! Он что, из этой херни собрался раздувать костёр мировой революции? Я всё же встал, но тут же перешёл в наступление.

– Простите, Игорь Михайлович, но что это вы тут за судилище устроили? Я что, нарушил какой-то закон? Так покажите мне то место в Конституции или Уголовном кодексе, где чёрным по белому написано, что гражданам СССР запрещается фотографироваться в обмен на синтезаторы. Уверен, вы ничего подобного не найдёте. А синтезатор мне нужен для работы, вы сами заметили, что я ещё и песни сочиняю, которые исполняют в том числе Пугачёва и Ротару. Вот у вас какое орудие труда? Пишущая машинка, чтобы отчёты наверх отправлять? А у меня таковым станет синтезатор, на нём будут писаться песни, которые мы услышим в том числе и на правительственных концертах. И молодежь эти песни будет петь! Или вы, товарищ Волков, за то, чтобы наша молодежь только западную музыку слушала?

Да уж, не ожидал он такой отповеди. Не знает, что и сказать, а я добавляю:

– И ещё… Я фотографировался в форме сборной СССР, почему мы не можем прорекламировать советский спорт в Японии?

Не дожидаясь разрешения, я сел, скрестил руки на груди и, набычивавшись, стал пялиться в окно, на проносящиеся мимо «Тойоты», «Мицубиси», «Хонды» и прочий японский автотранспорт. Никак не привыкну к левостороннему движению. Хоть бы уже поехали, наконец, сколько можно стоять?!

– Варченко, я что-то не понял… Что это сейчас такое было? Очень умный, что ли, не все мозги ещё отбили? И, по-моему, я не разрешал тебе садиться.

– Товарищ Волков, я не на уроке, а вы не мой учитель, чтобы стоять перед вами навытяжку. И насчёт ума… Чем известен Игорь Михайлович Волков? Нет, никто не знает ни композитора такого, ни писателя, ни даже боксёра. А кто такой Максим Борисович Варченко, надеюсь, не нужно лишний раз объяснять? Так у кого мозги лучше варят?

В автобусе наступила почти мёртвая тишина, если не считать шума проносящихся мимо машин. Лицо Волкова пошло красными пятнами, чувствовалось, что он сдерживается из последних сил, чтобы не сорваться. Да пусть орёт сколько влезет, пусть докладные в Союз катает, не страшно. С кулаками точно не полезет, не по статусу, да и знает, что может прилететь нехилая ответочка.

– Максим, ты это, давай прекращай тут, – пробормотал выглядевший донельзя смущённым и растерянным Чеботарёв.

– Да-а, Александр Александрович, распустили вы своих подопечных, – негромко, но с угрозой в голосе произнёс Игорь Михайлович. – Ой, аукнется вам это всё… А знаете что, мне кажется, что Варченко недостоин представлять Советский Союз на этих соревнованиях. Своим поведением он порочит высокое звание советского спортсмена.

– Что вы имеете в виду, Игорь Михайлович? – напрягся тренер.

– А то и имею, что Варченко снимается с полуфинала. А дальше докладная о его поведении и вашем разгильдяйстве, товарищ Чеботарёв, ляжет на стол председателя Госкомспорта товарища Павлова.

Снова повисла пауза. Теперь уже моё лицо полыхало, я начал привставать с места, чтобы, оказавшись на одном уровне с Волковым, выдать ему всё, что я о нём думаю. Но меня опередил Сан Саныч.

– Товарищ Волков, снимать спортсмена с турнира не входит в вашу компетенцию. А я Варченко снимать не буду, он претендует на медаль высшего достоинства. В тот момент, когда мы боремся с американцами за победу в командном зачёте, такие действия я считаю недопустимыми.

– Вот оно как, – протянул Волков, – заодно, значит… Ну ладно, вы ещё пожалеете.

Больше за всю дорогу до Дворца спорта он не произнёс ни слова, но все буквально ощущали исходящие от него волны негатива. Такой тип и впрямь способен подгадить, докладную в Союз отправит – это к гадалке не ходи. Надеюсь, до финала, если я до него доберусь, меня с турнира ни одна сволочь не снимет.

В общем, испортил этот чудак на букву «м» настроение перед полуфиналом, наверное, поэтому я на первый раунд вышел таким разобранным и проиграл его вчистую.

– Макс, соберись! – требовал от меня в перерыве Саныч. – Ну он же ничего из себя не представляет, у него корявая техника! Забудь ты наконец про этого Волкова, ну же, соберись!

Я бы не сказал, что рыжий и веснушчатый шотландец ничего из себя не представляет. Коренастый, плотно сбитый, он предпочитал ближнюю дистанцию и фронтальную стойку, крепко и часто бил с обеих рук. Но в целом, конечно, парень техникой не блистал, кроме этой манеры ведения боя ничего оригинального мне не предложил.

Ладно, и впрямь пора бы уже взять себя в руки. Я встряхнул головой, изгоняя прочь лишние мысли, и постарался сосредоточиться исключительно на поединке. Раз уж соперник предпочитает ближнюю дистанцию, будем порхать, как бабочка, и жалить, как пчела. Не зря же я столько времени посвящал скакалке!

Соперник не ожидал от меня такой резкой перемены, и оказался к этому явно не готов. К концу второго раунда я его так извозил, что он едва держался на ногах, да ещё и нокдаун схлопотал. А в начале заключительной трёхминутки после второго нокдауна бой был остановлен за явным преимуществом. Ну, надеюсь, понятно, кого.

Это был второй полуфинал, до этого Кросс без проблем разобрался с японцем Итикавой, нокаутировав его во втором раунде. Так что послезавтра, 16-го, в финале мне драться с рослым и резким англичанином.

Сегодня оставалось поболеть за Саню Ягубкина. До этого полуфинальные поединки складывались для нас фифти-фифти. Толя Микулин проиграл американцу Роберту Шеннону, Оганян уступил французу Али Бен Магения, Юра Гладышев за явным преимуществом одолел японца Цучигути, Вася Шишов по очкам переиграл венгра Колтана, Акопкохян был сильнее американца Чемберса, Дистель проиграл другому американцу – МакКрори, Саня Милов был сильнее корейца Кона.

Ягубкину выпало биться с американцем Марвисом Фрезером – сыном чемпиона токийской Олимпиады, бывшего чемпиона мира среди профессионалов Джо Фрэзера. Про Марвиса в моей памяти убелённого сединами Максима Борисовича Варченко ничего не отложилось, наверное, он в боксе ничем выдающимся не отметился.

Увы, как мы ни болели за Саньку (американцы тоже орали будь здоров), но соперник выглядел предпочтительнее, одержав победу по очкам – 5:0. Получалось, в финал вышли пятеро советских боксёров и шесть американских. Таким образом, для общекомандной победы нам нужно было одерживать как минимум на одну победу больше, чем янки. Как пел Дима Билан, невозможное возможно.

Вечером я выбрался в город, чтобы набрать с уличного таксофона номер, который мне подсунул Козырев. На том конце провода трубку поднял мужчина, который никак не представился. Услышав, что я протеже Сергея Борисовича, внимательно выслушал и попросил ни о чём не беспокоиться. Ну и ладненько, именно это я и хотел услышать перед финалом.

На следующий день Волков в расположении сборной не появлялся. Появился в день финалов, пока ехали в Иокогаму, успел провести в автобусе небольшую политинформацию о важности сегодняшних боёв, при этом ни словом не обмолвившись о том, что случилось позавчера. Надеюсь, протекция Сергея Борисович окажется достаточной для того, чтобы ситуацию спустить на тормозах.

В наилегчайшем весе американец Шэннон без труда разбирается с корейцем Сиком. А вот в следующей весовой категории неожиданный подарок нашей сборной делает болгарин Пётр Лесов, сумевший одолеть другого американца – Натана Маттоса. В весе до 54 кг кореец Парк Ки Чуй по очкам берёт верх над французом Магения. Наш первый финалист Юрка Гладышев ставится и обладателем первой золотой медали для сборной СССР, в весе до 57 кг одолев корейца Кеума.

Прежде чем отправиться готовиться к выходу на ринг, я успел поболеть за Васю Шишова, боксировавшего с американцем Робином Блейком. Увы, в равном бою судьи отдали предпочтение Блейку со счётом 3:2. Обидно до слёз, да и у Васи глаза после объявления результата боя были на мокром месте. Успокоил его как мог.

– Ничего, Вась, будут у тебя победы и на взрослых чемпионатах мира, а может, и на Олимпиаде, – утешал я его.

Ну а что, а Рино в 86-м он победил, а в Лос-Анджелесе выступить не смог по всем известным причинам. Надеюсь, а этой реальности никаких бойкотов не случится.

Зато в следующем поединке Исраел Акопкохян уверенно разобрался с канадцем Андерсоном. В весе до 67 кг копилка американской сборной пополнилась ещё одной золотой медалью – МакКрори ожидаемо был сильнее поляка Качмарека. Дальше ещё один янки Майес побеждает англичанина Уилшира.

На данную минуту мы проигрываем по золотым медалям 2:4. Я уже разминаюсь и, когда в раздевалке появляется Саня Милов, узнаю, что он за явным преимуществом в первом раунде одержал досрочную победу над румыном Борнеску. Теперь моя очередь выходить на ринг. Понятно, что даже если я одерживаю победу, и мы сравниваемся с американцами по числу золотых медалей, то Фрезер в тяжёлом весе не должен испытать проблем с австрийцем Майером. Но это никоим образом не должно отражаться на моём психологическом настрое. Личная золотая медаль для меня ничуть не менее важна. Командный результат забудется, а медаль останется.

Саныч после четырёх финалов, где он секундирует вместе с помощником, уже слегка сипит, впрочем, и в предыдущие дни его связки к вечеру проседали.

– Давай, Макс, «золото» нужно брать, – напутствует меня Чеботарёв.

Да я и сам не против. Но кидаться вперёд очертя голову не собираюсь, да и Саныч не советовал. Соперник антропометрическими данными напоминает меня самого, тоже правша, руки такой же длины, как у меня. В общем, своеобразный бой с тенью. Вот только мой технический арсенал чуть более разнообразен. Я чаще работаю в корпус, чем мой соперник практически пренебрегает, постоянно выцеливая голову. А ведь во втором, и тем более третьем раундах после таких попаданий дыхалка у него должна подсесть. На что он рассчитывает? На lucky punch?[3] Ну-ну… Чудеса, конечно, случаются, но…

Твою ж мать! Макс, что за привычка философствовать во время боя?! Вот и нарвался на тот самый lucky punch! В голове зазвенело, и прочувствовавший ситуацию рефери открывает счёт. Правда, не успевает досчитать и до пяти, как раздаётся гонг.

– Макс, ты чего это расслабился? – волнуется Саныч. – Нормально же всё было, и вдруг прилетело.

– Да задумался, – бормочу я, подставляя лицо влажному полотенцу.

– Что у тебя за манера, вечно во время боя о чём-то думаешь… Запомни, когда ты в ринге – всё остальное для тебя перестаёт существовать. Пособраннее, а то ещё раз пропустишь, и рефери вообще остановит бой.

Правильно говорит Саныч, когда ты на ринге – забудь обо всём. Меньше думай (особенно на отвлечённые темы), больше подчиняйся инстинктам. К счастью, нокдаун получился лёгкий, в голове ничего не звенит, не болит, не кружится, как при сотрясении. Соперник, тем не менее, явно воодушевлён, и похоже, намерен развить свой успех.

Ага, вот тут-то ты и попался, дружок! Нырок влево и… Ну естественно, коронный в печень! И вот уже встречный нокдаун, теперь посмотрим, как ты после него себя поведёшь. Если, конечно, это не нокаут…

Нет, встаёт с колена, бледноват, но рефери даёт англичанину возможность продышаться. Кросс морщится, и по команде «бокс» уже не лезет вперёд, предпочитая отдышаться вторым номером. Только я тебе, дорогой, передышки не дам, я так-то добренький, но не сегодня. Двоечка в голову с переводом в корпус и… История повторяется дважды: первый раз в виде трагедии, второй раз в виде фарса. Не знаю, фарс это для соперника или трагедия, но ещё одно попадание в печень лишает несчастного чувств, и он падает на канвас лицом вниз. Капа летит в сторону, рефери кидается к поверженному англичанину, поворачивает его на бок и ковыряет пальцем во рту, предотвращая западение языка и возможную асфиксию. Надеюсь, с парнем всё обойдётся.

Обошлось, правда, когда мы встали в центре ринга и рефери взял нас за руки, в глазах Кросса ещё плавала муть, но на ногах он стоял вроде бы относительно уверенно. Слышу радостные крики ребят с трибуны, посольские тоже пришли, вон и Волков сидит, нон тот таращится на меня с ненавистью. Наверное, был бы рад, проиграй я британцу.

– So, – обращается к зрителям судья-информатор. – According to the results of the fight, the representative of the Soviet Union Maxim Varchenko won by knockout in the second round!

Ну да, победу нокаутом я одержал, во втором раунде. Слегка приобнимаю расстроенного соперника, жму руки секундантам и, довольно улыбаясь, бреду в свой угол. Приятно, чёрт возьми, сознавать, что ты – чемпион мира. Пусть и среди юниоров, но тем не менее, сильнейший среди 17 и 18-летних на всей планете!

На лице Саныча тоже счастливая улыбка. Хлопает меня по плечу, по пути в раздевалку не скупится на похвалу, вспоминая ещё и не к ночи помянутого Игоря Михайловича. Мол, утёрли мы ему нос. Дальше под душ, а когда Фрэзер ожидаемо побеждает в последнем финале, после пятнадцатиминутной паузы следует церемония награждения. С отсвечивающей золотым блеском медалью на груди стою и слушаю гимн СССР, а мыслями я уже дома. Как же за эти полтора месяца успел соскучиться и по Инге, и по маме!