Второй шанс 6

Глава 9

Интересно было уже потом, не на эмоциях, почитать статьи в газетах, посвящённые итогам чемпионата СССР. «Советский спорт» отвёл под итоги турнира целую полосу, где нашлось место и моему финальному поединку. Корреспондент, видевший поединок своими глазами, выказывал удивление судейским вердиктом, отмечая, что «юный боксёр Варченко показал не по годам зрелый бокс и смотрелся как минимум не хуже теперь уже трёхкратного чемпиона страны».

Ещё больше эмоций было выплеснуто на страницы «Московского комсомольца», где эксперт, в прошлом чемпион СССР Анатолий Грейнер, смотревший финалы по телевизору, выражал своё возмущение судейским, как он выразился, произволом.

«Я всё понимаю, Давид Квачадзе уже имеет за спиной десятки побед на высоком уровне и, откровенно говоря, именно он по итогам предолимпийских спаррингов, а не Анатолий Климанов, должен был ехать на Игры в Монреаль. Возможно, тогда бы у нас в этой весовой категории была бы медаль. И понятна в этом случае судейская толерантность, которые невольно сочувствовали Квачадзе, но всё же должно иметь свои границы!».

Обозреватель также выразил удивление молчанием федерации бокса по этому поводу. Ведь есть протест от «Динамо». Почему молчат?

В общем, немного бальзама на мою израненную душу с газетных страниц пролилось. Однако это всё равно казалось слабым утешением. Первые дни после возвращения я был сам не свой. Инга, глядя на меня, вела себя тише воды, ниже травы. Приходил Козырев, он смотрел финалы и выразил мне своё сочувствие. Тоже успокаивал, что какие мои годы, и предлагал лучше думать о предстоящей свадьбе.

Зайцев как раз позвонил, сообщил, что наряды готовы и можно приходить на примерку. Сходили… Инга пребывала в восторге от своего платья бежевого оттенка, свадебное напоминавшее лишь отдалённо, но в стильности было не отказать. Вот мой костюм больше напоминал классический, и при этом так же выглядел очень стильно. И оба наряда обошлись без вычурных наворотов, чем так страдал Слава в своих поздних работах. Ну это мы обговаривали ещё на стадии эскизов.

18 мая заглянул на «День открытых дверей» в Литературный институт, посидел, послушал, о чём говорят умные люди. Набрал присоветованной литературы, по которой буду готовиться к вступительным экзаменам, а на творческий конкурс я заранее приволок рукопись. Написать надо было аж 35 машинописных страниц прозаического текста и отослать их в институт до 15 мая. Из-за этого в середине апреля на время пришлось отложить начало третьей части «Сотрудник уголовного розыска» и потратить неделю на конкурсную рукопись. Героем я выбрал старого таёжного охотника, а время действия – послевоенные годы, суровая сибирская зима. По сюжету старик отправляется поохотиться на пушного зверя. Остановившись переночевать на заимке, утром просыпается от лая своей псины и обнаруживает бродящего вокруг избушки косолапого. Шатун, короче говоря. Вместо того чтобы мирно спать в берлоге, посасывая лапу, шляется по тайге. Обнаружил заимку, от которой несло человечиной, и завис, пуская слюни.

Охотник понимает, что дробь, предназначенная максимум на лисицу и волка, особого вреда толстокожему мишке не причинит. Если только случайно в глаза какая-то залетит. А потому не оставалось ничего другого, как просто ждать, пока косолапый сам не проголодается настолько, чтобы уйти искать более доступную еду. Консервов и сухарей при экономном расходовании должно было хватить на неделю. А вот мясо двух десятков белок, шкурки с которых уже сушились, он ещё с вечера скормил Тунгусу. Покосился на пса… Западносибирская лайка весила килограммов двадцать, но есть друга, с которым пройдены сотни километров в тайге, и который не раз спасал ему жизнь, он не станет.

Соль есть… А вот воды надолго не хватит. В принципе, можно разобрать крышу, вытащить пару жердин, выбраться наверх и набрать снега, благо что его там чуть ли не метровый слой. Или он сам ухнет вниз сугробом, под собственной тяжестью.

А тем временем мишка начинает ломиться в дверь, которую старик подпирает чем только можно. Хорошо, что в единственное окно не лезет. Оно хоть и мелкое, но, если повыбивает стёкла, то придётся дыры затыкать чем попало, или дощечки приколачивать – гвозди имелись, а вместо молотка сойдёт обух топора, предназначенного для колки дров. Дровишек, кстати, в заимке хватит на пару дней, не больше, остальные снаружи, и скорее он замёрзнет насмерть, чем умрёт с голоду или от жажды.

И все сорок пять страниц рукописи старый охотник и его пёс пытаются выжить. Заканчивается всё тем, что медведь забирается на крышу, растаскивает когтями брёвнышки и падает внутрь. Старик, схватив за шкирку рвущегося в бой пса, успевает выскочить наружу, захлопнуть за собой дверь, на которую изнутри навалился косолапый, не сообразив, что открывается та внутрь, и таким образом дал время охотнику и псу сделать ноги. В общем, хэппи-энд.

Сразу после возвращения из Ростова-на-Дону один экземпляр рукописи я отнёс в Литинститут, а второй собирался занести Полевому в «Юность». Позвонил ему заранее. А тот обрадовал новостью, что мои два билета на церемонию открытия XXII Олимпийских Игр дожидаются меня в редакции, и он сам собирался мне звонить. Так что на следующий день я и билеты забрал, и отдал Борису Николаевичу рукопись, с которой он обещал ознакомиться в ближайшее время.

На ознакомление ему хватило нескольких часов, уже вечером Полевой позвонил и заявил, что ставит эту небольшую повесть в ближайший номер, подвинув другого, пусть и более именитого автора. А по идее её можно было бы и на какой-нибудь литературный конкурс отправить.

– Мощно написано, как говорят в Америке, получился настоящий триллер. Будь я режиссёром – даже взялся бы фильм по повести снять. Молодец, продолжай в том же духе!

Ну хоть так… Всё вполне хорошо складывается, если не вспоминать про досадный проигрыш в финале чемпионата. Забыть его, конечно, было нелегко, особенно на фоне того, что у меня украли путёвку на Олимпийские Игры, но я старался. Тем более что мы с Ингой должны попасть на церемонию открытия. И она мне ещё с зимы, когда стало известно, что мы стали обладателями билетов, все уши об этом прожужжала. А теперь, увидев эти самые яркие кусочки плотной бумаги с печатью, даже запрыгала, хлопая в ладоши.

Тем временем Федерация бокса сподобилась на ответ на страницах «Московского комсомольца». Устами Свиридова было заявлено, что вопрос о спорном судействе будет рассматриваться на ближайшей коллегии Федерации по окончании Олимпийских Игр. Короче говоря, на выбор участника Олимпиады в боксёрском турнире эта коллегия уже никак не повлияет.

Буквально на следующий день пришлось давать небольшое интервью корреспонденту «МК».

– Конечно, решение судей вызвало у меня, мягко скажем, недоумение, – сказал я. – И не только, как я понимаю, у меня одного. Вдвойне обидно, так как это был отборочный турнир на Олимпийские Игры. Но теперь остаётся лишь пожелать моему сопернику удачи на олимпийском турнире. А если вдруг у него возникнет желание доказать, что он по праву завоевал путёвку на главное соревнование четырёхлетия, то мы вполне можем организовать матч-реванш. Не в Москве и не в Грузии, а где-нибудь на нейтральной территории.

Реванш реваншем, а пока на носу сдача диплома. К этому делу я начал готовиться заранее, как следует «подмазал» одного из преподов, так что он просто не смог отказать. В общем, дипломная работа у меня была готова чуть ли не за месяц. Сдача – в середине июня.

А пока в последних числах мая мы с ребятами всё же наведались в Ярославль. Удивительным образом сумели собраться все, даже те, кто не выступал, в том числе и Вася Шишов. И даже Акопкохян, Оганян и Аветисян подтянулись из Армении, хотя двое последних и пропускали чемпионат страны. Варданян не смог приехать, хотя, по словам Исраела, и рвался – тяжело заболела мама.

Телефон матери Лебедева я узнал заранее, созвонились. Сначала она нормально говорила, потом разрыдалась. У меня невольно сжалось сердце. Мало того, что женские слёзы меня в принципе пугают, а тут ещё такая трагическая причина, что самому выть хочется.

О том, что на могиле всё ещё стоит деревянный крест, тоже узнал. Поэтому по приезду вручил родителям Саньки тысячу рублей, сказал, что на памятник из гранита. И вместе с ними поехали в мастерскую при кладбище, где мы представили мастеру свой эскиз. На гранитной плите должен быть изображён Саня в полный рост, как будто на ринге, в перчатках и левосторонней стойке. Это фото я увидел в его квартире и сразу же сказал, что оно должно быть перенесено на камень. Мастер обещал выполнить в лучшем виде, а родители Сани – проконтролировать.

Они приглашали нас домой, посидеть за столом, помянуть сына, я же в ответ пригласил всех в кафе. Хотел всё снова сам оплатить, но парни не позволили, каждый за себя заплатил. На следующее утро Лебедевы пришли провожать меня в аэропорт. Отец Сани меня крепко, молча обнял, а мама Сани, глядя на меня снизу вверх увлажнившимися глазами, поблагодарила за всё, что я для них сделал.

– Это я для Сашки, Антонина Григорьевна. Он и боксёр был отличный, и человек хороший. Берегите память о нём.

«На дальней станции сойду, трава по пояс…» Это песня, ставшая популярной в исполнении Геннадия Белова, а позднее и «Самоцветов», крутилась у меня в голове уже часа два, как мы в первое воскресенье июня приехали на дачу. Открыли калитку, а там… Ну вот точно как в песне. Инга ушла в дом наводить порядок, а я, разыскав в сарае чудом там оказавшийся серп, подправил его на кухне с помощью бруска и принялся за битву с травой, сорняками и прочими ненужными растениями, вымахавшими на нашей территории за время нашего долгого отсутствия чуть ли не в человеческий рост. Нет, не поверю, что бы в это время в стране не продавались какие-нибудь газонокосилки! Вон у соседей травка ровненькая, ухоженная, явно не серпом скошенная. Надо будет как-нибудь пообщаться. Или какого-то пейзанина из соседней деревни нанять, чтобы за участком присматривал. Ну да и ещё домработницу, конюха (в смысле личного шофёра) и пару гувернанток для будущих детей. И стану этаким «совбуром», как во времена НЭПа таких называли.

Нет, товарищи, это не наш метод! Купил участок – будь добр поддерживать на нём порядок. В любом случае надо почаще наведываться. Вот мама вроде говорила, что в отпуск приедет в августе, будет жить на даче и заодно следить за порядком. А что, вокруг леса, реки, озёра, магазинчик есть, соседи, опять же, некоторые тут всё лето живут, будет с кем пообщаться. Я бы и сам пожил, если бы… Если бы, например, не нужно было поступать в Литинститут.

Ладно, как-нибудь разгребёмся, думал я, смахивая со лба пот. Накануне мотыльнулись на Измайловский рынок, прикупили уже готового шашлыка в количестве четырёх кило. Ну и так кое-что из снеди.

Покупки с утра сложили в тоже на днях приобретенный в «Первомайском» рюкзак «Ермак», в котором было удобнее, сидя на мотоцикле, возить вещи. С утра пораньше я с Ингой на моём «Иж-Планета-Спорт», а Лёха с Людой на «Минске» стартанули на дачу. И дорога-то оказалась всего ничего, каких-то минут тридцать. Шоссе не загруженное, пробок нет. Немного подождали у переезда в Чкаловском, а там, считай, уже и дома. На даче в смысле. Лёха возле топорковских озер ушёл правее к своей даче, ну а мы через деревню к себе. Обещался ближе к вечеру за нами зайти.

О! Какой-то мужик у калитки скребётся. Батюшки, аж сам председатель пожаловали. Принесли решение общего собрания о том, что нас приняли в члены садоводческого кооператива, членскую книжку, книжку по учету электроэнергии. Так же до нашего сведенья было доведено, что решением опять же общего собрания членские взносы в этом году составляют целых пятнадцать рублей с участка. Ну там зарплата ему любимому, бухгалтеру, электрику (по совместительству), на дорогу, на сторожа, на собаку сторожа, на ремонт линии электропередач и прочие пустяки. Заплатил, в чём расписался в любезно предоставленной председателем ведомости. И в моей членской книжке появилась запись, что, мол, всё уплочено. Заодно поинтересовался по поводу сноповязалки, в смысле газонокосилки. С этим вопросом был переадресован на четыре участка вправо от нашего к некоему Борису. Тот вроде как в теме.

За делами время пролетело мигом, а тут и Лёха с Людой пришли. Походили по нашему участку, посмотрели дом, обозвали буржуями, после чего мы стали собираться. А собственно, всё и так собрано, только мясо из холодильника достали. Пошли просекой, которая начиналась практически в метрах двухстах от нашего дома за озёрами. Лёха как местный старожил и краевед рассказывал нам о лесе, мол, много грибов, особенно по осени. Белые рюкзаками вывозят. А когда опята пойдут – так машинами. Зверья хватает. Показал пару полян, изрытых кабанами.

– Нет, к людям не подходят, ни разу не сталкивался, – ответил он на мой вопрос. – А вот лосей, которых тоже хватает, встречал часто. Но те тоже особенно знакомиться не стремятся. Хотя дурных тоже хватает. Вот на прошлой неделе к соседке сохатый на участок с утра пораньше заявился и стал что-то потреблять для себя полезное с огорода. Забора-то со стороны леса практически ни у кого нет. Ну соседка то ли не спала, то ли проснулась, в общем, выскочила на крыльцо, да и офигела от такого авангардизма. Как же, любимые овощи какая-то корова потребляет! Ну и метнула в болезного тем, что под руку попалось. Утюгом кажется. И заорала дурным голосом, разбудив всех соседей. Бедное животное, конечно, перепугалось, не ожидало такого приёма. Как же! Живет в заказнике, охотиться тут на них нельзя. Ну и метнулся лось напролом, снес два забора – соседки и соседа напротив.

За разговорами минут за двадцать неспешного шага дошли до «трассы». То есть линии электропередач, вдоль которой и стояли с двух сторон дома лёхиного кооператива. Ну разница-то сразу была видно между нашими домами и местными. Победнее тут, конечно. Дошли до нужного участка. А что! Приличный такой домик. Хотя в целом, как в песне: «Я его слепила из того, что было». Но не хибародистый. Видно, что по уму построен. Рядом с домом кубов пять каких-то стройматериалов. Лёха объяснил, что будут мансарду расширять и террасу.

Познакомились с родителями Людмилы. Василий Иванович оказался моим коллегой. Не в смысле певцом, композитором, писателем или боксером, а сотрудником МПС. Работал в каком-то железнодорожном НИИ начальником экспериментального цеха, а Валентина Дмитриевна там же, в отделе главного механика. И вот что-то с первых минут подкупало в этих людях, то ли какая-то искренняя доброта, то ли не наигранное гостеприимство… В общем, они нам с Ингой сразу понравились. А вот Лёхины родители приехать не смогли: у отца давление зашкалило, ну а матушка при бате осталась.

Сегодня у небольшого круга дачников традиционные посиделки по поводу открытия очередного сезона. Через час стали и гости подходить. Хотя какие там гости… Соседи с рядом расположенных участков. Молодёжи еще человек пятнадцать прибавилось. За домом у леса (действительно, заборов-то и нет) на большой поляне были расставлены столы и скамейки. Кто-то со своими стульями пришёл. Каждый вложился в общий стол. Было много зелени, ранней редиски и оставшихся с прошлого сезона овощных консервов в количестве немереном и разных видов. Видимо, садоводы-дачники подчищали прошлогодние запасы и готовили банки под новый урожай.

Лёха стоял у мангала («мартена», как он его назвал) и следил за приготовлением шашлыка, которого в сыром виде где-то под десять кило набралось. А что? На свежем воздухе самое то. Напитков тоже для поднятия аппетита хватало. Но мы с Ингой особо не злоупотребляли, хоть сегодня и планировали ночевать на даче.

После того как поспела первая порция мяса и были насажены шашлыки на второй круг, народ, приняв на грудь ещё горячительного и воздав должное мясу с пылу с жару, потихоньку стал разбиваться на группки. Смех, шутки, веселье… Вспоминали смешные случаи прошлых лет. Ну а что? Тут они уже десяток лет живут, почитай, все друг другу как родственники. Из молодёжи особенно выделялся один парень. Видно он и постарше был, и вроде как за «основного». Часто к рюмочке прикладывался, громко говорил и смеялся. Лёха его представил как Саню Руднева, соседа с дома напротив. Их там четыре брата живут.

Когда стало смеркаться и народ наелся от пуза, взрослые пошли в дом пить чай, а молодёжь устроила настоящий костёр. Здорово, прямо как в пионерлагере на закрытии смены! Трещат поленья, вьётся столбом дым, отгоняя надоедливых комаров… Красота! Гитары только не хватает. Тут ко мне подвалил Саня Руднев.

– Макс, а ты где учишься?

А перегаром-то хорошо несёт, да и так видно, что выпил крепко.

– ПТУ в этом году заканчиваю. Машинистом буду!

И толкнул локтем засмеявшуюся Ингу.

– А чё, нормально. А я в МАИ. Летать буду.

– Тоже ничего.

– А что не пьешь?

– Так мы с Лёхой спортсмены, нами режимить приходится.

– Тоже борец?

– Не… Я в шашки играю. В русские. Чемпион района.

Инга уже ржала практически во весь голос.

– Русские? Это какие?

– Ну типа поддавков. Не видел? Обалденная игра.

Кстати сказать, ещё удивило, что меня вроде как никто и не узнал из присутствующих. Почему? А хрен его знает. Может быть, я сам себя переоцениваю в смысле популярности? Или может кто и узнал, но не стал афишировать. И это очень хорошо, ни к чему тянуть на себя одеяло, становясь эпицентром всеобщего внимания, хочется побыть просто одним из всех.

Тем временем и гитара появилась. Сосед Лёхи, его тёзка, очень даже профессионально исполнил несколько битловских песен. Причём, что интересно, на языке оригинала. И голос есть, и слух отличный. Возьмём парня на заметку, мало ли… Потом инструментом завладел Руднев. Пытался что-то исполнить, но, видимо, зеленый змий, с коим тот весь вечер боролся, всё же стал его одолевать, и Саня отказался от сольного выступления. Протянул мне гитару.

– Чего ухмыляешься? Давай чё-нить сыграй обществу. Или ты не умеешь.

– Нет, почему же, мы с ребятами во дворе много песен играем.

Надо сказать, что, примерно представляя себе такое развитие событий, я заготовил пару песен. Ну слушайте. Песни-то и впрямь дворовые, но в исполнении Владимира Маркина они просто классные. Попробую исполнить не хуже. И таким гнусавым голосом начал:

«Сиреневый туман» народу тоже понравился. Давай ещё, требуют. А пожалуйста! «Белая черемуха» тоже зашла. Ещё хотят… Ну так у нас песен-то много. «Я начал жить в трущобах городских…» в варианте «Несчастного Случая» вообще «на ура». Не, ребят, хорош. Заканчиваем концерт хоровым исполнением митяевской «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались».

А на улице-то всё темнее становится, не пора ли нам с Ингой к дому собираться? Ведь через лес идти придется. Хотя ночь-то светлая, но тем не менее.

Мы так по-английски, особо ни с кем не прощаясь, кроме Лёхи с Людой и родителей, покинули общество, где уже начались танцы под кассетный магнитофон. Лёха проводил нас до просеки, ну а дальше мы и сами не заблудимся.

Всё-таки, наверное, судьба решила мне хоть частично компенсировать свой косяк с проигранным финалом. Потому что на следующий день после возвращения с дачи мне позвонили из секретариата ЦК ВЛКСМ. Приятный женский голос сообщил, что я выдвинут на соискание Премии Ленинского комсомола за свою дилогию о Викторе Фомине. Подведение итогов состоится в преддверии Дня образования комсомола – 29 октября.

Отлично! Вот уж порадовали так порадовали, если это, конечно, не был фейковый звонок. Но в это время пранкеров ещё нет, так что я практически не сомневался в том, что моя дилогия и впрямь выдвинута на премию. Не удержался, позвонил Полевому.

– А я где-то этого и ожидал, что давно пора какому-то из твоих произведений получить премию, – прогудел он в трубку. – Думал, но вслух не говорил, чтобы не сглазить. Если станешь лауреатом, то получишь диплом, нагрудный знак и целых 5 тысяч рублей. Как раз на «Жигули» хватит, а то ты всё, я смотрю, безлошадный.

– Так у меня мотоцикл есть.

– Не всю же жизнь на нём ездить, тем более это летний вид транспорта. Да и травмоопасно к тому же. Дело твоё, можешь в Фонд мира деньги перевести…

– Нет уж, – вспомнил я недавно переведённую валюту на счёт какого-то «Станкоимпорта». – Такая корова нужна самому.

– Ого, знаком с творчеством Михалкова, – хохотнул тот. – Так что раньше времени поздравлять не буду, но надеюсь, что премию ты отхватишь. Я, кстати, вхожу в жюри премии.

На этой оптимистической ноте наш разговор закончился. А тем временем подкрался день нашей с Ингой свадьбы. Наши родители приехали накануне, её предки накануне росписи переночевали у нас, а вот следующую ночь уже проведут у Сергея Борисовича, чтобы молодожёны могли после свадьбы уединиться без посторонних. Мои тоже прибыли заблаговременно, им я снял номер в гостинице «Берлин», хороший номер, полторы сотни за два дня проживания выложил. То есть официально-то он стоил 30 рублей в сутки, но так просто заселиться было попросту невозможно, пришлось дать администратору «на лапу». Хорошо живут администраторы престижных гостиниц, но, уверен, чтобы занять такую должность – нужно иметь определённый блат. И ещё неизвестно, сколько они сами дают «на лапу», прежде чем припасть к этой кормушке.

Ну а сейчас, пятничным вечером накануне свадьбы, все собрались в нашей квартире.

– Бог ты мой, какая прелесть! – ахала Нина Андреевна, разглядывая на дочке свадебное платье. – Сам Зайцев!..

– Максим, надень, пожалуйста, костюм, хочу посмотреть, как вы будете смотреться вместе, – подхватывала моя мама.

– Ой, а вы кольца купили? – снова суетилась Нина Андреевна.

И весь вечер в том же духе. Правда, Михаил Борисович в какой-то момент вдруг решил посмотреть мой гараж. Мы пошли с ним и моим отцом. Показал, что к чему, те одобрили, главное, сказал батя, что с размером не промахнулись. Да уж чего промахиваться, там пока только мотоцикл стоит. Но в случае чего можно и легковушку загнать. Может быть, даже «Волгу», но тогда мотик придётся убирать к дальней стенке гаража.

А когда вернулись, батя вдруг снова попросил ключи от гаража. Мол, ещё раз сходит посмотрит, прикинет кое-что. Отсутствовал минут сорок, мы уж с Ингой начали волноваться, а вот мама почему-то не проявляла признаков беспокойства, лишь загадочно улыбалась, как и родители Инги. Хм, они что-то явно мутят.

Утро 14 июня выдалось слегка пасмурным, но синоптики обещали, что распогодится, и обойдётся без дождя. К 9 часам к нашему дому подъехал «Mercedes-Benz W116» синего цвета, за рулём которого сидел владелец авто – Владимир Высоцкий. Ну да, так получилось. Я изначально искал для нас, молодожёнов, престижную иномарку, напряг Алку и ещё кое-кого, и когда уже почти отчаялся что-то найти, раздался звонок и знакомый хрипловатый голос спросил:

– Привет! Слышал, ты вроде иномарку искал на свадьбу?

– Есть такое дело, Владимир Семёнович…

– Мой «Мерс» тебя устроит? За рулём я буду сам.

– Акхм… Эм-м-м…

Мой лоб почему-то покрылся испариной, а в горле запершило.

– Вы это серьёзно?

– Думаешь, такими вещами шутят? – хмыкнул он. – Свадьба – дело серьёзное. Так что решил выручить коллегу и хорошего боксёра. Кстати, смотрел финала чемпионата страны, сто процентов тебя засудили… Ну так что, согласен?

– Ещё бы! Сколько?

– Чего сколько?

– Н-у… Сколько всё это будет стоить?

– Макс, неужели ты обо мне такого низкого мнения? Для друзей мои услуги бесплатны.

Вот так вот, сам Высоцкий меня в друзья произвёл, хотя и виделись-то мы с ним всего пару раз. Нехило, да? Может, прослышал, что это по моей просьбе его в лечебницу определили? Тогда бы, пожалуй, наоборот, имел бы на меня зуб, почему-то мне так кажется.

Как бы там ни было, в 9 утра у нашего подъезда уже стоял синий «Мерс», возле которого с сигаретой в зубах прохаживался Владимир Семёнович Высоцкий. Понятно, что вокруг него и его авто успела собраться приличных размеров толпа. Пацанов-то помладше, которых не разогнали по лагерям и деревенским родственникам, интересовала, ясное дело, машина, а те, кто постарше, во все глаза пялились на Высоцкого и, видно было, стеснялись подойти, попросить автограф или просто высказать своё уважение к его творчеству.

Я прикинул, как бы иномарка смотрелась с лентами и куклой на капоте. М-да, ржач стоял бы над всей Москвой.

Крутился рядом ещё один человек, с одним фотоаппаратом в руках, и вторым на шее. Знаменитый светский фотограф Валерий Плотников, его мне порекомендовала Пугачёва. Мол, если меня будут снимать за свадебным столом, то хочу получиться красивой, а Валера это умеет. Мы с Плотниковым однажды пересекались в салоне Ники Щербаковой, так что, можно сказать, хоть и шапочно, но были знакомы. Фотохудожник заломил за день работы нехилую сумму в пятьсот рублей, и не без внутренней борьбы я согласился удовлетворить его запросы. Сейчас он втихаря подснимал Высоцкого, тот делал вид, что не замечает и не слышит щелчков затвора. Артист!

– Владимир Семёнович, привет! – крикнул я ему с балкона. – Сейчас спускаемся.

– Привет! – махнул он мне рукой. – Можете не спешить, до ЗАГСа ехать двадцать минут.

Три «Волги» тоже уже тоже стояли под окнами. В одной едут наши родители, сразу в ресторан. В другой – свидетель, свидетельница и Лёха с Людой. В роли свидетеля мой бывший одноклассник Пашка Яковенко, который, в отличие от Андрюхи с Игорьком, сумел выбраться в столицу. В роли свидетельницы Варя – та самая пухленькая подруга Инги по её пензенскому дому. Вторая подруга – очкастая Марина, будет ждать нас в ресторане. Вот же ведь, умеет моя невеста подбирать подруг, чтобы на их фоне выглядеть ещё более ослепительно.

Спускались мы одной небольшой и частично весёлой толпой. Частично – потому что мой батя и Михаил Борисович успели втихаря тяпнуть по соточке, за что получили от своих половин выговор.

Инга в своём платье вызвала у более-менее молодых женщин во дворе восхищённые вздохи, а бабульки на лавочке зашептались, что совсем молодёжь с ума сходит, вырядятся как не на свадьбу, а незнамо куда.

– Привет!

– Привет!

– Доброе утро!

Мы с Высоцким и Плотниковым пожали друг другу руки, после чего бард распахнул перед Ингой заднюю дверцу. Следом за ней сел и я. Плотников расположился спереди, и тут же, обернувшись назад, нацелил на нас объектив фотоаппарата. Инга, словно фотомодель, расправила плечи, грудь ещё больше выпятила вперёд и ослепительно улыбнулась.

– А вот позировать не надо, – заявил Валера. – всё должно выглядеть естественно. Общайтесь с женихом, на меня вообще не смотрите, представьте, что меня здесь нет.

Наконец-то ЗАГС. В этот день помимо нас расписываются и другие пары, так что нам пришлось подождать, пока из зала бракосочетаний выйдет предыдущая пара счастливых молодожёнов и пригласят нас. И вот мы минуем боковые двери, в зале уже стоят Лёха с Люсей и Пашка с Варей. Через плечо у этой парочки алеют ленточки с надписями золотом: «Почётный свидетель» и «Почётная свидетельница». Волнуются едва ли не хлеще нас с Ингой. Высоцкого нет, он остался у машины. Может, боится, что угонят или поцарапают, но на предложение зайти с нами отмахнулся и потянулся за очередной сигаретой.

Ведущая церемонии с дежурной улыбкой заученно произносит:

– Дорогие жених и невеста! Дорогие гости! Мы рады приветствовать вас на официальной церемонии бракосочетания. Дорогие молодые! Любовь – это большое сокровище, дарованное человеку. Ваша жизнь как песочные часы, два хрупких сосуда связанных невидимой нитью времени. Эта нить связала вас, ваши судьбы. А сегодня ваши сердца заключают союз биться рядом неразрывно на всю последующую жизнь.

Перед тем как официально заключить ваш брак я хотела бы услышать является ли ваше желание свободным, искренним и взаимным, с открытым ли сердцем, по собственному ли желанию и доброй воле вы заключаете брак? Прошу ответить вас, жених.

– Да, – выдыхаю я.

– Прошу ответить вас, невеста.

– Да.

– В соответствии с семейным кодексом Союза Советских Социалистических Республик ваше взаимное согласие дает мне право зарегистрировать ваш брак. Прошу скрепить подписями ваше желание стать супругами.

Я беру в руки ручку, сердце готово выскочить из груди, всё-таки первый раз за две жизни женюсь, но я выжимаю из себя улыбку. Щёлкает затвор фотоаппарат, вспышки освещают помещение, а мы с Ингой по очереди ставим подписи.

– Брак – это серьёзный поступок, – продолжает ведущая. – Готовы ли вы легко и не раздумывая дать друг другу клятву любви и верности?

– Готов.

– Готова.

– Прошу вас подкрепить своё решение клятвой. Повторяйте за мной…

После клятвы дело дошло до колец.

– С давних времен кольцо всегда использовалось в важных событиях, оно является совершенным кругом, который не имеет начала и конца. Оно обозначает ваше совместное желание иметь бесконечную любовь друг к другу, чтобы не было конца вашему счастью, вашей любви в супружеской жизни. Поэтому, находясь вместе или в разлуке, пускай кольцо будет постоянным напоминанием вам об обещании, которое вы даете сегодня.

Примите обручальные кольца как символ единства, верности и чистой любви. Пусть они всегда напоминают вам что ваша любовь бесконечна. Дорогие новобрачные, я прошу вас обменяться обручальными кольцами.

Вот ведь, вроде когда покупали – нормально надевалось, а сейчас то ли от волнения, то ли… Хрен знает, в общем, отчего, но Инга с трудом натянула обручальное кольцо на мой безымянный палец правой руки. А вот её кольцо село сразу, как влитое. Да и, судя по её виду, она совсем не волновалась, напротив, полыхала счастьем, грозя утопить в нём окружающих. Недаром говорят, что для невест это праздник, а для женихов – испытание.

Дальше ведущая ещё что-то говорит про то, что, обменявшись кольцами, мы скрепили свои брачные обеты и стали одним целым, чтобы хранили свою любовь, подавали друг другу пример и всё в том же духе. Наконец протягивает нам «Свидетельство о браке».

– Дорогие Максим и Инга! Я вручаю вам ваш первый совместный документ и поздравляю вас с рождением вашей семьи. Ну а теперь вы можете поздравить друг друга!

Родные и гости, прошу поздравить молодых!

Хлопок пробки от бутылки с шампанским, которое тут же льётся по заранее припасённым фужерам, закусываем шоколадными конфетами. Но нас быстренько выдворяют в фойе – пора уступать место следующей паре. Выпив и закусив, садимся по машинам и едем возлагать цветы на Могилу Неизвестного Солдата в Александровском саду. А оттуда – на смотровую площадку перед МГУ. Тут, в Москве, такая традиция, и не нам её нарушать. Тем более что с нами один из лучших фотохудожников страны, и почти каждый наш шаг сопровождается щелчком затвора. Будет потом что показать детям, которые у нас, надеюсь, будут, и не в единственном числе.

В этой жизни, несмотря на появившуюся брутальность в мыслях и поступках, в то же время я стал и более сентиментальным. В прежней отсутствие детей меня нисколько не тяготило, а сейчас я прямо-таки поставил перед собой задачу стать отцом, и желательно неоднократно. Надеюсь, Инга не станет возражать, чтобы стать матерью если и не героиней, то хотя бы парочки очаровательных малышей.

Наконец-то мы в «Праге»! Поднимаемся в Зимний сад, здесь десятка полтора гостей, не считая наших родителей. Гости пока ещё просто перемещаются, общаются группками, за столы садиться, я так понимаю, команды ещё не было. Глаза мам светятся от счастья, отцы по очереди жмут мне руку и целуют Ингу в щёку.

Взгляд цепляет Пугачёву со Стефановичем и Ротару с Евдокименко. Две звезды, как ни странно, в одной тусовке, хоть и со слегка натянутыми улыбками, но общаются друг с другом. Сенчина с Наминым стоят в сторонке, Стас воркует с ней аки голубь. Изначально я его не планировал приглашать, но Люда за своего хахаля попросила. А мне что, жалко? Чай не объест.

При нашем появлении гости оживились, обступили, посыпались поздравления, поцелуи, рукопожатия. Подходит Полевой:

– Мои поздравления молодожёнам!

Он заранее предупреждал, что постарается заскочить, но может статься, что ненадолго. Но всё равно мы с ним успеваем попасть в объектив фотоаппарата.

Бушманов тоже здесь, сдержал своё обещание прийти. Но видно, что в этой тусовке чувствует себя несколько скованно, поэтому, поздравив нас, сразу же отходит к Полевому, им есть что обсудить.

Подарки пока никто не дарил, рано пока. А так-то интересно, что кто подарит…

Хотя я даже не знал, что нам нужно. Родители мои и Инги спрашивали нас, мы только пожимали плечами. Нет, ну реально, дом – полная чаша, разве что тех самых «Жигулей» не хватает. Вот получу премию Ленинского комсомола – и как раз хватит. Правда, чтобы взять машину без очереди, придётся кому-нибудь сунуть на волосатую лапу, может, и тысячей не обойдётся. Не напрягать же СБ…

А вот и он! В выглаженном, тщательно подогнанном и, похоже, новом костюме, на котором ещё и муха не… Хм, в общем, стильно одет, видно, что не «Большевичка» на нём, а сшито явно на заказ. Ну да Козырев себе такое может позволить.

Вчера он вечером заезжал к нам, с братом о чём-то с час разговаривал на кухне, я уж не лез, в своём кабинете музицировал. Снова ту песню на английском, про мир во всём мире. Потом СБ постучался, поинтересовался, чем я тут в тиши кабинета накануне свадьбы занимаюсь. Когда узнал, что песня о мире, да ещё и на английском, попросил исполнить под гитару. А прослушав, задумался.

– Максим, а ты знаешь, что после церемонии открытия на Центральном стадионе имени Ленина в Лужниках состоится концерт с участием мировых звёзд поп и рок-сцены? Нет? Ну да, откуда ж тебе знать, это держится в строжайшем секрете, будет сюрприз для зрителей.

Та-ак, и куда он клонит?

– А вот эта песня на концерте была бы кстати, – прищурился Козырев. – Не хочешь её исполнить?

– А что, есть возможность?

– Ну, как ты сам понимаешь, нет ничего невозможного, особенно с нашими возможностями, извиняюсь за тавтологию. У тебя есть качественная аудиозапись? Нет? Ну хотя бы под гитару сделаешь на своём магнитофоне? Когда будет готова – передашь мне, а я отдам уже куда надо. Там люди посмотрят, вынесут вердикт, достойна ли твоя песня исполняться на этом концерте. Так что с кассетой не затягивай, максимум через неделю мне её передашь.

Нет, определённо, судьба компенсирует мне мой незаслуженный проигрыш Давиду Квачадзе. Разве я могу упустить возможность выступить на таком грандиозном мероприятии в присутствии… Сколько там «Лужники» вмещают? 100 тысяч? Такой аудитории у меня ещё не было.

– Поздравляю!

СБ жмёт мне руку, Ингу целует в щёчку, жмёт руки брату и моему отцу. Плотникову, который было нацелил на него объектив фотоаппарата, погрозил пальцем, тот понимающе кивнул и переключился на Пугачёву.

– Добро пожаловать! Милости просим! Дорогие молодожёны! Вас встречают ваши мамы, подойдите к ним, поклонитесь им за их ласку, любовь, за то, что вырастили и воспитали вас, а сегодня благословляют на счастливую жизнь.

Я бы не отказался увидеть в роли тамады, к примеру, Бориса Брунова, но пришлось довольствоваться обычной тамадой. И то договориться оказалось не так просто – в самый разгар свадебного сезона хорошие тамады оказались нарасхват. Была даже мысль созвониться с Виолеттой Фёдоровной, всё-таки мы с ней не одну свадьбу провели, но получилось отыскать тамаду в Москве. Всё-таки волшебная сила денег решает многое.

С участием этой немолодой, но опытной женщины по имени Ольга Сергеевна мы разрабатывали сценарий праздника, настаивая на том, чтобы было поменьше пошлятины. Та округлила глаза, переспросив, в каком смысле «пошлятины». На что я объяснил, мол, давайте обойдёмся без глупых конкурсов. Кто, Пугачёва или Ротару будут зажимать между ног бокал, чтобы кто-то из мужиков умудрился наполнить его из зажатой же между ног бутылки. И конкурсы будущих бабушек – тоже перебор.

– Ну, у нас не глубинка, мои гости никогда с бутылками между ног не прыгают, я предпочитаю интеллектуальные конкурсы, – немного обиженно заявила тамада.

Баяниста также на фиг, играть за отдельную плату будет местный джаз-бэнд. А я с ребятами загодя подготовил для суженой небольшой песенный сюрприз, надеюсь, Инге понравится.

Вообще, конечно, будь моя воля, мы бы просто расписались и всё! Ну, может, посидели бы в узком кругу в кафешке, с теми же Лёхой и Люсей. Никаких платьев, костюмов и ресторанов. Однако Инга на такое точно не прошла бы. Для неё это первая и, надеюсь, последняя свадьба, и она должна запомниться на всю жизнь.

Понятно, что ТАКАЯ свадьба запомнится, один Высоцкий за рулём свадебной машины чего стоит, не говоря уже о гостях. Владимир Семёнович не стал ерепениться, поднялся с нами, а на мой вопрос, позволит ли он себе пригубить, махнул рукой:

– Меня все гаишники Москвы знают, так что за молодых обязательно подниму бокал… Да я в последнее время почти не пью, так что не переживай.

Понятно, почему не пьёт, после лечебницы его и водка, и тем более наркотики, наверное, совершенно не привлекают. Оно и хорошо, дай Бог знаменитому барду прожить хотя бы лет на десять больше, чем отвела ему судьба в моей реальности. Сколько ещё сможет песен и стихов написать, сколько ролей в театре и кино сыграть. Так что доброе дело я сделал, надеюсь, и не уйдёт Владимир Семёнович в мир иной в разгар Олимпийских Игр.

Тем временем наши мамы промокнули повлажневшие глаза носовыми платками, приняли от тамады хлеб-соль, который поднесли нам.

– Отламывайте по куску, и чей кусок окажется больше – тот и будет в семье главным.

Все сошлись во мнении, что мы с Ингой умудрились отломить одинаковые по размеру куски, а значит, в семье будет царить равноправие. Меня лично этот вариант вполне устраивал.

– Молодожёны, родители и гости – прошу за стол!

Джаз-бэнд продолжает наигрывать что-то мелодичное и позитивное, соответствующее моменту. А у меня уже, глядя на закуски, текли слюнки. Сегодня было не до завтрака, так что под ложечкой хорошо так сосало, с причмокиванием. Салаты, заливное, нарезки всех видов, бутерброды с чёрной и красной икрой. Ну и спиртного хоть упейся. Водка, вина нескольких сортов, шампанское… Прохладительных напитков тоже хватает, включая охлаждённые бутылочки с «Пепси», «Фантой» и «Кока-Колой». Перед Олимпиадой их можно было купить в Москве практически свободно, и появление заморских напитков на столах не стало событием из ряда вон.

Без «Горько!» не обошлось, целоваться на виду у всех почему-то казалось стрёмно, но мы проходили это испытание с честью раз за разом.

Самое интересное началось, когда стали вручать подарки. Тамада первых напрягла родителей. Откашлявшись, слово взял Михаил Борисович.

– Я буду краток, хм… Дети… Хм, хм… Мы, две семьи, – он кивнул в сторону моих, таких же смущённых родителей, – мы решили, что вам нужен личный автотранспорт. Квартира у вас есть, дача есть, а чтобы на неё ездить – нужна машина. В общем, это от нас. Машина стоит в твоём гараже.

С этими словами он протянул мне ключи, которые я принял с некоторым благоговением.

– «Жигули», шестая модель, белого цвета, – добавил мой батя с таким видом, будто собирал автомобиль своими руками.

Так вот зачем ему вчера ключи от гаража понадобились. Глядя на Ингу, я понял, что она тоже ничего о грядущем подарке не знала. Это вот когда ж они успели? Это ж в очереди стоять хрен знает сколько было нужно, за 5 лет становиться. Правда, Михаил Борисович обладает некоторыми связями… В этот момент я поймал лёгкую улыбку Сергея Борисовича, и догадался, что здесь, пожалуй, не обошлось без его участия. Да что гадать, факт остаётся фактом: наши родители подарили нам крутую по нынешним временам тачку. Не «Волга» и уж тем более не иномарка, но «Жигули» сейчас котируются, это факт. Мои, я так понял, тоже вложились, у мамы на её сберкнижке оставалось несколько тысяч. Ну да, моих тысяч. Если уж на то пошло, то она могла их потратить на что-то другое, однако предпочла вложиться в машину для сына и невестки. С другой стороны, в моей пензенской квартире тоже всего хватает, включая импортную стенку с хрусталём, стиральную машинку и холодильник. И телевизор цветной стоит, если что. Одежды у мамы на любой вкус, ну разве что ещё одну шубу купить, для разнообразия.

– А это от меня.

Сергей Борисович протянул мне конверт, в котором обнаружились два прямоугольных кусочка бумаги.

– Это вам с Ингой путёвки на болгарский курорт «Золотые пески». Отдых с 5 по 15 августа, к тому времени, надеюсь, вы с молодой женой уладите свои институтские дела. А если не успеете, придётся мне вам помочь, – с притворным вздохом добавил он.

– Ой, дядя Серёжа, спасибо!

Инга привстала на цыпочки и поцеловала СБ в тщательно выбритую щёку. А я подумал, что до августа, по идее, должен уже сдать все экзамены, если, конечно, я их сдам, но что там будет дальше – пока полная неясность. Инга сессию уже сдаёт, надеюсь, обойдётся без «хвостов», которые помешают ей отправиться со мной на болгарский курорт. А без неё я, понятно, тоже никуда не поеду.

Пугачёва со Стефановичем вручили… портрет. Да-да, полотно где-то полтора метра высотой и метр шириной, на котором были изображены мы с Ингой верхом. Я на гнедом жеребце, а она на белой кобыле, в образах я какого-то идальго, а она – дамы в пышном платье. Картина поражала своей фотографической точностью, особенно наши лица и одежда, каждая складочка. Оказалось, работа не кого-нибудь, а самого Шилова, сделанная по нашим фото, которые где-то раздобыли заказчики. Даже страшно спросить, сколько они заплатили за эту работу.

Ротару с мужем преподнесли нам вышиванки, мне рубаху, которую принято носить навыпуск, а Инге в виде платья длиной до колен с пояском. А ещё Софа с таким видом, будто бы это для неё ничего не стоило, вручила невесте красивый золотой перстень с изумрудом, который, думаю, обошёлся их семейному бюджету в кругленькую сумму. Само собой, Инга тут же примерила перстенёк, который оказался впору на средний палец левой руки, и больше, похоже, снимать его сегодня не собиралась.

Полевой подарил настольный письменный набор из малахита, заверив, что когда-то этот раритет стоял на столе у самого Александра Беляева. Того самого писателя-фантаста, автора «Головы профессора Доуэля» и «Человек-амфибия». Бушманов презентовал тарелку. Правда, непростую, XVIII века, приличных таких размеров с удивительно красивым, изображавшим разных птичек орнаментом, который за прошедшие века почти не утратил сочности красок.

– С этого блюда ели дичь члены семейства Габсбургов, – пояснил он. – Не исключено, что и сам император Франц II вкушал с него своих любимых жареных куропаток.

Однако… Такую тарелку разве что на стенку вешать… Нет, вдруг упадёт, лучше в стенку поставить, на видное место. И ещё табличку прикрепить, как в музее, хе-хе. А ведь ей на самом деле место в музее, интересно, где Бушманов такой экземпляр откопал?

Под занавес порадовали Намин и Сенчина. Стас вручил мне от них обоих на вид не очень-то и презентабельный кофр, внутри которого оказалась акустическая гитара-дредноут[15] «Мartin-D28» 1965 года выпуска. Да ещё и с потёртым кожаным ремнём.

– Из Америки привёз знакомый, прошла через несколько рук известных и не очень музыкантов, и кстати, на ней играл одно время сам Дэвид Гейтс из группы «Bread», если это тебе что-то говорит. По звуку это просто царь-рояль.

Я не удержался, взял инструмент в руки, тот оказался настроен, и я, сев на стул, сыграл знаменитое вступление из песни «Stairway To Heaven», что было встречено аплодисментами. Да, звук и впрямь впечатляет, никакой звукосниматель не нужен.

– Спасибо! – сказал я, в порыве чувств обнимая сначала Намина, а потом и Сенчину. – Вот ведь знали, как угодить.

Лёха и Люда подарили… щуку. Вернее, высушенную голову речного хищника, насаженную на полированную деревянную подставку, чтобы можно было вешать на стену. Голова поражала размерами, интересно, сколько весила эта зверюга? Оказалось, 4 с половиной килограмма, и вываживал Лёха её в прошлом году на топорковских озёрах около часа.

– Это щука непростая, – подмигнув, сказал он. – Она как в сказке про Емелю, исполняет желания.

– Точно? А почему себе не оставил? – улыбнулся я.

– Так моё самое главное желание уже исполнилось, – приобнял он Люду. – А всё остальное своим трудом добудем.

Высоцкий не остался в стороне и, хотя я, честно говоря, подарка от него не ждал, он и так сегодня за водителя, ему ещё нас домой везти, однако презентовал нам с Ингой конверт, в котором позже обнаружились пятьсот рублей. Не только он, ещё некоторые из гостей дарили деньгами, логично рассудив, что молодым найдётся на что их потратить. А в разгар торжества я поднялся на небольшую сцену и объявил в микрофон.

– Друзья, минуточку внимания! Сегодня мы получили много прекрасных подарков, но теперь я сам хочу сделать вам всем подарок. Но прежде всего своей любимой, теперь уже, не побоюсь этого слова, супруге. Этот подарок – песня. Она называется «Всё для тебя».

Да, такой вот я, всё-таки использовал кое-что из творчества далеко не самого любимого исполнителя. Но от песен подобно этой женщины млеют, и моя Инга тоже не исключение. А потому я постарался спеть с душой, хоть мой вокал и не слишком похож на стасомихайловский.

Я пел, и собравшиеся за редким исключением (тот же Намин изо всех сил прятал саркастическую ухмылку) на последнем припеве уже вовсю мне подпевали. Я не сомневался, что песня уйдёт в народ, и её станут исполнять практически в каждом кабаке. А это значит – какие-никакие, но авторские отчисления, и с оформлением вещи в ВААП затягивать не стоит.

Затем мы с Ингой вальсировали. Свадебный вальс мы отрепетировали заранее, наведавшись пару раз к преподавателю танцев, вернее, преподавательнице Эльзе Эдуардовне, помнившей ещё, кажется, Институт благородных девиц. Раньше она преподавала в балетной школе и, несмотря на преклонный возраст, находилась в прекрасной форме. Брала Эльза Эдуардовна за час занятий нехило, но оно того стоило, и её стараниями мы не ударили в грязь лицом.

Были и танцы, как медляки, так и более «энергичные», в которые тамадой были втянуты практически все гости, включая Ротару с Пугачёвой. Даже Полевой постарался изобразить что-то вроде гопака, а я в этот момент переживал за его сердце. Кстати, вскоре после танцев они с Бушмановым чуть ли не под ручку и ушли, на прощание пожелав нам с Ингой долгой и счастливой семейной жизни.

В 7 вечера двое официантов внесли в зал огромный, высотой в метр торт «Прага». Его готовил сам Гуральник – шеф-повар кондитерского цеха ресторана. Я с ним лично пообщался за неделю до свадьбы. На выбор нам помимо «Праги» он предлагал и другие фирменные торты: «Вацлавский» «Птичье молоко» и «Зденка». Выяснив их рецептуру, я всё же остановил свой выбор на «Праге», где в классическом варианте использовались четыре вида сливочного крема, пропитка из коньяка, ликеров «Бенедиктин» и «Шартрез».

И сейчас, распробовав торт, понял, что не ошибся. Несмотря на то, что я уже успел перепробовать кучу блюд, включая фирменные, и в моём желудке свободного места оставалось не так много, здоровенный кусок торта я всё же в себя впихнул, запив холодным, только что принесённым из холодильника лимонадом. Какой уж тут режим, после этой свадьбы я поправлюсь минимум на пару кило. Да и к чему режимить, Игры всё равно сделали мне ручкой, а Квачадзе на приглашение к реваншу пока отмалчивается. Струсил, поди, или, скорее, не хочет ломать подготовку к олимпийскому турниру. Наверняка же ему донесли, а может, и саму газету подсунули, не мог он не знать о моём вызове.

Ладно, не будем о грустном, а то вон опять кричат: «Горько!» В который уже раз целуемся, у обоих аж губы распухли. И вообще к вечеру меня уже едва держат ноги. Это вон Инга всё бабочкой порхает, откуда только силы берутся? Ну а у меня уже разговоры со слегка поддатыми друзьями – Пашкой и Лёхой. Взрослые дядьки ведут свою беседу, мужья певиц и Намин успели скучковаться с Козыревыми и моим отцом. Что они там обсуждают – непонятно, на вид СБ самый трезвый из них, но и он периодически начинает жестикулировать, что-то кому-то доказывая. Лишь бы лишнего не надоказывал, а то найдутся доброхоты, настучат на самого помощника Бобкова. Может, и как с гуся вода, а может, и аукнется. Ну да сам не дурак, столько лет в системе, должен понимать, что к чему. Только Высоцкий сидел со скучающим видом, задумчиво катая в пальцах пустую рюмку.

Из гостей в этот день первыми упорхнули Ротару с мужем, сославшись на какие-то неотложные дела. Около восьми вечера попрощались Пугачёва со Стефановичем, а ближе к девяти я шепнул тамаде, что пора бы закругляться. Жених с невестой устали и хотят домой. Тамада оказалась понятливой, и двадцать минут спустя «Мерседес» Высоцкого уже вёз нас в направлении дома.

– Спасибо ещё раз, Владимир Семёнович! – поблагодарил я его, когда иномарка остановилась в нашем дворе.

– Ерунда, – отмахнулся он, – сегодня я тебя выручил, завтра ты меня… Кстати, завтра в Париж улетаю, к Марине на месяц. Она после той встречи на записи «Голубого огонька» тобой интересовалась, расскажу, как на свадьбе вашей гулял.

Надо же, в той реальности он никуда не улетал, был в Москве, где его и застигла смерть. Ну так сколько уже изменилось в этой истории, и вон даже Высоцкий к спиртному равнодушен и, надеюсь, к наркотикам тоже. Да что Высоцкий – Афгана удалось избежать, спасти тысячи жизней наших ребят. А может быть, даже удастся спасти СССР. Но тут пока ни в чём нельзя быть уверенным, нужно подождать хотя бы лет десять, чтобы стало ясно, правильный ли мы путь выбрали.

Час спустя, когда мы наконец избавились от свадебных нарядов, немного передохнули и приняли душ, Инга предстала передо мной в воздушном пеньюаре. К чёрту прогрессорство, когда передо мной столь соблазнительная девица! Думал, кое-как исполню супружеский долг – и на боковую. И откуда только у меня силы взялись после этой свадьбы?!

В воскресенье провожали родителей и друзей в Пензу. На перроне я шепнул маме, что, если у неё будет время, она может попасть на церемонию открытия Олимпийских Игр, будет сидеть на трибуне рядом с Ингой.

– Это как? – округлила она глаза. – А ты что же, не пойдёшь?

– А я… А я в некотором роде участник церемонии открытия. Если, конечно, всё сложится, как мы с… С кое-кем планируем. Пока ничего конкретно сказать не могу, но надеяться можно. Так что будь готова в случае чего рвануть в столицу снова.

А в понедельник утром я приступил к реализации нашего с Козыревым плана по участию меня любимого в олимпийском концерте. То есть к демозаписи песни «For peace in the world». Учитывая уровень мероприятия, даже демонстрационную запись мне хотелось сделать качественной, как в студии «Мелодии». Туда бы я и направился, но, заранее созвонившись, узнал, что там все эти дни работа студии расписана по минутам. Кому-то приспичило к Олимпиаде в последний момент выпустить диск с песнями советских рокеров, показать всему миру, какая мы прогрессивная в плане музыки держава. «Аквариум», «Машина времени», «Автограф», «Магнетик бэнд», «Земляне», «Диалог»…

Так-то я двумя руками «за», вот только эти рокеры, получается, перешли мне дорогу. Накануне свадьбы через всё ту же Алку удалось раздобыть телефон Зацепина, чья квартира была превращена в настоящую студию. Та, правда, попросила её не «палить», мол, нашёл телефон по своим каналам. Да, после фильма «Женщина, которая поёт» между Пугачёвой и Зацепиным пробежала чёрная кошка. Тот не мог простить Примадонне аферы с Горбоносом[16].

Я позвонил, и мы договорились с Александром Сергеевичем, что в понедельник весь день он готов работать со мной, но обойдётся мне это в пятьдесят рублей в час. Ради такого дела не жалко, так что сразу после завтрака уже с обручальным кольцом на безымянном пальце правой руки я сел… на мотоцикл. Прав на вождение легкового автотранспорта у меня пока не было, а так бы, конечно, поехал на новеньких «Жигулях». Придётся ещё и на права учиться, но займусь этим вопросом после возвращения из Болгарии. Ничего с тачкой не случится, не колбаса чай, не протухнет.

М-да, эта аппаратура ничуть не уступала той, что стояла в студии «Мелодии»[17]. Да тут можно целый оркестр записывать! Это я удачно зашёл.

Зацепин сразу впрягся в работу, первым делом прописал партию на фортепиано и мой вокал, а затем уже занялся аранжировкой. Поскольку мы хотели уложиться за день, то из этой квартиры-студии я уходил в начале десятого вечера. За всё это время мы только дважды прерывались на кофе с пирожными – в холодильнике композитора обнаружился целый склад эклеров. Зато мой кошелёк похудел на 450 рублей. Надеюсь, оно того стоило. Тем более что я ещё и удостоился похвалы от Александра Сергеевича за мелодичность моей песни.

А во вторник я первым делом мотанулся в ВААП, всё-таки нужно было зарегистрировать новоиспечённый хит «Всё для тебя». Управился быстро, а вечером заехал к Козыреву, отдал одну из копий кассеты с песней «For peace in the world». Мы вместе послушали, и Сергей Борисович одобрительно покивал:

– Да уж, это не сравнить с твоим мурлыканьем под гитару. Завтра же отдам кассету в оргкомитет.

Я так и не понял, стоит ли мне обижаться на «мурлыканье». Хотя то, что «испёк» в своей студии Зацепин, действительно тянуло на высочайший по нынешним временам уровень. И всё это без применения каких-либо компьютеров.

Три дня спустя Козырев позвонил и сообщил, что вопрос с моим участием в концерте решён положительно. Я почему-то и не сомневался в подобном вердикте, так что воспринял новость довольно спокойно.

А 1 июля я получил письмо из Литературного института. В нём сообщалось, что Варченко Максим Борисович прошёл творческий конкурс и приглашается для сдачи вступительных экзаменов на очную форму обучения. Есс!

Экзамена четыре: один письменный (сочинение) и три устных: русский язык и литература, история и английский язык. Если всё сдам, то затем собеседование и почти месяц установочная сессия. Первый экзамен 7 июля. Ну всё, обкладываюсь литературой, и никто меня не трогайте.