Вундергай-сыщик

Понемногу обо всем

Пятьдесят два дня учебного года промчались, словно гоночные автомобили…

Трудно приходится Вундергаю. Теперь надо было успевать и в учебе. Десятый класс — это уже серьезно.

Около девяти часов раздался телефонный звонок. Вундергай с кислой миной посмотрел на телефонный аппарат. Вундергай решил, что это, конечно же, звонит бабушка — чтобы убедиться, подогрел ли он завтрак, выключил ли при этом газ. Сообщит она и о том, что возвращается из группы «Здоровье» после утреннего бега и купания. Какие мы молодцы, скажет, наверное, она, что открыли секцию «Долголетие»…

С такими мыслями Вундергай отложил в сторону учебник «Обществоведения», схватил телефонную трубя ку и сразу же выпалил:

— Плов подогрел, чай заварил, газ выключил, чашку твою любимую на место поставил, умылся, причесался… Хватит?

— А к психиатру не забыл сходить? — вдруг ответила трубка голосом Бабашкина.

После некоторого замешательства Вундергай закричал в трубку:

— Так это ты, Бабашкин!.. А я думал, что бабушка…

— Выручай, Вундергай, — без предисловия начал Бабашкин. — Тут на стадионе у нас ЧП… Она побежала жаловаться к инспектору Али.

— Кто она? — не понял Вундергай. — Толком объясни.

— Мы играли в мини-футбол на новом поле, а Балыкина, как нарочно, мимо шла… Гани передал мне мяч, я с ходу пробил, и вместо ворот попал в ее сумку. А она в ней яйца несла…

— Все расколол? — поинтересовался Вундергай, одновременно пытаясь припомнить, в какой из книг припрятан у него «энзэ».

— Все, конечно… — уныло ответил Бабашкин. — Вообще-то никто не знает, сколько у нее их было, но она кричала на весь массив, что мы разбили на целых три рубля.

— Лети сюда! — ответил Вундергай и бросил трубку.

Вскоре Бабашкин стучал в дверь.

— Ты что, на реактивной метле?

— Да я ведь снизу звонил, из вашего автомата. Думал, бабушка твоя дома…

Вундергай вернулся в кабинет отца, продолжая поиски заначки.

— Куда же я их сунул? — он стал вытаскивать из рядов книги наугад.

— А ты в последний раз какую читал? — осенило Бабашкина.

— Сразу две читал, — ответил Вундергай и пожал Бабашкину руку. — Соображаешь!.. Сейчас поглядим… Так, посмотрим сначала в «Судебной медицине» и в «Инспекторе Мегрэ», — Вундергай достал обе книги. — Ты, Бабашкин, везучий тип, угадал! — он протянул Бабашкину три рубля, захлопнув «Судебную медицину».

Бабашкин выскочил за дверь.

Вундергай вернулся к учебнику, но, раскрыв его, задумался о другом. Мысли перенесли его в квартиру Арнольда Суррогатова. В ту полночь, после успешно проведенной операции, когда Суррогатова подвели к дверям собственной квартиры, полковник Станицын осведомился у него, обращая внимание на стук пишущей машинки:

— У вас имеется и личный секретарь?

Суррогатов жалко улыбнулся.

— Это я сам… Точнее, там мой дух. А вы не верите в мистику, товарищ полковник?

Полковник жестом приказал открыть дверь. Суррогатов спокойно открыл и с непринужденным видом направился в столовую.

— Подожди, дорогой! — остановил его полковник Станицын, — невежливо как-то оставлять гостей за порогом. — Он попросил экспертов-криминалистов осмотреть квартиру. — А вы, гражданин Суррогатов, посидите вот здесь, на стульчике.

Из комнаты вышли один из экспертов и инспектор Али.

— Магнитофон работал, — сказал инспектор Али. — Ловко придумал. С реле…

— Ай да жук, Суррогатов! — усмехнулся полковник Станицын. — Надумал обвести весь мир.

— Ваши беспочвенные подозрения меня оскорбляют, товарищ полковник, — сказал Суррогатов, стараясь казаться спокойным. — У каждого человека свои странности. У вас, я уверен, они тоже есть… я ручаюсь, товарищ полковник…

— Вы, Суррогатов, сейчас и за себя не в состоянии поручиться, — сухо сказал полковник.

Суррогатов состроил обиженную мину:

— У меня свои безобидные увлечения. Коллекционирую книги, антикварные вещицы, популярные диски, даже просто звуки. Между прочим, товарищ полковник, моей фонотекой пользуются самодеятельные театры, сам я тоже играю в некоторых спектаклях, приходите, если есть время… Кстати, этот костюм железнодорожника у меня не единственный. Там в шкафу найдется и форма летчика, и даже милиционера. Эти роли у меня получаются. — Опомнившись, Суррогатов только сейчас сорвал с себя седой парик и пышные усы. — Простите, забылся… Я частенько так приятелей разыгрываю, а сегодня решил проучить невесту… Некрасиво вышло… Конфуз при моей-то чистой анкете…

Проводили обыск сосредоточенно, без лишней суеты. Инспектор Али помогал, а Вундергай, — он подвез девушек, договорился с Арлекином о встрече и вернулся к дому Суррогатова, — притих в кресле у входа в гостиную, стараясь не пропустить ни одного слова из диалога полковника Станицына с Суррогатовым.

— Есть, товарищ полковник! — раздался торжествующий голос из соседней комнаты. В гостиную вошел маленький, лысоватый человек с короткой бородкой и протянул полковнику Станицыну два продолговатых кожаных мешочка.

— Где нашли? — спросил полковник Станицын.

— В спальне под подоконником.

— Ну и нюх у тебя, Уткур! — одобрительно отозвался полковник Станицын, прикидывая на глаз содержимое мешочков. Он повернулся к потрясенному Суррогатову. — Что же вы, Суррогатов, про эту коллекцию умолчали, а? Она ведь, похоже, самая уникальная в вашей квартире?

— Склероз проклятый, товарищ полковник! — с обреченностью в голосе отмахнулся Суррогатов. — Это мне от предков досталось, неудобно такое рекламировать, людей от соблазна спасал… До пенсии берег… — он еще что-то бормотал, только никто его уже не слушал.

Обыск продолжался до самого утра. Нашли несколько страховых свидетельств на личную жизнь Суррогатова, его кооперативную двухкомнатную квартиру, автомобиль «Жигули» вместе с подземным индивидуальным гаражом, и еще три сберегательные книжки с адресами сберкасс в разных городах.

Суррогатов уже не выкручивался, а все старался оправдать свои «слабости». Лично он, Суррогатов, никого по-настоящему не обижал… В квартирах, в которые проникал, он брал только излишки; тряпки, даже дорогие, не трогал, деньги — вторую часть, драгоценности — золото, хрусталь — тоже, кое-что оставляя хозяевам. Правда, антикварные вещи или редкие книги, однажды взяв в руки, Суррогатов уже не в силах был выпустить. Что касается уличных грабежей, так называемых на воровском языке «гоп-стопов», то ведь и при этом поступал, как он говорит, «гуманно»: из двух колец «просил» одно, кулоны, цепочки, браслеты и серьги — тут уж ничего не поделаешь — неудобно отказываться…

Суд приговорил Суррогатова к восьми годам лишения свободы с конфискацией имущества. «Англичанка» Алиса чистосердечно поведала о своей «охоте» в торговых центрах, на городских рынках и даже в учреждениях в дни выдачи зарплат. Она также понесла строгое наказание.

Тюленя тоже привлекли за спекуляцию музыкальными дисками, запчастями для автомобилей.

Суд учел чистосердечные признания Вики, помощь органам милиции при обезвреживании опасных преступников и еще то, что похищенные ценности были возвращены хозяевам. После того, как сняли гипс, бабушка Вундергая отвела Вику в трамвайно-троллейбусный трест и по ее рекомендации девочку зачислили на курсы вагоновожатых с представлением места в общежитии и стипендии. Поступила она и в вечернюю школу.

«Ну и история!» — размышлял за письменным столом Вундергай, — а ведь все началось с ученого петуха. — Он тряхнул головой, взъерошил свои волосы, пытаясь сосредоточиться на учебнике. Едва успел дочитать раздел, вернулся Бабашкин с двумя бутылками лимонада.

Вундергай посторонился, пропуская младшего друга.

— Ну-ка, доставай «Судебную медицину»! — заговорщически сказал Бабашкин, проходя на кухню.

— А зачем?

— А затем, чтобы твою заначку положить на место. — Бабашкин достал ту самую трешку. — Вот она, возвращаю в целости и сохранности.

Вундергай присел на табурет, взял трешку и вопросительно уставился на Бабашкина:

— Расшифруй, что это значит.

Бабашкин разлил лимонад по пиалам и рассказал:

— Когда я причалил к участковому, Балыкина успела нажаловаться на меня. Инспектор Али пообещал ей, что взыщет с меня за убыток, а заодно поинтересовался куда она эти самые яйца тащила. А когда она призналась, что на базар, он ее предупредил, что в следующий раз за спекуляцию привлечет к ответственности. Он напомнил ей, что она и Суррогатову кое в чем содействовала, за что и ей полагается год условно… а за разбитые яйца он расплатился сам. Вот это человек!..

— А лимонад откуда?

— Угостил инспектор Али… Хочешь еще новость? — не дожидаясь ответа, сообщил: — Гитарист и две девчонки из бывшей компании Тюленя просятся в наш цирковой кружок. Я обещал замолвить за них словечко Арлекину, пусть ходят к нам, чем зря торчать в подъездах.

— У тебя все, Бабашкин?

Бабашкин многозначительно заулыбался и подмигнул Вундергаю.

— Держись крепче за стул. Тебя ждет инспектор Али…

— Так что же ты сразу об этом не сказал! — возмутился Вундергай. — Надо было с главного начинать.

Бабашкин огляделся, недоверчиво посмотрел на ученого петуха, словно тот мог подслушать и, приблизившись к уху Вундергая, прошептал:

— Тебя, кажется, вызывает сам министр — вместе с полковником Станицыным и нашим инспектором Али… Крепись, Вундергай! Подозреваю, что тебя хотят наградить… Учти, я тебе про это по секрету… Поздравляю, друг! — и Бабашкин отчаянно стал трясти руку растерявшегося друга.

Оглушительно прогорланил петух. Бабашкин выглянул в окно и бросился в коридор.

— Чао, герой нашего времени! Встретимся в штабе.

Бабушка вошла, подозрительно оглядела внука.

— Чего это твой Бабашкин, как ошпаренная кошка, вылетел из подъезда? Чуть с ног меня не сбил. Спасибо, хоть поздоровался. — Она подошла к остолбеневшему Вундергаю и, наклонившись потрогала его лоб, заглянула в зрачки, прощупала пульс.

— Что с тобой? На тебе лица нет…

— Бабуля, — сказал Вундергай дрогнувшим голосом. — Как ты ко мне относишься? — Он театрально чмокнул ее в щеку.

— Как к дикобразу, — ответила бабушка. — Признавайся, что снова натворил?

— Кажется, меня вызывают к министру…

Бабушка опустилась на табурет.

— Ну вот, дождалась… — трагическим тоном произнесла она, хватаясь за сердце. — С таким внуком меня никакая оздоровительная группа не спасет. Какой, интересно, новый сюрприз ты подготовил к приезду родителей с раскопок?..

— Ничего страшного, бабуля, — он вскочил, достал из шкафа валерьянку, отсчитал двадцать капель, но бабушка оттолкнула пиалу с лекарством. Она ожидала четкого ответа.

Вундергай присел на полу у ее ног.

— Только ты не смейся, бабуля… Меня вроде бы хотят наградить…

Бабушка саркастически улыбнулась:

— Если уж кого и наградят, милый внучек, то, конечно, в первую очередь не тебя, а твою многострадальную бабушку. За то, что вот уже шестнадцать лет терплю проделки несносного внука… Надеюсь, ты догадался подогреть плов, заварить чай, вскипятить молоко? Сегодня твое дежурство…