Выжившие: Начало

2

Олег взял с собой пистолет, две обоймы для него и вышел из дома. Обгоревшие ели слегка покрылись жесткой, черной пылью и саженью. Стволы имели угольный цвет и отдавали кислым, резким запахом дыма. Тысячи таких столбов хаотично располагались в лесу, образуя неровные стенки, построившиеся в лабиринт. Подросток вдохнул сырой и прохладный воздух, смешанный с смрадом гари, к которому он уже привык, и посмотрел на серое небо, по которому бежали строем облака, немного похожие на дым. Омертвевший ветер нес с собой крупинки свежего пепла и сухие, жесткие остатки листьев, которые останавливались в ближайших мутных лужах, окруженных глиной, перемешанной с прожженной землей.

Погода стояла мрачная. Серое небо сливалось с черными землей и деревьями, создавая тусклые оттенки холодного лета. Небольшие и неожиданные капли дождя били холодными ударами по лицу Олега, возвращая ему потерянное ощущение холода. Вдали снова поднимался туман, медленно захватывая руины природы и царство смерти, построенное на этих руинах.

Олег обернулся и бросил взгляд на неподвижно лежащую с закрытыми глазами и безэмоциональным лицом Настю. Темная пустая комната хорошо впитывала в себя холод и сырость, от которых кожа девушки стала еще бледнее, а нос и щеки слегка покраснели. «Жива» — подумал Олег, от чего на обеспокоенной его душе стало немного теплее и спокойнее. Только она не двигалась, что задевало подростка, но он надеялся, что Настя еще придет в себя.

«Я обещаю тебе, Настя, что скоро вернусь обратно, и не один, а с помощью» — сказал про себя Олег.

Подросток вышел на тропинку и повернул в сторону дороги, которая находилась недалеко. Уже отсюда Олегу удалось разглядеть машины, которых раньше не было. Это обрадовало его, и он почти бегом устремился к транспорту.

Выйдя на дорогу, открылся вид на далекие поля со столбами, соединенными проводами, на пятиэтажки, что стояли на окраине города, а перед ними расстилалось поле с остатками высокой желтой травы и цветами: ромашками и подсолнухами, где-то виднелись полевые цветы бело-розового и бело-фиолетового цветов. Они поодиночке были раскиданы по черной земле и буквально лежали и вяли от недавней жары. Олегу они напомнили раненых солдат, лежащих посреди поля, где недавно произошло сражение. Также подросток заметил, что машин было не немного, а целая бесконечная колонна, очередь, которая состояла не только из легковых автомобилей, но и из внедорожников и военной бронетехники. Где-то в начале этой очереди мелькали желтизной детские автобусы.

Здесь, на дороге, Олега начал сносить предутренний ветер. В остатках леса он казался обычным дуновеньем бегущей от смерти жизни. Завывающий голос ветра был сравним с ураганом. Ветер без всякой жалости тревожил оставшуюся траву и цветы. В пустой тишине был слышен их шелест возмущения и негодования, на что ветер успокоился. Подросток подошел к машинам, держась ладонями за плечи от ледяного дуновенья. Ему было холодно, и этот холод раздражал еще свежие ожоги, которые и так доставляли ему дискомфорт. Среди брошенных автомобилей и пустых степей со сгоревшими лесами подросток чувствовал себя одновременно и отчужденным, и счастливым. В компании ветра ему казалось, что является частью этой обстановки, природы и он слышит разговоры травы с ветром, деревьев с кустами, неба с землей.

Осмотр первых трех легковушек, первых бросившихся в глаза еще у леса, ничего не дал, кроме ключей от багажника от одной из них. Олег открыл с помощью этого ключа багажник светлой «семерки» и обнаружил там запасное колесо, смятый пакет, с чем-то мягким, огнетушитель и рюкзак, в которой лежали бинты, бутылочки с длинными латинскими названиями и пару ампул с названием «АРП-1Э». Примечательно было то, что на упаковке с этими небольшими стеклянными ампулами с бесцветной жидкостью указана цена: двадцать тысяч рублей, и больше ничего. Никакой информации и инструкции по применению не было. Олег взял рюкзак, накинул на левое плечо, перекинув лямки через голову, чтобы сам рюкзак удобно висел на правом боку. Следом подросток раскрыл пакет и достал оттуда бежевую куртку из прорезиненной ткани с темными брезентовыми вставками на плечах, локтях и груди. Имелся капюшон. Юноша надел эту куртку, которая оказалась немного большой и тяжелой для него, и накинул капюшон.

Олег пошел дальше, бегло оглядывая каждую технику и вскоре добрался до перевернувшегося на обочину БТРа. Подросток обошел его несколько раз, стараясь найти какие-нибудь отличительные детали на нем. Во-первых: толстые резиновые колеса выглядели, как простые бесформенные куски резины. Либо они расплавились, либо лопнули, но от чего? На броне никаких следов не было. Во-вторых: дуло пулемета было сломано, и люк был неаккуратно выбит. Вероятно, машину сбросили с дороги из-за повреждений другим БТРом.

Подросток залез вовнутрь. Такого он никогда в жизни не видел, из-за чего ужаснулся и чуть не потерял сознание. Пять мертвых тел, из которых только два были похожими на трупы, двое — на груду костей и мяса, облаченных в камуфляж, и один выглядел примерно также, как Настя. У первых двух на теле были следы от пуль, вокруг которых недавно текла горячая темная, но уже высохшая кровь, а последний был абсолютно цел. Олег первым делом решил подползти именно к нему. Молодое, веснушчатое и рыжеватое лицо погибшего выглядело безмолвным и спокойным, но было предчувствие, что сейчас он встанет и набросится на подростка. Из обмундирования был крупный шлем, напоминавший «Сферу», изорванный бронежилет с кровавыми пятнами, потертая форма с темным камуфляжем. Военный лежал, раскинув руки в разные стороны, образуя крест. Левая окровавленная рука была пуста, а в правой был Абакан без обоймы.

Олег изъял из рук мертвого автомат, повесил его на свободное плечо и стал швырять по карманам на бронежилете. Три магазина для нового оружия и два для пистолета, но другого. У подростка был ПМ, а у трупа — Гюрза, которую он тоже забрал. Кроме всего прочего в кармане была фотография молодой неизвестной улыбающейся девушки с неразборчивой подписью черной ручкой на обратной стороне и карта города. Подросток положил фотографию обратно, а карту свернул в небольшой прямоугольник и сложил в свою сумку.

Далее он обыскал убитых и израненных двух военных, что сидели в креслах у штурвала. У них взял только рожки с патронами для Абакана и бинты. Гранаты решил не брать, поскольку не умел ими пользоваться. У одного из этих военных был противогаз с надетым фильтром, который Олег сразу же положил в рюкзак.

Олег напоследок оглянул все, что было вокруг и хотел уже вылезать, но послышался какой-то железный шорох. Это произошло в тот момент, когда подросток уже практически полностью находился на воздухе, а не в кабине. Уже на улице его что-то схватило за ногу и с легкостью потащило обратно внутрь. Схватившая его рука была с рукавом от военной формы. Это был тот военный с веснушками. Видимо, ему не понравилось, что Олег взял у него автомат.

Подросток повалился на землю, и рука почти моментально затянула его в БТР, но Олег достал из кармана свой ПМ и принялся палить в кабину, не разбирая куда стреляет. По своим ногам пока что ни разу не попал, но и по ожившему тоже. Олег решил сначала освободиться от руки, а потом уже добивать мертвеца. Второй ногой подросток начал со всей силы бить по руке. От боли труп отпустил ногу и стал яростно вопить и выбираться ползком из БТРа. Юноша успел немного отойти и подготовиться к стрельбе, если военный вылезет. И действительно его голова спустя пару минут, наполненных страшными и жуткими всхлипами и рычанием мертвого, высунулась вместе с тянущимися к подростку руками и поднялась.

Олег увидел уже не просто бледное и рыжеватое лицо молодого военного, а нервную, искривленную, в некоторых местах потемневшую рожу. Кровь хлестала и текла из глаз и носа пульсирующими и уверенными струями, которые мешали дышать трупу, из-за чего тот и всхлипывал. Глаза при этом лишились зрачков, но слегка покрылись красной пеленой, издалека напоминавшая красные линии под веками. Нижняя челюсть вертелась в разные стороны, словно пыталась отвалиться. Труп постоянно что-то мычал, как зомби.

Подросток открыл огонь, все пули летели прямо в голову трупу, пробивая шлем и входя в голову с характерным кровавым звуком, но военный не хотел снова умирать. Иногда он на пару секунд прекращал двигаться, но потом снова полз к Олегу, у которого уже закончилась первая обойма. Когда вместо выстрелов раздавались щелчки, военный вдруг правой рукой полез в какой-то подсумок, висящий на боку, достал оттуда нож и профессионально, как живой, без дерганий и нервозности, метнул его в Олега. Лезвие насквозь пробило ногу подростку, и тот со стонами и проклятиями упал в сторону трупа и схватился за рану, выбросив разряженный пистолет.

Острая и режущая боль охватила всю ногу Олега и обездвижила его. Пятна крови поступали на джинсы, оставляя темные и мокрые следы. Раненую ногу юноша перестал чувствовать, и когда он полз назад, подальше от меткого трупа, она мертвым грузом волоклась за телом, гладя землю и оставляя ровную дорожку, по которой быстрее Олега, с коварной улыбкой и усмехающимися звуками полз труп, стараясь достать подростка и расправиться с ним.

Страх, отчаяние и ощущение смерти остановили движение Олега и заставили его просто лечь на землю, закрыть глаза и забыться под ударами военного. Он уже предвкушал, что будет с ним делать труп, уже чувствовал, как холодная, мертвая, но дерзкая рука его крепко вцепилась в плечо Олега и начала отрывать ему руку, растягивая шейные мышцы. Нестерпимая боль дернула Олега в плечо, будто рвались связки и растянулись жилы. Психологически было тяжело заставить себя пошевелить этой конечностью. Вторая рука военного ухватилась за шею подростка, пробудив ожог. Тот, кроме темноты в глазах и пасмурного неба ничего не видел. Вылезли из орбит глаза, синеющее лицо с поступившими на лбу жилами опухло, носу стало труднее дышать, в шее, под скулами, пульс болезненно стучал и с каждой секундой, сопровождавшейся усилением сжатия горла, учащался. Где-то сбоку в глазах Олега появилась рожа военного, светившаяся местью. Подросток чувствовал его тяжелое, глубокое и учащенное дыхание, веющее гневом и смрадом, которое идет только от трупов, и лучше слышал рычание и жуткое мычание, доносившиеся оттуда же, откуда шло дыхание.

Олег терял сознание. Военный настолько сильно сжал горло подростка, что тому даже тяжело было представить свою смерть и о чем-то думать, как-то шевелиться, чтобы спасти себя. Это всего лишь нож в ноге, а не пуля в сердце, можно пережить. Но как дальше идти в город с больной и кровоточащей ногой? Олег истечет кровью раньше, чем найдет хотя бы одного человека. А остаться на растерзание трупу?.. Не успел выйти из укрытия — уже убили. У всех по-разному жизнь заканчивается. Ну умер от удушения ожившего трупа, сдался, решил не бороться за существование, за жизнь Насти, и что, сразу все это закончилось? Другие, более сильные, будут, может быть, до самой смерти убивать таких, как этот рыжий, чтобы не просто спасти человека и узнать, что случилось, а чтобы вечером лечь спать, утром проснуться и понять, что не так уж и все плохо…Точно, а Настя? Она же умрет, либо превратится в подобие этого военного и будет также убивать. Подросток не хотел даже вспоминать эти варианты исходов, он твердо решил, что, если он ушел ее спасать, значит спасет ее. Подросток обещал прежде всего себе, что поможет девушке. Лгать самому себе — обесценивать свою жизнь. А в таких условиях невозможно обесценивать свою жизнь и говорить, что не хочешь жить. Так уж устроено, что пока человек не попробует, не ощутит на себе — не поймет.

Собравши силы, прибрав мысли в своей голове, Олег наполнился неистовой смелостью, граничащую с яростью. Позабыв боль, взялся за рукоятку ножа, крепко держащуюся в ноге, и стал вытаскивать нож. Он шел тяжело, резал мышцы и нервы, вызывал новые боли, но преодолев их, окровавленное острие оказалось перед глазами Олега и сразу же, со всей яростью, сопровождавшейся мыслью о мести за Настю, свою жизнь и жизни других, влетело в голову военного, и пробив шлем со звоном, вонзилось в его голову. Тот закатил глаза, что-то прохрипел и замертво упал рядом с Олегом. Руки солдата мгновенно отпустили подростка, позволив ему встать. Отдача от удара по шлему и черепу прокатилась по всей ладони юноши, оставляя за собой раздражение и металлическую боль, сидящую внутри руки.

Он встал и оттряхнул с себя грязь. Боль в ноге и левой руке давали о себе знать и до самого конца пути Олега не покидали его. Приступ злости прекратился, на замену пришла легкость и истерия, от которой подросток засмеялся. Он встал у перевернутого БТРа, облокотившись о бок машины и достал найденную карту, развернул ее и положил на железную поверхность, на которую он, собственно, оперся.

Вся карта была не распечаткой, а хорошо срисованной копией с той карты, которая висела на одном из стендов в доме творчества, куда Олег когда-то ходил еще до школы. Он хорошо помнил изображенные там жилые дома, сады, детские площадки, магазины. Порой юноша подходил к этим стендам и пытался найти свою улицу и свой дом, которые на карте военного тоже имелись и были обозначены почему-то зачеркнутым крестиком, нарисованным черной ручкой. Рядом имелась некая подпись, расплывчатая, неразборчивая, словно написанная наскоро: «Дом Громова». Дом Олега. Но здесь не только Громовы живут… Почему военных интересовал именно этот подъезд? Рядом была еще надпись, которая первыми буквами сливалась с первой подписью: «…сто группировки». Под надписью была стрелка, указывающая на другой район. Были остальные приписки и обозначения, которые в основном указывали места боев, обороны и наступления. Олег совсем не понимал, что происходило в городе.

Ему вспомнилось, как однажды, еще два года назад, он, открыв в интернете панорамные карты с возможностью путешествовать, «ходил» по родному городу, пытался выйти за его приделы, прийти в находившейся рядом поселок городского типа. Он вспомнил, как в картах нашел свой родной дом, как нашел свою школу. Ему тогда казалось, что однажды те фотографии, что там представлены, останутся в прошлом, и им на смену придут стоэтажные здания со стеклянными стенами, заставленные внутри растениями, современным оборудованием, и люди в них будут целыми днями сидеть за компьютерами и работать, зарабатывая разработкой ненужных и зависающих программ и всяких роботов-помощников, которых обычный человек себе не может позволить…

Подросток вернулся в реальность.

Олега осенило, что раз в городе идут какие-то бои, то значит есть люди, которые могут помочь. Возможно, живы и отец с матерью. Подросток тотчас сложил карту в карман, перебинтовал раненную ногу и, невзирая на боль, пошел к ближайшим пятиэтажкам, издалека напоминавшие покинутые обители чего-то таинственного и манящего. Из одного подъезда сочился черный и густой дым, глазницы окон гордо светились мраком, как и в остальных подъездах. Белые стены чуть ли не полностью обуглились, краска покрылась трещинами и пылью. У фундамента, на бывшем газоне лежали какие-то кирпичи, взявшиеся из неоткуда, стекла, гильзы, тряпки и деревянные обломки. Дверь выломана, внутри веяло холодом и запахом свежего дыма. Объединяло все многоэтажные дома и то, что возле них разливались целые озера грязной воды, окружавшие бывшие деревья, скамейки и пожарные цистерны, тоже брошенные и немного почерневшие, хотя в солнечном свете их окрас выглядит наиболее ярким и сочным, и в тишине спокойной непогоды эта яркость осталась.

Олег шел между двумя какими-то пятиэтажками, внимательно вглядываясь в каждую. Внутри подростка нарастали скрытая паника и чувство, что за ним следят. Голые рамки окон, казалось, смотрели на него. Или на него смотрели те, кто шумно шептались, прячась в окнах и оставляя в голове юноши неприятные впечатления и страх перед неизвестным. Впереди Олегу встретилось пару пустых деревьев и разбившийся о них желтый автобус, с металлическими листами на окнах, корпусе, колесах и месте с двигателем. Он подошел к автобусу, а затем зашел в него. Автобус был наполовину пуст. Открытые сдвижные двери с выдвижной лестницей были устланы еле заметными и темными пятнами крови. Кабина была заполнена либо трупами гражданских людей, либо какой-то арматурой и вещами. Тела лежали не в креслах, а возле них или на них. Видимо, в последний момент они хотели бежать. На месте водителя был крепкий мужчина в красном берете и черном футуристичном костюме с белыми кевларовыми пластинами на груди, двумя горизонтальными алыми полосками на плечах на каждой руке. Правая рука хотела взяться за пистолет, выглядывающий из кобуры на правом боку, но что-то убило этого солдата в последний момент. На затылке был яркий след от пули с кровавым пятном, охватившим темные волосы, сделанные пробором на правую сторону, и смуглую шею с одним крупным надрезом, из которого выходили маленькие ручьи крови. Лицо лежало на руле. Окровавленное и обезображенное, кричащее о боли и неисполненном долге: эвакуировать людей. Далее Олег осмотрел трупы гражданских. Они были облачены все в легкую одежду: футболки, майки, шорты, у женщин были топики. Только все лежали мертвые, красные линии крови тянулись вниз по белоснежным лицам с ожогами. Только вокруг глаз были странные красные синяки, которые начинали нездорово зеленеть. Подросток приоткрыл глаз одному из таких и увидел вместо одного зрачка сразу десять и все темные. Бельма вся заполнилась гноем и подобием плесени. В открытых от боли ртах вместо зубов были неровные и острые, как кончики ножа, клыки. Их было очень много во рту. На пальцах имелись странные волдыри, напоминающие то ли колючки, то ли серьезные открытые переломы. Поняв, в чем дело, Олег вышел из автобуса и устремился в один из подъездов, подальше от страшных трупов.

Страх и жуткие образы погибших людей из автобуса, ежесекундно всплывающие в голове, вели Олега на третий этаж по трескавшейся от каждого шага лестнице, по сырым и пропитавшейся дымом и саженью темным пролетам, где вскоре он завернул в одну из квартир, закрыл дверь от нее, переставил шкаф к ней и только после этого опомнился. Не понимая, что с ним случилось, он задумался и попытался восстановить все картины, что возникали перед ним. Что-то вспомнить удалось. Олег понял, что либо его что-то напугало, либо кто-то завладел разумом подростка. Спустя пару минут страх ушел, вернулось спокойствие. Спокойствие, что его никто здесь не достанет. Немного отдышавшись и поразившись своей трусливости и впечатлительности, Олег решил осмотреть квартиру, обыскать ее и, возможно, найти выживших.

В квартире царила, как бы это не надоело, мрачная и горелая обстановка. Голубые и прожженные обои пропитались влагой и стали иметь немного грязный цвет с оранжевыми, похожими на ржавчину, линиями и разводами. Углы все почернели от мокрой и свежей грязи, смешанной с саженью и вместе с ней лежавшей на полу, на котором и так хаотично разбросаны осколки посуды, куски пластмассы, обломки мебели, вялые зеленые листки цветков, разбитые горшки, какие-то расплавившиеся провода, потрескавшаяся техника. Вокруг, кроме поставленного деревянного лакированного слегка золотистым цветом шкафа, были пара вешалок с побелевшей пеплом одеждой, порванная обувь и множество окурков, вразброс лежащие и на полу, и на обуви с одеждой. Неприятный запах от дыма сигарет заполнил все комнаты и впитался в воздух.

Олег аккуратно и бесшумно прошел на кухню, находившуюся слева от входа, чуть дальше туалета, в котором ничего примечательного не было. Кухня пострадала, наверное, больше всего. Огромный холодильник перевернулся прямо на кухонные столы, стоявшие вокруг черной и раскрытой газовой плиты, откуда исходил шипящий звук и слабый, но резкий и одурманивающий запах газа. Подросток быстро прошел вглубь кухни, нашел газовый кран и перекрыл его. Шипение прекратилось. На всякий случай юноша еще открыл окно. Вернее только его подгоревшую пластмассовую раму. Стекла валялись и блестели на грязном, с разводами, но с красивым и уютным узором линолеуме. Те столы, на которые упал вытекший холодильник, полностью разрушились. Только антресоли непонятным образом остались висеть.

Пол в зале был полностью выдернут. Небольшие бруски досок лежали повсюду вместе с ковром, какими-то бумагами, проводами, тряпками и стеклом. Кругом разруха, светлые остатки обоев, обломки мебели, заставленные траншеей к полностью выбитому окну. На порванном до каркаса кресле, стоящем у окна, напротив разбитого телевизора лежал пожарный топор с ярко-красным лезвием и аккуратной и гладкой рукояткой немного неровной формы. Судя по кускам грязи и черным угольным следам на острие, им кто-то уже пользовался. Прежде, чем его взять, подросток еще раз огляделся, чтобы убедиться, что никого нет, и потом уже взял.

Как это было бы неожиданно, но в дверь постучали. Олег бегом подошел к двери, отодвинул шкаф и посмотрел в глазок. Стоял светловолосый мужчина лет тридцати, немного смуглый, с тяжелыми серьезными глазами, крупным носом, тонким ртом, окруженным темной щетиной. Сам был невысок и одет в темную куртку с какой-то надписью газовой службы и линиями на руках. Убедившись, что это человек, Олег открыл. Сердце юноши екнуло и исчезло, в глазах немного потемнело, а мозг словно охладился, ноги наполнились ватой — человека не было. Его не было ни за дверью, ни на пролете, нигде.

Олег закрыл дверь, зайдя в квартиру и заметил, что из кухни медленно тянутся какие-то ветки, хватающиеся за порог, косяки, захватывают стены, двигаясь к Олегу. Внешне они выглядели как тонкие и сухие ветки тополя, правда болотного цвета, но по консистенции были мягкими, вязкими, немного жидкими и влажными. Это подросток понял, когда тихо подошел в стене, плененную веточной сеткой, которая продолжала вязать свою паутину, но на других стенах. Олег понял, что этим самым ветки пытаются пленить его самого. Размахнувшись, юноша ударил топором по сетке. Та оборвалась, но сразу же срослась. Тем временем уже по ногам подростка ползли эти ветки. Олег подпрыгнул, чтобы они отвязались от него и, одним ударом топора резко отрубив ветки, что росли у двери, выбежал из квартиры. Лестничная площадка и все лестницы тоже порастали заразными ветками. Олег, чуть ли не со скоростью света побежал вниз, к выходу из подъезда.

Выбежав, оглядел здание. Оно полностью было во владении веток, из окна кухни той квартиры выглядывал огромный глаз огненного цвета с черным кошачьим зрачком, направленным прямо на Олега. Ветки по земле продолжали идти за подростком. Тот бил по приближающейся опасности топором, часто попадая не по цели, а по земле. Юноша был в отчаянии. Этот плющ будет преследовать его до тех пор, пока не скроется от этого глаза. Олег встал, бросил топор, взял в руки Абакан, дернул затвор и открыл огонь по глазу. Отдача была сильная, но это никак не мешало подростку точно стрелять. Он нажимал один раз на курок, а выстрелов получалось два. Это очень помогло ему, ведь долго зажимать курок не мог — палец затекал.

Первые пули поразили глаз и заставили его вскрикнуть настолько громко, что от такой высокой частоты крика уши Олега немного задрожали. Глаз разразился яростью, стал вытекать литрами какой-то желтой и противной жидкости, скрылся за окном, прибирая свои ветки обратно. Остальные пули прилетели в кухню, откуда внезапно вылетел взрыв с грохотом, вытеснивший раму на улицу. Это был газ.

Плющ мертв. Снова наступило спокойствие, но ему Олег уже не доверял. Умерший от катастрофы район заполнился странным гудением, шепотом, шорохами сгоревших растений. Издалека доносились целые пулеметные очереди.

Далее была дорога к другим этажкам, стоявшим уже лицом к Олегу. Они стояли так, что образовывали прямоугольник внутри себя, откуда тянуло дымом и запахом мертвечины. Сама дорога заграждена разбитыми и смятыми автомобилями, горящей бронетехникой, растерзанными трупами военных или тех, что имели такую же форму, как у шофера того автобуса. Темный асфальт был в трещинах и крови. Над ним, в воздухе, несся дым с запахом пороха и туман, закрывающий верхние этажи. Ни единой живой души, ни одного человека.

Олег снова обратился к карте. Проследив по ней свой маршрут, он нашел себя в районе у центра города, где стоит больница, помеченная как «Рассадник», и магазин с подписью «Блокпост Д.». Немного сориентировавшись, подросток пошел в сторону центра, откуда, кстати, слышались человеческие вопли и стрельба. Путь к центру лежал через небольшой квартал с подъездами без верхних этажей. На их месте были только остовы и горящие остатки стен. Сами дома полностью черные и слегка испепелённые, возле них рябил гарью воздух, у входа лежали гильзы, горы угля и черные деревянные балки, на которых лежали военные и люди с огромными клыками, сквозившие рот.

Внутри квартала горел огромный костер из БТРов, танков, трупов и обломков. Вокруг него стояли колы, вбитые в тела мутантов-гражданских. Дома, как оказалось, стояли немного наклонившись в сторону костра, словно взирали на огонь и грели свои великие и некогда белые стены, вернее то, что от них осталось. Олег с отвращением посмотрел на эту картину и пошел дальше, огибая костер и двигаясь между домами и колами. Под ногами была перепаханная земля, смешанная с железными гильзами, обоймами, колючими проволоками, пеплом, углем и стройматериалами, оставшиеся от руин.

В голове Олега снова стали рождаться моменты в автобусе, но картинки были бирюзового и серого цвета. В них подросток видел не просто происходящие в том злосчастном автобусе, но и то, что с ним не происходило. Он видел, как какой-то очень худой и голый человек, передвигающийся на четвереньках, буквально прыгающий, нападает на подростка. На лице не было глаз. На их месте был, кажется, лоб и все. Нос представлял собой маленькие ноздри, расположенные у самого рта, а тот вытягивался до невероятных размеров, и открывалась черная и пустая бездна, готовая поглотить всю жизнь в себя… Однако, в момент прыжка этой твари, мысль сменилась на другую.

Олег смотрит на себя в зеркало. Темно-зеленое, переходящее в серое и даже черное освещение рисовало на лице юноши такие черты, каких у него не было. Носогубные морщины, глубоко посаженные глаза, щетина, впалые щеки. Но самое страшное было то, что в зеркале было несколько отражений этого зеркала, уходящие куда-то вниз, образуя коридор для всяких призраков, которые вдруг стали вылезать из него и тянуть свои руки к Олегу. Среди них была и Настя, и рыжий военный, и мужик, что был за дверью.

Очнулся подросток в тот момент, когда его ложные воспоминания прервала стрельба, и он упал на смесь, по которой ходил. Стреляли не в него, а в кого-то вдали, чей стройный и черный силуэт медленно двигался к Олегу из руин напротив. В глазах все стало двоиться, постоянный поток мыслей оставил юношу, и тот в последний момент увидел размытую крепкую фигуру, облаченную в форму шофера, в какой-то каске, похожей на капюшон, в противогазе, с автоматом с современными навесами: прицел с лазерным указателем, подствольник, фонарь под ним. Фигура появилась неожиданно, вставала в боевую стойку, постоянно от чего-то уклонялась и стреляла по силуэту.

В почерневшем небе появился вертолет, открывший огонь по руинам, пытаясь достать фигуру и Олега. Человек с оружием взял подростка за плечо, нагнул голову, перекинул его через плечо и зашел в здание возле. Там, сбросив юношу за лестницей, сел возле него, достал какой-то предмет и по нему что-то проговорил. Олег не слышал, что именно сказал. Вместо голоса, непрекращающейся и густой очереди вертолета, взрывов он слышал лишь гулкие хлопки и звенящий шум. В глазах окончательно помутнело, тело окончательно вышло из-под контроля и просто лежало, немного дрожа.

Фигура, оставив свою рацию, достала из своего рюкзака противогаз с панорамной маской, натянул на голову подростка и что-то пробормотала, потом вздохнула и снова отправилась в бой. Раздались громкие выстрелы из Калашникова, парируемые пулеметными очередями, врывающимися в железные двери подъезда со стальным звоном, под который фигура пряталась за этими дверями и перезаряжала оружие. Вскоре, когда Олег попробовал посмотреть на улицу, он увидел там танк с черной эмблемой, чему фигура очень обрадовалась и, не целясь, открыла огонь, выйдя из укрытия, и героически закричала.

Олег опустил голову и почувствовал, как холод, преследовавший его в лесу, возвращается. Дышать стало трудно, подросток всхлипывал, стал нервно дрожать, терять сознание, появился кашель. Обострилась боль в ожогах. Юноша в конвульсиях задергал руками, пытаясь подозвать фигуру того мужика. Тот заметил это, сматерился (это Олег хорошо услышал), подхватил его и понес к выходу, на улицу, где бой уже окончился, и многочисленные черные фигуры в противогазах встречали человека с ребенком на плечах. Скоро Олег уже лежал на БТРе в окружении этих людей и глядел в темно-синее и холодное небо, уходящие вдаль по мере того, как вибрировала машина, пересекая дороги и бездорожья.

Слышались речи этих людей. Они явно обсуждали Олега, но послушать их разговоры ему не удалось. В противогазах речь особенно неразборчива. Да и при чем здесь противогазы, когда подросток лежал бездыханно, направив свои пустые очи к небу.