Выжившие (СИ)

Глава 19. Винтик в системе

Не каждый нейромод встраивается в человеческий мозг глубоко.

Самые дешёвые подключаются поверхностно, реагируют всего на несколько видов мысленных импульсов, иногда выдавая обратную связь даже просто звуком. Очень простые, для тех аугов, которые либо не могут себе позволить ничего дороже, либо по какой-то глупой причине не хотят «слишком сильно кибернетизироваться».

Нейромоды подороже умеют считывать мозговую активность практически целиком, реагируя на неё собственными информационными сигналами, посылаемыми обратно в нервную систему. К таким можно подключать сложные импланты, с ними можно вести мысленный диалог, в них, если есть немало денег, можно устанавливать урезанные ИскИны-помощники, незаменимые во многих ситуациях.

Но Доминас ушёл ещё дальше. У него в теле капитана Кайяды Ицуми был настоящий карт-бланш. Своя собственная, более быстрая нервная система — уникальный среди нейромодов способ подключения к мозгу — делала его хозяином любой ситуации, как только он посчитает необходимым вмешаться. Усилиями Братства он всё время был на её стороне — включался только в по-настоящему критические моменты, вывозил её из передряг на автопилоте и переставал вмешиваться, когда она об этом просила или когда это было опасно для Кай. Но оставался начеку, готовый снова перехватить управление, когда потребуется. Так случилось и в этот раз.

Доминас погрузил Кай в медицинский анабиоз, как только засёк смертельные раны и понял, что помощь пришла. Капитан Ицуми не почувствовала, как её подхватили и вынесли наружу с арены драки, почти закончившейся для неё плохо. Она не ощутила взрывной волны и оставалась в глубоком бесцветном сне, пока медицинские роботы колдовали над ней, а их хирурги-операторы приговаривали, что если бы не медикаменты — она бы умерла ещё там, в лесу возле нейтральной зоны.

Искра сознания снова затеплилась в её мозгу много позже, когда изорванное тело достаточно восстановилось, чтобы мысли не мешали залечивать повреждения. И как только Кай снова оказалась в своём теле, она тут же поняла, что побывала в серьёзной переделке, хотя сквозь невообразимый треск в голове ещё ничего не могла вспомнить, — болело буквально всё.

Какое-то время она лежала без движения, понемногу осознавая себя и привыкая к тому, что у неё снова есть тело, пока даже не пытаясь понять, где она и что здесь делает. А в голове в это время медленно расступался туман.

Амнезия напоминала вышедшую из берегов мутную реку, залившую ландшафт памяти. Когда вода начинает уходить, обнажая поверхность, сначала показываются самые высокие пики.

Как только туман начал отдавать связные образы, первым в сознании Кай зажглось самое ужасное и болезненное воспоминание. То, которое она старалась спрятать как можно глубже последние двенадцать лет. Ржавый крюк, входящий под рёбра тупым гнутым прутом. На адреналине сначала просто странно давящий, изнутри, так, как не должно быть. А через секунду, которую тело тратит на осмысление невообразимого, — взрывающийся адской болью. Исступлённый крик, рвущийся, кажется, отовсюду, из каждой клетки тела. Страх, всеобъемлющий и ледяной, потому что никто не поможет — уже слишком поздно. И банда больных ублюдков с хищными улыбками, тянущая свои зазубренные ножи, чтобы…

Когда эта картинка, приглушённая и размытая, но всё ещё пробирающая до костей, возникла в мозгу, Кай вскрикнула и широко открыла глаза, машинально попытавшись вскочить. Воспоминание прошло по телу разрядом и растеклось волной жара до кончиков пальцев.

Образы из памяти на некоторое время отступили, а сознание, простреленное шоком, ненадолго сфокусировались на том, что было снаружи.

Глазные импланты показали больничную палату. Кай лежала на койке, одетая в диагностический костюм пациента, впившийся в её кожу несколькими иглами и прилипший к ней дюжиной датчиков. Она была пристёгнута наручниками.

Что за чёрт?!

Но удивление вспыхнуло и погасло. Потому что вязкая муть на её памяти покатилась дальше, сдавая позиции и открывая всё новые детали.

Вот она лежит обнажённая на гладком и холодном столе. Руки и ноги так же крепко пристёгнуты. Над ней копошатся несколько человек с зелёными неоновыми прожилками на подбородках, в светло-серых одеждах и забрызганных кровью хирургических фартуках. Поодаль от них стоит и напряжённо наблюдает пожилой, но совсем ещё не старый человек с жёлтыми прожилками в седой бороде… «Старейшина Шигемацу», — подсказывает память. Очень страшно. Она не может двигаться и не может даже кричать — в горле трубка искусственной вентиляции лёгких. Она пытается хрипеть, но ничего не выходит — на неё не обращают внимания.

Вот снова те же больные ублюдки, чьи ножи сделали с ней… то, что память отказывается воспроизводить даже сейчас. Только теперь на их лицах — панический ужас. Вокруг — много крови и ошмётков тел. Она убивает их по одному, медленно и с наслаждением. Она училась этому по материалам в Тёмной Сети, у тех, кто знает в этом толк. И была хорошей ученицей. Никто из уродов не умер сразу. Все сначала этого захотели. А потом — начали умолять. И лишь после этого смогли очистить этот мир от себя. Месть состоялась. Только почему вместо удовлетворения на душе стало так пусто?..

Вот посыпались сполохи воспоминаний поменьше — Кай принимают в полицейские, она впервые стреляет в человека на холодной ночной улице, она впервые, кажется, влюбляется, всего за три дня до…

Капитан Ицуми просидела на больничной койке ещё долго, вперив пустые глаза в стену перед собой и ловя крупицы своей собственной истории, так, словно если сейчас пропустить одну — она больше не вернётся.

Где-то среди пёстрого потока воспоминаний о её родителях, об обучении в Братстве Гармонии и о прорыве в лабораторию «Гамма 8» на поверхности показались и события утра, которое привело её в лапы к Эйдо Номуре.

Старейшина даёт ей детали задания. «Вот точка на карте. Направляйся туда, брось свой электробайк за несколько километров и иди. По дороге тебя встретят два дрона: один пополнит все запасы в твоих имплантах, чтобы их хватило, а второй — даст нужный софт, подключи его в нейропорт». Потом оба дрона, совершенно бесшумные, подлетают к ней прямо на ходу — и когда второй подсоединяется в разъём, выскочивший из ладони, её сознание на какую-то долю секунды отключается. Это очень похоже на перезагрузку Доминаса. Слишком похоже. Ей влили в голову что-то серьёзное! Она стискивает зубы от злости, она пытается связаться с Шигемацу, но Доминас говорит, что не может установить соединения с Сетью. Ксо-о-о!.. Что за… И всё же, после минуты лихорадочных размышлений, она решает, что, вероятно, таков план Старейшины. А значит — нужно закончить задание, оно слишком важно и срочно, чтобы сейчас отступать…

Стоп.

Пазл сложился, и мысль прострелила тело, словно электрический разряд, заставив расправить плечи и напрячься.

Шигемацу — и был тем, кто отдал её на растерзание?! Установил петлю контроля, чтобы поближе подобраться к неуловимому Номуре, а потом — взять его «на живца»?!..

В этот момент на Кай нахлынули эмоции того разговора. Старейшина что-то объяснял, а она, как десять лет назад, на обучении в Братстве, смотрела на него преданными глазами, не спрашивая деталей. Он был таким… открытым, раскаявшимся, обходительным…

Да чёртов седой «гармоник» её просто… истратил! Словно патрон в стволе, не планируя, что она переживёт эту миссию… Ксо-о-о!..

Входящий звонок в комме выдернул Кай из глубины эмоционального шторма на его поверхность.

И это был он. Шигемацу.

Увидев его седое лицо, она сжала зубы до скрежета и задышала чаще от переполняющей ярости. Но всё-таки приняла вызов.

— Шигемацу-сэнсэй, — капитан Ицуми глухо процедила приветствие сквозь зубы, обойдясь без поклона.

— Кайяда-кун, — тепло улыбнулся в ответ Старейшина, глубоко склонившись. — Как же я рад видеть тебя…

— Потому что уже и не ждали, сэнсэй? — Кай так многое хотела сейчас сказать — и не могла. Она никогда не срывалась на своего учителя. И не знала, как это сделать теперь. Между ними словно был незримый барьер, который не пускал весь её гнев наружу, чтобы не вылить его ненароком за один раз на этого…

— Память вернулась, я полагаю… — вздохнул Шигемацу и опустил взгляд.

— Вернулась, — от клубящейся в груди злобы она дышала глубоко и часто. — И я не…

— Прости меня, моя кохай… — Старейшина перебил Кай так порывисто, будто опасался услышать от неё что-то такое, с чем не сможет жить дальше. — Я… Я правда не видел другого варианта. Номура… По данным Братства, у тебя была всего одна попытка, понимаешь? Всего одна… — он начал бормотать и даже слегка заикаться. — М-мы… Мы знали, что ему интересно иметь больше влияния в антикорпоративном Управлении госкорпорации и… ч-что он недавно испытывал технологию перепрошивки нейромода, чтобы переопределить…

— Но Вы же могли сказать хотя бы мне!!! — плотина, удерживавшая клокочущую ярость, всё-таки не выдержала — и рассыпалась. Капитан Ицуми заорала, и, кажется, не мысленно, а вслух. Но комм передавал и такой крик. Когда кричишь вслух, в мыслях — так же громко. — Сказать мне самой, Старейшина!!! Это — моя работа!!! Я знаю риски…

— Нет, Кайяда-кун, мы не могли… — почти прошептал Шигемацу.

Он впервые на её памяти выглядел жалко. Часто моргал, словно пытаясь не пустить слезу, на лице — мученическая гримаса, руки нервно мнут пальцы так, что видно, что делают больно ему самому. Это смятение выглядело таким настоящим, что Кай, внезапно для самой себя, захлебнулась своей тирадой и замолчала.

— Мы не могли тебе сказать, прости… — Старейшина неровно вздохнул. — Мы не знали, какую информацию Номура сможет считать из твоей памяти, даже после того, как мы её… законсервируем.

— Моя память… тоже из-за Вас?! — перед её глазами снова встали вытащенные наружу из памяти уродливые рожи и зазубренные ножи, а внутренности сдавило фантомной болью от давно задвинутого в самые недра памяти ржавого крюка.

— Но… — Шигемацу поперхнулся, судорожно решая, как ответить. — У нас же не было выбора… Мы же…

— Выбор есть всегда, помните, сэнсэй? — тихо оборвала его Кай, кажется, пытаясь сквозь Сеть прожечь глазами дыру в седой голове Старейшины. — Этому учили меня Вы. И у Вас тоже был выбор, — она сделала глубокий и долгий вдох, замолчав, но не отводя взгляд. Укротила душевную бурю. И твёрдым голосом закончила: — Я понимаю Ваше решение. И принимаю его. Но больше не желаю Вас видеть. Никогда, сэнсэй. Простите.

Секунду эта фраза висела в виртуальном воздухе комма, как поднятая ветром пыль оседая на всём, до чего могла дотянуться.

Шигемацу застыл, с ужасом в широко раскрытых глазах глядя на ученицу. Всё-таки она что-то для него значила. Что-то важное. Что-то, чего он не хотел терять.

Но недостаточно важное, чтобы не принести без колебаний в жертву, когда «не было выбора».

Лицо седого Старейшины дёрнулось, и он нервно поморгал, тоже справляясь с эмоциями.

— Как пожелаешь, Кайяда-кун, я не могу и не стал бы тебе приказывать… — Шигемацу сглотнул, и, окончательно совладав с собой, превратился в того же усталого, могущественного человека с тенью сожаления во взгляде, каким обычно и был. — Я просто хочу, чтобы ты знала: мне бесконечно жаль, что не нашлось другого варианта. И ещё — спасибо тебе, Ицуми-кун. От имени всего Братства Гармонии и, возможно, всех выживших нашей… неудачливой планеты. Несмотря на то, что… В общем, ты сама увидишь в новостях. Ты спасла многие жизни, рискнув своей, знай это! И мы все у тебя в неоплатном долгу.

Он исчез из комма, а Кай ещё долго смотрела пустыми глазами в стену, чувствуя, как по щекам текут такие редкие в её возрасте и такие жгучие слёзы.

Когда раздался стук в дверь, капитан Ицуми просто лежала и смотрела в потолок.

Она вздрогнула и резко повернулась на звук.

— Входите.

В её голосе, кажется, всё ещё остался металл. По крайней мере, лейтенант Мэтьюз, появившийся в дверном проёме, посмотрел на неё удивлённо и обеспокоенно, колеблясь, входить ли. Он был одет в странные свободные серо-голубые брюки и рубашку навыпуск.

— Рад, что тебе уже лучше, Ицуми! Привет! — осторожно улыбнулся он.

— Хисашибури-десу [1], Мэтьюз, — устало кивнула Кай, смягчая холодный взгляд, и сделала короткий жест головой: — Заходи.

Лейтенант кивнул и осторожно сделал несколько шагов к её койке, достав из-за спины букет из трёх нарциссов [2]. Хилых, но живых! Похоже, он потратил на них целое состояние — живые цветы в Нью-Токио иногда стоили больше, чем человеческая жизнь.

Кай вымученно улыбнулась, увидев нарциссы:

— Спасибо тебе за цветы, это… — она запнулась, подбирая слово, — неожиданно. Но к месту. Благодарю, — она коротко склонила голову.

— Рад, что к месту, — Мэтьюз несколько смущённо заулыбался и стал шарить глазами в поисках места, куда эти цветы можно было бы поставить. — Ох и сложно же было их раздобыть, не выходя отсюда… — наконец, нашлась небольшая полка, торчавшая из стены рядом с койкой Ицуми, и он просто положил нарциссы туда.

— Так ты тоже в этой клинике? — подняла бровь Кай, кивнув на его одежду. — Кстати, где это мы конкретно?

— Это — Юго-Восточная, лучшая у «Конга», — лейтенант нажал на кнопку в стене, выдвинув скамейку для посетителей. — А я — да… Побился немного, пока тебя вытаскивал… — он усмехнулся и, кряхтя, сел.

Было видно, что ему больно двигаться, особенно — не просто волочить ноги, а менять положение тела.

— Так это тебе я обязана тем, что вообще пришла в себя?.. — капитан удивлённо воззрилась на него, не в силах поверить.

— Типа того… — Мэтьюз смутился ещё больше и потупил взгляд. — Но когда там всё рвануло, меня тоже в итоге неслабо зацепило — контузия, кости поломало при приземлении, даже с гравикомпенсаторами в капсуле «МК-3»…

— Тебе дали «МК»?!

— Ага, дали… — лейтенант вздохнул. — Но, думаю, больше не дадут. В расход я пустил экспериментальную технологию. Не знаю, много ли их вообще на вооружении, но теперь — точно на один меньше, — он осклабился, морщась от головной боли.

— Спасибо, Мэтьюз, — Кай посерьёзнела. — Без тебя мне бы — точно конец. Я у тебя в долгу. По-настоящему.

— Да ладно… — он, похоже, даже зарделся. — Говорят, это мы все у тебя в долгу. После взрыва в лабе Номуры мало что смогли найти, но Старейшины Братства в один голос твердят, что тебя надо не арестовывать, — Мэтьюз кивнул на наручники, — а наградить. Хотя Главный всё равно сказал, что пока не разберётся — не отпустит…

— А давно я… здесь?

— Третий день. А мне только десять минут назад сообщили, что ты очнулась. Тут, пока мы в отключке лежали, столько всего произошло…

— Что именно? — Кай насторожилась.

Лейтенант усмехнулся.

— Как говорит премьер-министр, «Японский Конгломерат вошёл в зону турбулентности, но это значит, что нужно пристегнуть ремни и дать экипажу — то есть, правительству во главе с ним, — справиться с ситуацией».

Тут у Мэтьюза замигал и завибрировал браслет на левой руке. Он скосил на него взгляд и со вздохом пояснил:

— Процедура. Поломанные кости филлером с нанороботами укрепляют. В следующие два часа — наркоз, а потом — полдня боли, — он покачал головой. — Зато, говорят, кость покрепче становится — может, я скоро как ты буду, бронированный, — лейтенант подмигнул и, кряхтя поднялся. — Ладно, Ицуми, я завтра зайду, как отпустит. А ты дайджест хотя бы посмотри — на то, что мы с тобой натворили, глянуть точно нужно.

— Удачи, Мэтьюз, — кивнула Кай. — И спасибо тебе ещё раз, что… полез вытаскивать.

— Я передам благодарность моим тормозам и мозгам, как только сумею с ними связаться, — сострил тот и, хохотнув и поморщась от боли, вышел.

А он — хороший парень, оказывается, подумала Кай, когда дверь за лейтенантом закрылась. С ходу не скажешь, конечно, но если поглубже копнуть — вполне «свой», хоть и творит иногда не пойми что. И цветы эти ещё… Интересно, это — вежливость (от Мэтьюза-то! ха!), или он за ней ухаживает?

Капитан Ицуми с удивлением для себя обнаружила, что впервые за долгое, очень долго время не против того, чтобы за ней поухаживали. Ничего постоянного у неё не было ни с кем с той самой ужасной ночи, закончившейся на крюке… Но и не хотелось. Все тринадцать лет.

А Джей Мэтьюз, не человек, а кусок безбашенного, самоуверенного авантюриста, своими нарциссами сумел если не пробить её скорлупу, то хотя бы оставить там трещину, сквозь которую внутрь теперь словно бы просачивался свежий, цветочный запах нормальной жизни.

Надо будет прощупать, не готов ли он на что-то большее, чем цветы… Кай улыбнулась себе под нос.

В этот момент в левом верхнем углу зажглась иконка входящего сообщения.

«Доминас, просмотреть».

Это оказался полковник Шиба. Похоже, был слишком занят, чтобы позвонить. Послал видео.

В кадре он с каменным лицом выразил радость по поводу того, что капитан Ицуми идёт на поправку, и сообщил, что её ждут обратно в спецотделе, как только внутреннее расследование закончится, и её отпустит Главный. Потом он пожелал скорейшего выздоровления и отключился.

Сухо, формально, шаблонно. Кай не удивилась бы, если бы выяснилось, что это видеосообщение сгенерировал субтильный урезанный ИскИн канцелярии Управления, просто подставив нужный текст к аватару Шибы. Скорее всего, так и было. И даже текст, вероятно, полковник писал не сам. Очень в его духе: люди — ресурсы, ничего личного, и так далее.

После цветов от Мэтьюза капитан Ицуми на это только фыркнула и покачала головой. Как раз тогда, когда в её комме возникло лицо главы госкорпорации «Конг» Шинджи Араширы, как всегда в меру озабоченное и строгое, чтобы было понятно, что его время не стоит тратить попусту.

— Арашира-сама, здравствуйте, — поклонилась она, приняв вызов.

— Здравствуй, Ицуми, — коротко кивнул тот. — Рад, что тебя быстро починили. У меня мало времени, поэтому перейду сразу к сути. Госкорпорация и… м-м-м… Братство Гармонии выражают тебе благодарность за раскрытие дела. Старейшины говорят, что нашли следы взлома их систем, ведущие к Номуре. Через эту дыру в защите, по их данным, он и убил тех восьмерых несчастных — через их нейромоды. С его мотивом, правда, ещё придётся помучиться — выясняем. Но главное: ты всё правильно сделала, устранив подонка. Хотя внутреннее расследование ваших с лейтенантом похождений пока ещё не закончено, поэтому, уж извини, наручники на тебе пока останутся. Они тебе на один зуб, формальность, но всё же — процедура есть процедура. Надеюсь, ты не наворотила ничего на трибунал. Не то, что Мэтьюз.

— Спасибо, Арашира-сама… — осторожно начала Кай, но тут же умолкла.

— Ещё одно, капитан, — Главный поднял палец, показывая, что не закончил. — Тебе необходимо будет пересмотреть твой «метод одиночки». Держать в неведении всю госкорпорацию только потому, что ты так привыкла, — недопустимо. Прежде чем ты займёшься работой, полковник Шиба должен будет доложить мне лично, что он проработал с тобой новый подход. Если хочешь, мы можем перевести к тебе в «одиннадцатое» Мэтьюза, напарником, если он в заключение не загремит. Вы, кажется, хотя бы более-менее сработались. Всё ясно?

Кай очень постаралась сохранить лицо официально-равнодушным. Но внутри снова клокотали эмоции.

Во-первых, Мэтьюз — под трибуналом! Скорее всего, это значит, что он пошёл против госкорпы. Скорее всего, спасая её, Кай. Значит — госкорпа тоже хотела пустить её в расход, как и Шигемацу!

Во-вторых, никто не должен рассказывать ей, как работать! Арашира не бегает под пулями и лазерами сам, не отбивается от своих же продажных бойцов, так какого чёрта?!

Но в конечном итоге — что она могла возразить тому, кто мог не просто уволить, а осудить и сослать в радиоактивную пустошь на несколько лет, чтобы остудить её пыл?

— Ясно, — она вытянула плотно сжатые губы в струну. — Ещё что-нибудь, Арашира-сама?

— Да, — кивнул Главный. — Прямо с этой секунды прекрати любые контакты с Братством. Теперь это — не твоего уровня дело. Любая — понятно, Ицуми? любая! — коммуникация теперь должна идти только по официальным каналам. Ввиду последних изменений мы пока разбираемся, как это лучше организовать, но ты и твоё приятельство с ними нам в этом процессе точно не нужны. Их следящий фарш, какой был, из тебя уже вынули. Всё понятно?

— Да, но… Какие изменения Вы имеете в виду?.. — ошарашенно распахнула глаза Кай.

— Ты ещё не смотрела новости? — нахмурился Арашира, словно отдавал ей приказ это сделать и теперь обнаружил, что тот проигнорирован. — Сделай это, ради всего святого, раз уж ты — во многом и есть причина всей этой катавасии, — он неодобрительно покачал головой. — Всё, у меня нет больше времени. Мацуда с тобой свяжется и введёт в курс технических подробностей по Братству. До связи, Ицуми.

И отключился.

Наконец оставшись наедине, Кай так и не смогла расслабиться. Она всё ещё прокручивала в голове всё, что узнала в последние полчаса.

И то, что обе силы, протекцию которых она считала само собой разумеющейся ещё несколько дней назад, просто выкинули её на обочину. Сразу же, как только она послужила их большим целям и вытащить её оказалось слишком дорого.

И то, что Мэтьюз оказался не просто её спасителем, а героем, пошедшим ради неё против госкорпы.

И то, что теперь ей грозит насильное «перевоспитание» в командного игрока, как только она вернётся в Управление. Если вернётся — кто знает, что из того, что она натворила перед тем, как попасть в лапы к Эйдо Номуре, заинтересует трибунал…

Всё просто: капитан Кайяда Ицуми — лишь очень технологичный винтик в системе, которому перенарезают резьбу так и тогда, когда захочется, а потом выкидывают, когда понадобится. И всё, что этот винтик может сделать — это слететь со своей нарезанной кем-то по-настоящему властным резьбы и заставить целые механизмы заклинить и перегреться.

Не то чтобы она не знала этого раньше. Но так ясно не чувствовала, пожалуй, ещё никогда.

Что ж, посмотрим хотя бы, какую именно кашу винтик-Кай в своей системе заварила.

«Доминас, новостной дайджест за последние трое суток», — приказала она мысленно с усталым вздохом.

Перед глазами появилась короткая заставка новостного канала, подконтрольного «Имагаве». В углу горело время почти ровно трое суток назад.

«Добрый вечер, выжившие Нью-Токио. С вами — срочный выпуск новостей. Менее десяти минут назад в округе Чичибу прогремел сильный взрыв. Стёкла ближайших к эпицентру населённых пунктов выбило взрывной волной. Данных о погибших, о причинах взрыва, и о том, кому принадлежала территория, где он произошёл, пока нет. Спецподразделения госкорпорации “Конг” находятся на месте и ведут следствие».

Следующий рендер голографической съёмки — двое с половиной суток назад.

«В нейтральную зону вокруг Оазиса Рёками продолжают стягиваться боевые подразделения госкорпорации. Ультиматум властей Конгломерата о полном допуске государственных наблюдателей к данным Братства Гармонии всё ещё не принят».

Следующий — двое суток назад.

«После нескольких непродолжительных стычек между роботами защиты Оазиса Рёками и силами госкорпорации “Конг”, закончившихся с существенным перевесом в пользу госкорпорации, Первый Старейшина Окума призвал к мирному урегулированию. Он сообщил, что вопреки существенным разногласиям среди Старейшин, Братство Гармонии готово согласиться на полный допуск в обмен на выполнение госкорпорацией контракта по защите Оазисов».

Сутки назад.

«Срочный выпуск! Сенсационное заявление Первого Старейшины Братства Гармонии об отставке подтвердилось! Кацухико Окума, в прошлом — видный эколог, общественный деятель и ярый защитник окружающей среды, а до недавних пор — глава Братства Гармонии, уходит с поста Первого Старейшины под давлением госкорпорации “Конг”. В данный момент с его преемником, Первым Старейшиной Дайджу Шигемацу, обсуждается его заключение под стражу. Сам он уже покинул ратушу Оазиса Рёками, но всё ещё находится внутри периметра Оазиса, в своём доме, под надзором с воздуха. В своей прощальной речи он упомянул, что, несмотря на случившийся кризис, гордится тем, что успел сделать. Он также пообещал, что и в будущем сделает всё возможное, чтобы выжившим планеты Земля жилось здесь лучше и комфортнее, — в кадре показали улыбающееся, плохо соответствующее моменту лицо Окумы, — пусть теперь и на скромной должности исследователя.

И глава госкорпорации “Конг”, и Первый Старейшина Шигемацу, — оба в кадре выглядели измождёнными, но образцово озабоченными происходящим, — комментируя это событие, подчеркнули, что выжившим Японского Конгломерата не следует беспокоиться — финальное тестирование Купола, главного проекта Братства Гармонии на сегодняшний день, пройдёт по плану. Немногим более чем через сутки тестовый стенд Большого Купола, построенный над Оазисом Рёками, так называемый Малый Купол, будет проверен во всех заявленных режимах эксплуатации под строгим контролем боевых подразделений госкорпорации.

На вопросы журналистов о ходе расследования причин взрыва в округе Чичибу Арашира-сама ответил, что следствие идёт, как идёт и расшифровка данных Братства Гармонии. Из-за беспрецедентно большого количества информации и нехватки свободных ресурсов ИскИнов госкорпорации этот процесс продлится ещё не менее двух…»

«Стоп!» — похоже, Кай снова закричала вслух.

Доминас затих.

А по спине капитана Ицуми прокатилась волна холода.

Кацухико Окума — эколог. «Ярый защитник окружающей среды». Он создал Братство, чтобы спасти Землю.

Учёный Хината — изобретатель оружия массового поражения, газа с нервно-паралитическим действием, который был призван… спасти Землю!

Купол над Оазисом Рёками — это такой же Купол, как тот, что должен спасти Конгломерат от радиоактивных гостей с континента и океана. Только меньше. Его возведением руководил Первый Старейшина Окума! И спасёт Малый Купол от внешних угроз один только Оазис Рёками.

Вопрос: каким образом успешный в науке, но всё-таки не волшебник, а обычный миллиардер Номура смог взломать защиту Оазиса, которую ставила сама Аянэ? Ту, которую десятилетиями совершенствовали, шифруясь от корпов с целыми мощными департаментами хакеров!

Очевидный ответ: он этого не делал! Его впустили изнутри так, что Аянэ не отреагировала! А значит это был кто-то с почти безграничными возможностями в Братстве!

Не Номура стоит за этим всем! Не Номура!!!

Она бросила короткий взгляд на время в углу зрения. «16:49». Братство тестирует Купол в 6 вечера.

А значит, у неё есть чуть больше часа, пока этот ублюдок не укроется скорлупой непробиваемого силового поля, оставив всех остальных на планете мучительно умирать…

Примечания:

[1] Хисàшибури-дѐсу — «Дано не виделись» (яп.)

[2] В японской традиции нарциссы означают глубокое уважение.