Высокий, Загадочный и Одинокий

Эпилог

– Пап? – Ефраим отвел взгляд от своего младшего сына. Джошуа медленно вошел в детскую и сел на другое кресло-качалку.

– В чем дело, малыш? – спросил он, аккуратно качая ребенка на руках.

– Ничего, я только скучаю по Крису. – Джошуа осмотрел детскую и нахмурил брови. – Чья это была идея снова использовать мишку Тедди в дизайне комнаты?

Ефраим усмехнулся.

– Твоей мамы.

– Так и думал. Мама всегда была неравнодушна к мишкам Тедди. Она постоянно покупала мне одежду с ними.

– Уверен, ты выглядел мило.

– Да, – согласился Джошуа, подарив Ефраиму улыбку, от которой в один прекрасный день будут таять все девчонки.

Ефраим знал, что этот день скоро настанет. В одиннадцать ребенок уже выглядел чертовски привлекательно и очаровывал всех ради своей выгоды.

В комнату вошла Джил.

– Медисон тебя искала, пап.

Он кивнул.

Было забавно наблюдать, как быстро и с каким удовольствием Джил и Джошуа приняли его как отца. Джошуа с легкостью повысил Медисон из сестры в матери.

Джил не смогла. Слишком уж взрослой была для таких перемен и воспринимала Медисон как сестру и подругу, но все же разрешила Медисон себя удочерить. Она сказала, что так будет правильно.

– Не хотела бы взять у меня маленького Марка Кристофера? – Ефраим встал и осторожно передал сына Джил.

– Конечно, – Она улыбнулась ребенку. – Привет, маленький братик, ты такой красивый.

– Конечно, красивый. Ведь он назван в мою честь, – сообщил Крис, входя в комнату. И по пути к самому младшему брату взъерошил волосы Джошуа.

– Привет, малыш. Ты скучал, пока я патрулировал улицы? – Марк загулькал и широко улыбнулся. – Я так и думал. – Он поцеловал ребенка в головку.

– Ну? – спросил Ефраим.

– Не о чем отчитываться. Тихо, как в церкви. Как прошло твое патрулирование? – поинтересовался Крис, потирая уродливый бледный шрам на шее.

– Хорошо. Ничего нет. Все еще болит?

– Ага. Мышцы тянет, – поморщился Крис.

– Знаешь, а я тебя всю ночь ждал, – пожаловался Джошуа.

Губы Криса растянулись в улыбке.

– Вижу.

– Пойдем, у меня всего полчаса времени, потом надо идти спать.

Ефраим прочистил горло.

– Вообще-то, предполагалось, что ты ушел спать час назад. Уже десять.

– Ой, пап!

– Иди.

– Проклятье, – проворчал Джошуа. Крис дал ему легкий подзатыльник. – Смотри у меня, баклан.

– Сам баклан, – ответил Джошуа с доверчивой улыбкой.

Крис шел вместе с Ефраимом по коридору к их новой комнате.

Медисон настояла на том, что до рождения Марка они должны переехать поближе к остальной семье. Он согласился, после того как она вывернула ему руку, в буквальном смысле слова.

– Слушай, пап, я подумал.

– Да? – осторожно спросил Ефраим. Осторожность не помешает, когда речь заходит о "подумал" его семнадцатилетнего сына. Он поклялся, что если тот еще раз спросит на счет третьей татуировки, то самолично подвесит его за ноги в прихожей и оставит там.

– Я подумал, что вместо того, чтобы организовать свой собственный дом Защитников в следующем году, я еще поокалачиваюсь тут некоторое время, чтобы убедиться, что все в порядке.

Ефраим этого не ожидал.

– Крис, я бы очень хотел, чтобы ты остался, но не хочу тебя удерживать.

– Ты меня не удерживаешь, пап. Ты же знаешь, как только я уеду, они организуют другой пункт Защитников поближе, чтобы защитить Марка.

Ефраим вздохнул.

– Знаю. Мы подумывали о том, чтобы переехать куда-нибудь и начать все сначала, но это наш дом.

Медисон и бабушка хотят, чтобы дети росли в одном доме. И перестали переезжать с места на место.

Крис непринужденно улыбнулся.

– Я не жалуюсь, пап. Просто не хочу переезжать прямо сейчас. Хочу провести со своей семьей еще несколько лет, а затем уже жить сам по себе.

Ефраим положил руку на шею Криса.

– Уверен? Ты же знаешь, я никогда не буду стоять у тебя на пути.

– Уверен, папа.

– Хорошо. – Ефраим сдавил Криса в медвежьих объятиях. – Увидимся завтра. Поспи немного, мы нашли гнездо вампиров в Конкорде, надо помочь с зачисткой.

– Спокойной ночи, папа. – Крис направился в детскую, где, скорее всего, проведет остаток ночи.

Ребенок был просто гением, когда речь заходила о детях. Ефраим надеялся, что сыну не придется слишком долго ждать, и он найдет свою пару.

Развернувшись, он пошел в свою комнату, задержавшись у завешенной фотографиями стены в коридоре. Грустная улыбка появилась на его губах, когда он посмотрел на увеличенное фото с ним и его двумя братьями, где они были еще детьми. Затем он перевел взгляд на следующую выцветшую фотографию, где он стоял вместе с Марком и его семьей. Марк выглядел таким счастливым, одной рукой обнимая его за плечи, а в другой держа младшего ребенка.

Ефраим усмехнулся, размышляя о том, чтобы подумал Марк о суматошном дне, когда родила Медисон.

Марк, наверное, обзавидовался бы тому, что Ефраим был именно тем, кто привел своего сына в этот мир. Выбирать особо не приходилось: схватки начались, когда Медисон находилась внизу, наблюдая, как Крис учится заново ходить.

Это был самый счастливый день в его жизни: видеть, как его сын делает первые шаги после семи месяцев операций и изнурительной физиотерапии. Врачи не верили, что Крис когда-нибудь сможет снова ходить.

Черт, да добрая половина их самих не надеялись, что он переживет ночь, но, в конце концов, Крис доказал, что все ошибались.

Никогда он еще так не гордился Крисом как в тот день: мальчишка прополз по полу и заставил себя, несмотря на боль, пройти вверх по ступенькам, чтобы помочь Медисон.

Ефраим протянул руку и провел пальцем по улыбающимся губам Медисон на фото в день их свадьбы. Она выглядела такой счастливой в его объятиях. Он надеялся, что сможет делать ее счастливой всегда.

Улыбаясь, Ефраим вошел в их комнату и закрыл дверь. Он не сильно удивился, когда обнаружил, что Медисон лежит на большой кровати и ждет его.

Сняв рубашку, Ефраим забрался на кровать и подкрался к красивой женщине на кровати.

– Для этого ты меня звала, красавица-жена? – Он медленно стянул покрывало с ее тела, открывая обнаженную кожу.

Облизал губы, когда его взору предстала великолепная грудь.

– Может быть. – Медисон лежала на спине, когда он забрался на нее.

– Может быть?

Она рассмеялась:

– Ну, нет, я хотела сказать тебе, что Отец Джеймс сообщил мне, что завтра к нам присоединится другой священник. Он займет мою старую комнату.

– Оу, вижу, что ты не хочешь моих ласк сегодня? – спросил он, поиграв бровями.

– Я этого не говорила. – Она нащупала собачку на молнии и осторожно потянула ее вниз. Ее рука коснулась его уже твердого члена. Засунув руку внутрь, она вытащила его.

Ефраим толкнулся бедрами вперед, убирая ее руки со своего пути, чтобы ничто не мешало ему войти в нее одним решительным толчком.

У Медисон тут же показались клыки.

– Ты слишком в этом хорош, Ефраим.

– А внутри тебя так чертовски хорошо, дорогая, – прорычал он.

– Да? – ее голос был низким и хриплым.

От удовольствия он откинул голову назад, двигаясь внутри нее.

– О, да, ты просто потрясающая!

– Уверен, что не станешь скучать со мной, скажем, через лет сто?

Мышцы на его шее напряглись, когда он прорычал громко и протяжно:

– Черт, нет!

Она двигалась под ним, встречая каждый его толчок.

– Как насчет тысячи лет?

– Нет.

– Как насчет миллиона лет?

Ефраим осторожно опустился на нее. Он нежно прикасался к ее губам, двигаясь лениво, так, как ей нравилось. Она облизала губы, не переставая постанывать под ним.

– Я никогда не устану от тебя. Даже через миллион, триллион, квадриллион лет.

– Почему? – На мгновение она стала серьезной.

Выражение его лица смягчилось.

– Потому что я очень люблю и обожаю тебя, Медисон.

– Я тоже тебя люблю, Ефраим. Очень. – Он смял ее рот в обжигающем поцелуе.

Через несколько минут Медисон отстранилась. И неудержимо хохоча, спросила:

– А как насчет миллиона, биллиона, триллиона, квадриллиона…

Ефраим сердито выдохнул:

– Я так понимаю, что делаю что-то неправильно, раз ты все еще можешь говорить. – Он обхватил ее руками.

– Что-о-о? – ахнула Медисон, когда они вдруг взлетели к потолку. Он без труда перевернулся вместе с ней, и теперь она лежала на нем.

Ее спина касалась потолка, а руки были подняты верх и прижаты его рукой к потолку над головой.

– А теперь давай посмотрим, сможем ли мы найти что-то более интересное, чем разговоры.