Высшая жертва

Глава 18

Остин

Я потягиваю янтарную жидкость из стакана, который сжимаю в руке, наслаждаясь жжением в горле, переходящим в грудь, пока стою на крыльце и смотрю на свой участок.

Трудно поверить, что еще несколько дней назад я строил планы, как сделать свой дом доступным для инвалидной коляски, чтобы дать Зоуи и ее сестре жизнь, о которой они всегда мечтали, а теперь этот день никогда не наступит, и я не уверен, как с этим смириться.

Я был свидетелем смерти слишком много раз, чтобы это можно было пересчитать, но это — работа пожарного. Мы не можем спасти всех, как бы ни старались.

Я держал на руках жертв автокатастроф, когда они истекали кровью, и обещал, что скажу их близким последние слова. Я вытаскивал обугленное тело ребенка из пепла огненной катастрофы и даже видел, как на моих глазах забирали одного из моих близких. Каждая потеря приносит боль и сожаление, но ничто не причиняет такой боли, как вид любимой женщины, теряющейся от горя, когда на этой неделе мы хоронили ее младшую сестру. Ничто из того, что я говорю или делаю, не может облегчить ее боль, и я чувствую себя чертовски беспомощным.

Сэм и Джейс не отходили от нас ни на шаг до сегодняшнего утра. Их присутствие здесь очень помогает, особенно Сэм. Она смогла дать Зоуи то, чего не смог я. Я стараюсь не придавать этому значения, потому что она знает ее дольше, но признаю, что это отстой. Вся эта гребаная ситуация — отстой.

Как раз, когда я думаю, что хуже уже быть не может, несколько часов назад позвонил Джейк и сказал, что поджигатель нанес новый удар. На этот раз — магазин, в котором остались люди. Большинство выжило, все, кроме одного.

Скрежеща зубами, я делаю последний глоток спиртного, но это не помогает успокоить ярость и беспомощность, которые я чувствую.

— Твою мать! — я махаю рукой назад, бросая пустой стакан в дом и разбивая его вдребезги.

Из-за разрушений из дома выходит Зоуи, ее взгляд падает на осколки стекла, а затем поднимается на меня. Моя вспышка еще больше печалит ее прекрасное лицо, добавляя к этому чувство вины, поселившееся в моей груди.

— Прости, — задыхаюсь я.

Не говоря ни слова, она подходит ко мне и обхватывает руками мою талию. Ее стройная фигура, прижатая к моему жесткому телу, дает небольшую передышку от того ада, в котором мы оказались. Я притягиваю ее к себе, и мне становится немного легче дышать, когда запах ее шампуня проникает в мой мозг.

— Это я прошу прощения, — шепчет она. — Мне так больно, и я тяну тебя за собой.

— Это неправда, — говорю я ей, ненавидя раскаяние в ее голосе.

Она поднимает лицо от моей груди, и страдания в ее глазах почти достаточно, чтобы поставить меня на колени.

— Да, это так, и это нужно прекратить.

Ее тон меняется, выражение лица становится таким, что страх застывает на каждом сантиметре моей кожи.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я думаю, что мне лучше вернуться к себе домой на некоторое время.

— Нет, — это слово резко срывается с моего языка.

— Послушай, я ценю все, что ты для меня сделал, Остин, но не могу продолжать так поступать с тобой. Ты даже не вернулся на работу с тех пор, как… — она осеклась, не в силах закончить фразу.

— Мне наплевать на все это. Я забочусь только о тебе, об этом вот здесь. — Я обнимаю ее крепче, чтобы донести до нее свою мысль.

— Мне тоже. Вот почему мне нужно это сделать. Мне нужно стать лучше для нас.

При мысли о том, что она может уйти, паника охватывает мою грудь.

— Не делай этого, Зоуи. Не отталкивай меня.

Сожаление темнеет в радужке ее глаз, смешиваясь с затянувшейся болью.

— Я не уйду ни от тебя, ни от нас. Это не прощание. Мне просто нужно время, Остин. Время, чтобы найти выход из этой ситуации. Ты можешь дать мне его? Ты подождешь меня?

Эта мольба заставляет меня проглотить аргумент, который болтается у меня в горле, мой разум и сердце отказываются от этого решения, но моя рука все равно поднимается к ее лицу.

— Я никуда не уйду. Я дам тебе это пространство, Зоуи, но только ненадолго. В конце концов, я приду за тобой.

Она одаривает меня слабой улыбкой, затем поворачивает голову и прижимается губами к моей ладони.

— Я позабочусь об этом, Хоук.

Я смотрю на ее красивое печальное лицо, наклоняю его к себе, чтобы взять ее губы в свои, желая умолять ее остаться, чтобы она поняла, что вместе мы сильнее. Но вместо этого я даю ей то, о чем она просит. Каким-то образом мне удается отступить и отпустить ее. Это одна из самых трудных вещей, которые я когда-либо делал.

В тот момент, когда она уходит, мой мир погружается во мрак.